Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

За пределами догмы

Рассылка закрыта

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Октябрь 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор pczi***@y*****.ru

Статистика

501 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

За пределами догмы

За пределами догмы


Выпуск 68, 12 октября 2008 г.

Святость и сострадание

Маркус Борг

Об авторе: Маркус Борг (род. 1942) - профессор религии и культуры в университете штата Орегон и один из активных участников The Jesus Seminar, группы исследователей, посвятивших себя поискам исторического Иисуса.

Именно в конфликте между двумя imitatio deis – между святостью и состраданием, как теми качествами Бога, которые должны быть воплощены в общине – мы видим центральный конфликт в служении Иисуса: между двумя социальными позициями. Доминирующая социальная позиция была сосредоточена на святости; альтернативное социальное видение, предложенное Иисусом, было сосредоточено на сострадании (compassion). Для Иисуса сострадание являлось чем-то большим, чем просто одним из качеств Бога или личной добродетелью: это была социальная парадигма, ключевая ценность, определяющая жизнь в общине. Можно выразить это и более смело, сострадание для Иисуса имело политическое значение. Он открыто и неоднократно ставил под вопрос доминирующую социальную парадигму мира, к которому принадлежал, и активно поддерживал то, что можно назвать политикой сострадания.

«Святость» имела (в Древнем Израиле. – С. Г.) политическое значение, поскольку она структурировала общество в соответствии с определенной системой ритуальной чистоты. Отправной точкой для нее являлся стих, коротко упомянутый выше:

Объяви всему сообществу сынов Израилевых и скажи им : святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш (Лев 19:2).

В качестве imitatio dei этот пассаж объединяет в себе как образ Бога, так и этическую норму для общины. Бог свят; следовательно, Израиль тоже должен быть свят. Более того, святость в данном случае понималась, как «отделение от всего нечистого», то есть то же самое, что и ритуальная чистота, и таким образом данный пассаж можно понять как «Ты (Израиль) должен быть чист, как Бог чист». Этика чистоты имела своим результатом политику чистоты – т.е. общество, структурированное вокруг соответствующей системы. Любая система чистоты есть «своего рода культурная карта, которая указывает «место для каждой вещи и каждая вещь находится на своем месте»». В чуть более узком смысле слова и в значительно упрощенном виде система ритуальной чистоты – это социальная система, организованная вокруг противопоставления или поляризации чистого и нечистого, святого и не-святого.

Чистота и нечистота, помимо всего прочего, также ассоциировались с противопоставлением между мужским и женским. Принадлежность к мужскому полу сама по себе еще не делала мужчину автоматически чистым; безусловно, были мужчины, которые являлись изгоями. Точно также принадлежность к женскому полу сама по себе еще не делала женщину автоматически нечистой. Но, в общем и целом, мужчины в их естественном состоянии считались более чистыми, чем женщины. Естественные физиологические процессы, такие, как деторождение и менструация, считались источниками ритуальной нечистоты, а это, в свою очередь, приводило к общему ощущению нечистоты женщин – что вполне согласуется со статусом женщин в той культуре как безусловных «людей второго сорта».

Результатом внедрения системы ритуальной чистоты было создание мира с четкими социальными границами – между чистым и нечистым, праведником и грешником, человеком полноценным и неполноценным, мужчиной и женщиной, богатым и бедным, евреем и язычником. Можно сказать, что как «храмовый иудаизм», так и ведущие новые религиозные движения были привержены парадигме чистоты. Эта система являлась одновременно герменевтической и социальной: она представляла собой ту линзу, сквозь которую они рассматривали священные предания, а также своего рода карту для организации их мира.

Как официальный, так и «народный» иудаизм отличались, подобно другим культурам Средиземноморья I в. н.э., глубоко андроцентричным и патриархальным характером. В иудейском мире женщины были, по сути, никем. Хотя внутри иудаизма раздавались и альтернативные голоса, преобладающий голос лишал женщин какой-либо свободы. Они имели мало прав по сравнению с мужчинами. Так, например, они не могли свидетельствовать в суде или инициировать развод. Они не должны были изучать Тору – вероятно, потому, что умение толковать Тору считалось одной из форм власти. Они были полностью отделены от мужчин в общественной жизни, оставаясь почти невидимыми, как это до сих пор имеет место в некоторых традиционных районах Ближнего Востока. Респектабельные женщины не выходили из дома без сопровождения кого-либо из членов семьи; взрослые женщины должны были на людях носить вуаль. Трапезы за пределами дома всегда оставались уделом исключительно мужчин (а если на таких трапезах присутствовали женщины, то они воспринимались как куртизанки). Сама личность женщины определялась по ее отцу или мужу. Женщины становились жертвами мужских проекций; их ассоциация с нечистотой уже отмечалась выше.

В такой обстановке роль женщин в движении, основанном Иисусом, выглядит поразительной, а истории его общения с женщинами – особенно примечательными. Они варьируются от защиты им женщины, которая разгневала мужчин на пиру, не только ворвавшись на него без приглашения, но и (без вуали и с распущенными волосами!) отерев этими волосами ноги Иисуса, до его пребывания в гостях у Марии и Марфы и признания им роли Марии как ученицы, а также урока, полученного им самим от язычницы – сирофиникиянки. Женщины, по-видимому, были частью странствующей группы, путешествовавшей вместе с Иисусом, и даже принадлежали к числу самых преданных его последователей, как о том свидетельствует их присутствие при его смерти. Само движение получало финансовую поддержку от нескольких состоятельных женщин. Более того, есть веские основания полагать, что женщины играли видную роль в послепасхальной общине. Сказанное выше не означает, что Иисус был феминистом – подобное утверждение было бы анахронизмом – однако указывает на радикально новую социальную реальность, которую представляло собой движение Иисуса в Палестине Ι века н.э. Внутри этого движения социальные перегородки были уничтожены, а альтернативное видение воплощено и утверждено. Это было «ученичество равных», следовавшее на деле «эгалитарному образцу» видения Иисуса.

Из книги М. Борга «Встречая Иисуса впервые» (Borg, M. Meeting Jesus for the First Time. – San Francisco: HarperSanFrancisco, 1995)

перевод Светланы Горячевой

За пределами догмы

Связаться с ведущим рассылки

Мнение ведущего рассылки может не полностью совпадать со взглядами авторов, которых он публикует.

В избранное