Последние новости

Первая часть "Семья в кризисной ситуиции"
2014-01-17 17:20 moskslav

Выкладываю первую половину первой части книги. Работа двигается не так быстро, как хотелось бы, но быстрее, чем могло бы быть. Мое публичное заявление о своем начинании, подбадривает меня, по крайней мере пока:)

Большое спасибо сем откликнувшимся на публикацию плана, спасибо за предложения, и поддержку. Я стараюсь их учитывать. Обязательно включу в первую часть историю семьи, уже есть несколько вариантов какую из историй. Но для меня важно согласовать это с людьми, действующими в этих историях.

То, что я сейчас выкладываю, можно считать черновым вариантом, который я буду дорабатывать с учетом обратной связи. Здесь я впервые письменно сформулировал те риски, которые я вижу в традиционном взгляде на проблемы семей, с которыми мы работаем.

В следующем куске я пишу об идее «полезного описания». Но это уже другой пост.

Мне уже предложили дать интервью о будущей книге:) Все, обратной дороги нет, книга должна быть написана!

Семья в кризисной ситуации: возможные взгляды на проблему.

Жизнь каждой семьи наполнена событиями: радостными и печальными, достижениями и потерями, любовью и ссорами. Говоря о семье, я оставляю определение семьи самим людям, образующим семью: кого включать в семью, где проводить ее границы, какие функции к ней относить. За время нашей практики мы встречались с очень разными семьями. Тем не менее, мне важно сделать фокус именно на семье как группе, сообществе людей, чувствующих связь друг с другом, переживающих друг за друга, совместно встречающих и преодолевающих трудности. В контексте этой книги еще одна важная характеристика семей, которые будут попадать в центр нашего внимания – один из членов семьи проживет подростковый возраст. Но к этой специфике я вернусь чуть позже.

Наверно, сложно найти семью с детьми, которая за время своего существования не проходила через трудные моменты, особенно, если кто-то из детей уже вступил в подростковый возраст. С одними трудностями семьи справляются самостоятельно, в отношении других – помогают близкие люди, родные, друзья, коллеги, соседи. Иногда люди обращаются к специалистам, профессиональным помощникам, в том числе к психологам. Но встречаются ситуации, когда проблемы так влияют на семью, что, испытывая сложности, и не будучи в состоянии с ними справиться, люди в семье, тем не менее, не обращаются за помощью, что совсем не означает, что они не страдают от них.

История семьи (пока есть несколько вариантов, сейчас пробую связаться с семьями, чтобы взять у них разрешение на использование их истории с измененными именами и событиями, и, возможно, получить комментарии. Это, может оказаться не быстро.)

Если вы в своей работе встречаетесь с подростками или родителями, наверняка вы сможете вспомнить в своей практике похожие ситуации. Возможно, это подросток, который стал прогуливать, а возможно, и вовсе прекратил посещать занятия, а родители при этом не приходят ни на родительские собрания, не реагируют на вызовы классного руководителя. Может быть, проблемное поведение подростка проявляется в его уходах из дома, или в агрессии по отношению к сверстникам, а взрослые в семье не реагируют на тревожные симптомы, и слышать не хотят об обращении к психологу, а, возможно еще и сами предъявляют претензии к специалистам. Возможно, регулярное употребление алкоголя одним из членов семьи стало проблемным не только для всей семьи, но и для соседей, привлекает внимание социальных институтов, но при этом проблема не решается, а скрывается. А может, вы вспомнили другие случаи. О помощи семьям именно в таких ситуациях пойдет речь в этой книге. Учитывая все разнообразие упомянутых ситуаций, я попробую выделить их некоторые специфические характеристики:

·         Проблемы затрагивают несколько сфер жизни семьи (например, конфликт со школой, конфликт в семье, трудности со здоровьем, отсутствие работы, проблемы с потреблением алкоголя);

·         Семья не может справиться с ними самостоятельно и не видит внешнего ресурса, способного помочь (ни среди близких людей, ни среди социальных институтов);

·         Часть проблем вышла за пределы семьи, что привлекло внимание тех или иных социальных институтов (школы, полиции, комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, органов опеки или других);

·         Специфика проблем и сопутствующих обстоятельств препятствует обращению семьи за помощью в социальные институты, а порой – заставляет семью избегать контактов с ними и отказываться от предлагаемой помощи, ведут семью к социальной изоляции;

·         И еще одна характеристика – эти ситуации часто воспринимаются специалистами как трудные и истощающие, работа с ними может казаться бесполезной, бессмысленной, но иногда именно в таких ситуациях происходят наиболее яркие и вдохновляющие изменения.

Обращаю внимание, что здесь обозначена именно специфика ситуаций, а не те или иные характеристики семей. Это не означает, что мы игнорируем особенности семьи или людей, ее составляющих. Крайне важно видеть индивидуальность, неповторимость каждой семьи на протяжении всего процесса нашей работы по помощи семье, от момента первой встречи, с первого контакта по телефону. Но, на мой взгляд, выделять характеристики семьи как основание для начала работы, было бы не полезно, поскольку такие характеристики с большой вероятностью могут превращаться в ярлыки, «навешанные» на семьи, что приводит как раз к стиранию уникальности каждой семьи. Следствием этого становится, с одной стороны, обеднение нашего взгляда на семью, когда мы видим ее чрез призму заранее выделенных характеристик, часто носящих оценочный и негативный характер. Наиболее ярко это выражено в таких профессиональны ярлыках как «неблагополучная» или «асоциальная» семья, чуть мягче, но с тем же эффектом – «дисфункциональная» семья. При этом мы рискуем упустить другие проблемные моменты, не «уложенные» в нашу профессиональную сетку, такие как социальная дискриминация, бедность, несправедливость по отношению к семье. Могут остаться не замеченными и сильные стороны семьи, которые, несомненно, есть у каждого человека и социальной группы.

С другой стороны, использование «характеристик-ярлыков» вызывает непринятие семьи, не желание соглашаться с такой оценкой, что, в свою очередь, разрушает контакт между специалистом и семьей. Правда, существует позиция, что оценивая семьи специалист может не рассказывать им об используемых им основаниях, и поддерживать доброжелательный контакт. Мне кажется, в этой позиции есть скользкий момент, учитывая, что в качестве одного из условий построения конструктивного контакта обычно указывают на доверительные отношения, здесь же мы явно скрываем часть информации, значимой для семьи.

Получается, что наш взгляд на ситуацию, наш способ описания проблем, имеет весьма существенное значение для эффективности нашей помощи.

«Объективное» описание проблем семьи и связанные с ним риски.

Чаще всего описания, предлагающие различные характеристики семей и людей исходят из представлений, связанных с традиционным научным подходом, или позитивистской парадигмой. Так, специалист использующий термин «дисфункциональная семья» может просто не понять выраженной выше озабоченности, поскольку исходит из предположения, что описывает объективную реальность, в которой у нормальной семьи есть определенные функции, и если семья их не выполняет – она объективно является дисфункциональной. При этом предполагается, что существует объективная норма, в данном случае – представление о нормальной семье и ее нормальном функционировании. А. Улановский (ссылка) выделяет основные черты позитивистской парадигмы, в том числе – предположение о существовании одной, объективной и универсальной истины, не зависящей от контекста, ценностно-нейтральной, опирающейся на количественные данные, полученные в результате классических научных исследований.

(Как выглядит наша семья через эту призму)

Несомненно, большинство семей, которые мы встречаем в своей работе, будут сильно отличаться от «нормы», и строить другие отношения. Если мы будем последовательны в реализации позитивистской парадигмы, нашей задачей станет приведение семьи и отношений в ней по возможности ближе к известной нам норме.

Правда, тут возникает несколько трудностей:

·         Представления членов семьи о норме могут значительно отличаться от наших, а значит, с высокой вероятностью, люди начнут сопротивляться нашему взгляду и нашим действиям по их изменению, приведению к «норме». Более того, если мы решим определить, что нормально в семье, а что нет, путем голосования, большая часть профессиональных представлений не наберет большинства голосов. Да и между профессионалами согласие будет найти не просто.

·         Если члены семьи, или некоторые из них, примут представления специалиста о своей «ненормальности», в большинстве случаев это не приводит к изменениям в сторону «нормальности», а к ощущению своей неадекватности, несостоятельности. Часто люди и без вмешательства специалиста предполагают что «семья у нас какая-то ненормальная», или кто-то из членов семьи «неадекватный». Скорее всего, семья ощущает трудности, и пытается их как-то решить, но это не получается: не хватает ресурсов, уверенности, поддержки. Нормирующая позиция специалиста может стать еще одной проблемой, поводом для неуверенности и бездействия. Другим вариантом может стать использование людьми в семье специалиста для внутрисемейных конфликтов, в стиле: «А я тебе это и говорила, вот теперь хоть умного человека, может, послушаешь!»

·         И еще одна важная трудность – некоторые обстоятельства изменить невозможно ни силами семьи, ни с помощью специалиста. Невозможно вернуть второго родителя, если он ушел из жизни, невозможно прожить свое детство заново, и не стать в нем «жертвой триангуляции» или «парентификации», как невозможно изменить и множество других обстоятельств.

В последние десятилетия XX века позитивистская парадигма в социальных науках подвергается сомнению. В 1966 году вышла книга Бергера и Лукмана «Социальное конструирование реальности», в которой они дали анализ практик, с помощью которых различные социальные договоренности, в том числе о том, какие характеристики человека или семьи «нормальны», приобретают видимость объективной истины (ссылка). Идеи социального конструкционизма привели к пересмотру всего пространства социальных наук и практик, возникли новые направления психотерапии, произошли существенные изменения и в классических направлениях.

Один из ведущих психологов, развивающих идеи социального конструкционизма, Кеннет Джержден, в своих работах подвергает сомнению претензии социальных наук и практик на ценностную нейтральность, обозначая их вклад не только в описание, но в создание реальности: «…психология как дисциплина не только «варится в котле» социальных значений, но и ценностно насы­щена. То есть, несмотря на стремление к ценностной нейтральности, дисциплинарные интерпретации подспудно побуждают к признанию одних типов деятельности и дискредитации других» Он приводит в качестве примера ряд исследований, в которых дискредитируются конформность, подчинение и уступчивость к давлению, направленному на смену установки. По мнению Джержена психология тем самым скрыто отдает предпочте­ние независимости, автономии и самодостаточности; кооперация, сот­рудничество и эмпатичное слияние с другим вытесняются. «Поэтому дисциплина не только меняет (или поддерживает) интерпретации, но и невольно отстаивает моральные и политические ценности» (Дж, с. 35)

Игнорирования ценностной насыщенности социальных наук с большой вероятностью приводит к психологизации социальных проблем, таких как бедность, принадлежность к этническому меньшинству, гендерное неравенство. В статье «Связано ли безумие с бедностью, этнической принадлежностью и полом?» Д. Рид. приводит данные многочисленных исследований середины XX века, подтверждающих зависимость между бедностью и шизофренией. Так, «лицам, проживающим в самых бедных районах Чикаго, диагноз шизофрении ставился в семь раз чаще, чем тем, кто проживает в самых богатых районах». Эта зависимость была подтверждена и в других города США и Европы. Рид пишет: «Одним из многочисленных вопросов, значимость которых принижена из-за чрезмерного акцента на биогенетических факторах, является принадлежность к незащищенной группе. В ответ на огромное количество доказательств того, что бедность и расизм играют причинную роль в развитии психоза, биологическая психиатрия колеблется между игнорированием этих свидетельств и их искажением так, чтобы не потревожить превосходство биогенетических теорий». (ссылка http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=2927 )

Ту же тенденцию мы встречаем в отношении к семьям, попадающим в поле зрения социальных служб. В качестве основного проблемного фактора скорее будет обозначена «неполная семья», «мать-одиночка» или «многодетность» чем бедность, которая со всей очевидностью сопутствует большинству семей, с которыми мы встречаемся в своей практике. Бедность признается, но чаще рассматривается как проявление несостоятельности, следствие проблемности семьи или людей, а не как причина проблем. В таком подходе большая часть ответственности за проблемную ситуацию переносится на семью, часто – на женщину, которая одна воспитывает ребенка, и не имеет достаточной поддержки. При этом снимается ответственность с общества, социальных институтов, не обеспечивающих поддержку, ставящих женщину с ребенком в заведомо невыгодное положение.

Часто научные исследования, выполненные с позиции объективности и ценностной нейтральности содержат косвенное обвинение представителей семей, с которыми мы работаем, а исследователь, сам того не подозревая, вносит вклад в их маргинализацию.

В качестве примера можно провести исследование, результаты которого были опубликованы в статье «Представление об отце и отношение к будущему у девочек-подростков, воспитывающихся в разведенных семьях» (ссылка). В исследовании сравнивалось представление о будущем у девочек, воспитывающихся в семьях одной матерью и семьях с матерью и отцом. Исследователи, интерпретируя результаты ряда тестов, приходят делают заключение, что «большинство девочек из полных семей готовы и стремятся к саморазвитию, они часто пробуют свои силы, занимаются самовоспитанием, осваивают новые дела, стремятся добиваться поставленных целей. В отличие от них, у девочек из неполных семей нет готовности и стремления к саморазвитию, даже при положительном отношении к самовоспитанию они не реализуют данное поведение в своей жизни». Аналогичные выводы исследователи делают о восприятии временной перспективы: девочек из полных семей более позитивное и реалистичное отношение к прошлому, будущему и настоящему, они оптимистично представляют будущее, имеют определенные планы на будущее. Девочки же из неполных семей имеют противоречивое, рассогласованное отношение к прошлому, будущему и настоящему, они не уверены в своем будущем и настоящем, имеют неопределенное отношение к прошлому».

Основной вывод исследователей в том, что «для каждого отдельного подростка развод является тяжелым травмирующим событием, последствия которого, может быть, и не бросаются в глаза, но по сути глубоки и тяжелы».

Не претендуя на научную объективность, и не вступая в спор об обоснованности-необоснованности этих взглядов, если мы посмотрим на это исследование с точки зрения социального конструкционизма, нам надо будет ответить на ряд вопросов:

·         Какие представления поддерживаются данным взглядом, какие маргинализируются?

·         Учтены ли другие, не психологические факторы (в первую очередь, экономические, социо-культурные, политические), вносящие значимый вклад в выделяемые различия?

·         Какие группы получают преимущество от исследования?

·         Есть ли люди или группы людей, которые могут пострадать в результате этого исследования, поддержки одних представлений, и маргинализации других?

Отвечая на них, мы видим, что поддерживается представление о семье, в которой есть мать и отец. Семья с одной матерью называется «неполной», и уже в этом мы можем видеть обращение к ее «несовершенству». Также мы видим, что поддерживается оптимистический взгляд на жизнь, важность постановки целей, стремление к саморазвитию. Отсутствие этих качеств рассматривается как проблемное состояние.

За рамками исследования остаются вопросы изменения финансового положения семьи с одной матерью, недостаток мер социальной и экономической поддержки таких семей, создания условий для возможности полноценной профессиональной реализации женщин с детьми, культурные стереотипы, возлагающие ответственность за сохранение семьи на женщин.

Преимущество получают полные семьи, даже те, кто сохранил семью только ради детей, пренебрегая своими потребностями и интересами, даже те, кто претерпевал насилие и унижение в семье, но сохранил ее. Поддержку получает сам факт сохранение семьи с матерью и отцом, вне зависимости от обстоятельств.

Мы можем увидеть скрытое обвинение родителей, чьи семьи распадаются, в первую очередь, матерей, т.к. в исследуются семьи с одной матерью. Можно предположить, что под «удар» попадает сама идея возможности развода, вне зависимости от ситуации. Девочки из таких семей так же получают обобщенную негативную (в контексте исследования и доминирующих культурных идей) характеристику. Важно, что при этом у них очень мало шансов изменить эту ситуацию, ведь не они разводились, они лишь пассивные жертвы ситуации. Если этим исследованием всерьез заинтересуется потенциальный работодатель, он предпочтет не брать на работу женщин, выросших в неполных семьях.

Это лишь беглый взгляд на возможные последствия этого исследования. Я не думаю, что авторы этого исследования ставили перед собой цель внести такой вклад в социальную реальность. Скорее, они просто не задавались этими вопросами, исходя из принципов «объективности» и «ценностной нейтральности», и совпадение выводов их исследования с социально-политической тенденцией последнего десятилетия, направленной на «традиционные ценности» они, скорее всего, сочли бы просто совпадением. Но для практики социальной работы такая позиция, на мой взгляд, непригодна. Подобные вопросы можно задать и к множеству других исследований, касающихся социальных проблем, выполненных в традициях классического научного исследования: воспитанников и выпускников детских домов, потребителей психоактивных веществ, людей, диагностированных в качестве психически больных и т.д. Ответственность специалиста, в том числе – перед своими клиентами, задавать подобные вопросы и обращать внимание на возможные последствия таких исследований.

Начал писать книгу "Семья подростка в кризисной ситуации". Приглашаю к обсуждению!
2014-01-13 09:48 moskslav

Первого января наступившего года я приступил к реализации проекта «Написание книги о социальной работе с семьями». Я написал достаточно подробный тезисный план будущей книги! И размещаю его здесь, в надежде на ваши обратные связи, комментарии, дополнения.

Идея этого проекта присутствует в моей жизни с разной степенью интенсивности с 2000-го года, когда фонд «Нет алкоголизму и наркомании» выпустил методическое пособие «Социальная работа с несовершеннолетними. Опыт организации социальной службы» с моим авторством (http://www.nan.ru/?f=document/index&d=document/2prof). Как только я его увидел, мне сразу захотелось его переписать!

Частично эту удалось воплотить в Центре «Перекресток», когда мы выпустили пособие «Восстановительная модель социально-психологической помощи подросткам», в котором была отдельная глава «Социальная работа с семьей» http://www.perekrestok.info/index.php?option=com_content&view=article&id=128&Itemid=172 . Но идея отдельной книги, с подробным описанием методов и возможностей работы с семьями, с приведением случаев из практики, сохранилась. Острее она проявлялась, когда я читал отечественные статьи и учебники по социальной работе. Правда, когда я читал некоторые зарубежные книги, желание писать часто уменьшалось, возникала идея просто перевести. Но приспособление перевода к нашей отечественной реальности все же понадобилось бы.

И вот, проект написания книги как никогда близок к осуществлению: есть время, условия, идеи, материалы. Не хватает только живого диалога с коллегами, а я так устроен, что мысли мне приходят в общении, обсуждении, дискуссиях. Этот пост – попытка создать и это условие. В дальнейшем планирую размещать здесь свои тексты по главам по мере их появления.

Сейчас я размещаю развернутый тезисный план. Уже почти готова первая часть, и стало понятно, что о мере написания план будет меняться. Надеюсь, изменения будут происходить и благодаря комментариям и обратным связям.

«Семья подростка в кризисной ситуации: социальная работа и психологическая помощь в восстановительном подходе».

Тезисный план

Введение: для чего эта книга.

Тезисное описание цели книги и логики изложения и особенностей.

Немного истории: изменение представлений о возможностях помощи семье.

Почему семья подростка, и чем это может быть интересно другим помогающим специалистам.

Изменение стереотипного представления о социальной работе: вера в семью, в возможность изменения, ориентация на помощь семье. Профессионализм и эффективность основанные на ценностной позиции.

Введение в подход, предлагаемый в этой книге, восстановительный подход в социальной работе с семьей.

Часть 1

Семья в кризисной ситуации

Мы говорим о помощи семье. Семья как сообщество, которое мы ставим в центр внимания: сообщество значимых людей, сообщество, в котором люди переживают друг за друга, в котором можно искать поддержку.

И мы выбираем описание трудностей, с которыми встречается семья, которое поможет нам помогать семье. (Хейли, Кристи, Дженкинс)

Почему ситуация? Не ставить ярлык на семью, а изменять ситуацию. Почему кризисная? Что такое кризис и почему выбран такой способ определения трудности? (Кризисные ситуации возникают и проходят. Кризис возникает, развивается и разрешается. В слове «кризис» заложен оптимизм).

Описание явления и проявлений проблемы трудных подростков и их семей – что вызывает беспокойство (раздражение, недовольство) у различных представителей общества. Как это бывает, где и кто с этим встречается, естественные действия специалистов.

Проявление проблемы – асоциальное (антисоциальное, девиантное) поведение подростка. Беспокойство (озабоченность социума). Ответные действия (принимаемые меры, традиционные реакции социума и его отдельных представителей). Поиск виноватого (или определение причины).

Наш интерес, наше беспокойство, озабоченность. Почему мы начинаем работать с подростками, с семьями, с людьми? Ценности и позиции.

Часть 2

Семья подростка (Семья в подростковом кризисе)

Подростковый возраст в семье. Смыслы, которыми наделяется подростковый возраст в наше время в нашей культуре. Социальные предписания родителям: обязательные и несовместимые: контролировать, строить доверительные отношения, развивать самостоятельность, уберечь от множества опасностей и т.д.

(Представление о проблеме. Ситуация подростка – ситуация семьи – социальная ситуация. Подросток – семья – социальные институты. Конфликт и его расширение. Системный контекст).

Часть 3

Возможности помощи.

(Представление о помощи. Что такое помощь? Кому мы помогаем: подросток, родители, семья, специалисты, социальные институты, общество, государство. Профессиональное и личное самоопределение).

Психологическое консультирование как одна из возможностей.

Социальная работа: знакомая и неизвестная. Современная социальная работа.

Часть 4

Этапы работы со случаем: от получения информации о кризисной ситуации до завершения работы

Специфика технологии работы со случаем (case management), сферы применения (от соцработы до бизнеса)

Сотрудничество с клиентом как одна из основных характеристик.

Содержание этапов при работе с семьей в кризисной ситуации.

Создание условий для организации работы по технологии «Работа со случаем»

Часть 5

Получение запроса

Если семья не обращается за помощью, то кто же? Кому мы помогаем?

(С чего начать: анализ ситуации, определение круга участников, искусство составления запроса. Место социального терапевта.)

(Начало работы с кризисной ситуацией. Прояснение социального запроса: что и у кого вызывает беспокойство, недовольство. Каковы требования, пожелания, представления об улучшении (идеальной ситуации). Каковы возможные последствия, их реалистичность и как они наступят. Проблема: Стигматизация, навешивание ярлыков, перекладывание ответственности, отказ от диалога.)

Часть 6

Почему некоторые семьи избегают обращения за помощью?

Признание ответственности специалистом и как специалист может на это изменить?

«Карательная» психология, социальная работа как контроль, специалист как проблема: обоснованность опасений способы изменения ситуации.

Часть 7

Первый звонок, первая встреча, первое впечатление.

(Первые шаги: мимолетная встреча, телефонное знакомство: как в короткой беседе донести главное (и что есть главное))

(Первый контакт: а как вы видите ситуацию, что беспокоит вас? Мы хотим чтобы нас все оставили в покое!)

От недоверия к сотрудничеству.

Часть 8

Развивая сотрудничество: встреча с семьей.

Включение новых людей. Письма-приглашения.

Встреча на территории семьи.

Встреча на территории специалиста.

(От личных контактов – к семье. Основы системной терапии.(Нужен ли папа? Приглашение невовлеченных членов семьи. Почему подростку «безразлична» его судьба?) Циркулярное интервью. Генограмма.)

(Установление контакта с семьей через ее представителей. Знакомство, прояснение позиций (представлений о ситуации) подростка, родителей, других членов семьи, прояснение запроса. Экстернализация проблемы, опора ни сильные стороны, поиск уникальных эпизодов, ориентация на решение.

Проблемы: немотивированность, формальное согласие, бессилие (ничего не поможет), незаинтересованность, отрицание проблемы, одолжение специалисту. Как сохранить позицию сотрудничества в этих ситуациях?

Часть 9

Договоренность о сотрудничестве с семьей: между уговоренностью и приговоренностью

Как ставить цели? Как выделять задачи? Как распределять ответственность за их выполнение?

(Приглашение к партнерству. Разделение ответственности между специалистом и семьей – договор о взаимном уважении. Кто решает, туда мы идем? Договоренность о целях сотрудничества)

(Договоренности о сотрудничестве: определение общих и частных целей, распределение ответственности, поиск возможных решений, планирование ближайших перспектив (действий), подтверждающих твердость намерений.

Ответственность и определение возможных последствий для всех сторон.

Посредничество.

Возможные проблемы: «мы на все согласны, делайте с нами что хотите», «Вы специалисты, вы и работайте», «У нас своих проблем хватает».)

Часть 10

Реализация плана

Социальный работник как фасилитатор изменений

(Партнерство в достижении желаемых изменений (ранее определенных общих и частных целей). Направление – развитие, расширение возможностей и способностей выбора.

Фасилитация через помощь в актуализации имеющихся ресурсов (преодоление бессилия, вера в возможность изменений). Ресурсы в расширенной семье (генограмма), в истории семьи и в личных историях, ресурсы сооббществ (нарративная терапия), предоставление информации о социальных ресурсах (просвещение, социальное консультирование). Расширение пространства возможностей.

Обращение к конфликту. Медиация (посредничество) внутри семьи, между семьей и социальными институтами.

Конфликты в семье (родители-подросток, муж-жена, родители-прародители). Конфликты с социальными институтами. Начинаем там, где сосредоточена энергия семьи, что важно. Освобождение энергии, занятой в конфликте.

Содействие в поиске новых форм взаимодействия.

Работа на разных уровнях: индивидуальный, семейный, социальный.

Следование за семьей (на шаг позади).

Поддержка достигнутых изменений (ориентированная на решение и нарративная терапия).

Расширение круга участников ситуации, принимающих участие в ее решении. Желательные и нежелательные помощники. Естественное расширение (родственники, соседи, друзья).

Ресурсы и опасности в расширении круга специалистов (множество мнений, снятие ответственности с семьи и т.д.).

Координация помощников. Непсихологическая помощь (медицина, юридическая поддержка, педагогическая помощь, возможности материальной поддержки).

Возможности психологической помощи (индивидуальное и семейное консультирование, группы для подростков, группы для родителей)

Возвращение ответственности. Задача специалиста – перестать быть нужным семье (Главное – не забывать о главном: мы помогаем семье в достижении ее целей).

Часть 11

Психологической консультирование семей с подростками: основная специфика.

(Соотношение психотерапии и социальной работы. Занимается ли социальный работник психотерапией, и в чем тогда разница? Принимает ли психотерапевт в расчет социальный контекст, и чем это не социальная работа?)

Нежелание подростка участвовать в консультации и возможности вовлечения подростка.

Надежда родителей, что психолог изменит подростка в соответствии с их ожиданиями.

Важность и сложность поддержания баланса.

Включенная нейтральность.

Экстернализация проблем

Приглашение к со-исследованию

Определение общих ориентиров и обсуждение различий.

Семейная поддержка личных инициатив.

Часть 12

Если план не выполняется

Почему люди могут не выполнять план, который должен привести к достижению желаемых ими целей?

Переобсуждение плана.

Нарушение контакта семьи с отдельными помощниками и возможности роли социального работника.

Возможности «отката».

Проявление новых, ранее скрытых или не актуальных проблем.

Обострение конфликта, появление новых конфликтов. Конфликт как отвлечение от позитивных изменений, как проявление не учета позиций значимых участников.

Не выполнение принятых договоренностей без прямого отказа от сотрудничества.

Включение специалиста в структуру семьи и конфликта (рассудите нас; без вас как без рук и т.д.).

Часть 13

Особые проблемы

Проблема употребления ПАВ. Возможные взгляды на ситуацию употребления (обыденные представления, традиционная медицинская модель, 12-шаговые программы, различные психологические подходы). Взгляды, обладающие большим ресурсным потенциалом. Возможности помощи социального работника в ситуации наличия проблемы употребления. Специфика употребления в подростковом возрасте.

Проблема внутрисемейного насилия. Обозначение позиции неприемлемости насилия. Что побуждает людей к совершению насилия? Разные взгляды на насилие (наиболее распространенный – треугольник Карпмана). Какие идеи легитимизируют насилие? Какую мы можем предложить альтернативу.

Ситуации правонарушения и преступления. Карательный, реабилитационный и восстановительный способы реагирования. Активная ответственность.

Часть 14

Завершение случая

Когда заканчивать?

Как подводить итоги?

Мнение клиентов, мнение социальных институтов. Рефлексия опыта, полученного в ходе разрешения ситуации. Ответственность первоначальных участников ситуации за ее решение. Какие действия специалиста помогли участникам решить конфликт, проблему (но решили то ее они!). Что не позволит ситуации повториться?

Оценка эффективности социальной работы.

Возможности продолжения после завершения.

Часть 15

Трудности помощи: подстерегающие опасности и возможности поддержки.

Опасность контролировать то, что не в состоянии проконтролировать.

Опасности ощущения превосходства специалиста.

Опасность сужения и осуждения.

Ощущения бессилия и истощения.

Потенциал для вдохновения.

Завершение

Профессиональное и человеческое: возможности развития, открываемые встречами с семьями, преодолевающими кризисные ситуации.

Что достигнуто в развитии социальной работы с семьями на сегодняшний день.

Результаты помощи семьям, отработанные технологии, документация, отчетность, критерии эффективности, команды профессиональных специалистов.

Точки дальнейшего роста.

Перспективы развития социальной работы в восстановительном подходе:

(соц. педагог в школе, Отделения помощи семье и детям в ЦСО, ПМСЦ, КДН);

в работе с правонарушениями;

Социальная работа и социальные изменения.

Возможны ли значимые социальные изменения при развитии и распространении социальной работы с семьями?

Семейный проект «Зимовка в теплых краях»
2014-01-08 11:03 moskslav

Наша семья уже третий год реализует проект «Зимовка в теплых краях». Наша семья – это я, моя жена Вика и сын Михаил. Сейчас ему уже 2 года и 8 месяцев, т.е. совсем большой. Первая зимовка прошла в Австралии.

Когда мы встречали новый 2012 год в Сиднее ему было 8 месяцев, поэтому на салют он не попал. В этот раз салют он видел, но он ему не понравился, очень громко:)

Январь и часть февраля 2013 года мы провели в Республике Доминикана. В этот раз мы отправились на остров Бали на всю зиму. Точнее, я возвращаюсь в конце февраля, а Вика с Мишей останутся до конца марта. Особенность этого путешествия – вместе с нами путешествует еще одна семья, Марина и ее дочь Варя, которой скоро исполниться год и 2 месяца.

А совсем скоро к нам присоединиться еще Наташа с дочерью Вероникой 2-х лет. Все мы коллеги, вместе работали в центре «Перекресток», и это не первый проект, который мы реализуем вместе.

Здесь я буду делиться основными событиями нашего очередного предприятия.

Первая часть – дорога на Бали.

Путь на остров Бали не близкий. Мы летели с двумя остановками, в Дохе и Сингапуре. Михаил уже опытный путешественник, но впервые он летел на самолете столь осознано: смотрел в иллюминатор, разглядывал облака, землю под крылом самолета, и, похоже, получал удовольствие!

Учитывая, что в пути нам предстояло провести в общей сложности 19 часов, мы очень серьезно готовились к путешествию: подбирали игрушки, думали о занятиях, скачивали мультики. Честно говоря, большая часть игрушек так и осталась невостребованной. А в самолете нам еще добавили детский набор (карандаши, раскраска, блокнотик). Самолетному ассортименту мультфильмов Михаил предпочел наши собственные ресурсы, и с удовольствием посмотрел «Панду-копанду» Миадзаки. Это был самый длинный мультфильм, который он посмотрел в своей жизни целиком!

Традиционное самолетное развлечение – еда, при наличии двух детей приобретает особую остроту: когда на одном маленьком подносике сразу столько любопытного, каждый ребенок от года до трех будет в восторге, который не всегда разделяют родители. Правда, Михаил уже летел как взрослый человек, с отдельным местом, а вот Варвара ехала на маме, что делало еду, порой, экстремальным развлечением.

В самый длинный перелет, между Доха и Сингапуром, дети большую часть пути спали. Я тоже пытался, и даже что-то приснилось, но с годами я постепенно теряю способность спасть в любом положении при необходимости.

Сингапурский аэропорт – моя любовь. Думаю, это лучший аэропорт в мире: весь выстлан ковралином, чистый, с свободным доступом в интернет, множеством зелени, хорошей организацией пространства. Как-то мы провели в нем 5 часов, возвращаясь из Австралии, и без особых мучений. В этот раз у нас было минут сорок, но и за это время мы успели получить приятные эмоции и даже сфотографироваться под сингапурской рождественской елочкой, поставленной среди орхидей.

В аэропорту Денпасар (это уже на Бали), покупая визы, забыли взять сдачу в 25 долларов. Никто не бежал за нами, чтобы исправить ошибку. Но когда мы, минут через 20, уже получая багаж, вспомнили об этом, перешли границу обратно и нам с очень доброжелательной улыбкой сдачу вернули. И это очень по-балийски: здесь очень безопасно и дружелюбно, не представляю, чтобы на Бали кого-то могли ограбить, но вот так бесхитростно не спешить дать сдачу, или предложить нереальную цену (по балийским меркам) – вполне.

Встречал нас человек по имени Рай, балиец, выучивший русский язык специально, чтобы развивать бизнес с русскими туристами. В последние дни перед вылетом его контакты нашла Марина, и он почти сразу ответил, что не всегда характерно для местных жителей. Пока русский язык здесь не очень распространен, хотя русских уже достаточно много, и в отелях и в магазинах. Возможно, это только зимой, т.к. здесь в это время сезон дождей, и австралийцы, наиболее многочисленная здесь группа туристов, предпочитает приезжать летом, когда зима в Австралии, а здесь – очень хорошо. А нам и в сезон дождей, на фоне нашей зимы здесь не плохо.

На первые 10 дней мы решили устроится в отеле, в небольшом городке Джимбаран, и уже с этой базы искать место для жительства на оставшееся время.

Отель оказался тихим, стареньким, но все необходимо в нем было, включая большой бассейн под окнами и малое число постояльцев. На момент нашего прибытия во всем отеле было человек 15. Правда, ближе к рождеству людей стало значительно больше, но нас это не сильно обеспокоило.

Дети были вполне довольны, перелет перенесли с удовольствием, и сразу оценили преимущества вечного лета, когда можно гулять круглый год хоть голышом, и сезон дождей этому не помеха.

Через день мы отправились на первую экскурсию по Бали, и узнали что такое сезон дождей, но это уже другая история.

Вдохновляющие планы
2013-08-18 21:30 moskslav
Иногда, слушая планы других людей, я получаю вдохновение для своих собственных проектов. Так происходит не всегда, и не со всеми, но в общении с Дарьей Кутузовой - это регулярно:)
Я уже поделился своими планами и задачами, которые оформились у меня в общении с Дашей, делюсь здесь, с ее разрешения, ее задачами и текущими проектами: http://dk-narrativ.livejournal.com/12800.html
Меня восхищает способность Дарьи быть мамой маленького Майкла в Малайзии, и при этом продолжать развиваться как профессионал, нарративный практик, вносящий значимый вклад в развитие нашего отечественного нарративного сообщества!
Может, наши записи вдохновят и вас, и вы поделитесь вашими текущими событиями и проектами?

Летнее профессиональное
2013-08-16 23:43 moskslav

Лето хорошее время для обдумывания проектов. Сейчас я планирую очередной, уже третий, учебный курс по нарративному подходу в консультировании. Мне нравится этот проект, каждая новая группа это открытие. Очень интересные люди выбирают нарративную практику, ищущие не просто подход к консультированию, но и определенные отношения, связанные с уважением, признанием человека и ценности отношений. В очередном курсе хочу продолжить поиск форм обучения, соответствующих моему представлению о ценностях нарративной практики. Как в процессе преподавания сохранить пространство для авторской позиции участников? Как сделать преподавание совместным процессом, в котором не только у преподавателя, но и у участников есть возможность влиять на процесс, определять его течения? На эти, и другие вопросы о дилеммах, возникающих при преподавании постмодернистских подходов, подвергающих сомнению наличие у преподавателя большего доступа к истине, и обращающихся к вопросам власти в процессе преподавания. Так, например, с прошлой группой мы попробовали сами разработать одну из карт, нащупывая наиболее полезные и интересные направления расспрашивания. Это была карта, основанная на метафоре путешествия и ритуале перехода. Многие идеи мы открывали вместе с группой, и это позволяло увидеть новые нюансы в казалось бы ставших для меня привычными формах, деконструировали идеи, лежащие в основе самой нарративной практики. Интересно было бы построить весь курс через призму метафоры путешествия, открытия, совместного творчества.

Еще меня увлекает проект развития сообществ нарративных практиков как открытого пространства для реализации разных проектов, объединенных ценностями и смыслами нарративного подхода. Сообщество позволяет специалистам становится нарративными практиками и поддерживать свою идентичность, что особенно важно в ситуации, когда эти идеи еще не получили признания в нашем обществе. Мне кажется, регулярные конференции вносят в это значимый вклад. Четыре конференции прошло, осенью, 12-13 октября, планируется пятая.  Отличным пространством для развития нарративного сообщества стал Фейсбук. Следующим шагом, надеюсь, станет сайт  сообщества, где будут собраны и представлены уже идущие проекты, и будет пространство для рождения и развития новых.

Моя профессиональная ниша на сегодняшний день - это семья. Участие в консультации нескольких людей, присутствие разных мнений, совместный поиск предпочтений, очень вдохновляют меня. Наиболее ярко это проявляется для меня в семьях с подростками. В последнее время я стал расширять консультирование пар. Меня очень вдохновляет идея активного строительства отношений, семьи, семья как совместное творчество, проект. Мы с женой пробуем воплощать эту идею в своей семье, и очень интересно встречаться с другими вариантами, возможностями, которые приносят люди на консультации.

Очень надеюсь, что этой осенью мы начнем группу для пар, которым близка идея совместного творчества в отношениях, есть готовность поделиться своим опытом реализации семейных проектов, и которым интересен опыт других.

Против пропаганды
2013-07-03 23:00 moskslav

    Я против пропаганды, любой пропаганды. Мне не нравится когда пропагандируют традиционные и нетрадиционные ценности, патриотизм или здоровый образ жизни. В слове «пропаганда» я читаю навязывание информации, возможно – ее искажение, с целью убедить в ее «истинности». Для пропаганды естественно умолчание об одних идеях, и продвижение других, использование эмоциональных средств как для утверждения свой точки зрения, так и для обличения другой.

Мне не нравится пропаганда, так как она отучает думать, и формирует упрощенное, или даже уплощенное, представление о мире. Это не только эстетически обедняет его, но и ставит людей в опасное положение незнания других возможностей, к которым они оказываются не готовы.

Например, часто профилактика употребления наркотиков среди подростков строится как пропаганда, в которой рассказывается об ужасных последствиях употребления, детях-инвалидах, рождающихся у «родителей-наркоманов» и наркотики представляются в качестве безусловного зла. Обратной стороной этого становится представление о том, что все родители детей с ограниченными возможностями то-то употребляли, широко распространенное в нашем обществе, огромные сложности в получении наркотических обезболивающих средств для тяжелобольных людей, и … недоверие подростков рассказчику, если у подроска есть информация о потребителе наркотиков, избежавшего ужасных последствий для своего здоровья.

Я против пропаганды, но я пишу этот текст, который по новому закону является пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений, т.к. я заявляю о своей позиции, личной и профессиональной: социальная ценность отношений не должна регулироваться законом, не должна определяться сексуальной ориентацией.

У меня есть друзья и коллеги которые строят отношения с партнером одного с собой пола, я психолог, и ко мне обращаются за помощью люди, состоящие и в гетеро- и в гомосексуальных отношениях. И я проявляю уважение к их отношениям, и отказываюсь признать их менее ценными, чем другие отношения, и более того – я заявляю об этом здесь и не планирую скрывать свою позицию. Я буду и дальше, распространять информацию «о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений». Хотя, мне ближе идея о «разноценности» отношений.

Я буду ссылаться на работы Игоря Семеновича Кона http://www.koob.ru/kon/#books, Мишеля Фуко, реализовывать в своей практике позиции, отраженные в международных этических кодексах социальных работников и психотерапевтов.

Когда я заявляю эту позицию, мене часто задают некоторые вопросы, ответы на которые я здесь сразу приведу:

Хотел бы я, чтобы мой сын стал геем?

Я бы хотел, чтобы он был счастлив, любил и был любим, проявлял уважение к людям, и занимался любимым делом.

Нравятся ли мне гей-парады?

Не видел воочию ни одного, было бы любопытно побывать, но думаю, мне бы не очень понравилось. То же мог бы сказать и про другие парады. Но, чтобы их не видеть, достаточно на них не ходить, не вижу необходимости их запрещать. Я же не выступаю за запрет регулярных военных парадов, а для этого у меня больше личных оснований!

А чего они демонстрируют свою сексуальную ориентацию?

Честно говоря, большинство из моих знакомых ничего не демонстрируют, более того, в последнее время некоторые из них боятся, что их сексуальная ориентация станет известна и повлечет негативные последствия для их безопасности, для их детей. В то же время, я считаю справедливым и понятным их желание проживать свою жизнь не скрываясь, не лгать близким, друзьям, соседям, коллегам, учителям в школе и т.д.

Становятся ли дети, воспитанные в гомосексуальных семьях гомосексуальными?

Пока я могу сказать только то, что все знакомые мне люди с «нетрадиционной ориентацией» выросли в «традиционных» семьях.

Я часто в последнее время слышу высказывания, что настоящая демократия – это власть большинства, а «не как на западе, когда у меньшинств появляются особые права». Я полагаю, что если большинство решает дискриминировать меньшинство, этот не демократия, это травля. Тогда демократия хорошо изображена в фильме «Чучело». Демократия, в моем представлении, возникает когда люди договариваются о равенстве определенных прав, вне зависимости от отношения кого-то к меньшинству или большинству. И да, в этот момент и у меньшинства появляется возможность заявить о себе, а общество обогащается разнообразием возможностей развития.

Не менее часто звучат высказывания в духе: «Да кто их дискриминирует!?». Сейчас, пока я пишу этот текст, и уже собираюсь вывесить его в интернете, я ожидаю оскорбительных комментариев, и мне неприятно и тревожно думать об этом. И это только текст! Как же должен чувствовать себя человек, чья ориентация и чьи отношения обсуждаются и признаются «социально неполноценными» в тексте федерального закона, а оскорбительные высказывания, насилие над ними остаются без внимания властей?

Я, как человек, как психолог, как социальный работник, размещаю этот текст в знак уважения к людям, которых я знаю, и которых не знаю, традиционной и нетрадиционной ориентации, выражая свое несогласие с принятым законом и утверждая ценность отношений уважения, любви, заботы вне зависимости от сексуальной ориентации.

Почему нарративный подход?
2012-10-28 17:27 moskslav

Продолжается набор на курс «Нарративный подход к психологическому консультированию», который я веду от факультета повышения квалификации МГППУ. Курс небюджетный, т.е. платный, продолжительностью 72 часа, или четыре двухдневных семинара. На сегодняшний день группа уже набралась, но еще есть возможность к ней присоединиться. Я рад, что эта группа собралась, мне важно, что нарративный подход вызывает интерес. Здесь я попробовал описать, чем мне ценен нарративный подход и почему я приглашаю вас на встречу с ним.

 Почему я выбрал для себя нарративный подход? Наверно, у каждого специалиста есть история, как он выбрал свой профессиональный путь. Мой путь прошел через несколько выборов и, надеюсь, еще продолжается, и не нем будут новые встречи.

После получения психологического образования встал вопрос: а как же все-таки помогать людям, а не только диагностировать, исследовать, и понимать? Первым ответом для меня стала психодрама.

В психодраме меня увлек яркий образ ведущей – Елены Лопухиной. Каждый учебный день становился ярким событием.  Я и сегодня считаю, что психодрама – лучший способ действительно групповой работы, дающей пространство не только для слов, но и действий.

Семейная терапия привлекла меня идеями: человек живет не сам по себе, люди живут в семьях. К этому моменту у меня уже накопилось много вопросов из практики консультирования, и эта идея открывала новые возможности помощи: проблемы возникают не у одного человека, а в его отношениях, в первую очередь – семейных, и эффективное решение проблем происходит при участии семьи. Помощь людям в семье стала моим главным интересом, встречи с разными семьями в консультировании всегда становится увлекательным событием.

  Когда я встретил нарративную практику возникло ощущение, словно я ее и искал: в ней были воплощенные ценности, важные для меня. И в первую очередь – ценность уважения к человеку, которому предлагается психологическая помощь.

Вот уже пять лет я строю свою практику через призму идей нарративного подхода: консультирую людей и семьи, работаю со специалистами, обучаю. За это время список того, что я ценю в нарративном подходе, расширился, и я привожу его здесь.

·         Уважение к человеку, воплощенное в практике, остается во главе этого списка;

·         Признание человека основным экспертом в своей собственной жизни, его права на определение предпочитаемых направлений своей жизни;

·         Внимание к вопросам власти в обществе, власти нового времени: знаний и институтов, профессионалов и специалистов, в том числе – власти психолога, социального работника, психотерапевта;

·         Стремление к построению отношений сотрудничества между практиком, и человеком, которому он помогает, к сотрудничеству, построенному на уважении и признании ценностей, знаний, опыта человека;

·         Внимание к социальному контексту возникновения проблемы, социальным историям (дискурсам), влияющим на людей: нормирующим и предписывающим, вызывающим чувство несостоятельности и маргинализирующми, а также поддерживающим и объединяющим, открывающим возможности и помогающим в их воплощении;

·         Взгляд на идентичность человека, как социо-культурный феномен, постоянно возникающий и меняющийся в социальных взаимодействиях, а не как на внутреннюю сущность;

·         Ответственность специалиста за выбор идей, метафор, теорий, через призму которых он смотрит на человека в мире, и за те действия, которые следуют из этого взгляда. Лишившись опоры на «объективность» и «нейтральность» специалист приобретает ответственность, от идеи истины к идее честности;

·         Обращение к ресурсу сообществ людей: сообществ, объединяющих людей, преодолевших или преодолевающих проблему; соседей, живущих рядом; пожилых, объединенных общей историей; подвергшихся маргинализации и объединяющихся для отстаивания своей идентичности и многие другие;

·         Открытость к другим возможностям объяснения, уважение к другим концепциям, теориям, метафорам.

Наверно, это не полный список, и другие люди, реализующие нарративную практику выдели бы другие значимые для себя смыслы. Возможно, этот список был бы немного другим, если бы я писал его через год, или даже завтра. Многое из того, что я включил в него, присутствует и в других подходах. В нарративном подходе меня привлекает сочетание этих смыслов, и то, что многое, присутствующее у других в качестве фона, на периферии, здесь ставится в центр.

Нарративный подход открыл для меня возможность эффективной помощи людям, на которых наше общество традиционно «ставит крест»: подросткам, чье поведение обозначается как отклоняющееся; родителям, которых называют «неблагополучные»; семьям, определяемым как «дисфункциональные»; людям, которых помогающие специалисты относят к «сопротивляющимся» и «немотивированным». Но что самое ценное для меня – в основе эффективности подхода лежит уважение.

Я буду рад, если этот пост вызовет вопросы, или отклики, если вам станет интересен нарративный подход. Если же вы решили подробнее узнать о нем, понять, ваш и это подход, встретиться с ним – добро пожаловать на курс «Нарративный подход к психологическому консультированию», который начнется уже 10 ноября.

Психолог в политической ситуации.
2012-03-14 22:14 moskslav


Бурные политические события последних месяцев затронули, так или иначе, множество людей: участие в митингах, «настойчивые приглашения» на митинги, обсуждения с друзьями, коллегами на работе, родственниками на кухне и за праздничным столом и т.д. Я и сам успел принять участие в двух митингах, на Пушкинской и на Новом Арбате, очень разный и неоднозначный опыт. Я знаю, что очень многие мои коллеги по цеху, психологи из государственных центров, из школ, ВУЗов, из общественных организаций, частнопрактикующие специалисты, также принимали активное участие в последних событиях.
Обдумывая после 10 марта свое отношение как к политической ситуации, так и к формам своего участия в ней, я решил поделиться этими размышлениями, в первую очередь обращаясь к коллегам-психологам.
Вопросы, которые вызвали у меня размышления, были следующие:
1. Есть ли смысл участвовать в митингах в качестве просто еще одной единицы, которая вместе с другими единицами будет создавать необходимую численность, чтобы она стала значима для власти?
2. Как быть с тем, что мне не нравится сам формат объединения в тысячные группы, не близки многие из идей, заявляемых выступающими, не нравится упрощение проблем до лозунгов и простых предложений для скандирования, типа «Россия без Путина» и т.д.?
3. Не вношу ли я больший, и более осмысленный, вклад в изменение нашего общества своей профессиональной деятельностью, помогающей людям в трудных ситуациях улучшить свою жизнь, стать в большей мере автором своей жизни, осознавать свою собственную позицию в жизни, и с уважением относиться к другим, и многое другое?
4. Надо ли разделять свою гражданскую и профессиональную позицию и где проводить этот раздел?

Вот те ответы, с которыми я живу на настоящий момент.
Наверно, я и дальше буду выходить по мере своих семейных возможностей на большие митинги, при этом сокращая вероятность неприятностей с полицией, помня что дома меня ждет не только жена, но и маленький сын. Митинги не доставляют мне радости, но я рассматриваю их как необходимую работу, без которой не произойдут важные для меня изменения. И я готов оставаться на них просто единицей для счета. Правда на Пушкинской у нас образовалась группа почти из 8 психологов, и вполне можно было проводить семинар на актуальные темы.
Среди прочего мы обсудили возможные идеи для скандирования психологами, например – Хватит болтать, пора рефлексировать, - и много другого, смешного и не очень. Вывод один: скандировать наши идеи очень сложно! Вообще скандировать сколь-либо сложные идеи сложно.
Пожалуй, я рассматриваю свой профессиональный вклад в изменение общества значительно выше, чем участие в митингах. Поскольку большую часть своей профессиональной жизни я помогал детям, подросткам и родителям в сложных ситуациях, я сталкивался с, мягко говоря, несовершенством нашей жизни, и вопиющей неэффективностью и несправедливостью реагирования государства через свои социальные институты на проблемы людей. Не удивительно, что много своих усилий я вкладывал, вкладываю и, похоже, буду продолжать вкладывать, в изменение нашего общества: восстанавливать отношения между людьми в семьях, искать альтернативы насилию, помогать осмыслению своей профессиональной позиции специалистам, которых обучаю, говорить о нашей профессиональной и человеческой ответственности, подвергать критике абсурдность социальной политики и предлагать альтернативы.
Наверно, я не разделяю своей профессиональной и гражданской позиции. Нарративный подход, в котором я практикую последние несколько лет, я рассматриваю не как набор психологических инструментов, а как мировоззрение. Мне кажется, так его позиционировал и один из его основателей Майкл Уайт. Кстати, сам он познакомился со своей будущей супругой на демонстрациях против войны во Вьетнаме. В этом мировоззрении важно обращать внимание на социальный контекст проблемы, на идеи (дискурсы), поддерживающие существование проблем, в том числе – различные формы социальной дискриминации, практики маргинализации, насилие и др. Встречаясь с людьми в трудных ситуациях, я вижу с каким отношением в обществе они сталкиваются. Многим кажется допустимым унижение родителей, не справляющихся с воспитанием ребенка. При этом упускается мизерность поддержки со стороны государства семей с детьми. Люди, столкнувшиеся с проблемой употребления психоактивных веществ перестают считаться за людей. Эти, и многие другие проблемы, с которыми я встречаюсь в большинстве случаев как профессионал, волнуют меня и как человека. Те отношения, которые я помогаю выстраивать людям, которым я помогаю, я стараюсь выстраивать и в своей жизни. Но, все же, на митинге я присутствую не как психолог. А в консультации не буду поднимать вопрос политических предпочтений.

Уважаемые коллеги! Мне очень интересно, возникают ли у вас похожие вопросы и как вы на них себе отвечаете? Есть ли психологи, которые сознательно выбрали другую сторону, поддерживают сложившийся социальный порядок и как они аргументируют свой выбор?

А еще у меня возникла идея провести круглый стол, семинар, мини-конференцию или встречу в другом формате по теме «Психолог в политической ситуации», и поделиться своими идеями, позициями, подумать о возможностях их (позиций) реализации.
Буду очень признателен за все комментарии, идеи, предложения!

23 февраля, или отданные долги.
2012-02-23 21:29 moskslav

В канун 23 февраля сложно не вспомнить о своем опыте службы, о котором вообще-то не очень хочется обычно вспоминать. И вроде он уже давно упакован в несколько смешных историй и неприятное ощущение подташнивания, и почти удается не вспоминать о рутине, связанной с этим ощущением. Да и последний сон, в котором меня снова «забирают в армию», после которых я просыпался в жуткой тоске, а потом испытывал ни с чем не сравнимое облегчение, приснился мне уже лет 5 назад. Похоже, я смог интегрировать этот опыт в свою жизнь, найти ему место. Да уж пора, в этом году исполняется 20 лет после моего возвращения со службы на Северном флоте.

Я не горжусь этими годами, мне не чем гордится: я никогда не хотел служить, я не был хорошим матросом и не стремился к этому, моя служба была вынуждена. Как, впрочем, и у большинства тех, кто проходит срочную службу. Единственное чем я могу гордиться – тем, что и после возвращения я не горжусь.
Смешная история «Разговор у стола на распределительном пункте под Питером»
- Плавать то умеешь?
- Что вы, как топор, - вру я
- Ну и славно, значит на Северный флот, там плавать не надо! А качку переносишь?
- Что вы, тошнит даже в автобусе!
- Вот и хорошо, так и запишем, в подводники, там качки нет!
Смешно.
Так я лишился еще одного года свободной жизни…

Я не встречал людей, которые хотели служить, или, тем более, гордились своей службой, пока мы были в статусе «карасей», т.е. отслуживших меньше года. А потом вот начинали появляться. В парке им. Горького наверно все гордятся.
А как вы думаете, на чем основана срочная служба? Достаточно ответить на вопрос: а что может подвигнуть человека чистить гальюн мелкой шкуркой до блеска и бесплатно? Мой ответ – страх и унижение.
Не буду здесь писать о событиях, только о выводах, результатах осмысления этих лет.
После возвращения у меня появился замечательный эталон, с которым возможно сравнить самую сложную ситуацию в моей жизни: а так же мне плохо, как было тогда? И пока еще не разу ничто не приблизилось к тому уровню. Так что, жизнь прекрасна!
Что же в ней, этой жизни, особо хорошо? Я не понимаю, когда слышу высказывания людей рядом со мной: «А что тут можно поделать, у нас нет выбора…». Я теперь знаю, что такое «нет выбора», хоть и там он есть, правда – очень ограниченный, а жить хотелось. Здесь у меня всегда есть выбор… пока.
Это «пока» тоже очень важное приобретение. За 3 года я успел сделать много того, за что мне стыдно и сейчас, если я это все же пускаю в сознание из дальней памяти. Много из того, что я зарекался не делать, о чем я даже не думал. И если я чего-то все же не сделал, то только потому, что так сложились обстоятельства и судьба меня пожалела. Я никого не убил за время службы, и я этому рад. С другими заповедями не так хорошо… Я больше не зарекаюсь. И избегаю суждений о других. В моем лексиконе больше нет фразы «Я бы так никогда не сделал». Теперь она звучит: «Я надеюсь, что так не сделаю». Я помню, что если у меня есть возможность выбора, что я могу поступать в соответствии со своей совестью, сохранять достоинство – мне повезло, я это ценю и этим пользуюсь.

Смешная история «Вечеринка в сушилке»
Одному товарищу с Украины пришла посылка, сало и горилка в грелке. Сидим в сушилке, готовимся выпивать. С нами узбек, мусульманин, тоже протягивает кружку и уже держит кусок сала.
- Мансур, а ты то куда, Аллах же не позволяет, он все видит!
- Аллах ночью спит! (у нас шла полярная ночь…)
Потом услышал еще одну версию: Аллах сюда (на службу) не смотрит.

Иногда ценность чего-то понимаешь когда этого лишаешься. В нарративной практике есть идея «отсутствующего, но подразумеваемого». Это когда говоришь «я больше не могу так жить», значит есть что-то ценное, что не произнесено, без чего жизнь не ценна. Лишив почти всего, служба позволила почувствовать то, чего не хватало особо остро и что для меня особо важно: свобода и уважение. Без сна было проще.
А еще у меня возникло чутье на «казарму» в нашей жизни: когда начальство дает приказы и ожидает их безропотного выполнения, когда мнение людей не важно, и сами люди не ценны, когда тот, кто боится своего начальства, сам пугает подчиненных, когда форма преобладает над содержанием, а смысл действий должно знать только руководство, но и оно его не знает, поскольку главная задача – выполнить распоряжение высшего руководства.
Оказывается казармы в нашей жизни много. Ее можно встретить на уроке в школе, на педсовете, на окружном собрании директоров школ. В каждом из этих мест можно услышать: «А вашего мнения никто не спрашивает». Можно и в университете. Цитата: «У нас в образовании как в армии, принцип единоначалия. Получил приказ – выполнил, об исполнении доложил». Но есть и существенное отличие: можно напомнить, что мы не в армии, а университете, и здесь есть и другие подходы, и у меня есть выбор. Пока.

Каков итог? Когда меня спрашивают, была ли мне полезна служба, я не знаю что отвечать. Я ни за что не хотел бы повторить этот опыт, я бы не выбрал его если бы жил заново. Но если бы мне предложили стереть его из памяти, я бы отказался. Уж больно дорого он достался.
Я никогда не посоветую пройти через нашу армию и ВМФ, я ни кому не пожелаю повторить мой опыт. Конечно, пройдя через испытания, можно вынести много ценного. Виктор Франкл пройдя через концлагерь создал метод психотерапии. Можно ли кому-то порекомендовать повторить этот опыт в учебных целях?

Я понимаю, что армия необходима любому государству, что она обеспечивает независимость страны и безопасность граждан в том числе и многое другое. Но стоит ли эта безопасность тех унижений и страха, которые испытывают тысячи людей, прямо сейчас, в тот момент, когда вы читаете эти слова? Тех отголосков, которые прорываются в семейной жизни, в воспитании детей, в профессиональных отношениях?
Я отдал своей стране «почетный долг и обязанность каждого гражданина» (из устава воинской службы). Если бы я знал о том, чем приходится платить, возможно, я бы предпочел ничего не брать взаймы у нашей страны. Правда, справедливости ради, приходится признать, что меня ни о том, ни о другом не спросили…

Хороша страна Австралия, а Россия…?
2012-01-30 09:07 moskslav
Вот уже подходит к концу второй месяц нашего семейного путешествия по Австралии. Восхищение первого времени постепенно улеглось, уступив место спокойствию, удовольствию и радости. Приятно провести нашу длинную зиму в лете, на берегу заливов и океана, прогуливаясь по паркам, путешествуя по разным большим городам и скромным поселениям, которые в своей провинциальности не убоги, а, напротив, уютны, красивы, гармоничны. Не надо кутать младенца, можно проводить на свежем воздухе целые дни, правда, прячась от дневного солнца, нещадно палящего сквозь озоновую дыру. О красотах Австралии уже достаточно много написала в своем ЖЖ моя жена Вика, suk_sova.
Появилось место и для размышлений: так чем же хороша Австралия, помимо теплого климата, который, кстати, не всем и нравится, особенно принимая во внимание все ту же озоновую дыру,  океана, экзотики в виде эвкалиптов и сумчатых, и прочих уникальных особенностей, которые трудно перенести в Россию? Почему мне здесь нравится и чего не хватает? И главный вопрос – можно ли что-то из Австралии перенести в Россию?

Первое что меня приятно удивило – искренний интерес и очень хорошее отношение австралийцев к детям. На момент нашего приезда сыну Мише было чуть больше 7 месяцев. Конечно, он восхитителен, а когда улыбается неотразим! Но такого успеха как в Австралии в России ему никогда не добиться. Когда мы прогуливаемся с коляской-тростью, привезенной из дома, два из трех человек ему улыбаются, а при первой возможности половина окружающих вступает с ним хотя бы в минимальный контакт, говоря «Ха-а-й:)». Большая часть нашего общения с гражданами Австралии начиналась именно с ребенка. Интересуются пожилые и молодые, и даже дети! В нескольких наших длительных переездах разные дети отлично выполняли роль волонтеров-бейбиситеров, развлекая Михаила самыми разными способами! Конечно, на уровне социальной политики Австралии весьма значительна поддержка детям и семьям с детьми, но как это превращается в отношение людей вообще – вот загадка. При этом детей вокруг – огромное количество, много больших семей, не редко встречаются явно опекунские семьи, что понятно из разительного отличия детей от родителей.
Второе радостное ощущение связанно с ощущением, что здесь все сделано для людей. В первую очередь – огромные пространства. Даже площадь городов. Так, площадь Аделаиды, с населением около 1,2 млн. чел. составляет 1 800 кв. км., а Москва расположилась примерно на 1100 кв.км. В викпедии есть вся информация о площади городов и количестве населении. Очень интересно сравнивать плотность населения:)
Множество ухоженных парков, скамеечки, на многих их которых написано, что они поставлены в память о том или ином человеке, возможность ходить по газонам и сидеть на траве, чем многие и пользуются, все для пикников: столики, газовые плиты для барбекю прям на улицах, в парках, в том числе малолюдных, урны в достаточном количестве.



Очень много людей занимается спортом, и к этому все располагает: тренажеры на улицах, велосипедные дорожки, доступные спортзалы, стадионы и множество людей, которые этим занимаются с удовольствием. Есть условия для занятий практически любым видом спорта.



Пляжи – огромные пространства, песчаные, естественные. Но нет ни зонтиков, ни лежаков, никто не разносит кукурузу и креветки. Чисто!
Люди живут в домах. Большая часть всех городов – и больших, и малых – 1-2 этажа. И большинство – очень ухожены и красивы, с розочками, стриженными кустами, газонами. При этом нет закона, обязывающего это делать.



Возможно, именно следствием этой приспособленности пространства для человека является абсолютная доброжелательность большинства людей: готовность улыбнуться при встрече глазами, поздороваться, крайне редкие проявления раздражения. Видел за 2 месяца путешествий две ситуации с криками, в обоих участвовали представители аборигенов. При обилии семей с детьми один раз слышал как родители кричали на детей, и один – как шлепали по попе (кстати, снова аборигены). Вообще, ситуация с аборигенами наверно еще долго будет проблемной, являясь историческим наследием Австралии. 
Дороги. В основном достаточно качественные, но главное – их очень много. Вся огромная площадь городов пронизана сетью дорог, дороги подходят к каждому маленькому домику. И при этом нет ям и выбоин, везде нанесена разметка, везде есть съезды для колясок, ВЕЗДЕ!



Дороги проложены к самым маленьким поселкам. В Тасмании, правда, встретили дороги, покрытые гравием. Но все же лучше, чем до нашей дачи в калужской области:)
Еще одно удивление: австралийцы соблюдают правила. Начиная с тех, с которыми встречаешься ежедневно. Например, правила дорожного движения. Написано 60, и весь поток едет именно 60! А если написано 25 (дорожные работы) все едут 25, пока не напишут что-то еще! Или из другой сферы жизни: написано убирать за собаками, и ведь убирают! Ответ про правила вроде напрашивается простой: наложила собака кучу, не убрал – штраф от 100 до 200$, превысил скорость до 10 км. – еще 200 долларов,  и т.д. Но! там где написано про собак – висит рулон пакетиков, в которые предлагается убирать кучки.



Для соблюдения правил дорожного движения, помимо камер и скромных автомобилей дорожной полиции, которых не много, но ездят они без надписей «ГАИ» или «полиция», созданы и все другие условия: разметка, огромное количество знаков, удобные развязки и … похоже, большинство людей согласны с этими правилами! И про собак, и про вождение. Кстати, в чем то они не так суровы как наши: можно немного выпить (как они говорят – один дринк), практически нет нарушений, за которые сразу грозит отнятие прав. Но за систематические нарушения – отнимают.
Немного о бизнесе. По мнению живущих здесь русских, с которыми я общался – это очень просто. Можно открыть любой бизнес. Пришел в налоговую, зарегистрировался. Заплатил сколько положено, от 120 $ и выше в зависимости от бизнеса, и работай. Правда, если это лицензированная деятельность, например, медицина, или психологической консультирование, могут быть сложности с получением лицензии. И просто за деньги ее получить нельзя! Кстати, как и «откупиться» от полиции, с которой, к тому же, вы почти не встречаетесь. Налоги платятся раз в год, пишется декларация. До 14 000 $ в год налогами не облагается. Дальше – прогрессирующий налог доходит до 45% при 80 тыс. Средства декларируешь сам. Что напишешь – так и будет. Но могут проверить. Если проверят и не сойдется – будут большие проблемы и штрафы. Все платят.
Не все так безоблачно. Повседневная жизнь  Австралии дорога, и дорожает вместе с ростом австралийского доллара (цены то не снижаются). Так, буханка хлеба в 1 кг стоит от 2 до 5$, средняя цена мяса – около 20$, как и сыра. А австралийский доллар обогнал американский за время кризиса и стоит 32-33 рубля. Дорого и жилье, если не свое. Многие берут ипотеку под 5 %, и могут ее выплачивать много лет, вычитая из своего заработка половину. При этом очевидной бедности очень мало. Неухоженные домики даже в относительно неблагополучных районах, например, в районе, где живет моя сестра в социальном жилье, встречаются достаточно редко.
Что еще непривычно – нет резкого отделения богатых от бедных. Богатые дома не огорожены огромными заборами, а встречают очень приятными палисадниками. Нет в них роскошных наворотов, не стоит около них роскошных машин, скорее – добротные и функциональные. Например, джипов больше всего в Тасмании, отнюдь не самом богатом штате. Просто здесь они действительно нужны!
Самая плохая новость для меня – осознание, что войти в этот социальный и культурный контекст, почувствовать его как свой собственный, у меня, скорее всего, не получится. Уж слишком разное у нас было детство, разные мультики мы смотрели, книжки читали. Нет у меня такого дружелюбия как у австралийцев, и такой легкости, ориентации на удовольствие. А иногда очень бы хотелось. С другой стороны, австралийцы так привыкли к тому, что и как у них есть, что даже не думают, как  и откуда это берется. Вообще, похоже, они могут вообще меньше думать о смысле, справедливости, доброте, выборе. Здесь нет необходимости в этом. Не надо отстаивать и сохранять свои ценности, вернее – для этого нужно приложить особые усилия и выглянуть из своего благополучия. Есть и проблема аборигенов, и семей в социально неблагополучном положении, и подростков, не живущих дома. Но их очень легко не заметить. Это проблемы другого уровня.
На семинаре в Москве канадский нарративный терапевт Арт Фишер рассказывал о проблемах, с которыми встречаются женщины в кризисных центрах в Канаде. Уйдя из ситуации семейного насилия в центр, предоставляющий, в том числе, проживание, они вынуждены проходить тренинговую программу, где, среди прочего им сообщают об их собственной ответственности при занятии позиции жертвы. И это, с точки зрения канадца является их вторичной травматизацией. И я с ним согласен. Но проблема у нас пока заключается в том, что у нас, по крайней мере, в Москве, НЕТ кризисных центров для женщин, куда они могут уйти от насилия. А сам я знаю не один случай, когда милиция отказывалась принимать заявление от жен на мужей о физическом насилии: «Это дела семейные, да и правильно он ей врезал». Очень хотелось бы перейти с нашими проблемами, и не только социальной сферы, на другой уровень. 
Как же они это делают? Не знаю. Знаю только, что большинство австралийцев довольны своей жизнью и своей страной, многие вешают флаги на домах, признают правила и законы своей страны справедливыми и логичными, и готовы их выполнять. Я слышал обсуждения политики, ситуации смены премьер-министра, произошедшей не так давно, и невыполнения обещаний новым премьером, что, несомненно, приведет к его смене:) А по городскому радио обсуждают решения, принимаемые городскими властями, и мнение оппозиции и экспертов об этих решениях.
Правда, думаю, не только с этим связанно. Меня поразили австралийские школы, в которых учатся мои племянник и племянница. В первую очередь – неформальностью отношений в них, уважительным отношением учителей к ученикам. Невозможно представить австралийского учителя, кричащего на детей! Атмосфера поддержки минимальных детских успехов я видел на местных праздничных событиях в школах, и слышал из рассказов моих племянников. Идея разработки и представления своих проектов знакома им уже с начальных классов. Хотя, школы могут быть очень разными по уровню преподавания.  
О социальной сфере Австралии, о ее позиции по отношении к детям и семьям, возможно, я еще напишу отдельно.  Далеко не все в ней мне нравится после более близкого знакомства. Но она последовательна в реализации своих целей, и допускает реализацию других позиций, не монополизируя пространство помощи. Она открыта диалогу с системами других стран, альтернативными австралийской, в первую очередь – со скандинавскими странами.
Вроде все, помимо климата, можно был бы реализовать и у нас. Но порой, встречаясь с жесткостью сложившейся системы отношений, и в государстве, и между людьми, которая даже как бы меняясь, меняется так, что на смену одному приходит новый дракон, возникает печальная мысль, что климат изменить было бы легче, включая выращивание эвкалиптов, уже растущих в Абхазии и Сочи, и разведение кенгуру, отлично живущих в московском зоопарке.

Программа для пар «Семейный проект»
2011-09-07 13:50 moskslav
Мы приглашаем пары, планирующие длительную совместную жизнь, принять участие в программе «Семейный проект: совместное творение», включающую 8 встреч продолжительностью 2 часа каждая.
Если вы не готовы удовлетвориться констатацией того, как складывается ваша совместная жизнь, и ожиданием поворотов судьбы, способных ее изменить, а предпочитаете занять активную позицию в создании, творении, воплощении вашей семьи, если вы хотите видеть рядом с собой надежного партнера в этом не всегда легком, но всегда творческом процессе – мы приглашаем Вас к участию в программе.
Возможно, вы недавно начали совместную жизнь и встретились с первыми конфликтами и сомнениями, возможно – вы живете вместе уже давно и уже заранее знаете какие темы и в какие моменты вызовут напряжение. Трудности, с которыми вы встречаетесь, могут быть связаны с воспитанием детей или распределением домашних обязанностей. Все это не главное для участия в группе.
Важно, что вы хотите вместе строить вашу семью, реализовывать совместные планы и воплощать мечты, развивать свою индивидуальность и помогать в этом своему партнеру, ориентируясь на свои предпочтения и ценности, и уважая ценности вашего партнера.
Мы приглашаем вас к совместному поиску, обсуждению и экспериментированию. Какие идеи влияли, или влияют, на вас когда вы создаете свой семейный проект? Насколько вам нравятся эти влияния? Что важно для вас в семейной жизни, какие надежды и ожидания у вас с ней связаны? Как соотносятся ваши представления с представлениями вашего партнера? Что является, или может стать основой для вашего совместного проекта? Какие препятствия вы можете встретить на этом пути? Какие у вас есть ресурсы для его воплощения? Эти и многие другие вопросы будут находиться в центре наших совместных поисков, в ходе которых участники будут не ожидать ответы на волнующие их вопросы, а активно создавать ответы и решения.
Группа включает 8 занятий продолжительностью два часа.
Стоимость одного занятия – 1500 руб. для пары.

Для тех, кому показалось интересным все сказанное выше, однако не слишком просто прийти на группу с партнером, мы открываем группу «Семейный проект: воплощение надежд», посвященную отношениям, в которой достаточно присутствие одного партнера. Эта группа поможет вам построить те отношения в будущем, которые хотелось бы вам, задуматься над тем, какими они могли бы быть, избежать уже, возможно, знакомых вам ошибок.
Группа также включает 8 занятий продолжительностью два часа.
Стоимость одного занятия – 1000 рублей.

Ведущие группы
Москвичев Вячеслав – семейный консультант, нарративный практик, помогающий семьям в том числе в кризисных ситуациях, связанных с отношениями с детьми в подростковом возрасте, с острыми супружескими конфликтами.
Суханова Ксения – семейный психолог-консультант, нарративный практик, работает с семьями, детьми и подростками, занимается индивидуальной и групповой работой.
Наши координаты: kseniasukhanova@rambler.ru, moskslav@mail.ru
Мы будем рады ответить на все интересующие вас вопросы и услышать ваши предложения.
Приглашаем вас к совместному семейному творчеству!

Мы приглашаем пары, планирующие длительную совместную жизнь, принять участие в программе «Семейный проект: совместное творение», включающую 8 встреч продолжительностью 2 часа каждая.<br/>Если вы не готовы удовлетвориться констатацией того, как складывается ваша совместная жизнь, и ожиданием поворотов судьбы, способных ее изменить, а предпочитаете занять активную позицию в создании, творении, воплощении вашей семьи, если вы хотите видеть рядом с собой надежного партнера в этом не всегда легком, но всегда творческом процессе – мы приглашаем Вас к участию в программе.<br/><lj-cut>Возможно, вы недавно начали совместную жизнь и встретились с первыми конфликтами и сомнениями, возможно – вы живете вместе уже давно и уже заранее знаете какие темы и в какие моменты вызовут напряжение. Трудности, с которыми вы встречаетесь, могут быть связаны с воспитанием детей или распределением домашних обязанностей. Все это не главное для участия в группе.<br/>Важно, что вы хотите вместе строить вашу семью, реализовывать совместные планы и воплощать мечты, развивать свою индивидуальность и помогать в этом своему партнеру, ориентируясь на свои предпочтения и ценности, и уважая ценности вашего партнера.<br/>Мы приглашаем вас к совместному поиску, обсуждению и экспериментированию. Какие идеи влияли, или влияют, на вас когда вы создаете свой семейный проект? Насколько вам нравятся эти влияния? Что важно для вас в семейной жизни, какие надежды и ожидания у вас с ней связаны? Как соотносятся ваши представления с представлениями вашего партнера? Что является, или может стать основой для вашего совместного проекта? Какие препятствия вы можете встретить на этом пути? Какие у вас есть ресурсы для его воплощения? Эти и многие другие вопросы будут находиться в центре наших совместных поисков, в ходе которых участники будут не ожидать ответы на волнующие их вопросы, а активно создавать ответы и решения.<br/>Группа включает 8 занятий продолжительностью два часа.<br/>Стоимость одного занятия – 1500 руб. для пары.<br/><br/>Для тех, кому показалось интересным все сказанное выше, однако не слишком просто прийти на группу с партнером, мы открываем группу «Семейный проект: воплощение надежд», посвященную отношениям, в которой достаточно присутствие одного партнера. Эта группа поможет вам построить те отношения в будущем, которые хотелось бы вам, задуматься над тем, какими они могли бы быть, избежать уже, возможно, знакомых вам ошибок.<br/>Группа также включает 8 занятий продолжительностью два часа.<br/>Стоимость одного занятия – 1000 рублей.</lj-cut><br/><br/>Ведущие группы<br/>Москвичев Вячеслав – семейный консультант, нарративный практик, помогающий семьям в том числе в кризисных ситуациях, связанных с отношениями с детьми в подростковом возрасте, с острыми супружескими конфликтами.<br/>Суханова Ксения – семейный психолог-консультант, нарративный практик, работает с семьями, детьми и подростками, занимается индивидуальной и групповой работой.<br/>Наши координаты: kseniasukhanova@rambler.ru, moskslav@mail.ru<br/>Мы будем рады ответить на все интересующие вас вопросы и услышать ваши предложения.<br/>Приглашаем вас к совместному семейному творчеству!

<input ... >

Идеи, которые мешают семейному счастью
2011-08-25 14:12 moskslav

    
    Люди живут в семьях, или, вернее, большинство людей в нашей стране имеет солидный опыт семейной жизни. Люди рождаются в семье, растут и воспитываются, получают поддержку, потом сами создают или пробуют создавать семьи. Чаще всего именно в семье люди испытывают наиболее сильные эмоции. Конечно, в жизни многих людей работа занимает очень существенное место, однако при возникновении конфликтов на работе идея, что «мне с коллегами не жить» снижает накал эмоций.
    При таком значении семьи в жизни людей и наиболее трудные и проблемные моменты тоже часто связаны с семьей. Часто, при обсуждении с самыми разными людьми тем, связанных с семьей, будь это друзья, знакомые, или люди, приходящие на консультацию, обращаясь к собственному семейному опыту, у меня возникал вопрос: как близкие люди, которые любят (или любили) друг друга, которые важны друг для друга, могут так портить жизнь себе и своим близким! Наверно, поиск ответа на этот вопрос, а также значение семьи для меня самого, и привели меня в семейное консультирование.
    Одно из возможных объяснений этого парадокса – в нашем обществе есть множество идей, которые мешают людям быть счастливыми в семье. Широко распространены представления о семье, которые возникли и оформились несколько десятилетий, а иногда – столетий, - назад, и возможно тогда они были очень полезны. Но сейчас они приносят больше проблем в семейной жизни, чем помогают. Новых же идей о семье и ее ценности пока очень мало, иногда даже возникает впечатление, что они уступают по распространенности идеям о бесполезности и ненужности семьи для современного человека.
    Не так давно я был на красивой, классической свадьбе: невеста в белом, цветы, родственники, гости, тамада, голуби, танец невесты и жениха, оркестр, конкурсы и т.д. Очень красиво! Часто на свадьбе возникает ощущение, что главное для создания семьи уже сделано, а заключение брака – это и есть подведение итога проведенной работе. Как отметил один из известных семейных терапевтов, многие сказки заканчиваются свадьбой. А что дальше? На это в сказках нет ответа. Кто варит суп, кто ухаживает за детьми, кто зарабатывает деньги? Дальше как-то само собой…
    Как и положено на свадьбе, звучали напутствия и пожелания. Желали счастья, детей, и… терпения, смирения. Говорили о трудностях и ответственности, о мудрости, которая нужна, в первую очередь жене, при разрешении семейных конфликтов, решимости мужа трудится на благо семьи и о многом другом, о чем обычно говорят на свадьбах. Вроде, ничего не вызывало у меня возражений, но как-то невольно возникало ощущение, что свадьба – это одно из последних безусловно радостных событий, которое ожидает новую семью. Или даже, что все беззаботные, легкие и радостные события были и остались в прошлом.

      Позже, мы с женой попробовали вспомнить основные идеи, которые мы знаем о семье:

• Главное в семье – это любовь. Если есть любовь – тогда все можно простить, стерпеть и пережить. Одно из следствий: если не все прощается и терпится, то возможно любви нет, или она не настоящая.


• Настоящая любовь одна и ее надо найти. Если она верно найдена – смотри выше. Если она найдена неверно – надо искать настоящую. Или терпеть, и она может перерасти в настоящую. Признак настоящей любви – желание постоянно быть вместе и готовность к отказу от своих интересов, самопожертвованию.


• Семья – это в первую очередь отказ от личного и самоограничение: в общении с противоположным полом, с друзьями, с увлечениями, с карьерой. Семья – это во многом жертва личным в пользу семейного. Партнер должен быть готов стойко перенести все проблемы, возникающие в совместной жизни. Если он к этому не готов – это верный признак не настоящей любви. В этом случае – смотри выше.


• Семью надо создавать тогда, когда уже «нагулялся», или получил достаточно радостей от жизни. Другими словами, после свадьбы, ожидается значительно меньше радостей, а тем, которые остаются, сопутствует постоянный груз ответственности, который еще белее возрастает после появления детей.

Наверно, есть и дополнительные ответвления от этого сценария.

Что же заставляет людей создавать семьи, да еще и рожать детей? Для этого есть еще целый ряд идей:

•  Быть без семьи, особенно после определенного возраста, просто неприлично. Важно успеть вовремя выти замуж (жениться).


•  Полноценный человек должен организовать семью.


•  Семья необходима для детей, а дети – это важно. Почему дети это важно – вопрос отдельный, далеко не всегда у людей на него есть осознанный ответ. Но об этом можно говорить долго, и лучше – отдельно.


• •Семья – это логическое следствие отношений. Если отношения длятся долго и не приводят к браку – что-то в них не так: он (она) меня не ценит, использует, не доверяет, или что-то еще не так…


• Семья – это стабильность и уверенность в завтрашнем дне.


• В семье есть надежда реализовать свои ожидания от семьи, часто связанные с традиционным распределением ролей: мужчина добытчик, защитник, опора, женщина – хозяйка, хранительница очага, создательница уюта.


• Семья – спасение от одиночества, которое особенно пугает в старости (некому бедет подать стакан воды).


• Образование новой семьи – это возможность уйти из прежней, отделится от родителей.

Таким образом, можно сделать вывод, что люди идут на создание семьи, и все «тяготы и лишения», связанные с семейной жизнью, для того, чтобы избежать еще больших опасностей и неприятностей. Если же ты достаточно целостная и сильная личность, способная пережить одиночество, то лучше с семьей и не связываться.

    Есть ли альтернатива этим идеям? По моему глубокому убеждению – есть! Уже есть множество идей, открывающих новую семейную перспективу.

• В первую очередь – это идея о семье, как возможности расширения собственной самореализации. Возможности сделать то, что невозможно (или сложно) сделать одному: рожать и воспитывать детей, строить отношения, заботиться и получать заботу, заниматься сексом, планировать совместные проекты, делиться впечатлениями от увиденного, и все это (и еще многое другое) – с человеком, которому ты доверяешь.


•  Семья дает ресурсы для реализации личных проектов, а часто позволяет задумываться о таких новых проектах, о которых раньше страшно было даже мечтать. Ресурсы семьи – это эмоциональная, а порой – и физическая, материальная поддержка, возможность делится идеями, даже безумными, и находить возможности, видеть мир более объемно, благодаря взгляду близких людей.


• Отношения, благодаря которым становится возможным вышеназванное, не складываются сами собой, а создаются во взаимодействии. Доверие рождается и укрепляется из заключаемых и реализуемых договоренностей, понимание – из общения и самораскрытия, забота – из откликов, счастье – из совместного воплощения мечтаний.


• Семья – это совместный творческий проект, в котором создается замечательное произведение искусства – счастливая жизнь.

Возможно, эти идеи еще не получили широкого распространения, но я все чаще встречаю семьи, в которых много радости и творчества, которые обсуждают и реализуют свои мечты. Эти идеи вдохновляют меня и в профессиональной, и в семейной жизни.
Я буду благодарен за все комментарии и мысли, которые возникли у вас в процессе чтения этого поста.

1111111111111111111</xtextarea></div><input type="submit" value="Перепостить у себя"></form><br/></pre>

Вся правда о родах дома.
2011-06-08 20:01 moskslav
Originally posted by suk_sova at Вся правда о родах дома.

Лекция "Социальная и психологическая помощь семьям подростков " выложена на YouTube
2011-05-16 21:43 moskslav

В лекции я постарался максимально ясно рассказать о возможностях помощи семьям подростков в трудных ситуациях, в том числе - состоящим на разных формах учета и в том числе - не обращающимся за помощью.
Появилась возможность посмотреть эту лекцию: http://www.youtube.com/mgppu#p/search/0/k2ayliIvQwk  
Много говорится о необходимости работать с семьей - но мало говориться о том как это возможно. Эта лекция основана на практическом опыте как моих коллег, так и моем собственном.
Основная цель этой лекции - показать, что такая работа возможна и оказывается полезна семьям, как подросткам, так и их родителям, в первую очередь - по их собственному мнению. Эта работа, которая позволяет и сохраниться семье, и в то же время - найти возможности жить вместе не принося друг другу боли.
Я считаю, что многие проблемы, в том числе - с изъятием детей из семей, насилия внутри семьи, связаны с не распространенностью форм профессиональной социальной и психологической помощи семьям в кризисных ситуациях. В нашей стране уже есть опыт реализации разных эффективных моделей помощи семье. К сожалению, эти модели распространяются с большим трудом. Я надеюсь, что знание о том, что эти возможности, этот опыт существует - шаг в направлении помощи семьям, в изменении социальной ситуации в нашем обществе.
Я буду благодарен за обратные связи об этой лекции, а также за помощь в распространении информаци о ней среди заинтересованных людей.

Нарративная практика в консультировании семей с подростками
2011-04-19 19:42 moskslav

Дорогие коллеги по нарративной практике!

Приглашаю вас принять участие в семинаре Центра нарративной психологии и практики

«Нарративная практика в консультировании семей с подростками».

 

Выбирая между своим интересом к консультированию семей и работе с подростками, и не имея дстаточных ресурсов для проведения двух семинаров, решил совместить эти темы в рамках одного семинара, который пройдет в субботу, 30 апреля.

Консультирование семей, когда во встрече принимают участие несколько человек, по разному видящих трудности – это яркое событие, насыщенное взаимодействиями,  эмоциями и информацией. В одном пространстве звучит множество историй, иногда дополняющих друг друга, а иногда – вступающих в противоречие, обогащающих общую картину, или исключающих другие взгляды.

Консультирование семей – увлекательно само по себе, а если в этом принимает участие подросток, встреча приобретает особую  яркость и динамичность, насыщаясь новыми оттенками и нюансами.

 

У консультанта может возникнуть множество вопросов, ответы на которые во многом определяют дальнейший ход встречи:

·         Как выбрать из всего многообразия называемых трудностей и проблем тему для экстернализации?

·         Как, проявляя уважение к авторитету родителей, открыть подростку пространство для его мнения, его истории?

·         Как обходится с ситуациями, когда собственное мнение консультанта оказывается близко к мнению одной из сторон? Или напротив, вступает в ценностное противоречие с мнением родителя или подростка?

·         Что делать, если действия родителей, подростка, или всей семьи вступают в противоречие с социальными требованиями?

Эти и многие другие вопросы возникали в моей практике и практике моих коллег.

Буду рад поделиться своими ответами, и, в то же время, надеюсь встретиться с новыми ситуациями из практики участников семинара и найти новые возможности помощи подросткам, родителям и другим членам семей, открываемые нарративным подходом.

 

Для участия в семинаре необходимо знакомство с основами нарративного подхода.

 

Семинар будет проходить в субботу, 30 апреля, с 11.00 до 18.00.

Стоимость участия – 2 т.р.

 

Если вы предполагаете принять участие в семинаре – напишите пожалуйста, о своем намерении мне на почту: moskslav@mail.ru

 

Буду признателен, если вы передадите информацию об этом семинаре заинтересованным людям.

 

Мастерская о консультировании семей подростков
2011-04-11 19:58 moskslav

Приглашаю специалистов принять участие в своей мастерской «Что хочет подросток, который "ничего «не хочет»: позиция уважительного любопытства».
Эта мастерская будет проходить в рамках конференции "Позиция специалиста: вклад в изменение социальной реальности": http://www.perekrestok.info/index.php?option=com_content&view=article&id=562&Itemid=182

Когда мы встречаемся в пространстве семейного консультирования с подростками, одна из наиболее часто заявляемых родителями проблем звучит примерно так: «Он (она) ничего не хочет, ему (ей) ничего не интересно!» А порой проблема усугубляется еще больше, и приобретает звучание «Он (она) ничего не делает!»

Тем не менее, мне так и не довелось встретить ни одного человека, который не хочет ничего! Даже среди людей в подростковом возрасте. Правда, некоторые из них периодически подтверждали озабоченность своих родителей, и отвечали на вопрос: «А чего бы тебе хотелось?» просто и незамысловато: «Да ничего», или «Все нормально».

Бывает и по-другому, когда подросток не соглашается, и озвучивает то, что он хочет. Родители этому совсем не удивляются, и даже несколько расстраиваются: «Но это же не серьезно, ему надо думать о …».

В процессе мастерской мы не будет рассматривать гипотезы о причинах такого взаимодействия, или оценивать конструктивность позиции родителей или подростка.

Мы обратимся к возможностям консультанта создавать пространство для разворачивания историй подростка и родителей, в котором они могли бы встретиться с общими ценностями и, проявив уважение к историям друг друга, принять участие в создании общих.

Эти возможности открываются специалисту с помощью методов нарративного подхода. Участники мастерской смогут  рассмотреть идеи о подростках и их желаниях, влияющих на родителей, и на специалистов,  и на последствия этих идей, или, другими словами, – провести деконструкцию.  Мы обратимся к поиску точек входа в новые, предпочитаемые истории отношений родителей с подростками, к уникальным эпизодам, развитие и уплотнение которых открывает пространство для этих  историй.

Специалистам будет предложена позиция любопытствующего, уважительного расспрашивания, позволяющая специалисту услышать голос подростка даже за первоначальным «не знаю», и сделать его слышимым для родителя.

А еще хочется получить удовольствие от совместного творчества, поделится опытом успехов и трудностями, встречающимися в консультировании семей с подростками.

Как помочь семье в кризисной ситуации
2011-03-28 01:29 moskslav

Вызвался, или напросился, прочитать лекцию о возможностях социальной и психологической помощи семьям подростков в кризисной ситуации. Лекция состоится в ближайшую среду, 30 марта, в МГППУ, на Сретенке, 29.

Главное, что побудило меня заявиться на проведение лекции – парадоксальная ситуация, когда наряду с обилием заявлений о необходимости работать с семьями в трудных ситуациях сохраняется крайний дефицит практики социальной и психологической помощи, если не считать традиционные формы социального обслуживания и контроля, которые уже давно показали пределы своей эффективности. При этом опыт эффективной помощи семье есть, и не только в других странах, но и у нас, и опыт достаточно разнообразный.

 

Я не перестаю удивляться способности специалистов – психологов, педагогов, социальных работников, не обращать внимание на внутреннюю противоречивость своей позиции. Так, большинство специалистов связывают проблемное поведение ребенка с семейной ситуацией. И при этом сосредотачивают свою активность на ребенке. Ситуация несколько меняется когда ребенок становится подростком. Тогда внимание к родителям может возрасти, но чаще принимается решение, что «уже поздно, раньше надо было».

Можно предположить, что в основе этой позиции лежит идея, что влиять надо на того, кого легче изменить, кто имеет меньше ресурсов, и, следовательно, может оказать меньшее сопротивление изменениям. Проблема только в том, что на ребенка продолжает оказывать влияние и семейная ситуация, и не менее успешно. Ребенок становится «полем битвы» разных влияний.

Почему же специалисты избегают работы с семьей? Главное объяснение – это такая семья, с которой все бесполезно, родители ничего не хотят менять, мы им уже говорили. Справедливости ради отмечу, что с родителями, которые проявляют заинтересованность в помощи специалистов, работают чаще. Но и в этом случае все же чаще предпочитают индивидуальную перспективу, и лучше – с ребенком. А родителям даются рекомендации. Семейное консультирование пока не получило слишком широкого распространения даже в практике психологов.

Почему же родители, даже встретившиеся с очень трудными ситуациями, действительно избегают встречи со специалистами? По моему опыту ответ достаточно прост – они ожидают, что участие специалиста принесет им не облегчение, а дополнительные трудности и осложнения. В первую очередь – прямые или косвенные обвинения, сопровождаемые требованиями и угрозами. Родители не воспринимают участие специалистов как предложение помощи! А так ли они в этом не правы? Многие из них уже имели на самый приятный опыт взаимодействия с различными социальными структурами.

Таким образом, мы можем увидеть цикл взаимодействия: специалисты ожидают (и не без оснований) сопротивления со стороны родителей их вмешательству, и ищут способы эффективного воздействия на них. В свою очередь, родители, ожидая воздействия и давления, ищут способы его избежать, а в идеале – избежать контакта со специалистами в принципе.

Насколько неизбежна эта ситуация? Наш опыт, а также опыт наших коллег, и не только за рубежом, позволяет нам с уверенностью говорить – решение возможно! Один из вариантов – практика социальной терапии, реализуемая службой «Помощь семьям в кризисной ситуации» Центра «Перекресток» МГППУ.

В основе нашей работы лежит определенная позиция специалиста по отношению к семье, встретившейся с трудной ситуацией:

·         Встречаясь с проблемным поведением ребенка или подростка мы помним, что оно реализуется в социальном контексте, связанно с ним. Это поведение может доставлять неприятности как самому ребенку, так и его близким. И мы полагаем, что изменение этого поведения может произойти значительно быстрее и экологичнее  (т.е.с учетом интересов близких ребенка) если в этом процессе примут участие значимые участники проблемной ситуации. В первую очередь, это, конечно, родители и другие члены семьи. А также учителя, родственники, а возможно и друзья, соседи и т.д.

·         Мы рассматриваем родителей как людей, встретившихся с трудной ситуацией, но при этом наиболее заинтересованных в счастливой судьбе ребенка. Даже если они проявляют недоверие к специалистам, мы расцениваем это как неверие в полезность его действий и способность действительно помочь. Наша задача – услышать в чем заключается озабоченность самих родителей, ребенка, других членов семьи, и предложить им помощь именно в этом направлении.

·         Даже когда мы работаем по запросу социальных институтов (школы, Комиссии по делам несовершеннолетних, суда), мы помним, что наша основная задача – помощь людям, попавшим в трудную ситуацию, ребенку, подростку, родителям, семье в целом. Мы полагаем, что если мы поможем семье эффективно решить трудности, с которыми она встретилась в своей жизни, изменится и социальная ситуация вокруг нее. При этом часто необходимо изменение в действиях и самих социальных институтов. И это тоже забота наших специалистов.

В многолетних поисках способов помощи семьям подростков мы смогли адаптировать различные методы психологического консультирования и психотерапии, в первую очередь – семейной, к контексту социальной работы, мы создаем и собственные практики помощи. И я буду рад рассказать об этом на лекции в среду, а также ответить на вопросы, которые, я надеюсь, возникли уже после прочтения этого поста, и возникнут в процессе лекции.   

Информация об открытых лекциях и регистрация - на сайте МГППУ:  http://www.mgppu.ru/lektoriy/2010-2011/30.03.11.php

 

Лучший способ распространения экстремизма – это борьба с экстремизмом!
2010-12-20 01:08 moskslav

Очень соблазнительно бороться  с тенденциями и явлениями: с национализмом, экстремизмом и т.д. Во-первых, это очень удобное объяснение проблемы для людей, во-вторых – на это можно списать огромное количество проблем и дополнительно взять финансов, и, главное, можно не просто не решать, а даже и не думать в чем проблема.

Недостаток этого способа один – такая борьба всегда выливается в борьбу с людьми, а в данном случае – с очень молодыми людьми, подростками.

 

Начнем с простого рецепта: если возникла какая-то проблема, но для ее понимания, исследования и, само собой, решения, нет сил, желания, времени (еще чего-нибудь, нужное выбрать), нужно ее использовать. Как использовать проблему лучше всего? С ней надо бороться! Это позволяет продемонстрировать вашу вовлеченность и заинтересованность, вызвать сочувствие у людей, получить финансы и другие ресурсы под решение проблемы и объяснить с помощью нее остальные неудачи. Чем серьезней проблема – тем больше ресурсов на ее решение можно получить, тем больше неудач на нее можно списать, тем больше популярности она может принести.

Исследовать ситуацию и обращаться к реальности для этого совсем не обязательно, тем более что это долго и дорого, при чем платить придется специалистам, и политикам может совсем ничего не достаться. Может выясниться, что проблема не в том, что мы хотим решать, более того, реальное решение может потребовать реальных, и не всегда приятных изменений.

Поэтому начать надо с правильного обозначения, названия проблемы!

Экстремизм и национализм – это очень серьезные проблемы… (Совсем не то, что недостаток профессиональной работы с подростками, двойная мораль в школе, отсутствие системы профессиональной помощи семьям, неэффективность внедрения инноваций, плохой инвестиционный климат и т.д.)

Когда правильное название дано, под него необходимо подвести разнообразные события и явления. Объяснение должно быть простое и универсальное, чтобы было легко понятно каждому.

Информация об этом правильно названном явлении должна быть распространена как можно шире, чтобы каждый желающий, даже подросток, мог распознать его, и применить по отношению к себе, занять позицию, и почувствовать, что он не просто ученик, чье мнение в школе никого не интересует, а реальная действующая сила общества, о которой говорят, с которой борются, на которую возлагают надежды.

На борьбу с таким явлением можно попросить, и даже потребовать, уже очень солидные средства. А всех «так называемых специалистов», предлагающих разобраться и понять, уже можно послать куда подальше, со словами «Где вы были раньше!?». Не беда, что они были здесь и предупреждали, об этом то тоже никто не знает…

Главное в этой игре не терять инициативы, упрочить позиции и продолжать «решать» созданную проблему… Пока реальные проблемы не догонят и не накроют.

Жаль только, жертвами этого «решения» будут становится подростки всех национальностей, из которых будут создаваться все новые «экстремисты», а накроет нас всех, а не только «решателей»…

 

Уже прозвучали слова об ужесточении наказаний и необходимости сажать зачинщиков не взирая на возраст. При чем так сурово, что даже священник вспомнил про ювенальную юстицию http://www.echo.msk.ru/blog/kuraev_andrey/735271-echo/

 Поможет ли эта борьба в решении проблемы и сделает ли общество более безопасным? Наше тюремное население и сейчас уступает лишь США http://www.demoscope.ru/weekly/2009/0361/tema03.php И я не очень верю в преобразующую перевоспитательную силу наших тюрем и колоний. А вот в то, что подростки возвращаются в общество – уже взрослыми, и получившими незабываемый опыт социального взаимодействия, решения проблемных ситуаций и построения отношений, начнут применять этот опыт здесь – верю, и знаю не понаслышке.

https://moskslav.livejournal.com/2712.html
2010-08-30 17:43 moskslav

Моя коллега, друг и хороший человек nutih начинает очень интересный, на мой взгляд, проект! Читайте далее:


Это была мечта все моей жизни. Ну почти всей))

Оказалось, что зовут мечту почти всей моей жизни - Бампер

Хочу вас познакомить с ним, хочу пригласить к нему в гости.
Ну и хочу, чтоб полюбили))

«Бампер» -   это детский книжный автобус.

«Бампер» - это  книжный магазин и  книжный клуб. 

«Бампер» - это возможность пригласить книги для детей и подростков к себе в гости.

 

­­­Проект «Бампер» занимает активную позицию  в мире детской литературы.

Мы не ждем пока люди придут покупать книги, а выбираем лучшие и интересные, чтобы привезти их к читателям. Наш автобус приезжает к своим будущим покупателям, наша команда привлекает и детей и родителей к участию в программах клуба «Бампер», знакомит их с новыми книгами, заинтересовывает, заражает, подключает,  увлекает и ведет по огромному миру детских книг. Тщательно и точечно мы подходим к формированию ассортимента, который составит около 3000 наименований книг российских издательств, а также периодики и сопутствующих материалов (аудио-книги, игры и игрушки, канцелярские товары)

Подробнее здесь:http://community.livejournal.com/bumperbooks/812.html
Приходите. И присоединяйтесь. Присоединяйтесь виртуально и по жизни)))

НАРРАТИВНАЯ ТЕРАПИЯ: РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАКТИКИ УВАЖЕНИЯ
2010-08-22 18:39 moskslav
Эта статья написана для сборника МГППУ. В первую очередь я обращал ее к практикам, чтя деятельность связана с помощью другим людям, знакомым с психологией и психотерапией, но малознакомым с нарративным подходом. В требованиях к статье были жесткие ограничения по объему, многое из задуманного не вошло.
Буду очень благодарен за отклики, предложения, замечания, комментарии, вопросы.

В своей монографии "Семейная терапия: концепции и методы", изданной на английском в 2001 г., а на русском - в 2004, Майкл Николс и Ричард Шварц посвятили нарративной терапии целую главу. Она начинается со слов "Доминирующее в наши дни в семейной терапии нарративное направление является превосходным отражением постмодернистской революции в психотерапии вообще"[4, с. 687].

В то же время, нарративный подход практически неизвестен среди психологов, консультантов, социальных работников в нашей стране, за исключением узкого сообщества специалистов.

В течение длительного времени единственным изданием на русском языке, из которого можно было узнать о нарративной терапии, была книга Фридман и Комбс «Конструирование иных реальностей» [7].  Не лучше обстоят дела и с другими, относимыми к постмодернистским или конструкционистским, подходами: терапией, ориентированной на решение, и сотрудничающей терапией.

Правда, в последнее время ситуация меняется: расширяется сообщество специалистов, проявляющих интерес к нарративному подходу, появляются обучающие программы по нарративной терапии, регулярно проводятся семинары. В этом году в издательстве «Генезис» вышла последняя книга, написанная в 2007 году Майклом Уайтом, основателем нарративного подхода «Карты нарративной практики».

И, тем не менее, нарративный подход пока остается малоизвестным и не очень распространенным. Многие специалисты даже не слышали о нем, другие – что-то припоминают, смешивая с другими практиками.

Справедливости ради, отмечу, что и в других странах нарративная терапия развивается в основном в рамках негосударственных центров. Отказавшись от экспертной позиции, не претендуя на истину, уйдя от канонов классического научного исследования, нарративная практика оказалась довольно неудобной для интеграции в сложившиеся традиции психологической мысли, консультирования и психотерапевтической помощи.

И все же, нарративная практика получает все большее распространение среди специалистов и оказывается востребована со стороны людей, обращающихся за психологической помощью, которым, в сущности, не очень важно в каком подходе работает специалист, главное чтобы это помогало ему справится с трудными ситуациями, возникшими в его жизни. Надеюсь, что эта статья также сыграет свою роль в открытии возможностей помощи людям, содержащихся в идеях нарративного подхода.

 

ИСТОРИЯ ПОДХОДА

Моментом появлении нарративного подхода можно считать издание издательством «Нортон» книги Майкла Уайта и Дэвида Эпстона (David Epston) «Нарративные средства достижения терапевтических целей»,  в которой их практика и идеи были осмыслены через призму нарративной метафоры.

К этому моменту в практике Уайта и Эпстона уже присутствовали многие идеи, ставшие позже основой нарративного подхода. Например, знаменитая идея «экстернализации (externalization) проблемы», уже показала свою «чудодейственность» в ситуациях работы с такими проблемами как «анорексия/булимия», «хронический энкапрез», «патологическая скорбь» [10].

Основатель подхода – Майкл Уайт родился 29 декабря 1949 года в городе Аделаида, в Австралии.

В 1979 году он получил степень социального работника в Южно-Австралийском Университете, и поступил на работу в  психиатрическое отделение Датского госпиталя Аделаиды. В тот период в подготовке специалистов главенствовала системная теория. Уайта вдохновляли идеи Грегори Бейтсона, в первую очередь – его идеи контекстов восприятия информации, «ментальных карт», различие которых приводит к различным интерпретациям информации [1, 7].

Но рамки системной теории показались Уайту слишком узки. Он увлекся идеями Мишеля Фуко, в первую очередь – об особенностях современной власти – власти знания, распространяющей свое влияние через создание доминирующих дискурсов. Ограниченность системной теории обозначалась и со стороны теории феминизма, идеи которой были близки жене Майкла, Шерил Уайт.

Встреча в 1982 году с Дэвидом Эпстоном, новозеландским терапевтом, привнесла в профессиональное поле Уайта новые контексты: культурную антропологию, в первую очередь, труды Барбары Маерхофф (Barbara Myerhoff); литературную теорию Джерома Брунера (Jerome Seymour Bruner), известного американского психолога, из которой Уайт и взял нарративную метафору, как более отвечающую духу его практики.    

В послесловии к русскому изданию «карт нарративной практики» Дэвид Эпстон пишет о потрясающей легкости и изяществе, с которым Уайт передвигался между «высокой теорией» и реальным жизненным опытом, конкретными практическими идеями [5, с. 315].

В конце своей жизни Уайт встретился с идеями Льва Семеновича Выготского, которые вдохновили его на новое переосмысление своей практики, в результате чего появилась новая практика «простраивания опор» (scaffolding), помогающая людям преодолеть пространство между тем, что им знакомо и привычно, и связанно с проблемно-насыщенной историей, и новым, возможным знанием о своей жизни, в которой получают звучание иные, предпочитаемые людьми истории. Толчком для развития этой практики послужила идея Выготского о зоне ближайшего развития из работы «Мышление и речь» [2].

Майкл Уайт умер 4 апреля 2008 года, оставив множество трудов и подход, имеющий тысячи последователей по всему миру.

Сейчас нарративный подход бурно развивается, впитывая в себя множество созвучных идей и теорий, порождая практики, помощи людям, уже не укладывающиеся в пространство чистой психотерапии и консультирования. 

Многие идеи нарративной терапии удивительно созвучны концепции социального конструкционизма [6, 7], в основе которого лежит идея социального конструирования знания в процессе взаимодействия людей, в противовес идее открытия. Также конструкционизм подвергает сомнению возможность ценностно нейтральной науки, обращая внимание на ответственность ученого, исследователя, специалиста, помогающего людям, за те идеи, которые входят в мир и получают поддержку благодаря их деятельности. [3]

 

ЧТО ТАКОЕ НАРРАТИВНЫЙ ПОДХОД?

Нарративная практика – это стремление найти уважительный, не обвиняющий подход к консультированию и работе с сообществами, который рассматривает людей как экспертов в своей собственной жизни и видит проблемы как отдельные от людей [8]. Визитной карточкой нарративного подхода можно считать выражение «Человек – это не проблема, проблема является проблемой». Нарративный подход исходит из предположения, что у людей есть множество умений, верований, компетенций, ценностей, намерений и способностей, которые могут помочь им в уменьшении влияния проблем на их жизни.

Одним из ключевых моментов нарративного подхода, является нарративная метафора. Жизнь людей состоит из множества событий. Часть из этих событий запоминается, часть нет, некоторые сохраняются всеми членами семьи, другие – остаются личными. Но события не просто сохраняются в качестве отдельных эпизодов жизни, обычно  люди объединяют эти события в определенной последовательности, разворачивающиеся во времени. Так возникают истории, через призму которых события наделяются смыслом, и возникает сюжет истории  [8].

Приходя на встречу с консультантом, люди ищут помощи в решении трудностей, с которыми они столкнулись в своей жизни, и рассказывают историю проблемы, или «проблемно-насыщенную» историю.

Приведу пример из моего опыта консультирования (имена участников изменены): Ольга, женщина 45 лет, пришедшая на консультацию со своим 14-летним сыном Ильей, рассказывает о том, что в последнее время в их с сыном отношениях стало много конфликтов. Сын уточняет, что это она на него кричит. «Конечно, - возражает Ольга, - но ведь он ничего не желает делать!» В этот момент матери и сыну вспоминается множество эпизодов, дополняющих целостность картины, которую каждый из них пытается создать, чтобы донести до меня, как консультанта, трудность этой ситуации. И эта картина, эта история, важна для них. В этой истории представлена ноша, которую несут люди, пришедшие на консультацию,  и сила, которую они проявляет в этом пути. Но за первым планом мы уже можем разглядеть и вторую историю, историю о надеждах и ожиданиях от отношений между матерью и сыном. И то, что они пришли на консультацию, подтверждает историю надежды.

Очень важно расспросить людей о проблемной истории, о том, как именно она проявляется, где, в чем, в каких сферах жизни? В этой ситуации у меня возникли вопросы: «Как вы понимаете, что ваш сын ничего не хочет? В каких ситуациях у вас возникает это ощущение? Как это нежелание действует на вашего сына? На ваши с ним отношения? Можете ли вы дать имя этой проблеме? Что бы произошло, если эта проблема стала бы еще больше влиять на вашего сына и на ваши отношения?». Оказалось, что нежелание больше всего, по мнению Ольги, затрагивает учебу, особенно – выполнение домашних заданий. И наиболее подходящее название для этой проблемы, по мнению Ольги – Лень. И если эта Лень будет и дальше расширять свое действие, Ольга опасается, что Илья станет не только неуспешным в школе, но и в жизни в целом. И она останется его единственной поддержкой.

 Я обратился к Илье с вопросами: «Как ты относишься к тому, что ты услышал от мамы? Насколько это совпадает с твоим видением? Как тебе это название, предложенное мамой? Как ты относишься к ее опасениям? Видишь ли ты сам влияние проблемы на свою жизнь, на ваши с мамой отношения? Как ты относишься к этому влиянию?» Из ответов Ильи я узнал, что по его мнению, Лень действительно влияет на него, и это имеет некоторые негативные последствия. Особенно его беспокоит, что это портит их отношения с мамой. Правда, он не согласен с маминой оценкой степени влияния Лени на его учебу, и тем более – с ее оценкой его перспектив. Кроме того, по мнению Ильи, Лень позволяет ему заниматься тем, что ему более интересно, чем учеба – чтением фентези и компьютерными играми. А еще Илья видит проблему, в том, что мама постоянно пытается все знать и контролировать в его жизни, и дал название этой проблеме – Контроль. В ходе дальнейшего обсуждения с Ольгой и Ильей, они пришли к выводу, что Лень и Контроль тесно связанны друг с другом, и они оказывают серьезное и не желательное влияние на отношения между мамой и сыном.

Дальше мы поговорили о том, чему в их жизни мешают проблемы Лени и Контроля. Каковы были бы, а как выяснилось,  и бывают, отношения между Ольгой и Ильей, когда Лень и Контроль не влияют на их жизнь? Какие сферы их жизни еще не захвачены Ленью и Контролем, и как они могут быть расширены? Стала рождаться и укрепляться новая, альтернативная проблемной и более предпочитаемая Ольгой и Ильей история их отношений.

Это весьма схематичное описание составлено мной на основе одного из реальных случаев. Я выбрал его, поскольку похожие темы часто возникают в отношениях между родителями и подростками. Но при всех их кажущейся похожести они очень различны. Даже если в очередной раз в качестве названия проблемы прозвучит «Лень», очень важно прояснить, какова именно эта Лень, как она проявляется, какова ее манера действия.

Часто люди, и родители, и подростки, и супруги, пользуются для описания своих проблем, наиболее распространенными (доминирующими) на настоящий момент в обществе  объяснениями, или историями, как бы подгоняя себя под общий стандарт, в том числе – стандарт переживания проблем. Достаточно курьезно встречаться с ситуациями, когда подросток объясняет сложности, возникшие между им и родителями, привлекая идеи «подросткового кризиса», «протеста против мнения взрослых»,  «потребности во внимании» и другие.  Не подвергая сомнению возможную полезность этих идей, нарративная практика предлагает «распаковать» их содержание, дать их более «насыщенное» описание, основанное на личном опыте человека, который ее использует. Например, расспросить, как проявляется Подростковый кризис в жизни именно этого подростка. 

 

НАРРАТИВНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Иногда нарративный подход пробуют представить как набор технологий: экстернализации, деконструкции, пересочинения, - оставив при этом в стороне его мировоззренческую основу: представление о социальном характере идентичности, об уважении к людям и их историям, внимание к вопросам власти и ответственности и другим идеям. Такое использование может до неузнаваемости исказить суть подхода. Возможно, этим объясняется и то, что в течение долгого времени нарративные практики, в том числе и сам Уайт, избегали его «технологизации».  Только после многих лет практики помощи людям и обучения, как пишет сам Уайт в предисловии к «Картам нарративной практики», идя на встречу людям, которые «просили придумать что-нибудь, чтобы разработанные мной терапевтические техники стали понятней и прозрачней», он оформляет вопросы в алгоритмы, которым дает название «карт», развивая метафору путешествия, в котором карты могут помочь сориентироваться на местности, открываемой в ходе терапевтических бесед. При этом Уайт подчеркивает, что карты – это только один из возможных вариантов вспомогательного ориентировочного средства, и приглашает специалистов к поиску своих собственных метафор [5, с. 19], предостерегая от восприятия их в качестве «истинного» или «верного» руководства по нарративной терапии. Главная опасность техник, по мнению Уайта, заключается в том, что «мы можем начать некритично воспроизводить в терапевтической практике то, что нам знакомо и привычно вне зависимости от того, как это влияет на людей, которые обращаются к нам за помощью» [5, с. 20]. Ему вторит и Джил Фридман, говоря о том, что рабское следование карте ценой игнорирования того, что действительно волнует людей, обратившихся за помощью, может нанести непоправимый ущерб терапевтическим отношениям [5, с. 14].

Нарративный подход – это, скорее, мировоззрение, чем технология. Сам Уайт обозначает его как пост-структуралистский взгляд на мир, противопоставляя его как альтернативу структуралистскому.  

Для структуралистской ориентации видимые проявления мира, в том числе – поведение человека – это поверхностные проявления глубинной, «истинной» сущности, понять которую может специалист, являющийся экспертом в определенной сфере. Подобный взгляд не реальность, судя хотя бы по его распространенности, показал себя весьма успешно в решении многих проблем. Однако, при перенесении в сферу оказания помощи людям, проявляются существенные ограничения этой позиции. Специалист становится экспертом, обладающим властью определять идентичность людей и интерпретировать ее в соответствии с теми или иными нормами: ставить диагноз, классифицировать, приводить в соответствие со своим представлением о норме. В противоположность этому взгляду, пост-структурализм признает многообразие и отводит самому человеку  место главного эксперта по собственной жизни. Вместо классификации и типизации ценится специфичность и многообразие. Идентичность рассматривается не как некая сущность, скрытая внутри индивида, а как нечто, что рождается и постоянно изменяется в контексте социальных взаимодействий социальных институтов, сообществ людей, формируется историческими и культурными силами [9].

Из этой позиции следуют и возможные цели нарративной практики. Отказавшись от претензий на истину и суждений о нормальной личности или функциональной семье, нарративная практика предлагает другие ориентиры:

•         Помощь людям в определении предпочитаемых способов, или предпочитаемых историй, жизни и взаимодействия с собой и другими;

•         Создание пространства для развития (богатого и насыщенного описания) предпочитаемых историй;

•         Поддержка людей в ощущении себя способным влиять на собственную жизнь, стать в большей степени автором предпочитаемой истории своей жизни;

•         Содействие ее воплощению человеком в отношениях с другими людьми, через объединение людей в сообщества заботы и поддержки.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Специфика нарративной практики открыла не только пространство для новых терапевтических идей, а, и это в первую очередь, сделала возможным построение отношений сотрудничества с людьми, традиционно «выпадающим» или «вытесняемым» из общества. Это люди с психиатрическими диагнозами, это дети и подростки, чье поведение вызывает недовольство общества и рассматривается как «девиантное», это члены семей, отнесенных к «неблагополучным» или «дисфункциональным». Нарративные практики работали с коренными жителями Австралии и Новой Зеландии, помогая людям восстановить свою идентичность и справится со множеством проблем, вошедши в их жизнь за последние сотни лет, в том числе – проблемами алкоголизации и криминализации. Команда Далвич-Центра выезжала в Руанду, искать возможности преодоления последствий ужасного геноцида. Нарративные идеи оказались наиболее востребованы специалистами во всем мире, ведущими социальную работу с людьми, в силу разных обстоятельств оказавшимися в ситуации маргинализации. И причины тому – восстановление смысла этой работы, возможность помогать людям в самых трудных ситуациях, сохраняя уважение к ним, изменения в жизни людей, появляющиеся даже в тех случаях, которые уже были признаны «безнадежными» другими специалистами.

Все это выводит нарративную практику за рамки чисто терапии, превращая в практику социального преобразования. Для нарративных практиков всегда были важны вопросы социальной справедливости, при этом Уайт не поддерживал идею рассмотрения нарративной практики как общественно-политического движения. Он предпочитал говорить о политике с маленькой «п» [9, с. 121], имея при этом ввиду, что реализация идеи уважения, отказ от практик маргинализации, поддержка развития сообществ в повседневной практике консультанта, несет изменение не только в жизнь отдельных людей и сообществ, но и общества в целом.

 

СПИСОК ОСНОВНЫХ РЕСУРСОВ ПО НАРРАТИВНОМУ ПОДХОДУ

1.                    Сайт, созданный Дарьей Кутузовой, с наибольшим количеством качественных материалов по нарративной практике на русском языке:

http://narrlibrus.wordpress.com/

2.                    Сайт Центра нарративной психологии и практики, организованного Натальей Савельевой, Екатериной Жорняк и Екатериной Дайчик:

http://www.narrative.ru/ 

3.                    Сайт Далвич-центра, созданного Майклом Уайтом, основателем нарративного подхода, и его женой Шерил Уайт,

http://www.dulwichcentre.com.au/

4.                    Сайт организованный и поддерживаемый вторым со-основателем нарративного подхода Дэвидом Эпстоном.

http://www.narrativeapproaches.com/welcome.html

5.                    Институт нарративной терапии (Англия), проводит программы подготовки нарративных терапевтов, объединяет ведущих практиков Англии, двое из которых – Сара Уолтер и Хью Фокс уже побывали в России:

http://www.theinstituteofnarrativetherapy.com/

6.                    Центр «Перекресток», в котором работают специалисты, работающие с подростками и их семьями в духе партнерства и сотрудничества, используя в том числе и нарративный подход, удивительно созвучной развиваемому в «Перекрестке» восстановительному подходу:

http://www.perekrestok.info/

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.      Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии / Пер. с англ. М.: Смысл, 2000. - 476 с.

2.      Выготский Л.С. Собрание сочинений, т. 2, М: Педагогика, 1982 – 504 с.

3.      Джерджен К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и практика: Сб. ста­тей. – Мн.: БГУ, 2003. – 232 с.

4.      Николс М., Шварц Р. Семейная терапия. Концепция и методы. – М.: Издательство Эксмо, 2004. – 960 с.

5.      Уайт М.  Карты нарративной практики: Введение в нарративную терапию. – М.: Генезис, 2010. – 326 с. 

6.      Уинслэйд Джон, Монк Джеральд. Нарративная медиация: новый подход к разрешению конфликтов. М.: МЩЩ Центр «Судебно-правовая реформа», 2009. – 356 с.

7.      Фридман Дж., Комбс Дж. Конструирование иных реальностей: Истории и рассказы как терапия. — М.: Независимая фирма "Класс", 2001. — 368 с.

8.      Morgan, Alice. What is narrative therapy?: an easy-to-read introduction. Adelaide: 2000.

9.      White Michael. Reflections on Narrative Practice: Essays and interviews. Adelaide: 2000.

10.  White, M., Epston, D. Narrative Means to Therapeutic Ends. New York: 1990.