Подольчане в горячих точках

Народное восстание 1993 года

Вячеслав Ерохин

часть 3

Потрясение

Нелегко было приходить в себя после такого потрясения. Особенно в первые дни, когда судьба некоторых наших земляков не была ясна. К счастью, убитых не оказалось. Зато раненые были. В Останкино пуля раздробила ногу Диме Новикову, молодому парню, успевшему набраться боевого опыта в Абхазии во время отражения грузинской агрессии.

Как-то в октябре мне позвонила молодая женщина. Не представилась, но настаивала на встрече. Это была любимая сотника Виктора Морозова. От нее узнал о его судьбе. Раненого в ногу, его привезли в центр хирургии, прооперировали и поместили в охраняемую палату. (Виктор, напомню, входил в штаб обороны Верховного Совета, а потому представлял особый интерес для ельцинских следователей). Но казаку удалось бежать. Как он усыпил бдительность охраны, никто толком не знал. Сам Морозов рассказывал, что связал простыни и спустился из окна.

Садимся в машину и выезжаем в поселок «Знамя Октября», где скрывался наш герой. Виктор лежал на кровати – бледный, осунувшийся, но все такой же острослов и балагур. «Я уже ходить могу!» - сказал с усмешкой, зная, что не поверим. Однако через пару дней, прихрамывая, спустился с четвертого этажа, обошел дом и сам сел в машину. Переезд был вынужденным, ведь Морозова разыскивала московская прокуратура. Мы с моим тогдашним начальником Сергеем Игнатенко нашли ему убежище понадежней, в жилом доме на Высотке. Квартира готовилась под офис. Достали раскладушку, матрас, чайник, купили продукты. Приезжали к Виктору каждый день, до тех пор, пока он не уехал к своим знакомым в Воронеж. Там его и накрыли.

Позже с удивлением узнали, что денщик выполнил просьбу сотника и спас его шашку. Каким образом он это сделал в наводненной милицией Москве - догадаться трудно.

Подольские демократы, коих меньше, чем пальцев одной руки, не скрывали торжества. В кабинете 101 городской администрации пытались устроить пункт сбора доносов на участников обороны Верховного Совета. Не вышло. В кадрах видеохроники разглядели подольских коммунистов Ю.Шипулина и Г.Соловьева и по районному радио выступили с политическими обвинениями. Но федеральные власти не рискнули развязать террор. После расстрела Дома Советов, который стал возможен благодаря подкупу военных, они выдохлись, как немецкие дивизии на подступах к Москве.

Пятого октября чуть свет в толбинскую часть съехались высокие армейские чины. За всю свою историю штаб полка не видел такого созвездия. Разбирать ЧП российского масштаба прибыли представители штаба ПВО во главе с генералом, следователи военной прокуратуры, Но Бородина волновали не столько вопросы начальства, - он знал, как отвечать, - сколько судьба невернувшихся Гончарова и Сиразиева. Когда же они прибыли в поселок, отлегло на душе.

В то же день министр обороны П.Грачев заявил о расформировании толбинской части. Обычно это процесс длится до полугода. На сей раз справились по-ударному: за два дня!

Всех офицеров и прапорщиков, защищавших Основной закон, общим списком уволили по «волчьей» статье: за совершение проступка, порочащего честь и достоинство военнослужащего. Полковника Бородина отстранили от должности и передали в распоряжение главкома войск ПВО с последующим увольнением. Одновременно возбудили против него уголовное дело.

Поселок Толбино в те дни пребывал в шоковом состоянии. Люди находились под впечатлением расстрела Верховного Совета, который транслировался в прямом эфире, подобно финалу чемпионата мира по футболу. А ведь там находились их родные и знакомые. Во время этого жуткого спектакля (места для камер выбрали заранее!), женщинам становилось плохо. Некоторым вызывали «скорую». Никакая статистика не уточнит, сколько людских сердец в разных концах России поразили 4 –го октября продавшиеся танкисты легендарной «Кантемировки».

К душевным страданиям добавились материальные трудности. Уволенных по «волчьей» статье никто не хотел принимать на работу. Даже спустя несколько месяцев майор Колесников и капитан Рудаков не смогли из-за этой записи устроиться в заводскую охрану. В марте 94-го года многие из уволенных военнослужащих продолжали оставаться без работы. Но нашлись люди, оценившие их жертвенный поступок. В октябре, к годовщине событий, один ярославский коммерсант оказал каждому из героев-толбинцев материальную помощь. А двоих взял к себе на работу.

Толбинцы продолжали бороться. На это раз за изменение формулировки увольнения. Обращались в разные суды, дошли до Военной коллегии Верховного суда, но их жалобу не принимали к рассмотрению. Кому охота влезать в политику.

Бородину, можно сказать, повезло. В мае 94-го по его делу суд вынес определение: уволить с воинской службы досрочно, по состоянию здоровья, с зачислением в запас. Собственно, суда, как такового, не было. Доверенный представитель министра обороны предложил пойти на мировую. Он понимал, что процесс для него проигрышный и боялся его огласки. Таким образом, в действиях полковника Бородина не усмотрено состава преступления. Его подчиненные до сих пор в подвешенном состоянии. Они, как и все, попали под амнистию, но добиться восстановления своих прав не смогли. Сразу после увольнения к ним обратились московские адвокаты с предложением о помощи. Они предлагали политические формулировки, типа: защищали советскую власть и т.д. Но ни слова о том, что офицеры и прапорщики выполняли приказ командования. Понятно, их требования суд отклонил, и защитники конституции лишились военной пенсии. Адвокаты выполнили заказ.

С тех пор прошло двенадцать лет. Каждый года Толбинцы собираются третьего октября. Вместе с ними – Ю.А.Бородин. И хотя работают бывшие ракетчики в разных местах, но в этот день они – военные, и Бородин для них командир, как тогда, в 1993-м. В отличие от революционеров августовской (1991 года) революции с лицом Растроповича, стремящихся теперь не афишировать в ней свое участие, толбинские добровольцы считают свое делом правым и не боятся об этом говорить. Спустя десять лет Михаил Писарев написал по этому поводу такие строки:

…Присягу принимали торжественно одну,
Служить в ней обещали народу своему.
И вот сейчас решайте, что дорого кому:
Сражаться за Советы иль плюнуть на страну.
Наверное, спокойней под юбкой у жены
Жевать на теплой кухне горячие блины.
К чему носить погоны, фуражку со звездой,
Коль за народ боишься рискнуть ты головой?

* * *

Идеи и лидеры

«Мы боремся не за Руцкого и Хасбулатова, а за то, чтобы Россия сама искала свое место в мире, самостоятельно вырабатывала свою политику, поддерживала, а не предавала союзников», - было наше кредо. Но лидеров не оказалось. Это было печально осознавать на фоне подвижнической работы низов. Тот же капитан Немченко без всякого приказа ездил агитировать псковских десантников, Анатолий Киселев, как заправский баррикадник, второго октября на Смоленской площади отбивал вместе с соратниками атаки ОМОНа. Анатолий Иванович Азаров, подполковник запаса, несмотря на возраст, в первый же день выехал на защиту Дома Советов. Он и его товарищи остались верны своим убеждениям и жизненным принципам. Чего не скажешь о лидерах. Даже Фокин не выдержал и дал слабину. Не предупредив никого, в ночь на 4 октября сел в свой «жигуль» под номером 22-40 и уехал в родную липецкую деревню. А вот майор Белов оставался в Доме Советов до конца. Во время обстрела достал свое чекистское удостоверение и сжег его, понимая, что в этой организации ему уже не работать.

Виктор Морозов после амнистии защитников парламента вернулся в Подольск, одно время работал в городской администрации помощником зам. Главы по безопасности. Туда к нему стали подтягиваться односумы. Появилась форма дружинников, стали проводиться рейды по городу. Каким-то торгашам ребята наступили на мозоль, и их вместе с сотником разогнали. А потом прошла информация о гибели героя обороны Дома Советов. Ее обстоятельства неизвестны.

Ровно через год после событий горячей осени по приглашению Фокина в Подольск, на теперь уже пищевой комбинат «Подольский», приехал несостоявшийся президент А.Руцкой. Фокин, недавно ставший директором, пригласил своих соратников, накрыл стол в столовой, как в старые добрые времена. Всем хотелось услышать анализ Руцкого произошедшего, задать вопросы. Александр Васильевич опустил голову и начал говорить. Он волновался, речь выходила прерывистой, и тогда Руцкой ускорял темп, повторялся, лил воду, но тараторил без остановки. Создавалось впечатление, что он боится глядеть в глаза своим бывшим соратникам, слышать горькие слова и вопросы, на которые не знал ответов или не хотел отвечать.

Но деваться ему было некуда. Вот встал Дима Новиков, с палочкой. После ранения он перенес несколько операций, осталась еще одна. На нее требовались деньги, и Дмитрий обратился к Руцкому за помощью. Бывшего и.о. президента вопрос озадачил. «Я думаю, вам самим на месте надо его решать», - выдавил гость, повернувшись в сторону Фокина. Чем сильно его озадачил.

Генеральный директор пищевого комбината тоже не смог сохранить авторитет. Деньги и власть вскружили ему голову. Он отстранил от себя почти всех единомышленников, словно стыдясь прошлого, и лихо пошел в исполнительную власть. Ноша оказалась не по силам.

Виктор Морозов не претендовал на роль нашего лидера. Он объединял казаков и хорошо справлялся с этой работой. Не случайно казачья застава у Дома Советов (теперь – Белого дома) стала памятным местом, куда в начале октября каждый год собираются участники того памятного противостояния. Здесь установлен крест, священники служат панихиды о погибших. Звучат хоровые песни, выступления тех, кто остался верен своим принципам. Да и как лукавить перед людьми, рисковавшими жизнью за униженную и оскорбленную Родину, существующую не иначе как Промыслом Божьим.

Участники обороны Верховного Совета России. Слева направо: майор С.Малков, капитан А.Давыдов, капитан М.Писарев, майор Г.Татаренков, А.Фокин, полковник Ю.Бородин, капитан С.Немченко, капитан В.Слаек, прапорщик С.Захаров, майор В.Загвоздин, майор С.Колесников, В.Ерохин.

1994-1997-2006 гг

* * *