Скиталец  

125 лет назад, 1 декабря 1896 года, родился Георгий Константинович Жуков — крестьянский сын, ставший не просто маршалом Советского Союза, а первым среди равных в ряду победителей во Второй мировой войне. 

Калужская губерния, Малоярославецкий уезд, деревня с военным названием Стрелковка на берегу реки Угодки — тихая малая родина полководца, который с детства проявлял командирский характер — дерзкий и упрямый.

«Один раз отец задал мне такую порку, что я трое суток жил в конопле у соседа», — вспоминал Жуков. Но вертопрахом он не был, от учебы и работы не прятался. Георгий окончил трехлетнюю церковно-приходскую школу в соседнем селе Величкове и летом 1908 года переехал в Москву к состоятельному родственнику — меховщику Михаилу Пилихину, которому требовался смышленый и работоспособный ученик. К 1914 году он стал мастером-скорняком, снимал за три рубля койку в квартире в Охотном Ряду и вряд ли задумывался о военной карьере.

Как почти и все маршалы Великой Отечественной, боевое крещение он получил на фронтах Первой мировой. Жукову повезло: он прошел достаточно основательное обучение на кавалерийского офицера и в августе 1916-го попал в действующую армию вице-унтером. В 10-м Новгородском драгунском полку среди равных по опыту и званию он выделялся расторопностью, умением воевать.

В строю стало ясно, что он — прирожденный военный. О другой судьбе он уже не помышлял. Жуков служил в разведкоманде, они совершали рейды в тыл врага, захватывали «языков». Однажды драгунам-разведчикам удалось взять в плен немецкого офицера. За это Жуков получил свою первую награду — солдатский Георгиевский крест 4-й степени.

Вскоре бравый драгун оказался в госпитале из-за тяжелой контузии. После выздоровления ему присвоили звание унтер-офицера и наградили Георгиевским крестом 3-й степени. Жукова направили в запасной кавалерийский полк, и там после свержения монархии его избрали председателем солдатского эскадронного комитета. А в конце 1917 года полк упразднили, и будущий маршал вернулся в родительский дом. Провоевал он недолго — два месяца. Но это были настоящие бои и настоящий опыт.

Потом Красная армия, рубка гражданской войны. В РКП(б) он вступил сравнительно поздно — 1 марта 1919 года. Вскоре после этого в Рязани поступил на курсы красных командиров, которые, как пелось в популярной в те годы песне, «комсостав стране своей куют».

Жуков действительно любил учиться, много читал, проглатывая всё, что связано с военным делом. И так продолжалось до его последних дней независимо от занимаемых должностей. Это было призвание, образ жизни, в которой все остальное второстепенно. В одной из первых характеристик на командира говорилось:

«Тов. Жуков вполне отлично подготовлен теоретически, вышколенно знает службу, отлично воспитан, обладает инициативой, хороший администратор — хозяин эскадрона. Дисциплинирован, но бывает иногда резок с подчиненными»

В войну пригодилось всё, в том числе резкость.

Михаил Булгаков, встретив Жукова на одном приеме в середине 1930-х, по легенде, составил о нем такое впечатление: «Чеховская фамилия... Книгочей... Большое будущее».

Звезду Героя и репутацию самого перспективного полководца нового поколения ему принес Халхин-Гол. В июне 1939 года Климент Ворошилов поставил Жукова во главе 57-го Особого корпуса, который действовал в Монголии, там, где Советский Союз, по существу, вступил во Вторую мировую, отбиваясь от японцев. Это назначение многие в армии сочли авантюрой: кавалериста поставили во главе крупного соединения. Но Жуков уже тогда понимал современную войну глубже большинства соратников.

На берегу реки Халхин-Гол в трехдневном сражении красноармейцы отразили нападение самураев. От обороны войска Жукова перешли к наступлению, и для японцев дело закончилось окружением. После этого, несмотря на просьбы Берлина, Япония так и не решилась на боевые действия против Советского Союза.

Роль Жукова в годы Великой Отечественной, пожалуй, точнее других определил современный военный историк Алексей Исаев: кризисный менеджер Красной армии. Да, его бросали туда, где ожидали катастрофу. Например, 9 сентября 1941 года, на следующий день после того, как город оказался в блокаде, Жуков прибыл в Ленинград. Пробыл там недолго, около четырех недель, но успел залатать дыры и подготовить город к долгой обороне. Воля, энергия, умение быстро маневрировать — эти качества особенно потребовались в первый, самый трагический год войны.

Он не тушевался и в высоких кабинетах, чем вызвал доверие и уважение самого грозного человека в стране. Как писал он в своих знаменитых мемуарах, «Воспоминания и размышления»,

«как я убедился во время войны, И.В. Сталин вовсе не был таким человеком, перед которым нельзя было ставить острые вопросы и с которым нельзя было бы спорить и даже твердо отстаивать свою точку зрения. Если кто-либо утверждает обратное, прямо скажу: их утверждения не верны. (...) Мне во время войны приходилось остро возражать против указаний И.В. Сталина по стратегии операций и по проблеме обороны страны в целом, и нередко мои суждения принимались».

Эту принципиальность Жукова подчеркивали и его товарищи по оружию, вообще-то ревниво относившиеся к славе и регалиям удачливого соратника. «Чувствуя свою правоту в том или ином спорном вопросе, Георгий Константинович мог довольно резко возражать Сталину, на что никто другой не отваживался», — вспоминал генерал армии Сергей Штеменко, долго служивший в Генштабе, часто выполнявший задания Ставки и потому не раз видевший Жукова и на фронте, и в кабинете верховного главнокомандующего.

Судьба и роль Жукова в Великой Отечественной войне нередко ставила в тупик исследователей: ее невозможно определить в нескольких словах, не учитывая специфику советской управленческой модели. Какие только должности он ни занимал! В первые дни войны — начальник Генштаба в звании генерала армии, фактически вторая фигура в армии после наркома, маршала Семена Тимошенко. Затем командующий фронтами, которые преграждали пути вермахту на решающих направлениях. Но с августа 1942 года и до конца войны он был заместителем Верховного главнокомандующего, то есть снова вторым человеком в армии, но уже после Сталина, который профессиональным военным не был.

Долгое время Жуков не командовал фронтами, но участвовал в разработке основных оборонительных и наступательных операций и курировал их проведение. Пост наркома обороны в то время тоже занимал Сталин, но его роль в жизни страны определялось скорее не должностями, а понятием «вождь». Жуков, его первый заместитель, фактически возглавлял военное ведомство в решающие годы Великой Отечественной. И в этом уникальность маршала, которую понимали все фронтовики, включая тех, кто относился к нему критически.

К непосредственному командованию фронтом он вернулся уже в финале великого противостояния, когда возглавил 1-й Белорусский, с победами дошедший от Варшавы до Берлина. Всё говорило о его особом положении в советской иерархии и в Красной армии. Именно Жуков 9 мая в 0 часов 43 минуты принял от фельдмаршала Вильгельма Кейтеля акт о безоговорочной капитуляции нацистской Германии.

Фотографии, запечатлевшие его в побежденном и освобожденном Берлине, — это настоящий образ победителя. Полководца, который горд за свою армию, за свой народ, выдержавший нечеловеческие испытания, но оставшийся непобедимый. Война еще не завершилась, а Жуков уже отдавал приказы об увековечивании памяти павших героев...

Какой ценой он достиг победы? При внешней и внутренней жесткости Жуков понимал, что одной из главных задач полководца является сохранение армии в расчете на большую войну. Мобилизационные ресурсы Советского Союза были велики, но не бесконечны, в особенности после поражений 1941–1942 годов, после утраты многонаселенных территорий. Противники нередко упрекали Жукова в прямолинейности, в том, что он якобы не считался с жертвами. Статистика говорит об обратном: на фронтах, которыми командовал Жуков, потери неизменно были меньше, чем у соседей. Например, в Берлинской операции: на жуковском 1-м Белорусском насчитывалось 1,7% потерь от общего состава, а у соседей — 2,4%. Схожее соотношение сохранялось всю войну.

Неудивительно, что именно Жуков 24 июня 1945 года командовал Парадом Победы на Красной площади. Не забыть, как он выехал из Спасских ворот на белом коне, которого звали Кумиром. И на втором параде Победы 7 ноября в Берлине, в котором участвовали представители четырех армий антигитлеровской коалиции Жуков, принимавший парад от советской стороны, был главным героем. Он олицетворял Красную армию, решающую роль которой в разгроме немцев и их союзников тогда никто не подвергал сомнению. Неудивительна и послевоенная опала. После всемирного триумфа — публичная критика и командование Одесским округом. А тот факт, что Жукову удалось избежать тюрем и лагерей, говорит о том, что он все еще был необходим Сталину «в грядущих боях».

Жуков сполна познал непоследовательность политики Никиты Хрущева, который, отлично зная характер маршала, назначил его министром обороны и опирался на него в борьбе с политическими конкурентами. Но, когда «антипартийная группировка» Вячеслава Молотова уже не представляла опасности для первого секретаря ЦК, Жуков вновь оказался в кромешной опале.

Хрущев увидел в нем потенциального соперника, сильного, популярного в народе. Первый секретарь ЦК КПСС подстраховывался: никаких планов захвата власти у Жукова не было, он вообще по русской полководческой традиции почти равнодушно относился к политике. Но по вопросам обороны маршал Победы, споривший со Сталиным, поддакивать Никите Сергеевичу точно не собирался.

Узнав, что вместо него министром обороны назначили маршала Родиона Малиновского Жуков, по легенде, грустно пошутил: «Ну это еще хорошо. Я думал, Фурцеву (тогдашний министр культуры. — Ред.) назначат».

На некоторое время Жуков стал мишенью для официозной критики. Его обвиняли в бонапартизме, в отрыве от партии. Пытались бросить тень и на фронтовую биографию маршала. Он оказался в полной отставке — даже в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны его не включили. Из книг и газетных публикаций о войне имя маршала победы вычеркивали. На даче, где жил полководец, установили прослушивающую аппаратуру. Политика не война, в ней фронтовой гроссмейстер оказался не самым сильным игроком.

Но он не сломался. Нашел себя в «Воспоминаниях и размышлениях». Жуков всегда точно подбирал слова — для приказов, для аргументов во время подготовки операций. И книгу свою назвал не просто эффектным словосочетаниям. Это именно воспоминания и размышления, выверенные и просчитанные.

После отставки Никиты Хрущева тучи над головой маршала, которому пошел восьмой десяток, постепенно стали рассеиваться. В телевизионных беседах с Константином Симоновым раскрылся не железный полководец, а думающий человек, аналитик, живой, ироничный, умеющий рассматривать разные варианты развития событий, при этом внутренне монументальный. Без позы, без фальши. Никакие послевоенные испытания не могли сбить с него ореол Победы.

Немало мемуаров написано о Второй мировой войне. Но жуковские «Воспоминания и размышления» — на особом счету. Конечно, они написаны с оглядкой на цензуру, на политическую ситуацию. Против выхода этой книги выступали секретарь ЦК по идеологии Михаил Суслов и министр обороны Андрей Гречко. Впрочем, Брежнев дал добро на книгу, намекнув через третьих лиц, что неплохо бы добавить туда две-три фразы о нем самом.

Жуков пошел на уступки. Но характер и интеллект полководца в этой книге запечатлен точно. И не случайно его мемуары заинтересовали десятки миллионов читателей по всему миру. Жуков на закате дней снова стал делегатом съезда КПСС, получил два высоких ордена. В киноэпопее «Освобождение» его сделали практически главным героем, «Родину спасшим, вслух говоря». До тридцатилетия Победы маршал не дожил: летом 1974-го его оплакивала вся страна.

В 1990-е в восприятии маршала Жукова проявились две крайности. Одни провозглашали его единственным символом победы, оттесняя на второй план прежде всего политических руководителей страны во главе с Иосифом Сталиным. Другие обрушились на Жукова всей мощью примитивной пропагандистской мифологии, сводящейся к двум словам «трупами завалили».

После распада Советского Союза эти нападки можно считать неминуемыми, и связаны они не столько с анализом военной реальности, сколько с политическими маневрами «властителей дум» в нашей стране и за рубежом. Очевидно, что одной из стратегических задач для них было и остается необъективное занижение роли Красной армии в разгроме Третьего рейха.

Но историю не изменить: войну выдержал и выиграл наш солдат, которого вели в бой полководцы, и в их ряду первым среди равных был Георгий Константинович Жуков.

На подступах к Красной площади к 50-летию Победы установлен памятник маршалу. Но, думается, точного осмысления полководца художники еще не создали. Главное — впереди. Для победителей смерти нет, всадник на белом коне всегда в народной памяти. И он из нее не исчезнет.