Светлана Обухова

Как-то в своей речи софист Продик из Кеоса, друг Сократа и Платона, рассказал такую аллегорическую историю: когда совсем еще юный Геракл (Геркулес) сидел на распутье и размышлял, какую дорогу выбрать, к нему подошли две женщины — Изнеженность и Добродетель. Изнеженность рисовала ему картины полной удовольствий жизни, Добродетель указывала на тяжелый путь служения людям и испытаний, ведущий к бессмертию и славе. Юный герой сознательно отверг легкий путь. С тех пор в языке появилось крылатое выражение «Геркулес на распутье» — так говорят о человеке, оказавшемся перед трудным нравственным выбором, от которого зависит вся его дальнейшая судьба. А в живописи появился сюжет, к которому не раз обращались художники Возрождения да и более поздних эпох.

Так, две его трактовки появились почти одновременно — около 1505 года, и конечно же в Италии. «Сон рыцаря» — такое название дал своей маленькой картине, выполненной для Сципиона Боргезе, 22-летний Рафаэль; «Геркулеса на распутье» написал один из мастеров сиенской школы. Главной фигурой у Рафаэля стал, правда, не Геркулес, а полководец Сципион Африканский. Возможно, дело здесь не только в сходстве имен заказчика и римского героя — Рафаэлю (как и его современникам), скорее всего, был известен «Сон Сципиона», часть шестой книги Цицерона «О государстве»: юный Сципион созерцает во сне девять сфер космоса, находящихся в гармоничной пропорции по отношению друг к другу, и слышит музыку сфер, а также видит, как бессмертные души людей покидают тела и потом вновь воплощаются. Сиенский мастер возвращается к образу Геркулеса, однако оставляет его, по примеру Рафаэля, погруженным в сон (необычное для этого сюжета решение). Оба юноши грезят, и во сне им приходится делать непростой выбор.

Татьяна Федотова

В 1850-х годах в Европе все еще продолжалось противостояние сторонников старого академического искусства, считавших этот проверенный путь единственно возможным, и тех, кто не просто мечтал о новом искусстве, но не боялся творить по-новому. Среди таких «мечтателей» были молодые художники-символисты, назвавшие себя «Братством прерафаэлитов». Несмотря на критику, которую обрушивали на них «академики», непонимание и обвинения, прерафаэлиты продолжали выставлять картины, наполненные глубокой символикой, которая прежде всего была обращена к душе человека. Вот что писал о них историк искусства Рихард Мутер: «Прерафаэлиты были первыми в Европе, кто восстал против традиций, проник в природу формы и цвета, проявил свой личный взгляд на природу. Они — первые поборники свободы в современном искусстве».

В 1856 году на Выставке британского искусства в США художник-прерафаэлит Уильям Холман Хант представил свою картину «Светоч мира». Картина не соответствовала общепринятым стандартам, ее цвета были чересчур яркими, сюжет неканоническим — однако она сразу произвела впечатление и стала одной из самых любимых у зрителей. Правда, мало кто осмелился тогда признаться в этом...

Светлана Обухова

Сколько ни смотрю на эту картину, взгляд каждый раз, скользнув мимо «виновницы», переходит на линии стен, окна, деревьев и домов, в него заглядывающих. Что с ними случилось? Почему они вдруг отклонились от своих горизонталей и вертикалей, пришли в движение и устремились куда-то вверх, влево? Так что крестьянская изба качнулась, словно колыбель, и поплыла, влившись в чей-то неведомый танец, такой странный для привыкшего к неподвижному, статичному фону глаза…

Что это — причуда художника со смешным именем Кузьма и нелепой фамилией Петров-Водкин, ясно намекающей привыкшему к «ясности» уму, что глубины здесь не найдешь?