Жанр: приключенческая фантастика
Оценка (0-10): 7
Ссылка: "Черновик", Чистовик
Приблизительный объем чистого текста: 590 + 510 = 1100 kb

- Давай лучше познакомимся с молодым человеком, - миролюбиво сказал политик. - А то я представляю, как нас представили... комиссия, инспекция... ненавижу бюрократию!

- Ну, я вас знаю... заочно, - пробормотал я. - Вы...

- Просто Дима, - политик развел руками. - Никаких церемоний, здесь все свои!

Кирилл, Женя, Дима... э... Костя, Наташа. Как обустроились, Кирилл?

- Помаленьку... - стараясь не смотреть на Наталью я принял смущенный вид и промямлил: - С деньгами плоховато... жить-то есть где, но надо же питаться... телевизор, опять же, чтобы от родной страны не отстать...

Политик кивнул. Посмотрел на Наталью - та стояла на лестнице, внимательно оглядывая второй этаж башни. Сказал:

- Наташа... разве у вас не положено выдать какие-то подъемные? Пока человек к работе приступит...

Странные отношения были внутри этой троицы. Я четко определил юмориста как самого безобидного и взятого "для массовости", а вот кто главный - Наталья или Дима, понять не мог.

- Сейчас выдам, - согласилась Наталья. - Кирилл, третий этаж открылся?

- Кухня и ванная.

- Замечательно, - Наталья спустилась с лестницы и подошла ко мне. Глядя мне в глаза на ощупь достала из сумочки толстую пачку сине-голубых банкнот. - Сотни тебе хватит на обустройство?

Котя прищелкнул языком и явственно прошептал:

- Помещение большое...

- Не наглейте, ребята, - Наталья усмехнулась и вложила пачку мне в руку. - Какие двери открыты?

- В Кимгим, - сказал я. - Она первая. А сегодня утром... вот эта.

Конечно же двери интересовали их куда больше моей персоны. Через несколько мгновений вся троица топталась по песку. На лицах было явное удовольствие. Юморист даже сбегал к воде, намочил ладони и вернулся - довольный и громко, с противной театральной интонацией декламирующий:

- Зима! Крестьянин, торжествуя...

А я на Мальте, мне по...

Наталья вздохнула, но смолчала. Политик ослабил узел галстука. Снял белый пиджак и перекинул через руку. Сказал:

- Люблю море... Как замечательно, Кирилл. В Москве был всего один выход к морю. Из района Капотни, представляешь?

- А сколько всего башен в Москве?

- Не обязательно башен, в Капотне - подвал... Семнадцать таможен.

Я покосился на юмориста - теперь тот обходил башню, трогая стены, а временами даже пиная их, будто проверяя на прочность. Спросил:

- Это действительно Бермуды?

- Это очень далеко от нашей Земли, - беззаботно ответил политик. - Не по расстоянию, конечно, по вееру. Это не Кимгим. Тут материки совсем другие. Людей нет.

- Курорт.

- Именно. Будешь пользоваться популярностью.

- Мы в тебе не ошиблись, - согласилась Наталья. - Что ж, Кирилл. Поздравляю. Это хорошая дверь. Впрочем... ты и сам это понял.

Я проследил ее взгляд - и обнаружил оставленные на песке пустые бутылки и пакетики с орешками. И не только я. Политик неожиданно направился к месту пикника, поднял две бутылки и открыл, одна о другую. Сделал большой глоток.

Подкупило их море. Расслабило. Видимо им очень хотелось иметь сюда еще одну дверку.

- От чего зависит, куда откроются двери? - спросил я.

- От таможенника, - секунду поколебавшись, объяснила Наталья. - Ты открываешь двери в те миры, которые тебе наиболее близки.

- А сколько всего миров? - спросил из-за спины Котя.

На этот раз Наталья колебалась дольше. Но ответила:

- Нам известно двадцать три. Это те, куда проходы открываются стабильно... хотя почти половина этих миров никому не нужна. Ходят истории про миры, куда проходы открывались нерегулярно... возможно, просто слухи. Некоторые миры встречаются часто, другие - реже.

- Кимгим часто, - предположил я.

- Кимгим - популярный мир, - согласилась Наталья. - Его даже используют в качестве промежуточного, если надо попасть в какой-то более редкий... Ладно, раз уж начали вопросы-ответы, то спрашивай дальше. Отвечу.

- Наталья, кто ты?

- Функционал.

- Я догадался. А точнее?

- Акушерка, - ответ явно был заготовленный. И я послушно сделал удивленные глаза, после чего дождался пояснений: - Ищу будущих функционалов и помогаю им проявить себя.

- Вчера вечером гулял по Кимгиму, познакомился с парочкой функционалов... - небрежно сказал я. И отметил, что информация для них внове. Наталья сохранила каменное лицо, политик чуть-чуть прищурил левый глаз, а вот юморист откровенно удивился. - Они меня ввели в курс дела. Но никто про "акушерок" не говорил.

- Это потому, что роды бывают нормальные, а бывают - осложненные, - мягко сказала Наталья. - В твоем случае все было... очень плохо. Пойдем, Кирилл. Этот разговор... для функционалов.

Она мягко взяла меня за руку и повела от башни к морю. Котя остался. И не только Котя. Политик и юморист тоже за нами не последовали. Так они, выходит, обычные люди?

- Они всего лишь люди, - негромко сказала Наталья. - Ни к чему им слышать... детали. Ты меня второй раз удивляешь, Кирилл.

- Первый раз - когда пришел с ножом?

- Да. Совершенно не соответствовало твоему характеру. А сейчас ты удивительно быстро освоился. Хорошо, я тебя недооценила. Давай определимся раз и навсегда, Кирилл. Между нами - мир?

- А если нет? - спросил я.

Наталья дернула плечиками.

- Тут твоя территория. Ты меня можешь в бараний рог согнуть. Но потом...

Я кивнул:

- Понятно. Придет функционал-полицейский. Наталья, один вопрос. Почему именно я стал таможенником? Эта какая-то врожденная особенность?

- Нет, - неохотно сказала Наталья. - Кажется, нет. Механизмов я не знаю, да и знать не хочу.

- Ты же "акушерка".

- И что? Мне сообщают, что кто-то станет функционалом. Я наблюдаю за ним. Обычно человек стирается из реальности легко и быстро. В его квартире появляется кто-то другой, его рабочее место тоже занимают. Но иногда все сложнее. Твоя квартира изменилась, но вместо тебя никто не возник. На твоей работе образовалась вакансия.

Я вспомнил, с какой готовностью шеф предложил мне устроиться на работу в "Бит и байт" и неохотно кивнул.

- Забывали тебя медленно, - продолжала Наталья. - Пришлось подменить тебя. Занять твое место и надавить как следует. А что делать? Ты как-то ухитрялся цепляться за окружающий мир...

- Или мир за меня? - пробормотал я. - Понятно.

- Вся моя вина в том, - сказала Наталья, - что я тебя немного подтолкнула. Ускорила твое превращение в функционала. Этой симуляцией... чтобы ты сам расхотел быть собой. Любой другой функционал на моем месте поступил бы так же. Ну?

Она склонила голову на бок, заглянула мне в лицо. В уголках глаз опять возникли лучистые морщинки.

А ведь она вовсе не молода, понял я. Функционалы, наверное, вообще не стареют, консервируются в своем человеческом возрасте. Но Наталья стала функционалом вовсе не в двадцать с небольшим...

- Ты добрая женщина, - сказал я.

- Что поделать. Ты меня немного достал, Кирилл. Целые сутки держался, - фальшивая благожелательность стала понемногу исчезать из ее глаз. Но ее место, слава Богу, занимало равнодушие. Наталья все-таки пришла к выводу, что я не опасен.

- Ну зачем было меня так пугать? Рассказала бы сразу...

- И этим бы все испортила, - Наталья, фыркнула. - Не учи функционала исполнять его функцию.

- Поговорка?

- Вроде того. Мир?

- Мир, - я ухмыльнулся и пожал ей руку. - А все-таки ты из меня жилы потянула...

- Зато какая плата, - Наталья кивнула на шипящую полоску прибоя, подкатившуюся к самым ногам. - Слушай дальше. Эти, - она глянула на политика с юмористом, - не функционалы. Они могут пользоваться нашими способностями. Ходить из мира в мир. Красиво стричься и вкусно кушать. Лечиться и учиться. Но особо с ними не откровенничай. Ты - функционал при своей функции. Они - производные. Дери с них пошлину, когда они идут через таможню. Будь вежлив, но строг. А вот функционалов у таможенников принято пропускать без лишних церемоний... если не совершается что-то совсем противозаконное.

- Вроде провоза запретных товаров?

Наталья кивнула:

- Именно. Ну все, идем...

- Подожди! Еще пара вопросов.

- Да? - Наталья выжидающе посмотрела на меня.

- Откуда люди узнают про функционалов? Кто получает право пользоваться нашими... функциями?

Хорошо известна фраза: «Поскобли русского - найдешь татарина». Фраза эта неоднократно ставила в тупик иностранцев. Что, собственно говоря, имеется в виду? Русские - это очень грязные татары? Или тут есть некий иносказательный смысл? Но какой?

Сами русские, да и татары, всегда считали, что эта фраза подчеркивает, как сильно перемешались в России «языки и народы». То есть ничего дурного во фразу не вкладывали, напротив, гордились эдаким примером закрепленного в пословицах интернационализма.

А ведь на самом-то деле про скобление русских высказывались первоначально как раз зарубежные гости России, и со смыслом предельно оскорбительным как для русских, так и татар: под тонким налетом цивилизации скрываются дикари. К счастью, недостаточно цивилизованные для просвещенного европейского сарказма русские и татары подвоха не поняли. Стали с улыбкой повторять фразу - чем окончательно убедили мир в своем коварстве.

Но вот сейчас я оказался в такой странной версии России, где эта фраза имела полное право на существование. В мусульманской России!

Впрочем, одернул я себя, само слово «Россия» здесь не имело никакого смысла. Здесь нет России. А также Англии, Германии, США, Китая... Это мир городов-государств, лоскутных территорий, которые никогда не объединяются в империи. Каким-то образом функционалы задержали его в феодализме, в тех временах, когда «мы псковские» или «я казанский» значили куда больше, чем «я русский» или «я татарин». Все те же самые народы носились по Европе и Азии; энергично совокуплялись; завоевывали, уничтожали и ассимилировали друг друга; меняли веру, имена... Мало кто знает, что предки чеченцев, к примеру, были христианами, что татары - никакие не татары, а булгары, взявшие название племени татар, истребленных монголами еще во времена Чингисхана. История - дама ветреная и веселая, пусть даже ее юморок - большей частью черный.

Так что самую первую и самую бульварную ассоциацию «я попал в Россию, где у власти исламисты» можно смело отбросить. Я попал в город Орысалтан, существующий на месте Москвы в мире под названием Вероз. На месте Стокгольма там город Кимгим, на месте Киева - какая-нибудь Абабагаламага, вместо Парижа - тоже какой-нибудь Дыр-Бул-Щыл. (Наверное, только польский город Щецин, страшный своим названием для любого народа, пишущего латиницей, своего названия не сменил.)

А русских здесь нет и не было. И немцев. И тунгусов, и коряков, и татар, и башкир. Это - другой мир, только отчасти похожий...

С этой твердой мыслью я и вышел из таможни Николая Цебрикова. Оглянулся - и хмыкнул.

Из Орысултана таможня выглядела как... как склеп?

Как мавзолей?

Да, скорее - как мавзолей. Не тот, коммунистический, с мумией Ленина, что стоит на Красной площади, а как обычный восточный мавзолей: высокий сводчатый проем, в котором прячется небольшая дверь из резного дерева, купол над маленьким, три на три метра, строением из белого камня...

— Мама родная, - пробормотал я. - Так... я же на кладбище!

Таинственные сооружения вокруг сразу обрели смысл. Мавзолеи, усыпальницы. Восточное кладбище. А каким еще оно может быть в этом городе?

Но интересный же человек Цебриков, если его таможня «проросла» на кладбище...

Я шел вдоль мавзолеев, вглядываясь в надписи над дверями. Опять же странно - надписи были на русском. Да и русские имена встречались часто:

«Петра сына, Василия, место погребения. Да будет милость Аллаха над ним милостью щедрою! Именем Бога милостивого, милосердного. Каждая душа вкусит смерть, после вы вернетесь к нам!»

Или такая:

«Эй, приверженцы истинной веры! Будьте едины! Тогда вас ждет благоденствие! Сын Равиля, Искандер, покоится здесь».

Некоторые надписи ставили меня в тупик, еще раз напоминая, что я не на Земле:

«Нет Тенгри, кроме Аллаха. Мухаммед - посланник его!»

Большинство надписей украшала богатая резьба - цветы, геометрические узоры. Фотографий не было, но это вроде и в нашем мире у мусульман не принято.

Очень часто могильные надписи походили на философские или богословские изречения:

«Только с божьей помощью можно порвать со злом и стать достойным человеком! На примере меня, презренного, судите об этом!»

А потом я наткнулся на маленький мавзолей (дверка, похоже, там была так, для проформы), надпись над которым заставила меня вздрогнуть:

«В раю я, ласкает гурия меня. Но безутешен, вот и плачу, не мама мне она, не мама мне. Подходит ангел, дает игрушку. Но безутешен я и плачу: не папа мне он, знаю я».

Вся экзотика, все странности и чуждости этого мира вдруг стали совершенно не важными. Я стоял у детской могилы, и во что бы ни верили родители ребенка - в Христа, Аллаха, Тенгри или теорию эволюции Дарвина, - их горе было самым обычным и настоящим.

Я поежился, и вовсе не от ветра. Обхватил плечи руками и постоял, глядя на чужую могилу в чужом мире. Вот только мир как-то сразу перестал быть чужим. Превратился из лаковой открытки, из эксперимента арканских естествоиспытателей в живую вселенную - ибо только в живой вселенной люди умирают.

— Не надо плакать, - сказал я вполголоса чужой могилке. И тихо пошел дальше по каменным дорожкам между мавзолеями, уже не заглядывая на надписи.

Интересно, а есть ли дети у функционалов?

Я вдруг всерьез задумался об этом. Только ли свобода передвижения - плата за способности функционала? Только ли поводок - оковы? Человек, в сущности, легко смиряется со своей несвободой и даже находит в ней выгоды, декабрист Николенька тому пример. А вот ради любимой, ради детей - способен сорваться с любой цепи и пойти на верную смерть. Секс для большинства функционалов был любимым развлечением.

А вот семьи они, как правило, не имели...

Уже на выходе с кладбища, у высокой, с человеческий рост, каменной ограды, я встретил первых жителей Орысултана. Действительно, похожие на татар два немолодых уже человека. Одежда, впрочем, ничего этнического в себе не несла: ботинки, брюки, пальто...

Мы коротко раскланялись друг другу и разошлись, не проронив ни слова.

Что ж, первое испытание я прошел, удивления своим видом я у местных не вызываю...