Учим английский язык, читая классическую литературу.

Mr. James Nuttall made all speed, regardless of the heat, in his journey from Bridgetown to Colonel Bishop's plantation, and if ever man was built for speed in a hot climate that man was Mr. James Nuttall, with his short, thin body, and his long, fleshless legs. So withered was he that it was hard to believe there were any juices left in him, yet juices there must have been, for he was sweating violently by the time he reached the stockade.

Джеймс Нэтталл очень быстро добрался до плантации полковника Бишопа. Его тонкие, длинные и сухие ноги были вполне приспособлены к путешествиям в тропическом климате, да и сам он выглядел таким худым, что трудно было предположить, чтобы в его теле пульсировала жизнь, а между тем, когда он подходил к плантации, с него градом катился пот.

At the entrance he almost ran into the overseer Kent, a squat, bow-legged animal with the arms of a Hercules and the jowl of a bulldog.

У ворот он столкнулся с надсмотрщиком Кентом -- приземистым, кривоногим животным, с руками Геркулеса и челюстями бульдога.

"I am seeking Doctor Blood," he announced breathlessly.

-- Я ищу доктора Блада, -- задыхаясь, пролепетал Нэтталл.

"You are in a rare haste," growled Kent. "What the devil is it? Twins?"

-- Ты что-то уж очень спешишь! -- заворчал Кент. -- Ну что еще за чертовщина? Двойня?

"Eh? Oh! Nay, nay. I'm not married, sir. It's a cousin of mine, sir."

-- Как? Двойня? О нет. Я не женат, сэр... Это... мой двоюродный брат, сэр.

"What is?"

-- Что, что?

"He is taken bad, sir," Nuttall lied promptly upon the cue that Kent himself had afforded him. "Is the doctor here?"

-- Он заболел, сэр, -- быстро солгал Нэтталл. -- Доктор здесь?

"That's his hut yonder." Kent pointed carelessly. "If he's not there, he'll be somewhere else." And he took himself off. He was a surly, ungracious beast at all times, readier with the lash of his whip than with his tongue.

-- Его хижина вон там, -- небрежно указал Кент. -- Если его там нет, ищи где-нибудь в другом месте. -- И с этими словами он ушел.

Nuttall watched him go with satisfaction, and even noted the direction that he took. Then he plunged into the enclosure, to verify in mortification that Dr. Blood was not at home. A man of sense might have sat down and waited, judging that to be the quickest and surest way in the end. But Nuttall had no sense.

Обрадовавшись, что Кент удалился, Нэтталл вбежал в ворота. Доктора Блада в хижине не оказалось. Любой здравомыслящий человек на его месте дождался бы доктора здесь, но Нэтталл не принадлежал к числу людей такого рода...

He flung out of the stockade again, hesitated a moment as to which direction he should take, and finally decided to go any way but the way that Kent had gone. He sped across the parched savannah towards the sugar plantation which stood solid as a rampart and gleaming golden in the dazzling June sunshine. Avenues intersected the great blocks of ripening amber cane. In the distance down one of these he espied some slaves at work. Nuttall entered the avenue and advanced upon them. They eyed him dully, as he passed them. Pitt was not of their number, and he dared not ask for him. He continued his search for best part of an hour, up one of those lanes and then down another. Once an overseer challenged him, demanding to know his business. He was looking, he said, for Dr. Blood. His cousin was taken ill. The overseer bade him go to the devil, and get out of the plantation. Blood was not there. If he was anywhere he would be in his hut in the stockade.

Он выскочил из ворот ограды и после минутного раздумья решил идти в любом направлении, только не туда, куда ушел Кент. По выжженному солнцем лугу Нэтталл пробрался на плантацию сахарного тростника, золотистой стеной высившегося в ослепительных лучах июньского солнца. Дорожки, проходившие вдоль и поперек плантации, делили янтарное поле на отдельные квадраты. Заметив вдали работающих невольников, Нэтталл подошел к ним. Питта среди них не было, а спросить о нем Нэтталл не решался. Почти полчаса бродил он по дорожкам в поисках доктора. В одном месте его задержал надсмотрщик и грубо спросил, что ему здесь нужно. Нэтталл опять ответил, что ищет доктора Блада. Тогда надсмотрщик послал Нэтталла к дьяволу и потребовал, чтобы тот немедленно убрался. Испуганный плотник пообещал сейчас же уйти, но по ошибке пошел не к хижинам, где жили невольники, а в противоположную сторону, на самый дальний участок плантации, у опушки густого леса.

Nuttall passed on, upon the understanding that he would go. But he went in the wrong direction; he went on towards the side of the plantation farthest from the stockade, towards the dense woods that fringed it there. The overseer was too contemptuous and perhaps too languid in the stifling heat of approaching noontide to correct his course.

Надсмотрщику, изнемогавшему от полуденного зноя, вероятно, было лень исправлять его ошибку.

Nuttall blundered to the end of the avenue, and round the corner of it, and there ran into Pitt, alone, toiling with a wooden spade upon an irrigation channel. A pair of cotton drawers, loose and ragged, clothed him from waist to knee; above and below he was naked, save for a broad hat of plaited straw that sheltered his unkempt golden head from the rays of the tropical sun. At sight of him Nuttall returned thanks aloud to his Maker. Pitt stared at him, and the shipwright poured out his dismal news in a dismal tone. The sum of it was that he must have ten pounds from Blood that very morning or they were all undone. And all he got for his pains and his sweat was the condemnation of Jeremy Pitt.

Так Нэтталл добрался до конца дорожки и, свернув с нее, наткнулся на Питта, который чистил деревянной лопатой оросительную канаву. Питт был бос, вся его одежда состояла из коротких и рваных бумажных штанов. На голове торчала соломенная шляпа с широкими полями. Увидев его, Нэтталл вслух поблагодарил бога. Питт удивленно поглядел на плотника, который унылым тоном, охая и вздыхая, рассказал ему печальные новости, суть которых заключалась в том, что необходимо было срочно найти Блада и получить у него десять фунтов стерлингов, без которых всем им грозила гибель.

"Damn you for a fool!" said the slave. "If it's Blood you're seeking, why are you wasting your time here?"

-- Будь ты проклят, дурак! -- гневно сказал Питт. -- Если тебе нужен Блад, так почему ты тратишь здесь время?

"I can't find him," bleated Nuttall. He was indignant at his reception. He forgot the jangled state of the other's nerves after a night of anxious wakefulness ending in a dawn of despair. "I thought that you...."

-- Я не могу его найти, -- проблеял Нэтталл, возмутившись таким отношением к нему. Он не мог, разумеется, понять, в каком взвинченном состоянии находится Питт, который к утру, после бессонной ночи и тревожного ожидания, дошел уже до отчаяния. -- Я думал, что ты...

"You thought that I could drop my spade and go and seek him for you? Is that what you thought? My God! that our lives should depend upon such a dummerhead. While you waste your time here, the hours are passing! And if an overseer should catch you talking to me? How'll you explain it?"

-- Ты думал, я брошу лопату и отправлюсь на поиски доктора? Боже мой, и от такого идиота зависит наша жизнь! Время дорого, а ты тратишь его попусту. Ведь если надсмотрщик увидит тебя со мной, что ты ему скажешь, болван?!

For a moment Nuttall was bereft of speech by such ingratitude. Then he exploded.

От таких оскорблений Нэтталл на мгновение лишился дара речи, а потом вспылил:

"I would to Heaven I had never had no hand in this affair. I would so! I wish that...."

-- Клянусь богом, мне жаль, что я вообще связался с вами! Клянусь...

What else he wished was never known, for at that moment round the block of cane came a big man in biscuit-coloured taffetas followed by two negroes in cotton drawers who were armed with cutlasses. He was not ten yards away, but his approach over the soft, yielding marl had been unheard.

Но чем еще хотел поклясться Нэтталл, осталось неизвестным, потому что из-за густых зарослей появилась крупная фигура мужчины в камзоле из светло-коричневой тафты. Его сопровождали два негра, одетые в бумажные трусы и вооруженные абордажными саблями. Неслышно подойдя по мягкой земле, он оказался в десяти ярдах от Нэтталла и Питта.

Mr. Nuttall looked wildly this way and that a moment, then bolted like a rabbit for the woods, thus doing the most foolish and betraying thing that in the circumstances it was possible for him to do. Pitt groaned and stood still, leaning upon his spade.

Испуганный Нэтталл бросился в лес, как заяц. Это был самый глупый и предательский поступок, какой он только мог придумать. Питт простонал и, опершись на лопату, не двигался с места.

"Hi, there! Stop!" bawled Colonel Bishop after the fugitive, and added horrible threats tricked out with some rhetorical indecencies.

-- Эй, ты! Стой! -- заорал полковник Бишоп, и вслед беглецу понеслись страшные угрозы, перемешанные с бранью.

But the fugitive held amain, and never so much as turned his head. It was his only remaining hope that Colonel Bishop might not have seen his face; for the power and influence of Colonel Bishop was quite sufficient to hang any man whom he thought would be better dead.

Однако беглец, ни разу не обернувшись, скрылся в чаще. В его трусливой душе теплилась одна-единственная надежда, что полковник Бишоп не заметил его лица, ибо он знал, что у полковника хватит власти и влияния отправить на виселицу любого не понравившегося ему человека.

Not until the runagate had vanished into the scrub did the planter sufficiently recover from his indignant amazement to remember the two negroes who followed at his heels like a brace of hounds. It was a bodyguard without which he never moved in his plantations since a slave had made an attack upon him and all but strangled him a couple of years ago.

Уже после того, как беглец был далеко, плантатор вспомнил о двух неграх, шедших за ним по пятам, словно гончие собаки. Это были телохранители Бишопа, без которых он не появлялся на плантации, с тех пор как несколько лет назад один невольник бросился на него и чуть не задушил.

"After him, you black swine!" he roared at them. But as they started he checked them. "Wait! Get to heel, damn you!"

-- Догнать его, черные свиньи! -- закричал Бишоп, но, едва лишь негры бросились вдогонку за беглецом, он тут же остановил их: -- Ни с места, проклятые!

It occurred to him that to catch and deal with the fellow there was not the need to go after him, and perhaps spend the day hunting him in that cursed wood. There was Pitt here ready to his hand, and Pitt should tell him the identity of his bashful friend, and also the subject of that close and secret talk he had disturbed. Pitt might, of course, be reluctant. So much the worse for Pitt. The ingenious Colonel Bishop knew a dozen ways - some of them quite diverting - of conquering stubbornness in these convict dogs.

Ему пришло в голову, что для расправы над беглецом нет нужды охотиться за ним. В его руках был Питт, у которого он мог вырвать имя его застенчивого приятеля и содержание их таинственной беседы. Питт, конечно, мог заупрямиться, но изобретательный полковник знал немало способов, для того чтобы сломить упрямство любого своего раба.

He turned now upon the slave a countenance that was inflamed by heat internal and external, and a pair of heady eyes that were alight with cruel intelligence. He stepped forward swinging his light bamboo cane.

Повернувшись к невольнику лицом, пылавшим от жары и от ярости, Бишоп посмотрел на него маленькими глазками и, размахивая легкой бамбуковой тростью, сделал шаг вперед.

"Who was that runagate?" he asked with terrible suavity. Leaning over on his spade, Jeremy Pitt hung his head a little, and shifted uncomfortably on his bare feet. Vainly he groped for an answer in a mind that could do nothing but curse the idiocy of Mr. James Nuttall.

-- Кто этот беглец? -- со зловещим спокойствием спросил он. Питт стоял молча, опираясь на лопату. Он тщетно пытался найти какой-нибудь ответ на вопрос хозяина, но в голосе теснились лишь проклятия по адресу идиота Нэтталла.

The planter's bamboo cane fell on the lad's naked shoulders with stinging force.

Подняв бамбуковую трость, полковник изо всей силы ударил юношу по голой спине. Питт вскрикнул от жгучей боли.

"Answer me, you dog! What's his name?"

-- Отвечай, собака! Как его зовут?

Jeremy looked at the burly planter out of sullen, almost defiant eyes.

Взглянув исподлобья на плантатора, Джереми сказал:

"I don't know," he said, and in his voice there was a faint note at least of the defiance aroused in him by a blow which he dared not, for his life's sake, return. His body had remained unyielding under it, but the spirit within writhed now in torment.

-- Я не знаю. -- В его голосе прозвучало раздражение, которое полковник расценил как дерзость.

"You don't know? Well, here's to quicken your wits." Again the cane descended. "Have you thought of his name yet?"

-- Не знаешь? Хорошо. Вот тебе еще, чтобы ты думал побыстрей! Вот еще, и еще, и еще... -- Удары сыпались на юношу один за другим. -- Ну, как теперь? Вспомнил его имя?

"I have not."

-- Нет, я же не знаю его.

"Stubborn, eh?" For a moment the Colonel leered. Then his passion mastered him. "'Swounds! You impudent dog! D'you trifle with me? D'you think I'm to be mocked?"

-- А!.. Ты еще упрямишься! -- Полковник со злобой посматривал на Питта, но затем им вдруг овладела ярость. -- Силы небесные! Ты решил со мной шутить? Ты думаешь, что я тебе это позволю?

Pitt shrugged, shifted sideways on his feet again, and settled into dogged silence. Few things are more provocative; and Colonel Bishop's temper was never one that required much provocation. Brute fury now awoke in him. Fiercely now he lashed those defenceless shoulders, accompanying each blow by blasphemy and foul abuse, until, stung beyond endurance, the lingering embers of his manhood fanned into momentary flame, Pitt sprang upon his tormentor.

Стиснув зубы и пожав плечами, Питт переминался с ноги на ногу. Для того чтобы привести полковника Бишопа в бешенство, требовалось очень немного. Взбешенный плантатор стал нещадно избивать юношу, сопровождая каждый удар кощунственной бранью, пока Питт не был доведен до отчаяния, вызванного вспыхнувшим в нем чувством человеческого достоинства, и не бросился на своего мучителя.

But as he sprang, so also sprang the watchful blacks. Muscular bronze arms coiled crushingly about the frail white body, and in a moment the unfortunate slave stood powerless, his wrists pinioned behind him in a leathern thong.

Но за всеми его движениями зорко следили бдительные телохранители. Их мускулистые бронзовые руки тотчас же охватили Питта, скрутили ему руки назад и связали ремнем.

Breathing hard, his face mottled, Bishop pondered him a moment. Then: "Fetch him along," he said.

Лицо у Бишопа покрылось пятнами. Тяжело дыша, он крикнул: -- Взять его!

Down the long avenue between those golden walls of cane standing some eight feet high, the wretched Pitt was thrust by his black captors in the Colonel's wake, stared at with fearful eyes by his fellow-slaves at work there. Despair went with him. What torments might immediately await him he cared little, horrible though he knew they would be. The real source of his mental anguish lay in the conviction that the elaborately planned escape from this unutterable hell was frustrated now in the very moment of execution.

Негры потащили несчастного Питта по длинной дорожке меж золотистых стен тростника. Их провожали испуганные взгляды работавших невольников. Отчаяние Питта было безгранично. Его мало трогали предстоящие мучения; главная причина его душевных страданий заключалась в том, что тщательно разработанный план спасения из этого ада был сорван так нежданно и так глупо.

They came out upon the green plateau and headed for the stockade and the overseer's white house. Pitt's eyes looked out over Carlisle Bay, of which this plateau commanded a clear view from the fort on one side to the long sheds of the wharf on the other. Along this wharf a few shallow boats were moored, and Pitt caught himself wondering which of these was the wherry in which with a little luck they might have been now at sea. Out over that sea his glance ranged miserably.

Пройдя мимо палисада, негры, тащившие Питта, направились к белому дому надсмотрщика, откуда хорошо была видна Карлайлская бухта. Питт бросил взгляд на пристань, у которой качались на волнах черные шлюпки. Он поймал себя на мысли о том, что в одной из этих шлюпок, если бы им хоть немного улыбнулось счастье, они могли уже быть за горизонтом. И он тоскливо посмотрел на морскую синеву.

In the roads, standing in for the shore before a gentle breeze that scarcely ruffled the sapphire surface of the Caribbean, came a stately red-hulled frigate, flying the English ensign.

Там, подгоняемый легким бризом, едва рябившим сапфировую поверхность Карибского моря, величественно шел под английским флагом красный фрегат.

Colonel Bishop halted to consider her, shading his eyes with his fleshly hand. Light as was the breeze, the vessel spread no canvas to it beyond that of her foresail. Furled was her every other sail, leaving a clear view of the majestic lines of her hull, from towering stern castle to gilded beakhead that was aflash in the dazzling sunshine.

Полковник остановился и, прикрыв руками глаза от солнца, внимательно посмотрел на корабль. Несмотря на легкий бриз, корабль медленно входил в бухту только под нижним парусом на передней мачте. Остальные паруса были свернуты, открывая взгляду внушительные очертания корпуса корабля -- от возвышающейся в виде башни высокой надстройки на корме до позолоченной головы на форштевне, сверкавшей в ослепительных лучах солнца.

So leisurely an advance argued a master indifferently acquainted with these waters, who preferred to creep forward cautiously, sounding his way. At her present rate of progress it would be an hour, perhaps, before she came to anchorage within the harbour. And whilst the Colonel viewed her, admiring, perhaps, the gracious beauty of her, Pitt was hurried forward into the stockade, and clapped into the stocks that stood there ready for slaves who required correction.

Осторожное продвижение корабля свидетельствовало, что его шкипер плохо знал местные воды и пробирался вперед, то и дело сверяясь с показаниями лота. Судя по скорости движения, кораблю требовалось не менее часа, для того чтобы бросить якорь в порту. Пока полковник рассматривал корабль, видимо восхищаясь его красотой, Питта увели за палисад и заковали в колодки, всегда стоявшие наготове для рабов, нуждавшихся в исправлении.

Colonel Bishop followed him presently, with leisurely, rolling gait.

Сюда же неторопливой, раскачивающейся походкой подошел полковник Бишоп.

"A mutinous cur that shows his fangs to his master must learn good manners at the cost of a striped hide," was all he said before setting about his executioner's job.

-- Непокорная дворняга, которая осмеливается показывать клыки своему хозяину, расплачивается за обучение хорошим манерам своей исполосованной шкурой, -- сказал он, приступая к исполнению обязанностей палача.