Интернет-культура в Русском Журнале / Net-культура

В четверг 7 сентября 2000 года я неожиданно обратил внимание на суровую бечевку, причудливо-изогнуто свисающую к изголовью моей кровати с настенного ночника. Неожиданно - не потому, что ее раньше не было, как раз наоборот: я настолько к ней привык, что перестал замечать. Бечевка эта, чем-то напоминающая серую мозговую извилину, уже почти два года нависает над моей спящей головой, навевая время от времени странные сны, в которых я глотаю, курю и вкалываю всевозможные наркотики (чего я в реальной жизни не делаю), только для того, чтобы на пике невыносимо-ярких галлюцинаций проснуться в своей реальной кровати с реально болтающейся надо мной желтой биркой, на которой реальной красной пастой написано рукой моей приятеля Сержика: "Это веревочка не простая. В нее был завернут "Низший пилотаж". Через несколько дней я узнал от того же Сержика, что 7 сентября автор НП Баян Ширянов умер от винта.

Как человек, активно выступавший против НП еще до того, как он стал широко известным и популярным, я должен покаяться. Не извиниться и не оправдаться, а именно покаяться перед лицом смерти Писателя. Почему я наезжал на НП? Причина не столь возвышенная, как можно подумать, прочитав статью-некролог Паркера - из меня плохой борец за нравственность - но и не столь меркантильная, как принято о ней говорить в тусовочных кулуарах. Эта причина может показаться слишком странной, если сказать о ней сразу, поэтому я начну издалека.

На заре своей деятельности в Рунете я считал себя мастером сетевой раскрутки. Нет, не торопитесь с выводами, читайте дальше - я вовсе не хочу заявить, что я хотел раскрутить НП, все гораздо сложнее. Баннерные "крутилки" были тогда на эмбриональной стадии развития, и раскрутка производилась буквально вручную - сиди и печатай пиары во всех гостевых книгах. Надо сказать, это было гораздо увлекательнее, чем искать деньги на баннерные показы, как сегодня. В раскрутке был спортивный азарт: получится - не получится? С деньгами-то все проще получается, а вы попробуйте без финансовых вливаний, психической атакой публику завоевать. Раскручивался я о ту пору довольно неплохо, и раскручивал не только себя, но и дружественные проекты.

Короче, где-то в конце октября 1997 года мне пришла в голову идея раскрутить гостевую книгу конкурса Арт-Тенета, который был незадолго до этого организован Житинским совместно с Делицыным и в котором я принимал активное участие. Оригинальность этой затеи заключалась в том, что до этого я раскручивал свои проекты через гостевые книги, а теперь стояла задача раскрутить саму гостевую книгу. Гестбуки к тому времени стали популярным местом общения, но все же не дотягивали до чатов по числу участников и интенсивности общения. И я подумал: "Что если попытаться сделать из гостевой книги своего рода чат, где люди будут общаться в реальном времени?". Основными центрами госте-книжного общения тогда были гестбуки Вечернего Интернета и Журнала.Ру. На доске Арт-Тенет неспешно обменивались мнениями о литературе всего нескольк! о человек. Я написал письмо сопредседателю конкурса Житинскому и секретарю Лехе Андрееву с предложением превратить гостевую книгу Арт-Тенет в широкий форум для обсуждения поступающих на конкурс работ. Житинский без особого нтузиазма ответил что-то вроде "ты придумал - ты и делай", а Леха сразу загорелся, и мы стали с ним всячески зазывать народ: он привел питерскую тусовку, а я всеми правдами и неправдами, в основном наездами и провокациями, перетягивал людей из других гостевых книг.

За два месяца - ноябрь и декабрь 97-го - доска Арт-Тенет развернулась до таких масштабов, что к концу года секретарю Лехе пришлось не только взять на себя новую функцию модератора сообщений, но и забросить все свои остальные дела: все его рабочее время съедало стоголосое кричаще-вопяще-матерящееся электронное чудище. Обсуждение работ шло очень живо, но пока что не переходило на личности и до чата слегка не дотягивало.

Новый виток в развитии доски наступил, когда она, набрав критическую массу, окончательно вышла из-под контроля своих создателей и ударила бумерангом по своему раскрутчику - по мне. В январе 1998 года на роман "Маргарита и Мастер", написанный мной в соавторстве с Александром Малюковым, обрушился небывалый шквал критики и просто ругани, совершенно неадекватный по силе этому более чем скромному произведению, написанному, впрочем, в стебово-провокационном стиле. Выступали против МиМа абсолютно все, кто заходил на доску, и едва не самым лестным эпитетом в адрес романа было слово "дерьмецо". Обострялась ситуация тем, что наиболее активными противниками МиМа были Сергей Белец, с которым я творчески сотрудничал в его "Пурге", и Леха Андреев, который сам же этот роман на конкурс и номинировал. При таком раскладе разговор неминуемо перешел на л! ичности, и кончилось все тем, что Леха отозвал свою номинацию.

В итоге всей этой эпопеи с МиМом у меня появилась такое чувство, что раскрученная мной доска не только вышла из-под контроля, но и стала жить своей собственной жизнью в прямом смысле этого слова: она попыталась выйти за пределы собственной виртуальности и, как говорится, зацепить людей за живое путем косвенного воздействия на их нервные клетки. Если до истории с гипер-критикой МиМа я относился к гостевой книге Арт-Тенет отвлеченно, реагируя на содержащиеся в ней реплики с высоты своей реальной защищенности от виртуальных перипетий, подобно тому как в какой-нибудь стелялке типа "Квейка" я реально не страдаю от попадающих в "меня" пуль, после этой истории она словно проникла в меня и стала частью моего мироощущения.

Чтобы проверить свои худшие догадки, я принялся с новой силой раскручивать доску: я разослал всем авторам конкурса, адреса которых имелись в списках опубликованных работ, приглашения участвовать в обсуждении. Кроме того, я стал под разными псевдонимами писать статьи о гостевой книге Арт-Тенет, и эти статьи появлялись как в он-лайне, так и в нью-йоркских газетах. В результате, в феврале 98-го число посетителей гостевой книги увеличилось в несколько раз. Мне даже удалось заманить в нее Дмитрия Кузьмина, который в то время нигде электронно не тусовался, но был известен как автор анти-сетературной офф-лайновой статьи "Компьютер в ожидании писателя". Анекдотичность ситуации заключалась в том, что Кузьмин был известен и председателю Житинскому, и секретарю Лехе, и многим другим как лидер творческого объединения "Вавилон" и глава издательства "АРГО-РИСК", но большинство сетераторов не могло поверить в то, что упомянутую статью в "Литературной газете" написал именно тот самый Дмитрий Кузьмин, а не какой-нибудь убеленный сединами литературный мэтр.

Это был настоящий разгул виртульности, зачастую доходивший до беспредела. Почти все выступали не под реальными именами, а под "никами", некоторые - под несколькими сразу. Сбылась мечта идиота - гостевая книга поднялась (или опустилась?) до уровня чата: каждую минуту появлялось по нескольку новых сообщений, в книге все реже обсуждались работы и все чаще выяснялись личные отношения, завязывались романы (в смысли не книги, а любовные связи), праздновались дни рождения, выкрикивались угрозы физической расправы, устраивались виртуальные пьянки и разыгрывались шахматные партии. Эксперимент по сращиванию виртуальной реальности с "реальной реальностью" можно было бы считать успешным, если бы его чистота не была нарушена виртуальным помешательством экспериментатора: я буквально заболел этой гостевой книгой и проводил в ней по 16 часов в сутки. Вот вам образец безумия: я выступал под двадцатью разными "никами", и лишь изредка появлялся под своим собственным именем, благодаря чему ! завсегдатаи считали, что "Алексрома в обидках за МиМа" (по выражению Житинского), и всячески старались бережно обращаться с уязвленным авторским самолюбием, а я про себя только потешался над их наивностью. Трижды каюсь - не в себе был!

Доска Арт-Тенет действовала на меня как наркотик, без которого я испытывал жестокий отходняк. На одном рок-концерте у меня возникла устойчивая галлюцинация, когда в течение нескольких минут мне казалось, что я вижу на сцене не музыкантов, а конкурсантов из Арт-Тенеты, которые при помощи электрогитар, барабана и синтезатора обмениваются на глазах у публики едкими замечаниями в адрес друг друга. Кроме того, бешеная динамика обсуждений в гостевой Арт-Тенет, отмеченная Паркером в некрологе, сложилась задолго до скандала с "Низшим пилотажем", и это создавало у активных участников процесса иллюзию насыщенности и полноты виртуальной жизни - казалось, само время сжалось в плотный светящийся идеями шар, которым ловко перебрасываются наэлектризованные интеллектом собеседники. На фоне блеска виртуальной реальности физическая среда обитания представала студенистым холодным морем, по которому уныло бродят, застревая по колено на каждом шагу, нищие духом "натуралы". Попросту говоря, бытие вне доски обсуждения вызывало депрессивное ощущение потерянного времени.

Когда в короткие периоды просветления - особенно помогают выезды на природу - я стал замечать за собой признаки помешательства на виртуальной почве, у меня возникло законное желание убить раскрученную мной доску обсуждения. Но как ее уничтожить, если у меня нет физического доступа к "выключателю"? Эта проблема все больше и больше занимала меня в более широком аспекте: как "закрутить" раскрученный проект? Как, прославившись, сделать так, чтобы о тебе забыли? Как, инициировав возрастающую энтропию, бороться с ее необратимостью? Я предпринял несколько попыток кричать в других гестбуках, что ГБ Арт-Тенет - порочное место, разрушающее личность человека, но это были скорее вопли отчаяния, ведь давно уже известно, что антиреклама - это прежде всего реклама, а потом уже "анти".

Наконец, принципиальное решение было найдено: лишить гостевую книгу виртуальности. Логика была простой: книга все больше расползается из виртуальности в реальность, и в этом ее сила, но как только она до конца выйдет в реальный мир, она лишится своей виртуальной почвы и неизбежно должна зачахнуть. По-научному это будет называться чем-то вроде "исчерпания пределов энтропии". Самый простой метод снятия покрова виртуальности с доски обсуждения - публичное раскрытие "ников" всех ее участников, но такой способ убийства доски был мне недоступен, потому что у меня не было доступа к "логам". Оставалось только устроить РЕАЛЬНЫЙ скандал, в котором бы "натуралы" забыли о своих виртуальных ролях и выступили в своем непосредственном качестве реальных личностей. Разумеется, настоящий скандал был возможен лишь с участием крупных сетевых фигур, способных вынести его в офф-лайновые сферы. "Низший пилотаж" казался мне идеальным материалом для такого скандала, поскольку номинатором его выс! тупал самый влиятельный сетевой журналист Антон Носик.

Заваривая всю эту кашу, я хорошо отдавал себе отчет в том, что рано или поздно она обрушится своими тяжелыми сгустками мне на голову и запачкает мой парадный мундир, но я был настолько болен идеей убийства ненавистной гостевой книги, что мне было наплевать на свою репутацию. Остатки своей неиспорченной виртуальностью совести я утешал тем, что "Низший пилотаж" мне понравился только своим взрывным началом и совсем не пришелся по вкусу тихим концом. К тому же, я недооценивал шансы НП на успех и утешал себя тем, что ему все равно не светит призовое место. Мне казалось, что Стругацкий, Битов и Чулаки должны активно не принимать такой литературы, поскольку они мне представлялись единомышленниками Житинского, который еще до меня негативно - но не активно - высказывался в том плане, что НП - не художественная литература, а что-то еще, о чем знают только наркоманы. Председатель конкурса был уверен сам и искренне уверял других в том, что люди, которых он пригласил в жюри, не могут ! высоко оценить НП. На его заблуждении и был основан достигнутый позднее компромисс, согласно которому НП пропускался во второй тур в надежде на то, что члены жюри его все равно забракуют.

Итог всем известен - разразился грандиозный скандал, в который оказались вовлечены как сетевые, так и бумажные издания. В результате, кажется, все остались довольны: роман Баяна Ширянова занял первое место на конкурсе, первооткрыватель романа Максим Кононенко приобрел в Рунете заметный вес и стал одной из самых ярких его фигур, Александр Николаевич Житинский запустил в издание скандально известную книгу, Леонид Делицын в ходе страстных дебатов открыл в себе блистательного литературного критика-эссеиста, а одиозная гостевая Арт-Тенет заглохла, как только стихла поднятая в ней буря неподдельных страстей - и действительно, обрушилась, не выдержав потрясения от столкновения с реальностью.

После всей этой истории мы неоднократно встречались с Баяном в гостевых книгах "Тенеты" и "Анти-Тенеты", переписывались по каким-то малозначащим вопросам и даже вместе съели Сорокина, о чем узнали только постфактум. Я никогда не извинялся перед им за свой одиозный наезд и он меня ни намеком в нем не упрекал, и тем более никогда не позволял себе высокомерия победителя. Мы не были друзьями, но мне всегда казалось, что нас связывает какая-то незримая нить. Наверное, поэтому я и повесил ту самую "веревочку" в свое изголовье.

Что сказать в заключение? Виртуальная реальность безобидна и приятна только пока мы прогуливаемся по ней быстрым шагом, но когда мы пытаемся вжиться в нее, она сначала засасывает нас, а потом отторгает как ненужный орган, и это бывает больно. В той же гостевой книге Арт-Тенет один человек сказал, что страдания миллионов людей в каком-нибудь концлагере - ничто по сравнению с вечностью. Но люди эти жили не в вечности. Баян Ширянов тоже жил не вечности, он жил "здесь и сейчас", как и все мы. Сейчас его нет, но он остался здесь.