"Если бы  я не был депутатом Госдумы, неизвестно, что было бы с русским кинематографом, - заявил депутат ГД РФ, кинорежиссер Станислав Говорухин. - Приняв закон о государственной поддержке кинематографа, я уже оправдал свое там существование". По словам режиссера, закон о государственном финансировании кино "было очень трудно принять в условиях дефицитного бюджета", но зато сейчас "это финансирование увеличивается с каждым годом".

Вместе с тем, подчеркнул С.Говорухин, "этот закон помог создать замечательную киноиндустрию, но, к сожалению, не кино". "Киноиндустрия у нас в порядке, с кинематографом - не очень, - пояснил он. - Все – рынок, а настоящее искусство – кинематограф, театр, литература – несовместимо с рынком".

Особенно волнует режиссера ситуация с детским кинематографом в России.  "Какими вырастут дети, такой будет и Россия, следовательно, дети нуждаются не только в полноценной материальной пище, но и в полноценной духовной, - заметил он. – И непонятно, как строить будущее страны, если нет детского кинематографа". По мнению С.Говорухина, спонсировать коммерчески невыгодное детское кино – "президентская задача, и президент должен понять, что главнее ничего нет".

Коснувшись темы  российского телевидения, С.Говорухин сказал, что "у нас в стране самое интересное телевидение, но, при этом, - и самое безнравственное". Депутат заявил о необходимости введения "нравственной цензуры". Он выразил сожаление по поводу того, что  на закон о высшем совете по нравственности в свое время было наложено вето Президента Ельцина. 

С.Говорухин признал, что в России этот закон может вылиться "в нечто уродливое", но это не значит, что не надо пробовать. "Без нравственной цензуры не может существовать общество, - заявил он. -  Нравственные ограничения – суть свободы в обществе, ведь человек, живущий в обществе, в котором нет никаких нравственных норм, не свободен".

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ИНТЕРВЬЮ

В.ПОЗНЕР: В эфире программа "Познер", гость нашей программы – Станислав Говорухин. Согласитесь, человек, который не нуждается в специальном представлении. Станислав Сергеевич, здравствуйте.

С.ГОВОРУХИН: Здравствуйте, Владимир Владимирович.

В.ПОЗНЕР: Программа всегда начинается с вопросов, которые присылают на сайт Первого канала наши зрители. Вопросов вам было много, постарались отобрать те, о которых не пойдет речь дальше. Первый вопрос от Александра Иосифовича Малкиеля, который пишет следующее: "Вы – мощная привлекательная личность, ваши слова и поступки оказывают влияние на позицию людей. Ранее вы провозгласили: "Так жить нельзя". А недавно сожалели о том, что сняли этот фильм. Вы подписали "Письмо пятидесяти", обвиняя Ходорковского. Может быть, сейчас вы поменяли свое мнение? Сожалеете о своем поступке? Вы сказали: "С Лужковым мы, можно сказать, одной крови". И что же? Вы защитили его? Станислав Сергеевич, зачем вы, талантливый режиссер и актер бросили свое дело и окунулись в политику?"

С.ГОВОРУХИН: 33 вопроса в одном.

В.ПОЗНЕР: Три.

С.ГОВОРУХИН: Три? Я насчитал больше. Давайте с конца начнем отвечать. Зачем я пошел в политику? Если бы, например, я не был депутатом Государственной Думы, то неизвестно, что было бы сегодня с русским кинематографом. Приняв закон о государственной поддержке кинематографа, я уже оправдал свое там существование. Его было очень трудно принять. Это затратный закон дефицитном бюджете, когда государство брало на себя обязательство финансировать кинематограф. Причем, это финансирование увеличивается с каждым годом. Вот зачем я пошел.

В.ПОЗНЕР: Насчет подписания письма по поводу Ходорковского. Вы не сожалеете о том, что?..
С.ГОВОРУХИН: Нет, не сожалею.   Я не очень, конечно, понимаю всю эту подоплеку, то есть я ее понимаю, но, пожалуй, выразить не смогу. Но меня смущает другое. Правая рука Ходорковского, некий Невзлин, знакомый вам персонаж, осужден пожизненно, заочно, правда.

В.ПОЗНЕР: Заочно, да. Он в Израиле, если я не ошибаюсь.

С.ГОВОРУХИН: Правая рука Ходорковского тоже – у него было две правых руки – Алексей Пичугин осужден пожизненно за доказанные заказные убийства. В свое время, когда убили мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, весь Нефтеюганск – это еще Ходорковский не сидел – вышел с плакатами на демонстрацию, на которых было написано: "Ходорковский – убийца". Предположить, что Ходорковский ничего этого не знал и к этому не причастен, очень трудно, согласитесь. Вот, поэтому я подписал это письмо. В этом признался и Владимир Владимирович Путин не так давно – в том, что там, во многом, все происходит от того, что этот человек замешан в этих инцидентах.

В.ПОЗНЕР: Но его ведь не за это судят.

С.ГОВОРУХИН: Его судят не за это. А если бы судили за это, то, может быть, все бы развалилось, вся система. Потому что вряд ли найдется такой олигарх, чье прошлое тоже не имеет вот таких темных пятен. А первый вопрос "Так жить нельзя" и потом пожалел.

В.ПОЗНЕР: Да. Мы будем об этом говорить, поэтому давайте опустим. Насчет Лужкова. Вы его, в общем, не защитили сейчас. Не выступили ни с чем, хотя, вроде бы, очень к нему хорошо относитесь.

С.ГОВОРУХИН: Да, для меня это большой удар. Я его люблю, очень уважаю, признаю то, что это человек удивительных талантов – я с ним, все-таки, очень хорошо знаком. Считаю за честь быть его другом. И я очень переживал по этому поводу. А еще больше меня переживали жители Севастополя, Крыма, русское население Риги и еще многих-многих таких же городов. Что касается защиты… Почему не защитить? Я сейчас проехал по всей России за две недели - глубокая Сибирь, Оренбург, Смоленск, Юг, Кавказ и прочее-прочее. И везде я говорил то же самое, на всех пресс-конференциях, во всех журналах.  Это можно считать защитой?

В.ПОЗНЕР: Да, наверное. Мария Сергеевна Миронова: "Как вы относитесь к колоризации черно-белых фильмов? Не кажется ли вам, что они теряют при этом какую-то изюминку, индивидуальность?"

С.ГОВОРУХИН: Ну, конечно. Я не могу это видеть. Раскрашенного Штирлица представить себе невозможно. Еще в сочетании с черно-белой хроникой. Ну что это такое?

В.ПОЗНЕР: Мария Епифанова: "Станислав Сергеевич, вы как считаете, каковы шансы женщины-политика в России сделать такую карьеру, какую сделала в свое время Маргарет Тэтчер в Великобритании?"

С.ГОВОРУХИН: Шансы минимальные, но, все-таки есть. У нас же существует несколько политиков.  Валентина Ивановна Матвиенко, например.

В.ПОЗНЕР: Да. А минимальные почему? Общество не готово к этому?

С.ГОВОРУХИН: Общество не готово, да.

В.ПОЗНЕР: Марина: "Ваш фильм "Так жить нельзя" потряс меня своей печальной российской реальностью и правдивостью. Если бы вы решили снять фильм "Так можно и нужно жить", о какой бы стране вы сняли его?"

С.ГОВОРУХИН: Конечно, все равно бы о России. Потому что здесь огромное количество неиспользованных ресурсов, я имею в виду не минеральные богатства.

В.ПОЗНЕР: Но у вас нет страны, которая могла бы явиться примером "Вот так можно жить"?

С.ГОВОРУХИН: Нет. Там везде скучно.

В.ПОЗНЕР: Да, в России не скучно. Андрей Лабазюк: "Что для вас значит быть россиянином? Вы чувствуете себя гражданином РФ? Можете ли вы с гордостью, с поднятой вверх головой сказать "Я – гражданин России, это моя страна, это мой президент"?"

С.ГОВОРУХИН: В редчайших случаях я испытываю гордость за свою страну. Да, я гражданин России, но я почти всегда испытываю мучительное чувство позора за свою Родину. За тех парламентеров наших –   я имею в виду не членов парламента, а за тех, кого мы отправили за рубежи, за то, как они себя ведут. За наших богатых, за Югославию и так далее, и тому подобное. Всегда испытывал только чувство позора.

В.ПОЗНЕР: А как понимать "За Югославию"? Вы что имеете в виду?

С.ГОВОРУХИН: То, что мы не защитили, даже не подали голос.

В.ПОЗНЕР: Мы, вроде, страшно кричали. И даже, помните, Примаков летел на Запад, развернул самолет.

С.ГОВОРУХИН: Да. Это недостаточно. Нужны были решительные действия и президента, все-таки.

В.ПОЗНЕР: Вплоть до военных?

С.ГОВОРУХИН: А все демонстрации, о которых вы говорили, - кто это заметил? Я помню, как-то проезжал у американского посольства в это время. Остановился посмотреть. Там были всякие плакаты, и в том числе, конечно, люди проявили чувство юмора. Там, например, был такой плакат: "Клинтон, Югославия – не Моника, кончай".

В.ПОЗНЕР: Понял, хорошо. На этом мы завершим вопросы от наших зрителей. Вас, уважаемых зрителей попрошу чуть-чуть потерпеть (сейчас будет реклама), и потом уже будем разговаривать до конца программы.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

В.ПОЗНЕР: Разрешите я несколько вопросов непосредственно про вас. Вы рассказывали, что ваш отец – репрессированный казак, и что он погиб в 1938 году в лагерях, поскольку было указание Свердлова об уничтожении, ликвидации казаков как класса. Во-первых, когда вы узнали об этом? Сколько вам было лет?

С.ГОВОРУХИН: Да мне уже было лет 40. Уже и мама умерла, и бабушка, и дедушка. И мне не у кого было спросить. И мать всегда скрывала это.

В.ПОЗНЕР: Естественно. Только скажите: это как-то подействовало на ваше отношение к той системе, в которой вы выросли? Или уже ваше отношение было определившимся, и это ничего не добавило?

С.ГОВОРУХИН: Это уже ничего не добавило, потому что я уже был грамотный, я уже читал и "Архипелаг", и "Раковый корпус", и "В круге первом", и прочую другую литературу, и Мандельштама ("Надежду" я имею в виду). Так что это ничего не добавило. Они меня и натолкнули на эту мысль, этого рода литература.

В.ПОЗНЕР: Вы своего отца никогда не видели?

С.ГОВОРУХИН: Никогда не видел. Повторяю, книги меня натолкнули на эту мысль. И еще одна фраза, потому что бабушка, когда  меня ругала, она говорила: "У, арестант! Вылитый отец". Я думаю: "Тут надо проверить".

В.ПОЗНЕР: В одном интервью вы сказали следующее: "Мне не нужно звание народного артиста России, потому что считаю, что это глупо и неприлично. Народный артист Франции Бельмондо. Звучит? Мне ничего такого не надо". Это было сказано в 2005 году. Но ровно через год вы стали народным артистом. Значит, это что? Народный артист Говорухин – это звучит глупо? Или неприлично?

С.ГОВОРУХИН: Сегодня уже привыкли к этому.  Знаете, я не стал уж особенно сопротивляться. Это невольно получилось. Потому что приближался юбилей, и когда я уже узнал об этом, уже останавливать было просто глупо.

В.ПОЗНЕР: Отказываться не стали?

С.ГОВОРУХИН: Нет, конечно. Зачем мне эти демонстрации? Вот, всякую попытку наградить меня медалью и орденком я пресекаю.

В.ПОЗНЕР: Так у вас их нет?

С.ГОВОРУХИН: Слава богу. Знаете, почему меня не пускали за границу все годы советской власти?

В.ПОЗНЕР: Вы вообще были невыездным?

С.ГОВОРУХИН: Абсолютно.

В.ПОЗНЕР: Мы с вами тогда очень схожи. И я был невыездным. А вас не пускали почему? Из-за папы?

С.ГОВОРУХИН: Нет, про папу ничего не знали. Когда закончилось, началась перестройка, я ребят из конторы попросил узнать. Там было написано: "Отказ от правительственной награды".

В.ПОЗНЕР: Для наших зрителей. Слово "контора", которое немножко подзабыто – имелось в виду КГБ под этим словом. "Ребята из конторы" - это понятно. Совсем недавно вы процитировали великого политического деятеля Де Голля таким образом, его цитата: "Политика – это такое важное дело, что нельзя доверять политикам". Потом вы говорите так: "Это Жириновский все время орет, что в Думе должны быть одни юристы. Но он дурак. Даже в итальянском парламенте была проститутка, которая, наверное, защищала интересы этого довольно широкого класса. Так и должно быть".  Значит, вы должны быть довольны нынешним составом Думы?

С.ГОВОРУХИН: Составом-то я доволен. Почему нет? В Думе не могут быть одни юристы и экономисты. Мы с этого начали: если бы меня не было в Думе, не было бы закона о государственной поддержке кинематографа. Если бы не было там людей, которые знают проблемы сельского хозяйства изнутри, сельское хозяйство вообще погибло бы. И так далее. Я жалею только об одном – что в Думе нет ни одного геолога. Мы ведь живем сегодня еще и как-то благоденствуем, благодаря работе советских геологов. Сегодня геология – и я счастлив, что я это могу объявить на всю страну – в полном загоне. Мы по-прежнему не понимаем значения геологии.

В.ПОЗНЕР: Хотя, вы были геологом.

С.ГОВОРУХИН: Конечно.

В.ПОЗНЕР: Так вот, есть геолог. Бывший геолог есть, значит?

С.ГОВОРУХИН: В общем, да. Но, к сожалению, я в другом комитете.

В.ПОЗНЕР: Вы рассказывали о своем сыне следующее: "Он воспитывался на книгах, рвался служить в Афганистан, но мама легла костьми и не пустила. Но эта болезнь войной, которая была воспитана мужественными книгами, не прошла. И он, закончив, причем заочно (он всегда работал) сценарный факультет ВГИКа, решил снять документальный фильм о войне. С камерой они прошли и Таджикистан, и Чечню, все горячие точки. Грудь у него в орденах, в Чечне он потерял ногу, но они сняли документальный фильм "Проклятые и забытые", который получил премию НИКА". Значит, меня заинтересовали, во-первых, слова "болезнь войной", "заболеть войной" и что "это есть результат чтения мужественных книг". Выходит, что это плохие книги? Потому что "болезнь войной" - это плохая вещь.

С.ГОВОРУХИН: Может быть, и плохая, но вспомните наше детство – мы все болели войной, рвались на фронт и жалели, что мы родились так поздно, и не успели повоевать.

В.ПОЗНЕР: Из-за книг?

С.ГОВОРУХИН: В основном, из-за книг, конечно. Из-за таких книг как "Молодая гвардия". Я в комсомол-то вступил, на год обманув государство, прибавив себе лишний год, только потому, что я хотел быть таким как Сережа Тюленев, как Олег Кошевой.

В.ПОЗНЕР: Но это война, когда ты защищаешь свою страну. А поехать в Афганистан – это не защищать свою страну, это совсем что-то другое.

С.ГОВОРУХИН: Ну, вы же видели, что такое талибы?

В.ПОЗНЕР: Видел. То есть, лично не знаком.

С.ГОВОРУХИН: Вы видели фотографию этой девушки с отрезанным носом и ушами, которой сейчас в Америке сделали пластическую операцию? Которой муж-талиб отрезал по приговору суда нос и уши? Так что, может быть, мы там и не так уж были зря находились.

В.ПОЗНЕР: Вы говорите: "Володя Высоцкий, конечно, оказал на меня большое влияние, научил быть сильным. Он один из тех, кого я могу назвать своими духовными учителями". А кого-нибудь еще назовете кроме Высоцкого?

С.ГОВОРУХИН: Конечно. Например, Александр Исаевич Солженицын.

В.ПОЗНЕР: Вы с ним были хорошо знакомы?

С.ГОВОРУХИН: Достаточно хорошо. Я был, не только, образно говоря, его ученик, но я слушал его лекции с карандашом в руках, конспектируя. Он читал лекции по русской истории в Вермонте.  Я бы назвал своим духовным учителем, скажем, Святослава Федорова, от которого я многое узнал, и сам пример его жизни был для меня примером. Мне очень многое дал Борис Федорович Андреев, народный артист СССР. Умница и образованнейший человек, хотя играл рубаху-парня. Многих я мог бы назвать. И Володя, который был моложе меня на два года, тем не менее, очень много мне дал.

В.ПОЗНЕР: Да. Вы рассказываете о том, что вы стали увлекаться живописью. Вы говорите так: "Теперь я знаю о себе больше, чем раньше. Мое увлечение пейзажной живописью приоткрыло мне глаза не только на окружающий мир, но и на самого себя". Во-первых, сколько вам лет было, когда вы стали заниматься живописью? И что вы о себе узнали такого нового?

С.ГОВОРУХИН: Мне было уже  лет 50 с лишним. А что я о себе узнал? Когда меня спрашивают, я говорю: "Если вы хотите узнать обо мне, посмотрите мои фильмы. А лучше - посмотрите мою живопись". В ней я больше похож на себя, чем в жизни. Потому что оказалось, что у меня совершенно... Я всегда знал, что я не такой, какое произвожу впечатление. А произвожу впечатление человека мужественного, волевого, поставившего перед собой цель.  На самом деле, я другой. Если вы посмотрите мою живопись, вы...

В.ПОЗНЕР: Пушистый?

С.ГОВОРУХИН: Отчасти. Я работаю в традициях... Я совсем не хочу сказать, что также, нет – конечно, я все равно любитель, но в традициях наших замечательных художников – Коровина, Серова, Левитана и так далее.

В.ПОЗНЕР: Среди вопросов Марселя Пруста, которые я всегда задаю в конце программы, есть один такой:  "Как бы вы хотели умереть?" И вы уже ответили на него – я нашел это, читая про вас. Причем, такого ответа я не слышал. Вы вот что сказали: "Смерти абсолютно не боюсь. Один умный человек сказал: "Когда мы живы, ее нет. Когда она придет, нас не будет". Отношусь к ней как к забавному приключению. Мне интересно, как она приходит. Очень не хочу умереть во сне, потому что тогда не увижу, как все случается". Вам и в самом деле любопытно узнать, как вы умираете?

С.ГОВОРУХИН: Конечно, конечно. Как было любопытно академику Павлову. В свое время Конан Дойль, ваш любимый писатель - один из любимых – говорил... По-моему, он или Джозеф Конрад (я боюсь ошибиться) говорил на смертном одре: "Я в жизни много испытал приключений, но самое интересное и загадочное ждет меня впереди". Так что я тоже хотел бы умереть в полном сознании. Знаете, анекдот такой. К приговоренному к смерти пришел король в праздник и сказал: "В честь праздника могу выполнить любое твое желание. Скажи, что ты хочешь?" Он сказал: "Я хочу умереть от старости". По-моему, очень остроумный ответ. И я бы тоже хотел умереть от старости, но в полном сознании.

В.ПОЗНЕР: Поговорим чуть-чуть о кино. Сейчас, если я не ошибаюсь, по стране проходит предпремьерный показ вашего нового фильма "В стиле джаз".

С.ГОВОРУХИН: Не то, чтобы по стране. Я просто ездил в два-три города Сибири.

В.ПОЗНЕР: Пресса, по крайней мере, отмечает, что порядка 90% зрителей – точно или нет, не знаю – бабушки и дедушки. Да вы и сами признаете, что до сих пор вы снимаете для "советского" зрителя. И дальше вы говорите так: "Молодые зрители, которые хотят, чтобы на экране все взрывалось, постоянно дрались и обнажались догола, вряд ли поймут мое кино". Это говорите вы, режиссер. Скажите, это сознательный выбор? Вашего советского зрителя? Или у вас есть ощущение, что вы уже для молодежи просто не можете сделать фильм? Вообще говоря, когда человек начинает ругать молодежь, критиковать ее, честно говоря, это чаще всего признак старости.

С.ГОВОРУХИН: Естественно, так уж повелось.  Это правда, я снимаю для тех зрителей, которых какой-нибудь офисный планктон называет отстоем. А я его называю "советский зритель". Зритель, который в кино не ходит, к сожалению. Это те зрители, которые выросли на хороших книгах, на хорошем театре, литературе, на хорошем кинематографе. Но что касается моего последнего фильма, то я и сам был удивлен. Совсем не бабушки и дедушки. Например, в Томске была только студенческая молодежь, и прием был еще лучше, чем у бабушек и дедушек, то есть у советского зрителя. В городе Севастополе недавно был, там была только молодежь на вечернем сеансе. На дневном были и бабушки, и дедушки. На вечернем сеансе была только молодежь, и прием был гораздо лучше, чем днем. И так далее. Но сидела молодежь в зале, 25-30 – вот такой примерно возраст. А публика, которая дает кассу в кинотеатрах, тусовалась на улице перед кинотеатром. Это 14-16-летние подростки, мальчики, девочки, пьяные, матерятся, курят. Вот эта публика дает основную кассу.

В.ПОЗНЕР: Вы говорите, что сегодня у нас показывают только поп-корновое кино, как и во всем мире. Что такое поп-корновое кино? Объясните.

С.ГОВОРУХИН: Поп-корновое кино – которое снято в угоду поп-корновому зрителю. А что такое поп-корновый зритель? Американские режиссеры иногда говорят (я где-то читал), что снимают кино для 14-летнего цветного подростка, и наше кино рассчитано, в основном, на этого подростка. Вот, он сидит, жрет поп-корн, смотрит чего-то там, передает смски по мобильному или просто звонит, уходит за пивом, возвращается. Он уже не может следить за логикой, за каким-то вообще сложным, интересным сюжетом, он не заставляет работать душу и сердце. Ему нужен парад аттракционов. Большинство наших фильмов точно такие. Какие фильмы у нас пользуются успехом? "Наша Раша", "Самый лучший фильм".

В.ПОЗНЕР: Вообще, американские на первом месте.

С.ГОВОРУХИН: Я говорю о русских. "Любовь в большом городе". И американские – всевозможные "Аватары" и прочее-прочее.

В.ПОЗНЕР: Объясните, на ваш взгляд… Ведь то, что происходит – это не российский феномен. Это происходит во всем мире.

С.ГОВОРУХИН: Конечно, нет.

В.ПОЗНЕР: В чем сила этих фильмов тогда? Объясните мне. Чем они привлекают, все-таки?

С.ГОВОРУХИН: Смотря, кого они привлекают.

В.ПОЗНЕР: Этих молодых людей.

С.ГОВОРУХИН: Ту молодежь, про которую я говорил, студенческую, они не привлекают. Они никакого взрослого образованного человека не привлекают. Хотя, меня как раз смущает, что я иногда вижу, что эти фильмы с удовольствием смотрят какие-то сорокалетние. Но я думаю, вот это беда, это уже продукт вот этих 20 лет перестроечных. Мне кажется, вообще интеллектуальный уровень общества и нашего, и зарубежного,  очень упал. Особенно нашего, конечно.

В.ПОЗНЕР: Да. Вы как-то рассказывали, что есть в городе Тетюши кинотеатр вашего имени.

С.ГОВОРУХИН: Вроде бы, да. Так мне сказали, по крайней мере.

В.ПОЗНЕР: Но там тоже едят поп-корн, вы не интересовались?

С.ГОВОРУХИН: Вполне возможно, что уже едят.

В.ПОЗНЕР: Насчет интеллектуального уровня. Вы об этом говорили не раз: "Интеллектуальный уровень общества упал, и у молодежи он очень низок. Молодые люди живут на уровне тупого биологического прозябания, в этом виноваты наши кинематограф, искусство и, конечно же, государство". Ну, мне кажется, что, может быть, вы не совсем точно говорите, потому что искусство, если оно настоящее искусство, не может быть повинно в снижении интеллектуального уровня. А государство – да, наверное, может. И кино. В чем вы вините государство конкретно в данном случае?

С.ГОВОРУХИН: В том, что оно не понимает, что будущее России – это ее дети. Какими вырастут дети, такой будет и Россия. И, следовательно, дети нуждаются не только в полноценной материальной пище, но и в полноценной духовной.

В.ПОЗНЕР: А как государство?.. Что оно должно делать?

С.ГОВОРУХИН: Например, как можно жить, если у нас нет детского кинематографа?  Как вы собираетесь строить будущее этой страны, если нет детского кинематографа? Это президентская задача, эту задачу должен решать президент. Он должен понять, что это главное, главнее ничего нет. Детская литература, детский кинематограф.  Потому что на повестке дня первыми стоят дети.

В.ПОЗНЕР: И вы считаете, что государство просто это дело практически игнорирует?

С.ГОВОРУХИН: Конечно. Все – рынок. Искусство настоящее – кинематограф, театр, литература – несовместимо с рынком.

В.ПОЗНЕР: Значит, получается, что тот закон, который вы сумели пробить, в смысле поддержки кинематографа, в этом смысле не работает?

С.ГОВОРУХИН: Не работает. Дело в том, что этот закон помог создать замечательную киноиндустрию.  К сожалению, не кино. На постсоветском пространстве и даже в Европе,   киностудия "Мосфильм" - лучшая, безусловно. Лучше всех оснащенная и так далее. Киноиндустрия у нас в порядке, с кинематографом - не очень. Хотя, я ведь смотрю почти все. Я не смотрю зарубежное кино. Российское смотрю все.  Есть очень неплохие фильмы. И как ни странно, я могу производить впечатление человека, который против артхауса или всего такого, но мои надежды связаны только с этим кинематографом. Например, скажем, как ни странно, у меня из головы не выходит такой отвратительный и прекрасный фильм Гай-Германики "Все умрут, а я останусь". Или, скажем, тоже отвратительнейший фильм, но прекрасный – это настоящее искусство, все-таки – фильм под названием "Волчок". Мне очень нравятся фильмы Оксаны Бычковой, Ларисы Садиловой.

В.ПОЗНЕР: То есть кино есть, короче говоря?

С.ГОВОРУХИН: Кино есть. Есть то кино, которое не увлекается компьютерами, 3D, а занимается судьбой маленького человека.

В.ПОЗНЕР: А детского кино нет, потому что оно коммерчески невыгодно.

С.ГОВОРУХИН: Конечно.

В.ПОЗНЕР: Так я понимаю? Значит, дело государства спонсировать?

С.ГОВОРУХИН: Спонсировать, заставлять, продвигать и кино, и литературу.

В.ПОЗНЕР: А как же вы, уважаемый Станислав Сергеевич, говоря о том, кто виноват в падении интеллектуального уровня и нравов, ничего не сказали о телевидении, которое вы так не любите?

С.ГОВОРУХИН: Начнем с того, что у нас в стране самое интересное телевидение. Нигде в мире такого интересного телевидения я не видел. Но, правда, самое безнравственное. Я однажды разговаривал с руководителем одного канала.

В.ПОЗНЕР: Не будете говорить, с каким, конечно?

С.ГОВОРУХИН: Не буду. С человеком очень обаятельным, образованным, интересным. Я ему предложил свой фильм, он сказал: "Это не наш формат". Я говорю: "Почему? А что ваш формат?" Он мне сказал: "Кровь и насилие. Мои акционеры знать ничего не хотят о детях, о нравственности. Они хотят деньги-деньги-деньги".

В.ПОЗНЕР: Я даже могу догадаться...

С.ГОВОРУХИН: Не догадывайтесь, не надо.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. О кино поговорили, поговорим о политике. "Активно работать в кино я перестал в 1985 году. Горбачев произносил с трибуны громкие слова о том, что судьба страны зависит от каждого гражданина. Я в это поверил и активно включился в политику". Ваши слова. Скажите, пожалуйста, как, вообще, вы относитесь к Михаилу Сергеевичу?

С.ГОВОРУХИН: Так же, как к Хрущеву. Знаете, нам два раза в жизни сверху была дадена демократия. Один раз в 1956 году, но в определенных пределах, в строгих рамках. А второй раз - в 1985, но уже сколько хочешь – делай все, что дозволено. Первые два десятилетия после первой демократии, вспомните, был расцвет всех искусств. На экранах "Летят журавли" и сотни других фильмов. Из небытия возникла какая-то удивительная литература,
которой мы сегодня восхищаемся. И не только в Москве – в России. И  Олжас Сулейменов, и  грузинские замечательные писатели.  Театр: вспомните - "Современник", Таганка.

В.ПОЗНЕР: Я помню прекрасно. Поэзия, которая расцвела, чтение стихов.

С.ГОВОРУХИН:  Ах, поэзия, а это созвездие поэтов. А то, когда стихи читали у памятника Пушкину? Вот, какое это было время.

В.ПОЗНЕР: А на стадионах читали – нельзя было пробиться даже, там битком было.

С.ГОВОРУХИН: И что дала демократия в смысле искусства - которая уже такая безудержная?  Та была с нравственными ограничениями, а эта - без всяких ограничений. Что такое нравственные ограничения, на мой взгляд? Это, кстати, тоже не я придумал. Это берега у реки. Представьте себе речку без берегов. Это болото, в котором ничего произрасти не может. Вот это мы и получили. Вот это  искусство, которое сделано без всяких нравственных ограничений, ничего дать не может.

В.ПОЗНЕР: Два вопроса. Во-первых, вы согласитесь, что даже несмотря на хрущевскую оттепель, мы были очень осторожны в том, что мы могли и не могли говорить, с кем встречаться, с иностранцами и все это было так. Горбачевская демократия позволила нам перестать бояться – мы могли говорить, что хотим, выступать, писать. Да, прекрасного искусства не получилось. Но внутреннее раскрепощение, все-таки, появилось. Или нет?

С.ГОВОРУХИН: Хотите, я вам скажу фразу Солженицына?  "Если духовные силы нации иссякнут, никакое наилучшее государственное устройство и никакое наилучшее промышленное устройство не спасут ее от смерти. С гнилым дуплом дерево не стоит. И из всех всевозможных свобод на первый план все равно выйдет свобода бессовестности". Из всех всевозможных свобод, которые мы получили, на первый план вышла свобода бессовестности. Попробуйте возразить. Разве это не так? И в кинематографе, и в искусстве вообще, и в жизни, самым главным образом.

В.ПОЗНЕР: Река и берега, ограничения. Как вы себе это представляете, скажем, применительно к телевидению?

С.ГОВОРУХИН: Нравственная цензура обязана быть. Что такое Le Conseil superieur вам известно, правильно, во Франции?

В.ПОЗНЕР: Знаю. Это во Франции, да.

С.ГОВОРУХИН: Мы попытались, просто калькируя этот закон... Кстати, такой закон существует не только во Франции.

В.ПОЗНЕР: Существует в Америке, в разных странах.

С.ГОВОРУХИН: Мы просто скалькировали этот закон на нашу действительность, и приняли в свое время закон о высшем совете по нравственности.

В.ПОЗНЕР: Который не прошел?

С.ГОВОРУХИН: Почему? Он был принят Советом Федерации. И Ельцин наложил вето.

В.ПОЗНЕР: То есть это какие-то люди в этом совете?..

С.ГОВОРУХИН: Не какие-то люди, а люди с достаточным опытом, пользующиеся уважением в обществе и так далее. Любые.

В.ПОЗНЕР: Имеющие право запретить программу?

С.ГОВОРУХИН: Нет. Они выносят свое суждение в конце, только после программы. Например, вышел фильм, скажем, "Черная кобра", где было много насилия и прочего, крови. Но он вышел в то время, когда дети могли сидеть еще у телевизора. Канал был оштрафован на огромную сумму.

В.ПОЗНЕР: Кто имеет право штрафовать?

С.ГОВОРУХИН: Conseil superieur.

В.ПОЗНЕР: То есть они имеют административные рычаги?

С.ГОВОРУХИН: Да-да, конечно.

В.ПОЗНЕР: Вы не опасаетесь, что в нашей действительности... В общем, хорошая идея это, предположим. Но это выльется во что-то совсем другое.

С.ГОВОРУХИН: У нас все выливается в нечто уродливое. Но волков бояться, в лес не ходить. Надо попробовать. Без нравственной цензуры не может существовать общество. Без нравственных ограничений. Нравственные ограничения – суть свободы в обществе. Человек, живущий в обществе, в котором нет никаких нравственных норм, он не свободен. Ну, представьте себе, вы поехали на юг, на Черное море. Вы можете там услышать шум моря, шелест пальм, крики чаек? Из всех углов, на вас будет литься эта попса, понимаете? Потому что можно все, что хочешь.

В.ПОЗНЕР: Назовите мне, пожалуйста… Вот, завтра к вам приходят и говорят: "Станислав Сергеевич, вы нас убедили. Создаем совет. Дайте пять кандидатур".

С.ГОВОРУХИН: Я возьму бумажку  и за 20 минут напишу им 20 кандидатур. Предположим, Владимир Владимирович Познер. Вы – человек образованный, не судим, у вас большой авторитет.

В.ПОЗНЕР: Еще.

С.ГОВОРУХИН: Надо подумать. Так сходу,  наверное, было бы трудно.

В.ПОЗНЕР: А вы сами пошли бы?

С.ГОВОРУХИН: Я бы не пошел. Просто мне неохота работать.

В.ПОЗНЕР: И это будет не очень популярная работа, я вас уверяю.  То есть вы идею – пожалуйста, а только без меня. Хорошенькое дело. Ладно. В 1998 году вы сказали: "Яму, в которую скатились, мы вырыли сами". Шестью годами позже – это уже 2004 год – вы говорите: "Вчера были в заднице, сегодня в заднице и завтра будем в заднице". Прошло еще 6 лет, 2010 год. Я вас спрашиваю: что, по-прежнему, в заднице?

С.ГОВОРУХИН: Ну, посмотрите. У нас были такие, тучные годы, когда мы получали кучу денег. Дороги не построили, детские сады не построили, очередь на жилье не уменьшилась, коммуналки остались. В заднице. Но с другой стороны, я два дня назад слушал доклад нашего министра финансов. Получается, что не так уж плохо. Даже многие страны нам могут позавидовать. Потому что внешний долг у нас небольшой, бюджет с небольшим дефицитом, золотовалютные запасы превысили половину триллиона долларов и так далее. Черт его знает. Не знаю, надо об этом говорить погодя.

В.ПОЗНЕР: Чуть-чуть давайте о Думе, о власти. Вы с 1993 года депутат, с двухлетним перерывом.

С.ГОВОРУХИН: Да.

В.ПОЗНЕР: Значит, как-то Армен Джигарханян так описывал свои впечатления от Думы: "Я один раз был в Думе на каком-то мероприятии, поужинал. Прошелся немного по зданию. Там же райская жизнь". Да? Вам там как в раю?

С.ГОВОРУХИН: Да, было бы как в раю, если бы не было так скучно. Но я думаю, что и в раю очень скучно. Немножко исчез нерв, дискуссии, споры, драки. Все это было интересно. Ну а кроме того не надо забывать, что у нас как-то правительство не очень ругают. А Думу-то, парламент ругают со дня его образования.

В.ПОЗНЕР: С утра до вечера. Я не знал, что у вас вообще были президентские какие-то устремления, намерения. Вы как-то сказали: "Народ способен на великие свершения только при одном условии – если он верит власти". И далее вы говорите: "Смотрю на эту нищую, вернее, самую богатую страну, где живет самый нищий народ, и жалею, что не стал президентом". Вы, конечно, заблуждаетесь – это далеко не самый нищий народ, есть гораздо более нищий. Но это такая гипербола. Но, вот, смотрите. Вы когда баллотировались – это было в 2000 году – то есть выставляли свою кандидатуру на пост президента, вы получили 0,44%. Это значит что, народ совершенно не верит вашим словам и так далее?

С.ГОВОРУХИН: Во-первых, не верит. Во-вторых, понимает, что бесполезно. А в-третьих, я и сам-то шел не для того, чтобы стать президентом. Мне было интересно,   существует ли механизм появления на вершине власти человека, не подготовившего свое восхождение?

В.ПОЗНЕР: Нет такого механизма.

С.ГОВОРУХИН: Нет, к сожалению. У нас нет даже сейчас механизма появления порядочного честного человека в местных органах власти.

В.ПОЗНЕР: Ваш первый президентский указ?

С.ГОВОРУХИН: Отмена моратория на смертную казнь.

В.ПОЗНЕР: Неужели? Вы считаете, это самое главное?

С.ГОВОРУХИН: Это первое, а не главное. Потому что преступность – вот, мой главный постулат – не даст осуществиться никаким реформам. Сколько бы мы ни говорили о борьбе с коррупцией, она сегодня только увеличилась в размерах.

В.ПОЗНЕР: Неужели вы думаете, что смертная казнь решает этот вопрос?

С.ГОВОРУХИН: Смертная казнь при том уровне преступности, который у нас, решает многие вопросы.

В.ПОЗНЕР: Как же в Европе полностью отменили смертную казнь?..

С.ГОВОРУХИН: Обождите. Я из своего народа. А я знаю, что хочет как минимум 70% населения.

В.ПОЗНЕР: Станислав Сергеевич, все народы тех стран, где отменили смертную казнь, изначально были за смертную казнь. Ни французы, ни англичане, ни итальянцы вначале не поддерживали этой идеи.

С.ГОВОРУХИН: Объясните мне, дурачку, почему в некоторых американских штатах по сей день не отменена смертная казнь?

В.ПОЗНЕР: Да во многих. Но это Америка. Значит, мы вроде как Америка будем?

С.ГОВОРУХИН: Мы, вроде бы, страна довольно обезьянья и очень часто копируем американские привычки. Чего ж мы тут-то их не послушались? Это для чего мы этот мораторий подписали? Мы почувствовали, что преступность уходит на нет?

В.ПОЗНЕР: Нет, конечно! Конечно, нет. Просто, наверное, некоторые люди считают, что смертная казнь абсолютно недопустима, это просто узаконенное убийство и что этого делать нельзя.

С.ГОВОРУХИН: Я за смертную казнь.

В.ПОЗНЕР: Ладно, оставим. Вы никогда не были членом КПСС, КПРФ и вы выступали за своего рода Нюрнбергский процесс над КПСС. Вы придерживаетесь этого мнения сегодня?

С.ГОВОРУХИН: Конечно-конечно. Не над коммунистами.  Поймите, тогда нельзя было быть заведующим лаборатории, профессором,   завкафедрой, командиром полка...

В.ПОЗНЕР: Понятно. Если вы не были членом партии, понятно. Над партией.

С.ГОВОРУХИН: Над партией как организатором этих немыслимых преступлений против своего народа.

В.ПОЗНЕР: Времени у нас все меньше, а я должен задать вам этот вопрос, потому что он касается меня лично. Вы говорите: "Мне отвратительна американская демократия". И приводите в пример случай с Филом Донахью и говорите: "Только в его выступлениях прозвучали нотки антиамериканизма, и его уволили. А в России открытый американист Познер как выступал, так и выступает". Значит, я вам хочу сказать, что Фил Донахью – мой близкий-близкий друг. Большего американского патриота, чем Фил Донахью, вы не найдете. Он выступил с критикой войны в Ираке, за что и была прикрыта его программа. Я в свое время выступил против нашего вторжения в Афганистан, давно, и был отстранен от советского телевидения на некоторое время. Очень похожая ситуация.   Я не уверен, что вы очень хорошо разбираетесь в американской демократии. Но вы очень хорошо разбираетесь в том, что происходит в России. Как вам российская демократия?

С.ГОВОРУХИН: Это вообще карикатура на демократию. Прямо по-пушкински: "Но наше северное лето - карикатура южных зим". Примерно так наша демократия – это карикатура на все остальные демократии. Все дозволено – это не демократия. Тот же Александр Исаевич Солженицын, например, в своей книге, над которой так надсмеялись "Как нам обустроить Россию", говорил: "Именно молодая демократия нуждается в сильной власти, которая могла бы повести страну по ясному курсу". Боже, набросились на него! "Он за сильную руку, за сильную власть".

В.ПОЗНЕР: Ладно. Время у нас уже вот-вот, я хотел бы спросить вас насчет коррупции. Вы как-то сказали, что при Сталине коррупции не было. Как-то вы так сказали. "И говорить о России как об исторически коррупционной стране большая ошибка. В любом случае, воровство никогда не достигало таких масштабов, как сейчас. Беловоротничковые преступники стали для нас нормой". Когда Сталин умер, вам было 17 лет. И вы не очень еще знали, как работает общество, в смысле коррупции и так далее.

С.ГОВОРУХИН: Я плакал.

В.ПОЗНЕР: Все-таки, как бы вы решили сегодня? Ваше предложение: решение проблемы коррупции в России. Введение смертной казни – это уже понял.

С.ГОВОРУХИН: Нет-нет, это не только.  Это просто первый шаг. Объясните мне другое. Почему в Белоруссии нет коррупции? За воротами Смоленска.

В.ПОЗНЕР: Страх.

С.ГОВОРУХИН: Страх? Это уже неплохо.  Как же можно бороться против коррупционеров, если они ничего не боятся?

В.ПОЗНЕР: И при Сталине не было из-за страха.

С.ГОВОРУХИН: Слава богу. Как же можно иначе? Они должны бояться. У нас, ведь, до сих пор нет уголовного даже наказания без конфискации имущества.

В.ПОЗНЕР: Значит, вы за некоторый возврат определенных черт сталинского режима?

С.ГОВОРУХИН: Конечно. Мы сегодня на этом пути и находимся, между прочим. Я все время об этом твержу. Мы сегодня многое возвращаем из того, что было раньше, и что было несправедливо запрещено или забыто.

В.ПОЗНЕР: Вы за возвращение этого ощущения страха?

С.ГОВОРУХИН: Конечно. А как же? Как же можно иначе бороться с преступностью? Они должны бояться. Сегодня ни в одном отделении милиции нет ни Жеглова, ни Шарапова – всe, исчезли.

В.ПОЗНЕР: А если их нет вообще, то как можно реформировать милицию?

С.ГОВОРУХИН: Не знаю. Я не вижу выхода, честно говоря.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. Вопросы к вам Марселя Пруста, моего доброго знакомого. Он лично меня просил вам задать несколько вопросов. Хороший писатель.

С.ГОВОРУХИН: Для меня тяжеловат.  Джойс, Марсель Пруст – не самые мои любимые писатели. Хотя, я, конечно, пытался их одолеть.

В.ПОЗНЕР: Я ему передам. Какую черту вы больше всего не любите в себе, Станислав Сергеевич?

С.ГОВОРУХИН: Наверное, прямолинейность. И в жизни, и в искусстве.

В.ПОЗНЕР: Какой черты вы более всего не любите в других?

С.ГОВОРУХИН: Я ненавижу обезьянничание и в искусстве, и в жизни. Когда едим то, что у них там...

В.ПОЗНЕР: Потому что у них.  Когда и где вы были более всего счастливы?

С.ГОВОРУХИН: В лето 1947 года,  в этом маленьком городке в Тетюшах, на Волге. Тогда еще была Волга, которая сейчас уже болото. Самые мои счастливые дни. Давно. Но были и потом счастливые дни.

В.ПОЗНЕР: Вам было сколько лет?

С.ГОВОРУХИН: Мне было лет 8-9.

В.ПОЗНЕР: Что вы считаете своим главным достижением?

С.ГОВОРУХИН: Все-таки, наверное, профессиональную работу. Я сделал несколько фильмов, которые надолго переживут меня. В частности, детское кино, мое детское кино.

В.ПОЗНЕР: "Дети капитана Гранта", "Том Сойер", "Робинзон Крузо".

С.ГОВОРУХИН: Да.

В.ПОЗНЕР: О чем вы больше всего сожалеете?

С.ГОВОРУХИН: "Du temps perdu". О потерянном времени.

В.ПОЗНЕР: Какой литературный герой вам ближе всего? Есть ли такой литературный герой?

С.ГОВОРУХИН: Да. Ближе всего... Во-первых, Робинзон Крузо.  Хотя, я на него совсем не похож.  Конечно, Мартин Иден.

В.ПОЗНЕР: Для тех, кто не читал, Джек Лондон, был такой писатель, неплохой тоже. Что вы не любите больше всего?

С.ГОВОРУХИН: Тоже обезьянничание. Вот это все... Меня это страшно раздражает, больше всего.

В.ПОЗНЕР: Как бы вы описали свое нынешнее внутреннее состояние? Сегодняшнее?

С.ГОВОРУХИН: Я нахожусь в мучительных раздумьях, что с нами происходит и чем все это закончится.

В.ПОЗНЕР: Что вы считаете своей главной слабостью?

С.ГОВОРУХИН: Я уже, вроде, говорил. Эта прямолинейность, прямодушие. Моя жена про меня говорит: "А что думает, то и говорит".

В.ПОЗНЕР: Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?

С.ГОВОРУХИН: Во-первых, я бы извинился. Я бы сказал: "Господи, вот, никогда не верил, что ты существуешь в человеческом облике. Никогда не верил, честно скажу".

В.ПОЗНЕР: Это был Станислав Говорухин. Спасибо большое.

С.ГОВОРУХИН: Спасибо.

Народный отбор
Наибольшее количество голосов было отдано за баранки торговых марок "Aro", ОАО "Кимрский хлебокомбинат" и "ТД "Маска". По результатам народного голосования лидировала продукция торговой марки "ТД "Маска".

И. Кузнецова, эксперт испытательного центра: "В рецептуру изготовления баранок торговой марки "Aro" входит консервант сорбат калия. Баранки торговых марок ОАО "Кимрский хлебокомбинат" и "ТД "Маска" произведены только из натуральных компонентов. В образце баранок торговой марки "ТД "Маска" содержится наименьшее количество влаги".

Внеконкурсная экспертиза
О. Росанова, эксперт испытательного центра: "Баранки торговой марки "Семейка Озби" имеют несбалансированный, солоноватый вкус. Баранки торговой марки "Волжский пекарь" изготовлены по всем правилам".

Все под контролем
Упаковка должна быть герметичной. По ГОСТу (7128-91) на бараночные изделия сдобные баранки должны иметь круглую форму, а ванильные и лимонные могут быть овальными, так же как и сушки "челночок". На одной стороне изделия допускаются отпечатки сетки, на которой оно выпекалось. На ощупь баранка должна быть упругой. Но если при нажатии на ней остаются следы, значит, баранка плохо пропечена. Если баранки имеют кислый запах, значит, они изготовлены из перебродившего теста или была нарушена технология производства. Состав баранок: мука первого сорта, дрожжи, соль, сахар и растительное масло.

Вкусные советы
А. Бузид, шеф-повар
Шоколадные колбаски
Баранки - 300 г, фундук - 20 г, молоко - 250 мл, яйцо - 1 шт., шоколад - 50 г, какао-порошок - 2 ч. ложки, сахар - 4 ч. ложки, масло сливочное - 30 г, сахарная пудра - для украшения.  
Натрите на крупной терке часть баранок и фундук. Оставшиеся баранки разрежьте пополам и выложите "косичкой" на пищевую пленку, сложенную в три слоя. Смажьте баранки шоколадной смесью. Заверните в пленку и положите в холодильник на полтора часа. Снимите с готового десерта пленку и нарежьте порционными кусочками. Украсьте какао и фундуком.
Шоколадная смесь. Налейте в сотейник молоко, добавьте желток и шоколад. Перемешайте. Положите какао, сахар и масло. Варите, помешивая, 10 минут. Снимите шоколадную смесь с огня и добавьте тертые орехи и баранки. Охладите смесь до комнатной температуры.

Ценная информация
На вопросы отвечает О. Запасова, главный технолог по производству бараночных изделий
О: Хлебобулочные изделия отличаются не только по форме, но и по влажности. Чем больше баранка впитывает воды, тем лучше и быстрее она будет усваиваться организмом. Сушки должны быть хрупкими.

Участники:

1. «Волжский пекарь»
2. «Aro»
3. ОАО «Кимрский хлебокомбинат»
4. «Семейка Озби»
5. «ТД «Маска»

Победитель: «ТД «Маска»

Муж – против юношеских замашек жены. Муж обвиняет жену в том, что она всю жизнь носит спортивные вещи и не хочет выглядеть женственно.

Голосование

Выбор героини: стилисты

Выбор студии: стилисты

Наталья: 7% Стилисты: 93%