Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Культура и мифология цивилизации Петербурга - Урала - часть 1 (сим.)


Служба Рассылок Subscribe.Ru

Доброе утро, день, вечер, ночь.

Сегодняшняя рассылка - это первая часть одной последовательной лекции. Посему прошу не уходить с перерыва.

Предварительная часть.

В любой оперативной космологии неизбежно встает задача взаиморасположения различных "точек зрения" на реальность.

Самой известной постановкой этой задачи, видимо, является притча о слепцах и слоне:
- ощупавший ногу заключил, что слон - это столб;
- ощупавший хвост заключил, что слон - это лиана;
- а ощупавшему хобот слон показался шлангом.

Есть строгий западный эквивалент этой притчи. Троих грузчиков на стройке спросили, что они делают. Они ответили:
- Не видишь - тащу эту проклятую тачку.
- Зарабатываю хлеб для жены и детей.
- Строю Шартрский собор.

При всем сходстве разница есть, и существенная.

Космология - это средство для помещения "факта" в "систему"; при этом мы, как бы воткнув иголку циркуля в точку-"факт", можем выбирать между охватывающими его "подсистемой" и "надсистемой". Мы не можем быть абсолютно строгими к выбору "инкорпорирующей системы", иначе мы будем вынуждены считать таковой всю Вселенную, и ни единой пылинкой меньше; это означает, что нам придется выбирать уровень точности описания, т.е. долю межсистемных связей (которые мы можем оставить за кадром) в общем объеме связей, в которые вовлечен "факт".

Мы сознательно допустили здесь неточность формулировки. Невозможно говорить "объем связей" (и, соответственно, "доля связей"), не введя количественного мерила этого объема. В ограниченном дискретном графе (например, схеме метро) можно обойтись просто "количеством связей": станция Горьковская связана двумя ребрами типа "перегон" со станциями Петроградская и Невский проспект, а станция Невский проспект - тремя ребрами со станциями Горьковская, Сенная площадь и Гостиный двор. В последнем случае, правда, ребра уже разного типа, т.е. "три" и "два" оказываются несоизмеримыми, взаимно фиктивными показателями. Но, деконструируя объективную реальность, мы не успеем даже озаботиться разнородностью связей, спасовав перед бесконечным их количеством.

В теории систем в подобных случаях связи доопределяют как потоки и измеряют интенсивность потоков. Остается выяснить: "потоки чего?" Аналогично тому, как "масса" ("энергия") служит для соизмерения количеств различных видов материи в физике, "ценность" является такой соизмеряющей категорией в этномифологии; различные виды ценности (ресурс, символ, корпорация) деконструируют оперативное пространство соответственно:
- на институты обладания и передачи;
- на общие и частные классы (универсалии);
- на био(гео)ценозы, кланы и корпорации.

Корпорации в последнем примере понимаются не в "западном" смысле - как собрания свободных индивидуумов, скрепленные договором - а в значении "телесной целостности". Можно (хотя это и за пределами нашего анализа) указать, что "просветление" и "нирвана" (чем бы они ни были в действительности) подаются восточным жречеством именно как присоединение к телесному единству (см. курс "Традиция и реальность", лекцию 4).

Нас как исследователей Города, исследователей цивилизации(ий), превыше всего поставившей(их) символические, информационные запасы и потоки, прежде всего интересует космология, в которой познание понимается как классификация.

Многоэтажность и поливариантность

Генезис этажа

С точки зрения Платона (и объектно-ориентированного программирования), реальность - это пещера, населенная тенями; тени ("проявления") отбрасываются универсалиями, фактами "истинного бытия". Сильная личность ("сильная" метафизически, т.е. способная и готовая выйти за пределы Пещеры) находит в кошке Мурке (кошка - один из любимых примеров Платона) вариацию на тему Идеальной Кошки. "Сила" сильной личности, таким образом - это "когнитивный импульс", "я хочу знать". Впоследствии мы вернемся к этой ассоциативной связи.

Биология нынешних времен достаточно далеко ушла от древнегреческой; кошка для нас - экземпляр типа хордовых, класса млекопитающих, отряда хищных, семейства кошачьих, и так далее. Нам могут возразить, что "понятие вида окончательно, и на нем следует остановиться"; но как же порода, окрас, пол? Почему Мурка не может оказаться экземпляром класса Рыжих Кошек, если наша "оперативная реальность" требует знания цвета?

Такой причины нет. Выбор между видом "кошек" и породой "рыжих кошек" зависит только от намерения наблюдателя увидеть "кошку без цвета" или "кошку, обладающую цветом", от его выбора между "подклассом" и "надклассом". Уже отсюда видно, что "более общее" осознается как "более высокое", а "более частное" - как "более низкое". Конфликтующие точки зрения (одинаково истинные) соответствуют отсортированным по высоте "уровням" объективной реальности. Шкала уровней, которые можно надстроить над единственным фактом реальности, дискретна: перейдя от чайной ложки (металлического предмета) к "просто ложке" (столовому прибору), а затем к "просто предмету обихода" (товару), довольно сложно найти промежуточную, "полуторную" степень абстракции.

Можно показать, что имеет смысл понятие соответствующего "уровня интерпретации" различных предметов. В терминах ООП это выглядит достаточно просто: класс "ложка" в развертке описывается "объект.товар.прибор.ложка", и каждый шаг развертки вовлекает бесформенный и бесцветный "объект" в оперативную реальность, в которой он связан общим интерфейсом с другими товарами (методы "купить", "продать", "обменять", "подарить"), приборами (методы "разложить на столе", "применить", "вымыть") и, наконец, металлическими предметами (методы "сломать", "воткнуть в пирог", "звенеть об стол"). Куда обращен этот интерфейс, между чем и предметом он "интер"? Объективно-реально (для "всего остального мира", вооруженного весами, микроскопами и Поппером) существует только слиток сплава определенной формы. Все интерфейсы всех абстрактных классов обращены к человеку, т.е. к наблюдателю.

Для определения "этажа" одного наблюдателя, однако, мало. Можно написать в частной переписке: "Сейчас я чувствую себя, как будто на верхнем этаже", - и это может быть констатацией "мне понятно все обо всем, хотя и в общих чертах", но может быть и поэтической формулой вроде "сегодня я включен в сеть, сегодня мне так хочется петь" (БГ, "Хилый Закос Под Любовь"). Мы доказали бы строгую психологическую объективность "этажа", если бы испытуемый Вася, воспринимая вилку как средство для еды, точно так же воспринимал бы нож и тарелку, а в люстре находил бы средство освещения, а в платье хозяйки дома - средство для защиты от холода и взгляда; иначе говоря, если бы "уровни абстракции" всех единовременно поддерживаемых горожанином интерфейсов лежали в ограниченном диапазоне, а в идеале - совпадали. Есть два случая, когда это условие выполняется: когда человек всецело увлечен некоторой деятельностью (индивидуально-гедонистический фактор) и когда он участвует в этой деятельности (например, в дискуссии) по соглашению (социально-ритуальный фактор).

Пример первого в данный момент дает координатор LXE. В момент, когда я набираю эту рассылку, я рассматриваю все факты собственной памяти + все страницы ру- и около-нета единственно как возможные источники информации по теме, о которой мне интересно рассказывать, а Вам (возможно) интересно читать; значения не имеют ни красота дизайна упомянутых страниц, ни простота доступа к ним (а только возможность такового), ни какие бы то ни было качества держащихся на носу очков. Боль в переносице и комментарии коллег за соседними столами воспринимаются как по-сторонние факторы, "нормативно" не существующие, а реально "тянущие вниз". В то же самое время за пределами анализа лежат размышления о влиянии данного конкретного выпуска рассылки на число подписчиков, о важности рассылки "Культура и мифология..." для развития автоэтнографии как дисциплины и Города как этнической группы. Их "не видно", они "выше потолка".

Уже здесь мы видим, как социальный фактор вторгается в сферу действия индивидуального. Если мы встретимся в одной аудитории и заведем разговор, его (фактора) действие станет еще сильнее. Если выяснится, что мы не просто сошлись поболтать, а проводим конференцию (или замысливаем свержение правящего режима), "полоса пропускания интерфейсов" сузится до принятой в академических (или неодекабристских) кругах - с учетом всех табуированных "сверху" и "снизу" тем. Наконец, участие в церемониале (судебном заседании или встрече британской делегации) превращает эту "полосу" в карандашную черту.

Специфика сознания горожанина - не в том, что в его поведении "полоса пропускания" прослеживается, а том, что она осознается, и осознается именно как срез пространства описаний по определенному "об чем речь".

"Заметим кстати одну особенность по поводу всех окончательных решений, уже принятых им в этом деле. Они имели одно странное свойство: чем окончательнее они становились, тем безобразнее, нелепее, тотчас же становились и в его глазах. Несмотря на всю мучительную внутреннюю борьбу свою, он никогда, ни на одно мгновение не мог уверовать в исполнимость своих замыслов во все это время.
И если бы даже случилось когда-нибудь так, что уже все до последней точки было бы им разобрано и решено окончательно и сомнений не оставалось бы уже более никаких, - то тут-то бы, кажется, он и отказался от всего, как от нелепости, чудовищности и невозможности. Но неразрешенных пунктов и сомнений оставалась еще целая бездна."
http://www.lib.ru/LITRA/DOSTOEWSKIJ/prestup.txt

Генезис слоя (варианта)

Помимо механизма развертки текущей реальности (т.е. дополнительной "степени свободы" наблюдателя - к этому пониманию координатной оси мы также вернемся ниже), миф Города предоставляет возможность ее свертки, т.е. упрощения и групповой ("пакетной") манипуляции.

Вспомним Борхеса и его описание племени убежденных идеалистов ("Тлен, Укбар, Orbis tertius"):

Они напоминали, что всякое существительное (человек, монета, четверг, среда, дождь) имеет только метафорическое значение. Изобличалось коварное описание "слегка заржавевшие из-за случившегося в среду дождя", где предполагается то, что надо доказать: непрерывность существования четырех монет между вторником и четвергом. Объяснилось, что одно дело "подобие" и другое -- "тождество", и было сформулировано некое reductio ad absurdum или гипотетический случай, когда девять человек девять ночей подряд испытывают сильную боль. Разве не нелепо, спрашивали, предполагать, что эта боль всегда одна и та же? <...> Приводился аргумент: если подобие предполагает тождество, следовало бы также допустить, что девять монет -- это одна-единственная монета.

Если отвлечься от прагматики и ограничиться умозрением, то оба предела равноправны: как гипотеза дробности ("монета в четверг не то же, что монета в среду"), так и гипотеза тождества ("9=1"). Различие, следовательно, только в ценности, точнее - в применяемой категории ценности.

Если для нас важен запас ресурса (для мифа Западной Европы это означает "мне поручено хранить девять монет", для мифа Северной Америки - "мне посчастливилось найти девять монет"), мы неизбежно придем к дробности и в пространстве, и во времени, и так далее (деятельность всех финансовых учреждений основана именно на том, что "доллар завтра" и "доллар сегодня" - это два разных доллара; и, более того, один и тот же "наличный" доллар, внесенный на банковский счет, распадается на неэквивалентные "доллар, принадлежащий вкладчику" и "доллар, принадлежащий банку").

Если для нас важен запас знания, картина противоположна. Строгое подобие объектов означает тождество описаний; следовательно, на всех этажах, надстроенных мифом Города над объективной реальностью, подобие и есть тождество.

Известен советский анекдот про магазин "Принцип", в котором "все есть". При всей внешней <...> за ним стоит серьезный психологический факт: вера в то, что в каком-то определенном смысле фраза "в каком-то определенном смысле А и есть Б" - это указатель на где-то реально расположенное (на небе, на земле, etc) геометрическое место, в котором не только А ничем не отличается от Б, но А и Б оказываются одним и тем же предметом. Иными словами, неэквивалентность экземпляров одного абстрактного (идеального) класса осознается как несправедливость, которая где-то преодолевается, или когда-то будет преодолена, или требует нашего преодоления.

До тех пор, однако, пока время течет своим чередом, Избавитель (Расставляющий-По-Полочкам) еще не явлен, а окна выходят во двор, мы вовлечены в "оперативную реальность" не только отношением подобия, но и другими связями, иногда еще более тесными. Будучи (ситуационно) мужем, сотрудником и пассажиром, я обязан в один и тот же день вымыть посуду, накормить котов (двоих), оплатить проезд в транспорте (туда и обратно), написать собственные несколько строк на C++ и подсказать сотруднице перевод словосочетания "средняя скорость соединения" на английский язык. При этом мне известно, что эти же (или аналогичные) задачи решаются миллионами других людей, похожих на меня; более того, я сам решаю их не единственный раз, а почти ежедневно. Эти задачи взаимозависимы, хотя и нельзя доказать их взаимозависимость ни инструментами алфавита и синтаксиса, ни инструментами семантики (они не запрещают кормить котов на работе и кодировать на C++ в транспорте). Однако, принимая их взаимозависимость как должное ("образец", "pattern"), я могу оперировать с ними как с целым, группировать их как целое в класс образцов и вместе с тем различать эти образцы какой-либо координатой.

Иными словами, помимо представления об этаже (одной из неравноправных, "вертикально ранжированных" локализаций) горожанин нуждается в представлении о слое (одной из локализаций равноправных, "горизонтально рядоположенных"). Эта "горизонтальная" координата не есть какая-либо из координат физического пространства-времени, поскольку принципиальна дискретна: существование студента поэтического факультета Василия и студента поэтического факультета Григория не гарантирует ни сущаствования их линейной комбинации 40:60, ни даже возможности такой комбинации как осмысленной и жизнеспособной. Тем паче (опять забегая вперед) сходство между архитектурой и ментальностью Петрозаводска и Риги нисколько не означает, что на полпути между ними (в современном Павловске или в диахроне) мы встретим ту же самую архитектуру и ментальность. Связь между слоями представляется чем-то вроде "нуль-транспортировки"; и все известные мне фантасты, перед которыми вставала проблема 0Т, решали ее, вводя "гиперпространство", измерение номер... не скажем "четыре", скажем "плюс один".

Если пользоваться терминологией Даниила Андреева (ни один религиовед еще не предложил лучшей), то "слой" - это "брамфатура", а "этаж" соответствует "сакуале" (при этом все "брамфатуры" физически связаны в "Энрофе" - субстратной объективной реальности, данной нам в ощущениях). Пространство Города насчитывает пять координат (физические "запад-восток", "север-юг", "верх-низ", мифо-логические "уровень абстракции" и "вариант реализации"), что почти соответствует представлениям Андреева о размерности трансмифа "сверхнарода":)

Следует понимать, что, на каких бы примерах мы ни обсуждали наш "классовый подход", реальной событийной тканью, "материей примой" Города (как и любого космического мифа), относительно которой индивид (наблюдатель) позиционирует сам себя, выступают именно ситуации; именно сходство/различие ситуаций в целом, а не отдельных воспринимаемых предметов, создает в пятимерном пространстве Города метрику, т.е. вводит меру субъективно далекого и субъективно близкого.

Эффект столкновения

Попробуем, руководствуясь этим аппаратом, описать систему "наблюдатель-субстрат-наблюдатель" (традиционалисты называют этот шаг "выведением этики из метафизики").

Взаимодействие (и взаимопонимание) наблюдателя А с наблюдателем Б предполагает, что они находятся в одном слое - случаи "дальней связи", преодолевающей границы слоя, мы пока оставляем за кадром. Таким образом, медиаторами между субстратом и наблюдателями выступают занимаемые ими этажи. Система А-0-Б оказывается системой А-Эа-0-Эб-Б.

С точки зрения горожанина, субстрат (0) не обладает никаким смыслом и никакой ценностью, если он не описан. Это означает, что он является непреодолимой преградой для обще-ния. Подлинное общение, т.е. ко-ординация (приведение ОЦЕНОК во взаимное соответствие) и ко-операция (приведение ПОВЕДЕНИЯ во взаимное соответствие), требует "найти общий язык". Для нас это означает - "обнаружить такое место, где язык(А) и язык(Б) суть одно и то же". Такое место осознается как общий этаж: А-Эа=Эб-Б. Собеседники должны находиться на одной высоте.

Простейшая иллюстрация к модели - это человек, идущий напрямик через рыночную площадь - более мобильный, более целеустремленный, менее вовлеченный в окружающий мир, "смотрящий поверх"; и, напротив, человек, испытывающий физическую боль или углубленный в навязчивую идею, находящийся "ниже" большей части своих свидетелей.

"По той же причине - сильный жар и головная боль - я плохо помню, что я делал на Сухаревке, хотя и провел там почти целый день. Помню только, что я стоял у ларька, из которого пахло жареным луком, и, держа курточку, говорил слабым голосом:
- А вот кому...
Помню, что удивлялся, почему у меня такой слабый голос. Помню, что приметил в толпе мужчину огромного роста в двух шубах. Одна была надета в рукава, другая - та, которую он продавал, - накинута на плечи. Очень странно, но куда бы я ни пошел со своим товаром, везде я натыкался на этого мужчину. Он стоял неподвижно, огромный, бородатый, в двух шубах, и, не глядя на покупателей, загибавших полы и щупавших воротник, мрачно говорил цену.
Помню, что, пробродив по рынку весь день, я променял рубашку на кусок хлебного пирога с морковкой, но откусил только раз - и расхотелось.
Где-то я грелся, заметив, что хотя мне самому уже не холодно, но пальцы все-таки посинели. Пирог я спрятал в наволочку и все, помнится, смотрел, не раскрошился ли он, Должно быть, я чувствовал, что заболеваю. Очень хотелось пить, и несколько раз я решал, что кончено: если через полчаса не продам, пойду в чайную и загоню курточку за стакан горячего чая. Но тут же мне начинало казаться, что именно в это время явится мой покупатель, и я решал, что постою еще полчаса.
Помнится, меня утешало, что высокий мужчина тоже никак не может продать своей шубы...
Пожалуй, я съел бы немного снега, но на Сухаревке снег был очень грязный, а до бульвара - далеко. Все-таки я пошел и поел, и, странно, снег показался мне теплым. Кажется, меня вырвало, а может быть, и нет. Помню только, что я сидел на снегу и кто-то держал меня за плечи, потому что я падал".
http://www.lib.ru/PROZA/KAWERIN/kapitany.txt#31

<замечание> Следует помнить, что "этаж, на котором находится большая часть свидетелей", еще не есть реальность. Тем, кто в данном вопросе ссылается на "школу чань" ("сознание творит миры, сознание разрушает миры") и его проповедника Пелевина, мы бы порекомендовали перечитать "Девятый сон Веры Павловны". Существование на том же этаже, что и окружающие, есть не что иное, как согласие на нем существовать, выгодное тем, что не требует синхронного перевода между "реальностью-для-меня" и "реальностью-для-них". Оруэлловская ситуация "коллективного солипсизма" (подразумевающего "двоемыслие" для грубого и "новояз" для тонкого примирения лжи-1 с ложью-2) выглядит катастрофической только в одноуровневой Океании. Платонов и Бродский находят возможность "новояза" в самой материи языка.</конец замечания>

Существует, однако, и обратный процесс, протекающий по рефлективному механизму. Импульсом, запускающим рефлексию, является конфликт интересов. В Городе же конфликт интересов всегда предстает конфликтом мнений; даже имущественная тяжба, в которой двое хемулей претендуют на один трамвайчик из пенки, оказывается конфликтом мнений о том, с кем искомый трамвайчик ассоциирует категория абстрактной принадлежности (частный случай абстрактного долженствования). При идентичном предмете описания ("странно, ведь мы рассуждаем об одном и том же...") конфликт мнений осознается как конфликт методов описания, т.е. языковой. "Естественной гипотезой" языкового конфликта (т.е. таким языковым конфликтом, который проще всего предположить) является противопоставление надсистемы и подсистемы.

Самые очевидные примеры таких "споров о словах" дает сфера политики. "Он думает о своем, о частном, - а я думаю об общем деле". "Он думает "о глобальном" или "об идеальном", - а я думаю о реальном деле". "Он не отделяет "общества" от "государства" - а я считаю, что государство только подсистема общества и должно быть ему подконтрольно". "Он говорит, что он представитель нации - а я говорю, что на более высоком уровне он представитель человечества".

Уточним: мы не считаем любой спор спором о словах. Мы лишь выясняем, как горожанин понимает спор, каким ему представляется спор. За ним может стоять и силовое противостояние систем ("я хочу есть - нет, я хочу есть"), и чисто эстетическое неприятие ("не нравишься ты мне, и все тут").

[Противостояние Города тому, что не есть Город, - Хаосу, "Тьме кроме-шной", - в строгом смысле НИКОГДА не является конфликтом описаний: для горожанина в нем описанию противопоставлено только его отсутствие, намерение "утопить", "растворить", "скрыть" все явленное взгляду без разбора. Отсюда - страх "дальнего порядка" перед "ближним", римлян перед варварами, израильтян перед язычниками, петровское цивилизаторство, столыпинское "уничтожьте общину".]

Итак, разногласие увеличивает число этажей, надстроенных над субстратом. Эту возможность ("со-бытийную емкость мифа") ничто (кроме способности горожанина к абстрактному мышлению) не ограничивает. Следовательно, ситуация перманентного межличностного конфликта намного менее возможна, чем ситуация "взаимного умолчания" и одиночества; Город как бы "разводит конфликтующих по этажам" ("Лбов бильярдные шары от столкновенья раскатились"). Одиночество, уединение - самое стабильное состояние в Городе.

Мы видим, что этика в Городе не связана ни непосредственно-негативно, ни непосредственно-позитивно с эмоциональной сферой, а значит, не обращается ни в этику аскетического самоотречения, ни в этику сентиментализма. Имеет ли, однако, эмоциональная позиция какое-либо значение при столкновении? Да, имеет. Один из раскатившихся займет положение "ниже", другой - "выше", т.е. один из них опишет предмет конфликта некоторым подклассом, а другой - некоторым надклассом. Поскольку надкласс претендует на интеграцию всех своих подклассов, выбор надкласса может быть эмоционально мотивирован:

- готовностью согласиться с позицией собеседника и включить ее в свою;
- гордостью и чувством собственного превосходства.

Аналогично, выбор подкласса мотивируется:

- отвержением позиции противника как "спекулятивной" и "оторванной от реальности";
- капитуляцией перед частными обстоятельствами, "перебивающими" общие ("унаследованные").

Первая позиция выглядит как "снисходительная жалость", вторая - как "раздражение и обида"; кроме того, оказавшийся "выше" придает предмету конфликта относительно меньшее значение, чем оказавшийся "ниже".

Эффект слияния

Эффект слияния этажей следует отличать от простого совпадения "этажной" позиции взаимодействующих наблюдателей.

Допустим, в некоторой (весьма населенной) точке Города существуют N несовпадающих мнений о ней, порождающие (для простоты) N этажей, по одному "классифицирующему методу" на мнение. Допустим, мы классифицируем тигра: для одних он тигренок Дима, для других - просто тигр, для третьих - представитель отряда хищных, и далее до типа хордовых. Перемещаясь по зоопарку в точку М, мы обнаруживаем там утконоса, одного из двух ныне существующих представителей отряда яйцекладущих. Применительно к утконосу классификации "по роду" и "по виду" совпадают, т.е. не дают никаких разночтений.

Главной (объективной) причиной слияния этажей является существование классов мощностью в один элемент. Наблюдатели, классифицирующие этот элемент или по собственному имени, или по имени класса, не могут разойтись ни в одном практическом следствии своих точек зрения. Все выводы, которые сделаны одним, может воспроизвести другой, они прозрачны для другого.

Возможен, однако, и другой механизм слияния.

Побочной (субъективной) причиной слияния этажей является умолчание (невысказанность) уровней абстракции, промежуточных между двумя удаленными друг от друга. Допустим, в некоторый момент у клетки с вараном не оказывается ни одного посетителя и ни одного экскурсовода, информированных о существовании отрядов, семейств и родов. Это значит, что для одних присутствующих варан будет "просто рептилией" (по классу), а для других - частным случаем рептилии, Ящерицей по имени Варан (по виду); промежуточные, "умалчиваемые" подходы ассоциируются с видом, а не с классом, потому что именование "по классу" не учитывает внутриклассовые различия, а именование "по виду" - учитывает.

Разница между "первым" и "вторым" механизмами состоит в возможности контрпримера - своего рода "метеорита", способного упасть между "наиболее общим" и "наиболее частным" наименованиями и разбить эфемерное единство общего и частного. Иными словами, различие коренится в "онтологически потенциальном" и не связано ни с "онтологически данным" (в ощущениях), ни со структурой (денотациями и коннотациями) лексики, ни со свойствами (интеллектом, опытом) наблюдателей. Это значит, что им (в некотором грубом приближении) можно пренебречь и рассматривать плотность населения и сложность ситуации как синонимы.

В социальной практике именно так и выходит - сплошь и рядом.


Во второй части лекции (надеемся, что она выйдет в ближайшие два дня) мы рассмотрим такие эстетические следствия многоэтажности, как понятие "ватерлинии" (болота), эффект "отрицательной высоты" (т.е. глубины и отсутствия смысла) и ситуацию "Крыши Мира", образы осадков, межэтажных опор, метро и дальней связи. В наше поле зрения попадут такие вырожденные по плотности области пространства Города, как шахты и аномалии центра, а также окраины и синтетический эффект "Северной Мглы".

И, наконец, мы начнем интерпретировать с их помощью объективное географическое пространство (ландшафт, край), слегка коснувшись квазиобъективного семантического (текст, язык).

Пока отдохните немного.

Литература современного неоплатонизма

Обе последние лекции мы в основном питались цитатами из классиков. Это нужно исправить.

Материал для сегодняшней рассылки предоставлен сайтом "Ингрия на небе и на земле" (http://ingria.ru). На нем же можно найти яркий пример того, до какого Киева может довести язык (language), не сдерживаемый ни Откровением, ни даже здравым смыслом.

Алексей Филиппов.
ГОСТЬ МЕСТА. Выдержки

Иеремия поднимается по Апрелевскому бульвару, сворачивает на Страдную улицу, потом еще раз - и оказывается в узком желобе Канатного переулка - того, что напоминает скомканный веер в руках невропатки.

Так случилось, что Планета Предначертаний - праздничная планета, и умереть на ней можно, только заново родившись. Иногда приходится стараться не раз. Наверно, это правильно: смерть не должна даваться легче, чем жизнь".
Способ первый.
Создайте мир нелепый: тоскующий от любви, тоскующий без любви. Назовите его деревни ясенями. Назовите его камни - дворами. Назовите истину рекой, а ложь - зеркалом(...) Придумайте для этого мира ценные бумаги, трамваи, шоколад, цепную реакцию и теорему Ферма. Дайте волю воображению! Главное: не забудьте придумать встречу однажды, под проливным дождем, на трамвайной остановке.
Наконец наступает ваш главный час. Станьте ожиданием женщины!
Пусть это будет на отдельной строке: СТАНЬТЕ ОЖИДАНИЕМ ЖЕНЩИНЫ !
Не скрою, ваша кончина, если и удастся, не окажется пустяком. (...) Сперва женщина засмотрится в окно, зарешеченное от мелких бесов, от ворья и форточников,- и покуда сумерки не упадут на медно-зеленые, похожие на лежалое мясо, крыши, ей удастся подумать, что холодеющее на отрывном календаре число выродилось в шахматную партию. За окном есть все мыслимые фигуры: кусты шиповника, остов грузовика, доживающие век старухи. За окном есть все, пока не сгущаются сумерки. (...) Став ожиданием женщины, вы расстреплите телефонную книгу и только потом умрете - если повезет...

...Генда собиралась когда-то делать из них, скрепленных рыболовной леской, жалюзи на окна... Из пустых полуторалитровых бутылок можно было бы сделать жалюзи. Она подсчитала: шестидесяти двух штук хватило бы с избытком".

Станьте гранью обитаемого мира! Станьте горизонтом. Вам придется подождать кончины - ведь вы появитесь сразу, как только хаос примет форму, а какой-нибудь одинокий бог задумается, не украсить ли ему свой обиход зверинцем и цветником (...) Его путь - прочь, насквозь, навылет. Он будет бесконечно идти, но вернется к тем, кого ненавидит, с изумлением обнаружив, что планета, ненависть и подлость - круглы и крутобоки (...)
Самое удивительное: человек убьет только миф о конце мира, о его пределе, о его хрустально вызванивающей священные гимны грани. Он захочет убить многих, но убьет только грань: вас. Попробуйте умереть так, терпеливые".

<...> 

ДНЕВНИК КОНСТАНТИНА РАУТА:

"Годовщина смерти матери. Мария из кожи вон лезла, чтобы услужить моему отцу. Решилось на небывалое: почистила картошку собственноручно. Я представил вдруг себя в ее руках - вместо этого несчастного картофеля, которому она садистски выковыривала "глазки".

"Мы недавно ходили с ней в зоопарк, и она там фотографировалась с ручным ягуаром. Потом подарила мне карточку. Я сделал вид, что счастлив, тут же подписал: "Мария и ЕГУАР" - она ничего не заметила".

"Я спросил у него, почему Вероника не подоспела к поезду [встречать]: Вик ответил, что предпочитает меня, ведь со мной не надо целоваться - по-моему, очень остроумно".

"Восхищаться тем, что такая благополучная дрянь красива, - крикнул, помнится, я, - это все равно, что восхищаться деревом, которое зеленеет по весне: дерево должно зазеленеть, если, конечно, оно не сухое.
Потом я уже подумал, что, может быть, перегнул палку... Но Мария, похоже, приняла все за чистую монету, не согласилась, чтобы я, провожая ее до дому, взял такси, - так что ехали на метро. Мария распугала стайку старушек, буквально-таки разметала ее по углам вагона своими свирепыми мускусными духами".

<...>

Станьте ау - зернистым, осязаемым, драгоценным. Что нужно не смотрящим в зрачки? Что нужно оскверняющим вас? Что нужно придумывшим ваше одиночество? Имущество? Или ваше тело? Отдайте все - к черту! Только бы вам позволили послушать ау и научиться быть им (...) Ау, запертое в колодце, плачущие навзрыд не для кого, имеет благоприятнейшие возможности исчезнуть. Ветер потерял все: золото, ау, но рассыпал, теряя весомейшее, легкие зерна-пилигримы: "Наденька, Надюша! Иди сюда, родная! Посмотри, как красиво! Я люблю тебя, лапушка...

<...>

О землетрясении из ДНЕВНИКА КОНСТАНТИНА:

"Старый Город выстоял, если не принимать во внимание обрушившиеся балконы и давившие ответственных и безответственных квартиросьемщиков перегородки. Мир, наверно, взглянул на нас с ужасом, но - умытым, но - перезванивающимся, - а мы уже были во вне этого мира, - "в сплошном вовне", - как говаривал Гегель в своем переполненном собрании сочинений".

"Сижу рядом с мертвой Марией - и мараю живую бумагу, а еще думаю, как объяснить все, что произошло со дня последней записи. Это, между прочим, совсем не просто - объяснить очевиднейшее: идет дождь, Бог любит нас, кошка хочет молока - как объяснить все это, чтобы ничего не смешалось, не сместилось, не утеряло устойчивость: знаете, как запросто вспугнуть и дождь, и кошку и даже Бога..."

"Правительства уже не существовало вплоть до четвертого колена: они все кружили в вертолете, осматривая новые поля фильтрации - и тут как раз рвануло. Пилот загубил машину при посадке - сел на какой-то канализационный люк, винтом рубанул троллейбус, в общем, правительства не стало вплоть до четвертого зама главы муниципалитета по хозяйственной части. Это трагическое, обиженное природой существо, некто Кох, не поспело к началу облета. Теперь, объявленное И.О. - не иначе, гильдия вахтеров это сделала - вынуждено сомневаться в правильности взаиморасполжения скипетра и державы в полярных друг другу ладонях".

"Приснилась огромная седая лиса, нанизанная на Вдовью Башню Кремля. Хвост волочился по стенам, а морду облепили вороны. Было по осеннему ветренно, хмуро до простуды. С Марией уже все легче: подозреваю, она меня не любила, себя подозреваю в том же".

"Я люблю Генду. В моем чувстве нет ни толики сексуального интереса (...) Не понимаю тех, кто ищет красоту в физическом акте люви... Заблудишься в лесу, сообразишь костерок - сугубо ради обогрева - и тут как тут - объявится напарница по сбору дров, в каждом полене видящая аналогию с фаллическим символом... Женщины, пожалуй, стремятся к этому злее... Впрочем, это даже было бы ничего, если б не маниакальное рвение в деле обзаведения потомством. Да даже и детей порою можно вытерпеть, но ведь их ссадины - включая ссадины невестящихся девочек-нимфеток - варварши-матери станут обливать зеленкой - и это на закате века урбанизации!"

<...>

Из монолога ЛИНА СИНЭ

"Любите ли вы людей?" - Выпытывали у меня уже потом, много после чего - "Любите ли вы..." "Любите вы мать, водку, Город?" - И опять невозможно было умолчать, не ответить - "Любите ли..."

Да, Иеремия - я растянулся во всю длину уличной скамейки и понял: небо было такое низкое - подать рукой - и там, совсем по Платону, существовали идеальные, только отражающиеся здесь, на земле, автомобили, и идеальные нищие, и идеальная реклам колы.

<...>

...Иеремия поднимается по Апрелевскому бульвару, сворачивает на Страдную улицу, потом еще раз - и оказывается в узком желобе Канатного переулка - того, что напоминает скомканный веер в руках невропатки. Отовсюду осыпается позолота, и Иеремия, набрав ее полные ладони - или это сухой и ломкий, как папиросная бумага, снег поземки - натирает щеки - докрасна, до чахоточного румянца и колик в мочках ушей...

<...>


В кружке - байховый чай, а попутчики - дальше некуда :
Кто поёт под гитару, а кто - того хуже - хохочет надсадно...
- Сунул Грека ? - Да...
         - Руку в реку ? - Да...
                    - Это Мекка ? - Да :

Остановки у нас - повсеградно!..

<...>

Справа - березняк искорёженый,
Слева - лиственницы...

Коли рожено - мило, ан милей перерожено:
    Нет ему ни Харибды, ни Сциллы...

Я - внук бабки Настасьи Филиповой - работящей
и хмурой -
Захлебнусь в хлебном духе случайно,
И спасёт меня старая грешница масти каурой -
              пересмешница, чайка...

Дал ли повод - ни складу, ни ладу, пса с заду целую,
Как в присловии детском, -
Обвинить меня критикам напропалую
И в эклектике, и в людоедстве,

Или нет, или вышло иначе :
Почечёточнив питерски, вологодски поокав,
Подсмотрев, как русальи огни хороводят петровские дачи,
Сочинил беломорские хокку...

<...>

Ах, Басё - пусть в висок твой странноприимный
Речка Шуя вольётся - вся, от края до края.
"Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь,что это взаимно"...-
Патефон до сих пор на моих на руках умирает...

Ах, Басё - ты был счастлив уж тем, что силлаботоничен
Не был, - что рисовал соловья - рифмовали другие-,
Что, покорную плётке твоей, мог японку

гонять по двору Беатриче, -

        И вы в баню шли молоды, возвращались же - просто нагие...

<...>

Может, в том вящий смысл бытия, чтоб форель размножалась,
Чтоб шнурок от ключа шею тёр пятикласснику

в дебрях лесных зоосада,

        Чтоб лицом к лицу, правдой - к неправедности,

жалом - к жалу

        РАЗГЛЯДЕТЬ всё, что надо...

<...>

И когда самурайский клинок вдруг найдёт на причальный на камень,
А лодью или джонку воскуренной смолью замолят -
В банный день, как лихой медвежатник,
                         сражусь с навесными замками, -
И отмоемся дочиста - я, моя бабка, Басё, Бог

и Белое море!..

http://www.ingrialit.euro.ru/phil.htm

Графика, найденная по случаю

Студия "Цефа" [http://www.sevenstyles.od.ua/gallery/edd/tzefa11rus.html]:

Первый этаж - http://www.sevenstyles.od.ua/gallery/edd/firstrus.html

Второй этаж - http://www.sevenstyles.od.ua/gallery/edd/secondrus.html

Третий этаж - http://www.sevenstyles.od.ua/gallery/edd/thirdrus.html

С поклоном,
координатор рассылки LXE

mailto:lxe@euro.ru
http://mumidol.ru/gorod



http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru
Отписаться
Убрать рекламу

В избранное