На одной радиостанции есть программа, которая называется "Цена победы". В передаче от 5 декабря 2020 года была очень интересная тема. Почему лёгкие грузовики проваливались под лёд на дороге жизни, а тяжёлые нет? Что такое размагничивание кораблей и как уже к концу 1941 года в блокадном Ленинграде изобрели свой антибиотик. Рассказывает  Андрей Георгиевич Забродский, доктор физико-математических наук, профессор, академик Российской академии наук, один из ведущих ученых Санкт-Петербургского Ленинградского Физтеха имени Йоффе.

"Уже до войны, созданный в 1918 году Физтех был одним из ведущих научных центров не только СССР, но и мира.

До войны была сделана система размагничивания военных кораблей. Она была нужна для того, чтобы предотвратить использование неприятелем магнитных мин, которые особо опасны для крупных кораблей и реагируют на изменение вблизи себя магнитного поля. А поскольку корабль намагничен, а потом плавает в магнитном поле Земли, то присутствие корабля приводит к тому, что мина взрывается. И действует взрыватель как стрелка компаса. И надо было научиться бороться с этим оружием.

Одновременно работы велись в Англии, велись у нас. Была сделана система размагничивания, которая так и получила название – «Система Ленинградского Физико-технического института». Там идея очень простая. Взрыватели этих магнитных мин были настроены на вертикальную компоненту магнитного поля. А чтобы скомпенсировать, достаточно создать поле противоположного направления, которое можно очень просто, школьники даже это знают, расположить виток тока в перпендикулярной плоскости и пропустить по нему нужный ток, по часовой стрелке или против. И тогда создастся магнитное поле, компенсирующее магнитное поле корабля.

Но на словах все просто. На самом деле, работа заняла три года. Система была принято моряками, принята на вооружение. И как у нас всегда в стране бывает, планы не выполнялись, и до войны был размагничен лишь один линкор. И вот боевое крещение эта система прошла при переходе нашего флота из Талина в Кронштадт, когда из 250 с лишним кораблей 20% погибло от налетов авиации. Но ни один из кораблей, размагниченных этими нашими учеными, не подорвался на немецкой мине. И вообще, во время всей войны система продемонстрировала удивительную надежность. Не было ни одного случая, чтобы в рабочем состоянии бы подорвался корабль. Хотя аналогичная система была у англичан, они потеряли шесть кораблей на магнитных минах.

А война, кстати, началась с того, что немцы забросали этими магнитными минами бухты Севастополя и Финский залив, рассчитывая, что флот они запрут на базах – в Ленинграде и самом Севастополе. Поэтому задача была архиважная, фактически для того, чтобы флот начал боевые операции.

И вот эта работа велась по всем флотам и флотилиям. Даже на Волжской флотилии. Они, кстати, сыграли очень важную роль с началом Сталинградской битвы. Кстати, страна чуть не потеряла будущего отца своего термоядерного оружия, Игоря Васильевича Курчатова. Уже по окончании этой работы, в конце 41 года всю команду Курчатова должны были эвакуировать, и их погрузили вместе с другими на три баржи самоходных, которые должны были идти вдоль берега Крыма в режиме постоянной радиосвязи. Ну, два капитана приняли под козырек и пошли в режиме радиосвязи, немцы их тут же запеленговали, вызывали авиацию и потопили. А третий капитан, представляете, человек… Насколько опыт и сознание сыграли важную роль. Он плюнул на этот приказ и пошел на юг, в направлении Турции. И только когда увидел Синопские горы, повернул налево, на Кавказ. И спас для страны и мира выдающегося физика Игоря Васильевича Курчатова.

И до войны была же сделана еще одна система. Система радиолокации. Может быть, вы слышали, что с появлением авиации в годы Первой мировой, которая уже доставила много проблем воевавшим сторонам, возник вопрос, как эффективно с ней бороться. И, прежде всего, как вообще понимать, что самолеты приближаются. Ну, их ловили элементарно на слух. Просто такие аппараты, типа громкоговорителей они внешне выглядели. Располагались, значит, на возвышенных местах. И приближение самолетов за несколько десятков километров можно было таким образом уловить. Но скорость распространения звука – 350 метров всего, достаточно маленькая. С увеличением скорости авиации это, так сказать, стало создавать большие проблемы.

И вот в 1934 года в Физтехе проходит совещание под руководством Абрама Федоровича Йоффе, ведущих ученых в области радиотехники. И принимается решение о создании системы радиолокации, которая бы работала на электромагнитных волнах. Причем делали одновременно импульсную систему, систему непрерывных сигналов. Импульсная система в итоге и пошла на вооружение, в работу, которую делал Физико-технический институт. Она была принята на вооружение в 39 году, была сделана вот такая знаменитая система «Редут» с дальностью обнаружения в 150 километров. Надо сказать, что немцы не знали, что у нас есть такие комплексы. А ими, к сожалению, смогли укрыть только Ленинград и Москву, остальные города не были прикрыты. Например, тот же Сталинград стерли бомбежками просто с лица Земли. А вот город наш уцелел. И, более того, вы, наверное, знаете, что от авианалетов город потерял порядка 8-10 тысяч населения всего. В то время как от артиллеристских обстрелов погибло около 40 000. И миллион, это все мы знаем, примерно, от голода.

Очистка масла

Организовав мастерские, наши сотрудники стали получать паек по рабочим карточкам. Это сразу удвоило эту норму, это был важный момент. А второй момент состоял в том, что Павел Павлович, обходя свое хозяйство, доставшееся ему, нашел запасы краски и олифы. Собирались ремонтировать здание, запасли краску и олифу, и они стояли бесхозными. А он, будучи физхимиком, разработал довольно простую технологию очистки этого масла до такой степени, что его можно было употреблять как пищевую добавку, пищевой продукт. Но по калорийности эта добавка была больше, чем весь тот паек, который работники получали. Они получали 60 миллилитров очищенного масла, очищенной олифы в неделю. И это действительно их здорово поддерживало. Был такой сделан при горкоме партии комитет, который занимался внедрением в интересах фронта разработок. Сообщили в этот комитет, что есть такие технологии у нас. Так собирали со всего города эти масла, краски, чистили в Физтехе, потом отправляли обратно тем, у кого их забирали. То есть, таким образом поддерживали и другие организации, не только самих себя.

Что такое прогибограф

В конце 41 года заработала «Дорога Жизни» по льду Ладоги. И начались странные аварии. Когда достаточно легкие машины проламывали лед. А тяжелые, наоборот, проходили. И это, думали даже, что диверсанты какие-то работают. Вот, обратились к ученым Физтеха. И сообразили, что дело в каком-то резонансном разрушении льда. Чтобы заняться исследованием этого вопроса, из подручных средств – буквально то, что нашли на улице, на территории Физтеха и рядом… Были созданы приборы, которые получили название «прогибографы». Они мерили прогиб льда, только не статический прогиб, а колебания. Прогибограф был устроен просто. Бросался якорь на дно, на льду устанавливался самописец… Натягивалась струна между рамой на льду и этим якорем. И когда лед колебался, карандашик, чернила нельзя было использовать – был мороз… Карандашик на ленте самописца рисовал кривую этих колебаний. А лента приводилась в движение фрагментами, деталями от телеграфных аппаратов. То есть, все было подручное. Телеграфные взяли эти катушки… Все сделали своими руками.

Но, правда, не хватало рабочих. Какие-то ученые стали к станкам. Было изготовлено 56 таких прогибографов, представляете, за время войны. И практически из ничего.

 Результаты этого исследования оказались вот в чем. Волна распространяется подо льдом со скоростью примерно в 35 километров в час. Поэтому если машинка едет с такой же скоростью по льду, то будет резонансное разрушение льда. И как раз с такой достаточно большой скоростью ездили легкие машины. А тяжелые, доверху нагруженные, ехали потихонечку. Поэтому аварии происходили с более легкими. В частности, с машинами, гружеными людьми. Потому что истощенные в Ленинграде люди – это был не тяжелый груз. Водителям было запрещено ездить со скоростью 35 километров…  Еще даже круче. Были сделаны графики. Была обозначена эта скорость, было обозначено расстояние, интервал между машинами. Потому что резонанс устроен так, что источником является каждая отдельная машина. И волны, созданные разными машинами, взаимодействуют между собой. Поэтому было определено минимальное расстояние между машинами в колонне, минимально расстояние между колоннами. Учли особенности трассы, потому что где-то она проходила недалеко от берега, и там еще была интерференция, отраженная от берега волной. Кроме того, интерференция от расположенных в толще воды каких-то крупных объектов. То есть, это было настоящее исследование. А в результате на трассах регулировщицы и водители знали, с какой скоростью, с какими интервалами должен двигаться автотранспорт, и это железно выполнялось. В апреле 42 года дорога жизни функционировала до толщины льда в 10 сантиметров. Представляете себе, когда идешь по льду в 10 сантиметров, он даже тебя чувствует. Идет «полуторка» груженая, и это еще как чувствуется. Тем не менее, аварии были сведены к минимуму. Но самое интересное, что вот эта вся деятельность с прогибографами, она дальше получила развитие. Дело в том, что перед частичным прорывом блокады в январе 43 года, и тем более – при уже окончательном прорыве, в 44 году, было важно перебросить воинские части по льду в достаточно большом количестве. И надо было понимать предельные возможности льда. Опять же, благодаря работе наших специалистов с прогибографами, было установлено, что по льду могут идти даже танки. И шли! Вы удивитесь. Тяжелые танки КВ, но это был самый тяжелый наш танк времен Отечественной войны… Правда, на всякий случай башню там откручивали, она легко съемная, и он ее тащил сзади на бревнах.

Значит, была проложена такая свайная железная дорога по льду. И свайная железная дорога была и в 43 году, и в 44. В 44, когда накапливались силы, их надо было в Кронштадт перебросить быстро, вот там была простроена такая железная дорога.

И самое последнее применение – это уже не в нашем регионе вообще. Это под Кенигсбергом, где надо было по льду перебрасывать технику. Вот эта работа была востребована в последний раз в начале 45 года.

Антибиотики

Газовая гангрена – это бич Первой мировой войны, а тем более – Второй мировой войны. Это война окопная, когда микробы-возбудители попадают в рану, и болезнь развивается моментально. Спасти можно человека от смерти, вовремя сделав ампутацию. Не очень дешевый способ, но если ее вовремя не сделать, то он просто умирает, потому что дальше фактически и ампутация не помогает. И действительно, в стране не было своего антибиотика. Кстати, в 42 году, если не ошибаюсь, работы были начаты на большой земле, и потом привели к тому, что к концу войны у нас появился свой антибиотик. Но Ленинград – это своя история. Вот в 44 году Черчилль подарил Сталину какое-то количество антибиотика, пенициллина, а он часть отправил в Ленинград, который к этому времени был освобожден от блокады. Но в Ленинграде был свой, наш, точнее, антибиотик. Препарат П. Никто не знает, почему назвали П, он никакого отношения к пенициллину не имел.

Зато в Физтехе работал известный физхимик Семен Ефимович Бреслер. Вот Семен Ефимович был эвакуирован в Казань. Представляете, насколько мысли людей… Вот был вопрос о связи. Вот человек в Казани. У него свои задачи, своя работа. Он пишет своей сотруднице Марине Владимировне Гликиной, которая осталась в блокадном Ленинграде, письмо, где излагает историю Первой мировой с этой газовой гангреной. Пишет, что есть пенициллин, изобретение Флеминга, но в России его нет. Но читал в 1940 году работу американского ученого Фугархайда о том, что можно произвести аналог этого пенициллина из почвенных бактерий.

И вот он пишет ей: «Марина, если сможешь, найди в Ленинграде, разыщи штамм этих бактерий и попытайся вывести культуру». Самое поразительное, что в блокадном, голодном Ленинграде осенью 41 года Марина Владимировна смогла-таки найти в Институте сельскохозяйственной микробиологии штамм вот этих почвенных микробов, притащила в Физтех. Их размножили, сделали культуру. И в конце 41 года отчитались перед комитетом. Я говорил, что был такой комитет, который координировал все работы в интересах фронта. Что у нас есть такая возможность в ближайшем будущем сделать аналог пенициллина и провести клинические испытания.

Тут же вот этого блокадного директора, эту Марину вызывают в Смольный. Говорят: «У нас нет времени ждать, потому что раненые умирают тысячами от заражения, от того, что начинается вот эта газовая гангрена. Вот вам эвакогоспиталь №1140», это крупнейший был эвакогоспиталь, который располагался в Александро-Невской лавре. «И там уже, пожалуйста, доводите уже до ума свою сыворотку противогангренную». И примерно за год они довели это дело уже до клинических испытаний. И смертность от газовой гангрены в блокадном Ленинграде упала в два раза. Представляете? Тысячи людей были спасены."

https://echo.msk.ru/programs/victory/2752166-echo/