Какие климатические беды пророчит новый доклад МГЭИК и что делать, чтобы их пережить Межправительственная группа экспертов по изменению климата (IPCC, МГЭИК) 8 октября опубликовала специальный доклад о том, как повлияет на нашу жизнь глобальное потепление на 1,5 градуса и что человечество может сделать, чтобы ничего хуже этого с нами не случилось. «Чердак» изучил доклад и поговорил с несколькими российскими экспертами о том, что в нем говорится и как это понимать.

  Алиса Веселкова

Вчера

Наука

Вообще, МГЭИК — это орган ООН для оценки состояния научных знаний, связанных с изменением климата. Комиссия оценивает изменение климата, возможные последствия и описывает стратегии реагирования на вызовы, которые ставит перед человечеством глобальное потепление, и в 2007 году получила за это Нобелевскую премию мира.

Подготовить и выпустить в конце 2018 года специальный доклад о последствиях глобального потепления на 1,5 градуса экспертам поручили страны — участницы Парижского соглашения по климату, подписанного в 2015 году.

«Когда принимали Парижское соглашение, — отвечает Сергей Семенов, научный руководитель Института глобального климата и экологии имени академика Ю.А. Израэля и представитель России в МГЭИК, — некоторые страны настаивали, чтобы была указана более жесткая норма, не более 1,5 градуса. Но поскольку в конце 2015 года консенсуса не было достигнуто, было решено запросить научную группу МГЭИК, чтобы она сделала доклад о том, какие последствия будут, если не ограничить [потепление] 1,5 градуса, а оставить 2; какие выгоды будут, если ограничить до 1,5 градуса; возможно ли это сделать технологически, и так далее. МГЭИК выполнил свою задачу — представил доклад. Дальнейшее за политиками — они будут решать, стоит ли ограничивать, что стоит сделать».

Над докладом работали более 200 человек со всего мира, в том числе трое из России: Анастасия Ревокатова из Института географии РАН, Борис Шерстюков из Всероссийского научно-исследовательского института гидрометеорологической информации — Мирового центра данных и Вероника Гинзбург из Института глобального климата и экологии имени академика Ю.А. Израэля. Авторы проанализировали более 6000 научных материалов.

«МГЭИК работает так: они берут научные публикации в приличных журналах, их обобщают, изучают. И представляют результаты этого анализа и обобщения. Это не десятки, а сотни публикаций, — говорит Семенов. — МГЭИК дает только научную информацию, она не дает рекомендации. А дальше будет решаться вопрос, как нужно поступать мировому сообществу. Но это будут уже политические разговоры под Рамочной конвенцией ООН об изменении климата».

Что самое главное в докладе?

«Во-первых, он еще раз подтверждает сильное антропогенное влияние на климатическую систему Земли», — комментирует директор программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы, кандидат физико-математических наук Алексей Кокорин.

Пользуясь случаем, «Чердак» напоминает, что антропогенное изменение климата — научный факт как минимум с 1988 года.

Как говорится в докладе, если все антропогенные выбросы немедленно сократить до нуля, то дальнейшее повышение «температуры планеты» за пределы уже достигнутого потепления не превысит полградуса в течение следующих 20—30 лет или, если повезет, то даже столетия. Иными словами, если мы прямо сейчас навсегда побросаем на улицах автомобили с двигателями внутреннего сгорания и остановим работу всех электростанций, жгущих углеводородное топливо, то хуже станет все равно. Но не намного.

«Но главная проблема, которая нас ждет, — продолжает Кокорин, — проблема пресной воды и продовольствия в наиболее засушливых странах Африки и Азии. И если страны будут идти теми же темпами, что сейчас, следуя национальным целям в рамках Парижского соглашения на 2030 год, то 0,5 млрд человек окажутся в условиях, в которых не смогут жить. Да, это будет не завтра, а через несколько десятилетий, но это будет очень серьезный сигнал. И это, если удержимся на 3 градусах. Надо менять цели, выходить на путь 2,5, а затем и 2 градуса. Про 1,5 на практике речь не идет».

Но в Париже договорились до удержания температуры в пределе 2 градусов. Эти 0,5 градуса так важны?

«Да, доклад показывает, что каждые 0,5 градуса глобальной температуры — это много даже для северных стран. Это не 0,5 градуса на нашем градуснике за окном. Это среднее значение, индикатор, и от этих 0,5 градуса зависят засухи и наводнения. При этом важно помнить, что сейчас весь мир движется к тому, чтобы повышение температуры ограничилось хотя бы 3 градусами Цельсия. Цели стран, данные для Парижского соглашения, в том числе России, пока ведут мир к 3 градусам», — комментирует руководитель программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы, кандидат физико-математических наук Алексей Кокорин.

Что нас ждет?

К концу века поднимется уровень Мирового океана — в любом случае, поскольку глобальное потепление уже происходит. Сейчас эксперты уже оценивают то, как высоко он поднимется: как сообщается в докладе, если мы удержим потепление на уровне 1,5 градуса, то он поднимется на 10 сантиметров меньше, чем при потеплении на 2 градуса, и, соответственно, будет подниматься в среднем медленнее, что упростит нам адаптацию к происходящему.

Число аномально жарких периодов, уже участившихся за последние годы, увеличится. В других регионах увеличится количество осадков — в Канаде, на севере Азии и севере Европы. Тропические циклоны станут еще свирепее (хотя чаще пока возникать не начнут), а площадь земель, которые регулярно страдают от наводнений, расширится.

Воды Северного Ледовитого океана продолжат теплеть. При потеплении на 1,5 градуса океан как минимум одно лето в этом веке будет свободен ото льда, а при потеплении на 2 градуса такие сезоны будут повторяться раз в десятилетие.

Северный Ледовитый океан уже начал «сдавать позиции» натиску с запада: так, Баренцево море уже 18 лет как становится все более «атлантическим».

Количество тропических коралловых рифов сократится на 70—90% при потеплении на 1,5 градуса, а при достижении 2 градусов они почти полностью (> 99%) вымрут. Это не только поставит под угрозу вымирания сотни морских видов, чья жизнь связана с кораллами, но и приведет к тому, что высота волн у тропических побережий увеличится вдвое, поскольку коралловые рифы эффективно рассеивают и гасят энергию проходящих через них волн.

Ученые отдельно занимаются вопросом того, как спасти от вымирания кораллы, так сильно страдающие от потепления. О том, какие варианты они рассматривают, на «Чердаке» рассказывал биолог Михаил Никитин.

«В докладе отмечается чудовищная диспропорция в ущербе между странами Африки, Азии, малыми островными государствами и крупными государствами, будь то Китай, Россия, США или Канада, из-за погодных аномалий. Ущерб для некоторых стран может быть в 20—50 раз больше, чем для других. Это некоторые районы Западной, Восточной, Южной Африки, Средиземноморья (там волны жары могут быть очень сильными), районы Юго-Восточной Азии, причем очень плотно заселенные, некоторые районы Индии, острова Тихого океана (из-за штормов и подъема уровня океана), отдельные районы Южной Америки. Общий тренд — где мало осадков, будет еще меньше. Где много — будет еще больше», — говорит Кокорин.

Если открыть российские доклады Росгидромета, на большей части России осадков будет больше, сток северных рек увеличится. А в Волгоградской, Астраханской, Оренбургской областях, Ставропольском крае и Калмыкии осадков будет меньше — там ожидаются засухи, от которых и так страдает сельское хозяйство.

«Другое дело, что у нас другой масштаб бедствия: будет меньше урожайность в той или иной зоне — значит, Россия будет меньше экспортировать зерна, если не перестроится, не перенесет сельское хозяйство к северу. Но это не те явления, которые вынуждают людей мигрировать. Ни один россиянин даже потенциально в эти 0,5 млрд (те, что, по расчетам МГЭИК, будут вынуждены изменить место жительства из-за изменения климата — прим. „Чердака“) не включен. А люди из Центральной Азии наверняка да: из Узбекистана, Киргизстана, Таджикистана, в меньшей степени — из Казахстана», — говорит Кокорин.

Откуда вообще берутся данные для подобных прогнозов?

«Для этого используются модели общей циркуляции атмосферы и океана, — говорит Кокорин. — Это модели планетарного масштаба, которые считают физику и химию атмосферы и океана. Таких моделей более 20. И все они объединены в единый проект, называемый CMIP (Coupled Model Intercomparison Project). Сейчас идет уже шестая фаза проекта. Всегда используются расчеты по ансамблю моделей. И всегда используются те модели, которые лучше всего объясняют прошлое при ответе на определенный вопрос. Например, Главная геофизическая обсерватория им. А.И. Воейкова вместе с Институтом Арктики и Антарктики выбрали те модели, которые лучше всего описывали то, что было в Арктике за последние 30 лет. И по ним сделали прогноз вперед. Если брать другой регион Земли, тропики например, то, наверное, потребуются другие модели. Но важно понимать, что все модели объединены в единую систему моделирования и взаимной проверки. Когда речь идет о том, может ли Гольфстрим схлопнуться в XXII веке, то ответ такой: 30% моделей способны воспроизвести этот эффект при определенных условиях.

Важно, что модели несколько разные, хотя физические уравнения одинаковые. Но ученые никогда не полагаются на одну, а берут несколько и сравнивают, как они к прошлому относятся. Например, начинают считать с 1980 года и, доходя до 2015 года, смотрят, разошлись ли показатели, или все осталось в пределах расчетной точности.

Конечно, модели не умеют учитывать Эль-Ниньо, эти всплески температур ни одна модель не предскажет. Пока эти естественные вариации или флуктуации мы не умеем моделировать — мы умеем их исследовать, понимая физические процессы. Но системы запуска явлений в рамках глобальной модели нет».

Что делать, чтобы температура не поднялась выше 1,5 градуса?

Резюме комиссии: добиваться того, чтобы «баланс» выбросов CO₂ в атмосферу к 2055 году стал нулевым, а с 2030-го начать снижать влияние прочих факторов «радиационного воздействия» на климат. (Если вас испугало слово «радиация», то имейте в виду, что речь тут о солнечной радиации: не только углекислый газ создает парниковый эффект, не только парниковый эффект греет планету, есть и такие банальные вещи, как «белое отражает, черное поглощает», и так далее.)

«Важнейший вывод доклада: другого способа сокращения выбросов CO₂, кроме трансформации энергетики, перехода на возобновляемые источники энергии, нет. Все варианты [защиты от повышения средней температуры на планете] рассмотрены, но, что бы люди ни придумали, это не поможет. Либо это слишком опасно, либо слишком незначительное влияние по сравнению с энергетикой», — говорит Кокорин.

В прошлом году общий рост «зеленых» источников энергии наконец обошел традиционные, но темпы все еще недостаточно высоки, чтобы «вписаться» в сценарий МГЭИК.

Кроме отказа от углеводородных источников энергии и замены их возобновляемыми, нам предстоит нарастить долю атомной энергогенерации и активно развивать биоэнергетику со связыванием и хранением углерода (они же BECCS). Последнее, пожалуй, самый главный вызов для всех сценариев «плана на полтора градуса», описанных в докладе, — в этой области пока не было проектов, которые можно было бы с уверенностью использовать в качестве индустриального стандарта.

Четыре возможных сценария перехода на режим удержания глобального потепления в коридоре полутора градусов

Переход на другую энергетическую модель, по оценкам экспертов МГЭИК, потребует около $ 2,4 триллионов ежегодных инвестиций до 2035 года, или приблизительно 2,5% мирового ВВП.

Политики прислушаются ко мнению ученых?

«Нет. Я отношусь очень скептически, — заявляет Кокорин. — Политики очень эгоистичны, они смотрят конкретный ущерб для своей страны. Все крупнейшие страны специально для снижения выбросов пока ничего не делают, хотя успешно идут по пути высокотехнологичного, а значит, низкоуглеродного развития, и это снижает выбросы. Но относительно принудительных мер по снижению выбросов они пока держат паузу, что отразилось в Парижском соглашении. Во всяком случае, до 2030 года никаких принудительных мер по сокращению выбросов нет. Причем Китай, Индия и другие крупнейшие страны настаивали на том, чтобы ни в коем случае никаких принудительных мер не было, вопреки радикальным требованиям сотни наиболее уязвимых стран. Но их проигнорировали и пообещали климатическое финансирование — финансовую помощь на адаптацию к климатическим изменениям и на низкоуглеродное развитие. Она действительно растет. И сейчас главное в переговорах ООН по климату — это финансовая помощь [наиболее уязвимым от изменения климата странам]. А про обязательное ограничение выбросов в конкретных странах речи не идет».

Изменение климата Околонаука