Рассылка закрыта
При закрытии подписчики были переданы в рассылку "ПолитИнформация" на которую и рекомендуем вам подписаться.
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
| ← Ноябрь 2010 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
7
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
9
|
10
|
11
|
12
|
13
|
14
|
|
|
15
|
16
|
19
|
21
|
|||
|
22
|
24
|
25
|
26
|
27
|
28
|
|
|
30
|
||||||
Автор
Статистика
0 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Левые на марше
|
Записки ополченца
Юрий Екишев
Мы получаем разные письма - гневные, рассказывающие о том, что творится... С обширными теориями, программами, обращениями, критикой... зачастую мало пригодные для укрепления движения... Так что многим вынуждены отказать в публикации на сайте поскольку укрепление наших рядов - одна из первоочередных задач. Думается, следующее послание - искренняя попытка сделать это.
Записки ополченца
Вот решил предложить на примере вымышленных героев как-то разрешить вопрос о том, что делать, тем, кому не безразлично созданное вами направление. По сути есть несколько таких "записок ополченца", где в разных условиях воссоздаются на примерах возможные действия в тех или иных сложившихся условиях. Так как первым делом каждый столкнется с проблемами, что поставит перед ним сама жизнь. И все придется решать самостоятельно, не дожидаясь четких указаний. Таким образом я пытаюсь через образы героев пройти какой-то начальный участок нарастающего сопротивления. Начал я с простой и банальной ситуации, которую проще понять каждому, кто решит посвятить свою жизнь новому делу. Следующие будут сложней, требущие понимания текущих событий и их увязывания с своими действиями и с моральным образом советского гражданина. В "Записках ополченца" я использовал вымышленных героев, но все события могли иметь место в реальной жизни. Потому как назрело время для их свершения. Только, возможно, как-то иначе, но идея одна: вернуть нам, россиянам, нашу страну и сделать ее снова могущественной и великой, какой она было до перестройки. Все, что могу сказать, эти точки, словно замедленные взрыватели народного гнева, всегда были и сейчас есть - все на своих местах - чтобы однажды свершить то, что и положено каждому гражданину своего государства. Так не любить Родину, свою землю, на которой живешь, и растаптывать все святое ради наживы и обогащения могут лишь враги, для которых нет ничего святого кроме своей жалкой жизни и ощущения богатства и власти. Но могу заверить, что миф о том, что все так и будет оставаться не наказуемым за содеянное - это не что иное, как просто затянувшаяся расплата, от которой не спасут ни деньги, ни самые отдаленные уголки земли. Не надо думать, что русский человек настолько глуп, что он не видит, что происходит. Одурманивание народа рано или поздно обернется всеобщим прозрением - и тогда не ждите пощады! Первая часть От точки до дивизии. Я не знаю, какой леший дернул меня за ногу, но я решился на шаг, о котором потом сожалел. Сожалел о том, что раньше не стал бойцом невидимого фронта, а по-простому - ополченцем. Ну, у нас на Руси всегда хорошее с изнанки начинается. Все вытаращат глаза, будто для них это впервые, а потом, отойдя от ощущения новизны и почесав затылок, вдруг: так это и раньше было, аж с 1812 года. Ободрят такой успокоительной фразой свои мысли - и опять забудутся. Ничто в глубинке так не успокаивает, как нищета и беспробудная пьянка, если конечно, есть на что пить или у кого-то поспела брага. Такое вступление я пишу для того, чтобы тот, кто услышит об этом впервые, не посчитал меня за дурака. А все получилось точно - сдуру. Поссорившись с женой, я, чтобы уйти от мыслей о примирении, уперся в монитор в поисках чего-нибудь такого, что могло бы увлечь в данную минуту. Даже, если честно, не помню, как назывался сайт, на котором меня заинтересовала не сама статья - тусклая и витиеватая, в которую я не стал вникать, потому как автор увлекся некими образами, а суровый мужской базар. На тот момент высказывания против сегодняшних порядков с готовностью отдать жизнь на благое дело мне показались очень смелыми. Ну меня и заело, как мужика тоже не из робкого десятка, прошедшего службу в ВДВ, потом сверхсрочником. Не скажу, что меня особо привлекало армейское житье-бытье, я все же в душе гражданский: поспать, пропустить пивка с дружбанами и, самое главное, делать то, что сам считаю для себя нужным. Армия же навязывает свои порядки, от чего иной раз хотелось вешаться. Но был один плюс - это пацаны, с которыми пришлось делить невзгоды. На гражданке такой дружбы не бывает! Поверьте, есть разница между теми, с кем ты изо дня в день квасишь пивко, чтобы поддержать разговор, и теми, кто выполнял долг, не щадя жизни. Когда доверяешь свою жизнь таким же парням, как ты сам, то не раздумывая бросаешься на выручку. Уйдя из армии, я как-то поддерживал связь с однополчанами, но время постепенно стирает даже такие крепкие узы дружбы независимо от того, желаешь ты этого или нет. А тут еще это поганое состояние души: чувствуешь, что вроде как все рушится и от страны остаются только отдельные островки, еще дышащие признаками цивилизации, но мы пока живы. Ощущение некой нависшей паутины, что год за годом затягивает в свои сети миллионы людей, бесцельно в ней гибнущих. А жизнь - это нечто большее, чем многие себе могут представить. Это борьба! Те, кто служил в ВДВ, поймут меня без объяснений, и потому не буду распыляться. Так вот ребята на сайте говорили о чем-то для нас новом, пытаясь достучаться до тех, кто читает их блог. Больше всего врезалось в память то, что предлагалось пройти курс выживания: явиться со своим инструментарием, с недельным запасом еды и окопаться до особых распоряжений. Мне пришлось пробежаться по предыдущим комментариям ребят, чтобы понять, что у них это на полном серьезе. А что? На недельку в лес куда-нибудь с такими же, как я, бегущими от этой бестолковой суеты, чтобы выбить из своих жил апатию к такой вот жизни - без признаков на будущее. Даже ностальгией повеяло по годам, проведенным в армии. Были бы сборы, обязательно записался, тряхнул стариной. так нет же, у нас ВДВ вообще решили под ноль сократить. Видно, супердержавой стали! Или кто-то изучил несколько магических телодвижений - и на тебе враз победа. В-общем, решился я на шаг, которого так не хватало в моей жизни. Мои разочарования начались с первой же встречи с такими, как и я, пожелавшими организовать одну из точек. Не знаю, каким местом думали организаторы, так как взяли первых попавшихся. На улице уже веяло морозцем, и первый выпавший снег говорил о том, что зиме все же быть. Нас оказалось трое. (Тоже мне отряд особого назначения, лучше не придумаешь!) Один - мужичонка уже в годах с язвитым характерным хохляцким говорком, но с русским именем Ванек. Так он всю дорогу, пока ехали на место в стареньком жигуленке, впаривал нам, что ему Чубайс обещал за каждый ваучер по "волге". На вид безобидный, но нудный. На душе кошки так и скребли от одной мысли, что придется вот с таким прожить неделю. Другой же - высокий долговязый парнишка - был молчалив. Назвался по-простому - Партизанчик. Для недельного общения, видно, решил, что и этого хватит. Сопровождающий нас солдатской выправкой не обладал, скорее, в нем было что-то от священнослужителя. Многословностью не отличался. Взгляд тяжелый. Я уже представлял, что ждет меня впереди. И эти двое, что, можно сказать, со мной в одной упряжке, тоже вынуждены терпеть мое присутствие. На удивление, у каждого из нас был свой арсенал инструментария. У Партизанчика нунчаки. Очень внушали доверие, и казалось, что он с ними и на медведя пойдет не моргнув и глазом. Я же прихватил подаренный другом нож. Не ахти какое оружие, но посерьезней, чем пара деревяшек, связанных между собой капроновой веревкой. Ванек же в этом вопросе мог бы быть на голову выше нас, если бы имелись у него патроны к прихваченному с собой пистолету Макарова. В общем, цирк на выезде. А вроде как все по-серьезному: особая группа поддержки, которой нужно укорениться и выполнять задачи, поставленные руководством, то есть сопровождающим нас Виктором Степановичем. А он, как на первый взгляд я успел оценить, лишь только начинал осваивать военное дело - по книжкам. И, хотя по возрасту он еще не тянул на отчество, но так - из уважения и за доверие - я сквозь зубы процеживал это отчество в обращении. Больше всего меня раздражало его вечно суровое лицо и усы. Ну, как сказал бы по-военному - неуставные. Будто партизанщиной повеяло. Наверное, после недельного пребывания и мы так зарастем. Ладно, хватит ныть. Тем более, что не так долго-то и ехать пришлось. На краю полувымершего поселка нас высадили. Домик с забитыми окнами показался "неприступной крепостью" на случай, если враг вздумает напасть на нас ночью. Срочно пришлось взяться за найденный молоток и гвозди, чтобы соорудить хоть какую-то дверь-времянку. Да... Все на полном серьезе предвещало нам веселенькое времяпровождение в глуши. Вот тут-то я и понял всю серьезность нашего предприятия, если все так хорошо организовали. Но я радовался, что хоть не высадили посреди леса и не заставили окопаться, и не унывал, прекрасно понимая, что неделя пройдет и что жена меня радостно встретит и я забуду о навалившихся на меня сейчас приключениях. Ванек оказался вроде как ничего. Я постепенно стал привыкать к его неудержимому желанию поговорить. Но свое дело он знал твердо. Тотчас принялся осматривать нашу "крепость", после чего занялся печкой. Сразу было видно, что мужик хозяйственный. Одно удручало: он беспробудно дымил, не щадя своих легких. Партизанчик же - вот это для нас была "находка"! Он деловито осмотрел позиции окон, будто собирался вести круглосуточный бой против незримого врага. Меня раздражало в нем буквально все. Пижон и все тут! Сшил под свой размер униформу и уже возомнил, что полноценный боец. Но с первым же заданием - приготовить поесть - не справился. Что ж, тому, кто в армии не служил, не ведомо, что лучше нет ничего супчика, горяченького. Но Ванек и тут подсуетился: на скорую руку сварганил удобоваримую похлебку. И до глубокой ночи мы занимались обустройством нашего нового жилья. Часть вторая Утром нас разбудил стук в дверь. Выглянув в окно, я увидел несколько парней лет двадцати пяти - тридцати. -Эй, пендосы! Выходи, базар есть! Слыша их бранный крик, явно чувствующих свое преимущество перед новыми соседями, я решил поспешить открыть им дверь, пока они ее не вынесли. Непрошенных гостей было шестеро. Они ввалились через порог, Обросшие, в кожаных, не по размеру куртках и, не стесняясь в выражениях, явно попытались взять меня на испуг. - Послушай, быдло,- прохрипел один из них, - ты видно не в теме. Надо бы заплатить за наезд на нашу территорию. - Демонстративно держа руку за пазухой, незнакомец явно хотел дать мне понять, что дело, если что, не кончится только разговором. На выручку мне подоспел Ванек, как никто знавший, что в такие минуты важно, и запел: - Э-э-э, ребятишки, а давайте-ка за знакомство да по стаканчику. А потом уж и делишки наши уладим. Мы же понятливые. Переглянувшись между собой, гости двинули в дом. Но как только они оказались в комнате, раздался угрожающе-истеричный крик Партизанчика. Обеими руками он крепко сжимал "Макарова", которым буквально уперся в щеку одного из парней. Дело приняло серьезный оборот. Все решали доли секунды. Я нанес упреждающий удар по руке того, кто прятал за пазухой оружие, и, завалив его на пол, тотчас повалил на него другого. Ванек тоже оказался на удивление прытким. Он не только не спасовал, а ухитрился опоясать веревкой шеи сразу двоим и вынудил их ударом в сгиб ноги присесть. Оставшийся без поддержки шестой застыл в нерешительности. Придя в себя, я выпустил прижатых коленом лежащих друг на друге парней, завладев их трофейным оружием. Это был газовый пистолет, по сути - игрушка в серьезных делах. Не придумав ничего лучшего, я пригласил парней выпить на мировую по стаканчику и побазарить по душам. Для них, как и для меня, это было неожиданно, так как, видно, они уже прощались со своей жалкой и никудышной жизнью. Пропущенный стакан водки их взбодрил. Уяснив себе, что мы вовсе не намерены выяснять с ними отношения, разоткровенничались. Оказалось, что все они - братья Карамазовы. Не совсем родные, а двоюродные и троюродные. Так, как я понял, они зарабатывают себе на жизнь, постепенно превращаясь в отщепенцев, способных и на более решительные действия, чем обычный наезд. Они были частыми гостями в этом отдаленном поселке, пытаясь застолбить свою территорию, с которой брали дань. Но здешние мужики уже давно запаслись гладкоствольным оружием и представляли явную угрозу при жестком наезде. И потому братья решили пошерстить нас. По разговору ребята оказались неглупые, но от жизни беспробудной вставшие на преступный путь. Они даже с охотой говорили о наболевшем: о том, как ненавидят эту свою жизнь, о том, что в ней выжить может лишь тот, кто сильней, кто способен отобрать последний кусок у слабого. А слабый, он что, все равно не сегодня, так завтра помрет. Я слушал, и за каждым их словом мне виделась наша глубинка, одичавшая от смены власти, которая лишила этих людей главного - права и возможности трудиться. Чтобы жить, чтобы растить детей и чувствовать себя единым целым с государством. Я вглядывался в их лица и думал: как тяжело быть трезвым. Разом наваливается черная безысходность. А так хочется жить, и силы для этого вроде есть, но тебе просто не дают. Многих паленая отрава довела до могилы, не давая выплеснуть в общество накопившийся в душе гнев. А те, кто не желал закончить жизнь в пьяном угаре, искали свой путь... Только к полуночи, наговорившись и изрядно подъев наши скромные запасы, братья засобирались домой. Ванек со всем умением убаюкивал их нужными словами, вселял в них уверенность, что сегодняшнее лишь недоразумение, которое никакого продолжения не могло бы иметь. А Партизанчик дичком сидел поодаль и лишь сердито стрелял в нас глазами. Я чувствовал, что его буквально распирает желание высказаться, но пока он молчит. В какой-то степени мне было жаль этого долговязого парнишку, который, верно, считал себя самым незаменимым в деле ополченцев. Неожиданно для нас с Ваньком, когда гости направились к двери, он достали из наших общих запасов последние две бутылки "Столичной" и блок сигарет и настоял на том, чтобы те взяли это. - Ты охренел, Малыш?! - взорвался Ванек, когда дверь едва захлопнулась за братьями. - Кто тебе позволил разбазаривать нашу провизию? Ты что, такой добренький? Так отдай им свои штаны и ходи в трусах, раз тебе это нравится. - А мне кажется, что вы здесь охренели больше, чем кто-либо!- грубо выкрикнул Партизанчик.- Ты что, Ванек, вот с этим барахлом готов был идти на дело? - И он, повертев в руке пистолет, бросил его к ногам Ванька. - Это не более чем пугало, без курка и без патрон. И вообще, мне кажется. что вы сюда приехали просто провести время. Вот мы какие герои, просидели недельку-другую и вернулись с чистой совестью домой. Мы приехали на дело! - В этих словах прозвучал некий злобный призыв к повиновению. - А вы тут пьете с кем попало. Пить и курить - это партии вредить! -Да из какой ты партии, сынок? Кто тебя уполномочил здесь выставлять себя за главного? - не удержался от наезда Ванек. - Тебе что, не понятно, что это пустая идея - всего лишь возможность для тех, у кого накипело в душе? Побудешь в такой глуши - и обществу от твоей нервозности никакого вреда. Скандал грозил перерасти в более грубую форму. Но раздался звонок. На мобильный. Степаныч, отправивший нас поднимать сопротивление, был немногословен. - Привет воинам великого начала! Думаю, что успели уже обустроиться и начать наше общее дело. Наша бабушка очень сильно заболела, нужны деньги на лекарства. Они очень дорогие. К тому же нужны игрушки для внука. Вот и все. До следующей связи. Я дословно передал эти слова своим соотечественникам. - Вот видишь, Малыш, наше начальство печется о бабушках, а ты тут водку раздаешь. Может, мы могли бы компрессик наложить бедной старушке, а теперь и этого не сможем, - сказал Ванек и призадумался. А потом добавил: - А может, это не нам звонили? Бабушка-то не наша... - Я тоже что-то не докатываю, - в растерянности застыл Партизанчик. - Да ладно вам, друзья, прикидываться. - Прекрасно понимая смысл сообщения, я поспешил разъяснить его обоим: - Просто Виктор Степанович попросил найти деньги и что-то из огнестрельного, чтобы мы тут не занимались склоками и разборками. Вы все же на войне, как ни как. Вот вам и задание, достойное для выполнения и получения ордена... посмертно, - съязвил я, чувствуя себя дураком, оказавшись в такой истории. - А ты чего, Десантура, хочешь со стороны смотреть, как мы будем корячиться?- уже на полном серьезе подметил Ванек, явно осознавая серьезность начала ополченского движения и желая оказаться в первых рядах, но не зная как. - Нет, я, конечно, не на столько уверен в серьезности идеи, но наметки кое-какие есть... - быстро прокручивая в голове возможные варианты, ответил я. - Мне кажется, что мы могли бы заработать заготовкой дров. Я видел в чулане несколько пил, ручных, так что можем договориться с местными. у них найдется грузовичок, чтобы отвозить на продажу. Здесь в округе многим зимой понадобится дровишки топить печи. - Ага, - кивнул Партизанчик. - Мужики, они в силе сами заготовили себе дрова. А с бабки вряд ли что ты возьмешь, защитничек-спекулянт. Я хотел было уже вспылить, но Партизанчик уже в следующий миг рванул к своим нарам и с головой укрылся одеялом. - Ладно, - ободрил меня Ванек, - давай попробуем начать, а там, может, что стоящее и придет на ум. А теперь спать. Рано утром мы с Ваньком принялись распиливать валежник. Славу богу, его здесь было предостаточно. Утро выдалось морозное и солнечное. Любил я с детства такие вот деньки, когда от солнца и белизны выпавшего снега рябило в глазах. В отличие от нас Партизанчик поспешил занять оборонительные подступы. Первое что - он сделал - перекопал единственную дорогу, ведущую к нам. Сделал ее непроезжей. И, отступив сто метров назад, начал по обе стороны копать что-то вроде окопов. Мы со стороны смотрели и думали, каково быть молодым... Когда в голове одни тараканы, и к тому же светлая идея не дает покоя. Но наша работа тоже спорилась, и уже была приличная куча, которую предстояло стаскать к тому месту, где Малыш перекрыл своим рвом дорогу. Пока Ванек колол и стаскивал на санках поленья, я сбегал к местным, что жили поодаль и договорился о машине. К вечеру уже общими усилиями был нагружен с верхом старенький ГАЗик. Все казалось очень даже перспективным: мужики сами предложили помочь погрузить и найти человека, который бы купил дрова. Когда водила вернулся, от него заметно разило самогоном. Он и озвучил нам, что после вычетов за помощь и за эксплуатацию машины, нам причитается только 300 рублей. Да... С таким трудом и энтузиазмом все начиналось - и в итоге мне захотелось лишь одного: поскорее уснуть и напрочь забыть о благом начинании. Не успели мы сделать и с десяток шагов в сторону дома, как водила окликнул нас: - Эй вы, мы тут с мужиками порешили, что это вам не лишне будет... - и, бросив в нашу сторону мешок, он, развернув ГАЗик, медленно удалился не включая фар. В мешке мы обнаружили сало, хлеб, картошку, еще какое-то варенье, не помню, и бутылку горилки, самой настоящей - сизой и крепкой до ужаса. Да, это было единственным утешением для всех нас, уставших и замерших от деревенского труда. Пропустив по полстопочки и закусив (Партизанчик на удивление тоже не отказался от "наркомовских"), мы завалились спать. Вот так мы ощутили, как реально можно поднять в глуши повстанческое сопротивление. Но одно успокаивало: этот кошмар рано или поздно кончится, и мы, оказавшись первыми, пожмем друг другу руки и разойдемся, чтобы никогда больше не напоминать о своем существовании. Да, тогда такими были мои мысли. Но наш Партизанчик с завидным упорством продолжал начатое дело, перебинтовывая кровавые мозоли на руках. Ванек долго прокручивал что-то в голове и, видно, приходил все чаще к одной мысли, которая явно противоречила самому духу нашего дела, что братья Карамазовы, в общем-то, правы: есть лишь один выход из сложившейся ситуации - отобрать деньги у тех, кто не достоин ими распоряжаться. Конечно, в городе он бы нашел такие личности. Но здесь, в глуши... И почему именно сюда нас, невидимых бойцов расширенного фронта, партия бросила поднимать народ на великое дело? Да если бы это было так! А то внезапная болезнь бабушки и нуждающийся в новых игрушках внучек! Да уж, они оказались как нельзя кстати в эти минуты самоотверженного выживания. Я, правда, уже успел поговорить с местными по поводу игрушек. С этим вроде как решить можно будет. Что-то из их запасов могло бы стать нашим достоянием. Но вот с деньгами проблема. Есть, конечно, тут некий Барон, что успел в свое время хапнуть деньжат и затаиться в этих живописных местах с охраной численностью около двух десятков. Но наши благие намерения посягнуть на территорию Барона могли оказаться последней глупой выходкой в этой жизни. Даже если бы мы решились на отчаянный и продуманный шаг, шансы были бы невелики. К тому же у нас на руках был "ребенок", не умеющий стрелять и не дружащий с головой. Не скажу, что его присутствие нас, зрелых мужчин, раздражало, но чувствовалось, что мы еще не раз "порадуемся" его смекалке и тактическим действиям. Он был сам себе на уме. Готовил "коктейли Молотова" для выкопанных землянок, будто предстоял бой с танками НАТО. Несколько смонтированных им самострелов наподобие луков были установлены в нашей хижине, и мы с опаской обходили эти места, чтобы ненароком не оказаться жертвами новых идей Партизанчика. Вот так пролетела неделя. Мы смотрели в глаза друг другу и думали об одном: кто первым предложит позвонить нашему организатору, чтобы он вывез нас отсюда. Можно, конечно, и своим ходом, но по армейским понятиям это было бы дезертирством. Часть третья А жизнь потихоньку налаживалась. Мы все так же по утрам занимались заготовкой дров, а местные с прежним радушием доделывали вторую часть нашей работы. Мы стали здесь уже своими. Иногда ходили к ним в гости, чтобы попить чайку и поразузнать, что творится в округе. Можно было, конечно, съездить в соседний городишко. Там-то, по рассказам местных, кое-что можно раздобыть. Но было одно "но". Тамошний уголовный криминал полностью контролировал территорию, и местная милиция была повязана с ним. Это был их единственный способ выживать, то есть иметь возможность кормить свои семьи и хоть как-то чувствовать, что они в безопасности. К тому же уже не раз жители убеждались, что этих отморозков поддерживают незримые силы. Порой и сюда, в поселок, наезжали представители группировки, называвшие себя Беркутами. Но места тут вымирающие. Кроме жалких пенсий и пособий тем, кто еще числился на работе, иные денежные переводы на почту не поступали. У мужиков, еле сводящих концы с концами, правда, имелась еще скотина на подворье. На этом с Беркутами и поладили. Что мы с Ваньком в такой ситуации могли предложить мужикам? Если нас было хотя бы с десяток, вот тогда бы нашлась работа всем. Но местные наотрез отказывались принимать участие в наших делах. Они знали лишь одно - свое приусадебное хозяйство, которое одно спасет их от голода. А когда-нибудь закончится и вся эта неразбериха и снова вернутся светлые дни. Вот в этом они и видели смысл жизни: выжить и дожить... Наш Партизанчик тем временем смастрячил в темном коридорчике новый механизм, действующий на поражение, что-то вроде тяжеленной бороны с острыми зубцами и на шарнирах, который должен был поразить мнимого врага, если дернуть ненароком за веревочку. Надо отдать ему должное: если знать о наличии этого смертельного оружия и вовремя лечь на пол, то можно спастись. Это слегка успокаивало нас, стариков, немного все же ценящих свою жалкую жизнь. Но все попытки Ванька как-то объединить наш союз не имели успеха. Хотя этот пацан лез в наши дела, постоянно делая замечания. Особенно по поводу того, что мы иногда прикладывались к стаканчику горячительного и насчет курева вечно дымящему Ваньку. При таком рвении даже удивительно, что он все же позволил Ваньку, правда, скрипя зубами, оставить над кроватью иконку. (Кстати, не думаю что мой напарник был сильно религиозен, но веровал. Скорей как дань прошлому.) Каждое утро мы с Ваньком становились свидетелями того, как наш молодой "наставник" делал какие-то странные и замысловатые телодвижения, что в его понимании представляли собой самую совершенную систему самозащиты. Но и это ничего. Вскоре мы отметили еще одно его дарование. Партизанчик неплохо играл в карты. А через день-другой мы обнаружили пропажу. Привезенные с собой деньги, сложенные в общий котел, исчезли. Ну и ладно. Здесь, в глуши, они не имели особого значения, и мы с Ваньком постарались даже и не думать о пропаже. Это стало для нас испытанием на выдержку, своего рода аутотренингом по выработке терпимости. Да и главное заключалось в другом: мы в конечном итоге зашли в тупик, поставленные перед нами задачи оказались невыполнимы. Это и понятно. С таким малым количеством энтузиастов нового дела не поднять. Все, что могло произойти, произошло. А спасительная миссия? Это нереально. Местные были все сами по себе, держались только друг за дружку. Их не интересовали новые идеи по совершенствованию мира. За себя они в какой-то степени могли постоять, но не более. А все, что выходило за их поселковые рамки, им было просто неинтересно. Я все ждал с надеждой, что вот-вот зазвонит мобильник, и нас предупредят, что за нами уже едет машина. И мы, наконец, вернемся в привычную нам среду обитания. Но мобильник молчал. А вот так позвонить и сказать, что все, довольно, ни я, ни Ванек не решались. и потом я представлял, с каким укором наш Малыш, перевоплотившийся в защитника, плюнет нам вслед, потому что он-то своих позиций сам не сдаст. Да... Конечно, этот детский максимализм - вещь очень даже неплохая в становлении мужского характера. Пожалуй, это единственное, что успокаивало нас, двух стариков, нашедших взаимопонимание. Да к тому же, Ванек, будучи уже несколько лет бобылем, вдруг влюбился в местную. Лет ей было за тридцать, но так ничего себе, привлекательная. В общем, события складывались так, что я мог оказаться в одиночестве, принимая решение покинуть боевой пост. И потому я готов был ждать звуков боевой трубы, зовущей на отступление. А тем временем события вдруг резко начали набирать обороты. Один из местных мужиков решил посоветоваться с нами по поводу того, что наш сорванец и еще несколько местных вдруг зачастили в город. И не просто так, а для того, чтобы играть в карты с городской шпаной. Вот тут все как бы и встало на свои места. Но как-то стало очень тревожно за мальца. Все же успели свыкнуться. В этот раз мы уже решили дождаться его возвращения и напрямую поговорить с парнем, может, советом помочь. Партизанчик вернулся поздно ночью. По лицу его было видно, что фортуна ему на этот раз улыбнулась. Отдышавшись от быстрого шага, он с жадностью набросился на оставленную ему еду. А придя в себя и согревшись, он решительным движением достал из-за пазухи пачку денег и бросил их в мою сторону. При слабом свете керосиновый лампы можно все же было прочитать на его лице торжествующую едкую ухмылку. - Что, мужики? Вот так надо зарабатывать деньги! - затем, повернувшись в сторону Ванька, добавил: - А тебе, дядька, пора бы настоящую пушку иметь, хватит с игрушечным пестелем в штанах ходить, - и, достав из за пояса внушительных размеров пистолет, бросил его на кровать к Ваньку. Ванек со знанием дела повертел оружие в руках. - Ну, что могу сказать? Игрушка эта израильского производства. "Пустынный орел" называется. 9 патрон, и к тому же довольно непрактична. Лучше бы ты мне "вальтер" подарил. Здесь бы его потенциал и умение руководить пригодились. А это игрушка для киногероя. Размер внушительный, им лишь и устрашает. А на поражение далеко отстает от других. - Подсев поближе к столу, наш специалист по огневому оружию стал разбирать пистолет. - Вот, Малыш, посмотри. Тебе к тому же всучили бракованную игрушку. Торжествующая улыбка стала медленно сползать с лица Партизанчика. Заметив его нарастающее разочарование, Ванек добавил: - Да ты не отчаивайся. Я верну его в боевой строй. В главном ты прав, Малыш. Это все-таки как-никак оружие. Девять патронов - девять жизней. Это уже стоит того, чтобы считать себя революционером. А у этих девяти к случаю может и АКМчик оказаться. Уж больно у меня к нему рука привыкла, впрямь как к женским прелестям. - Слушай, Партизанчик, - перебил я Ванька, - не кажется ли тебе, что в этот раз тебе повезло, а завтра мы можем тебя и не дождаться? Чует мое сердце, что ты попал к нехорошим людям, которые просто позволили тебе прожить этот день счастливо. - Не боись, десантура. вас же не то, что на дело, на организованный марш не зазовешь. Видели мы уже вашего брата. Как водку жрать - так со всех щелей повылазите, а как на дело - так и про семью вспоминаете, и про кредит, и про мамку. - В его голосе слышалась гордость за себя и торжество, что смог утереть, наконец, этим дядькам носы. - Ваше дело - пилить дрова, Как сказал бы Остап Бендер, пилите, господа, пилите, они золотые. А я завтра еще пару таких игрушек достану. Мне хотелось ему возразить, но крыть было нечем. все так и было, как сказал этот не нюхавший пороха малец. но запал у него действительно такой, что мало не покажется, если что. Тем не менее на сердце закралась тревога. У меня всегда четко срабатывал инстинкт самосохранения. Это еще с тех боевых операций как-то повелось и не раз помогало выживать. - Ладно, - вздохнул я, только будь осторожен. Завтра может стать твоим черным днем... Этот вечер открыл мне глаза. Только сегодня я понял, что наш малыш, попади он в десантуру, стал бы настоящим воином. Но, к сожалению, нашей стране не нужны стали тысячи парней, готовых в огонь и воду, чтобы отдать жизнь за Родину, не задумываясь ни на секунду. Хотя, если честно, деморализация в войсках сказалась даже на боевых ребятах. Мы стали инертны, безучастны. Многие обратились к вере, не зная, где уже и искать ответы на то, что происходит, чувствуя себя чужими в государстве, что предало их и лишила любимого дела - Родине служить. Все это горько. Я вот сейчас здесь, один. И не кто-нибудь, а этот малец в буквальном смысле опустил меня ниже плинтуса. И правильно. Если бы каждый хоть однажды вот так, не стесняясь своей храбрости, добыл оружие и деньги не для своего развлечения, а на благие цели, то мы все еще были бы самой сильной страной в мире. Ванек тем временем полез куда-то с керосиновой лампой в поисках нужных для подарка запчастей. Видно, там не хватало какой-то мелочи, и была реальная возможность вернуть оружие в строй. Я весь следующий день, как только Партизанчик исчез, не находил себе места. Что-то подсказывало: неприятностей не избежать. Ванек, понимая меня, стал еще словоохотливей, чем обычно, старался отвлечь. Я вспомнил про свой нож и повторял несколько приемов на поражение ножом. Ванек, давно отладивший возвратный механизм "Пустынного орла", как мальчишка то и дело прицеливался на вскидку по воображаемым мишеням. Все это отвлекало нас. Но мы с трудом дожили до ночи. А время медленно тикало, не позволяя нам расслабиться. На всякий случай свет был затушен. Где-то за полночь, когда луна полностью осветила бугор, послышалось урчание мотора. Издалека по очертаниям я разглядел приближающийся Хаммер. Он остановился у кромки выкопанной поперек дороги канавы. Из автомобиля вылезло четверо. Наперевес у каждого были автоматы, хотя мы всего лишь догадывались об этом, потому что расстояние было приличным. - Вот, Ванек, и наш час пришел. Справишься один? Мне нужно по лабиринтам Партизанчика полазить, проверить, как ему удалось сделать задуманное. Ванек кивнул: - Ты там смотри. Их может быть в машине несколько. Хотя не знаю, почему так много. Хватило бы и троих. Все, иди, я справлюсь. Девять жизней после на мой счет запиши. Я нырнул в проделанную Партизанчиком дыру и вскоре оказался в узких проходах, замаскированных сверху сушняком и снегом и ведущих прямо к машине. Я слышал, как эти отморозки волокли нашего еще живого Малыша к дому. Так хотелось выскочить и всадить свой нож в горло этим ублюдкам! Но я понимал, что сейчас перевес сил на их стороне. И был страх, не за себя, нет, а за то, что могу подвергнуть еще большей опасности жизнь этого пацана, не успевшего ни полюбить, ни пожить на этой земле. В сущности юнца, стремящегося спасти мир, заслонить его собой от нечисти. Я не заметил, как дополз до нужного места, и попытался выбить столбики, что удерживали грунт сзади Хаммера. Это была идея Партизанчика по захвату техники, если вдруг прибудет армия по уничтожению нас. С превеликим трудом мне удалось задуманное, и земля обрушилась, образовав глубокую непроезжую канаву. Парень-шофер, один оставшийся в машине, видно, заметил это. Он тотчас выскочил из нее, оглядываясь. По всему было видать, что трусил. В этот миг я словно пробка из бутылки вылетел из укрытия с намерением перерезать горло несчастному ножом. Если бы только он брыкнулся, я сделал бы это, не задумываясь. Но он обмяк, и я увидел на его еще детском лице испуг. Признаюсь, давно не занимался я этим делом. Ну, и не смог завершить начатое дело. В эту минуту в доме раздались три выстрела. Я понял: Ванек все сделал как надо, и нет смысла еще одного, по сути мальчишку, отправлять на тот свет. Но четвертый выстрел не прозвучал. Значит, кому-то досталась и уготовленная Малышом смертельная западня, которой мы опасались каждый раз, проходя под ней. Связав парню руки ремнем и отобрав у него обрез, я поспешил к дому. Все примерно так и произошло, как я и предполагал. Сработавший самострел позволил Партизанчику дотянуться до заветной веревочки. И борона, сорвавшаяся с петель, смертельно ранила одного из Беркутов. И тотчас оказавшийся рядом Ванек почти в упор сделал первый выстрел в застывшего рядом противника, рассчитывая, что Партизанчик знает свое место. Пламя от выстрела высветило контуры двух других Беркутов. И Ванек двумя последующими выстрелами доделал дело. Я даже не думал, что он окажется такой спец в своем деле. Партизанчика эти подонки сильно побили, но он все же нашел силы, чтобы самостоятельно передвигаться. Спустя несколько дней мы узнали, что произошло. Он с местными ребятами попытался разыграть местных бандитов, что он, якобы, человек Барона, ведя себя вызывающе и правдоподобно по рассказам сельчан. Не знаю, что заставило закоренелых преступников клюнуть на его удочку. Наверное, сыграло свою роль то, что Беркуты давно посягали на территорию и на деньги Барона. Малыш не сказал нам заранее о своем плане, боясь из-за суеверия, что, проговорись он, все может сорваться. Ему хотелось заманить к нам бандитов, чтобы была возможность завладеть их оружием. Он действительно прекрасно умел обыгрывать в карты, что и заставило Беркутов поверить в то, что он человек Барона... - А этого на хрена ты оставил в живых? - накинулся было на меня Ванек, переполненный жаждой крови. - Слишком легко он мне достался, потому и не смог добить, - попытался оправдаться я и поспешил к Малышу убедиться, что у него все цело. В ответ наш пацан только слабо улыбнулся: - Братан, мы сделали дело. Теперь ты можешь вернуться домой. Я знаю, тебе трудно покинуть нас, ты же боец. Но не терзайся. ты все сделал, как надо. А я останусь здесь. Это мой мир и моя жизнь. Другой я и не представляю. Как быстро Партизанчик успел повзрослеть. Еще вчера он раздражал всех на сайте своими призывами и стремлением заняться наконец делом, а сегодня стал лидером. Я понимал, что уехать он просит меня не случайно. Сейчас у него появился шанс стать предводителем над вновь прибывшей группой новичков, а при нас он не чувствовал полную свободу в своих действиях. Ему же сейчас позарез нужно было поле деятельности и те, кто пошел бы за ним. - Ладно, Малыш, я так и сделаю, - согласился я. Ванек одобряюще кивнул мне. Мы уже месяц варились в общем котле и без слов научились понимать друг друга. Ванек подошел к своей кровати, вынув запрятанные от Партизанчика сигареты и злобно смял их в кулаке. - Вот видишь, Малыш, я это делаю ради тебя. - А затем, подобрав один из автоматов, толкнул пленника, скомандовав: - Пошли во двор. Здесь и так много крови. Парень вздрогнул и рванулся в мою сторону, пытаясь найти защиту. - Я могу быть полезен вам! Не убивайте! Но Ванек грубо схватил его за плечо, толкнув в сторону дверного проема. От испуга пленник не знал, что еще сказать такое, чтобы остаться в живых. Он и подумать не мог, что этот дикий мужик вовсе не хочет его убивать, а намерен по своему усмотрению выпустить его на волю. План Ванька был прост. Вызвать огонь на себя. В том, что бандиты пожалуют сюда, сомневаться не приходилось. Нужно было только, чтобы этот струхнувший отморозок добежал до своих и после навел их на нас. Так Ванек хотел продолжить начатое Партизанчиком дело, прежде чем покинуть обжитой нами угол. Ему не хотелось оставаться в глазах пацана таким, каким тот мог его себе представить. На улице послышался громкий рык. - Ну же, беги, сволочь! Чтобы я мог пристрелить тебя с достойного расстояния! Неожиданно парень вместо того, чтобы броситься наутек. Метнулся из всех сил вновь в мою сторону. - Послушайте! Послушайте! Я могу вам помочь забрать много денег у нашего босса! у меня это получится. Поначалу его слова нам показались чистейшим бредом. Но у меня, тоже не желавшего остаться в долгу перед Партизанчиком, промелькнула мысль, что надо попробовать... Кровь хлынула в виски с такой силой, что мне показалось, что вот-вот лопнут вены. Это ощущение меня преследовало еще с давних времен, когда предстояло вступить в смертельную схватку с врагом. Тогда в сознании остаются лишь поставленные перед тобой задача и цель. все лишнее остается там, куда возможно не придется вернуться. - Ладно. Я спасу тебе жизнь. Если ты окажешься прав. - Резким рывком я сорвал с плеча подскочившего было Ванька автомат. Тот не понял, что происходит.- Присмотри за Малышом, - сказал я Ваньку. - Если я не вернусь, жди гостей. Да они все равно придут сюда. Так что я твой праздник не отниму. - Всучив обрез в руки парня, я толкнул его в сторону машины. Если бы не проблема с дорогой, мне бы удалось умчаться на дело одному, но пока мы с парнем отлаживали колею для проезда, подоспел не только Ванек, но и Малыш. Им явно не хотелось упускать случая, которого мы все ждали это время. Наши мысли за эти дни застоялись как вода в болоте. Казалось, что эдак пройдет вечность. Но вот выпал шанс, и ради этого можно было отдать жизнь. Часть четвертая. Мы еще не понимали, что наши действия всего лишь отголосок напряжения той внутренней пружины, что все это время скручивалась и скручивалась. И что мы всего лишь хотим снять это напряжение, которое стало мешать нам жить. Но все оказалось на удивление просто. Парень, наш проводник, являлся одним из доверенных людей банды Беркутов. Он выполнял у них роль курьера, развозя деньги по условленным домам, что представляли собой надежные банки для наличных, которые можно было при необходимости внести в нужное дело или упрятать как в отстойник до лучших времен. Потому-то и особо не охранялись их местонахождения, так как о них знали единицы. А лицо нашего проводника было визитной карточкой для допуска к этому сейфу. Правда, произошел небольшой конфуз, когда один из охранников сообщил боссу по мобильнику о приехавшем курьере. Но дверь нам открыли прежде, чем выяснилось, что никаких распоряжений не поступало. Все решил случай да наша наглость и уверенность в начатой операции. Не знаю, почему именно нам было предначертано сделать первый шаг, но, как сказал Ванек, путь был обозначаем самим Богом. Для благого дела. Как бы там не было, но все складывалось благополучно. Наш проводник не только успел сделать два верных выстрела, что значительно облегчило проникновение в квартиру, но и знал шифр, что оказалось главной удачей в деле. Почему парень, которого я мог убить при первом же столкновении, встал на нашу сторону? Может потому, что я поверил ему? А может он давно был готов поставить точку в "деле" и встать на правильный путь? На это никто не мог мне ответить... А Ванек и здесь успел отличиться. Воспользовался мобильником охранника и пригласил босса на чаепитие с одновременным "обрезанием того, что ему уже не должно пригодиться". Мы словно в каком-то угаре напрочь забыли о самосохранении и осторожности. Спокойно делали то, что должны были делать, не торопясь и без суеты. Собрали в сумку деньги - и валюту, и рубли, забрали золотые украшения. Наш боевой арсенал пополнился новыми приобретениями. Как оказалось потом, 23 единицы боевого оружия. Это придало нам вес в собственных глазах. К тому же наш отрядик пополнился еще одним бойцом. Но насколько его интересы могли пересекаться с нашими, могло показать только время. Осознание происшедшего стало возвращаться к нам, когда мы оказались дома. Нет, это была не удача, скорее, закономерность событий, которых мы все время ждали, отупевая от бесившей нас беспомощности. Но теперь встала другая задача: как доставить все это тем, кому предназначалось. Если бы наш Малыш был сговорчивей, не было бы причин для глубоких раздумий. Но вряд ли мы могли бы уговорить его вывести на машине наш трофей по назначению. Ему непременно нужно было быть здесь и ощущать себя главным! Да мы с Ваньком и не могли лишить его этой радости - быть защитником своего Отечества. Выполнить долг перед Родиной. Не каждому выпадает такая честь! Нам с Ваньком тоже не терпелось вступить в бой с теми, кто приложил руку на разорение России. Но и оставлять все это у себя нельзя было, потому что никто не знал исхода событий. Да по сути, если бы не наш энтузиазм, мы бы, может, еще и призадумались над тем, что у нас, если уж быть честными, нет ни единого шанса остаться завтра в живых. После долгих раздумий мне пришла в голову мысль... Я вспомнил, что когда Степанович вез нас сюда, то он еще издали заметил на обочине полуразрушенную часовню, и мы решили тогда, остановив жигуленок, поразмять ноги и прогуляться. Там-то я и приметил, что он вынул маленькую иконку, засунул ее под обрушившуюся от времени кирпичную глыбу и перекрестился. Мне было не до того, чтобы вникать, зачем и почему... Но сейчас это оказалось очень для нас нужным моментом. Все единогласно согласились со мной. На хаммере мы вмиг оказались у нужного места и складировали все не нужное нам там же. Затем я набрал нужный мне номер телефона. Сколько раз порывался я сделать это, заявив, что их опыт не удался и что я покидаю место обозначенной дислокации, предоставив другим попытаться что-либо здесь сделать. - Виктор Степанович, это я, Десантура. Мы постарались сделать все, что могли, для нашей бабушки и внука. Все будет там, где вы по пути оставили иконку. Вы помните об этом месте? - Да, я помню, - отозвался на том конце глухой голос. - Если будет еще что-то, сообщим. А так просим нас не беспокоить.- И я отключил телефон. Больше мне нечего было сказать. Прошел целый день ожиданий. Мы вели наблюдение за подступами к дому. Хорошо, что дорога к нам лежала в стороне от сельчан, которые не должны были пострадать от наших военных действий. Это наш бой. Возможно, последний. Но о нем узнают все, как и о тех пяти партизанах, когда отзвук их стрельбы донесся до самого центра России. Вы спросите, каково вот так умирать, зная, что завтра вас не будет в живых? Я отвечу, что, окажись вы на нашем месте, у вас не было бы времени думать о таких глупостях. тут все совершенно по-другому. Может, это потому, что в обычной жизни ты живешь в постоянном ожидании, что тебя уволят, что нечем будет кормить семью и что ты рано или поздно станешь бомжом и помрешь медленной голодной смертью? Наш Партизанчик на зависть быстро оклемался. Но синяк, расплывшийся огромным пятном, обещал еще долго напоминать о причине своего возникновения. Мы с Ваньком дали Малышу волю почувствовать себя настоящим командиром и добросовестно исполняли его приказы. Прошли сутки. По переменке вели мы наблюдения, давая освободившемуся поспать. Все было по-настоящему. Но только на третьи сутки появилось оживление на подступах. - Да, видно, мы разозлили зверя не на шутку, - порадовался ехидно Ванек, прикинув на вскидку, что не меньше пяти десятков откормленных псов приготовились начать травлю дичи. Мы мигом собрались и взглянули друг другу в глаза. - Ну, чего хотели - то и получили. Чем больше - тем лучше, - усмехнулся Ванек и вдруг заметил, что Партизанчика нет рядом. - Вот сукин сын, опять что-то затеял. я надеялся, что хоть так мы будем знать, что он задумал... - У них РПГ-шки есть, - доложил, следя из окна, наш пленник с интересным именем Рауль. Эти слова словно взорвали нас изнутри и мы втроем в доли секунды оказались на улице за бревенчатыми укрытиями. В тот же миг наша избушка взлетела на воздух от точного попадания. Так и не успели сработать самострелы Малыша, предназначавшиеся для предупреждения нагрянувших к нам врагов. Тут я краем глаза заметил, как полыхнула одна из машин, стоявшая у перекрытия. Явно, наш Партизанчик успел применить "коктейль Молотова" в то время, как мы оказались под обломками крыши. Я открыл огонь из автомата, переключая внимание противника на себя, и отстреливаясь стал уходить в глубь леса, четко осознавая, что и за спиной может раздаться последний в моей жизни выстрел. Я увидел, как бандиты бросились в окоп за Партизанчиком, отстреливающегося из двух пистолетов. А Ванек, занявший удобную позицию, смог уже уложить пятерых Беркутов, что начали охоту за ним. Одно успокаивало: находясь в своих подземных лабиринтах наш Малыш имел преимущество перед противником. Двое бросившихся в погоню тотчас выскочили из окоп, пытаясь сбить пламя с одежды. Но нас было мало. А враг, не имея нужной подготовки ведения боя на местности, нещадно поливая нас лавиной пуль в то время, как нам приходилось думать о каждом патроне. Честно говоря, мне понравилось начало, когда, оказавшись окруженными, мы дали решительный отпор и слегка даже потрясли нападавших. Только одно беспокоило: патрон было недостаточно. Для меня было привычным делом занимать круговую оборону. В укромном месте я еще мог продержаться, но наш Малыш.... В эти последние минуты надо было быть вместе и разделить общую участь на всех поровну. Я видел, как Рауль пытается пробиться ко мне. Это была его ошибка. Так скорей всего можно схватить шальную пулю. К тому же мне нужно было сделать рывок к окопам и постараться найти там Малыша. Этот рывок в какой-то миг спас меня, так как с десяток обошедших меня сзади отморозков открыли по мне шквальный огонь. Рванув в сторону окопа, я прильнул к земле, чтобы отдышаться. Острая боль в руке и еще несколько царапин стали для меня предупреждением к тому, что, поднявшись в полный рост, я не смогу повторить рывок и одолеть оставшееся расстояние. И тогда, перевернувшись на спину, я приготовился дать ответные очереди по приближающимся живым мишеням. Но тут на мгновение после выстрелов из гладкоствольных стволов вдруг настала тишина. И следом тотчас где-то справа застрекотали ментовские АКМы. Приподнявшись, я заметил приближающегося врага и дал очередь на опережение. И вдруг снова наступила тишина. Тишина, которую я не могу терпеть. Когда в голову начинают лезть дурные мысли. Где-то за спиной послышался голос: - Эй, Десантура, не стреляй, свои! Да, странно было услышать эти слова в такие минуты, когда готов умереть не задумываясь. Затем снова повторился этот же крик, но уже ближе. Из-за бугра я не видел кричавшего и потому встал во весь рост. Передо мной лежали тела преследователей, а поодаль стояли мужики из нашего села. - Ну же, парень, не глупи. Мы помогать пришли. Я вдруг осознал, что ствол моего автомата все еще направлен в их сторону. Я улыбнулся и опустил автомат. Мой палец на курке невольно дернулся, задев курок, и послышался лишь щелчок. Я. оказывается, еще и беспатронник. - Вовремя вы подоспели. А то бы нам хана. Со стороны Ванька появилась группа милиционеров. Теперь я понял, кто взял на себя остальную часть операции по уничтожению боевиков. Ситуация складывалась для нас непредсказуемо. Для городских ментов мы были те же преступники, устроившие тут разборку. Сопротивляться было бессмысленно. - Да не дрейфь ты, - ударил меня по плечу селянин, с которым мы скорешились как-то за дегустацией его фирменной самогонки. - Это мой сват прибыл на подмогу. - Здорово, Евдоким,- поприветствовал его подошедший капитан милиции и пристально посмотрел на меня: - Ну как, ты будешь нас брать в плен или мы вас будем обезоруживать? - да ты, сват, поумней говори, а то и я бы не понял, чего ты сказать хочешь, не знай я тебя. - Так и так все ясно, - возразил обидевшись капитан.- Будешь, Десантура, брать власть в руки или мы оставим все как есть? Тут только до меня дошло. Дошло то, чего мы не могли добиться от селян: встать на защиту своей русской земли за счастье детей, чтобы не голод запомнился им на всю жизнь, а сладкое детство, наполненное солнцем, новыми открытиями, первыми робкими шагами по нашей русской земле, что кормит и поит тех, кто на ней работает. Подошедший Ванек положил на мою шею свою ручищу и сказал за меня: - Дело тут такое с кондачка не решишь. Надобно обкумекать, как быть дальше. Лиха беда начала. Мы первые. Что ж, нам и ответ держать. Да и начальство наше должно по такому случаю подъехать. Я увидел Партизанчика, что вылез из траншей с обожженными руками, еще не понимая, что произошло. Отыскав нас глазами, он поспешил в нашу сторону. Правда, наш пленник Рауль чуть было не угодил в лапы правосудия. Но мне удалось его отстоять. Парень оказался смышленый. Не хотелось, чтобы его жизнь дала трещину. так вот закончилась перестрелка, где по воле случая все остались живы. Живы потому, что нас ждали более важные дела, чем вот так умереть в неравном бою... Легализированная же банда, терроризирующая город и прилежащие к нему районы, считавшая что подмяла под себя и власть, и всех жителей, не предполагала, что гнев народный давно искал выплеска. Случая только не было. Но всем надоело бояться за жизнь - свою и своих детей настолько, что в сложившейся решающей ситуации и не нужно было даже объяснять им, что делать и как поступить в этот миг. Порой даже сырые дрова могут воспламениться от искры... наперекор устоявшемуся мнению. Никогда русский народ полностью не сломить и не сделать послушным рабом. Но некоторые об этом забывают. Часть пятая. Так произошло то, что должно было произойти. Там, где никто не ожидал, вспыхнуло народное волнение и была принята резолюция о народовластии. Страх был сброшен с душ тех, кто все это время в оцепенении жил все эти годы. И то, что казалось несбыточным, вмиг стало обычным и само собой разумеющимся. Отсюда всплеск народного гнева разошелся по всей стране. Я не скажу, что мы были первыми. Случившееся было огромным трудом всех, кто раскрывал людям глаза на происходящее, кому была небезразлична судьба страны. Мы оказались лишь в нужный час и в нужном месте. И никто еще не знал, что вот в этот миг, когда нас так сплотила борьба, нам придется расстаться. Ванек был направлен руководить в город, чтобы провести мобилизацию в ряды ополченцев и быть готовым защищать отвоеванные у капиталистов наш социализм и право на труд. Не хватало, правда, тех, кто мог реально взять на себя ответственность за проведение революционных реформ. Партизанчик на некоторое время останется здесь, чтобы отстаивать наши позиции. Он хотел возглавить движение, и ему дали молодых ребят, которым еще предстояло понять, во что они ввязались. Я же попал к тому самому Барону, к которому нам так хотелось наведаться и попросить поделиться. Но он сам принял решение помогать начатому делу. Таких будет мало на нашем пути, но они будут. Рауль решил остаться при мне. Вот так мы - я, Ванек и Партизанчик - и расстались. это были самые грустные минуты в моей жизни. ...Захотелось написать о том, о чем мы не догадывались и не знали что ждет всех нас впереди. Были и другие точки, организованные такими же, как и мы. Вероятней всего, они более самоотверженно и профессионально вели работу на своих местах, сплачивая всех тех, кого власти считали за быдло, способное лишь мирно пастись на своих пастбищах. И о них я расскажу вам обязательно. А может и вам придется сделать это, как истинным участникам реальных событий. Потому что одни мы не смогли бы осуществить этот перелом в сознании, изгнать из своих душ раба и осмелиться бросить вызов... всему миру! Вскоре именно с этого городка началась чистка внутренними войсками всех тех, кто поднял свои головы. Первым на их пути оказался Партизанчик. Все, что стало мне известно, так это то, что он отчаянно сопротивлялся, стараясь взять на себя с группой единомышленников основной удар. Братья Карамазовы решили биться бок о бок с теми, кто сделал вызов власти. Но силы были неравными. я пытался узнать о судьбе нашего Малыша. но все, что удалось узнать, так это то, что никто не встречал его больше в этих местах. Ванек, тщательно готовившийся к встрече с врагом, смог продержаться до подхода направленных на выручку отрядов новых ополченцев, созданных усилием других точек. это уже была наша победа! Первая и не последняя. Народное волнение наконец-то всколыхнула массы, подавить которые у власти не было сил. Мы были на грани войны! самой страшной и поработительной, жаждущей полного уничтожения нашей русское нации. Нам пришлось возвращать все то, что было давно продано внешним врагам. Неприятель постоянно провоцировал вооруженные конфликты с на ходу сформированными действующими частями и упреждающими все ходы наемников. Мы были в зоне войны. Но еще сохранялся шанс остановить мировое побоище армий почти со всего света. Хотя достаточно было ошибки наших руководителей, и произошел бы взрыв, способный унести миллионы людских жизней в третьей мировой войне. Не могу не упомянуть о роли Бродягина, некогда бывшего одним из первых, кто сказал нужные слова на сайте... когда война была еще виртуальной. О том, как он именно здесь учился первым шагам: умению объяснять и доказывать, пониманию того, что никто, кроме нас, не будет стоять во главе созданного движения. Что все придется самим начинать и продолжать. Его заслуга и в том, что вдруг обнаружившиеся у него дипломатические способности помогли стать военным дипломатом. Ему удалось убедить НАТОвцев не участвовать в расчленении российских земель и оказать помощь в осуществлении давления на китайское правительство, которое уже давно видело спасение своего народа от надвигающейся экологической катастрофы в завоевании Сибири, считая эти земли уже своими. Это был очень опасный момент, когда все природные богатства, способные укрепить нашу страну, могли оказаться в чужих руках. Не знал я еще и того, что спустя несколько лет кто-то будет способен остановить начавшееся было стремительное вторжение китайских войск вглубь нашей Сибири, а неизвестная воинская часть, используя маневренность и удачно выбранную позицию на местности вклинится в нескончаемый поток неприятельских войск и будет удерживать позиции до высадки десантных подразделений, в одном из которых буду и я. И каково будет мое удивление, когда я узнаю, что командовал этими безумцами, вступившими в неравный бой, наш Партизанчик. Да, забыл написать про Ванька. Он сменил свой профиль. Вскоре ему удалось перевестись к тыловикам. Он организовал отдел по расследованию государственных преступлений и занимался уже поиском тех, кто когда-то довел страну до полного разорения. Думал ли он тогда, когда так жаждал посадить на кол всех врагов, что ему выпадет честь быть тем, кем он стал. Однажды давший слово не курить и по сей день верен ему. Его миниатюрная иконка была подарена мне, чтобы уберечь от случайностей мою жизнь. Я, как и подобает, храню ее как талисман. Вот и все, пожалуй. Ветер перемен. |
| В избранное | ||
