Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Всё о фантастике Михаила Кликина

Подписаться Бесплатная новостная рассылка Подписчиков 105 RSS
←   Сентябрь 2011   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://klikin.ru/
Открыта: 17-10-2006

Автор
MiK

Статистика

105 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Всё о фантастике Михаила Кликина


1.Новая глава проекта "Один" выложена в свободный доступ.
Эта новость несколько запоздала, поскольку я долго не имел возможности заняться рассылкой.
Глава называется "143 километра дорог". Это завершение первой части романа. Всего частей запланировано четыре.

Прочитать главу можно на сайте проекта "Один".

На форуме можно найти небольшой отрывок из второй части романа. Сдублирую его в этой рассылке:

"...Раздражение переполняло нас. Оно было словно ведро помоев, которое невозможно вынести из дома, не расплескав. Такое поганое ведро было у каждого – в каждом – и мы осторожничали, понимая, что помои, если уж они польются, то забрызгают всех и всё.
Меня бесили вымученные Димкины шуточки и пошлости, бесили показные отношения Минтая и Кати, их поцелуйчики и зажимания. Меня даже непосредственность и наивность Оли порой выводили из себя настолько, что я боялся не сдержаться, схватить её за плечи, встряхнуть, как пыльное одеяло, и заорать, в лицо слюной брызжа: “что же ты дура такая, неужели не видишь, что происходит вокруг, что уже произошло?!”
Оля начала встречаться с Димкой. Они объявили об этом осенью, в сентябре, кажется: взялись за руки, вышли на середину комнаты и сказали, что они теперь пара, – я словно на съемках “Дома-2” оказался, такое у меня было ощущение.
- Поздравляю, - сказал я тогда Димке.
Оле я ничего не сказал.
Раздражение копилось в нас долго – процесс этот начался еще в городе, ускорился в деревне, но полным ходом пошёл зимой, когда мы оказались в “снежном плену” – будь я писателем, обязательно избавился бы от такого пошлого выражения. Но я не писатель, и мне - возможно, последнему человеку на планете – не нужно быть оригинальным.
Два месяца провели мы в “снежном плену”, придумывая себе занятия, лишь бы только не взвыть от тоски. Было голодно и холодно, но теснота и однообразие докучали больше. Мы срывались по пустякам, ругались яростно, и потом долго пестовали свои обиды, ухитряясь, все же, держать себя в руках.
Мы знали, с чем столкнулись. Димка называл это “психологической несовместимостью в условиях замкнутого пространства”, Минтай рассказывал о казарменной жизни, я говорил о “феномене общаги”. Еще в ученические времена я заметил, как портились отношения студентов, проживающих в одной комнате. Приятели в начале семестра, к сессии они уже не могли выносить общество друг друга. Обозленные, они разъезжались на каникулы, но через пару недель забывали обиды, начинали скучать и ждать новой встречи.
У нас каникул не предвиделось, и отдохнуть друг от друга мы не могли. Но, всё же, приход весны мы встретили как избавление. Снег только просел, а мы уже разбегались по округе и искали укромные уголки для уединения. И всё чаще вечерами поднималась тема о необходимости скорого выезда.
Всех волновал вопрос, как изменился большой мир за время нашей зимовки. Последний раз мы выбирались в город в октябре – нам были нужны теплые вещи и хотя бы небольшой запас провизии. А в соседнюю деревню Николкино ходили уже по снегу в конце ноября – прихватили кое-какие вещи из опустевших домов, загнали машины в крытые дворы на зимовку, подновили просевшие могилки Марьи Степановны, её мужа и соседей, цветочки из бересты положили. Думали, что вернемся еще раз, но за пару недель до нового года серьезно и надолго завьюжило, так что путешествовать в том направлении мы больше не решились. Прогулки наши стали короче – в ближайший лес за сухостоем, на речку за рыбой, на родник за водой. В ельнике Димка ладил проволочные петли на заячьих тропах. И меня научил этому делу – показал натоптанную зверьками дорожку, объяснил, как проволоку скручивать, как человеческий запах размятой хвоей перебивать. Посокрушался, что забыл многое, прочитанное на выживательных форумах. Я, в свою очередь, научил Димку рыболовным хитростям: как зимние жерлицы мастерить, как из-подо льда полупрозрачную верховку доставать, где в заснеженном поле червяка-репейника для наживки найти. Рыбалка была делом не слишком добычливым, как, впрочем, и охота на зайцев. Но всё же в начале зимы, когда снег был неглубок, а лёд не слишком толст, дичь и рыба изредка разнообразили наш скудный рацион.
Уже в середине января из дома мы выходили только по крайней нужде – обычно за водой и дровами. Еда кончалась, и мы каждую неделю пересчитывали запасы. Круп при экономном потреблении должно было хватить до начала лета, картошки, не считая семенного фонда, оставалось два мешка, все консервы помещались в маленькой тумбочке, сахар уже был подъеден, но еще была трехлитровая банка малинового варенья - один из подарков Марьи Степановны. А на чердаке прятался тряпичный куль с ломтиками кислых яблок, высушенных в печи, – витаминный запас на крайний случай.
Зато у нас были курицы – целая дюжина. Помню, как мы ждали, когда они начнут нестись. А они лишь чахли, сохли и дохли - до весны дожили только три.
И петух.
А вот козы оказались на удивление выносливы и неприхотливы. Практически весь февраль они жили на остатках сена, соломенной трухе и ивовых прутьях. Да и в другие зимние месяцы их рацион был не очень богат. Две козы Машки и безымянный козел, которого я только через четыре года обозвал Полканом, практически нас не объедали. Димка считал, что одну из коз надо зарезать, пока стоят морозы. Но я был категорически против, и не потому, что Марья Степановна взяла с меня клятву заботиться о её Машках, а потому, что отлично понимал великую ценность домашних животных, доставшихся нам.
Я собирался строить здесь свое хозяйство.
А остальные больше думали о набегах на город.
Или даже о возвращении.
Нет, летом и осенью таких мыслей еще ни у кого не возникало – каждая наша вылазка была похожа на разведку боем, даже если поначалу мы старались действовать тихо. Поумневшие зомби и прочие обращенные твари были повсюду: крупные населенные пункты кишели ими, как труп опарышами. В самую гущу мы не лезли – мародерничали на окраинах, перемещались с места на место, от одного придорожного магазинчика к другому, нигде не задерживаясь больше, чем на десять минут. Патроны берегли – за всё время только раз пять и стреляли, но каждый выстрел спасал чью-то жизнь. И всем тогда было ясно, что лучшего убежища, чем наша глухая изба, не найти. Может, конечно, Димка и присматривался в глухим бетонным заборам, мимо которых нам случалось проезжать, - не знаю. Но даже если он и строил какие-то планы по переселению, то все свои соображения держал при себе..."

2. В разделе "Писателям" новый материал.
"Писательское мастерство" от Джимма Батчера в переводе Анастасии Перфеновой.

"По сути, написание текста – это искусственное средство передачи мыслей и образов, которые берут начало в ТВОЕМ разуме, тому парню, что держит в руках твою книгу. Передавать их следует наиболее эффективным и точным способом из всех возможных, так чтобы читатель в СВОЕМ разуме смог успешно декодировать чужие мысли . Письменное слово использует символы, чтобы передать картинки, звуки, ситуации, с целью позволить читателю по мере прочтения воссоздать историю в своём воображении.
Письменный текст – это изначальная виртуальная реальность.
Если все идет как надо, вымышленный мир, который вы помогаете читателю создавать в его голове, становится столь же достоверным, увлекательным и интересным, что и мир реальный.
Но это означает, что вы должены все сделать хорошо. И для ЭТОГО, вы используете писательское ремесло."
В избранное