Стрела НТС №204  от 10.03.2015г.

Юрий Цурганов

Происхождение русского экстремизма?

Что считать экстремизмом (от латинского extremus — крайний) в политике, каждый решает сам, в со­ответствии со своими мировоззренческими установ­ками и опираясь на интуицию. Единого определения экстремизма пока нет. Политическим экстремизмом мы будем называть приверженность взглядам и дей­ствиям, направленным на изменение существующих социально-политических институтов. При этом экс­тремизм связан с применением насилия по отноше­нию к отдельным личностям, общественным группам и классам.

Экстремистские идеи начали активно развиваться в России в период существования тайных обществ, пришедших к осуществлению попытки государствен­ного переворота 14 декабря 1825 г. Прежде всего экс­тремизм выражался в идее цареубийства во время восстания. Очевидна разница между этим планом и осуществлённым убийством Петра III и Павла I. Эти два случая сродни тираноубийствам, характерным для эпохи античности. Планы же декабристов носили принципиально иной характер. Цареубийство было не самоцелью, оно должно было носить «вспомогатель­ный» характер для осуществления глобального про­екта — кардинального изменения социальной струк­туры общества и политической системы страны.

«Второе пришествие» экстремистских идей отно­сится к 1860-м годам. В 1870-е они уже оформились в систему, нашли отражение в работах идеологов. Применительно к этому этапу можно говорить о раз­личных версиях экстремистских идей. Сложились устойчивые организации и движения, которые на протяжении длительного времени занимались экс­тремистской деятельностью, обосновывая её идеоло­гически: от революционного народничества до эсеров, анархистов, максималистов и большевиков в XX веке.

Исходным пунктом стала прокламация «Моло­дая Россия» (1862), написанная Петром Заичневским. В ней впервые в нашей стране убийство признавалось «нормальным средством» достижения социальных и политических изменений в обществе. Был намечен и первоначальный объект — истребление импера­торской фамилии, «т.е. какой-нибудь сотни-другой людей». Конкретные очертания этот план начал обре­тать в организации Н. Ишутина. Для осуществления теракта была создана группа «Ад». (Другой функцией «Ада» был надзор за деятельностью прочих членов организации.)

4 апреля 1866 г. двоюродный брат Ишутина Дмит­рий Каракозов стрелял в Александра II, открыв тем самым эпоху индивидуального политического террора в России. Происхождение русского экстремизма как явления общественной жизни невозможно понять, не анализируя личность экстремистов. Каракозов — типичный представитель: 26-летний недоучившийся студент-разночинец. Соприкоснувшись с университетской столичной средой, такой человек уже не будет ходить за плугом и не пойдёт в мастеровые. А высшее общество в свой состав не пускает — беден и незна­тен. Добавим сюда неудачи в личной жизни (также во многом обусловленные приведёнными выше факто­рами — кухарки и прачки не интересуют, а барышни нос воротят) и туберкулёз, который тогда не лечили. (Нельзя сказать, что туберкулёз не лечили вообще, но тогдашние средства лечения редко приносили по­ложительный результат.) Если всё равно помирать, то почему не утащить с собой но тот свет какого-нибудь представителя этого ненавистного общества, лучше всего самого царя, погибнуть как герою и войти по­путно в историю в образе «народного заступника»? И ведь вошёл!

В 1869 г. появился новый экстремистский проект, который, в отличие от предыдущего, предполагал начать с «народной революции», а царя оставить на потом, для «мужицкого суда». Автор проекта — Сер­гей Нечаев, составивший «Катехизис революционера» и создавший организацию «Народная расправа». В од­ноимённой газете он писал: «Мы имеем только один отрицательный неизменный план общего разруше­ния. Мы прямо отказываемся от выработки будущих жизненных условий... и потому считаем бесплодной всякую исключительно теоретическую работу ума. Мы считаем дело разрушения настолько громадной и трудной задачей, что отдаём ему все наши силы, и не хотим обманывать себя мечтой о том, что у нас хватит сил и уменья на созидание».

Единственным терактом, совершённым нечаевцами, было убийство своего бывшего соратника, усом­нившегося в правильности действий организации. Нечаевцы послужили прототипами персонажей рома­на Ф.М. Достоевского «Бесы». Организация была рас­крыта, её члены предстали перед судом в 1871 г.

Очередной проект предусматривал захват власти тесно сплочённой, дисциплинированной революци­онной партией, установление диктатуры этой партии для осуществления коренной ломки существующего общественного строя. Это придумал продолжатель дел Нечаева, бывший член его организации Пётр Тка­чёв, издававший с 1875 г. за границей журнал «Набат».

Следующий проект предполагал «отнятие земли у помещиков, ... поголовное истребление всего на­чальства, всех представителей государства». Это из программы «политической революционной партии» «Земля и воля» (1876-1878). Своими предтечами и ку­мирами её члены считали «народных революцио­неров-социалистов» Разина и Пугачёва. Среди пяти групп, на которые делилась партия, была и «дезорга­низаторская» — для разрушения правительственного аппарата.

В те времена работники этого аппарата ещё весь­ма мало заботились о своей безопасности. 24 января 1878 г. в кабинет петербургского градоначальника ге­нерала Ф.Ф. Трепова вошла заранее записавшаяся на приём Вера Засулич. Извлекла из дамской сумочки пистолет и произвела выстрел. Это была месть за изде­вательства над политзаключёнными, и в связи с этим суд под председательством А.Ф. Кони её оправдал. Это событие имело судьбоносные последствия для русско­го экстремизма. Отныне убийство, совершенное по политическим и этическим мотивам, не обязательно воспринималось обществом как преступление. И тут прорвало: 4 августа главный редактор «Земли и воли» Сергей Степняк-Кравчинский средь бела дня закалы­вает кинжалом шефа жандармов генерала Мезенцева, в феврале 1879-го убит харьковский губернатор князь Кропоткин, в марте покушение на нового шефа жан­дармов Дрентельна и, наконец, 2 апреля снова покуше­ние на императора.

Массовых крестьянских бунтов, на которые так рассчитывали, однако, не последовало, и летом то­го же года от «Земли и воли» отпала относительно умеренная группа, названная «Чёрным переделом». То, что осталось, носило откровенно экстремистский характер и именовалось отныне «Народной волей». Эта организация утвердила за собой моральное право «изъятия» казённых денег в интересах революции. Осуществлялись грабежи и кражи из государственных учреждений. Ограбление частных лиц теоретически считалось недопустимым, но на практике случалось и это. Вообще в ход шло всё. В 1995 г. издательство «Русский путь» издало интереснейший сборник до­кументов, составленный А. С. Серебренниковым, «Со­блазн социализма. Революция в России и евреи». В нём приводятся документы «Народной воли», призыва­ющие к еврейским погромам как одному из средств создания революционной ситуации в России.

Но главной задачей оставалось убийство царя, ко­торое готовилось тщательнейшим образом: попытка подрыва царского поезда в 1879 г., обеденного зала в Зимнем дворце в 1880 г. Неудачи не могли отвратить экстремистов от исполнения однажды взятой на себя миссии. Именно в те годы была разработана стратегия и тактика «бомбизма», которая уже в начале XX века будет широко использоваться политическим наслед­ником «Народной воли» — Партией социалистов-ре­волюционеров.

1 марта 1881 г. группа лиц, представлявших только себя, но утверждавшая, что представляет волю наро­да, убила Александра II. Это был правитель, который с необычайной настойчивостью проводил реформы. Освобождение крестьян, устройство гуманнейшего для того времени суда, военная реформа, снявшая с солдата тяготу почти пожизненной службы, земское самоуправление, либеральный закон о печати — всё это было введено в течение каких-нибудь 13 лет. Россия не знала другого примера такой интенсивной реформаторской деятельности, всецело направленной на благо народа. Ведь ни одна из реформ Александра II не имела целью ни укрепление монархической власти, ни умножение привилегий высшего сословия.

И на первый взгляд парадоксально, что этот чело­век стал объектом самой настоящей охоты, вызывал гораздо большую ненависть экстремистов, чем другие монархи, приверженные консервативным взглядам. Но парадокса здесь нет. Дело в том, что экстремизм никогда не ставит перед собой цели улучшения жизни общества, хотя всегда говорит об этом. Так, анархис­ты планов политического преобразования вообще не строили. К представительным учреждениям от­носились столь же враждебно, как и к самодержавию. Летом 1905 г., когда в обществе активно обсуждалась тема создания органа народного представительства, прокламация, выпущенная группой «Безначалие», со­держала в себе слова: «Блажен тот, кто бросит бомбу в Земский собор в первый же день открытия его за­седаний».

Главный объект атаки экстремизма — это те люди, те силы, те идеи, с которыми связана возможность улучшения жизни мирным путём, без социальных катаклизмов. Для экстремистов революция — само­достаточная ценность. Всё, что её приближает, — им на руку («чем хуже — тем лучше»). Всё, что её отдаля­ет или делает невозможной, ненужной — становится объектом их нападок.

Ленину были выгодны пули, выпущенные по ра­бочим 9 января 1905 г. А самое страшное для Лени­на — тред-юнионистская идеология для пролетариата. Что нужно рабочему? Отнюдь не мифологическая «диктатура пролетариата». Ему нужно улучшение ус­ловий труда, сокращение рабочего дня, повышение заработной платы, страхование, отпуска и т.д. И если всего этого он (рабочий) может добиться законны­ми методами при помощи забастовки, то зачем ему революция? Между Лениным и начальником Мо­сковского охранного отделения С.В. Зубатовым раз­горелась борьба за рабочих. Первый доказывал, что при существующем строе ничего нельзя изменить к лучшему. Строй нужно свергнуть, и якобы только это откроет дорогу к счастливой жизни. Второй утверждал, что качественного повышения уровня жиз­ни можно добиться при нынешней системе. Ленин звал рабочих на баррикады, Зубатов создавал первые в стране профсоюзы. Как водится, Сергей Васильевич стал жертвой политических интриг и был выведен в отставку в 1903 г. Реакционеры в высоких сферах не понимали смысла и глубины его замыслов: «Мало нам того, что социалисты завелись, так у нас ещё и санов­ники теперь социальные идеи развивают». Затаптывая ростки многообещающего проекта, реакционеры от­крывали широкие возможности для экстремистов.

Уже после захвата ими власти, т.е. после 25 октября 1917 г., один из ярчайших их представителей — Троц­кий — сказал, что если бы реформы Столыпина уда­лись, то революции бы не было.

Показателен один случай, который произошёл с неким молодым человеком в 1911 году. Его имени история не сохранила, в данном случае, может быть, и к лучшему — когда нет персонификации, событие становится знаковым. В соответствии с модой того времени юноша посещал революционный кружок и, вскоре после убийства Столыпина радостно прим­чавшись к руководителю кружка, заявил: это, конеч­но хорошо, что Столыпина убили, но лучше, чтобы убили Николая II. На что умудрённый опытом руко­водитель кружка, профессиональный революционер, ответил: «Вы ошибаетесь, юноша. Николай II нам не мешает».

Юноша подумал и покинул революционный кру­жок. Навсегда.

Источник: Ж. «Посев» №2, 2015г.

От редакции:

- Читайте материалы НТС на http://nts-rs.ru/  и  http://www.posev.ru/

- Подпишитесь на нашу рассылку (Стрелы НТС)

http://subscribe.ru/catalog/state.politics.dlachlenovidruz