Настоящая история человечества (продолжение)

Создавая государство, впоследствии получившего название Древняя Греция, эдемийцы преследовали несколько целей:

— Создать условия для зарождения и развития на территории Древней Греции науки и культуры. Разъяснять и прививать населению основы цивилизации;

— Отработать и усовершенствовать на практике результаты исследований, касающихся стратегии и тактики эдемийской армии разработанных учёными Вест-Пойнтского военно-научного исследовательского центра;

— Определить, насколько жизнеспособно государство с республиканской формой правления, находящееся в окружении более диких народов и племён;

Первый пункт плана представлялся учёным Эдемии самым важным. Ведь ни для кого не является секретом, что науки и искусства могут не только развиваться, но и существовать вообще только в цивилизованном обществе. Наглядным примером современности могут служить так называемые государства, одно из которых — Дикая Империя, которые считают себя государствами. На самом же деле они являются ни чем иным, как самым обыкновенным объединением племён, хоть и на более высоком уровне. Говорить о каком-либо развитии науки, искусства и культуры вообще, в таких государствах просто смешно.

Изначально было решено направить в Древнюю Грецию миссионеров от культуры. Это были: Гомэр, Платон, Сократ и многие другие. Да, совершенно верно, эти великие деятели науки и искусства — выходцы из Эдемии, хоть местом их рождения и считается Древняя Греция. Миссионеры научили эллинов письменности, литературе, а также дали основы философии.

Кроме того, в отличии от Южных Земель и Древнего Египта, где все сооружения проектировали и руководили строительством эдемийцы, а на долю местного населения оставалась лишь тяжёлая физическая работа, в Древней Греции учёные Эдемии обучили ряд способных туземцев архитектуре. Результаты превзошли все ожидания. Были построены великолепные храмы, развалины некоторых из которых, сохранились и по сей день.

Надо сказать, что ещё одна тема получила наиболее полное развитие на территории Древней Греции, это религия. Во время предыдущих экспедиций было замечено, что туземное население начинает обожествлять эдемийских учёных и рассказывать об их фантастических способностях. Неправдой это не было потому, что эдемийцы намного в своём развитии, как в духовном, так и техническом, превосходили дикие племена.

Но в силу скромности, являющейся неотъемлемой чертой культурного и цивилизованного человека, эдемийцы хоть и не запрещали обожествление себя, но и не приветствовали. Тем более, что некоторые племена начали приносить, как они считали, в их честь, человеческие жертвы.

Делу помог случай. Свою основную базу эдемийские учёные расположили на горе под названием Олимп. Это было сделано для того, чтобы некоторые, наиболее любопытные туземцы, не смогли бы добраться до них. Скрывать от туземцев эдемийцам был нечего, все объяснялось очень просто. Дело в том, что и тогда и сейчас среди диких народов очень развито воровство. Они считают, что гораздо проще и лучше украсть понравившуюся вещь, чем, элементарно, попросить её или купить.

Нахождение на Олимпе базы эдемийских учёных туземцы восприняли по-своему. Они решили что на вершине горы Олимп поселились боги, хотя эдемийские учёные не скрывались, не окружали себя ореолом таинственности, свободно посещали населённые пункты туземцев и общались с ними.

Видя такое, туземцы решили, что боги благоволят им потому и живут рядом с простыми людьми. Это стало основой религии туземцев Древней Греции. Подтверждением тому служит великое множество мифов сочинённых ими. Такая религия усматривалась эдемийцами как приемлемая, поскольку не влекла за собой кровавых жертвоприношений. Кроме того, гораздо проще было объяснить и привить туземцам элементарные правила культурного поведения, такие как: основы личной гигиены, уважение к старшим и так далее.

В знак благодарности эдемийским учёным, которых, как уже было сказано выше, туземцы считали богами, они стали возводить в их честь храмы. И получилось так, что религиозные чувства туземцев и послужили толчком к развитию архитектуры, скульптуры, живописи, литературы и т.д.

Стоит сказать, что впоследствии и другие народы, такие как римляне, пошли по пути древних эллинов.

Республиканская форма государства, зачатки науки и культуры дали мощный толчок развитию древнегреческого государства.

Конечно же, были сложности, и одна из них — рабство. Туземцы никак не хотели отказываться от того, чтобы пользоваться плодами бесплатного рабского труда. Все попытки со стороны эдемийских учёных объяснить туземцам, что рабский труд не является эффективным, остались без результатов.

В конечном итоге был найден компромиссный вариант. Поскольку население Древней Греции на самом деле было малочисленным, а неосвоенных и плодородных земель было множество, рабство облекли в более культурные рамки.

Были изданы законы, согласно которым человеку, попавшему в рабство, в первую очередь надлежало работать на конкретной земле принадлежащей конкретному человеку. Землевладельцу запрещалось казнить рабов, издеваться над ними. Кроме того, даже после того как раб, в силу возраста или каких-либо других причин, утрачивал работоспособность, хозяин обязан был достойно содержать его или же отпустить на родину. 

***

Бар встретил Мэлла, да никак он его не встретил. Бар, он и есть бар, стоит себе и работает потому, что ничего больше делать не умеет. Пришёл, добро пожаловать. А прошёл мимо — твоё дело, иди себе дальше.

Мэллу сегодня, кроме как в бар, идти было некуда, потому, добро пожаловать. Народ был, но немного. Это в кино показывают, что у них, в барах, чуть ли не каждую ночь столпотворение и все, через одного, голыми на столах танцуют. Всё совсем не так. А не так потому, что, как и в других странах, с утра пораньше всем надо идти на работу, а перед этим конечно же следует отдохнуть, и не у барной стойки, а в своей постели. Правда завтра выходной день и можно со всей безответственностью, предварительно напившись в дребодан, и поплясать на столе, но видимо что-то случилось потому, что пляшущих человечков на столах не было. За столами были, за бильярдом тоже были, а на столах не было. Правда те, кто были, почему то не плясали, а пили пиво или же катали по зелёному сукну бильярдного стола шары.

Кстати, и Мэлл это заметил, из тех, с кем он вечером пил пиво, в бар никто не вернулся. Даже те, кто отправился домой в откровенно пьяном виде были, в нарушение закона, дома приняты, а может, просто не дошли. Так что придётся Мэллу коротать время в одиночестве. Можно конечно поболтать с хозяином, но с ним уже всё давным-давно говорено-переговорено, а последняя новость, в виде закона, ему только в радость будет, чего не скажешь о Мэлле.

Мэлл заказал кружку пива и присел за столик в самом углу, ну чтобы не мешал никто. Пиво было свежим и вселяло оптимизм, а вот о настроении Мэлла этого сказать было бы большим преувеличением. Настроение было откровенной дрянью. А с чего ему быть хорошим? Пришёл человек домой, усталый и голодный. Ну и что, что по пути зашёл в бар, в конце концов не неделю же он пропадал в этом баре? Странно все это как-то, работаешь, работаешь, семью обеспечиваешь, а вместо благодарности выставляют из собственного же дома.

Все-таки странно устроена наша жизнь, и наверное, несправедливо. Вот взять того же Мэлла. Нормальный во всех отношениях человек: семейный, работящий, а спроси его, счастлив ли он от этого, вряд ли ответит что-либо вразумительное, потому что не знает.

Глупо конечно, но получается, что работает потому, что все работают, потому, что если не работать, то с голоду помрёшь. Ну не помрёшь конечно, можно в мусорных бачках копаться, прокормиться хватит. Жить в какой-нибудь лачуге, а то и вообще, на улице, ведь некоторые так и живут.

Мэлл сидел и думал о жизни, думал не потому, что приспичило, а просто потому, что сейчас заняться было больше нечем. Ну а пиво, пиво для того, чтобы ещё хоть чем-то себя занять, да и не будешь же сидеть в баре просто так. Чего доброго могут и попросить освободить помещение, или заказывай чего-нибудь и тем самым приноси доход, или иди себе с миром.

Вот и получается, что работать надо только для того, чтобы покупать еду в магазине, а не искать её на помойках. Тоже самое и с одеждой. Для того, чтобы носить то, что нравится тебе, а не то, что разонравилось другим — надо работать. Ну и жить тоже где-то надо, не дикарь какой-то там, чтобы под пальмой ночевать. А для того, чтобы жить не под пальмой, и это хорошо если под пальмой потому, что там круглый год лето, опять надо работать. Работать, работать и работать, и так без конца.

Но это ещё полбеды. Если один, то одному немного то и надо. Но в том то и дело, что даже если и один, все равно работать придётся много. У них на стройке есть холостяки, ну и что? Работают наравне с женатыми. Непонятно это все. Мэлл допил пиво и заказал ещё. Немного подумав, да зарасти оно все синим дерьмом, попросил принести бутылку виски.

А с другой стороны, продолжал размышлять Мэлл, у него есть семья. Семью надо обеспечивать и содержать. Дети, они маленькие, он себя обеспечить не могут. Им надо расти, становиться взрослыми. Ну а покуда растут и взрослеют, учиться. И все для того, чтобы в один прекрасный (прекрасный ли?) день устроиться на работу, жениться и пойти по стопам родителя. Он же, Мэлл, по стопам своего родителя пошёл, а его дети чем хуже?

Но если все так было до Мэлла и будет после него, то получается, ничего неправильного в этом нет, наоборот, все правильно. Вот только работать приходится в основном, чтобы заработать денег и купить на них чего-нибудь, а не потому что работа является приятным для него занятием. Наверное есть те, которым их работа нравится и они без неё жить не могут. А может быть и нет таких, и он, Мэлл, все это только что придумал, выпил виски, и придумал.

Обстановка была ненавязчивой, музыка была негромкой и ненадоедливой, посетители каждый занимался своим делом и получалось что никто никому не мешал. Виски и пиво расширяли горизонты восприятия жизненных справедливостей и несправедливостей, в основном несправедливостей, а настроение хоть и не было радужным, но истерически-скандальным тоже не было. Правда спиртное хоть и позволяло мыслям проникать чуть ли не в самые потаённые уголки мирообустройства, но взамен требовало, и отбирало ясность восприятия. Короче, опять все как всегда. Когда мысль трезва и ясна — горизонты сужены или вообще отсутствуют, а когда горизонтов необозримый простор — мысль, ошарашенная алкоголем, начинает блуждать и теряться в этих самых горизонтах. Но мысль хоть и бестолково тыкалась то туда, то сюда, сдаваться не собиралась.

Дети, это конечно хорошо и без них никак, сам ведь когда-то ребёнком был. Хорошо бы вот если дети были, а жены не было. Эта мысль очень даже понравилась Мэллу своей простотой. Но тогда за детьми некому было бы смотреть потому, как ему надо работать, детей обеспечивать. Значит все-таки без жены никак, прямо заколдованный круг какой-то. А вот взять его жену, Эмму. Понятно что она не бездельничает. На ней дом и хозяйство вообще, она за детьми да и за Мэллом смотрит и ухаживает. Бездельем такое не назовёшь. Понятно чтобы дом и все у них дома, в смысле из вещей, было только хорошее, а ещё лучше — лучшее. Вот Эмма и старается, понять то её можно.

Очередная порция виски, у них стопки порциями называются, запитая пивом ещё больше расширила перед Мэллом горизонты этой прекрасной и одновременно скучной жизни. Сначала он даже оторопел от того, на что наткнулась блуждающая где-то там мысль. Правда, немного успокоившись от столь внезапного озарения и выпив ещё, принялся уже спокойно исследовать находку.

Находка сообщила Мэллу о том, что его жена, Эмма, и государство в целом, за одно — одна команда. Государству в лице бесчисленных фирм, компаний и их владельцев выгодно чтобы Мэлл как можно больше и лучше работал, за это  деньги то и платят. Это с одной стороны. А с другой стороны, Эмма, которая озабочена тем, чтобы их дом с каждым днём становился все лучше и лучше. А для этого Мэллу надо работать, не сказать чтобы все больше и больше, но никак не меньше. Получается, что государство со своими потребностями с одной стороны, а Эмма со своими — с другой. А он, Мэлл, между ними как между молотом и наковальней. Кстати, в КОШЭ эта поговорка звучит как: между скалой и твёрдым местом, но это без разницы, смысл один и тот же. И ещё неизвестно кто больше заставляет Мэлла делать то, что ему делать, если честно, не очень то нравится, но за это платят деньги — хозяин компании где он работает, или его жена, Эмма?

Но тогда почему Мэллу надо только работать, а отдыхать получается что вообще нельзя? Кто придумал этот идиотский закон? Ладно если бы Мэлл был пьяницей. Будь он пьяницей, его давно бы выгнали с работы и копался бы он в мусорных бачках и дома у него не было и семьи тоже. Все-таки странно получается, закон рассчитан на тех, кто если и выпивает, то в меру, а тем, кто без меры, на него просто наплевать.

Видимо горизонты для блуждающей мысли оказались не такими широкими как изначально предполагалось и она, мысль, упёрлась в стену несоответствия закона с теми для кого, а вернее сказать, против кого он был принят. Мэлл расширил горизонты ещё одной порцией виски и сдобрил это дело пивом, но горизонты почему то не расширялись, наверное и у них бывают границы. Но и мириться с тем, до чего Мэлл додумался, вернее будет сказать, чего доискался, тоже не хотелось. Настроения все это не улучшало, а без настроения даже тупо накачивать себя виски с пивом — занятие премерзопакостнейшее. Мэлл хотел было пойти поиграть на бильярде, но потом передумал. Играл он, если честно, не очень чтобы хорошо. Поэтому ничего больше не оставалось делать, как сидеть на пару со своими мыслями и пытаться хоть как-то договориться с ними, чтобы они, мысли, не слишком буянили и вели себя спокойно. 

***

— Привет. Не возражаешь?

Перед Мэллом стояла вполне симпатичная женщина. На вид ей было лет тридцать пять, не больше. Правда в баре царил полумрак и можно было ошибиться, но Мэллу сейчас было безразлично, сколько незнакомке лет.

— Садись. — пригласил незнакомку Мэлл.

— Я, Сара. — представилась женщина.

— Мэлл, очень приятно.

— Скучаешь?

— Не то чтобы скучаю, так, сижу, думаю.

— Понятно.

— Хочешь, я тебя угощу?

— Хочу. — согласилась Сара.

Мэлл сходил к барной стойке и принёс ещё один стакан и две кружки пива. Он был не то чтобы рад, скорее благодарен Саре за то, что она хоть как-то скрасит его одиночество. Можно будет поговорить о каких-нибудь пустяках, да и при ней Мэлл не напьётся, напиваться он не хотел, но напиться хотелось. Бутылку виски он взял потому, что был один, но теперь появилась Сара, значит виски отходит на второй план.

Не то чтобы он хотел развития событий, которые в конце концов заведут их в постель, нет, настроение не то. Просто очень не хотелось сидеть в одиночестве, а тут она, Сара, так что Мэлл был рад и доволен её появлению.

— Ищешь кого? — отпив из своего стакана спросил он.

— Нет. — как-то просто а потому и естественно ответила Сара. — Дома скучно, вот и решила проветриться.

— Понятно. — разговор начинал буксовать. Говорить, если честно, вообще-то было не о чем, так, общие фразы и не более того.

— Чем занимаешься? — спросила Сара.

— В смысле?

— В смысле, где работаешь?

— На стройке работаю, на кране.

Мэлл и Сара ещё выпили и выпили не потому, что им хотелось напиться, просто когда разговор даже не идёт, а плетётся из последних сил, ему необходим отдых. Вот таким отдыхом разговору и служила выпивка.

— Что-то я тебя раньше здесь не видел. — поинтересовался Мэлл.

— А я здесь ни разу и не была. — просто ответила Сара. — Сегодня первый раз.

— Приезжая?

— Нет. Я недалеко здесь живу. — Сара вела себя просто, без жеманства, которое некоторые женщины считают шармом. — А ты здесь часто бываешь?

— Обычно, пару раз в неделю.

— Что-то сегодня ты поздно, или ты всегда в это время сюда приходишь?

Неизвестно кто, правда наиболее невежественные люди уже давно нашли и назначили виновника таким делам, и за какое место дёрнул Мэлла потому, что он вдруг, ни с того, ни сего взял да и рассказал Саре всё. Рассказал о том, как много работает и что иногда заходит сюда выпить кружку-другую пива ну и пропустить стаканчик виски, но бывает это нечасто. И что сегодня тоже зашёл, все-таки конец недели, завтра выходной, потому можно и посидеть в баре. Пересказывать это Мэллу было скучно, потому, что пересказ и тема пересказа были скучным занятием, вернее времяпровождением. На что-то другое, если честно, у Мэлла не хватало ни фантазии, ни сил.

И вот сегодня, придя домой, он был выставлен своей женой, Эммой, за дверь, и только за то, что пришёл слегка навеселе. Оказывается приняли какой-то закон, сам он его ещё не читал, согласно которому жена имеет право не пускать мужа домой если он пришёл пьяным.

— В том то и дело, что имеет право, а не обязана. — Сара пристально посмотрела на Мэлла. — Понял?

— Не понял. — Мэлл на самом деле не понял, что этим хотела сказать Сара. — Объясни.

— Какой ты непонятливый, — усмехнулась Сара. — Обрати внимание. Жена имеет право! Имеет право, но ей не запрещается пускать мужа домой, если он пришёл выпивши. Понял разницу?

— Так это что же получается? — до Мэлла наконец-то дошло. — Получается, что Эмма специально меня не пустила домой?

— Этого я не знаю, — ответила Сара. — Если не жалко, закажи ещё пива, пожалуйста.

От услышанного Мэлл находился в состоянии близком к невесомости, правда на тот момент даже в КОШЭ об этой самой невесомости ничего известно не было. Как во сне, так будет понятнее, Мэлл пошёл к барной стойке и принёс две кружки пива.

В его голове никак не помещалось, как такое может быть вообще? Тот, кто обеспечивал и содержал семью, был выставлен за дверь и выставлен не потому, что закон так велит, а потому, что так захотела его жена!

— Не переживай ты так, — Сара дипломатично выдержала паузу чтобы Мэлл смог хоть в какой-то мере осознать то, на что, как законопослушный гражданин, не обратил внимания. — Все образуется. Может быть у твоей жены просто настроение было плохое? — предположила Сара.

— У неё всегда плохое настроение, — зло ответил, чуть ли не огрызнулся Мэлл. — когда я с работы прихожу. Оно у неё бывает хорошим только тогда, когда что-то покупаем, новый телевизор или ещё что-нибудь.

Сара промолчала. Сейчас был не тот случай, чтобы утешать его и уж тем более давать  мудрые или глупые, неважно какие, советы. Время, оно само все расставит по своим местам. То, что сегодня случилось с Мэллом, рано или поздно должно было случиться, а поводом к этому могло послужить все что угодно.

— Давай лучше ещё выпьем. — предложила Сара.

— Давай выпьем, — согласился Мэлл.

Они выпили, немного помолчали. Случайно или нет, но то, что народа в баре было немного, а музыка не орала как сумасшедшая, делало разговор Сары и Мэлла, да и их встречу вообще, душевной и доверительной. А может быть одно наложилось на другое: у Сары что-то там не то случилось, а у Мэлла понятно что. Они случайно встретились здесь, в баре, а дальше, а дальше сидят, выпивают и за жизнь разговаривают. И разговаривают легко и просто, как будто тысячу лет знакомы, и нет между ними той показушной напыщенности, которая в большинстве случаев сопровождает первую встречу мужчины и женщины тем самым мешая им. Здесь показухи и выпендрежа не было и в помине, так уж получилось...

— А ты чем занимаешься? — спросил Мэлл.

— Я художник. — также просто, как и спросил Мэлл, ответила Сара. — Художник-дизайнер.

— Ишь ты! — было непонятно, то ли Мэлл удивился, то ли восхитился тем, чем занимается Сара. — В детстве я хорошо рисовал и мечтал стать художником, но… — Мэлл вздохнул.

На самом деле он не врал и не пытался комплиментом произвести на Сару благоприятное впечатление. Мэлл и правда хорошо рисовал в детстве, и правда хотел поступить в художественную школу, но жизнь на то она и жизнь, что зачастую штука властная и распоряжается как ей угодно, вернее кому-то угодно.

После окончания школы перед Мэллом,  и не только перед ним, но и перед всеми кто когда-либо школу заканчивал, вставал выбор — как зарабатывать на жизнь? Можно было пойти учиться дальше, но тогда деньги появятся позже и неизвестно в большем ли количестве? А можно было пойти работать сейчас, и деньги появятся почти сразу, но то, что быстрее, чем если ещё несколько лет учиться, это точно. А в случае с художником, так вообще — полная неизвестность, появятся ли они вообще? Рисовать то научишься, и возможно хорошо научишься, но это не гарантия того, сможешь ли этим на жизнь зарабатывать? И Мэлл выбрал то, что побыстрее. Надо сказать, что не он один делал, делает и будет делать выбор в пользу «побыстрее». Вот такая вот она жизнь, ничего не поделаешь...

— Не переживай, — Сара положила ладонь на руку Мэлла. — Никогда не поздно вернуться к тому, что в тебе есть.

— Ты думаешь?

— Уверена. — она смотрела на Мэлла открыто и просто, но тем не менее, в её взгляде было то, что для Мэлла оставалось загадкой. — Знаешь что, пойдём ко мне. Не думай, что я хочу тебя склеить и все такое. Просто не будешь же ты сидеть здесь до утра?! А если будешь, то обязательно напьёшься, и тогда жена тебя домой. уж точно, не пустит. Пошли.

— Пошли. — согласился Мэлл. Ему и правда сейчас некуда было идти, а оставаться в баре не очень-то и хотелось.

Он сунул в карман недопитую бутылку и они покинули хоть и гостеприимное, но уж очень коварное заведение, которое только сегодня преподнесло Мэллу два сюрприза. И если с первым сюрпризом было более-менее все понятно хотя бы потому, что он уже был преподнесён, вернее, состоялся, то второй сюрприз, хоть и обозначил себя, оставался полным неизвестности. Не стоит опять думать о возможных постельных продолжениях этого сюрприза, как раз в этом случае никаких тайн вовсе нет, да и слишком это все просто, так что ли. Здесь что-то другое, Мэлл пока не мог понять что. Он просто шёл рядом с Сарой, к ней домой, и не думал о том, что будет дальше…  И такое бывает...

(продолжение следует).

Скачать всю книжку, можно здесь.