Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Общество → Человек и общество → Народы мира

Поле чудес 10228

Премодерируемое участие
2781 участник
Администратор Лиса- Алисa
Администратор Lola Cherry Cola
Администратор Savra

Важные темы:

Модератор Sezane
Модератор Любoчка
Модератор Кицу-кицу
Модератор Серый_волk

Последние откомментированные темы:

20240614124707

←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
буратино
МОДЕРАТОР пишет:

кому на Руси жить хорошо?

 

 

Вы можете представить себе этот вопрос в другой стране, хоть во Франции? Кому во Франции жить хорошо? Да всем. Экзистенциальная бездна мигом затягивается романтическими кувшинками Клода Моне. Платаны, запах кофе исвежей выпечки, птички в саду Тюильри– нет и не может быть во Франции ада, разве несчастная любовь, но она прекрасна. Там даже клошар, проснувшийся под мостом Александра III, радуется солнышку и улыбается утренним бегунам. «И тебе хорошего дня, папаша!»

Некрасов задал свой проклятый вопрос в тот период нашей истории, который принято теперь считать чуть ли не золотым ее веком. Сами посудите, работа над поэмой шла с 1863 по 1878 год: «великие реформы» Александра II, Достоевский, Толстой, Тургенев, Островский, Гончаров, Чайковский, Мусоргский, академики и передвижники– по сути, рождалось то, что потом взначительной степени и составит понятие «Россия». Но нет, мы не встретим восхищения эпохой у Некрасова. «Бывали хуже времена, но не было подлей»,– этислова он заимствовал умодной тогда писательницы Надежды Хвощинской, навеки вооружив ими всех плакальщиков о Руси: так только намоей памяти говорили ио семидесятых, и о восьмидесятых, и о девяностых, и о нулевых, я уж про нынешнее время молчу.

Едва открыв поэму «Кому на Руси жить хорошо», мы попадаем в Подтянутую губернию, уезда Терпигорева, Пустопорожней волости. Вот она, география золотого века: деревни Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неурожайка тож. По замыслу Некрасова, который так и не был осуществлен, поэма должна была стать панорамой людских страданий. Крестьяне, попы, помещики, чиновники, купцы идаже царь– все, сточки зрения Некрасова, здесь несчастны. Несчастен как будто и сам поэт.

И это при том что дворянин Некрасов сделал блестящую карьеру и был едва ли не самым успешным издателем и редактором в истории российского журнального дела. Он жил с женщиной– красавицей Авдотьей Панаевой, но в квартире ее мужа, Ивана Панаева. Эта причудливая конфигурация порождала у публики самые невероятные эротические фантазии. Когда пикантная связь с Панаевыми закончилась, случались у Некрасова и другие яркие увлечения. А еще Николаю Алексеевичу невероятно везло в карты, он выигрывал сотни тысяч рублей. Финансовое благополучие позволяло поэту отдаваться другой своей аристократической страсти– псовой охоте. Купленная им на собственные средства ярославская усадьба Карабиха вполне красноречиво свидетельствует о немалых материальных возможностях поэта. И этот, без всякого сомнения, баловень судьбы вдруг приобрел репутацию главного страдальца русской литературы. Бытие никак не определяло его сознание.

Русский человек никогда не живет в мире со своим временем. Он терпит его, скрепя сердце, поджав губы и сдвинув брови. Он всегда где-то в стороне, на обочине, бурчит что-то недовольное себе под нос, грезит либо опрошлом, либо о будущем. Там-то все было или будет по-другому, чем в проклятом настоящем.

 

Предшествующее Некрасову поколение дворян-помещиков мечтало об отмене крепостного права. И вовсе не потому, что им это было зачем-то нужно, скажем, для развития капиталистического хозяйства. Вовсе нет, отмена крепостного права разорила бы их. Но владение людьми было для «дворянских революционеров» оскорбительным и позорным. В1861 году Александр II наконец отменил крепостное право. Позор, казалось бы, закончился. Оказывается, нет. Вот что пишет Некрасов:

Порвалась цепь великая,
Порвалась– расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим– по мужику!..

«Позор крепостничества» неожиданно преображается в «цепь великую». Теперь все равно хуже, чем было. Итак, кажется, в России будет всегда. Сталин создал великую державу. В Советском Со­юзе были бесплатные образование имедицина, а холодильники ломились от продуктов. Когда не станет Путина, о его времени тоже будут слагать легенды и петь песни. Нет уменя в этом никаких сомнений.

Хорошо на Руси живется только мертвым. По народному обыкновению о них у нас принято говорить «отмучились». Вот умер Некрасов от рака желудка, прошло совсем немного лет, и его век стал казаться абсолютно золотым.

Мертвецам у нас везде дорога, мертвецам у нас везде почет. О тебе наконец-то начинают говорить только хорошее. Тебя хоронят с душераздира­ющим энтузиазмом. Первым счастливым покойником в России стал Суворов: «Все улицы, по которым его везли, усеяны были людьми. Все балконы и даже крыши домов заполнены печальными и плачущими зрителями»,– вспоминает Шишков. Потом будут похороны Пушкина и Толстого. Похороны Ленина и Сталина. Похороны Высоцкого и похороны Сахарова. Похороны Ельцина. Похороны. Похороны. Похороны. Свадьбы в России всегда неудачные, пьяные и пошлые. Свадьба– это мордобой и часы Пескова. Зато похороны величественны.

Смерть– это переход в бессмертие, победа над ненавистной жизнью. Что-то такое про национальный характер, вероятно, почувствовал Сталин. Именно он инициировал празднование годовщин смерти. В1937 году страна широко отмечала столетие смерти Пушкина. Ему салютуют пионеры, приносят дары хлеборобы, астахановцы берут повышенные соцобязательства к«празднику». В 1952 году ликующее народонаселение отметило столетие смерти Гоголя. На бульваре установили бодрого плечистого парубка, убрав с глаз долой депрессивного доходягу работы Андреева. Вступив ввечность, Гоголь уже не мучается коликами и сомнениями, он уверен в себе, здоров и весел.

Кстати, самая пронзительная поэма о Родине так иназывается: «Мертвые души». Мы уже семьдесят лет гордимся памятью павших, совершенно не заботясь о выживших. Главное событие в истории страны– смертоубийственная война. Историки и общественность с недобрым огоньком в глазах бьются за то, чтобы жертвы в этой войне выглядели как можно более чудовищно: не семь миллионов, а двадцать, не двадцать, а двадцать семь, а если считать с неродившимися– все пятьдесят! Нет, сто! Главный политик страны– ее же главный палач, Иосиф Сталин. Главная святыня– Могила Неизвестного Солдата. Страна душит, мучает, убивает, грабит, изгоняет, а потом требует прах счастливо выживших назад, чтобы похоронить здесь. Со всеми почестями. Сколько ожесточенных баталий велось по поводу останков Бродского, теперь– Рахманинова.

«Мертвые срама не имут»,– говорил князь Святослав Игоревич, отец святого Владимира. Кстати, в Москве хотят поставить Владимиру памятник в честь тысячелетия смерти, естественно. Мертвые не имут, зато живые имут столько срама, сколько смогут, живые живут вкоммуналках и бараках, пашут и пьют, тупеют и звереют. Живые завидуют мертвым.

Красивым объяснением этой национальной некрофилии мог бы стать стихийный платонизм русского миросозерцания, который якобы мы заимствовали у греков вместе с православием. Дескать, сущий мир– «юдоль скорби», тут положено страдать и мыкаться, настоящая жизнь– она потом, например за гробом. Католицизм, действительно, находился под меньшим влиянием Платона, он ориентировался по преимуществу на стоиков иАристотеля, апотому смог воспитать поколения счастливых людей, живущих сегодняшним днем, радующихся кувшинкам Моне, солнышку ивину. Ведь вино, действительно, пьют, чтобы радоваться. Водку– чтобы забыться.

Из философии платонизма можно при желании вывести убогость русских жилищ, покосившиеся заборы, заросшие сады, сортиры во дворах, горы мусора по обочинам дорог, вопиющее пренебрежение эстетикой, гигиеной иманерами. Но красивые объяснения редко бывают справедливы. Не надо искать философии там, где многое определяют элементарные бедность итемнота.

Полагаю, причина вечной российской потусторонности заключена скорее в особенностях национальной государственности. Подавляющее большинство людей не только отчуждено здесь от власти, они не вполне чувствуют себя хозяевами даже собственной жизни. Тот же Николай Алексеевич Некрасов, родись он в Англии и создай там влиятельные журналы, какими были его «Современник» и «Отечественные записки», не грустные поэмы бы писал, а законы– в Палате общин. На лисью охоту в его поместье в графстве Суррей собирались бы самые влиятельные члены партии вигов, герцоги и депутаты, а не разночинцы прогрессивных взглядов.

На протяжении всей нашей истории мыслящие люди, которые во всех странах Европы стали паровозом развивающегося гражданского общества, были оттеснены от принятия решений. В результате их беспокойство об общественном благе канализировалось вжесткую критику происходящего, в тоску ипрезрение кнастоящему.

Пожалуй, хорошо жилось на Руси лишь тем, кто не мучил себя проклятыми вопросами, а занимался делом, относился кнастоящему как клучшему из возможных миров. Таких деятелей было достаточно во все времена, но все равно до смешного мало. Мой вам кризисный совет: оставьте Россию впокое, вы ее не измените, но увас все еще есть шанссделать свою жизнь интереснее и комфорт­нее. Пушкин, которому судьба подарила гораздо меньше удачи, чем Некрасову, это понимал:

...Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от властей, зависеть от народа –
Не всё ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
– Вот счастье! вот права...
Это интересно
+2

буратино
МОДЕРАТОР 08.09.2015 , обновлено  08.09.2015
Пожаловаться Просмотров: 812  
Комментарии 0
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены