Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Доклад в Русском Историческом Обществе

В среду 15 февраля 2006 года в Библиотеке-Фонде «Русское Зарубежье» состоялось
очередное заседание Императорского Русского Исторического Общества, на котором
я сделал доклад «От Второго Рима к Третьему». Тема давно отработана, год назад
я выступал с похожим докладом на Всемирном Русском Съезде у Вячеслава Клыкова
(Ежедневник сайта  Панлог 23 января 2005 года, заметка «София (Зоя) Палеолог
и первое «субъектотрясение» Нового Времени на Руси» http://www.panlog.com:8881/cgi-bin/dd-view.cgi?date=2005-01-23#2).


Новых моментов я не выдвигал, а лишь акцентировал роковую для истории России
задержку модернизации. В конце 15 века два модернизационных лагеря при дворе
обессилили друг друга, и инициативу захватили традиционалисты, которых возглавлял
Иосиф Волоцкий. 

Первый лагерь (вокруг Софии Палеолог) испытал воздействие модернизационного импульса
из возрожденческой Италии, второй лагерь (вокруг Елены Волошанки) испытал воздействие
модернизационного импульса с крымско-таманско-константинопольского направления,
где инициативу держала одна из еврейских «городских ересей».

«Ересь жидовствующих», образно говоря, зародилась в Константинополе, куда после
падения Византии стали по приглашению турок переселяться евреи со всей Европы.
Среди евреев Константинополя, как и в ряде других городов Европы, распространилась
протобуржуазная «субъектная ересь», которую ярко сформулировал раввин Коматяно
из Константинополя. А учеником Коматяно был Захария (Схария) с Тамани, который
принес её в Новгород в 1470-1471 годах незадолго до прибытия Зои (Софии) Палеолог
ко двору Ивана III в Москву.

На территории Крыма, Украины, Валахии-Молдовы и близ Великого Княжества  Литовского
произошло нечто наподобие нынешней «оранжевой революции». Генуэзцы доминировали
в Крыму, с ними стали конкурировать евреи Константинополя, поддерживаемые турками
и опиравшиеся на местных евреев-караимов, которые остались со времен Хазарского
каганата. «В результате, - указывает И.Д. Андреев, - получилась экзегетико-астрологическая
смесь, которая в то время общего пробуждения и возбуждения производила на просыпающуюся
мысль неотразимое
впечатление. Схария всё это принес в Новгород». Известный борец с «жидовствующими»
архиепископ Геннадий свидетельствует, что еретики сильно действовали на христиан
астрологической рукописью «Шестокрылия», предсказывая на основании её небесные
явления (Андреев И.Д. Жидовствующие // Христианство: Энциклопедический словарь.
Том 1: А-К. Москва: Научное издательство «Большая Российская Энциклопедия», 1993,
стр. 543). 

Далее сошлюсь на изыскания своего давнего знакомого Вадима Валерьяновича Кожинова
о ереси жидовствующих(http://kozhinov.voskres.ru/slovo/8.htm), «с которой боролись
преподобные Иосиф /Волоцкий/ и Нил /Сорский/». «Это, - говорит Кожинов, - достаточно
сложное явление, и характеризовать его здесь во всех его аспектах невозможно…
Но о самом «основоположнике» ереси - о не раз упомянутом в сочинениях преподобного
Иосифа «Схарии» - рассказать целесообразно, ибо очень часто сведения о нем, излагаемые
в популярной литературе,
неверны или смутны. А между тем его воздействие на новгородских священников и,
возможно, на таких людей, как посольский дьяк Федор Курицын, невестка (жена сына)
Ивана III Елена и на самого великого князя, с которым «ересиарх» в течение многих
лет вел переписку, было весьма и весьма значительным. Все говорит о том, что
это был по-своему «выдающийся» человек. 

Сам «ересиарх» Заккария-Схария был сыном знатного и богатого генуэзца Винченцо
де Гизольфи, семья которого два века занималась торговлей и войной на северных
берегах Черного моря. Обосновавшиеся с XIII века в Крыму генуэзцы сыграли, кстати,
немалую роль в организации нашествия Мамая на Русь (на Куликово поле, как известно,
явилась и собственно генуэзская пехота). И можно видеть своего рода историческую
«эстафету» в том, что спустя девяносто лет после 1380 года выходец из влиятельной
генуэзской семьи, Заккария-Схария,
осуществил «идеологическую диверсию» на Руси. Правда, он был уже, так сказать,
не только генуэзец. В письмах («грамотах») Ивана III он именуется и «фрязином»
(то есть, по-древнерусски, итальянцем), и «черкасином», и «евреянином», и «жидовином»,
и еще «таманским князем». И все эти столь разные наименования были отнюдь не
безосновательны.

Отец Заккарии, Винченцо, вел свои дела в генуэзской «колонии» Матрега на Таманском
полуострове. И в 1419 году вступил в брак с черкесской княжной Бике-ханум; в
результате его сын Заккария обрел титул и положение «князя Таманского». В свое
время, в IX-Х веках, Матрега, именовавшаяся тогда Самкерц, была важным городом
Хазарского каганата, причем по каким-то причинам не разгромленным князем Святославом.
«В исторических источниках, - отмечает Вадим Кожинов, - есть сведения о его весьма
существенной роли на Таманском
полуострове вплоть до времени Заккарии Гизольфи. При нем здесь побывал итальянский
путешественник Джордже Интериано, который, говоря о черкесах-зихах как о христианском
народе (они были крещены еще в VIII веке византийской Церковью), вместе с тем
отметил, что зихи, когда «случается необходимость написать к кому-нибудь», подчас
«поручают это дело евреям», выступавшим, следовательно, как наиболее «культурная»
часть таманского населения… По всей вероятности, «князь таманский» Заккария был
тесно связан с этими
людьми своего княжества и так или иначе воспринял их знания и верования; в противном
случае было бы непонятно, почему Иван III в своих «грамотах» именовал этого полуитальянца-получеркеса
(зиха) «евреянином» и «жидовином»».

Кстати сказать, в 1488 году некий инок Савва в послании близко знакомому ему
тогдашнему «дипломату» Дмитрию Шеину, встречавшемуся в Крыму с Заккарией, призывал
не доверять никаким словам последнего: «аще человек будет добр и украшен всеми
добродетельми и примесит к ним мало нечто жидовского, то все его житье непотребно
пред Богом и человеки, и Бог не стерпит ему и обличит, его, яко же и новгородцких
попов, учение жидовское приимшим. ...И я, господине Дмитрей, молюся тебе: что
еси от него /Заккарии/ слышил словеса
добры или худы, то, пожалуй, господине, отложи их от сердца своего и от уст твоих,
яко же некоторое скаредие /скверну/;  несть с ними Бога». 

Важно отметить, пишет Кожинов, что Савва, по-видимому, не считал Заккарию носителем
иудейской религии как таковой: тот, по его словам, только «примесил... мало нечто
жидовского». И хотя, по сведениям преподобного Иосифа, к проповеди Заккарии-Схарии
в Новгороде присоединились «ортодоксальные» иудеи (как говорится в Иосифовом
«Сказании о новоявившейся ереси», в Новгород «потом же приидоша из Литвы инии
жидове, им же имена Иосиф Шмойло Скаравей, Мосей Хануш»), «ересь» все же не являлась
иудейством в прямом смысле
этого слова.          

Имеющаяся в различных источниках «информация» дает основания для вывода, что
князь Таманский Заккария, этот полуитальянец-получеркес, был человеком, обладавшим
самой «современной» и многообразной тогдашней образованностью, почерпнутой и
с Запада, и с Востока. Как полагает Г. М. Прохоров в работе «Прение Григория
Паламы «с хионы и турки» и проблема «жидовская мудрствующих»» (Труды Отдела древнерусской
литературы. Том XXVII. Ленинград, 1972, стр. 329-369), Заккария «знал итальянский,
черкесский, русский, латинский
(на латыни написана его сохранившаяся грамота Ивану Ш), татарский, еврейский
(богослужебный) языки». 

Он появился в Новгороде образованным и богатым аристократом международного уровня
и даже как бы главой государства, имевшего немалое геополитическое значение,
поскольку Таманский полуостров был узловым пунктом на одном из важных путей из
Европы в Азию. Правда, в 1482 году полуостров захватили турки, и Заккария был
лишен власти, но он все же как бы сохранял «ранг» главы государства. Имеются
сведения о взаимоотношениях «князя Таманского» с правителями Генуи, Венеции,
Молдавии, Турции, Крымского ханства, государств
Кавказа и т. д.

Г. М. Прохоров говорит далее: «Та готовность принять Захарию на службу и настойчивость,
с какой великий князь Иван III в период покровительства жидовствующим его приглашал
(начиная с 1483 по 1500) показывает, что князь достаточно слышал об этом человеке.
Захария же просил Ивана III позволить ему переселиться в Москву после подчинения
турками Тамани (1482), но в конце концов осел в Крыму при дворе Менгли-Гирея»
(хана Крымского). Не исключено, что Заккария, несмотря на лестные предложения
Ивана III, не решился
прибыть в Москву, ибо до него дошли известия о борьбе против «ереси», которую
он пропагандировал в 1470-1471 годах в Новгороде. 

Вадим Кожинов напоминает, что князь Таманский в свое время был тесно связан с
главой другого причерноморского государства, Великого княжества Молдавского,-
«господарем» (в 1457-1504 годах) Штефаном Великим (правда, позднее они поссорились).
Кстати сказать, Заккария в 1470 году прибыл в Новгород со своей «еретической
миссией» вместе с литовским  (ранее киевским) князем Михаилом Олельковичем, который
был родным братом супруги Штефана Великого, Евдокии Олельковны. Едва ли это можно
счесть случайностью - Штефан,
вероятно, «рекомендовал» Заккарию своему шурину. Схария посещал Молдавию и, вероятно,
оказывал воздействие на его дочь Елену Волошанку, которая в начале 1483 г. стала
супругой сына Ивана III от первого брака и возможного его наследника Ивана Молодого.
Она была одной из главных фигур «ереси». И ближайший сподвижник Ивана III, посольский
дьяк Федор Курицын, который явился едва ли ни основным лидером «ереси», находился
в 1482-1486 годах в Причерноморье и вполне мог познакомиться там с Заккарием.

Если это так, то понятны тот длительный живейший интерес к Заккарии и то настоятельное
стремление привлечь его в Москву, которые проявил Иван III; все объясняется действием
названных двух ближайших к великому князю лиц, ставших «последователями» Заккарии.

Заккария проповедовал не «ортодоксальный» иудаизм (хотя соответствующая «закваска»
имела место), а был, как преподобный Иосиф писал в своем «Сказании...», «изучен
всякому злодейства изобретению, чародейству и чернокнижию, звездозаконию же и
астрологы». Речь шла об оккультных и эзотерических «учениях», особенно активно
развивавшихся на пороге субъектности с XIV века и причудливо сочетавших в себе
мистику и рационализм, элементы язычества и лжетолкований христианства, отголоски
религий античной Европы и Востока.
И на Руси, стоявшей тогда, как и ныне, на пороге субъектности, рассуждения Схарии
предстали  как «новое» понимание мира и человека, «превосходящее» закоснелую
традицию. 

Русь была в полшаге от православной Реформации. Ярой последовательницей Схарии
была  Елена Волошанка - супруга (с начала 1483 года) старшего сына великого князя,
наследника престола Ивана Молодого и мать родившегося в конце 1483 года Дмитрия,
который после смерти (в 1490 году) его отца был провозглашен наследником престола.
Если бы Иван III не переменил своего решения, после его смерти (в 1505 году)
на русский престол взошел бы воспитанный Еленой Дмитрий. Не было бы ни победы
иосифлян, не было бы Ивана Грозного
– а была бы другая историческая судьба, другая Россия. Какая – вряд ли хуже той,
что стала.

Вадим Кожинов неправ, отметая толкование «ереси жидовствующих» как неосуществленной
«русской Реформации». Кожинов не возвысился до субъектного понимания истории
– до признания стремления к субъектности=равнобожию самой могучей волей человека.
По его удивительно-наивному мнению, «Реформация началась в Европе в конце 1510-1520-х
годах, то есть на полвека позднее (!) возникновения «ереси жидовствующих» на
Руси, и уже из этого ясно, что дело идет о совершенно различных явлениях (иначе
придется признать странное,
неправдоподобное русское «первенство» по отношению к западной Реформации)». 

Прочитав этот пассаж, я развел руками. Вадим Валерьянович умница и эрудит, но
историком-профессионалом является не излагатель и даже не собиратель исторических
фактов, а прежде всего их толкователь и систематизатор. Главная забота историка
– выработать самую емкую и максимально непротиворечивую концепцию исторического
процесса. Если нет подобной концепции – то исторические факты вступают в противоречие
друг с другом, часть их никак не вписыывается в принятую систему координат, и
даже достоверные факты смазываются,
ибо предстают огрызком, той или иной частной своей стороной. А исторический факт
– очень многомерен-многогранен. И все факты увязаны в реальности системно – тем
более их надо охватить системно теоретически. Кожинов же здесь плывет. Он утверждает
– Реформация на Западе началась позже, чем «ересь жидовствующих» на Руси. Другими
словами, Реформацию он увязывает с Лютером. Но задолго до Лютера были и Виклиф
в Англии, и его ученик Ян Гус в Моравии, и великие субъектизаторы-гуманисты Италии
эпохи кватроченто (XV
век). 

И на Руси тоже богатели города, и взрастали низовые экономически-самодостаточные
и потому политически-субъектные низовые хозяева-собственники, прежде всего в
городах, и на этих новых «небывальцах» взметнулась Московская Русь, ибо московские
князья начиная с Ивана Калиты практиковали в Москве своеобразную «свободную экономическую
зону», в которую стягивались самые активные и предприимчивые русские люди (эту
мысль я вложил в фильм «На Поле Куликовом»- режиссером был Борис Карпов, а я
научным консультантом), и
возникли субъектизаторы типа Сергия Радонежского, и одновременно в вольном Новгороде
возникла одна из типичных «городских /=протобуржуазных/ ересей» стригольников,
так что «предвозрождение» на Руси уже в XIV веке – это факт, и соответственно
появились ростки субъектности-реформаторства. 

После доклада и затем в кулуарах и на фуршете развернулась оживленная дискуссия
по моему докладу. Кто-то посчитал, что главное духовное борением той эпохи –
конфликт между «нестяжателями» (лидер Нил Сорский) и «иосифлянами» (лидер Иосиф
Волоцкий). Да, была яростная схватка, особенно между Вассианом Патрикеевым и
«иосифлянином» Даниилом. Однако эта грызня за власть в церкви и за близость к
власти была уже после того, как разгромили «жидовствующих». Оба преподобных –
Нил и Иосиф – выступали против модернизаторов-субъектизаторов
заодно, плечом к плечу. И их успех блокировал буржуазное развитие России – аналогично
тому, как победа церковников в Испании с изгнанием евреев и последующим разгулом
инквизиции и прочих знакомых нам в России прелестей довела пассионарных пиринейцев
до гибели Великой Армады и до периферийности, несмотря на завоевание ими не менее
обширных территорий, чем у нас. 

В октябре 1490 года яростный борец с «жидовстующими» святитель Новгородский Геннадий
писал митрополиту Московскому Зосиме: «Сказывал ми посол цесарев про шпанского
короля, как он свою очистил землю!.. И ты бы, господине, великому князю /то есть
Ивану III/  о том пристойно говорил...». «Но эта апелляция к «достижениям» Запада,
- пишет Кожинов, -  долго оставалась тщетной; только спустя почти полтора десятилетия,
в 1504 году, девять еретиков были подвергнуты сожжению». Исследователь «ереси
жидовствующих» Я. С.
Лурье, подводя итоги первой попытки субъектизации-модернизации Руси, написал:
«Русская земля была очищена вполне «по-испански»» (Казакова Н. А., Лурье Я. С.
Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала  XVI века. Москва-Ленинград,
1955, стр. 217). 

Профессор Академии МВД Михаил Данилович Шевченко всячески поддержал мой доклад
и назвал проанализированные мной события «первым уничтожением интеллектуалов»
на Руси. Решили сотрудничать. Меня просили назвать источники. Я отвечал, что
насчет Софии (Зои) Фоминичны Палеолог я собирал материал по крупицам, книг или
обширных работ не знаю, а по «ереси жидовствующих» много книг и статей уже опубликованы,
они на каждом углу, и скоро выйдет сборник докладов прошлогодней Конференции,
на которой я выступал. 

Профессор Евгений Петрович Толмачев сказал, что Софья Фоминична Палеолог, бабушка
Ивана Грозного, обладала «самым тонким умом и самой толстой талией в Европе»,
и очень живописно описал её восстановленный по черепу бюст в Кремле.

Какие-то женщины раздобыли мой телефон и днем звонили с просьбой, где можно ещё
раз услышать мои выступления. Я их направил на доклад председателя Русского Православного
Палестинского Общества Николая Николаевича Лисового на вечере, посвященном первому
главе и основателю РППО великому князю Сергею Александровичу Романову (1857.04.29
– 1905.02.04), убитого революционером Иваном Каляевым. Я сказал, что я и Лисовой
– почти одно и то же, и я заведомо согласен со всем, что говорит Николай Николаевич
(допускаю, что
 не все мои оценки разделяет он).