Вовка с Данькой сидели на крыше гаража и плевали в сугроб.

– Слабо прыгнуть? – спросил Данька.

– Не слабо! – сказал Вовка.

– Большой, – прищурился на сугроб Данька, – глубоко уйдём. А если застрянем?

– Неделю без компа, – прикинул Вовка, – но тебе уже полюбасу капец, ты и так штаны порвал.

– Ничего мне не будет. Ваще! – усмехнулся Данька.

– Врёшь! Тётка твоя – зверюга, и тебя покарает, и моей мамке настучит!

– Спорим, ничё не будет? Прыгаем на «раз-два-три»?

Полёт был коротким, приземление – по самые шапки.

– Блин, застряли! – отплёвываясь снегом, заныл Вовка.

Где-то в недрах сугроба у Даньки зазвонил телефон. Мальчишки побултыхались. Данька наковырял мобильник.

– Не отвечай! – испугался Вовка. – Твоя тётка нас из окна спалила, ща орать начнёт!

Но Данька уже нажал на громкую связь, и тётя Таня весело сообщила в трубку:

– Данечка, котик, иди есть!

Данька подмигнул Вовке:

– Тань, не могу, я в сугробе застрял! МЧС вызывай!

– МЧС? – захихикала тётка. – Ты ж мой Петросян!

– И штаны порвал… бить будешь? – продолжал провоцировать Данька.

– Штаны порвал? – переспросила тётка. – Какие штаны?

– Новые, синие, – честно признался Данька.

– Он синие штаны порвал! – сообщила кому-то тётя Таня, ей что-то ответили, и она, совершенно расхохотавшись, повторила это Даньке: – Ничего, купим красные!

– Ладно, иду, – хмуро сказал Данька и вырубил телефон.

Мальчики выползли из сугроба.

– Она у тебя чё, совсем, что ли? – отряхиваясь от снега, спросил Вовка. – Чё она там ржёт-то всё время?

– Капец, ваще! – тяжело вздохнул Данька. – Тётка влюбилась… в какого-то дядечку Санечку, фу-у! Смеётся всё время как ненормальная, ремень, которым меня порола, не помнит куда засунула, от компа не отгоняет, целует меня всё время, противно даже…

– Везуха тебе! – позавидовал Вовка.

Перед новогодними праздниками в торговом центре было шумно и суетно. На каждом шагу сверкали огоньками нарядные ёлочки, кивали большущими головами и серебряными рогами белые медведи с оленями, с потолка аж через три этажа свисали гигантские ёлочные шары. Только Вовку всё это не радовало, потому что мама затащила его в магазин за новой курткой и замучила до испарины, заставляя примерять то одну куртку, то другую, то третью. Все они ей чем-то не нравились, мама сильно нервничала и ругала Вовку.

Вовка улучил момент и слинял от курток к футбольным мячам. Выбрав самый классный, с эмблемой Барселоны, решил его опробовать, да так зафутболил, что угодил мячом точнёхонько в меховую шапку какого-то дядьки. Дядька нагнулся за мячом и сказал Вовке сердито: «А если в ответку, боец?»

Вовка испуганно присел за прилавок с бутсами, но тут его накрыла мама.

– Куда ты вечно убегаешь?! – накинулась она на Вовку. – Я тебя по всему магазину должна искать? Всё, берём голубой пуховик, я решила!

– Ма, только не голубой! – взмолился Вовка. – Я хочу «найковский», он крутой!

– Никаких «найковских», он ужасно чёрный, а голубой тебе к глазам подходит!

– Мам, ну ты чё? К каким глазам, меня все пацаны застремают!

– Не трепли мне нервы!.. – начала заводиться мама и вдруг ойкнула как-то по-девичьи и зарумянилась.

– Ну что, попался, боец? – рядом с Вовкой угрожающе чеканил мяч тот самый дядька в меховой шапке, но, увидев маму, вытянулся лицом совершенно глупо.

– Значит, ты хочешь чёрненькую курточку, Вовочка? – нежно прошептала совершенно изменившаяся мама.

– Смешной мальчишка, – потрепал Вовку по волосам совершенно изменившийся дядька.

Мама и дядька смотрели друг на друга и по-идиотски улыбались. Длилось это довольно долго, пока Вовка не выдержал:

– Мам, с тобой всё нормально?

– Со мной? Прекрасно! Со мной всё очень великолепно, замечательно! – захихикала мама и принялась перебирать на прилавке бутсы. – Где твоя курточка? Что-то её я не найду… Ты сам её найди, а я пошла на кассу.

Когда Вовка подошёл с вожделенной курткой к кассе, мама и дядька в шапке по-прежнему таращились друг на друга самым глупым образом.

– Мужчина, вы мяч пробивать будете или что? – устало спросила дядьку кассирша.

– Мяч? Какой мяч? – растерялся дядька.

– Который вы так прижимаете к сердцу, что он сейчас лопнет, – без улыбки пояснила кассирша.

– Да! Я хочу купить мяч! Два таких мяча! И насос! – объявил дядька и внезапно обратился к Вовке: – У тебя какой размер бутс?

– Тридцать седьмой, – как во сне, проговорила мама. – Миша, а зачем ему бутсы зимой?

– Потому что будет лето, а я не хочу жить в рассрочку.

– А мы в рассрочку и не продаём, – заметила кассирша, – если вы говорите за бутсы.

– Я говорю за жизнь, Сима! – ответил дядька, прочитав имя кассирши на её бейджике.

Дядька был явно чокнутый, но самое ужасное, что и мама как-то разом сошла с ума.

Они ехали в трамвае и молчали. Вовка был увешан мячами, насосами и бутсами, мама и этот Миша рассматривали друг друга как пара сумасшедших. Расстались они только у самой квартиры, чокнутый Миша и ненормальная мама пожали друг другу руки.

Спустя два часа прочирикал квартирный звонок.

– Жора, откроешь? – крикнула из кухни мама.

На пороге топтался чокнутый дядя Миша, в руках у него были набитые продуктами пакеты.

– Ну? – спросил Жора.

– Я… к Машиной маме Вове… в смысле, к Вовиной Маше маме… она забыла сумки в троллейбусе, то есть в трамвае… – нахмурился дядя Миша.

В прихожую выбежала мама, заохала, стала предлагать тапки, потом вспомнила, что у неё не прибрано, потом совсем расстроилась и сказала:

– Познакомьтесь. Это – Жора… мой муж и Вовкин папа. А это – Миша, мой коллега… по юности…

– Очень приятно, – мрачно сказал дядя Миша. – Я пойду… Там шампанское в пакетах, поставьте в холодильник к Новому году…

Когда дверь за дядей Мишей закрылась, Жора посмотрел на маму озадаченно:

– Ну и чего? Зачем наврала-то? Муж, отец! Что за фокусы?

– Не твоё дело… Знаешь, Жора, ты давай, ступай домой, к Ленке, и спасибо ей передай. Ну, не починил ты мне кран, так я слесаря вызову!

– Да уж вижу, какого такого слесаря, – усмехнулся Жора. – Чё за тип-то приходил?

Мама вдруг расплакалась:

– Этот тип двенадцать лет назад мне поклялся, что я никого больше не полюблю и жить без него не смогу! А я поклялась, что и без него стану самой счастливой… А тут ты под руку подвернулся, извини… Иди домой к жене и скажи Ленке, что в пятницу жду её на пончики…

Ещё через два часа позвонила Ленка. Зашептала в телефонную трубку:

– Слушай, это он? Тот самый Миша? Жорка говорит, когда от тебя вышел, Миша этот недалеко от подъезда всё топтался, на окна твои смотрел. В общем, они пошли и напились! Но Жорка тебя не выдал, подтвердил, что он муж и отец, придурок! А Миша сказал, что тоже счастлив в браке и у него трое детей. Они с Жоркой побратались. Правда, Жорка сказал твоему, что тот дурак, что тебя упустил, а твой признался, что любит тебя до сих пор. Жорка пьяный хотел с ним подраться, а потом передумал и дал твой телефон, предложил дружить семьями! Уложила, дрыхнет…

Мама Маша бросила трубку и рухнула лицом в подушку, даже не плакала, просто лежала, как контуженная. Вовке было её очень жалко.

Они сидели в темноте кинозала. На экране большая медведица лизала разбитый нос медвежонка. Миша осторожно скосил глаза в сторону Маши и сказал:

– Я, наверное, сейчас тебя поцелую.

– А надо? – не отрываясь от экрана, спросила Маша.

– Не надо! – поспешно ответил Миша и внимательно уставился на медведей.

Минут десять Миша с Машей сосредоточенно следили за жизнедеятельностью медвежьей семьи, но Маша вдруг зажмурилась и прошептала скороговоркой:

– Божемойнупоцелуйменяужепоцелуй!

Он поцеловал её молниеносно и как-то по-мальчишески.

«Ужас! – подумала Маша. – Он совсем разучился целоваться!»

«Идиот! – подумал Миша. – Она решила, что я маньяк и думаю только об этом!»

«Я ему уже не нравлюсь! – подумала Маша. – Он решил, что я маньячка! Не знает, как от меня отвязаться… У него любимая жена и трое детей! Выйдем из кино, я пожму ему руку, и больше мы не встретимся!»

«У неё же есть этот Жора, Вовкин отец! – думал Миша. – Это как-то не по-мужски, мы ведь с ним братались, а потом Жора наверняка рассказал ей, что у меня жена и трое детей…»

Мама думала, что Вовка ничего не знает, а он понял, что мама стала с кем-то встречаться, и даже догадывался, с кем.

Раньше мама в кино одна не ходила, только с Вовкой на фэнтэзи и про вампиров, потом вечно фыркала от этих фильмов. А теперь такая восторженная возвращалась, что за фильм смотрела – толком рассказать не могла, только щёки и губы красные, как после сильного мороза, говорила, обветрились. А глаза сияют. Ну, Вовка же не дурак совсем, ясно дело, что она целовалась…

Зимними вечерами ВДНХ с её величественными павильонами особенно таинственна. Но в этот вечер фонтан «Дружба народов», подсвеченный сине-малиновыми всполохами, был заметён снегом, и золочёные женские фигуры вокруг колосьев, укутанные в снежные шубы, напоминали сказочных месяцев вокруг новогоднего костра – только загадывай им своё самое заветное желание.

Миша с Машей сидели, как воробушки, на спинке лавочки под гигантской елью.

– Через два дня Новый год, – сказала Маша, – ты уже купил подарки своим?

– Новый год – семейный праздник, – согласился Миша.

Замолчали, не зная, как выкарабкаться из этой темы.

– Говорят, что новогодний праздник не любят одинокие люди, – Маша слепила снежок и запульнула в фонтан. – У них начинается депрессия. Мне их жалко.

– И мне, – Миша тоже слепил снежок и тут же разломал его в покрасневших замёрзших пальцах. – Вовка у тебя классный, и Жора – мужик… я бы хотел поздравить вас тридцать первого, но не хочу мешать, не имею права, семья – святое…

– Я всё понимаю, Миша, не оправдывайся, – торопливо закивала Маша. – Я тоже не хочу мешать твоей жене и детям, тем более в такую ночь!

– Если бы я не уехал тогда на Камчатку, у нас всё было бы по-другому, – нахмурился Миша, – но тогда… у тебя не случился бы Вовка, и получается, что всё произошло правильно.

– Вовка случился бы в любом случае, – улыбнулась Маша.

– Что ты хочешь этим сказать? – Миша скомкал новый снежок. – Что ты всё равно была бы с Жориком, даже если бы я не уехал?

– Какой же ты дурак, Мишечка! – Маша посмотрела на него пронзительно. – Нельзя так эгоистично отматывать жизнь назад – у тебя же появились на свет трое чудесных детей!

В кармане Мишиной куртки зазвонил мобильный, но он не спешил отвечать на звонок. Маша отвела глаза.

– И, по-моему, они уже сильно соскучились… Поехали по домам?

– Конечно, нельзя быть эгоистами, поехали к детям! – решительно кивнул Миша.

– И к нашим любимым! – отчаянно поддержала его Маша.

Вовке всегда нравилось, как под Новый год мама украшает окно: затягивает его паутиной гирлянды с разноцветными лампочками – красные, синие, зелёные и жёлтые огоньки множатся в отражении ночного стекла, а на подоконнике мерцают огненные язычки свечей в фарфоровых подсвечниках в виде пряничных домиков, снеговиков, Санта-Клаусов, ёлочек… настоящая рождественская сказка!

Вовка смотрел сквозь гирлянду огоньков на большую снежную горку за окном, где перед новогодним салютом уже собирались горожане, катались на снегокатах и надувных плюшках, зажигали бенгальские огни, запускали фейерверки, дурачились и веселились.

– Мам, давай тоже пойдём встречать Новый год на горку! – попросился Вовка. – Скучно дома сидеть.

– Новый год – семейный праздник, – задумчиво сказала мама.

– Ну, так все там семьями и встречают! – взмолился Вовка.

– Если хочешь – иди, – мама старательно улыбнулась, – а я пока оливье сделаю и тебя догоню.

Как только за Вовкой захлопнулась дверь, Маша забыла и про оливье, и про подгорающую в духовке шарлотку, села на диван, горько уставившись в телефон.

Она никогда не звонила Мише туда, в ту его другую реальность, она даже представлять себе боялась, как он живёт там, в кругу любимой семьи, ведь если не представишь, то этой реальности как бы и нет на самом деле.

Но она ведь есть!

Что написать ему – «С Новым годом, любимый» или просто «С новым годом»?

Внезапно в телефоне пиликнуло сообщение от него: «Любимая!!!» – и сразу за ней следующая: «В смысле… с наступающим!»

И тут же звонок от Ленки: «Машка, мы с Жориком на горке у акведука, давай к нам!.. Ой, Жорочка, перестань… прости, Машечка… Жорка, хватит целоваться, ты дурак, что ли? Я же с Машей разговариваю… вот пристал… а вам чего надо, мужчина?.. Мамочки, Машка, на помощь, Жорку бьют!»

Расхристанная, в кое-как наброшенном пальто, без шапки, Маша добежала до горки и тут же увидела мечущуюся в панике Ленку и двух дураков, Жорика с Мишей, которые пытались драться, но на скользкой наледи горки у них это не очень получалось. Поскальзываясь ботинками, они держали друг друга за грудки и страшно рычали:

– Гад! У тебя есть Маша! – старясь удержать равновесие, хрипел на Жорку Миша. – А ты целуешься тут с какой-то тёткой, урод!

– Сам ты урод! – цепляясь за Мишу, разъезжался ногами Жорка. – Она моя жена! А ты её бросил!

– У тебя такая жена, а ты тут с этой! – орал на него Миша. – Я не бросал её, я её люблю!

– Мужчина, вы больной? – верещала Ленка. – Отпустите моего мужа! Я его жена!

– Так ты, козёл, ещё и многожёнец?! – Миша изловчился и сделал Жорику подсечку, оба рухнули на снег и покатились вниз по склону горки.

– Женщина, извините! – крикнула Маша на какую-то тётку в маске зайчика и отобрала у неё снегокат. – Мне очень надо!

– Машка, я с тобой! – Ленка взгромоздилась на снегокат позади Маши, они оттолкнулись и помчали вниз. – Так это что, тот самый Миша?

– Караул, грабят! – заголосила тётка и побежала за ними.

Маша с Ленкой влетели на снегокате в сугроб, в котором уже бултыхались Жорик с Мишей.

– Машка, признайся уже этому психованному, что Жорка – мой муж и не имеет к тебе никакого отношения! – потребовала Ленка.

– Не признаюсь! – упрямилась Маша. – У него жена и трое детей!

– Да нет у него никого и не было! – рассердился Жорик. – Мишка, скажи ей то, что ты сказал мне, когда мы сюда катились!

– Не скажу! – упирался Миша. – Пусть она первая скажет, зачем меня обманула!

На дорожке за сугробами что-то оглушительно взорвалось и рассыпалось искрами.

Все испуганно обернулись и увидели Вовку, увлечённо поджигавшего петарды.

– Безобразие! Хулиган! – отдуваясь, заорала тётка в заячьей маске. – Я тебе сейчас уши надеру! Граждане, чей это мальчик?

– Мой! – внезапно крикнул Миша, выкарабкиваясь из сугроба. – Уберите руки от моего сына! Я сам ему уши надеру!

Миша бросился за удирающим Вовкой. Ленка с Машей удивлённо переглянулись.

– Так ты ему про Вовку всё рассказала?

– Я? Даже не собиралась!

Маша с Ленкой угрожающе двинулись на Жорика.

– Я… это… – замямлил Жорик, отползая на всякий случай. – Мы вместе с ним сюда катились, катились, немного беседовали, и оно как-то само сказалось… Девочки, не трогайте меня, я и так ушибся!

– Это какая-то банда! – рявкнула на Жорика тётка в зайчике. – Немедленно откопайте мой снегокат!

Небо над горкой дрогнуло и расплескалось яркими брызгами праздничного салюта. Все закричали: «Ура! С Новым годом!»

В кармане у Маши запиликал мобильный.

– Алло? – сказала она взволнованно.

– Добрый вечер, это сугроб? – спросила трубка Мишиным голосом. – Передайте, пожалуйста, поджигательнице шарлоток, что семья ожидает её в новом году за столом и уже открывает шампанское!

Наталия СТАРЫХ