Сначала несколько цитат из В.-И. Гёте:

Физику нужно излагать отдельно от математики. Первая должна существовать совершенно независимо и пытаться всеми любящими, почитающими, благоговеющими силами проникать в природу и её священную жизнь, ни мало не беспокоясь о том, что даёт и делает со своей стороны математика.

Математика, как и диалектика, является органом внутреннего высшего чувства. В практическом применении это искусство подобно красноречию. Для обеих имеет ценность только форма, содержание для них безразлично. Считает ли математика гроши или червонцы, отстаивает ли риторика истинное или ложное, это для обеих совершенно одно и то же.

Большой вред в науках, да  и повсюду, происходит оттого, что люди, не способные к образованию идей, дерзко теоретизируют, потому что не понимают, что никакое знание этого не оправдывает. Вначале они приступают к делу с похвальным человеческим рассудком, но таковой имеет свои границы, и если он их переходит, ему грозит опасность дойти до абсурда.

Неправильная гипотеза всё же лучше, чем ничего. Ибо в том, что она ложна, нет ничего страшного; но если она укореняется, если она повсюду принята и превращается в своего рода символ веры, в котором никто не смеет сомневаться и которой  не смеет исследовать, то это уже та болезнь, от которой страдают веками.

Всего отвратительнее – педантичные наблюдатели и фантазёры-теористы (так!). Их эксперименты мелочны и сложны, их гипотезы темны и причудливы.

Желание объяснять простое сложны, лёгкое – трудным есть порок, распределённый по всему телу науки. Проницательные видят его, но не всегда сознаются в нём.

        По шутливой классификации Л.Д. Ландау науки делятся на естественные, неестественные и противоестественные. Академик не пояснил свою шутку. Попробуем это проделать сейчас. Под естественными науками естественно понимать те из наук, предмет исследования которых существует вне зависимости от существования человека. Это так называемые науки о природе: астрономия, физика, астрофизика, химия, география, геофизика, биология, биофизика и др. В большинстве из этих наук есть практический выход на создание для цивилизации новых технологий, новых веществ, новых предметов. Поэтому в них не могут долго существовать ошибочные теории, не приводящие к качественному улучшению жизни.

       Под неестественными науками понимаются науки, предмет исследования которых не существует вне человеческого общества. Это так называемые общественные науки: история, экономика, психология, политэкономия, обществоведение, филология и др. Эти науки всю историю человечества обслуживали правящие режимы, будь то монархические, демократические, тоталитарные или анархические. Отделить в этих науках истину от наукообразного обоснования существующего режима практически невозможно. Это тем более невозможно, что власть это всегда насилие, грязь и ложь.

       Наконец, к противоестественным наукам относятся такие, предмет исследования которых не существуют ни в природе, ни в обществе. Примерами таких наук являются богословие, драконоведение, мультикосмология, и, как это ни покажется странным, математика, по крайней мере, чистая математика. Традиционно математику относят к классу физико-математических наук. В Большой советской энциклопедии Колмогоров дает такое определение: Математика – наука о количественных отношениях и пространственных формах действительного мира. Но Колмогорову нужно было обосновать само существование математики и математиков и прилепить её к физике, на которую и обществом и властью в течение более 200 лет возлагались основные надежды на технологический прогресс. В то же время и тот же Ландау отказывал математике в претендовании на науку о природе, называл математиков фокусниками и предлагал математические факультеты перевести в цирковые училища.

        И действительно, предметы исследования математики: числа, точки, линии, плоскости, пространства, модули, кольца и проч., в природе не существуют. Они все находятся только в голове исследователя. Именно это является предпосылкой бесконечного развития математики. Здание любого раздела чистой математики строится аксиоматично: некоторое небольшое число утверждений принимается за истину без доказательства, на основе которых строится все здание из лемм, теорем, соотношений. Но великий австрийский математик Курт Гёдель в начале тридцатых годов XX века доказал принципиально важную теорему о том, что в рамках любой аксиоматической системы найдутся утверждения, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Это приводит к необходимости появления точек бифуркации в развитии математики: необходимо дополнять систему аксиом новым утверждением и строить здание математики в двух направлениях. Описываемая ситуация является теоретическим обоснованием бесконечного развития математики, ограниченного только текущими способностями человека к абстрактному мышлению. Примером такого дихотомического развития геометрии является решение проблемы с пятым постулатом Евклида о параллельных прямых. Если принять постулат в формулировке Евклида, мы получим евклидову геометрию, если принять, что можно провести через заданную точку несколько прямых параллельных данной, то получится геометрия Лобачевского, а, если принять, что таких параллельных прямых провести нельзя, то получится геометрия Римана.

        Но процесс познания сложен, противоречив и не всегда логичен. Уже на заре развития наук, и в частности математики, появилась идея, которую приписывают Пифагору, о том, что весь мир можно свести к математическим закономерностям и более того, все математические построения и закономерности с неизбежностью существуют и в реальном мире. И на протяжении более 2500 лет идея эта возрождалась на разных этапах развития науки. Но в силу сказанного ранее, природу нельзя свести к математике, ибо природное многообразие конечно, а математика принципиально бесконечна и порождает многообразие различных наборов математических структур. Например, нет никаких трудностей обобщить геометрию на многомерные и топологически сложные пространства. Применяя эти обобщения к реальному миру, мы можем постулировать наличие в мире дополнительных измерений или других топологически обособленных вселенных. Но если эти дополнительные измерения и другие вселенные не оказывают на нас, на нашу Вселенную никакого воздействия, то гипотеза об их существовании избыточна, бесполезна, неконструктивна. Если же эти дополнительные измерения и другие вселенные могут взаимодействовать с объектами нашей Вселенной, то эти взаимодействия могут проявляться только в форме чуда: появление из ниоткуда энергии и материи, исчезновение их в никуда, в эти дополнительные измерения уходят души умерших и с помощью Григория Гробового их можно за вознаграждение оттуда вернуть, при помощи выхода в эти измерения можно путешествовать по нашей Вселенной в пространстве и во времени с любыми скоростями.

          Но сама история развития естественных наук выработала критерии истинности, пренебрежение которыми ставит под сомнение само существование науки. Самые фундаментальные научные законы выражаются в форме не утверждения, которые можно уточнять, развивать, а в форме отрицания. Примером такого фундаментального закона является закон сохранения энергии: при любых взаимодействиях (физических, химических, геологических, биологических) энергия не возникает  из ничего, и не исчезает бесследно. Поэтому теория, в которой допускается (явно или неявно) возможность нарушения закона сохранения энергии (энергии-импульса с учетом СТО), не может иметь права на существование. Но именно такой теорией является теория тяготения Эйнштейна. Законы сохранения являются следствием однородности и изотропности пространства-времени. Именно это обстоятельство приводит к существованию групп движения Пуанкаре в таком однородном пространстве. Сведение же физического гравитационного поля к искривленному и нестационарному пространству автоматически ликвидирует эти группы движения и приводит к отсутствию законов сохранения. Тензор энергии-импульса гравитационного поля в кривом пространстве является псевдотензором во всех попытках его введения и его значение зависит от выбора системы отсчета. Поэтому количественные предсказания эффектов гравитации в ОТО зависят от выбора системы отсчета и не могут служить подтверждением истинности ОТО. Это полностью расходится с самой сутью естественно-научного подхода. Площадь прямоугольника в декартовой системе координат равняется произведению длин его сторон. Можно найти эту площадь интегрированием в криволинейной системе координат (например, полярной). Можно назвать это математическим мазохизмом, но численное значение площади, которое мы при этом получим, будет разняться результату произведения длин сторон прямоугольника. Положение с законами сохранения в ОТО понятна уже 80 лет, но причины живучести этой теории скорее всего выходят за рамки науки. Все ученые так или иначе учились физике, большинство ученых сами преподают физические науки и принимают экзамены. При этом они наверняка сталкиваются с попытками решить экзаменационные задачи способом, противоречащим законам сохранения энергии, импульса, энергии-импульса, момента количества движения. При осмыслении этого обстоятельства экзаменуемый минуты через три получит свой неуд и пойдет готовиться к пересдаче. Что находит на этих же исследователей, когда они видят шулерское передергивание в гравитационных выкладках, остается загадкой? По-видимому, это некая гипнотическая болезнь, которую естественно было бы назвать ОТОвизмом.

          Другим примером фундаментального закона природы является постулат о невозможности перемещаться материальным телам со скоростями, превышающими скорость света. Этот запрет нельзя обойти ни топологическими преобразованиями, ни иными математическими выкладками.

          Еще один фундаментальный закон природы связан с однонаправленным течением времени и с невозможностью поменять местами причины и следствия. Именно поэтому невозможно существование машины времени и физические теории, в которых допускается существование путешествий во времени, не имеют право на серьезное рассмотрение. Конечно, в рамках математических представлений, развитие которых безгранично, можно  строить миры с нарушением всех законов природы, но при этом претендовать на занятие естественной наукой нельзя. Это как в литературе есть, был и получил невиданное ранее развитие жанр фэнтези. Миры Толкиена, Саймака, Железны и др. не имеют  никакого отношения к реальной жизни человеческого общества, одни только аллюзии. Современные исследователи выросли на этих фэнтези и естественно частично перенесли стиль мышления и на свою профессиональную деятельность, породив наблюдаемый сплав пифагорианства и математической фантазии. И их можно понять. Разнообразии физического мира конечно и мы подходим к исчерпанию его физического многообразия. В этом смысле близок конец науки. А человеческая фантазия безгранична и в рамках бесконечного развития математики можно заниматься строительством новых миров. Главное при этом – убедить налогоплательщиков оплачивать эти исследования. Понятно, что для этого эффективнее действовать корпоративно. При этом лучше напугать обывателя какой-либо угрозой: озоновой дырой, глобальным потеплением, астероидной опасностью, вспышкой на Солнце, взрывом Сверхновой, близким и направленным на землю гамма-всплеском, столкновением с черной дырой, с кротовой норой, с пришельцами из других измерений. Как говорится, на дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним, что хошь. И понятно, почему это расцвело в астрофизике и космологии. Космологические теории не могут в принципе дать земной цивилизации конкретных результатов, ни в экономике, ни в технике, а временные рамки астрономических явлений настолько велики, что проверка их возможных негативных последствий далеко по времени отстоят от авторов их формулировок и поэтому спросить будет не с кого. Как говорил Хожда: через пять лет помрут либо шах, либо собака, либо я.

          Более честно обратится к занятию другой естественной наукой – биологией, которая если и конечна, то очень отдаленно. Биологический мир Земли разнообразен, несмотря на то, что в нем исчезают тысячи видов. В прошедшие геологические эпохи вымерли миллионы видов. Но биология движется к пониманию и овладению механизмом наследственности и нет сомнения в том, что человечество с неизбежностью начнет воспроизводить новые биологические виды, разнообразие которых если и не бесконечно, то огромно.

          Если мы хотим сохранить и развить нашу цивилизацию, то вместо бесплодных мечтаний о межзвездных, межгалактических, межвселенских перемещениях, лучше готовится к освоению Солнечной системы, ибо другой системы у нас нет и не будет. Нужно ввести в свой материальных оборот Луну и астероиды, нужно разрабатывать методы преобразования атмосфер соседних планет Венеры и Марса с целью их заселения, нужно использовать водород Юпитера и Сатурна для получения термоядерной энергии.

           Физика делится на фундаментальную и прикладную. Задача фундаментальной науки это получение законов природы. Для этого используются установки экспериментальные или модельные. При этом физические условия в установках контролируются, на вход установок подаются контролируемые воздействия, а на выходе регистрируются продукта физического взаимодействия. Задача исследователя догадаться, сформулировать и проверить физический закон, на основании которого можно сделать объяснение наблюдаемого явления, сделать предсказание поведения в других условиях.

         В прикладных научных исследованиях считается, что законы природы нам известны, и задача этих исследований создать прибор, установку, с необходимым набором физических параметров, с помощью которых из исходного сырья можно получить полезные продукты, процессы, явления для их использования в практической деятельности.

         Особняком от других физических наук стоит астрофизика. Астрофизики лишены возможности экспериментировать со своими объектами. Мы не контролируем воздействий на наши объекты. Мы можем только пассивно наблюдать за теми проявлениями, которые природа нам позволяет регистрировать В астрофизике возникает двойственность в отношении с физической наукой. Естественно предположить, что законы природы нам известны из физики И задача астрофизики - определить из наблюдаемых данных физические условия в космических объектах и понять их происхождение, дальнейшую эволюцию и их связи другими о типами объектов. Это, можно сказать, консервативный подход к астрофизике.

          Но можно относиться к небесным объектам, как к экспериментальным установкам. И при этом из одних и тех же наблюдательных данных определить физические условия в них, реконструировать начальные параметры и пронаблюдать результаты физического взаимодействия. И из всего этого попытаться определить новый физический закон, не обнаруженный в земных условиях. Этот путь престижен, но похвастаться успехами у астрофизиков нечем. Новых физических законов не обнаружено, и только наблюдаются особенности в поведении космической  плазмы, связанной с экстремальными условиями: предельно низкие плотности вещества (запрещенные линии, линии с высоких возбужденных уровней), высокие плотности в атмосферах белых карликов и нейтронных звезд, сильные магнитные поля в пульсарах, сильные гравитационные поля в окрестности массивных тел, высокие температуры в коронах звезд, высокие плотности энергии при вспышках сверхновых звезд. Но никаких дозвездных Д-тел не обнаружено, не обнаружены силы негравитационного происхождения. Ничем не кончится поиск небарионного темного вещества, и мифической темной энергии, вязанной с космологическим вакуумом.

                                                                                                                                                                                                             Виктор  Лебедев