Витальная смертница

      Мемуары Марии Бочкаревой

      В Москве изданы мемуары Марии Бочкаревой. Большинству публики она известна как создательница знаменитого женского батальона смерти: в эйзенштейновском "Октябре" -- шеренга грудастых бабищ с винтовками, у Маяковского в "Хорошо" обронена строчка о "бочкаревских дурах".

      Мария Леонтьевна Бочкарева никогда ничего не читала, да и буквы различать научилась уже в довольно зрелом возрасте. Книгу "Яшка. Моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы" (Yashka. My Life as Peasant, Officer and Exile, 1918), вышедшую сначала с сенсационным успехом в США и Великобритании, а теперь выпущенную "Воениздатом" в серии "Редкая книга" в переводе с английского, за 100 часов записал с ее слов в дешевейшем номере нью-йоркской гостиницы еврей-эмигрант Исаак Дон Левин (Isaac Don Levine). Доходы от книги предназначались на лечение раненых соратниц Бочкаревой, лежавших по русским госпиталям.

      Ее жизнь до первой мировой войны -- сюжет, хорошо известный по русской поэзии и прозе от Некрасова до Бунина. Озверевший от бедности отец-пьяница, офицерик-соблазнитель, муж -- садист-алкоголик, от которого несколько раз убегала куда глаза глядят, а чтобы не вернули беспаспортную домой, Мария безропотно отвечала на просьбы жандармских офицеров. Когда возникла возможность устроиться помощницей к лавочнице, останавливало только одно: "Она ведь еврейка. Я слышала так много разного про евреев, что боялась жить под одной крышей с еврейкой". Впоследствии, едва вырвавшись из публичного дома, так влюбляется в Янкеля Гершева Бука, что добровольно отправляется с ним в жуткую якутскую ссылку (а потом, уже в армии, берет его имя в качестве солдатской клички -- Яшка). Наладить нормальную жизнь в ссылке не удается: убегая от Янкеля, она бежала от ножа садиста-психопата. В ноябре 1914-го шлет отчаянную телеграмму Николаю II, который высочайше повелевает зачислить Бочкареву в солдаты. Так что прежде чем взяться за организацию женбатов, получившая свободу Бочкарева около двух лет вытаскивала раненых из-под обстрела, ходила в штыковые атаки, забрасывала гранатами вражеские дозоры, ночевала в траншеях среди трупов.

      Первое свое боевое крещение она назвала столкновением "с самым бесчеловечным из всех германских военных изобретений" -- отравляющими газами. "Наши противогазы были несовершенны. Убийственный газ проникал внутрь, вызывая в глазах острую резь и слезы. Но мы же были солдатами матушки-России, чьим сыновьям не привыкать к удушающей атмосфере, и поэтому мы сумели выдержать воздействие этих раздражающих газов". Патриотический слог безо всяких потуг на юмор выдает в авторе цельность характера, которая так и не далась не только Солженицыну, но даже Шолохову.

      В мае 1917 года Мария Бочкарева при поддержке Родзянко, Керенского и высшего генералитета приступает к созданию 1-го Петроградского женского батальона смерти. Цель: устыдить мужиков, разлагающихся под влиянием солдатских комитетов и братаний с врагами. Когда Керенский требует хотя бы ради приличия создать в женбате такой комитетик, Бочкарева в ярости швыряет ему в лицо свои офицерские погоны. Крута. Недовольных бьет по морде, невзирая на то что среди ее адъютантов -- дворянки княжеских кровей и дочь адмирала Черноморского флота.

      Животная любовь к родине, которая ее жесточайше изнасиловала, достигла высшего градуса в ненависти к германцам. Неудачное июльское наступление 1917-го, провал которого она возлагает на комитеты и большевиков, Бочкарева описывает со слезами, жалея напрасно погибших русских солдат. Но когда застукивает свою милую "смертницу", которая во время отступления занимается с солдатиком у березки любовью, без колебаний протыкает шлюху штыком и жалеет о том, что не догнала ее хахаля. Встречавшие Бочкареву мужчины вспоминали о ней впоследствии о ней как "о пьяной русской безобразной мужичке", другие -- как о "русской Жанне дАрк", хотя в отличие от француженки Бочкарева не обладала ни религиозным фанатизмом, ни фанатичным монархизмом. Вернувшись из-за границы, она металась со своим дикорастущим патриотизмом по взбаламученной России, выполняя поручения то Корнилова, то Колчака, пока в апреле 1920-го -- она пробиралась к родителям -- ее на всякий случай не расстреляли сибирские чекисты.

      В 1876 году Достоевский писал в "Дневнике писателя" об участии женщин в русско-турецкой войне: "Русская женщина целомудренно пренебрегла препятствиями, насмешками. Она твердо объявила свое желание участвовать в общем деле... Дай Бог тоже русской женщине менее 'уставать', менее 'разочаровываться'". Которые "устали" и "разочаровались" -- по ведомству Бориса Акунина. Которые нет -- будут наверняка очарованы и до полусмерти напуганы витальностью Яшки. Хотя бы потому, что имя ей -- легион, и только благодаря этому легиону и состоялось истинно русское изобретение -- дама с бомбой в муфте и револьвером в лифчике. На смену им пришли Яшки в кожанках, которые и расстреляли Марию Бочкареву.

      Предисловие Сергея Дрокова (собравшего огромный фактический материал о героине) в конце ни с того ни сего обретает -- при взгляде на современную ему Россию -- комико-апокалиптический пафос: "Авантюризм, делячество все больше захватывают русскую душу. Слово 'патриот' встречается в штыки. Страшно подумать, что стало бы теперь с русской девушкой, во всеуслышание заявившей, что ей стыдно за брата или друга, отказавшегося от службы в армии, и потому решившей организовать женский батальон под белым знаменем 'За веру и Отечество'. Не ждет ли ее, как Марию Бочкареву, судьба изгнанницы?" Поскольку автор, как и героиня, шутить не склонен, можно ответить и серьезно: что ж, нам, сыновьям матушки-России, не привыкать к удушающей атмосфере.

      ЮРИЙ Ъ-БУЙДА

      Мария Бочкарева. Яшка. Моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы. М.: Воениздат, 2001

"Коммерсантъ", №149 за 21 августа 2001 г. 

__________________________________________________________________________________________

Актульная тема

«Я уезжал не от плохой жизни здесь, а по убеждению. Был уверен, что там - более устроенная жизнь, больше профессионализма на всех уровнях общественного строя, главенство закона. Я уехал в Америку в феврале 1996-го, а в декабре 2000-го убежденно вернулся домой, сорвавшись с должности менеджера проектов в Ситибанке. Сами понимаете, как на меня смотрели друзья в Бруклине», - рассказывает менеджер проекта компании Luxoft Михаил Бобров. 

__________________________________________________________________________________________

ПОЧИТАЕМ?

Свежие номера, архивы статей, полноцветная графика российских изданий   

За фиксированную ежемесячную плату вы приобретаете неограниченный доступ к номерам и статьям русскоязычных газет - присоединяйтесь

Сегодня читайте свежий номер еженедельника "Московские новости"

Эксклюзивные материалы, комментарии политиков и экономистов, лучшие образцы отечественной журналистики. В газете, основанной в 1930 году, помимо политики и экономики - вопросы культуры, спорт, медицина, проблемы автомобилистов, страница для путешественников, герои прошедшей недели, программа ТВ на следующую неделю.
Периодичность: weekly
Размер: A3 ,  16 п.л., ч/б

__________________________________________________________________________________________

ПИР ДУХА ТВОРЧЕСТВА СОРОКИНА

      На сайте писатель достиг единства формы и содержания

      Владимир Сорокин считается классиком новой русской литературы. Особенно его любят заграничные слависты. Иногда их считают едва ли не основными его ценителями. Что-то там происходит алхимическое в переводе Сорокина на иностранные языки - немецкий и японский в особенности. Но, конечно, есть люди, которые любят его и здесь.

      Для отечественного читателя, одолевшего несколько книжек писателя, основной секрет его художественной манеры разгадывается довольно быстро. Владимир Георгиевич, как правило, любит усыпить читательское внимание размеренным дискурсом соцреалистического толка, а потом неожиданно взломать его какой-нибудь гадостью. Обычно испражнением в нетривиальном его использовании. Скажем, в виде еды. Так, например, в давнем рассказе писателя ученик выражал свой восторг перед любимым школьным учителем, поедая на экскурсии в лесу его фекалии. Этот прием постепенно приелся: чем безмятежней соцреалистичная проза, тем изощренней нас потом накормят чем-нибудь нехорошим. Раз прием, два прием. С течением времени логика творчества диктует развитие: прелюдия к пахучему катарсису становится все короче. Скоро герои Сорокина приступят к любимому занятию: поеданию экскрементов с самой первой страницы, называя это "нормой". После "голубого сала" - "пир". Что дальше, товарищ?

      Дальше пришел век Интернета, и творчество Владимира Георгиевича получило неожиданное развитие на его сайте. Вроде бы сайт как сайт. Проза в разных ее консистенциях. Большой портрет писателя. Интервью. Рецензии. Даже несколько авторских рисунков (да, да, едят то самое!). И - гостевая книга, как высшая и последняя стадия его творчества.

      Рассказать своими словами, что происходит в гостевой книге сайта Владимира Сорокина не удалось бы, по-моему, и самому писателю. Это надо читать. Впечатление такое, что герои его прозы материализовались в разных углах сети и вступили в активный и нескончаемый диалог. Количество записей переваливает в день за одну-две сотни, быстро приближаясь к десяти тысячам. Хочется пробраться к самому началу, чтобы прочесть первую фразу, но это проблематично.

      Что могут делать виртуально материализовавшиеся герои Сорокина? Кроме обмена сведениями по утренней перестальтике, они, как всякие сотворенные существа, ищут своего Автора. Это тем более актуально, что время от времени в переписке появляется некий Он, некий Владимир Георгиевич, хотя и не скрывающий, что у Творца может быть сорок тысяч имен.

      Вот первый попавшийся отрывок: "bast. А встретиться с Сорокиным было бы действительно интересно. Напалиться, прийти и повтыкать на его лекции...Так, чтобы не соображать ничего, но речь воспринимать". - "VICTORUSTAS. Напалиться - это как?" - "bast. "Бабушка, да вы что, с луны свалились?" (Д. Хармс). Напалиться это так: взять бульбулятор или папиру, "Божественной Перхоти Летучих Мышей" (на пару хапок), пыхнуть, подождать минут десять (чтобы гребануло) - и считай, что ты напаленный..." - "VICTORUSTAS. Как однажды сказал брянский журналист Дмитрий Царик, писавший репортажи о смерти от наркотиков, об их пагубном воздействии на организм и на личность в целом и сам при этом торчавший, середина - тоже крайность". "3xyc.Иван, не вспотел?" - "Владимир Георгиевич. "он самый" пишет с IP 212.164.44.78". - "VICTORUS- TAS. Да ладно тебе, никакой ты не Сорокин". - "bast. Владимир Георгиевич. Ну ты ребусы задаешь... Я аж вспотел...Ты - не Он Самый, ты просто он - хороший парень" - "VICTORUSTAS. А если все-таки Сорокин - не уходи, побудь еще с нами. Ну хоть немного! Владимир Георгиевич, есть у меня к вам один вопрос, который давно хочу задать: какие из ваших произведений - транспонирование на бумаге наркотических галлюцинаций, если есть такие?"

      Это - волнующий фрагмент мнимого или реального появления Автора перед своими героями занимает всего несколько минут времени. На бумаге, конечно, очищен от ненормативной лексики. И, вполне возможно, что в дальнейшем Автор меняет имя, продолжая разговор, как один из персонажей. А может, и нет, может, это они - в отсутствие творца. А может, это он один под разными личинами сам себя разыгрывает. В общем, не разберешь, ибо и Сам по образу и подобию своих героев создан.

      Иной раз в ожидании Автора персонажи затевают обмен страшилками. Тоже, конечно, в сорокинском духе. Вроде как идет мужик с косьбы, повесил косу за спину. Видит жаба на дороге. В радостном предвкушении косу с плеча дерг, да забыл, что лезвием внутрь повесил. Голова и покатилась. А пьяные мужики, которые все это видели, весь свой харч в канаву пометали.

      То есть герои как герои. Но перед случайно забредшим на сайт ВЛДМРСРКН ценителем его творчества разворачивается поразительный и уникальный сюжет. То, что казалось литературной игрой подозрительного эстетического толка, вдруг обернулось самой настоящей, хоть и виртуальной жизнью. Герои нашли своего писателя. Более того, перед нами словно разыгрывается задом наперед сам акт творения. Из каких-то бурых садо-мазо-фекальных комплексов рождается нечто и вступает с миром в диалог. Ну, как если бы лилипуты и гуингмы писали Свифту, Полиграфы Полиграфычи - Михаилу Булгакову, а кладбищенски заголившиеся герои достоевского "Бобка" - самому Федору Михайловичу.

      Писатель Владимир Сорокин всколыхнул отхожее место русского сознания и оттуда полезло то самое, соревнуясь в извлечении соответствующих звуков и запахов. Форма сама родила сопутствующее содержание. Жизнь опять победила смерть неизвестным доселе способом. Адрес в Интернете: www.sorokin.rema.ru: 8101

"Время МН", №146 за 18 августа 2001 г. 

ИГОРЬ ШЕВЕЛЕВ