[mgr] Незрячая мама
ЖЕНСКИЙ ВОПРОС
Незрячая мама
Безусловно, если в семье появляется незрячий или слабовидящий ребёнок,
требующий не просто заботы, а особой заботы, гораздо больше внимания и
навыков коррекционной
педагогики, жизнь её совершенно меняется. На помощь таким необычным
ячейкам общества приходят специалисты -- дефектологи и психологи,
различные социальные
службы и общества, готовые и словом и делом оказать поддержку. Конечно,
это малая толика того, что действительно требуется таким семьям, да и в
решении
многих проблем, с которыми они сталкиваются, нет и не может быть
помощников. Для того чтобы незрячий ребёнок вырос, получил образование,
стал полноценным
членом общества, максимально автономным в быту и на работе, потребуется
много времени, сил и, в первую очередь, родительских.
А вот теперь давайте представим, что у незрячих родителей появился
малыш, за которым необходимо ухаживать, и не только кормить, одевать и
гулять с ним,
но и учить разговаривать, различать цвета, знакомить с миром. И никаких
волонтёров или социальных служб, готовых оказать поддержку в такой
ситуации, оказывается,
не существует. Хорошо, если рядом есть бабушки/ дедушки или иные
родственники, предлагающие свою помощь. Но что делать, если их нет или
они не готовы
принимать участие в воспитании подрастающего поколения?
Каково это -- быть незрячим родителем? Какие сложности и радости могут
быть связаны с этим необычным статусом? Об этом я попросила рассказать
свою приятельницу
-- Ларису Романову, маму теперь уже двадцатилетней симпатичной
жизнерадостной студентки Юли.
<<Я начала терять зрение в 19 -- 20 лет, и на тот момент встречалась с
молодым человеком, который, как только понял, что мои проблемы со
здоровьем не проходят,
а напротив, усугубляются, решил прекратить наши отношения. Его друг,
Виталик, начал за мной ухаживать, и так вышло, что вскоре он стал моим
супругом. Я,
откровенно говоря, не хотела выходить за него замуж, но была уже
беременна, и родственники однозначно настаивали на этом, убеждая меня в
том, что ребёнку
нужен отец. В итоге я прислушалась к их совету, но брак оказался
неудачным, и когда у нас родилась дочь Юля, помощи от мужа практически
никакой не было.
Его родители первое время помогали мне, но, скорее, материально. Иногда
забирали дочь на выходные, а однажды даже взяли её с собой отдыхать в
Сочи. Первое
время моя мама жила с нами, но, когда Юле исполнилось полгода, переехала
в другую квартиру, и целыми днями я была с ребёнком одна. К этому
времени я уже
практически ничего не видела. Под окнами моего дома была дорожка,
вымощенная светло-серыми плитами, которые я могла ещё видеть, вернее,
видеть светлую
полосу на тёмной земле, вдоль неё я и катала коляску.
Вскоре и этот крошечный остаток зрения пропал, так что даже прогулки
стали сложным делом, к которому надо было особым образом
приспосабливаться. Всё чаще
и чаще вместо того, чтобы выходить с коляской на улицу, я стала
выставлять её на балкон, и только когда приезжал муж, вместе с ним
решалась на длительные
прогулки в парке. Дочка немного подросла, и мы начали гулять одни, но
только возле дома. Однажды зимой (Юле было года два) мы вышли с ней на
улицу. Дочь,
как обычно, играла с ведёрком и лопаткой в снегу, а когда пришло время
возвращаться обратно, я поняла, что потеряла все ориентиры и не знаю,
где наш
дом. Позвала к себе Юлю, взяла её за шарфик и сказала: <<Юля, идём
помогла мне.
Одно время у неё были туфельки с замочками, которые при ходьбе
позванивали, это было очень удобно, потому что я всегда понимала, что
она рядом. А чуть позже
у нас уже выработались свои правила прогулок. Юля выводила меня на
площадку, сажала на лавочку, а сама начинала играть или кататься на
самокате, проезжая
мимо, обязательно говорила: <<Мама, я здесь>>. Она понимала, как мне важно
знать, что с ней всё в порядке.
Я всегда очень за неё переживала. Когда она была совсем крохотная,
боялась, что может подавиться или чем-нибудь повредить себе. Однажды,
когда ей ещё
не было года, я кормила её и так вышло, что капля кефира попала ей в
глазик. Конечно, я очень перепугалась, но после этого стала зажимать
пальцами резиновую
соску на бутылке, аккуратно нащупывать ротик и только потом разжимать
пальцы. Иногда сажала Юлю на колени, спиной к себе, находила руками её
подбородочек
и затем осторожно подносила ко рту ложку с пюре или кашей. Перед тем,
как взять её из кроватки или манежа, отпустить на пол, я тщательнейшим
образом исследовала
руками каждый сантиметр комнаты, проверяла спинку и подлокотники дивана,
все столы и полки шкафа, чтобы там не оказалось никаких опасных для
ребёнка предметов.
Единственный раз я оказалась недостаточно бдительна: ко мне приходила
двоюродная сестра, которая, погладив вещи, не убрала гладильную доску,
а вместе
с ней и утюг. Я не обратила на это внимание, а между тем Юля, схватив
свисающий провод от утюга, потянула его на себя. Хорошо, что он был уже
холодный
и беды не случилось, но это стало для меня уроком на всю жизнь.
В поликлинику Юлю всегда водила мама мужа и меня никогда с собой не
брала, видимо, потому что не хотела вести и её, и меня одновременно. Но
однажды я поняла
и до сих пор понимаю, что мне просто необходимо присутствовать с дочерью
там, где решаются вопросы, связанные с её здоровьем или будущим. К
сожалению,
ходить с белой тростью я начала только лет десять назад, провожать и
встречать ребёнка из сада самостоятельно не могла: мне приходилось
платить знакомой
женщине за то, чтобы она это делала вместо меня. В школу с первого
класса Юля ходила сама, я только спускалась с ней на первый этаж, потому
что подъезд
у нас очень неблагополучный, в нём часто собираются алкоголики и
наркоманы. Домашнюю работу она тоже всегда делала самостоятельно.
Иногда, если возникали
сложности, читала мне вслух задание, и мы уже вместе выполняли его. На
дополнительные занятия -- танцы и айкидо -- мы ходили вдвоём. Юля сажала
меня в коридоре,
сама шла заниматься, а я ждала её, чтобы вечером она не возвращалась
домой одна.
Мне очень долгое время было неловко, что я не вижу, именно поэтому я не
решалась взять в руки белую трость. Сейчас я понимаю: если бы смогла
преодолеть
это чувство, решилась выйти на улицу с тростью, и мне, и Юле было бы
гораздо легче. Приобретать продукты первое время мне помогала соседка, а
когда дочке
исполнилось лет пять-шесть, мы начали делать покупки с ней вдвоём. Мне
очень хорошо запомнился один случай. Продавщица поставила молоко на
высокий прилавок,
до которого Юле было сложно дотянуться. Я стояла за её спиной и не
понимала, как и чем могу ей помочь, а продавщица, в свою очередь,
удивлялась, почему
я, взрослая женщина, не беру молоко сама. В этот момент мне стало
как-то неудобно и даже жалко дочку.
Хотя были и забавные случаи. Рядом с нашим домом открыли новый магазин
самообслуживания, куда мы с Юлей с удовольствием стали ходить. И один
мужчина-охранник,
запомнив нас, начал незаметно подкладывать в наш пакет с продуктами то
сыр, то молоко, то печенье. Мы даже не сразу заметили это. Конечно, чаще
всего ходили
в одни и те же продуктовые магазины, так что все продавцы нас знали,
помогали, пропускали без очереди. Потом Юля стала ходить одна, решив,
что ей так легче
и удобнее. Выбирать и покупать одежду нам сначала помогала моя подруга
или мама мужа, а потом, впрочем, как и сейчас, мы справляемся с этим
сами. Модель
и фактуру ткани я могу понять на ощупь, а какого она цвета мне
объясняет Юля.
Ходить одна я начала, когда устроилась на работу. Однажды мне позвонил
председатель моей первичной организации ВОС и пригласил на
собеседование, которое
проводили организаторы <<Ресторана в темноте>>. Тогда Юле было уже десять
лет, и мы вместе с ней поехали на станцию метро <<Полежаевская>> в КСРК
ВОС, где
и была назначена встреча соискателей. Я успешно прошла собеседование,
меня пригласили на обучение, а потом и на работу в качестве официанта
<<тёмного>> зала.
Как бы ни было сложно, но передо мной встал вопрос: каким образом я буду
добираться до ресторана? И надо было его решать. Ходить с тростью,
выучить маршруты
не только до работы, но и до Юлиной школы, магазинов, парикмахерской мне
помогла Наталья, кинолог из московской школы подготовки
собак-проводников. Благодаря
ей я смогла преодолеть свой страх, неловкость, научиться ориентироваться
и самостоятельно передвигаться по городу. Даже если я выходила на улицу
с Юлей,
всё равно стала брать трость с собой. Мне кажется, дочь никогда меня не
стеснялась. Как-то раз мы переходили с ней дорогу, и одна женщина
предложила нам
помочь, девочка отказалась, а потом спросила меня: <<Почему нам
предложили помощь? Разве мы не можем справиться сами?>>
Был и такой случай. Юлин одноклассник, очень хулиганистый мальчишка,
увидев меня с тростью, начал дразнить её: <<А Юлина мама ходит с
палочкой>>. Услышав
это, классный руководитель вызвал мальчика к доске и попросил извиниться
перед всем классом. Со школой связана ещё одна история, которая мне
хорошо запомнилась.
Когда Юля училась в третьем классе, возвращаясь после уроков, как
обычно, позвонила мне в домофон, но не попросила спуститься, чтобы
встретить её, а
сказала: <<Мама, можно к нам поднимется Лёша со своей мамой, мы хотим
обменяться дисками>>. Я, разумеется, разрешила. Когда они зашли в
квартиру, Юля повела
Лёшу в свою комнату, а его мама, которая, кстати говоря, состояла в
родительском комитете, сначала пошла вместе с ними, потом вернулась,
прошла на кухню
и даже заглянула в мою комнату. Мне было понятно, что приходила она не
просто так, вероятно, хотела удостовериться, что мы с ребёнком живём
благополучно,
в ухоженной квартире и ни в чём не нуждаемся. Так, действительно, и
было, хотя подозрения с её стороны показались мне очень обидными.
Теперь Юля уже взрослая девушка. Она окончила школу, колледж и
продолжает образование в РГСУ на факультете гостиничного бизнеса.
Несколько лет назад я второй
раз вышла замуж, и очень рада, что у моего нового супруга и дочери очень
хорошие, дружеские отношения.
Мне трудно судить, всё ли я правильно делала и делаю в общении с Юлей,
но так или иначе сегодня мы с ней не просто мама и дочь, а подруги,
которые прислушиваются
к мнению друг друга. Не так давно я была на приёме у врача, который,
между прочим, сказал, что, родив ребёнка, я сознательно лишила его
полноценного детства.
На этот счёт существуют разные мнения. Даже среди моих знакомых есть те,
кто полагает, что людям с ограниченными возможностями здоровья не
следует рожать
детей. Кстати говоря, когда я пришла в женскую консультацию вставать на
учёт по беременности, гинеколог, как бы не замечая меня, начала разговор
с сопровождающей
меня мамой и предложила ей сделать мне аборт. А когда мама ответила, что
мы приняли решение рожать ребёнка, очень удивилась и спросила: <<Вы же
понимаете,
что вся забота о нём ляжет на ваши плечи?>> Мне это было очень неприятно
слышать, тем более что сама врач была беременна. Да и женщины, с
которыми я лежала
в роддоме, не понимали, почему и зачем я решилась на рождение малыша.
Практически все роженицы выглядывали из палат посмотреть, как я иду по
коридору в
туалет или душ. Вероятно, им было странно и любопытно видеть слепую
беременную женщину. Надеюсь, что сейчас ситуация изменилась, и женщина с
ограниченными
возможностями здоровья, ожидающая ребёнка, не вызывает таких чувств и
эмоций у окружающих. Я уверена, что есть и те, кто искренне был рад за
меня. Сама
я ни разу не пожалела, что родила и воспитала такую замечательную дочь>>.
Елена
Федосеева
http://www.vos.org.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4152:mat-journal-our-life-2016-04-02&catid=340:cat-journal-our-life-2016-04&Itemid=184
