Последние новости

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 7
2010-07-09 03:43 m_llekolombina

Глава 7. Актёр на все времена

Меня всегда восхищал, и не только меня, гениальный артист Николай Олимпиевич Гриценко. Думаешь, вот перевоплощался-то, как это может быть? И все-таки мне кажется, что это был всегда он, хотя он был абсолютно разный. Великий артист, величайший артист. Пальчики оближешь! Мы говорим, американцы… Так вот, сначала Гриценко, а потом все остальные, с моей точки зрения...
Валентин Гафт, актёр

Когда не стало Николая Гриценко, в советских газетах появились некрологи. Довольно скудные по количеству строк и без портретов. Видимо, для официоза актёр представлялся не столь значимым, как «истинные» короли экрана и сцены, чьи портреты, по случаю кончины, к некрологам прилагались всенепременно…
«Любимцем народа он не был, - отмечает театральный критик Вера Максимова. - Он был другим актером - любимцем театрального люда. Самая высокая квалификация дается театральным людом. Театрального человека - актера, режиссера - обмануть нельзя. Сказать о Гриценко, что он чем-то отличается, это ничего не сказать. Будет мало сказать, что он единственный, что пустота, которая осталась после того, как он ушел, никогда в жизни не будет заполнена.
В каждом театре есть свой гамбургский счет, он гораздо выше оценок зрителя и, конечно, оценок критика. Актеры лучше всего знают, насколько хорош их партнер. В Вахтанговском театре нет ни одного человека из крупнейших актеров, из тех, кто с ним работал еще совершенно молодым, которые не сказали бы, что Гриценко - гений. Причем это не восторженное определение, это определение по справедливости».
«…хотя список сыгранных Николаем Олимпиевичем Гриценко ролей не исчисляется трёхзначными цифрами, зато каждый из созданных им образов – творение подлинного Мастера, - пишет в уже упомянутой статье Дарья Орлова. - Как умело огранённый талантливым ювелиром бриллиант, переливаются они богатством граней. И сияние их уже не один десяток лет радует зрителей».
Николай Гриценко был похоронен на Новодевичьем кладбище. Там же, рядом с братом, спустя десять лет, нашла последний приют Лилия Олимпиевна. Судьба её также сложилась несчастливо. После потери голоса она поступила в Московский драматический театр имени К.С.Станиславского, в котором проработала до 1957-го года. Музыкальность и поэтическая проникновенность дарования принесли ей успех и признание в ролях Инессы ("День чудесных обманов" Р.Б.Шеридана), Лауры ("С любовью не шутят" П.Кальдерона), Ларисы ("Бесприданница" А.Н.Островского), Нины ("Грибоедов" С.Ермолинского). С 1960-го года актриса работала в Московском драматическом театра имени А.С. Пушкина. Одной из её примечательных и своеобразных ролей 60-х годов была Тереза ("День рождения Терезы" Георгия Мдивани). Как режиссёр Гриценко поставила спектакль "Метель" Леонида Леонова, где сыграла роль Катерины. Лилия Олимпиевна была замужем за режиссёром Борисом Равенских, но этот брак вряд ли можно назвать счастливым. Равенских был из тех мастеров, которые, создавая тот или иной шедевр, были непременно влюблены в своих главных героинь. Известно, что у Бориса Ивановича был роман с актрисой Верой Васильевой, пишущей об этом в своих воспоминаниях. Васильева отмечает, что, несмотря на свою огромную любовь к Равенских, наверное, не выжила бы, если б стала его женой.
Лилия Гриценко снялась в нескольких десятках фильмов. Зрители запомнили и полюбили её в роли Натальи Сергеевны из замечательной картины «Верные друзья». В последние годы жизни актриса осталась в полном одиночестве, нигде не работала. Лишь изредка её видели во дворе: старая, седая женщина медленно доходила до памятника Эрнсту Тельману у метро "Аэропорт" и с ненавистью грозила ему клюкой…
 На могиле брата и сестры установлено одно на двоих надгробие – скромная мраморная плита с фотографиями. Редко-редко появляются здесь свежие цветы – практически никто не навещает давно ушедших из жизни актёров.
Сегодня о Гриценко вспоминают очень мало. А, если вспоминают, то, большей частью, о его странностях. А, между тем, он — не просто величайший актёр 20-го века, но явление уникальное по масштабу и диапазону таланта, непревзойдённого до сей поры никем. Неразгаданная тайна гениальности. «У Вахтангова есть определение гениального актера, - говорит театровед Вера Максимова. - Он делает очень точное разграничение: чем гениальнее актер, тем больше в нем иррационального, таинственного и тем меньше в нем разума, расчета и всего остального.
Это было то вахтанговское сущностное обретение формы, через которое очень многое открывалось. Гриценко работал таинственно. Чем больше гениального, тем больше тайны в актере. Это про него. Вахтангов написал нам это, и мы до сих пор голову ломаем. Каким-то другим путем он шел, чем Станиславский. Мне иногда кажется, что мы забываем, что Вахтангов - это не просто следующая ступень за Станиславским, а это ступень высшая».
Сегодня имя Николая Гриценко практически забыто. Даже в родном театре Вахтангова не слишком беспокоятся о сохранении памяти о нём, с непонятной небрежностью относясь к своему достоянию. Даже студенты театральных училищ, молодые артисты, смотрящие в сторону запада и тамошних кумиров, не знают имени великого русского актёра, который должен был бы стать первым образцом мастерства для них. «Образец немыслимого таланта - Николай Гриценко. Но когда спрашиваю молодых актеров, те даже не слыхали о нем, - сетует Ольга Остроумова. - Джигарханяну задали вопрос: «А что все-таки останется после актера?» И он ответил: «Ничего. Я снимался с великим Меркурьевым, а молодежь не знает, кто это такой».
Критик Андрей Плахов в уже упомянутой нами статье справедливо отмечает: «В отличие от того же Михаила Ульянова, или Иннокентия Смоктуновского, или Олега Ефремова Николай Гриценко не стал выразителем идей и духа своего времени. Просто потому, что он был актером на все времена. (...) Однако на большом отрезке времени видно, что актер никому и ничего не уступил. Он был стайером, мастером длинных дистанций. Ему было наплевать на "актуальность" трактовки, и сегодня его техника впечатляет гораздо больше, чем усилия некоторых "горнистов времени"».
Режиссёр Евлахишвили с укоризной пишет в своих воспоминаниях: «Написано о нем (Гриценко – авт.) крайне мало. И мне кажется, святой долг всех, кто работал с ним бок о бок много лет, кто считался его другом, исправить эту несправедливость, написать о Гриценко, рассказать о нем и тем самым, возможно, приоткрыть неразгаданную тайну его таланта». Этот долг мы, как умели, старались исполнить при написании данной работы. Николай Олимпиевич Гриценко был актёром от Бога, актёром, каких не бывало прежде, нет и навряд ли будет в нашем мельчающем мире. Сегодня невероятно обесценились слова «великий» и «гениальный», эти эпитеты присваивают друг другу направо и налево. Николай Гриценко – это больше, чем великий и гениальный актёр. Это целая вселенная, непостижимая и необъятная, тайну которой не дано разгадать. И об этом следует помнить в первую очередь, вспоминая этого необыкновенного актёра.
















Краткий перечень спектаклей

Приезжайте в Звонковое
Когда поют жаворонки
Макар Дубрава
Олеко Дундич
Раки
Седая девушка
Человек с ружьём
На золотом дне
Шестой этаж
Город на заре
Идиот
Белые и чёрные
Маленькие трагедии
Стряпуха
Русский лес
Стряпуха замужем
Пьеса без названия
Живой труп
Принцесса Турандот
Правда и кривда
Виринея
Дион
Конармия
На всякого мудреца довольно простоты
День-деньской
Забыть своё прошлое
Память сердца
Шаги командора
Тысяча душ











Полная фильмография

1942 Машенька  ::  Коля
1946 Старинный водевиль  ::  Антон Петрович Фадеев  ::  главная роль гусар
1950 Кавалер Золотой звезды  ::  Артамашев
1951 Прощай, Америка! (не был завершен)  ::  Арманд Хауорд
начальник отдела информации американского посольства
1953 Вихри враждебные  ::  Шредер
1953 Судьба Марины  ::  Терентий Тихонович, агроном
1954 Большая семья  ::  завклубом Вениамин Семёнович
1954 Шведская спичка  ::  Псеков, управляющий Кляузова
1955 Дорога  ::  капитан
1957 Жилец (короткометражный)  ::  Халявкин
1957 Хождение по мукам. Сестры  ::  Вадим Петрович Рощин
1958 Хождение по мукам. Восемнадцатый год  ::  Рощин Вадим
1959 Фортуна
1959 Хождение по мукам. Хмурое утро  ::  Вадим Петрович Рощин
1961 Барьер неизвестности  ::  Лагин Вадим Семёнович
зам. главного конструктора
1961 Вольный ветер  ::  Георг Стэн
1963 Русский лес  ::  Грацианский
1963 Понедельник - день тяжелый  ::  Стряпков
1963 Крыса на подносе (короткометражный)
1964 Мать и мачеха  ::  Федор Антонович Журбенко,
          председатель   колхоза
1965 Человек без паспорта  ::  Измайлов Пётр Епифанович,
          агент иностранной разведки, бывший полицай
1966 Два года над пропастью  ::  полковник Миллер
1967 Места тут тихие  ::  Фисюк
1967 Анна Каренина  ::  Алексей Александрович Каренин  ::  главная роль
муж Анны, сановник, который живёт «без поспешности и без отдыха».
1968 Журавушка  ::  Маркелов Василий Куприяныч
председатель колхоза
1969 Семейное счастье (киноальманах)  ::  Ваксин, новелла "Нервы"
1969 Развязка  ::  Александр Петрович Терехов
учитель рисования
1969 Адъютант его превосходительства, Викентий Павлович Сперанский
1970 Счастье Анны
1971 Принцесса Турандот (телеспектакль), Тарталья, Великий канцлер
1971 Тысяча душ (телеспектакль)  ::  князь Иван
1971 На всякого мудреца довольно простоты (телеспектакль)  ::  Мамаев 
1972 Веселые Жабокричи  ::  старшина Василь Миронович  ::  главная роль
1973 Черный принц  ::  Ананий Дмитриевич Мытников
старший товаровед
1973 Человек в штатском
1973 Таланты и поклонники  ::  князь Ираклий Саратоныч Дулебов
1973 Семнадцать мгновений весны  ::  немецкий генерал в вагоне
монолог о фанатизме
1973 Земля Санникова  ::  Трифон Степанович Перфильев
золотопромышленник
1973 Докер  ::  Иван Степанович
1974 Время ее сыновей  ::  Антон Гуляев
1974 Память сердца (телеспектакль)
1975 Конармия (телеспектакль)  ::  Степан Вытягайченко
1976 Стажер  ::  Александр Александрович
1976 Преступление  ::  Пётр Егорович
1976 Мартин Иден (телеспектакль)  ::  муж Гертруды
1976 Ну, публика! (телеспектакль)
1976 Жизнь и смерть Фердинанда Люса  ::  Фридрих Дорнброк
1976 Два капитана  ::  Николай Антонович Татаринов  ::  главная роль
1976 В горах мое сердце  ::  Джаспер Мак-Грегор
1977 Враги  ::  Печенегов
Генерал в отставке, дядя Бардиных
1978 Отец Сергий  ::  князь
1978 Мятежная баррикада
1979 Ссыльный N11  ::  Варламцев










Список использованной литературы:

Ю.А. Смирнов-Несвицкий. Евгений Вахтангов. - Л.: Искусство, 1987.
Михаил Астангов. Статьи и воспоминания. - Л.: Искусство, 1971.
Звёзды московской сцены. Театр имени Евг. Вахтангова. - М.: ЗАО Изд-во Центрополиграф, 2001.
Ю.В. Яковлев. Альбом судьбы моей. - М.: Искусство, 1997.
Ю.В. Яковлев. Между прошлым и будущим. - М.: ООО "Издательство Астрель": ООО "Издательство АСТ", 2003.
В.С. Лановой. Летят за днями дни... - М.: Алгоритм, 2004.
В.А. Этуш. И я там был... - М.: Олма-Пресс, 2002.
М.А. Ульянов. Работаю актером. М.: Искусство, 1989.
М.А. Ульянов. Приворотное зелье. М.: Алгоритм, 1999.
М.А. Ульянов. Реальность и мечта. М.: Вагриус, 2007.
В.Б. Смехов. Театр моей памяти. М.: Вагриус, 2002.
Р.Р. Нахапетов. Влюблённый. М.: Вагриус, 1999.
С.С. Евлахишвили. Беседы о режиссуре
В.А. Разумный. О современниках
Материалы телепрограммы "Острова" (ТК "Культура")
Материалы телепрограммы «Чтобы помнили»
Материалы периодических изданий.

© Copyright: Элла Шольц, 2010
Свидетельство о публикации №21005290870

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 6
2010-07-09 03:42 m_llekolombina

Глава 6. Предел

Николай Олимпиевич Гриценко был моим кумиром. Он не был моим учителем, но я учился у него на спектаклях, впитывал манеру его игры, крайнюю степень актерской самоотдачи. Его мастерство перевоплощения уникально, актерский диапазон огромен.
Виталий Вагнер, актёр

Последней крупной работой Гриценко в театре стала роль Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты», поставленном Александрой Ремизовой ещё при жизни Рубена Симонова. В этом образе поражала многокрасочность, обилие ярких приспособлений и приёмов, что, впрочем, никак не нарушало единства актёрского ансамбля, а скорее даже обогащало его, внося дополнительные оттенки, обусловленные своеобычной индивидуальностью актёра. На первый взгляд этот стареющий представитель бюрократического сословия России конца 19-го века казался смешным и жалким, но за нелепостью его внешнего облика скрывался звериный оскал одного из "столпов общества". Гриценко создал цельный, отточенный во всех деталях социальный тип приспособившегося к пореформенной политической конъюнктуре крепостника. «У него была грандиозная роль – роль Мамаева в "Мудреце", - говорит театральный критик Вера Максимова. -  Боже мой, как она была сделана! Не знаю, какая была - пятая или третья - позиция балетная, но он только так ходил.
Гриценко играл то, чего не бывает на свете. Он мог устроить театр в театре. Его Тарталья - театр в театре, его сталевар - театр в театре, безусловно, его Мамаев - театр в театре. Никогда в жизни реального человека такого, как Мамаев, быть не могло, но при этом, это был такой Мамаев Островского, которого, может быть, никто и не играл так, как он». После Молокова в «Золотом дне» Мамаев был самой яркой комической, гротесковой работой Николая Олимпиевича. Грим, походка, голос, мимика – всё изменялось в угоду роли, и снова актёра было трудно узнать. Юрий Яковлев, блистательно игравший в этом спектакле роль Глумова, вспоминает: «Я смотрел сцены Гриценко – Мамаева и  Плотникова – Крутицкого самозабвенно, как зачарованный  зритель. Всё в них было неповторимо. А назавтра – почти всё новое!...» Спектакль имел огромный успех у зрителя и был по достоинству оценен властью: за свои работы в нём Яковлев, Гриценко и Плотников получили Государственную премию.
После смерти Рубена Симонова художественным руководителем театра стал его сын, Евгений Рубенович, имевший несколько иные взгляды на репертуарную политику. Спектакли, в которых был занят Гриценко, постепенно уходили из репертуара, это создавало пустоту, которую актёру нечем было заполнить. В 1969-м году в труппу театра попал молодой актёр Александр Кайдановский. Ему прочили роль князя Мышкина в «Идиоте». Узнав, что вчерашний студент претендует на эту роль, Николай Олимпиевич сделал все, чтобы этого не произошло. Гриценко было в ту пору пятьдесят пять лет, но уступить эту роль, самую дорогую для себя он не мог никому. К тому же, разве редки в театре случаи, когда актёры играли роли, которые уже не совсем подходили им по возрасту? Ещё не так давно на вахтанговской сцене великий Михаил Астангов в возрасте шестидесяти лет играл принца Гамлета. Восприятие критики этой работы было спорным, но все соглашались, что та великая сила таланта, актёрская мощь и глубина, с которой Астангов играл свою заветную, пусть и запоздало пришедшую роль, пересиливала возрастное несоответствие героя и исполнителя. Астангов упросил режиссёра Бориса Захаву дать ему эту роль, будучи уже в летах. И он, и Захава шли на риск. Гриценко, сжившийся с ролью Мышкина за долгие годы, не мог расстаться с ней. Тем более, что спектакль продолжал пользоваться любовью зрителей. Играть эту роль актёр приходил, даже будучи совершенно больным, и играл так, что никто не мог заподозрить каким трудом это даётся…
А здоровье, между тем, подводило Николая Олимпиевича всё сильнее. Пустота, образовавшаяся после смерти Симонова и убывания числа ролей, заполнялась алкоголем, который крайне губительно сказывался на уже подорванной нервной системе актёра, никогда не жалевшего себя в работе. У Гриценко начались проблемы с памятью. Он, легко запоминавший прежде текст с голоса Симонова, теперь не мог заучить даже небольшой сцены. Вспоминает Татьяна Лиознова: «С Николаем мы познакомились, когда работали над пьесой «Седая девушка» в Театре Вахтангова. Я была режиссером-постановщиком, а он играл помещика, – вспоминает режиссер Татьяна Лиознова. – Это был один Гриценко. Когда Николай пришел ко мне в картину «Семнадцать мгновений весны», это был уже совсем другой человек. Он, как ни старался, не мог запомнить ни одной фразы из сценария. Это была настоящая трагедия. Приходилось даже подставлять щиты, на которых крупными буквами писали ему текст. Сначала мы разыгрывали с ним сцену, чтобы понять, куда лучше ставить шпаргалки, а потом начинали снимать. У меня сердце разрывалось от боли. Память для актера – свобода плавания в роли. А он был лишен этой свободы. Но, даже читая со шпаргалок, Гриценко демонстрировал настоящие высоты актерского мастерства. В коллективе он ставил себя отдельно от всех. Так ему было удобно для роли. Я это отлично понимала и всячески помогала».
Образ немецкого генерала, созданный Николаем Олимпиевичем в знаменитом сериале, стал одним из самых ярких и памятных в нём. «Совершенно удивительная, блистательная работа!» - говорит об этой роли Юрий Яковлев. «Я верю в перспективу. В перспективу скорого конца. Нас всех. Чем больше мы имеем свобод, тем скорее нам хочется СС, тайной полиции, концлагерей, всеобщего страха! Только тогда мы чувствуем себя спокойными, не нужно отстаивать своей точки зрения на судьбы родины, никакой ответственности, только подними руку в честь того, кто этим занимается за тебя, только крикни: "Хайль Гитлер!" - и все сразу станет понятно. Никаких волнений!» - по мнению Веры Максимовой, чтобы так сыграть этот эпизод, нужно был знать всю историю германской военщины. Ничего этого актёр, разумеется, не знал, но уникальное чутьё вновь помогло ему найти абсолютно верный тон роли. Один из ведущих литературоведов того времени даже писал в «Литературной газете», что единственное настоящее искусство во всём сериале - это работа Николая Гриценко.
В том же 1973-м году Николай Олимпиевич снимается ещё в пяти лентах: «Человек в штатском», «Докер», «Чёрный принц», «Земля Санникова», «Таланты и поклонники». Он вновь играет персонажей отрицательных и вновь так, что их невозможно сличить – совершенно разные образы, не имеющие ничего общего друг с другом: от жадного золотопромышленника Перфильева в «Земле Санникова» до мелкого дельца Мытникова в «Чёрном принце». И особняком стоит в этом списке роль престарелого барина, сибарита, женолюба Ираклия Саратоныча Дулебова в «Талантах и поклонниках» Исидора Анненского. Обращают на себя выразительные средства, найденные Гриценко для этой роли. Особенно речь на манер офранцуженных аристократов 19-го столетия, тягучая, с характерным прононсом и присовокуплённым к тому сладострастным причмокиванием.
Остаётся лишь поражаться, как, каким чудом теряющий память актёр мог играть столько ролей и исполнять их на таком высочайшем уровне, что невозможно заметить, каких это стоило усилий.
Режиссёр Сергей Евлахишвили вспоминает: «Его считали актером номер один и режиссеры, и собратья по ремеслу. Он играл в театре, снимался в кино. Запомнился зрителям и своим Рощиным, и Карениным, и Шадриным, и Грацианским, и Протасовым, и иными ролями, но в нем был такой заряд энергии, что всего этого было недостаточно. Он не создал образ Моцарта, Сирано де Бержерака, как, впрочем, и многих других героев, образы которых должен был бы создать. Этот разлад между желаемым и возможным, мне кажется, и толкал его к Бахусу. Среди пьющих актеров я знал очень талантливых. Однако под влиянием Бахуса талант их тускнел. С Гриценко этого не происходило.
На телевидении я делал о нем большую передачу — его творческий портрет. Необходимо было снять фрагмент из спектакля «На золотом дне» Мамина-Сибиряка, где Николай Олимпиевич играл Молокова, вызывая зрительские овации и восторги критиков. Вздыбленный своей силой, которую приложить ему некуда, Тихон Молоков — буян и самодур. Однако в том состоянии, в котором Гриценко прибыл в студию, и буянить-то было невозможно. Казалось, он совершенно отключился и пребывал в бессознательном состоянии. Следовало отменить съемку, но вахтанговцы уезжали на гастроли. Отказаться от фрагмента?.. И тут Юлия Борисова, также занятая в сцене, сказала мне: «Возмутитесь, прикрикнете, он соберется». И обратилась к операторам: «Но это будет только один дубль». Крикнуть на Гриценко я не мог. Придав голосу свирепость, обратился к нему: «Николай Олимпиевич, как вы можете...» И вдруг он тихо ответил: «Сейчас, сейчас». Произошло, казалось, невозможное. Включилась актерская воля. Он встал, собрался и сыграл так замечательно, как, по свидетельству хорошо знавших его людей, не играл той сцены ни до, ни после. А потом упал, как подкошенный. Бахус не мог сладить с его талантом, но он отнимал у него жизнь».
Так, невероятным усилием воли актёр продолжал работать, создавая шедевры. В новых спектаклях родного театра («Память сердца», «Тысяча душ» и др.) ему доставались теперь лишь небольшие роли, и это угнетало. Для Гриценко театр был Домом. Именно Домом, с большой буквы. Семейная жизнь его не сложилась, близких друзей не было, был только Театр, и чем меньше становилось его, тем пустее делалась жизнь, тем страшнее одиночество. «В нём была какая-то обособленность, - вспоминает В. Лановой. - Если он вдруг оставался один, видно было, какой это одинокий человек».
Как пишет в газете «Ветеран Донбасса» журналистка Дарья Орлова, «До конца своих дней сумел он сохранить прекрасные человеческие качества – порядочность, обаяние, жизнерадостность. Те, кто близко знал Николая Олимпиевича, до сих пор вспоминают, как он умел создавать вокруг себя атмосферу радости и непринуждённости. Как заставлял смеяться до слёз. Словом обладал уникальной способностью дарить людям праздник». «Он приносил невиданную радость людям, - свидетельствует В. Лановой, - лечил их от всякой внутренней смуты, всяких тяжёлых размышлений, при этом являя собой типичный пример человека, который всё время думает, зачем он живёт, для чего, и стоило ли вообще ради это жить».
В 1972-м году, когда Николаю Олимпиевичу исполнилось шестьдесят, в театре по этому поводу не было торжеств. «Великого Николая Гриценко, по-моему, ни разу не чествовали, - отмечает Александр Филиппенко. - Он не вступал, не состоял, не участвовал, а только играл в театре, снимался, поэтому прожил без юбилеев. Некому было заняться этим. Обычная история».
В самом деле, Гриценко, в отличие от некоторых своих коллег, был всецело предан лишь актёрскому искусству, своему делу. Он не состоял в партии, не имел никакого касательства к политике. Всё это было ему глубоко чуждо и безынтересно. Настолько, что однажды во время гастролей случился скандал, о котором повествует в своей статье, посвящённой девяностолетию со дня рождения актёра критик  А. Плахов (газета "Коммерсантъ"): «Николай Гриценко был человеком сдержанным. Всегда кипевшая в нем колоссальная энергия, обычно сжатая, как пружина, лишь иногда вырывалась на волю. Так произошло на гастролях в одной из бывших советских республик. Устав от пустых правительственных славословий, гость вышел на сцену и едва ли не впервые потерял над собой контроль, послав пустобрехов по матери открытым текстом».
Юбилей Николая Олимпиевича был, впрочем, отмечен официальной статьёй в газете «Советская культура», в которой Михаил Ульянов писал: «Не у каждого актера возникает смелость перевоплощения. Николай Олимпиевич Гриценко — актер, умеющий бросаться, как в бездну, навстречу создаваемому образу. Он всегда разнообразен в любой роли, будь то толстовский Федор Протасов или Тарталья в «Принцессе Турандот», князь Мышкин или Нил Федосеевич Мамаев — «На всякого мудреца довольно простоты», Шадрин в «Человеке с ружьем» или Марко Бессмертный из «Правды и кривды».
Любителям кино памятны многие роли, созданные актером в кино. Особенно — Вадим Рощин в кинотрилогии «Хождение по мукам» и Каренин в фильме «Анна Каренина».
Этот дар, освященный трудолюбием, не только редок, но и уникален. Не каждому дано уметь трудиться в искусстве.
Мне довелось много играть с Николаем Олимпиевичем вместе в одних и тех же спектаклях, и я всегда получал от общения с этим художником искреннее творческое удовлетворение.
Гриценко — замечательный артист, который с самого начала актерской деятельности проявлял любознательность к своей профессии и большое трудолюбие, без чего подлинный актер не может сформироваться и воспламенять свою творческую фантазию.
Труд и глубокое проникновение в реалистическое самочувствие образуют те качества, которые Николай Олимпиевич Гриценко щедро дарит зрителю и получает от него достойное признание».
В 1973-м году в театре Вахтангова собирались ставить пьесу «С лёгким паром!», написанную Эмилем Брагинским и Эльдаром Рязановым. Роли распределялись следующим образом: Надя – Юлия Борисова, Лукашин – Юрий Яковлев, Ипполит – Николай Гриценко. К сожалению, постановка сорвалась. Пьесу не одобрили в инстанциях. Через несколько лет Рязанов снимет по ней свою знаменитую «Иронию судьбы», где роль Ипполита исполнит  Яковлев…
Театр становится для Гриценко всё более чужим. Загораются новые имена, а корифеи прежних лет, рядом с которыми он начинал свой путь, один за другим уходят из жизни. 22-го января 1976-го года не стало Цецилии Мансуровой. Старости у этой удивительной актрисы не было. Первая Турандот, слава Вахтанговского театра, она сохла, темнела кожей, но оставалась изящной, подвижной, вихрем взлетала по лестницам, не позволяя себе отдыха, не меняя своих эксцентрических привычек. Для своих коллег всех возрастов и даже студентов она, профессор Щукинского училища, оставалась Целюшей. Она была педагогом по призванию, открывалась молодежи почти настежь и воспитала великое множество замечательных русских актёров, которые и сегодня вспоминают её с огромной теплотой. В любую печальную тему она вносила мажорное звучание. Даже реквием способна была вывести к гимну жизни. Её муж Н.П. Шереметев был прямым потомком знаменитого боярского рода, из-за любви к ней он пошёл на разрыв с роднёй и остался в большевистской России. Он был хорошим музыкантом, сочинял музыку к вахтанговским спектаклям разных лет. Николай Петрович трагически погиб на охоте при невыясненных до конца обстоятельствах...
Последние годы Мансуровой были трагическими. Она теряла память, жила очень бедно, так как ничего не скопила за свою долгую жизнь, отданную искусству и своим ученикам. Актриса больше не могла играть на сцене и преподавать в училище из-за надломленной психики. Все знали, что смерть пришла к ней как избавление от разлуки со сценой, с учениками, как спасение от безумия. Но все были подавлены. Со смертью Мансуровой прерывалась одна из последних нитей, ведущих всех к самому Вахтангову. 
Схожая судьба ожидала и Николая Гриценко. Он, как свидетельствует Л. Максакова, «мимо быта шёл. Неустроенно это у него всегда было». Владимир Этуш вспоминает эпизод, имевший место во время гастролей театра в Киеве: «Я вышел из гостиницы, чтобы идти в кино, и встретил Гриценко.
- Коля, ты куда идёшь?
- А я не знаю… - он выглядел беспомощным, потерянным.
- Пойдём в кино.
- Пойдём.
Пошли, посмотрели фильм. После этого он как-то тепло, по-человечески сказал:
- Спасибо, Володя».
«Ему было плохо», - добавляет актёр.
В 1971-м году Николай Олимпиевич побывал на своей малой родине, в Ясиноватой, заглянул в школу, где когда-то  учился. Один из учеников вспоминает: «Мне выпало счастье видеть его в жизни, не на сцене. Помню как сейчас, 1971-й год, идет урок во 2-м классе. Открывается дверь во время урока, заходит Гриценко и директор школы. Школа старая, послереволюционная, Николай Олимпиевич там учился. На всю жизнь я запомнил улыбку и открытое, доброе лицо, хотя в классе он был несколько минут. В фильмах он другой, естественно, всегда в роли, а роли характерные. Я запомнил его совсем другим человеком». 
Новых работ в театре всё не было. Но даже играя небольшие и проходные роли, Гриценко делал их запоминающимися. «Он, - вспоминает актёр Леонид Ярмольник, - выходил в совковской пьесе, и зал стоя аплодировал, когда он играл какого-то домоуправа. И я это видел в 1974 году. Я ходил на репетицию. Он пять раз выходил из-за кулис, репетируя домоуправа, и я пять раз думал, что выходит другой артист. Он не переодевался и грим не делал. Вот это был Николай Олимпиевич Гриценко. И что бы мне ни говорили про то, что он не всего Достоевского прочел». Ярмольнику посчастливилось видеть Гриценко в «Идиоте». Актёр убеждён, что Николай Олимпиевич играл Мышкина гениальнее всех.
Пустоту в театре немного скрашивало кино, в котором Гриценко продолжал быть востребованным. В 1976-м году на экраны выходят сразу шесть фильмов с участием актёра: «Стажёр», «Преступление» Евгения Ташкова, «Жизнь и смерть Фердинанда Люса», «Мартин Иден», «Два капитана», «В горах моё сердце». Все образы, созданные им, отличает редкая интонированность. Ни один из них нельзя трактовать однозначно: чёрное или белое. В каждом показана глубина души, которую невозможно оценить по одной шкале. К примеру, знакомый всем с детства образ Николая Александровича Татаринова в картине Евгения Карелова «Два капитана». Персонаж, разумеется, отрицательный. Но… до чего несчастен этот человек! Здесь уже не только преступление, но и наказание. Не только зло, но и расплата за него, трагедия и глубочайшее страдание. Он и злодей, но его и жаль. По замечанию одного из критиков, Татаринов в исполнении актёра, это, в большей степени, жертва, жертва своей любви, нежели злодей. Умение передать всю сложность человеческой натуры было великим даром  Гриценко. "Он просто еще и физический такой образ создавал, у него это очень здорово получалось, - вспоминает  Борис Токарев, исполнитель главной роли в фильме. - На самом деле его органика заключалась и в физическом состоянии, и вот в психологическом, мне кажется, что это было удивительное единство".  Роль Татаринова стала наиболее крупной работой Николая Олимпиевича в 70-е годы. Борис Токарев рассказывает: «Николай Гриценко – удивительный артист, уже в возрасте, у него случались проблемы с большими монологами, ассистенты расписывали его тексты и раскладывали на полу, к стенам прикрепляли. Он в них подглядывал, но делал это настолько органично, что в кадре никто не догадается, что он свои монологи практически считывал». Это ли не актёрский подвиг?..
Совсем небольшую роль играет Гриценко в телеспектакле «Мартин Иден», поставленном  Сергеем Евлахишвили. Режиссёр вспоминает: «Думаю, что у многих режиссеров, приступающих к новой постановке, возникает желание непременно увидеть в ней актера, уже покорившего режиссерское воображение. Для меня таким актером был Николай Гриценко. Я восхищался им и будучи студентом Щукинского училища, и став актером и режиссером в Ленинграде. Но это было восхищение из зрительного зала перед тем, кто на сцене. И вот, еще в редакции цветных программ, узнаю, что очередной сдачей, а как главный режиссер я всегда на них присутствовал, будет сдача спектакля «Забыть свое прошлое». Автор пьесы Г. Саркисян, режиссер Е. Симонов, играют вахтанговцы. Наступает назначенный день. За столом собираются актеры и приступают к читке по ролям. Звучит бархатный голос Яковлева, интересен Шалевич. Каким предстанет Гриценко? Боже мой, признанный мастер еле-еле, по слогам, читает текст, игнорируя логические ударения. Во мне вскипают чисто административные страхи: должны начаться съемки, известен день эфира, а героя нет. Понимая, что происходит в душе Евлахишвили, Симонов делает знак, дескать, не волнуйся и со свойственным ему красноречием начинает объяснять Гриценко, кого тому надо играть — арийца голубых кровей. Николай Олимпиевич сидит обмякший, тусклый, подперев щеку и прикрыв один глаз рукой. Однако судя по выражению другого глаза, слушает. Исчерпав свои доводы в течение каких-то пяти минут, Евгений Рубенович просит повторить сцену. Я не могу заткнуть уши, чтобы не слышать убогого бормотания моего кумира, но опускаю глаза, чтобы не видеть его позора. Хотя какое бормотание, какая читка текста?.. Где тусклый, обмякший человек, где Гриценко? Перед нами аристократ по воспитанию, по рождению, по родословной: небрежный, блистательный, и при всем этом делец. Как за несколько минут могла произойти такая метаморфоза? Ум, сердце — что помогало ему так точно нафантазировать и слиться с фантазией? Ни у одного актера никогда больше я не видел таких феноменальных способностей.
Конечно же, я мечтал о том, чтобы Гриценко сыграл в одном из моих спектаклей. Мысленно перебирая роли в «Мартине Идене», видел его и Морзом, и одним из окружавших того дельцов, но особенно привлек меня образ мужа Гертруды. Роль небольшая, Гриценко, а характер у него был крутой, мог и обидеться. И все же я послал ему через ассистента сценарий. Актер предложение принял.
С ним не надо было работать, нужно было только дать толчок его фантазии: каков он, этот человек, которого надо играть. Муж сестры Идена запомнился, особенно в сцене, когда Мартин предлагает ему деньги, чтобы Гертруда никогда больше не знала тяжкого труда. Всегда ровный голос Гриценко тут срывался на две визгливые ноты. И эта деталь, краска помогла вскрыть внутреннюю сущность играемого персонажа. (…)
Для меня до сих пор остается необъяснимым феномен Жана Габена, его внутренние перевоплощения. Николай Гриценко от роли к роли менялся не только внутренне, но и внешне. Я пытался узнать, как это ему удается, что значит для него творческий процесс? Он не мог ответить ничего определенного. Казалось, что для Николая Олимпиевича это так же естественно, как воздух, которым дышим». Евлахишвили мечтал поставить с любимым актёром «Веницианского купца», но эта постановка, к сожалению, не успела состояться.
Любопытна работа Гриценко в фильме Левона Григоряна «В горах моё сердце» по мотивам пьесы Уильяма Сарояна. Николай Олимпиевич играет Джаспера Мак-Грегора, бродячего актёра, музыканта, бездомного странника, светлого человека. «Я сыграю все, все роли!» - восклицает он, и лицо его озаряется вдохновением, мечтой. Кажется, что в этом образе есть нечто от самого актёра…
Год спустя Гриценко снялся в небольшой роли генерала Печенегова в фильме Родиона Нахапетова «Враги». «Я помню, как днепропетровский артист Евгений Безрукавый долго не мог почувствовать себя рабочим Грековым в сцене, где его партнером был  Николай   Гриценко, - вспоминает режиссёр. - Молодой артист так волновался и нервничал, что комедийность игры  Гриценко  совершенно сбила его с толку: вместо того, чтобы дать серьезный отпор самодуру-генералу, он беспрерывно смеялся, точно ему смешинка в рот попала».
Было ещё три ленты, среди которых «Отец Сергий», последняя встреча актёра с Толстым, но роли Николая Олимпиевича в них были эпизодическими. Его звезда неудержимо угасала…
«На последнем спектакле ему суфлировали со всех сторон, - рассказывает Владимир Этуш. - Помню, как на одном из спектаклей «Турандот», который Гриценко играл в течение долгого времени, он беспомощно стоял на сцене и спрашивал меня:
— А дальше куда? Куда идти?»
В.А. Разумный вспоминает о своей второй встрече с Николаем Олимпиевичем: «…незадолго до его кончины в 1979 году мы снова свиделись с ним в Доме творчества Всероссийского театрального общества под Москвой, в Рузе. Непрерывное актерское напряжение и годы взяли свое - он явно сдал физически, любил вечерами засиживаться в "Угольке" - вечернем кафе, окруженный двумя-тремя молодыми людьми (тогда сомневаюсь, что они были актерами), а затем - загадочно исчезал. Тайну подобных исчезновений мы с женой разгадали довольно скоро, ибо взяли за обычай в эти предвечерние часы брать две лодки и устремляться вверх по стремительному течению Москва-реки к устью Рузы. Кстати, тщетно пытаясь обогнать идущего впереди неутомимого гребца, выдающегося театроведа Ю.А. Дмитриева, который и рассказал нам о секрете исчезновений великого актера. Действительно, на обратном пути, когда мы мчались по течению реки, увидели в полумраке фигуру одинокого человека, согбенного прямо на обрыве берега, над водою. Его здесь бросили лихие молодцы, приноровившиеся выпивать за его счет вдали от всеобщего внимания. С трудом перевели его на хлипкий ялик и доставили до комнаты в Доме творчества. Но молодцы отнюдь не успокоились - и история повторялась вновь и вновь. Надо было что-то предпринимать, учитывая явную агрессивность новоявленных поклонников мастера и их абсолютное равнодушие к его судьбе.
Неожиданное решение деликатной проблемы нашел сын, которому в то время было девять лет и который был "своим человеком" на лодочной станции. Он стал ежедневно, как говориться - "отовариваться" в столовой на двоих сухим пайком и сразу же уходить вверх по реке вместе с Гриценко, к которому он искренне привязался. Уверен, что именно с его подачи добрым молодцам из "Уголька" в это время лодок не давали, и мастер мог оправиться от их "преклонения".
Недавно, просматривая очередное телевизионное шоу, узнал двух из этих "поклонников", обрюзгших и полысевших. Сомневаюсь, что они помнят мерзопакость, которую творили в те далекие годы. Но не сомневаюсь в том, что они остались той дрянью, которая подобна липкой грязи на пути всех истинных подвижников духа. Не сомневаюсь и в том, что они уже при жизни преданы забвению, которое неведомо великим мастерам русского искусства, таким как Николай Олимпиевич Гриценко…»
Ко всем бедам добавилось нестерпимость положения, в котором актёр оказался в собственном доме. Последняя жена, бывшая на много лет моложе Гриценко, обворовывала его и не желала слышать о разводе, на котором он настаивал. У Николая Олимпиевича учащались нервные припадки. От жены он запирался в своей комнате на ключ. Однажды она взломало дверь. Актёр был так потрясён этим, что с ним случился очередной припадок, и, воспользовавшись моментом, жена поспешила отправить его в психиатрическую лечебницу… Навестившая его там Юлия Борисова рассказывала, будто он не сразу узнал её, но быстро спохватился: «Юлечка, прости, пожалуйста!» Никто, по крупному счёту, не озаботился тем, чтобы помочь Гриценко, вызволить его из клиники. Гениальный актёр умирал всеми покинутый и забытый. После вспыхнувшей ссоры с соседями по палате сердце Николая Олимпиевича не выдержало. Он умер 9-го декабря 1979-го года. Его последними словами было: «Я только теперь понял, как надо играть Мышкина...»
В тот вечер в театре ещё не знали о несчастье. И своим чередом шёл спектакль. Но, когда он завершился, из зала на сцену вдруг вылетел голубь, неизвестно откуда явившийся в закрытом помещении. Голубь опустился на сцену и, когда актёры вышли на поклон, стал кланяться вместе с ними…

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 5/2
2010-07-09 03:41 m_llekolombina
Отрицательное обаяние особенно ярко выражено в другом герое, сыгранном Николаем Олимпиевичем в 60-е. Ещё в 1961-м году на экраны вышел фильм «Вольный ветер», поставленный по одноимённой оперетте Исаака Дунаевского. В этой ленте много замечательных работ: от мэра в исполнении Михаила Яншина до главных героев, которых играют молодые актёры Александр Лазарев, Лионелла Пырьева, Надежда Румянцева… Одну из немногочисленных своих киноролей играет здесь прекрасная актриса театра Вахтангова Лариса Пашкова. Их дуэт с Гриценко стал одной из главных удач картины. Работа Гриценко в «Вольном ветре» весьма интересна. Актёр играет хозяина порта, миллионера Георга Стэна, в годы войны сотрудничавшего с фашистами, а теперь возвратившегося в родной город и, переложив свою вину на погибшего друга, продолжающего вести свои неблаговидные дела. Стэн – это образ хозяина жизни. Все знают, что он негодяй, но от него зависит благосостояние города, а потому склоняются перед ним городские власти, а потому он может позволить себе купить всё, включая понравившуюся девушку. В те годы, когда снимался фильм, подобные типажи были исключительно достоянием Запада. И Николай Олимпиевич очень чутко уловил, каким именно должен быть его персонаж. Он сделал его таким, каким мог бы он быть в какой-нибудь голливудской ленте: лощёный, одетый с иголочки, поддерживающий прекрасную физическую форму негодяй с безукоризненными манерами и сияющей улыбкой, натянутой на лицо, лживой и призванной скрыть самые гнусные намерения, улыбкой, оставляющей глаза холодными. Когда-то, репетируя пьесу «Шестой этаж», Николай Олимпиевич показывал, каким должен был быть настоящий француз, и его француз был, действительно, настоящим. В «Вольном ветре» актёр, как нам кажется, воплотил образ американского миллионера, бессовестного дельца с безупречным стилем. Если смотреть старые голливудские ленты, то там легко можно встретить персонажей подобного склада. И в образе, созданном Гриценко, мы как будто видим их собирательный портрет. И снова – полное перевоплощение. Снова до последней мелочи выверенный образ – от стильных костюмов и причёски до ледяных и лживых глаз в сочетании с мнимо-открытой улыбкой. Хотя создатели оперетты не указывают место действия её, но Николай Олимпиевич, как нам кажется, воплощает в своём Стэне именно американца. Точно так же, к слову, совершенной американкой выглядит Лариса Пашкова, чья героиня не уступает Стэну в подлости и стильности.
В 1969-м году один из лучших советских режиссёров,  Евгений Ташков снял свою самую знаменитую ленту - пятисерийный телевизионный фильм «Адъютант его превосходительства». Сорок лет спустя на страницах газеты "Правда" А. Грей пишет в своей статье посвящённой дате: "...после этой картины — по сути дела шпионского боевика (и чуть-чуть детектива) вся страна узнала о Юрии Соломине — актере, известном в то время лишь завсегдатаям Малого театра. В него влюбилась вся Россия, без преувеличения.
Впрочем, ничуть не меньше симпатий вызывал и непосредственный начальник капитана Кольцова (роль Юрия Соломина) — генерал Ковалевский.
Это одна из лучших ролей корифея петербургских подмостков Владислава Стржельчика. Его герою — аристократу до мозга костей и русскому интеллигенту - был под стать и полковник Щукин, великолепно сыгранный Владимиром Козелом — артистом нынче, увы, совсем позабытым. Зрители старшего поколения, все же, наверняка помнят его пана Беспальчика из незабвенного «Кабачка «13 стульев».
В этом фильме впервые со времени большевистского переворота «беляки» были показаны такими же «живыми людьми», как и «красные». И порой «белые» вызывали даже куда больше симпатии…
Вообще, режиссеру удалось собрать блистательную команду — Виктор Павлов, Анатолий Папанов, Николай Гриценко. Многие фразы из картины «расхватали на цитаты»."
Тема Белого движения в советском кинематографе, вообще, сама по себе весьма интересна. Образ врага часто оказывался сильнее и ярче, нежели "правильных героев". Сегодня некоторые предполагают, что это была режиссёрская "фига в кармане". Трудно сказать, имел ли место умысел, но факт остаётся фактом. От каппелевцев в "Чапаеве" и неподражаемого Михаила Глузского в "Тихом Доне" до "Бега" и "Дней Турбиных" белое воинство несло некий ореол. Господ офицеров играли такие актёры, как В. Тихонов, В. Лановой, А. Кайдановский, И. Дмитриев, О. Стриженов, В. Стржельчик, В. Козел, В. Ивашов, В. Высоцкий, И. Старыгин и др. Белый офицер в советском кинематографе был образчиком аристократизма, породы. Белая кость. Вот, и "Адъютант" - яркий пример тому. Никак нельзя воспринимать, как врагов и злодеев, ни Ковалевского, ни полковника Щукина, ни молодого офицера Микки в исполнении Игоря Старыгина. В стане белых оказался в "Адъютанте" и Гриценко. Он сыграл дядю Юры, киевского монархиста, заметно изнервлённого подпольщика Викентия Павловича Сперанского. Работа эта некрупная, но, как и всё, созданное гением актёра, остаётся в памяти, благодаря ювелирной огранки образа.   
60-е – счастливые годы для Николая Гриценко. В театре идут все его любимые и лучшие спектакли: «Золотое дно», «Идиот», «Принцесса Турандот», «Живой труп», «Конармия»... Для своих коллег он – недостижимый идеал высочайшего мастерства. Для зрителей – непостижимая загадка. Созданные им образы не тускнели со временем, и последним трудно было отделаться от ощущения, что перед ними не щедрая новизной находок, обогащённая неисчерпаемой фантазией импровизация, а упорный труд, помноженный на выдающийся талант большого мастера. Казалось, Гриценко не вживался в роль, как это обычно делают актеры, начиная новую работу, а впускал внутрь себя другого человека. Этот человек начинал жить по собственным законам и разумению, а актер лишь транслировал его волю. Сам он говорил, что при создании образа пытается представить себе всю полноту человеческих проявлений.
Кино также не обходит Николая Олимпиевича вниманием. Вдобавок рядом с ним – любимая и любящая жена, начинающая актриса Ирина Бунина, известная зрителям по роли любовницы Кафтанова Лушки в телесериале «Вечный зов». Происходившая из актёрской семьи, Бунина приехала в Москву с Украины. В искусство ей принял Владимир Этуш, преподававший в Щукинском училище. Он и подмигнул ей на вступительных: «Какая фигура у девушки! Просто прелесть!» На одном курсе с Ириной учились А. Збруев и В. Смехов. Еще на третьем курсе кустодиевская красавица ступила на профессиональную сцену театра Вахтангова. Ее наставницей стала Цецилия Мансурова. С большим вниманием относился к начинающей актрисе Владимир Этуш. Но особе внимание проявил к Ирине Николай Гриценко, ставший, несмотря на большую разницу лет, главной любовью её жизни. Вениамин Смехов вспоминает свою встречу с Гриценко и Буниной зимой 1964-го года в доме отдыха ВТО: «Обожаемый  вахтанговец  Николай Гриценко отдыхает в Рузе вместе со своей женой, она же - моя однокурсница Ира Бунина. И, гуляючи дорожками зимнего парка, я зову  его  посетить  наш младенческий театр, сулю ему удовольствие, вопрошаю  об  их  совместных  трудах  с Юрием Любимовым. На спектакли, хоть и собирался, Гриценко так и не  сходил, а на вопрос ответил так: "Я Юру не видел год, как он ушел от нас, а тут застукал его возле машины и кричу: "Юрка! Я  такого  о  тебе  наслушался,  понять не пойму! Чтобы Юра Любимов, дотошный станиславщик, самый прожженный правдист - и вдруг  сделался  ярым  формалистом!  Говорят,  Брехта  поставил  так, что Станиславский во гробе перевернулся! Говорят, песни поют, пантомиму играют - и никакой психологии! И я не пойму - это тот Юрка Любимов или другой?" А он мне: "Тот, тот", - и укатил на Таганку!"»
Ирина Бунина называет Гриценко своим учителем: «Каждый раз после спектакля он мне говорил: «Ирочка, тут ты была точна, а вот этот момент надо бы доработать». При этом знаменитый актёр и сам прибегал к советам молодой жены. «Коля не стеснялся обращаться ко мне за помощью, когда у него что-то не получалось, – рассказывает она. – Помню, у него не получалась в одном спектакле сцена с револьвером. Он меня спросил: «Ирочка, ну как же сделать это гениально?» Тогда я ему посоветовала принять горячий душ, чтобы кровь просто кипела в венах, а потом взять льдинку и провести по коже. То ощущение, которое ты испытаешь, говорила я, тебе нужно передать на сцене. Когда у него все получилось, он тихо сказал мне: «Спасибо, малыш». Актриса признаётся: «Те минуты, которые я провела с Колей, были самыми счастливыми. Я очень его любила…»
В 1967-м году режиссёр Александр Зархи завершает съёмки экранизации романа Льва Толстого «Анна Каренина». Выбор актёров на главные роли длился долго. Первоначально любовный треугольник выглядел так: Николай Черкасов – Элина Быстрицкая – Олег Стриженов. Быстрицкая отказалась от роли Анны, так как она, по мнению актрисы, слишком перекликалась с Катериной из «Грозы», которую она только-только сыграла в Малом театре. Николай Черкасов умер незадолго до начала съёмок. Вместо него на роль Каренина был приглашён И.М. Смоктуновский, но и он буквально в последнюю минуту вынужден был отказаться от роли из-за болезни. Спасать положение пригласили Николая Гриценко. Николай Олимпиевич был не очень доволен тем, что к серьёзной работе приходится приступать в авральном порядке, но отказываться не стал и, как настоящий профессионал, быстро нашёл нужный образ. Создавая его, актёр скрупулёзно следовал Толстому, воспроизводя своего героя в каждой мелочи: от портретного грима и походки до тягучей речи. В этом поиске одной из находок ему помог Евгений Весник. Зная, что у Весника в арсенале более шестидесяти походок, Гриценко обратился к нему с просьбой помочь выбрать подходящую для своего героя. Весник предложил ему "иноходца": это когда одновременно выступают вперед левая нога и левая рука, затем правая нога и правая рука... Эту походку Весник подсмотрел у композитора С. Прокофьева. После съемок Гриценко позвонил Веснику, поблагодарил и признался, что едва он начинал идти "иноходью", как мгновенно и легко настраивался на роль, что очень важно для всякого артиста.      
Коллеги вспоминают, что на съёмках «Анны Карениной» актёр, погружённый в образ, ходил по площадке угрюмый и замкнутый. Настолько, что Лидия Сухаревская спросила его:
- Николай Олимпиевич, вы и в жизни вот такой нудный?
- А вы думаете я прыгать должен играя такого зануду? – последовал ответ.
Во время съёмок Николай Олимпиевич серьёзно повздорил с Иннокентием Смоктуновским. Иннокентий Михайлович, вынужденный отказаться от роли, мечтал воплотить этот образ, много думая о нём. Мечтал настолько, что стал каждый день приходить в гримёрную к Гриценко и давать советы, как играть Каренина. Последний долго терпеть подобных наставлений не смог и выдворил непрошенного советчика: с той поры актёры друг друга недолюбливали.
Примирились они лишь спустя десять лет на съёмках одного из последних фильмов Николая Гриценко «Враги». Вспоминает режиссёр картины Родион Нахапетов: «…Вызвали наших знаменитостей на съемку. Не смотрят друг на друга. Гриценко красный как рак. Смоктуновский в дурном расположении духа. А тут еще Саша (Александр Княжинский, главный оператор) заявляет мне, что сначала придется снимать Гриценко и лишь потом, не раньше чем через два-три часа, Смоктуновского. Я чуть не упал со стула. В кои-то веки бывшие враги получают реальный шанс к примирению, а мы, убрав одного с площадки, подливаем масла в огонь. Ведь Смоктуновский определенно разозлится.
 — Сделаем небольшой перерыв! — решаю я. — Гримеры! Поправьте актерам грим.
Подхожу сначала к Гриценко и говорю:
— Николай Олимпиевич! Начнем с вас.
— Хорошо. Я готов.
— Вообще-то по свету надо бы начать со Смоктуновского, — вру я.- Но он уступает первенство вам. Сказал, что вы великий артист и заслуживаете быть первым.
— Спасибо и на том, — бурчит Гриценко. Но вижу — взгляд потеплел.
Подхожу к Смоктуновскому.
— Иннокентий Михайлович, - говорю, - Гриценко вам отдает пальму первенства.
— Как это?
— По свету нам было бы выгодней начать с Гриценко, но он уступает вам. Говорит, что нехорошо заставлять такого артиста, как Смоктуновский, ждать.
— Да? А сам будет сидеть и ждать? Мне как-то неловко…
— Я понимаю…- говорю я, а сам думаю: «Ну, что ж, лед тронулся!»
Сговорившись с оператором, сажаю Смоктуновского и Гриценко друг подле друга и снимаю кусочек, которого в сценарии не было. Да и в фильме не будет. Просто я решил потратить пятнадцать минут и немного пленки, чтобы разрядить обстановку. Сняли никому не нужный кадр. Артисты улыбаются. Обменялись парой слов.
— Теперь перейдем к укрупнениям, - говорю я. - С кого начнем?
— Можете с него, - благодушно соглашается Гриценко.
— Нет. С него, - говорит Смоктуновский.
Я взглянул на Княжинского:
— Решай ты. Актерам все равно.
Конечно, все давно уже было решено. Но я разыграл целую шахматную комбинацию, чтобы не обидеть артистов и не задеть их самолюбие.
С тех пор Смоктуновский и Гриценко стали здороваться…» 
Но вернёмся к «Анне Карениной». По справедливому замечанию одной из зрительниц: «Каренин в исполнении Гриценко - это тема для диссертации! И манера говорить, и походка, и мимика - толстовский герой, до боли знакомый».
Николаю Гриценко первому удалось показать Каренина не так, как принято было прежде («злая машина», лишённая чувств, в исполнении Хмелёва), но раскрыть душу этого персонажа. Гриценко заставил взглянуть на него иными глазами, передав всю драму этого вовсе не бессердечного, но порядочного и глубоко страдающего человека. И оказалось, что Каренин достоин сочувствия и уважения ничуть не меньше, чем Анна и Вронский, но и больше их. Пронзительная диалектика, глубочайший психологизм Николая Олимпиевича потрясают и завораживают. Рядом с ним в фильме снимались его коллеги по театру, Юрий Яковлев и Василий Лановой, выдающиеся, бесконечно любимые зрителями актёры, но Гриценко переигрывает их, внимание зрителя невольно концентрируется именно на нём. Его работа изобилует невероятным количеством оттенков, переходов. В сценах, в которых у сдержанного, сухого, как будто застёгнутого на все пуговицы своего виц-муднира Каренина сдают нервы, и наружу вырывается крик души терзающегося человека, градус эмоций бьёт через край. Это оголённый нерв, снова, как в случае с Мышкиным, человек без кожи. Вспомнить лишь несколько сцен: объяснение с Анной, когда Каренин ищет её письма к Вронскому («Подлость - бросить мужа!»), разговор с Долли, наконец, беседа с Лидией Ивановной («Я ничего не предвидел…»). Какая необъятная палитра! Какой накал! Сколько мученичества в каждом оттенке голоса, в глазах, в мимике, в движениях рук! О Каренине Гриценко сложно писать. Сложно, потому что нельзя объять необъятное, объяснить непостижимое, выразить невыразимое. Это целая вселенная, которую не охватить. Критик Распопин писал: «…это кино о Каренине, исполняемом великим актером Николаем Гриценко - иначе не скажешь - с пристрастием. У Зархи в итоге получается фильм о трагедии мужа, вызывающего сочувствие и соучастие, но не о трагедии жены, ибо никакой трагедии у Анны - Самойловой и в помине нет.
(…)
Николай Гриценко в роли Каренина - подлинный и вечный герой-страдалец, отец и сын Гамлеты в одном лице. И что ж, что у Толстого Каренин не таков... Иначе говоря, Гриценко создал образ, заживший собственной жизнью. А это дорогого стоит. Не знаю вот только, по воле Зархи, или супротив».
Каренин – вторая после Рощина великая работа Гриценко в кино. А по глубине и значимости она стоит на первом месте. Именно по этой роли, в первую очередь, актёра знают и помнят зрители. В последствие Николай Олимпиевич признавался, что роль эта дорога ему особенно.
Каренин в исполнении Николая Гриценко произвёл неизгладимое впечатление на многих. Философ и публицист В.А. Разумный, сын известного режиссёра Александра Разумного ("Тимур и его команда") вспоминал о своей встрече с актёром вскоре поле выхода фильма на экраны: «Моей всепожирающей страстью были поиски выразительных, экспрессивных корней и их обработка в каком-либо отдаленном, укромном месте. Однажды около моей сокровенной коллекции в Крыму, в Мисхоре остановился Николай Олимпиевич Гриценко, долго всматривавшийся в бесхитростные поделки. Я же не мог не любоваться им, ладно сложенным красавцем, полюбившимся миллионам зрителей благодаря ставшим ныне классическими ролям в кинофильмах "Шведская спичка" (управляющий Псеков в картине Константина Юдина), в трилогии Григория Рошаля "Сестры", "Восемнадцатый год", "Хмурое утро" (всем, наверное, и поныне памятен Гриценко в роли Вадима Рощина), а главное - в роли Каренина, взорвавшей все примитивные, школярские представления о герое Льва Толстого как об обесчеловеченном, лишенном душевных переживаний и страданий манекене. Неожиданно он попросил меня взять его на следующее утро в горы, на поиски корней. Я легкомысленно согласился.
К подножью Ай-Петри мы отправились сразу же после рассвета, быстро добрались до скал и начали карабкаться к заветной цели - к неповторимому по форме корню, заранее облюбованному мною. Он свисал над обвалом гигантских каменных глыб, так что надо было осторожно, поэтапно подбираться к нему ползком. Что я и делал много дней заранее в полном одиночестве. И в страхе, ибо панически боюсь высоты. Только я начал по-пластунски подбираться к подпиленному ранее корню, как через мою голову перепрыгнул Николай Олимпиевич, схватившийся за изогнутый над пропастью ствол дерева одной рукой, другую же протянул мне за пилою с криком - "Давай". И вот в таком положении он отпилил корень, передал его мне и в считанные мгновения оказался рядом со мною на площадке. Помню, что до входа в Дом отдыха, где уже начинался ритуал общего завтрака, двигался в полубессознательном состоянии, проигрывая в бурном воображении, что могло произойти, если бы…»
Между тем, Николая Олимпиевича ожидала тяжёлая утрата. 5-го декабря 1968-го года на 70-м году жизни ушёл Рубен Николаевич Симонов. Это была огромная потеря для всего театра. Но, наверное, для Гриценко уход Симонова был большей трагедией, чем для кого бы то ни было. Рубен Николаевич был для актёра вторым отцом. Его режиссёром. Далеко не всякому актёру удаётся встретить своего режиссёра. А Гриценко посчастливилось обрести его в самом начале пути. Он пришёл в театр аккурат тогда, когда Симонов стал его художественным руководителем, и дальнейшее становление Николая Олимпиевича происходило под заботливой  опекой Рубена Николаевича. Симонов, под крылом которого возросла целая плеяда прославленных актёров, очень ценил и любил Гриценко. Во многом благодаря этому, актёру удалось прожить такую, по выражению Ульянова, «баснословно богатую жизнь» по ролям в театре. Рубен Николаевич очень приветствовал и поощрял импровизации, на которые Гриценко был большой мастак. Николай Олимпиевич рассказывал, что скупо, мало говоривший на репетициях, Симонов был горячо восприимчив к фантазиям актера, счастливо, по-детски хохотал до слез, поощряя актерскую свободу, отвергая лишь то, что разрушало красоту театрального зрелища. Если некоторые режиссёры требуют совершенного следования своим указанием, подавляют актёра и тем самым заставляют его замыкаться, то Симонов руководствовался как раз методом обратным. Он был «актёрский режиссёр», доверял своим актёрам, и они никогда не подводили его. «Наши предложения он принимал, - вспоминает Ю.В. Яковлев, - то есть всегда смотрел, разрешал показывать, что придумано, а затем отбирал по своему вкусу, очень тактично объясняя, что можно и чего нельзя. Особенно это относилось к Николаю Гриценко, который на каждую репетицию приносил «свои заготовки». Любя его безудержную страсть к импровизации, правда иногда переходящую меру, Рубен Николаевич мягко снимал всё лишнее, а иногда и отказывался от этого, но так, что Николаю Олипиевичу не приходило в голову обижаться или не приносить на следующую репетицию новые плоды своего творчества». Находки Гриценко почти всегда встречали одобрение Симонова, не скупившегося на восторженные отзывы, и от этого Николай Олимпиевич расцветал ещё больше. «Рубен Николаевич Симонов его просто обожал, не мог им не наслаждаться, - рассказывает В. Шалевич. - Гриценко говорил: "Давайте я Вам сейчас предложу пять образов, а Вы выберите, какой из них мне играть". Рубен Николаевич не мог выбрать, какой лучше. Все были невероятны, в любой роли. Поэтому это явление не только вахтанговского театра, это явление всего мира искусств. Явление всего артистического мира». Видимо, последнее очень хорошо понимал сам Симонов, отдававший Гриценко практически все главные роли, что иногда вызывало глухое недовольство других актёров. Гриценко был преданным учеником Рубена Николаевича (а через него, как говорят, «через рукопожатие» - самого Вахтангова), к своему наставнику, с которым бок о бок работали они почти три десятилетия, актёр был очень привязан. Однажды на худсовете Екатерина Фурцева за что-то распекала Симонова. Николай Олимпиевич поднялся и воскликнул:
- Товарищи, давайте скинемся на памятник Рубену Николаевичу!
- Что он несёт?! – возмутилась Фурцева.
- Это от наивности, от любви ко мне, - оправдывал Симонов любимого актёра.
И, вот, белым декабрьским днём Рубена Симонова не стало. Театр осиротел. И осиротел Николай Гриценко. Этот удар он воспринял очень тяжело. После прощания с учителем актёр вышел в фойе, подошёл к окну, глядя на Арбат, заплакал и сказал фразу, оказавшуюся, к несчастью, пророческой:
- Теперь жизнь моя кончена…

© Copyright: Элла Шольц, 2010
Свидетельство о публикации №21005290868

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 5/1
2010-07-09 03:39 m_llekolombina

Глава 5. Первая маска   

Я не помню в своей жизни человека, который мог бы так далеко отходить от своей сути по линии создания характеров. У него была в этом смысле гениальная способность. Он интуитивно во время чтения видел этот образ, и уже из него никакой кувалдой выбить было невозможно. Он влезал туда, расширяясь, расправляя плечи, становясь шире, и плавал там, как рыба в воде.
Василий Лановой, актёр

Почти каждый театр имеет спектакль, являющийся его визитной карточкой. Визитной карточкой театра Вахтангова, безусловно, является «Принцесса Турандот». Спектакль-легенда, лебединая песня Вахтангова… Умирающий режиссёр поставил его в годы разрухи и даже не успел увидеть премьеры. К нему на квартиру в антракте приезжал Станиславский, чтобы рассказать о грандиозном успехе постановки. Надо сказать, что сам Константин Сергеевич не был в восторге от спектакля, считая его чересчур легковесным. Впоследствии всё легковесное он частенько оценивал эпитетом «турандотовщина». Но годы неизменной популярности «Принцессы Турандот», думается, опровергают скепсис Станиславского.   
Этот спектакль отражение сущности Вахтанговского театра – сочетания несочетаемого, гротеска, фантастического реализма, свободной импровизации. За ним тянется шлейф чего-то удивительного, чудесного, сказочного, волнующего, словно изысканный аромат духов он заполняет собой всю атмосферу, погружая в неё зрителя, проникая всюду. И звучит волшебная музыка, сразу дарящая ощущение праздника. И при этом всё – не в серьёз, всё комично. А через диалоги масок привносится в спектакль современность, реальность, не становящаяся диссонансом, а органично вплетённая в ткань сказочной истории. Вроде и сказка, а, благодаря маскам, самая насущная быль, самая живая современность… Так и переплетается. Сон с явью, игра с жизнью, сказка с былью, трагическое с комическим…
Но не только поэтому «Принцесса Турандот» так важна и значима для театра. Но ещё и потому, что этот спектакль давал возможность продемонстрировать разом лучшие силы театра, представить всю труппу. В первой постановке в главных ролях были заняты тогда начинающие актёры: Юрий Завадский, властитель женских сердец той поры, Цецилия Мансурова, которой Вахтангов неожиданно, рискнул вопреки рациональному подходу доверить роль Турандот, желая узнать, как она, молодая актриса, справится с ней, Борис Захава, Рубен Симонов, Борис Щукин, Александра Ремизова… В этих именах, объединённых Вахтанговым в одном спектакле – история нашего театра середины 20-го века.  Они, во многом, и создали этот театр.
Первая постановка "Турандот" имела грандиозный успех. Москва напевала песенки и мелодии из спектакля, сочиняла частушки. Именем своенравной принцессы называли духи, пудру и конфеты. Виднейший театровед С.С. Мокульский констатировал: "Сейчас уже ясно: "Турандот" - это большая дата, большой вклад в историю русского, а следовательно, и мирового театра ХХ века". Другой рецензент отмечал, что этим лёгким, увлекательным и мудрым спектаклем "удовлетворяется жажда здорового отдыха". Мало кто мог устоять перед необъяснимой магией вахтанговского представления.
В 1963-м году после долгих сомнений и колебаний Рубен Симонов решил возобновить спектакль. Как и прежде «Принцесса Турандот» стала своеобразным смотром сил, в нём нашлись роли буквально для всех ведущих актёров театра. На смену Юрию Завадскому пришёл принц не менее прекрасный – Василий Лановой. Ещё недавно Василий Семёнович, уже известный и любимый зрителями, благодаря работам в кино, собирался покинуть театр, где ему до сей поры не доставалось ролей. В этот-то момент Рубен Симонов и утвердил его на роль Калафа. Эстафету Цецилии Мансуровой приняла Юлия Борисова, грациозная, словно невесомая, с чарующим голосом – истинная принцесса театра.
Особое внимание уделялось маскам, которые распределены были следующим образом: Труффальдино – Эрнст Зорин, Бригелла – Михаил Ульянов, Панталоне – Юрий Яковлев, Тарталья – Николай Гриценко. Василий Лановой вспоминает, как Николай Олимпиевич шёл к своей роли: «Он обладал редким даром скоро находить общий рисунок роли. А найдя его, смело, как в омут, бросался в уже найденную форму существования героя, умел великолепно жить в определённом рисунке роли и делал просто чудеса в мгновенном перевоплощении в создаваемый образ, да так, что порою его трудно было узнать, и это при минимальном гриме. Гриценко обладал поразительной смелостью – работал, как правило, на максимальной высоте и шёл по самому острию опоры, когда казалось, ступи чуть-чуть не так – и сорвёшься. Но он смело шёл по этому острию, не допуская срыва. Шёл всегда на грани «перебора», но счастливо избегал его, работая, таким образом, по самому максимуму, выкладываясь в полную силу. Вот этой возможностью перелить себя в найденную сценическую форму Николай Олимпиевич обладал в совершенстве. Если Ульянов чаще к себе подтягивал персонаж, к своим ярко выраженным данным, то Гриценко свою индивидуальность подчинял определённому рисунку, вливаясь в найденную им форму. Но и в этой форме, внешнем рисунке роли он почти не повторялся. Казалось, из какой-то бездонной копилки доставал он всё новые и новые лики, с непостижимой щедростью отказывался от уже найденного».
Тарталья в интерпретации Гриценко – вечный школьник, наивный, ребячливый и поразительно смешной. «Детскость – незаменимая черта актёра, помогающая ему верить в предлагаемые условия игры, - отмечает Юрий Яковлев. -  Для масок в «Турандот» это просто обязательное условие. Более всего это относилось к Тарталье – Гриценко. Он был непосредственен до наива, что тут было весьма кстати».
В этой роли обращает на себя внимание элемент клоунады в лучшем смысле этого слова. Редкий драматический актёр способен органично и легко существовать в этом чрезвыйчано непростом жанре. Многогранный дар Николая Олимпиевича позволял ему владеть им в совершенстве. Талант к клоунаде был одной из многочисленный граний сияющего самородка, которому можно уподобить актёрский гений Гриценко.
Диалоги масок, отчасти прописанные Аркадием Райкиным, чья дочь, Екатерина, также была занята в спектакле, были, во многом, построены на импровизации исполнителей этих ролей. Разумеется, далеко не все вольности, которые позволяли себе актёры во время репетиций, доходили до сцены. Например, часто цитируемое теперь представление Калафа-Ланового:
- Лановой Вася.Про него один поэт сочинил стишок:
Семен Михайлович Буденный...
Василь Семеныч Лановой...
Один рожден для жизни конной,
Другой для жизни половой...
«Это стихотворение родилось после того, как Рубен Николаевич Симонов сказал: «Николай, мы уже 10 спектаклей сыграли, а вы все один и тот же текст произносите. В «Турандот» можно импровизировать — ну придумайте же хоть что-нибудь!», - рассказывал Василий Семёнович в одном из интервью. - Гриценко хмыкнул: «Не мое это дело», а Юля Борисова вообще запаниковала: «Ой, импровизации я боюсь».
И вот следующий спектакль. По замыслу режиссера сначала мы все выстраиваемся — идет представление действующих лиц и исполнителей. Юля почувствовала, что Гриценко как-то неестественно напряжен, и шепчет: «Сейчас что-нибудь ляпнет». Когда он объявил: «Роль принцессы Турандот исполняет Юлия Борисова. Под этой масочкой (она в маске была) скрывается депутат Верховного Совета РСФСР», — у нее вырвался вздох облегчения: «Так, пронесло... Ну, Вася, держись!». Гриценко между тем продолжает: «Роль Калафа исполняет Лановой Вася, про которого один поэт сочинил...» — и выдает это четверостишие.
Сидевший в зале Рубен Николаевич сделал так (рычит): «А-а-а!». Мы еще сходили со сцены, а он уже встречал Гриценко, сверкая очами: «Я запрещаю вам импровизировать! С ума сошел: Лановой — половой, обалдел!».
Другой случай приводит Вячеслав Шалевич: «За нашими импровизациями, бывало, следили люди из райкома. Однажды Николай Гриценко вышел на сцену и сказал: "Чем отличается пионер от котлеты? Тем, что котлету надо жарить, а пионер всегда готов!.." Тут уж не только райком, но и мы сказали, что это ни в какие ворота не лезет».
«Принцесса Турандот» была восторженно принята зрителями, которые и теперь, спустя десятилетия, всё так же жаждали "здорового отдыха", и жажда эта удовлетворялась представлением, создающим сказочную атмосферу и дарящим по частичке счастья каждому, кто приходил на него. Театр показывал этот спектакль во многих городах, возил за рубеж. «Самый первый раз выезд «Принцессы Турандот» состоялся в 1964 году в Грецию… - вспоминает  Лановой. - Правда, когда актёры узнали, что некоторые отрывки из «Турандот» будут исполняться на греческом языке, то кое-кого из актёров это сообщение не на шутку встревожило. Особенно много текста предстояло выучить маскам. Поэтому, наверное, драматичнее всех принял это известие Гриценко. Узнав об этом, он буквально побледнел, нервно засмеялся и взмолился: «Господи, я по-русски-то с трудом запоминаю, а тут ещё по-гречески, ужас!» И принялся за зубрёжку.
В те дни в театре нередко можно было встретить актёров с тетрадками в руках, зубривших, закатив глаза в потолок, текст, громко декламировавших: «Апокалипсисос аколовапосос…»
Николай Олимпиевич Гриценко действительно труднее всего осваивал греческий язык, не успевал запоминать текст, а время уже поджимало, и вот однажды он пришёл в театр радостный и сообщил, что нашёл выход из положения: репризы первого акта он записал на одном обшлаге рукава, второго на другом, на галстуке, на отворотах пиджака. И как ученик на экзамене, потом подглядывал в свои шпаргалки.
Внимание к нашим гастролям было огромное. Перед первым спектаклем я видел, как Гриценко нервничал, заглядывал в шпаргалки, волновался. Два акта прошли успешно, а в третьем он начал спотыкаться, подолгу молчал, прежде чем произнесёт фразу на греческом языке, подходил ближе к суфлёрам, радостный возвращался в центр сцены, произносил её, а дальше опять забывал и снова шёл к кулисам. Зрители поняли, в чём дело, очень доброжелательно реагировали на это, смеялись. Мы тоже пытались ему подсказывать, а он, отмахиваясь от подсказок, тихо говорил: «Я сам, я сам…» И однажды, когда пауза уж слишком затянулась, мы ему шепчем: «Переходи на русский, Николай Олимпиевич, переходи на русский». И тут увидели, как он вдруг переменился в лице и беспомощно, тихо отвечает: «Ребята, а по-русски-то как?» Мы уже с большим трудом могли удержаться от смеха. В зале тоже стоял хохот. Зрители сами пытались ему подсказывать по-гречески, а он им отвечал: «Нет, не так, не то». И всё это воспринималось в шутливой, непринуждённой форме, весело и с юмором».
К слову, на зарубежных гастролях иностранцы, видя Гриценко поочерёдно в роли Мышкина, Протасова и Тартальи наотрез отказывались верить, что играет их один и тот же актёр.
Спектакль «Живой труп» был поставлен Рубеном Симоновым годом раньше «Принцессы Турандот». В театре ходила шутка, будто бы режиссёр, очень любивший музыку, поставил его только ради цыганского пения: на каждый спектакль специально из Ленинграда приезжал гитарист-виртуоз С. Сорокин. Роль цыганки Маши исполняла юная Людмила Максакова, для которой эта работа стала первой крупной ролью в театре. На главную же роль Рубен Николаевич, не раздумывая, утвердил Гриценко. Владимир Этуш замечает, что здесь, как и в роли Мышкина, Николай Олимпиевич шёл от себя, не используя внешних характерных средств. «Наблюдая за ним в живом трупе, - рассказывает Василий Лановой, - я помню, как я был удивлён, что такую трагическую финальную сцену он играет, как будто он не характерный актёр. Для меня это было открытие. Потому что эта безбрежная фантазия была в характерных ролях, а тут чистый герой, трагический герой».
Протасов Гриценко вызвал большое внимание театральной общественности. Это была, по истине, одна из выдающихся работ актёра в театре. Сохранившиеся записи одного и того же эпизода, снятые в разное время, позволяют оценить то разнообразие, с которым Николай Олипиевич играл одну и туже роль, используя разные краски, не повторяясь.
Уже один только монолог Протасова перед следователем оставляет впечатление неизгладимое. А ещё были в этом спектакли моменты, в которых проявляется высшее дарование актёра – моменты молчания героя. Высшее мастерство не в том, чтобы плакать или смеяться на сцене, но в том – чтобы выразительно молчать, чтобы молчание было глубоко красноречиво, чтобы молчание было выше и ярче слов и движения, чтобы молчание удерживало внимание зрителя. Гриценко, как никто, владел этим даром. Его молчание, казалось, содержало в себе такую глубину несказанного, что невозможно было оторвать глаз. Он как будто бы не делал ничего, не произносил ни слова, а лишь смотрел куда-то, но сколько было в этом взгляде и этом молчании! Никаким словам не выразить! Это – высшая ступень актёрского мастерства.
В 60-е годы театр Вахтангова становится одним из самых популярных театров Москвы. Один за другим выходят новые спектакли, в которых занят Николай Гриценко. В 1961-м году был поставлен спектакль «Русский лес» по пьесе Леонида Леонова. Через два года увидела свет его киноверсия, в которой Николаю Олимпиевичу, исполнявшему роль Грацианского, очередного малоприятного персонажа, вновь довелось работать с Руфиной Нифонтовой. Фильм, в котором заняты также Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Б. Тенин и многие выдающиеся актёры, отчего-то не имел шумной популярности, сегодня его довольно редко можно увидеть на экранах. Роль же профессора Грацианского заслуживает большого внимание.
Вначале перед нами предстаёт холёный господин (хотя действия происходят в советское время, но слово «товарищ» совершенно не вяжется с этим образом) классической профессорской наружности с безупречными манерами и вкрадчивой, очень правильной, усталой, несколько приторной, но полной сознания своего положения речью. Такая внешняя форма призвана скрыть подлинную сущность этого «учёного мужа», оказывающегося на деле приспособленцем и карьеристом. Но этим образ не исчерпывается. В какой-то момент вместо холёного карьериста с интеллигентским лоском вдруг обнаруживается слабый, одинокий человек, раб собственной трусости и… собственной матери. Человек жалкий и потерянный. Он ещё пытается скрываться за своей маской, но из-под неё прорывается уже нечто другое. Прорывается в покаянных слезах возле умирающей некогда любимой и любящей женщины, которую оставил опять-таки всёго лишь из малодушия. Прорывается в страхе, который приводит его к другу, которого он некогда предал, и, вот, приходит и становится перед ним на колени, раскрывая мечущуюся, ноющую, слабую душу, ища у него же - поддержки. Это уже человек, чувствующий, что жизнь прошла не так, но боящийся признаться в этом самому себе, чувствующий собственное падение, собственную гибель, но не имеющий сил сойти с пагубного пути, на котором укоренился и потому пытающийся самого себя убедить в правильности его, продолжающий играть свою роль. И весь этот клубок  противоречий выявляется, по сути, в нескольких небольших сценах.   
В 1965-м году Симонов выпустил премьеру «Диона»,  — близкую к политическому памфлету комедию Леонида Зорина, написанную на сюжет из древней истории. Главную роль в спектакле играл М. Ульянов, его жену Мессалину – А. Казанская, императора Домициана – Н. Плотников. Гриценко достался образ поэта Сервилия.
В это же время Николай Олимпиевич  сыграл Марка Трофимовича Бессмертного в народной драме М. Стельмаха «Правда и кривда», впавшего в религиозный фанатизм крестьянина Магару ("Виринея" Л.Сейфуллиной, постановка Е.Р.Симонова) и лихого красного бойца Степана Вытягайченко ("Конармия", постановка Рубена Симонова по Исааку Бабелю) так, что на фоне многих актёрских удач этих спектаклей упомянутые персонажи выделялись своим необыкновенным правдоподобием при острогротесковом рисунке ролей.
«Конармия» дала Гриценко возможность в очередной раз продемонстрировать разноплановость своего комического таланта, о котором один из зрителей отзывается следующим образом: «Комедийный талант Гриценко напоминал бурный фонтан игристого шампанского, который и малость пьянит, и радует глаз, слегка свежит, но голова потом чиста, и все так благородно, весело, красиво! Юмор был присущ Гриценко всегда, если хоть чуть-чуть допускалось трактовкой образа». Роль Вытягайченко стала, пожалуй, главной удачей постановки. Неслучайно после смерти актёра никому не удалось заменить его в ней. «Николай Олимпиевич играл в этом спектакле так, что даже мы, его партнёры, с трудом сдерживали смех. И это было на каждом представлении сцены суда, где герой Н.О. Гриценко держал оправдательную речь. Помню, как авторитетные театральные люди специально отсчитывали время, чтобы забежать в театр, где-нибудь из ложи или даже с молодёжных ступенек бельэтажа ещё и ещё раз насладиться этой сценой», - вспоминает партнёр Гриценко по спектаклю Юрий Яковлев. Надо сказать, что коллеги-актёры часто приходили на репетиции Николая Олимпиевича, пытаясь постигнуть тайну его мастерства. «Когда он приступал к какой-нибудь работе — большой или маленькой, у многих его товарищей, занятых по горло собственными делами и заботами, возникала острая необходимость прийти во время репетиции в зал и увидеть его новые находки», - свидетельствует Михаил Ульянов.
Параллельно Николай Олимпиевич активно снимался в кино. Одна за другой выходили на экран ленты «Барьер неизвестности», «Вольный ветер», «Понедельник – день тяжёлый», «Мать и мачеха», «Человек без паспорта», «Два года над пропастью», «Журавушка», «Адъютант его превосходительства»… Пополнилась галерея сыгранных председателей, роли которых не оставляли актёра с первых лет его работы в театре. Казалось бы, что может быть особенного в подобных образах? Но у Гриценко и они получались настолько различны, что не слёту можно догадаться, что образцового руководителя колхоза, «хозяина», как с уважением характеризует его главная героиня фильма (Любовь Соколова) Журбенко из фильма «Мать и мачеха» и внешне отталкивающего, неприятного во всех отношениях развратника и пьяницу Маркелова в «Журавушке» играет один и тот же актёр.
В ленте «Человек без паспорта» (1965-й год), прообразе знаменитого «Резидента», Николай Олимпиевич играет роль бывшего полицая. И вновь образ этот не примитивен, как могло бы быть. Персонаж Гриценко не закоренелый негодяй, он даже, в сущности, не зол. Но всего-навсего слаб, бесхарактерен и труслив, а потому из страха подчиняется воли приехавшего иностранного агента, становится соучастником его преступлений, от которых страдает сам. Актёр играет человека несчастного и опустившегося, но ещё не дошедшего до точки. В конце фильма его герой всё же находит в себе силы порвать со своим «товарищем» и прийти с повинной.
А вот в фильме «Два года над пропастью», снятом на киностудии Довженко в 1966-м году, Гриценко создаёт образ врага настоящего. Лента основана на реальных событиях. В самом начале Великой Отечественной войны, оставленный с особым заданием в захваченном немцами Киеве, бесследно исчез разведчик Иван Кудря. С большим трудом через много лет его судьбу  и все, что он успел сделать в осажденном городе, удалось узнать. Потеряв связь с центром, не имея помощников, Кудря проявил редкое самообладание, смелость, изобретательность — завербовал новых помощников и вступил в единоборство с самой тайной, даже гестапо и СС неподотчетной диверсионно-разведывательной организацией гитлеровцев «Орион». Герою (Анатолий Барчук) противостоит глава «Ориона», полковник Миллер, матерый разведчик, многие годы проживший в нашей стране, великолепно знающий язык, нравы, обычаи Киева. Именно этого человека играет Николай Гриценко. Как отмечал в критической статье журнал «Спутник кинозрителя»: «Фильм предельно документален, но потребовались крупнейшие актерские дарования, зрелая режиссерская работа, чтобы воспроизвести на экране этот документ человеческого героизма и все почти невероятные события, которые действительно приключились в Киеве в самые его мрачные и трагические годы». Образ, созданный Гриценко, отличается большой сложностью. Это враг, который внушает уважение, враг сильный и умный, враг, наделённый неким отрицательным обаянием. Во мгновение око обходительный, любезный и галантный с женщинами «Антон Иванович» обращается в ледяного, жестокого нациста, наотмашь бьющего не вовремя зашедшего с докладом подчинённого. Равно безукоризненно сидит на нём и штатское платье и мундир. Видно, что это человек, очень следящий за своим внешним видом. Безукоризненная выправка, предельная аккуратность. И видимое совершенное спокойствие, невозмутимость, холодность. Но сбивается эта маска в конце ленты, в сцене разговора Миллера с Кудрей. Это, безусловно, одна из сильных сцен картины. В ней мы видим психологическое противостояние двух врагов, двух незаурядных личностей. И выговариваемые ласковым тоном угрозы немца, с паучьей изощрённостью норовящего затянуть в свои сети добычу, разбиваются о задорное бесстрашие героя, и на миг нервы Миллера сдают. В этом поединке морально он оказывается побеждённым. Следить за преломлениями игры Гриценко в этом образе – подлинное удовольствие.

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 4/2
2010-07-09 03:37 m_llekolombina
Выход на экраны фильма «Хождения по мукам» стал пиком славы Гриценко. Одна из зрительниц отмечает: «Мне очень дорога его роль Рощина - в нем и порода, и честь, и благородство, настоящий офицер-рыцарь». Зрители были покорены образом Рощина и тем более бывали поражены, видя Николая Олимпиевича в совершенно ином амплуа на сцена театра Вахтангова.
- И это – Рощин?! Не может быть! – поражалась современница, вновь и вновь заглядывая в программку на спектакле «Золотое дно».
Этот спектакль по пьесе Мамина-Сибиряка «На золотом дне» был поставлен А.И. Ремизовой за два года до съёмок «Хождений по мукам». Его играли в разных театрах, но без особого успеха. В театре Вахтангова пьеса о «рубле-разорителе», выглядевшая на других сценах тяжелой бытовой мелодрамой, казалась значительнее, неординарнее. На сцене разворачивалась жизнь уездного города, мир полукупцов, полуавантюристов — дикость, прикрытая европейским костюмом. Краски сгустились и засверкали, характеры стали крупнее, неожиданней. «Вплотную столкнулся я с выдающимся мастером перевоплощения, свойственным такому многоплановому артисту, как Николай Гриценко. Ему было поручено играть роль главного героя в пьесе «Белые и чёрные». Созданные им образы Мышкина в «Идиоте», Протасова в «Живом трупе», – шедевры артистического мастерства, - вспоминает Александр Котов. - Но особенно поразили меня его характерные роли, в частности, в пьесе Мамина-Сибиряка «На золотом дне».
Однажды в Центральном доме работников искусств в Москве был творческий вечер Гриценко. Когда объявили о том, что будет показан отрывок из спектакля «На золотом дне», и на сцену вышел купец в шикарной поддевке, я спросил у своих соседей:
– Кто это?
И удивился, когда они мне ответили:
– Не узнаёте? Это же Николай Гриценко!»
Создавая образ бывшего золотопромышленника Молокова, Николай Олимпиевич проявил редчайшую изобретательность. «В своей работе над ролью Гриценко все строил на интуиции, примеривая на себя внешность будущего образа, - свидетельствует В. Этуш. - Он обязательно должен был нацепить на себя нечто характерное. Причем характерность всегда утрировал, и частенько от этого веяло наигрыванием. Очевидно, он таким образом влезал в «шкуру» своего персонажа, а потом как-то ограничивал себя, отсекал лишнее, и в результате получался уникальный по форме, абсолютно органичный сценический образ». В «Золотом дне» актёр сделал себе очень смешной грим: необычайных размеров живот, свинячие, окосевшие глазки, сизый от беспробудного пьянства нос, заплетающаяся речь - всё работало на создание комедийного персонажа. Особый успех у зрителей вызывал он, когда, спасаясь от кредиторов, нырял под низкий диван, где непостижимым образом умещалась его грузная фигура. Однажды во время этого эпизода упомянутый сизый нос отскочил, но актёр не растерялся и запустил им в своих преследователей, что вызвало восторг публики. Гриценко обожал, чтобы его никто ни за что не узнал, и в этом спектакле добился полной неузнаваемости. Юрий Яковлев вспоминает: «Шла генеральная репетиция для «пап и мам». Николай Олимпиевич пригласил свою маму. На прогоне она спрашивает у меня: «А что, это — новый актер у вас?» «Пока — секрет. Я вам потом расскажу», — отвечаю его маме. Кончился первый акт. Подвожу ее к нему и говорю: «Познакомьтесь, Николай Олимпиевич Гриценко». Мама его не узнала! Этот случай — легенда, свидетелем которой я был». По свидетельству Л. Максаковой, интонации Гриценко из этого спектакля до сих пор живы в театре.
В те же годы на экраны вышли ещё два фильма с участием Николая Олимпиевича, а в театре были поставлены три спектакля, где актёр играл совершенно разноплановые роли: «Город на заре», «Стряпуха» и «Маленькие трагедии». «Город на заре» был третьим молодёжным спектаклем Евгения Симонова. Пьеса, которая перед войной сочинялась всей знаменитой Арбузовской студией, называлась «романтической хроникой» и рассказывала о первых строителях Комсомольска-на-Амуре. Как и студийный спектакль, вахтанговский «Город на заре» разыгрывали на голом планшете сцены. Эпизоды чередовались с кинематографической частотой: ссоры, влюбленности, предательства, подвиги. «Город на заре» во многом предварял будущую «Иркутскую историю». Спектакль «Стряпуха» был поставлен Рубеном Симоновым по пьесе Алексея Сафронова. Изначально провальный литературный материал призваны были спасать лучшие актёры Вахтанговского театра. «На театр посыпались критические замечания, театральные деятели брезгливо морщили нос – как это можно ставить такое! – вспоминает исполнитель главной роли Ю. Яковлев. - А он (Симонов – авт.), хитро улыбаясь, собрал самых известных артистов – Ю. Борисову, Н. Плотникова, Н. Гриценко, Л. Пашкову, М. Ульянова и дал им возможность дурачиться на заданную тему. Так как артисты талантливые, то и дурачились они талантливо». «Большего идиотства я давненько не видал, но более смешного идиотства я тоже не видал», - такова была рецензия на «Стряпуху» Р.Я. Плятта. Унылая шаблонная советская пьеса обратилась лёгким, симпатичным спектаклем, полюбившимся зрителям. Гриценко играл в нём бывшего фронтовика, передового комбайнёра Степана Казанца.
Но, вот, выжженную кубанским солнцем гимнастёрку сменяли плащ и шпага, и иной становилась походка и ритмика речи – на сцене появлялся бесшабашный повеса, испанский гранд Дон Гуан… Спектакль «Маленькие трагедии», поставленный Евгением Симоновым по произведениям Пушкина, состоял из трёх отдельных частей: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери» и «Каменный гость». Рассказывают, что своей роли Николай Олимпиевич даже не читал: текст Дон Гуана ему перед самой репетицией зачитывал Рубен Симонов, и Гриценко схватывал налету и играл… К слову, такой метод запоминания роли был характерен для него. Николай Олимпиевич лучше усваивал текст на слух. «Когда Коле приносили сценарий, он просил меня почитать вслух, – рассказывает Галина Кмит. – Мы садились, и я начинала читать. Он постоянно меня перебивал: «Подожди, Галя, я уже вступаю». «Нет, Коля, – говорила я ему, – тут же еще целая история впереди». Но ему все не терпелось играть. Коля любил репетировать свои роли, сидя на скамеечке на бульваре».
Эту особенность нужно, возможно, отнести к тому, что великий актёр не любил читать. Правда, при этом он обожал кинохронику и собрал огромную библиотеку. «Коля до безумия любил кинохронику, – свидетельствует Галина Кмит. – Помню, пошли мы с ним на киносеанс, а когда вышли, у него уже были билеты на следующий. Видимо, так он компенсировал свою нелюбовь к чтению». Библиотека же Николая Олимпиевича насчитывала энное количество томов: полные собрания сочинений отечественных и зарубежных классиков были аккуратно расставлены на полках и рассортированы по цвету. Коллеги посмеивались. Вячеслав Шалевич вспоминал, как однажды Гриценко спрашивал его:
- Слава, ты всё знаешь: чего ещё не хватает?
- Купите Майн-Рида, он фиолетовый.
Николай Олимпиевич купил Майн-Рида.
Рассказывая о Гриценко, многие знакомые отмечают противоречивость его личности. Коллеги вспоминают вспыльчивость Николая Олимпиевича, рассказывают, что завестись он мог от любого пустяка, но при этом был отходчив. «Он был лёгкий человек. Он был многообразный человек», - говорит В. Лановой. «Человеческая индивидуальность Гриценко была необычна и противоречива, - пишет В. Этуш. - Он всегда хорошо одевался, правда, с несколько вычурным вкусом; у него была прекрасная фигура, «стать», как раньше выражались, он был красив, и в то же время, как ни странно, имел отрицательное обаяние. Будучи недостаточно образованным, он обладал какой-то среднемещанской психологией… …Он был человеком, который уделял особое внимание своей персоне, чем порой давал повод для юмора в свой адрес». Нелюбовь к чтению обычно приписывают недостаточной грамотности актёра. Но, быть может, это не совсем справедливо. Современная наука считает, что затруднённость процесса чтения и письма, является редкой болезнью, называемой дислексией. Эти нарушения объясняются особенностями строения мозга, затрудняющими процесс соотношения звуков и букв, письма и речи. В мире начитывается от 5% до 15% людей с дислексией и дисграфией. Утверждается также, что этим недугом страдали многие великие люди: Уинстон Черчилль, Альберт Эйнштейн, Леонардо да Винчи, Ганс Христиан Андерсен… Для Гриценко, внимание которого всегда было приковано к людям, в которых он черпал материал для будущих ролей, вообще, трудно было сосредоточиться на чём-то ином. Актёр, к примеру, не мог водить машину, умудряясь немедленно въехать в столб. Впрочем, всё это не суть важно. Как говорила А.А. Казанская: «О нём часто говорят: он был не слишком умён, не златоуст. Какая разница, если это был гений!»
В 1959-м году на экраны вышел фильм Сергея Бондарчука «Судьба человека». После премьеры режиссёр пригласил присутствовавших коллег и друзей отпраздновать радостное событие у себя дома. Среди гостей присутствовала молодая, красивая женщина – Галина Кмит, известный фотограф, снимавшая даже приезжавших в Москву мировых знаменитостей. Гриценко, также бывший среди приглашённых, сразу обратил на неё внимание. Вечер, затянувшийся до четырёх утра, они покинули уже вместе. По дороге, в районе Арбата, сломалось такси. Пока шофёр чинил автомобиль, Николай Олимпиевич побежал за цветами для своей спутницы. Вскоре он привёл её в свой дом, где жил вместе с матерью, к которой, по воспоминаниям знакомых, относился особенно бережно и трогательно.
В то время Гриценко расстался со своей женой Ириной Малиновской, от брака с которой родилась дочь Екатерина. Девочка была в ту пору ещё очень мала. Отец продолжал видеться с ней, несмотря на развод с женой. Есть фотография, запечатлевшая встречу Николая Олимпиевича с дочерью, сделанная Галиной Кмит.
Галина в то время состояла в браке с актёром Леонидом Кмитом, известным по роли Петьки в «Чапаеве». У неё рос сын, отцом которого являлся известный детский писатель Лагин, автор «Старика Хоттабыча». Кмит не хотел давать жене развод. Между тем Галина забеременела. Признать ребёнка Николай Олимпиевич отчего-то отказался. Галина Кмит приписывает это нежеланию платить алименты. Возможно, актёр просто сомневался в своём отцовстве. В итоге, расставание вышло скандальным. Сына Галины Кмит, Дениса, втайне от неё усыновил Леонид Кмит, который затем и вырастил его, как родного. Гриценко судьбой мальчика не интересовался и даже не был знаком с ним.
Судьба Дениса сложилась несчастливо. Впервые он снялся в кино в шестилетнем возрасте в фильме Евгения Матвеева «Цыган» в роли маленького цыганенка. Окончив в 1981-м году школу-студию МХАТа, Денис сыграл роль пижона Паши, жениха главной героини, в комедии Леонида Гайдая «Спортлото-82». Актёр сам выполнял все трюки, в частности, на ходу с мотоцикла запрыгивал на поезд, иногда отваживался давать режиссёру советы: так, именно им была придумана сцена, когда М. Пуговкин стоит на большом камне, а под камнем стоит М. Кокшенов и ловит сброшенный шефом пиджак, шляпу, тросточку, а потом ставит руки, чтобы поймать его самого, но тот выходит из-за камня своим ходом. Полюбившаяся зрителям комедия могла бы стать прекрасным трамплином для начинающего актера, но еще до выхода фильма на экраны, Денис получил серьёзную травму. Он сорвался со второго этажа и сильно повредил позвоночник. 22-летний актер оказался прикованным к инвалидной коляске. На актерстве пришлось поставить крест. Денис стал заниматься живописью, писал стихи. В 90-е он снялся в двух фильмах: «Какаду» и «Поворот ключа».
Рубеж 50-60-х годов – период наибольшей славы Николая Гриценко. На спектакли с его участием невозможно было достать билеты. Ходили специально "на Гриценко". «Обожали, например, Гриценко, обожали! – вспоминает актриса Людмила Зайцева. - Потому что я даже не знаю вообще, человек ли он был, потому что он был просто гениальный артист, с неожиданными ходами его, с его неуправляемостью. И в то же время он был точным, профессионально выполнял рисунок, но он был иногда абсолютно непредсказуем, это, мне кажется, есть талант и гениальность. Я не боюсь этого слова, для меня он был гениальный артист, просто гениальный». «Актёры восхищались им. Не только актёры, но весь театр. Гриценко – это была такая особая статья. Особое явление. И это все понимали при его жизни…» - рассказывает Людмила Максакова.
Сегодня молодому артисту довольно сняться в каком-нибудь сериале-однодневке, подхалтурить кое-как, не вкладывая в роль ни сердца, ни сил, и он уже ощущает себя гением, великим, «звездой». Великие актёры прошлого были далеки от «звёздной болезни». Театр был храмом, искусство божеством, и ни один из корифеев того времени не позволял себе той заносчивости и, тем более, халатного отношения к делу, которые позволяют себя современные кумиры на час.
Не страдал «звёздной болезнью» и Гриценко. Называемый гением при жизни, сам он не считал себя таковым, говоря, что настоящим эталоном искусства является лишь время и память людей. «То, что он делал на сцене, было гениально. Причем диапазон, амплитуда его дарования была бесконечна: от совершенно потрясающих острых ролей и маски «Турандот» до «Идиота». И при этом его не распирало тщеславие, как нынешних самозваных звезд», - отмечает Александр Ширвиндт. Актёр, как прежде, трепетно относился к каждой своей роли, своему театру. Николай Олимпиевич любил шутки и розыгрыши. Иногда он, как когда-то в Киеве, устраивал мини-представления прямо на улице. Михаил Державин рассказывает: «Я сам видел, как он тут, перед входом в театр Сатиры, изображал в стельку пьяного. Надвинул шапку на лоб и полз "еле живой", цепляясь за эти вот ступени! Народ подбежал, у нас ведь таким "болезным" так сочувствуют. Помогли ему подняться, какую-то милостыню подали. Его не узнали, хотя он был без грима!»
Гриценко, с его неистощимым запасом шуток и придумок, был завсегдатаем театральных капустников, на которых царил. Василий Лановой вспоминает, что во время гастролей, в течение многих часов пути, Николай Олимпиевич развлекал коллег анекдотами и всевозможными смешными историями, которые разыгрывал в лицах. Автобус, в котором ехали актёры, буквально переворачивало от смеха. «Он был потрясающим участником капустников, - вспоминает Вячеслав Шалевич. - В Театре Вахтангова были замечательные капустники, в них всегда участвовал Николай Олимпиевич со всем своим азартом.
Театр Вахтангова в свое время новогоднюю ночь встречал всем коллективом в фойе театра. Ставил Рубен Николаевич, приглашал как в собственный дом всех гостей. Николай Олимпиевич смеялся, хохотал. Это была истинная заразительность и потрясающая актерская азартность. Он нас всех молодых так любил, что мы к нему относились не как к Богу. Вообще, он жил живой жизнью. Очень радовался, когда на сцене у кого-то что-то получалось».
Не забывал Гриценко и малой родины, друзей детства и юности. Когда кто-то из ясиноватинцев приезжал в Москву, то непременно шли в театр Вахтангова – посмотреть на знаменитого земляка. Друзья останавливались у Николая Олимпиевича, делились новостями. Изабелла Миненко, у дяди которого юный Гриценко некогда учился игре на скрипке, вспоминала: «Он всегда помнил своих ясноватских друзей и при встречах требовал от меня полного отчёта об их жизни. Спрашивал: «Как там Илья?» (и.А. Павлюк), «А кто остался из родственников Таси?» (Т.Я. Касютич). Интересовался всем, что касалось Ясиноватой, друзей его детства и юности. С юношеским задором вспоминал игры в «индейцев». Интересно рассказывал о забавных, курьёзных эпизодах из своей творческой жизни. И в то же время это был очень ранимый человек, не терпел лжи, фальши в отношениях между людьми, злости, нечестности».
О ранимости Николая Олимпиевича говорит и Василий Лановой: «В жизни он был очень ранимый человек, в некоторых вопросах несуразный. Вечные у него несчастья какие-то у него были, вечно он куда-то не туда влипал, не туда попадал. Трагическая фигура была».
Гриценко всегда отличал изысканный вкус, чувство стиля. Свою физическую форму он поддерживал спортом и закаливанием. Особенно преуспел актёр по линии моржевания. «Пошёл в вытрезвитель», - шутил он, направляясь в зимнюю стужу к Москве-реке, провожаемый недоумёнными взглядами коллег. В брошюре Стива Шенкмана, выпущенной издательством «Физкультура и спорт» мы находим такой фрагмент: «Автобус подкатил к водохранилищу. Яркое весеннее солнце, на чахлой прошлогодней траве небольшие островки серого снега, крепкий ветерок. По всему водохранилищу до самого горизонта тянутся ледяные поля метровой толщины. У бесчисленных лунок — окаменевшие изваяния рыболовов в тулупах и ватниках, словно печальные памятники вечной надежде человечества на счастливый случай. А между ними беспечными чайками весело лавируют белые паруса буеров. Синее небо, белые паруса, голубой ноздреватый лед, черная вода у берега... Эта вот полоска воды метров в сорок шириной и стала предметом вожделения моих спутников.
Мужчины быстро разделись и в одних плавках и кедах побежали на разминку. Со многими я уже успел познакомиться. Длинную цепочку бегунов возглавляет председатель секции Александр Николаевич Колгушкин, за ним бегут геолог Рудольф Лутков, инженер Юрий Дробинский, экономист Ростислав Тихонов, полковник Иван Поляков. Следом за рабочим Валерием Романовым возвышается импозантная фигура народного артиста СССР Николая Олимпиевича Гриценко. Знаменитый вахтанговец — гордость секции «моржей». К нему относятся с подчеркнутым почтением...
Хочется подольше сохранить в себе это состояние рвущейся наружу радости. Вдали застучал мяч. «Моржи» затеяли футбол. Ноги сами понесли туда. До мяча я с детства жаден, а сейчас тем более не удержаться!
Какие там пасы! Сам, сам, вперед, через ноги, сквозь защитников! Отняли. Вот незадача! Да еще по ногам стукнули. Никакого почтения. А всего полчаса назад стеснялись обратиться, вежливо так шептали: «Товарищ корреспондент...» Да что я! Вот на воротах стоит сам Николай Олимпиевич Гриценко. В автобусе кто-то из ребят все хотел взять автограф у знаменитого артиста, но так и не решился. А сейчас тот же паренек орет самозабвенно: «Олим-пыч, бей сюда!» Что и говорить, футбол упрощает контакты...
Сорок минут бешеной беготни, и никакой усталости. Опять хочется в воду, но делать этого не следует. Теперь, по всем выкладкам физиологов, я имею право нырнуть в холодную воду не раньше, чем через двое суток: надо дать организму время восстановиться. Что бы я там ни ощущал, а купание в ледяной воде — огромная встряска.
Пока мужчины были заняты замечательной игрой в футбол, женщины развернули скатерти-самобранки. Хороший загородный обед отлично вписался в программу праздника проводов зимы».
Образ Николая Гриценко в те годы запечатлела Людмила Максакова, случайно встретившая актёра на улице: «Он не шёл, а стремительно рвался вперёд, пронзал пространство, я успела заметить лишь огромные, зелёные глаза, смотрящие вне мира, поверх всех нас. Люди, шедшие навстречу, расступались, а некоторые шептали восторженно: «Это Гриценко! Гриценко!..»
 
© Copyright: Элла Шольц, 2010
Свидетельство о публикации №21005290867

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 4/1
2010-07-09 03:36 m_llekolombina

Глава 4. Зенит

Вахтангов говорил, что "я – аристократ в искусстве". Он плебейства в искусстве не терпел. Можешь играть все что угодно, но ты аристократ, потому что ты избран и ты один. А у Николая Олимпиевича был колоссальный диапазон: он умел играть роли очень простых людей и умел играть интеллигентов, аристократов. Он замечательно играл интеллигентов, причем самое смешное, что Николай Олимпиевич никогда не принадлежал к интеллектуалам. Он принадлежал к тому редкому числу актеров, которые не в книжках ищут истину театра и, может быть, даже не в жизни. Михаил Чехов говорил: "Мне иногда не надо выходить из комнаты, чтобы на меня накатило, нашло, пришло наитие, и я увидел своего Гамлета. Мое дело быть в таком совершенстве подготовки, чтобы я к любому увиденному, к этому миражу, к этому видению, к этому наитию был готов подойти так близко, что я мог с ним слиться". Николай Олимпиевич умел это делать. Диапазон его был не определим.
Вера Максимова, театральный критик


Когда в 2003-м году на российские экраны вышла многосерийная экранизация «Идиота», снятая Владимиром Бортко, велось много споров вокруг исполнителя главной роли – Евгения Миронова. Часть критики рассыпалась в похвалах, другая замечала, что Мышкин Миронова ощутимо проигрывает образу, созданному Ю. Яковлевым в фильме Ивана Пырьева. Сам Юрий Васильевич признавался, что всегда немного завидовал Иннокентию Смоктуновскому, который сыграл ту же роль на подмостках БДТ. Манера игры Миронова, безусловно, ближе к Смоктуновскому, нежели к Яковлеву. Существует, как известно, два рода актёров: актёры, идущие в своих ролях от себя, выражающие себя, и актёры, перевоплощающиеся в своих героев, растворяющиеся в них. На наш взгляд, последнее является высшей мерой искусства, но и среди актёров, и среди критики нет на этот счёт единого мнения.
О Мышкине Смоктуновского ходят легенды. Спектакль БДТ стал в период Оттепели настоящим откровением. Многие считают образ, созданный Иннокентием Михайловичем, эталонным. Мышкина Яковлева зритель может довольно часто видеть на экране, сравнивать, оценивать. Но среди споров о том, чей же Мышкин лучше, большинство критиков забыло об актёре, воплотившем этот сложнейший образ чуть раньше Смоктуновского и Яковлева – Николае Гриценко.
«Идиот», инсценировку которого создал Юрий Олеша, в театре Вахтангова был поставлен А.И. Ремизовой в 1958-м году. Признание этого спектакля было нелегким, успех не быстрым. Он был неожиданно условным, внебытовым. Это было серьезное, не поверхностное прочтение романа Достоевского. Со сцены говорилось о предметах сложных, требующих от зрителя трудной душевной работы и понимания. На главную роль был утверждён Гриценко. Настасью Филипповну играла Юлия Борисова (увидев её в этой роли на сцене театра, режиссёр Иван Пырьев тотчас пригласил её в свою экранизацию), Рогожина – Михаил Ульянов, Аглаю – Людмила Целиковская (позже – Валентина Малявина).
Вениамин Смехов вспоминает: «Только  что  вышел  спектакль "Идиот" у  вахтанговцев.  Ремизова  -  постановщик,  Алексеева  -  режиссер, Гриценко - князь Мышкин.
- Как он интересно нас всех замучил! - восклицает Елизавета Георгиевна. - Все ползком крадутся поначалу, присматриваются,  прислушиваются.  А  Николай Олимпиевич на вторую репетицию приходит: "Вот я такого  типа  заметил..."  И вдруг  сморщился,  съежился  -  пошел  по  комнате.  Ремизова  обрадовалась: "Отлично, это Мышкин! Давайте его сюда". А он: "Нет,  а  еще  вот  какого  я видел. Кажется, тоже хороший..." И опять  удивляет  всех  совсем  новым,  но совершенно точным, как будто мы его сами только что видели на Арбате. "Стоп! - кричит Ремизова. - Это  готовый  князь.  Давайте  его  сюда". А  Гриценко назавтра еще трех типов - и все разные, и все,  понимаете,  годятся!  Но  за этими зарисовками - бездна труда, отбора, верного глаза...  ну,  и  таланта, конечно же...»
В приведённом эпизоде отчасти приоткрывается тайна того необъятного количества образов, которые создавал Николай Олимпиевич. И вряд ли, как нам представляется, можно согласиться с утверждением Михаила Ульянова, что роли Гриценко «лепил из ничего».
В актёрской среде ходит определение: плохой актёр имеет три штампа, хороший – двадцать три. У Гриценко их было бесчисленное множество, выходя в одной и той же роли на протяжении многих лет, он каждый раз играл её по-разному. «Задумав какую-то форму, образ, характер, мог влезать в него стопроцентно, - свидетельствует Василий Лановой. - Он переставлял себя так, как никто в нашем театре не мог. Он был лицедей №1». Людмила Максакова рассказывает: «Существуют определенные актерские модели, может быть, талантливые, может быть, гениальные - могут быть какие угодно оценки. Но существуют актеры вне этих определений, они как бы не укладываются в наше обычное представление. Мы всегда можем увидеть у актера, даже самого хорошего, какой-то хвостик либо его собственного я, либо предыдущей роли, которую он как-то протащил в следующую. Феномен Гриценко заключался в том, что никогда нельзя было увидеть ничего ни от самого Николая Олимпиевича, ни от предыдущей роли. Это даже не перевоплощение, это преображение, то есть это изменение не столько внутренней структуры, само собой, но это изменение всего - пластики, голоса, жеста, походки, взгляда. Это полное изменение и слияние с тем человеческим типом, который он хотел представить». По свидетельству актрисы, Гриценко «на сцене было подвластно всё. Не было такого, чего НО не мог бы сделать». Вторит в данном случае Максаковой и Михаил Ульянов: «Николай Олимпиевич был по-своему уникален и универсален. Для него нет преград и пределов. Он мог изобразить бесконечное множество различных походок, голосов, акцентов, движений рук, выражений глаз, фигур - его пластика была непревзойденной».
Откуда же черпал актёр материал для создания всё новых и новых образов? Сам Николай Олимпиевич говорил, что «подсматривал» их. Обратимся к воспоминаниям режиссёра Сергея Евлахишвили: «Рассказывали, что Рубен Симонов с некоторым страхом ждал появления Гриценко на репетиции потому, что если другие актеры имели один, реже два варианта роли, то у Гриценко их могло быть десять и более. Как-то я шел вместе с ним по Арбату от театра Вахтангова до Смоленской площади, не знаю, замечал ли это Николай Олимпиевич, во всяком случае разговора мы не прерывали, но в его облике, как в зеркале, отражались идущие навстречу прохожие: кособоконький человек с портфелем, самодовольный чинуша... Создавалось впечатление, что он механически копировал и запоминал заинтересовавшие его типы. Может быть, именно так находил он краски для будущих ролей? Ведь от спектакля к спектаклю даже одного и того же персонажа всякий раз играл по-новому. В самом крошечном эпизоде умудрялся найти удивительно точный образ. Помню, в спектакле театра Вахтангова «День деньской» Николай Олимпиевич должен был изобразить приезжего из глубинки, идущего на аудиенцию к директору крупного завода. Он входит в приемную, на лацкане пиджака ордена, медали. Но как идет? Какой-то неуверенной, странной походкой. Не обратить внимания невозможно. Что такое? Но вот человек при орденах садится ждать и... снимает туфли. Как на ладони многим знакомый образ приехавшего из провинции, одевшего на прием к начальству все лучшее, в том числе и новую обувь, которая невыносимо жмет». Актриса Ирина Бунина, жена Гриценко, вспоминает: «Помню, мы ехали в трамвае. Он мне говорит: «Посмотри вон на ту девушку, которая читает газету в такой холод. Какое у нее выражение лица, когда она читает и одновременно сморкается в перчатку. Запомни это выражение. Ты его сыграешь». «Пожалуй, самым интересным представителем традиции вахтанговской школы могу назвать Николая Олимпиевича Гриценко, - пишет Юрий Яковлев. - Что он вытворял на сцене, как у него работала фантазия! Рассказывали, как на репетиции его спрашивал Рубен Николаевич Симонов: «Николай Олимпиевич, расскажите, что вы думаете о роли?» «Я еще не готов, — отвечал Гриценко, — мне надо подсмотреть персонажа». Где он подглядывал своего персонажа — неизвестно: на улице, в магазине, у знакомых, в театре. Он искал походку, выражение лица, жесты. Лепил образ с натуры. Ничего не выдумывал из головы».
Уникальная копилка срисованных, словно заснятых внутренним фотоаппаратом, людей, которых Николай Олимпиевич умел мгновенно разглядеть до мельчайшей чёрточки, детали, помноженная на не менее уникальный дар преображения, актёрской интуиции, удивительное чутьё, как сделать роль лучше, являлась основой неповторимого таланта Гриценко, его гениальных метаморфоз. Он мог слёту изобразить любого человека. «Как незаконная комета в кругу расчисленных светил…» - эту пушкинскую строчку применил к Николаю Олипиевичу В. Лановой. «Гриценко, был незаконной кометой в нашем актёрском цеху. Его нельзя было никогда предугадать, что он сотворит. Нельзя было никогда угадать, куда его повернёт», - говорит актёр. Коллеги вспоминают, что Николай Олимпиевич был довольно скучным рассказчиком, до того, что в шутку его называли «долгоиграющей пластинкой», но, когда он начинал показывать то, о чём говорил, это становилось высоким искусством, потрясающим мини-спектаклем. «На собраниях говорил путано, долго, невыразительно, - свидетельствует Владимир Этуш. - Но как только начинал показывать, перед нами представал божественный актер».
Сегодня мы имеем возможность оценивать кинематографических Мышкиных. А каков же был Мышкин Гриценко? «Гриценко играл совершенно по-своему. Это был совсем другой Мышкин. Он был какой-то отчаянный…» - вспоминает Л. Максакова. Мы можем судить об этой работе лишь по фрагментам спектакля, которые нам приходилось видеть на экране. Но и они не оставляют сомнения, что образ, созданный Николаем Олимпиевичем, был гениален по глубине и использованной палитре красок. Мышкин Гриценко - поразительный сплав трагического и комического. Актёр не боялся выводить своего героя в смешном свете, добиваясь при этом потрясающей достоверности. Смешная (если можно назвать её смешной) наивность не от мира сего придавала трагическому образу Мышкина в обрисовке Гриценко необыкновенную привлекательность. В ряде сцен он трогает до слёз. Из зала трудно было разглядеть мимику, глаза, но это сохранили нам фотографии и видеозаписи. С них на нас смотрят глаза Льва Николаевича Мышкина…
«В «Идиоте» я видел совершенно безумные глаза этого человека. Безумные, как нельзя было сыграть. Это надо было почувствовать. У меня холодок был по спине, когда этот человек уже в другом мире, выключен из этого света», - вспоминал Михаил Ульянов. Потрясает финальная сцена спектакля. Безумия убийцы Рогожина, безумия несчастного князя Мышкина. Кажется, что нервная дрожь сотрясает всего его, а лицо искажено страдальческой, смертельно испуганной, болезненной гримасой. Гримасой безумия. И расширенные глаза, как-то странно косящие, полны этим безумием, и от их взгляда, на самом деле, бросает в дрожь, замирает душа. И обрывается сердца от финального вскрика: «Сейчас, доктор, сейчас. Доктор, как страшно в этом мире! Как страшно…» Боль, страх, мольба была в этом вскрике. И словно бы укор всем. Всему холодному и безразличному к чужому страданию миру. «Его герой был человеком «без кожи», с абсолютно оголенными нервами, с предельно раскрытой душой, бесконечно влюбленный и восприимчивый ко всему», - отмечает  Этуш.
Гриценко удалось в совершенстве воплотить сложнейший образ, созданный гением Достоевского. Князь Мышкин – наивный, трогательный, очень светлый и одновременно несчастный человек, большой и больной ребёнок. Владимир Этуш считает, что это одна из немногих ролей (наряду с Протасовым), в которых Николай Олимпиевич шел от себя. Может быть, это утверждение справедливо. «Он был до конца дней абсолютный ребенок, не только в жизни, но и на сцене, - вспоминает В. Лановой. - Удивительно, что он, даже когда мы собирались в первый раз читать по ролям пьесы, хуже всех читал, не потому что он не умел читать. Это как-то не в его характере. Как только после прочтения у него вырисовывался образ, характер, он в него влезал мгновенно, и уже вышибить его из этого рисунка, из этого характера невозможно было». Большой ребёнок – так говорят о великом актёре многие знавшие его. Существует мнение, что детей нельзя переиграть. Может, отчасти в этом кроется тайна гениальности?..
Сложнейшая роль в театре совпала с ключевой ролью, сыгранной Гриценко в кино. Ровно за год до постановки «Идиота» режиссёр Григорий Рошаль приступил к съёмкам экранизации романа Алексея Толстого «Хождения по мукам». Работа над лентой продолжалась три года. Николай Олимпиевич играл в картине главную роль – белого офицера Рощина. В этой роли ещё ярче проявился громадный диапазон актёра. Романтический гусар и коварный соблазнитель, разведчик и трусливый управляющий, и, вот, наконец, белый офицер, глубоко трагический, исполненный благородства образ. Как и во всякой своей работе, Гриценко в этой роли выкладывался полностью, не экономя ни сил, ни нервной энергии. В театре он играл блаженного князя Мышкина и ещё несколько совершенно противоположных ролей, а на съёмочной площадке создавал образ аристократа, офицера до мозга костей, человека чести, глубоко переживающего крушение своей страны, как собственной жизни, которому не квартиры в Петербурге, не карьеры жалко, а большого человека, которого он потерял в себе вместе с родиной, позор которой для него всего невыносимее.
Что есть русский офицер? Царский офицер? Белый офицер? Белый офицер полковник Туркул в своих воспоминаниях формулировал это так: «В то время как другие наши школы выпускали людей рыхлых, без какой-то внутренней оси, наша военная школа всегда давала людей точных, подобранных, знающих, что можно и чего нельзя, а главное, с верным, никогда не мутившимся чувством России. Это чувство было сознанием постоянной ей службы. Для русских военных служилых людей Россия была не только нагромождением земель и народов, одной шестой суши и прочее, но была для них отечеством духа. Россия была такой необычайной и прекрасной совокупностью духа, духовным строем, таким явлением русского гения в его величии, чести и правде, что для русских военных людей она была Россией-Святыней».
Хотя трилогия А.Н. Толстого была ориентирована на политическую конъюнктуру того времени, и потому не вполне «правильный» герой к концу романа осознаёт свои «ошибки» и встаёт на «верный» путь, тем не менее Рощин стал неким олицетворением русского офицера в советской литературной и киноклассике. Олицетворением живой любви к Родине, чести, мужества. Даже сегодня его монолог «Что для тебя Родина?» не может не волновать.
Рощин в исполнении Гриценко – это и благородный рыцарь, и комок нервов, в который он превращается, видя, как гибнет его мир. Сколько лихорадочности, сколько острейшего страдания в его движениях, глазах, мимике, голосе. Возьмём, к примеру, эпизод первой серии трилогии, когда Рощин приезжает в революционный Петроград, его разговор с Телегиным (Вадим Медведев), его потемневшее лицо, сжатые кулаки и пронзительные, полные отчаяния слова, которые он бросает с надрывом вибрирующим голосом: «Родины у нас с вами больше нет! Есть место, где была наша родина! Великая Россия теперь – навоз под пашню!» И вслед за этим вскриком лицо мгновенно искажается невыразимой болью, Рощин роняет голову на стол и рыдает. Вспомним другой эпизод. Бывший однополчанин и любимая жена убеждают Рощина в том, что он, быть может, не прав в своём категорическом неприятии большевизма. Это воспринимается им, как предательство самых близких людей, и, дрожа от негодования и обиды, он, убегая, выкрикивает Кате, теряя над собой контроль: «Пойдите вы к чёрту с вашей любовью! Найдите себе комиссара!» Известный актёр Сергей Лукьянов, говоря о преимуществах кино в сравнении с театром, говорил: «Я доведу эту мысль поворотом мизинца». Сегодня это умение всё более забывается. Работы Гриценко дают ярчайший образчик преимущества, о котором говорил Лукьянов. В его образах не только каждый жест, каждый взгляд передаёт суть персонажа, его душевное состояние, но каждая мышца лица работает. Абсолютное, полное, до мельчайшей детали перевоплощение.
Не скупился Николай Олимпиевич и на всевозможные находки. Георгий Данелия вспоминает: «Снимали сцену «ранение Рощина». Накануне ночью подморозило, и лужи покрылись коркой льда. Николай Гриценко, который играл белого офицера Рощина, предложил эффектный кадр: Рощина ранят, он падает и лицом разбивает ледяную корку. «Снимайте наверняка, — предупредил Гриценко. — Падать буду только один раз».
Настроились, тщательно все проверили.
— Все готовы? — спросил Рошаль.
— Готовы.
— Камера! Начали!
И Гриценко самоотверженно рухнул лицом в лужу. Разбил он щекой лед или не разбил, никто не увидел, потому что тут же с криком «ой, упал!» в кадр вбежал Ким и стал поднимать Гриценко: «Коля, больно?»
Хорошо, что Гриценко в этой сцене был без сабли, а то разрубил бы Кима на кусочки».
Партнёршей Николай Олимпиевича в картине стала Руфина Нифонтова. Выдающаяся русская актриса, она, выпускница ВГИКа, к этому времени снялась лишь в трёх фильмах и ещё не успела поступить в Малый театр, в который придёт она уже после выхода на экраны «Сестёр», придёт во славе. Руфина Дмитриевна отличалась сильным, боевым и непростым характером. Его она унаследовала от матери, им же отличались и трое братьев её, двое из которых погибли на фронтах Великой Отечественной. О её характере говорит и известная в театральных кругах история с дустом, когда актриса одному особо мелочному администратору театра обсыпала дустом парадный костюм. На собрании под название товарищеский суд в присутствии руководства театра, разбиравшего «неблаговидный поступок» Нифонтовой, администратор был мастерски доведён актрисой до состояния, которое просто вызвало дружный смех у всей «высокой комиссии». Талант же Нифонтовой был огромен, самобытен, ярок. Красивая, сильная, темпераментная, Богом одарённая актриса, она играла блистательно. Их дуэт с Гриценко был наполнен глубочайшей тонкостью, нежностью, высотой отношений, проникновенностью. Их совместные сцены (прощание перед отъездом Рощина на фронт, встреча по возвращении, объяснение на балконе) пронзительны и красивы. Их дуэт безусловно относится к числу лучших любовных дуэтов в мировом кинематографе. Созерцание их высочайшего искусства – подлинное наслаждение. В своих воспоминаниях Нифонтова писала о своём партнёре: "Гриценко!!! Это же совершеннейший восторг! Из всех партнеров по киноэкрану Гриценко, пожалуй, самый неповторимый в моей жизни. До такой степени он был разнообразным и эмоциональным..."

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 3
2010-07-09 03:33 m_llekolombina

Глава 3. Съёмки в антрактах

Николай Гриценко действительно великий артист, я его знал буквально с момента первых своих шагов в Театре имени Вахтангова и видел, что это такое по интуиции и совершенно божескому вдохновению. Есть способные люди, а если еще и упертые и по-настоящему, глобально занимаются делом, приспособлены к нему психофизически, то они в течение четырех лет хорошо обучаются и из них получаются профессиональные актеры. Таких очень много. Когда это великое, божеское - это совсем другое. И все навыки дают возможность только как-то втиснуть свое божественное дарование в рамки и структуры взаимоотношений с режиссером, театром, драматургическим материалом и так далее. Вот таким был Гриценко.
Александр Ширвиндт, актёр

В 1942-м году режиссёр Юлий Райзман снял мелодраму «Машенька», одну из самых трогательных и нежных лент советского кинематографа. Сценарий фильма написали Евгений Габрилович и Сергей Ермолинский. Главную роль играла Валентина Караваева, замечательная, тонкая актриса с очень трагической судьбой. Этой картине суждено было войти в золотой фонд советского кино. А для двух молодых актёров, Владислава Стржельчика и Николая Гриценко, она стала пропуском в мир кинематографа. Николаю Олимпиевичу досталась небольшая роль друга главной героини. Запоминается сцена дня рождения Машеньки, когда за столом молодой человек с сияющими глазами, несмотря на одёргивания других гостей, говорит тост в её честь… С этого эпизода начался путь Гриценко в кино.
Следующей роли пришлось ждать более трёх лет. Окончилась война, в Москву из эвакуации возвратился театр Вахтангова, снова следуя своей неписанной традиции выпустивший в трудное время послевоенной разрухи жизнерадостный, чудный спектакль «Мадмуазель Нитуш», в котором, очаровывая зрителя, сияла незабываемая Галина Пашкова. Люди хотели радоваться, люди искали искусства лёгкого и искрящегося. Эту потребность в радости, в положительных эмоциях старался удовлетворить и кинематограф.
Режиссёр Игорь Савченко соединил это настроение с патриотической темой и приступил к съёмкам фильма «Старинный водевиль» по мотивам классического русского водевиля П. Фёдорова «Аз и ферт». Основной сюжет был прост. После победы над Наполеоном русские войска возвращаются в Москву. Восемнадцатилетняя Любочка влюблена в молодого гусара Антона Фадеева, но ее отец не хочет и слышать о свадьбе дочери с бедным офицером. После веселых неурядиц история, разумеется, заканчивается счастливо. На главную роль режиссёр пригласил Николая Гриценко. Любопытно, что в этой ленте денщика главного героя играет уже прославленный в то время Сергей Столяров. Одна из наиболее замечательных и запоминающихся сцен фильма: русские войска оставляют Москву, юная барышня в гневе бросает в лицо раненому офицеру обвинение в трусости, и с какой скорбью, сдержанной болью от незаслуженной обиды звучит его ответ: «Бог простит вас, сударыня, за ваши слова…» Фоном для незатейливой любовной истории стала победа над Наполеоном, Москва, возрождающаяся после нашествия французов. И гимн победе тогдашней, Москве тогдашней звучал, как гимн победе новой, Москве послевоенной. На эту перекличку во времени сделан был особый акцент.
Следом за романтическим героем 19-го века, Гриценко не менее блестяще исполняет роль Артамашева в фильме «Кавалер Золотой звезды», в котором судьба вновь свела его с режиссёром Юлием Райзманом. Лента, в сущности, являла собой образчик советского лубка на манер «Кубанских казаков» и аналогичных фильмов Ивана Пырьева, рисовавших картину колхозного рая. Как водилось в таких случаях, пустоту сюжета компенсировал, спасая положение, поистине звёздный ансамбль: оператор Сергей Урусевский, композитор Тихон Хренников, актёры Сергей Бондарчук, Анатолий Чемодуров, Борис Чирков, Иван Переверзев, Тамара Носова… Южный колорит, столь живо представленный в фильме, был родным для Николая Олимпиевича, как родным был певучий говор тех краёв, и образ, созданный им, получился необычайно живым и ярким. Эта роль принесла ему Сталинскую премию.
В то время актёр вместе с женой занимал комнату в доме на Красной площади. Дом этот был довольно необычен. Древняя постройка, известная как «палаты Бориса Годунова», напоминал монастырь со сводами, нишами и толстыми, более двух метров, стенами. Комнаты по своей конфигурации и размерам были весьма разнообразны. В остальном, это была вполне рядовая советская коммуналка: длинный коридор более пятидесяти метров, на каждую квартиру приходилось по десять семей, так что численность жильцов достигала сорока человек. Во дворе мальчишки целыми днями играли в футбол, и излюбленной их забавой было демонстрировать своё презрение к «интеллигенции». Один из участников подобных шалостей вспоминал: «Считалось особым шиком сшибить мячом зеленую шляпу с проходившего мимо с молодой женой (или сестрой) знаменитого впоследствии актера Николая Гриценко, снимавшего в те годы комнату в одной из квартир на втором этаже. Однажды, после очередного «происшествия», я случайно оказался рядом с ним, хотя сам такими проделками никогда не отличался. Актер остановился и стал высказывать мне все, что он о нас думает. Я сгорал со стыда, но выдать виновника происшествия просто не мог!»
«У него была чудная супруга первая, она вела его по жизни за руку. Она следила за тем, как он одевался, как он репетировал, работал…», - рассказывал Михаил Ульянов о первой жене Николай Олипиевича. Тем не менее, семейная жизнь вскоре дала трещину. Неизвестно, что произошло на самом деле, но жена оставила Гриценко и уехала в Ригу. Актёр очень переживал этот факт, был растерян, подавлен. По мнению некоторых, этот разрыв, в конечном итоге, очень несчастливо отразился на последующей судьбе Николая Олимпиевича. Женщины, которая смогла бы заменить ему первую спутницу, он так и не встретил.
Следующую картину, в которой снимался Гриценко, постигла неудача: она так и не вышла на экраны. Фильм «Прощай, Америка» снимали знаменитый режиссёр Александр Довженко и его жена Юлия Солнцева. Сюжет его был почерпнут из реальной жизни. В 1947-м году в СССР прибыла новая сотрудница посольства США Аннабела Бюкар, по совместительству агент ЦРУ. Советские органы госбезопасности быстро заметили, что американка весьма неравнодушна к русским мужчинам. Тогда заграничную агентессу на приеме в "Метрополе" познакомили с солистом оперетты Лапшиным. Вскоре Аннабела вышла за него замуж, и молодая советская семья счастливо зажила в четырехкомнатной квартире в Доме на набережной. Лучшего сюжета для пропагандистского фильма быть не могло. Работу над ним и поручили Довженко. Режиссёр снимал фильм о любви, о том, что никакое расстояние, никакая идеология не могут помешать людям быть вместе. В картине снимались замечательные актёры, среди которых Людмила Шагалова и Юрий Любимов. Гриценко играл роль секретаря американского посольства Арманда Хауорда. Главная же роль досталась его сестре, Лилии. В 1948-м году Лилия Олимпиевна пережила большое несчастье – она потеряла голос. В кино актриса стала сниматься ещё в 40-х годах. Первой ролью её стала Оксана в экранизации оперы Чайковского «Черевички». Фильм «Прощай, Америка» мог стать трамплином для взлёта кинематографической карьеры Лилии Гриценко. Но, увы, этого не произошло. В какой-то день американка, о которой много судачили в Москве, заперла дверь квартиры на ключ, отправилась в посольство США и оттуда улетела в Америку, бросив не только мужа, но и сына. Съёмки ленты «Прощай Америка», до окончания которых оставалось меньше месяца, были прекращены по личному приказу Сталина. Это стало концом профессиональной деятельности Александра Довженко. Больше мастер ничего не снимал.
Несмотря на востребованность в кино, Николай Олимпиевич всегда ставил на первое театр, оставаясь верным рыцарем последнего. "Как актер я давно пришел к выводу, что только театр переживания, театр, в котором актер владеет искусством перевоплощения - мой театр", - говорил он позднее. «Для него кроме театра ничего не существовало», - свидетельствует Людмила Максакова.
В начале 50-х Гриценко стал ведущим актёром театра Вахтангова и был занят в большом числе идущих на его сцене спектаклей, среди которых «Олеко Дундич», «Человек с ружьём», где он играл роль солдата Шадрина, фронтовика, вернувшегося с Первой Мировой войны, простого русского мужика с крестьянской смекалкой, являющегося на приём к Ленину, «Седая девушка»… Последний спектакль, историю-притчу о трагической судьбе китайской девушки Си-Эр, ставил кинорежиссёр Сергей Герасимов. В постановке были заняты корифеи театра Вахтангова: Мансурова, Синельникова, Бубнов, Липский… Главную роль, ставшую одной из лучших среди сыгранных ею, исполняла Галина Пашкова.
В 1953-м году театр решил ставить сатирическую пьесу С.В. Михалкова «Раки». «Когда Сергей Владимирович читал нам свою пьесу, мы хохотали до упаду, - вспоминает Юрий Яковлев. - Все изголодались по современной сатире, тем более что пьеса затрагивала ещё недавно запретную тему – идиотские нравы номенклатурных чиновников. Сюжет эхом перекликался с гоголевским «Ревизором», но михалковский Ленский не был зеркальным отражением Хлестакова. Это был мошенник со стажем, умевший просчитывать на несколько ходов вперёд. Такая роль – подарок хорошему актёру. Она и досталась Н.О. Гриценко при одобрении всей труппы». «Раки» шли у Вахтангова с большим зрительским успехом, главным образом благодаря блестящей игре Гриценко, но надолго в репертуаре театра почему-то не задержались. Современник рассказывал о работе актёра над образом: «Помню, он очень интересовался своим сценическим обликом, внимательно рассматривал мой эскиз Ленского и просил меня обязательно сделать ему модную тогда среди актеров прическу с высоким коком на лбу. Я охотно выполнил его просьбу». Надо сказать, что Гриценко уделял гриму очень большое внимание. Часто он гримировался сам, придумывая самые разнообразные и неожиданные детали. Обладая от природы прекрасными внешними данными, он не боялся изменять их до неузнаваемости. Его находки для каждого персонажа были неисчерпаемы. «Помню, как скрупулезно ползал по сцене, готовя свой эпизод, Николай Гриценко, - вспоминает актёр В. Вагнер. - А потом его смешной герой на спектакле спотыкался, падал, вставал, облепленный окурками с пола, и уходил под аплодисменты. «Щукинская» формула: сделать трудное доступным, доступное – легким, легкое – красивым»».
В те годы Николай Олимпиевич создал в театре и кино целую галерею проходимцев. В фильме «Судьба Марины» актёр сыграл карьериста, который, оставив родной колхоз и семью, уезжает в город и пытается там продвинуться по служебной лестнице, соблазнив юную дочь крупного начальника. Картина снималась на Украине, идеологически выверенный сюжет, по традиции, украшали известные актёры: Екатерина Литвиненко, Татьяна Конюхова, Александр Сердюк, Борис Андреев, Нонна Копержинская, Римма Мануковская, Михаил Заднепровский, Роза Макагонова… Свою первую роль в этом фильме сыграл Леонид Быков.
Ещё более отталкивающего персонажа - заведующего клубом, по-хлестаковски рассказывающего о своих знакомствах с великими писателями и бросающего соблазнённую им молодую девушку, узнав о её беременности -  сыграл Гриценко в фильме Иосифа Хейфица «Большая семья». Роль жертвы коварного соблазнителя замечательно исполнила молодая актриса театр Вахтангова Елена Добронравова. В остальных ролях блистали самые знаменитые актёры тех лет: Сергей Лукьянов, Борис Андреев, Вадим Медведев, Борис Битюков, Клара Лучко, Екатерина Савинова,  Павел Кадочников, Ия Арепина… Главного героя играл дебютант – Алексей Баталов.
Эта «хлестаковская» галерея могла дополниться и ещё одним героем – именно Гриценко изначально видел режиссёр Виктор Иванов, приступая к съёмкам комедии «За двумя зайцами», в роли Свирида Петровича Голохвастова. Но эта работа, к сожалению, не случилась. Вначале заменена была исполнительница, утверждённая на главную роль. Изначально предполагалось, что играть её будет Майя Булгакова. Режиссер Виктор Иванов искал кого-то, кто мог подыграть уже утвержденным на главные роли. Случилось так, что на студии Довженко он встретил актрису Маргариту Криницыну и пригласил её на пробы. Криницына даже не стала гримироваться. Когда она произнесла фразу: «Ви, маминька, одягнить чепчика, а ви, папинька, – галстука!» – все ахнули: вылитая Пронька! В результате роль Прони Прокоповны досталась ей, а роль Голохвастова сыграл Олег Борисов.
В 1954-м году на экраны выходит изумительная экранизация рассказа А.П. Чехова «Шведская спичка», снятая К. Юдиным по сценарию Н. Эрдмана. В этом фильме Гриценко играл рядом с великими мхатовцами М. Яншиным, А. Грибовым, А. Тарасовой, а также А. Поповым, Т. Носовой, М. Названовым… Кажется, в этой ленте сошлись все театральные школы, через которые прошёл Николай Олимпиевич в первые московские годы. Гриценко играл в ней небольшую роль – управляющего якобы убитого помещика Кляузова (Михаил Названов), но играл так, что никоим образом не терялся среди маститых мастеров, ни в чём им не уступая, используя в полную силу излюбленные приёмы гротеска, которым он владел, как никто другой. Фильм «Шведская спичка» можно по праву считать шедевром отечественного кинематографа, как являются маленькими шедеврами все без исключения образы, созданные в нём актёрами.
Наряду с этими малопривлекательными персонажами Николай Олимпиевич играет роли далёкие от комедийности: белого офицера, «классического врага», изнутри пытающегося подорвать молодую советскую республику, Шредера в ленте Михаила Калатозова «Вихри враждебные», капитана в остросюжетном советском фильме Александра Столпера «Дорога». В свою новую ленту Столпер, имя которого прославили военные фильмы («Жди меня», «Парень из нашего города», «Повесть о настоящем человеке» и др.) пригласил таких актёров, как Андрей Попов, Виталий Доронин, Лев Свердлин, Евгений Матвеев, Владимир Кенигсон, Борис Битюков, Евгений Леонов… В этой картине Гриценко досталось воплотить образ героический. По сюжету, на одну из автостанций горной дороги Дальнего Востока, где из-за снегопадов застряли десятки машин с пассажирами и срочным грузом, под вечер прибывают два пассажира – раненый капитан госбезопасности и "иностранный турист" (В. Кенигсон). Утром, несмотря на пургу, автоколонна направляется на штурм перевала. Никто не подозревает, что капитан в одиночку сопровождает опасного диверсанта, возможно, назначившего на перевале встречу с сообщником. В созданном Николаем Олимпиевичем образе примечателен контраст. На протяжении большей части фильма это суровый, сосредоточенный на деле, жёсткий человек, каковым и положено ему быть по должности и в данных обстоятельствах. Но, вот, операция окончена, перевал пройден, прибывший сотрудник сообщает ему, что второго диверсанта задержал молодой начальник автостанции, и вдруг суровое лицо капитана преображается, высветляется, распахиваются, сияя, зеленоватые глаза, и с губ срывается радостное: «Вот это люди!» И в это мгновение лицо его вдохновенно, прекрасно…   
Кино приносило популярность. Поклонницы покупали открытки с фотографиями любимого актёра, вырезали их из газет, вешали на стену. Но на первом месте продолжал оставаться театр. Будучи занят в большом количестве спектаклей, Гриценко не позволял себе пропускать ни одной репетиции. На спектакли он всегда приходил за четверть часа до начала, гримировался на скорую руку и, мгновенно преобразившись, блестяще исполнял свои роли. Однажды Рубен Симонов вспылил и велел актеру, как и всем остальным, приходить загодя, гримироваться, настраиваться… Гриценко не посмел ослушаться, пришел за час до звонка, тщательно загримировался и… сыграл хуже, чем обычно. Словно его герой, который еще до появления Гриценко в театре уже начал свою жизнь внутри него, устал ждать, когда же поднимут занавес… После этого случая Симонов отказался от своего требования.
Кроме актёрской работы, Николай Олимпиевич взялся режиссировать. Вместе с Д. Андреевой и В. Шлезингером в 1956-м году он поставил внеплановый спектакль по пьесе А. Жери «Шестой этаж». Трогательная мелодраматическая история о том, как кроткую хромоножку Эдвидж (её играла Галина Пашкова) соблазнил и бросил блестящий фат, заканчивалась благополучно, но все же по ходу сюжета оставалась печальной, а Париж, даже в меблированных комнатушках шестого этажа, был пленительным и манящим.
Кроме Пашковой, в спектакле была занята замечательная актриса Алла Казанская. Её судьба в театре сложилась не слишком удачно. В большинстве спектаклей ей выпадало подменять ведущих актрис – в первую очередь, Цецилию Мансурову, а позднее и Юлию  Борисову. Алла Александровна с теплотой вспоминала свою работу в «Шестом этаже». Этот спектакль стал для неё одним из любимых.
Главную роль, студента Жонваля играл сам Гриценко (на репетициях и в некоторых спектаклях его заменял Юрий Яковлев). Спектакль начинался выходом на сцену Жонваля и исполнением им песни на французском языке. И можно было только поражаться тому, откуда знал, чувствовал актёр, что такое истинный француз, Франция. На репетиции одному из актеров никак не удавалось передать характер персонажа, и Николай Олимпиевич все время повторял одну и ту же фразу:
- Понимаешь, ну... ну, он - француз!
Однако актёр не понимал. Тогда Гриценко вышел на сцену и начал показывать сам, играть настоящего француза так, как не смогли бы и знаменитые французские мастера. 
Критика приняла этот спектакль в штыки: «Театр словно с грустной задумчивостью следит за жизнью маленького человека в капиталистическом мире, а не активно и беспощадно развенчивает этот образ жизни». Позднее такой же оценки удостоится знаменитая «Филумена Мартурано» Эдуардо де Филиппо. Но именно эти «безыдейные» спектакли пользовались особой любовью зрителей.
Людмила Максакова вспоминает, что её знакомство с Гриценко началось именно с «Шестого этажа». По словам актрисы, эта режиссёрская работа, во многом, опровергает расхожее мнение о нём, как об актёре нутра» «Те, кто будут говорить, что Николай Олимпиевич актёр нутра, что он мало работал над собой, будут неправы. Он-то как раз работал над собой 24 часа в сутки».
Коллеги недоумевали, когда и как при такой нагрузке Николай Олимпиевич успевает сниматься в кино. В театре ходила шутка, что Гриценко снимается в антрактах.

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 2
2010-07-09 03:32 m_llekolombina


Глава 2. Театр его судьбы

Есть актеры, как говорится, с божьим даром. Их талант — свойство врожденное, впитанное с материнским молоком. Но, увы, не всякий одаренный человек максимально реализует себя в искусстве, становится Мастером, автором своего ни с кем не схожего слова. (…)
Николай Олимпиевич Гриценко был артистом воистину с божьим даром, артистом с головы до пят, каждой клеткой своего существа. Сцена была его стихией, он играл так же легко и свободно, так же непосредственно и вдохновенно, как поет птица. Он был из той легендарной плеяды лицедеев в хорошем смысле этого слова, которые не мыслят своего существования без игры, без сцены и обладают способностью видеть мир таким, в котором жизнь и театр неразделимы: театр — это жизнь, а жизнь — это театр.
Михаил Ульянов, актёр

В столицу Гриценко приехал в 1935-м году. Многое здесь могло поразить воображение провинциала. Москва строилась, Москва блистала, Москва царила. В Москве творили величайшие актёры, воспринимаемые зрителями, как небожители, боготворимые, обожаемые. Кино и театр были для уставших от тягот повседневной жизни людей отдушиной, а актёры – кумирами. Какие театры были в Москве! Малый, МХАТ, на сцене которого блистали Яншин, Хмелев, Грибов, Прудкин, Тарасова, ЦТКА под руководством Алексея Попова, театр Вахтангова… И при каждом из них работали свои училища, готовящие молодую поросль. Было от чего разбежаться глазам!
За три года Николай сменил три учебных заведения. Год был отдан училищу при МХАТе втором, ещё один - театральной школе при ЦТКА. Школа каждого театра неповторима и своеобразна, своему актёру она предъявляет свои требования, прививает свою методику. Видимо, строгость и академичность МХАТа и ЦТКА не подошли тяготеющему к импровизации и вольности студенту, и на третий год учёбы он перешёл в Щукинское училище, где и остался. Таким образом, Гриценко успел узнать целых три театральных школы. Впоследствии за умение разрабатывать образ во всех деталях, органически сближать в характере противоположные черты его называли актёром москвинской школы. Театральный критик Вера Максимова отмечает: «Гриценко не был актером изначально вахтанговской школы. Он знал Рубена Николаевича Симонова, Вахтангова он не мог по возрасту видеть. Он был школы, которую мы сегодня очень плохо знаем, мы лучше знаем Первую студию МХАТ, но мы потеряли архив МХАТа второго. Гриценко был актером, вернее, студийцем школы МХАТа второго. Это была психологическая школа, но движение следующее, где форма воспринималась как сгусток не просто содержания и смысла, а философии, где отход от реальности в лице крупнейших актеров очень часто означал очень глубокое вторжение в реальность». Глубокий психологизм станет достоинством многих ролей Николая Гриценко и будет дополнять многокрасочность школы вахтанговской.
То, что именно ей, в конечно счёте, было отдано предпочтение, не случайно. Театр Вахтангова был создан в 1913-м году, через год после рождения Гриценко. Вначале это была студия, организованная молодыми московскими студентами под руководством любимого ученика Станиславского Евгения Вахтангова. Актёр должен уметь сыграть всё: от трагедии до водевиля, - утверждал Вахтангов. Великий мастер был уверен, что характерный актёр должен кануть в Лету, уступив место трагическому и комическому гротеску.
Театр Вахтангова, пожалуй, можно назвать самым удивительным, таинственным театром из всех. Ему всегда сопутствовала некая загадка – не из тех ли, которые любила загадывать принцесса Турандот? Эту мистерию, загадку, мистификацию театра тонко уловил Михаил Булгаков, заставив свою Маргариту лететь на метле на шабаш именно над ним. Её чувствовала Марина Цветаева, чья жизнь во время Гражданской войны была тесно связана с вахтанговцами.
В основе вахтанговской школы лежит импровизация, экспромт, неожиданность и даже шалость, но шалость всегда сопряжённая с неизменным чувством вкуса и меры. Суть её выражается определением, которое употреблял сам Вахтангов: фантастический реализм. Выражение это не было придумано Евгением Багратионовичем. Первым употребил его применительно к своему творчеству Достоевский. Следом – Блок и другие художники. Вахтангов в качестве примера фантастического реализма приводил творчество Гоголя. Фантастический реализм, когда в сказочном сюжете проявляются черты и характеры современности, а в сюжетах как будто насквозь реалистических находится место чудесному. Фантастический реализм – основа творчества Булгакова, чья пьеса «Зойкина квартира» с успехом шла на сцене театра Вахтангова, пока её не запретили. Фантастический реализм – эта та самая тайна, которую нельзя постигнуть, разгадать, объяснить. Сочетание несочетаемого. В этом, последнем, ключ ко всему вахтанговскому. Фантастический реализм, согласно Вахтангову, это метафорический язык, необычные формы отражения действительности. «Для фантастического реализма громадное значение имеют форма и средства разрешения. Средства должны быть театральны», - говорил режиссёр. Он считал, что быт не должен передаваться прямым его изображением, но должно найти острую форму, которая была бы театральна. То же самое касалось актёра. Мало было психологической правды, от актёра требовалось найти способ игры, соответствующий характеру пьесы и режиссёрскому замыслу.
Николай Гриценко был словно создан именно для этого театра. Ему, как никому другому, от природы было свойственен вахтанговский набор необходимых качеств – неожиданность, гротеск, импровизация, соединение психологического содержания с умением найти нужную форму, способ игры – сочетание несочетаемого. Он олицетворял собой вахтанговское начало. Можно даже сказать, что в нём материализовался дух театра. «Вахтанговская школа - это то, что можно выразить только с помощью конкретных спектаклей или созданных образов, - говорит Людмила Максакова. - Если говорить о ярчайшем явлении в понимании вахтанговского, то, наверное, это фигура Николая Олимпиевича Гриценко. Наверное, в нем и соединилось все то, что называется Вахтанговым. Я думаю, что сам Вахтангов считал бы его первым и любимым учеником, как его и считал Рубен Николаевич Симонов».
В 30-е годы театр Вахтангова не имел признанного вождя. После смерти Евгения Багратионовича в 1922-м году театром управлял художественный совет, в который входили ученики покойного мастера. На сцене блистали находившиеся в расцвете Борис Щукин, Цецилия Мансурова, Рубен Симонов, Александра Ремизова, Мария Синельникова, Елизавета Алексеева… За два года до приезда в Москву Гриценко Москва была потрясена премьерой спектакля «Егор Булычёв и другие», где в главной роли выступал, поражая воображение публики, Борис Щукин.
1937-й год, год, в котором Николай Гриценко стал студентом Щукинского училища, стал для театра, как и для всей страны, очень тяжёлым. Актёр Василий Куза с помощью Бориса Щукина ставил пьесу Киршона «Большой день». Пьеса была, как называли тогда, «оборонной», на тему «если завтра война…». Играли в ней лучшие актеры театра: Щукин, Глазунов, Толчанов, Шухмин. Но вскоре после премьеры, вышедшей 13-го апреля, Киршон, бывший глава и идеолог РАППа, тридцатипятилетний писатель-функционер, был исключен из партии, из Союза писателей, затем арестован и меньше чем через год расстрелян. Спектакль, немедленно разгромленный критикой, сняли с репертуара.
Осенью того же года торжественно отмечалось двадцатилетие советской власти. Театр Вахтангова поставил к дате «Человека с ружьём», где в роли Ленина выступал опять-таки Борис Щукин. Казалось, для театра наступали смутные времена. Но вахтанговцы остались верны себе. Если после лихолетья Гражданской войны, назло разрухе, они выпустили спектакль-праздник «Принцессу Турандот», то теперь поставили внеплановую, по сути, учебную работу — водевиль Эжена Лабиша «Соломенная шляпка», веселый, музыкальный спектакль, неожиданно оказавшийся большой удачей.
В 1939-м году театр Вахтангова обрёл после долгих лет безвластия художественного руководителя. Им стал один из ближайших сподвижников Вахтангова Рубен Николаевич Симонов.
Вся биография Рубена Николаевича складывалась так, словно он шёл по стопам своего учителя. Он родился на Кавказе, и родные его одно время были знакомы с семейством Вахтанговых. Приехав в Москву, молодой человек поступив на юридический факультет Московского университета и одновременно записался в студенческий театральный кружок, в котором в первый же год сыграл Фамусова.
Для Симонова существовало три свящённых имени: Пушкин, Маяковский и Вахтангов. О Евгении Багратионовиче он был много наслышан и мечтал учиться у него. И мечта сбылась. Однажды Симонов, актёр Шляпинской студии, в которой в ту пору мэтр ставил пьесу Шницлера «Зелёный попугай», встретил Мастера на улице. Тот разговаривал с дамой, и Рубен Николаевич прошёл мимо. Но Вахтангов неожиданно догнал его:
- Скажите, вы не из тех владикавказских Симоновых?
Разговорились, вспоминая родные края и общих знакомых. И в конце беседы Симонов попросил о давно чаянном:
- Евгений Багратионович, примите!
- Хоть сейчас, безо всяких экзаменов.
Так и началась их совместна работа, прерванная безвременной кончиной Вахтангова. И, вот, теперь его преданный ученик был призван воплощать его заветы, став худруком его детища.
Первой постановкой года стал гоголевский «Ревизор», поставленный Борисом Захавой при участии Александры Ремизовой. Роль Городничего репетировал Борис Щукин, но 7-го октября перед генеральной репетицией великий актёр умер.
В такое время, в 1940-м году, окончив училище, Николай Гриценко пришёл в театр. За плечами были роли, сыгранные во время учёбы на рабфаке, в Киеве, в Москве. В «Щуке» среди прочего он сыграл скрипача Халявкина в инсценировке рассказа Чехова «Жилец». Роль была столь удачной, что этот номер впоследствии актёр всегда играл на эстрадных концертах. Служба в театре начиналась, как и положено, с крохотных ролей. Но даже их Николай Олимпиевич умел сделать заметными. В небольших комедийных ролях ярко проявлялся его незаурядный импровизационный дар. Вместе с художником он искал смешные детали костюма своего персонажа, не чурался достаточно рискованного грима. Но все его самые  смелые фантазии всегда были оправданы внутренней логикой развития образа, подсмотренного в реальной действительности, выхваченного из самой гущи жизни. Именно поэтому персонажи, даже самые нелепые и диковинные, были убедительны. Юрий Яковлев вспоминает, что, как только он переступил порог театра, ему тотчас рассказали, «что Николай Гриценко начинал с бессловесных проходов по сцене, например в «Дон Кихоте», и – заслуживал аплодисменты».
Первые крупные роли актёр сыграл в пьесах «Когда поют жаворонки» и «Приезжайте в Звонковое». В первом спектакле он исполнял роль председателя колхоза, героя со всех сторон положительного и идейного. Казалось бы, роль скучная и неинтересная, но Гриценко сумел сыграться её так, что заставил говорить о себе всю театральную общественность Москвы.
Комедию Александра Корнейчука «Приезжайте в Звонковое» ставила первая исполнительница роли Зелимы в «Принцессе Турандот» Александра Иосифовна Ремизова. По сюжету главные действующие лица, Арина и Степан, считающие себя народными героями, только что прибыли из Европы после войны и бравируют псевдозападными манерами и подражанием «культурным европейцам». Им аккомпанирует группа украинских девиц, восхищённых возможностью набраться новых впечатлений и «культурного» багажа. Партнёршами Гриценко в этом спектакле были сёстры Галина и Лариса Пашковы. В те дни получила летучую популярность реприза Галины Пашковой: «В Европе такие культурные люди! Кельнерами называются!»  Театровед Нина Велехова замечает, вспоминая об этой постановке: «Такой остроумной актёрской игры, такой театральности позднее зрители этого театра уже не увидят». Роль Степана в исполнении Гриценко была окрашена мягким, добродушным юмором. Броским комедийным эффектом отличалась позднее и роль шахтёра Гаврилы в спектакле "Макар Дубрава" по пьесе всё того же Корнейчука.
Между тем, наступил 1941-й год. В феврале состоялась премьера одного из лучших спектаклей театра Вахтангова «Перед заходом солнца» Генриха Гауптмана, где роль Матиаса Клаузена гениально исполнял Михаил Астангов. 21-го июня на сцене впервые шёл лермонтовский «Маскарад». А на следующий день после премьеры началась война…
23-го июня во время бомбежки в здание театра Вахтангова попала бомба. Среди погибших оказался один из лучших актеров театра — Василий Куза, бывший в ту ночь на дежурстве. Чудом уцелел находившийся с ним коллега. Один из первых студийцев, поэт Павел Антокольский писал в те дни:

…А завтра телефон забил в набат!
И страшной правды не расслышав толком,
Мы побежали оба на Арбат
По сонным переулкам, по осколкам
Разбитого стекла…
Так вот она –
Глядит в глаза нам, хриплая, лихая,
Бездушная воздушная война,
Убившая театр…

Здание на Арбате оказалось сильно разрушено, уничтожены многие декорации. Театр решено было эвакуировать в Омск. 14-го октября, спешно собравшись за сутки, труппа отправилась на восток. Старшекурсников Щукинского училища взяли с собой, официально оформив их как членов семей артистов. Предупредить всех вахтанговцев об отъезде не успели — Николаю Плотникову пришлось добираться самому. Не успевший уехать с театром актёр Глазунов был вскоре арестован — его сочли немцем из-за латышской фамилии Глазнек и обвинили в том, что он ждет прихода фашистов.
Николай Гриценко не уехал в Омск вместе с остальной труппой. Он отправляется в Архангельск, где поступает на командирские курсы.
Семья Гриценко осталась в Москве. Сестра Лилия в то время успешно дебютировала в качестве оперной певицы, исполнив роль Нины в студийном спектакле «Маскарад». Лилия Олимпиевна не собиралась становиться актрисой. Всё вышло само собой. Во время учебы в школе она принимала участие в постановках школьного оперного театра. Поставленная там опера "Наталка-Полтавка" имела такой успех, что прошла все этапы конкурса самодеятельности, вплоть до республиканского, где лучшие голоса отбирались для учебы в студии при Большом театре в Москве. В число отобранных попала и Лилия. Через два года она поступила в оперно-драматическую студию при театре Станиславского на оперное отделение. Там её учителями стали Антонина Нежданова и Мария Лилина. После экзамена в студии Нежданова подарила ей свою фотографию с надписью: "Никогда не успокаивайся". В те годы о ней писали: "Лилия Гриценко обладает драгоценным даром – сочетанием яркого таланта драматической актрисы, обаятельной манеры пения, высокой музыкальности и тонкого чувства стиля".
Николай Олимпиевич так и не попал на фронт. Несколько месяцев проучившись на курсах в Архангельске, он получил первое приглашение в кино.

Элла Шольц (m-lle Kolombina). Николай Гриценко. Загадка Гения. 1
2010-07-09 03:30 m_llekolombina

Его Величество Актёр…
Неповторимый, несравненный…
Пронзает вновь пространство взор,
В сердца обращенный со сцены.

И не объять, не объяснить…
Смотреть лишь, затаив дыханье.
Он – то, чего не может быть,
Загадка, чуждая познанью.

Театр – Храм. Театр – Дом.
Но из-под ног уходит сцена.
За дар великий – есть закон –
Платить великую и цену.
И тяготеет рок на нём,
Блистающем ежевременно.

Так гений пламенем горит,
Не знающий границ и меры,
И не выдерживают ритм
В ролях расплавленные нервы.

Звёзд много в бархате небес…
Но дар его – сродни вселенной.
Летят года, как акты пьес,
А он – вовек непревзойденный.

Его Величество Актёр…
Идут года, и стынет слава.
Но в каждом образе – костёр
Пылает вновь, не зная равных.
И сколько б ни минуло пор,
Ему опять воскликнут: «Браво!!!»                            


Он был царём… Актёр вне амплуа… Необыкновенно талантливый… Актёр на все времена… Играл неотразимо и интеллигента, и колхозника… Актёр наития и озарения… Театр в театре… Настолько вживался в роль, что делал великой любую… Жил, как птица… Идеальный актёр… То, чего не может быть… - все эти эпитеты относятся к одному человеку. Николаю Гриценко.


Глава 1. Самородок из Ясиноватой

Станция Ясиноватая– одна из старейших на территории бывшей Российской Империи. Она была основана 21-го марта 1872-го года, а в 1884-м стала узловой, благодаря проложенной через неё важнейшей железнодорожной линии, связавшей Донецкий угольный бассейн с Криворожским железорудным. Ясиноватая входила в состав Бахмутского уезда (современный Артёмовск Донецкой области) Екатеринославской губернии.  В 1905-м году сюда докатилась волна первой русской революции. 26-го декабря 1905-го года боевые рабочие дружины Ясиноватой, Авдеевки, Гришино, Дебальцево на вокзале разоружили карательный отряд царских войск, о чем повествует мемориальная доска на здании вокзала. Впрочем, дальше того восстание не пошло, и вскоре жизнь в Ясиноватой, как и во всей России, возвратилась на мирные рельсы.
Наступали самые благодатные годы в отечественной истории. Стремительно развивалось сельское хозяйство, промышленность, культура. Не осталась в стороне от этого и Ясиноватая. В 1911-м году она имела уже двадцать пять верст станционных путей, оборотное депо на восемь паровозов, путевые мастерские, двухэтажное здание вокзала, путевые казармы. В сутки проходило девятнадцать пассажирских и девяносто товарных поездов, только на угольном складе грузили до сотни вагонов. На станции имелись кирпично-черепичный завод, паровая вальцевая мельница и склад земледельческих орудий. Пристанционный поселок был невелик: всего сорок дворов с населением до восьмиста человек. Железнодорожные рабочие ютились в землянках, бараках, приспособленных под жильё товарных вагонах. Больных обслуживал один фельдшер. Открытое в 1897-м году одноклассное училище с четырьмя отделениями расположилось в старом доме, и только в 1910-м году построили школу с четырьмя классными комнатами.
24-го июля 1912-го года в семье переписчика вагонов станции Ясиноватой Олимпия Гриценко и его жены Фаины родился сын, названный Николаем. Николай Олимпиевич Гриценко. Позже, уже став знаменитым актёром, он будет слегка стесняться своего непривычного для русского уха отчества. Как бы оправдываясь, Гриценко с юмором рассказывал, что поп, крестивший его отца, был в ссоре с его дедом, а потому в отместку выбрал в святцах такое странное имя. Впрочем, как замечает Владимир Этуш: «На самом деле пришедшее к нам из античной мифологии оно обозначает - средоточие богов. Что вполне соотносилось с удивительным дарованием Николая Гриценко. олимпиевич! Это же звучит, как Алёша Попович! Добрыня Никитич! Он и был богатырем в актерском искусстве и, думаю, в глубине души принимал свое отчество полностью, и оно нисколько не ущемляло его достоинства».
В ту пору никому и в голову не могло прийти, каких высот достигнет сын простого переписчика вагонов. Коля рос, а кругом бушевало лихолетье. В 1914-м году грянула война, через три года – революция, гражданская война, многие страницы которой разворачивались здесь же. Февральская революция была с энтузиазмом встречена рабочими. Уже в первых числах марта в Ясиноватой состоялись митинги, был избран Совет рабочих депутатов, в котором главенствовали меньшевики и украинские националисты. Однако, уже в июле произошло перераспределение сил и власть перешла к большевикам. После Октябрьской революции был избран ревком, организован отряд Красной гвардии из тридцати бойцов, который принимал активное участие в гражданской войне. В декабре 1917-го года Ясиноватая была занята красными войсками, было развернуто наступление на силы атамана Каледина. За железную дорогу в эту пору велись сражения между белыми партизанами легендарного есаула Чернецова и красными солдатами и матросами, к которым примкнули шахтёры. История сохранила ряд ярких эпизодов того противостояния, среди которых наиболее часто упоминается станция Дебальцево. То там, то здесь вспыхивали бои, гибли люди с обеих сторон, нарастала жестокость, жизнь человеческая перестала что-либо стоить, некоторые пункты по нескольку раз переходили из рук в руки (в Ясиноватой за короткий срок власть менялась шесть раз), от чего особенно страдало мирное население, пребывавшее в постоянном страхе.
Тем не менее, 24-го декабря этого безумного года в семье Гриценко появляется на свет дочь Лилия. В отличие от брата, она родилась не в Ясиноватой, а в тридцати километрах от неё, в городе Горловке. Можно предположить, что именно накал борьбы в родных краях, чреватый самыми опасными последствиями, вынудил семью временно перебраться в другой город.
Весь 19-й год Ясиноватая и Горловка оставались в центре противостояния борющихся сил. При отступлении Добровольческой армии в конце 1919-го года её штаб какое-то время находился в Ясиноватой, и отсюда осуществлялось общее руководство боевыми действиями. В ту пору железная дорога была забита эшелонами с беженцами и ранеными. Кругом свирепствовал тиф, и умерших от него не успевали хоронить. Многим не хватало мест в поездах, и толпы беженцев, голодных и больных, шли пешком вдоль железнодорожных путей. Эта горькая атмосфера беженства со всеми плачевными следствиями этого явления в течение долгого времени стала средой обитания ясиноватинцев. 
К 1920-му году в Ясиноватой установился мир - она была окончательно занята Красной армией. Поселок начал восстанавливаться, реконструировался, рос. В 1921-м году из культурно просветительских учреждений здесь были изба-читальня и агитпункт. А через четыре года открылся клуб железнодорожников имени Свердлова с кинозалом на три двенадцать мест. В этом клубе долгое время блистала мать Николая Гриценко, Фаина Васильевна, игравшая в любительских спектаклях и имевшая хороший голос. На неё, как вспоминали старожилы,  ходила смотреть вся Ясиноватая. На месте маленькой мельницы вырос мельзавод союзного значения. 24-го февраля 1926-го года Ясиноватая постановлением ВУЦИК зачисляется в категорию посёлков городского типа. В 1927-м сдается в эксплуатацию новое здание школы.
Семья Гриценко в те годы жила в скромном домике на Октябрьской улице. Много лет спустя, приезжая в родные края, и Николай, и Лилия всегда в волнении ходили по своей родной улице, посещали места, которые помнили с детства, любимую школу №1, где оба учились. Вспоминали друзей, учителей… Родной дом Николая Олимпиевича сохранился до наших пор, но люди, проживающие в нём сегодня, не имеют ни малейшего понятия о знаменитом жильце прежних лет.
О школьных годах Гриценко известно мало. Способностями и прилежанием к учёбе он не отличался и доставлял немало хлопот учителям. При этом будущий актёр так виртуозно сочинял всевозможные небылицы, так неподражаемо и уморительно рассказывал их, что смеялись даже педагоги и за это прощали ученику нерадивость и шалости. Ясиноватские друзья вспоминали, что когда с ними был Гриценко – хохотали до слёз. Причём он обладал уникальным талантом моментально перевоплощаться. По-видимому, тогда впервые проявились задатки великого дарования, которому суждено было расцвести спустя годы на столичных подмостках.
Но до этого было ещё далеко. Глядя на юного Колю, мало кто мог предположить, что этого человека ждет актерское будущее. Олимпий Гриценко подходил к воспитанию своих детей очень ответственно. Но готовил их больше к ремёслам практическим, чтобы могли хорошо заработать на хлеб. Хотя уже в школьные годы Николая не был чужд искусству. Правда, искусство это было иного направления: вместе с сестрой будущий корифей Вазтанговской сцены обучался игре на скрипке: сперва у скрипача-самоучки Ивана Захаровича, затем в Макеевской музыкальной школе. Но музыка не стала для него призванием и, окончив в 1931-м году Днепропетровский транспортный политехникум, он работал техником-десятником на станции Мушкетово, затем техником-смотрителем зданий на станции Ясиноватая. В 1932-м году Гриценко стал конструктором в техническом отделе металлургического завода "Сталь" в Макеевке. Здесь, не имея иного досуга, Николай поступил на  музыкально-драматический рабфак, ещё не зная, что этот шаг определит всю его дальнейшую судьбу. В любительском театре он переиграл все роли, обнаружив недюжинный талант. Мир кулис завладел молодым актёром и, закончив в 1934-м году рабфак, он отправился в Киев, чтобы продолжать учёбу.
В Киеве Гриценко поступает в драматический техникум при Музыкально-драматическом институте им. Н. Лысенко. Институт был организован в 1904-м году Николаем Витальевичем Лысенко, выдающимся композитором, педагогом, фольклористом, основоположником украинской музыкальной школы. Это было первое украинское учебное заведение, предоставлявшее высшее музыкальное образование по программе консерватории. Из стен лысенковского института вышло много знаменитых артистов. Среди них – Иван Семёнович Козловский, которого мальчиком взяла к себе в ученики одна из лучших преподавателей вокала Елена Муравьева, воспитавшая целое поколение русских певцов, многие из которых прославились как лучшие оперные певцы страны. Среди выпускников открытого позднее техникума были режиссёр Вера Строева, известные актёры Семён Севашко, Пётр и Лаврентий Масохи. Последний окончил учёбу буквально за три года до поступления Гриценко.
В те годы в Киеве творили многие знаменитые актёры, тогдашние корифеи театра и кино. Среди них – Амвросий Максимилианович Бучма, выдающийся актёр, режиссёр и педагог, воспитавший не одну плеяду мастеров, чьи имена многие годы украшали афиши лучших театров, блистали в кино. Это ему принадлежат замечательные слова – заповедь молодым актёрам: «Пока чужую беду не научишься воспринимать как собственную, пока твое сердце не сумеет сотни раз разрываться от боли и снова оживать, не найдешь в искусстве своего места».
Вблизи таких титанов, под их влиянием начинал свой актёрский путь Николай Гриценко. Много лет спустя, его однокурсница вспоминала, как на пари он прошелся по Крещатику в барском халате, в котором студенты играли Островского и Мольера. Он шёл мимо поражённой и завороженной толпы, представляясь хозяином жизни,  и никто не посмел остановить его, спросить документы.
В Киеве Николай встретил свою первую жену. Через год вместе с ней, сестрой и родителями он перебрался в Москву, которая отныне станет его домом.

Андрей Файт. Главный злодей советского кино. Часть 2.
2010-05-27 16:37 m_llekolombina

Андрей Файт. Главный злодей советского кино. Часть 1.
2010-05-27 16:36 m_llekolombina

В одном из киносправочников Андрея Андреевича Файта назвали «актером самобытной творческой индивидуальности». Действительно, другой такой индивидуальности в нашем кино не было. Выточенный орлиный нос, высокий лоб, глубокие морщины, мудрый, пронизывающий взгляд, точность, даже можно сказать отточенность движений. Критики применили к нему еще один термин, правда из области изобразительных искусств, — актер-график. Файт практически никогда не играл так называемых положительных героев. В советском кино он разоблачал, бичевал, клеймил, осмеивал и развенчивал. Кого? Чаще всего врагов мирового социализма. Ему противостояли смелые, отважные герои, имена которых, по большому счету, уже и не вспомнишь. Образ Файта, везде разный и далеко не заурядный, остался. Играя врагов, Андрей Андреевич не ограничивался поисками главных черт характера персонажа, он находил еще и такие лаконичные детали внешнего поведения, которые выражали существо каждого образа. Он «одушевлял» их, заставляя зрителей не только бояться и ненавидеть, но и понимать природу их «отрицательности» и даже, если хотите, восхищаться такими противниками.

"КОГДА МАМА ОТКАЗАЛАСЬ ДЕЛАТЬ АБОРТ, ЕЕ НАЧАЛИ ПЫТАТЬ: ОПУСКАЛИ В ЛЕДЯНУЮ ВАННУ И ИЗБИВАЛИ НОГАМИ"
2010-05-27 16:23 m_llekolombina

РАДА, ДОЧЬ ЗНАМЕНИТОЙ АКТРИСЫ ГРАФИНИ МАРИИ КАПНИСТ: "КОГДА МАМА ОТКАЗАЛАСЬ ДЕЛАТЬ АБОРТ, ЕЕ НАЧАЛИ ПЫТАТЬ: ОПУСКАЛИ В ЛЕДЯНУЮ ВАННУ И ИЗБИВАЛИ НОГАМИ"

 

«С любовью, твоя баба Яга»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

	Так подписывала свои письма дочери актриса Мария Капнист, которой сегодня исполнилось бы 94 года

Татьяна КОСТЕНКО («КП» - Харьков»)

Графиня из старинного украинского рода... Марии Капнист не было и тридцати, когда за дворянское происхождение ее на 8 лет сослали в лагеря. Молодой женщине пришлось пройти через угольные рудники Казахстана и лесоповалы Сибири, прежде чем она стала известной актрисой.

Дочь артистки Рада, живущая в Харькове, рассказала «КП» об удивительной судьбе матери.

 

Графиня рудников. Мария (Мира) Ростиславовна КАПНИСТ (Капнист-Серко)
2010-05-27 16:19 m_llekolombina

Заслуженная артистка Украины Мария Капнист погибла под колесами автомобиля в 1993 году. Ей было 79 лет. Из них лишь последние тридцать она прожила по-человечески, отдаваясь искусству, работе, семье. Потомственная дворянка, графиня, воспитанная в лучших традициях русской культуры, в первые же годы советской власти она потеряла все: дом, близких людей, свободу. 20 лет каторжных работ в самых дальних и страшных уголках страны, разлука с маленькой дочкой, полная потеря былой женской красоты, а вместе с нею и самоотречение от единственной на всю жизнь любви. Она выстрадала столько, что любой другой человек на ее месте сломался бы, не дождавшись счастливого часа правосудия. Мария Капнист выдержала все испытания. Выдержала и нашла в себе силы заняться любимым делом. Она пришла в кино и привнесла в него своей оригинальной, выразительной внешностью то недостающее звено, о котором давно мечтали наши режиссеры. Ее облик, ее талант позволяли наиболее убедительно создавать образы графинь, дам, таинственных старух с загадочным прошлым. В то же время ей не приходилось усердно лицедействовать, играя ведьм, цыганок и чародеек. Ее умоляли приехать на съемки за сотни километров ради двадцати секунд экранного времени, так как только она, появившись в кадре, могла создать необходимый эффект. После фильма «Руслан и Людмила», принесшего Марии Ростиславовне настоящий успех, ее стали приглашать на большие роли в картины «Бронзовая птица», «Старая крепость», «Солдатки», «Шанс», «Янки при дворе короля Артура», «Дикая охота короля Стаха», «Ведьма». Но главным смыслом последних лет ее жизни стала попытка вернуть Украине память о славном роде Капнистов.

 

* * *
На острове Занте в Ионическом море находятся руины первого родового замка Капнистов (Капниссос — по-гречески). Это были греки — борцы против турецкой неволи. Особенной храбростью и героизмом в боях за независимость греческих островов отличался Стомателло Капниссос, которому и был пожалован в 1702 году графский титул из рук самого правителя Венецианской республики Алоизия Мачениги. На гербе было написано: «В огне непоколебимые». Внук Стомателло, Петр Христофорович, воевал с турками на стороне российского императора Петра I, осел на Украине и вскоре умер. Его сын Василий, переписав свою фамилию на «Капнист», прославился в боях под Очаковом, будучи командующим казачьими войсками. За боевые заслуги царица Елизавета «высочайше пожаловала» Василию Капнисту родовые земли на Полтавщине. Там у него родились шестеро сыновей, младший из которых, Василий Васильевич, стал великим украинским поэтом и драматургом. Было ему 9 лет, когда погиб отец, а погиб он страшно — прусаки порубали его так, что даже тела не нашли. На родину привезли лишь его правую руку с фамильным перстнем и стиснутой саблей — подарком Елизаветы Петровны. По легенде, матерью поэта была не жена Василия Петровича, а крымская турчанка, красавица Сальма. Она не смогла перенести смерти любимого и, отдав сына жене Капниста, бросилась со скалы в море. Отец Сальмы, сходя с ума от горя, проклял род Капнистов до седьмого колена.

 

Славу рода Капнистов продолжил Василий Васильевич. В период службы в Преображенском полку он подружился с поэтом Гаврилой Державиным, и вместе они организовали один из первых литературных кружков, настроенных против самодержавной политики Екатерины Второй. Выступая против крепостного права, Капнист писал едкие сатирические поэмы, стихи, оды. Со временем он переехал на Украину, был губернским предводителем дворянства в Киеве и Полтаве, генеральным судьей, директором народных училищ. Дружил с декабристами, тем более что в их ряды вступили и его сыновья Семен и Алексей. Среди тех, кого Василий Капнист благословил «на литературные подвиги», был и Николай Васильевич Гоголь.

 

Каждый из рода Капнистов имел много детей. Сыновья женились, дочери выходили замуж, отсюда их родственная связь с Апостолами, Голенищевыми-Кутузовыми, Гиршманами, Новиковыми, Гудим-Левковичами и многими другими благородными фамилиями. Среди них следует выделить род знаменитого запорожского атамана Ивана Дмитриевича Сирко. В XVII веке турки и татары называли его «урус-шайтаном». Из 55 великих битв он не проиграл ни одной. И что любопытно: сражался он с татарами в те же годы, что и Стомателло Капниссос — с турками. Может, они и знали что-либо друг про друга — об этом ведает лишь один Бог. Но спустя три столетия в Петербурге обвенчались граф Ростислав Ростиславович Капнист и прапраправнучка Ивана Сирко Анастасия Дмитриевна Байдак. 22 марта 1914 года родилась у них дочка Маша (а всего у Капнистов было пятеро детей). Жила семья в шикарном доме на Английской набережной, где всегда царили любовь и взаимопонимание. В гости к Капнистам приходили самые известные и уважаемые петербуржцы, среди которых был и Федор Шаляпин, безумно влюбленный в Анастасию Дмитриевну. Благородная, красивая женщина, она знала восемнадцать языков, умела поддержать любой разговор, и прославленный певец не отходил от своей «дамы сердца», целовал ручки и сыпал комплиментами. Мудрый супруг, человек не без юмора, смотрел на это дело сквозь пальцы: «Что ж поделаешь, артисты не могут жить без вдохновения...» Обратил внимание Шаляпин и на юную Мирочку (как звали Марию Ростиславовну родные и друзья). Он давал ей уроки вокала и хвалил ее первую сценическую работу в домашнем спектакле. Казалось, жизнь будет такой размеренной и счастливой всегда...

 

Переворот 1917 года не был для Капнистов неожиданностью. Как и все демократично настроенные дворяне, Ростислав Ростиславович верил в то, что революция принесет что-то новое, свежее в жизнь страны. Он помогал революционерам материально и, пользуясь графским титулом, не вызывая подозрения мог перевозить из-за границы большевистскую «Искру». Но жить в Петербурге становилось все тяжелее, и вскоре Капнисты переехали в Судак.

 

Чудный сад, виноградники и винные погреба с бочками прекрасного крымского вина, грандиозная домашняя библиотека — таким запомнился Марии Ростиславовне этот город. Добрая и мудрая бабушка, красивая и гонористая мама, душевный и справедливый отец — такими остались в памяти домочадцы. Отца Мирочка боготворила. Когда в 20-м году большевики заняли Крым, он должен был, как и все дворяне, ходить в местную управу отмечаться. Мира каждый раз выбегала за ворота и ждала, вглядываясь вдаль до боли в глазах, — не идет ли папа. И он приходил. Брал малышку на руки и смеялся: «Ну что ты, маленькая? Волновалась? Зря. Все же хорошо, я дома».

 

А однажды ни с того ни с сего на столе лопнул стакан. Сам рассыпался на мелкие кусочки, будто кто его ударил. И отец не вернулся. Его вместе с другими «ненадежными» арестовали и кинули в тюрьму. Родственники несчастных целыми днями не отходили от дверей, и девочка надеялась если не увидеть, то хотя бы услышать голос отца.

 

Ростислава Ростиславовича расстреляли зимой 21-го года. Как и почти всех крымских дворян. Не выдержав смерти отца, умерла его старшая дочь Лиза. Сыновьям Андрею и Георгию пришлось скрываться. На глазах Марии убили ее тетю. Один из «палачей» указал своему напарнику на девочку: «Смотри, какими глазами она на нас смотрит. Пристрели ее!» Но она уже все порядки знала и отчаянно закричала: «Вы не можете! У вас нет приказа!» Спустя несколько лет красный террор воцарился вновь, и теперь он распространялся на оставшихся в живых членов семей. Крымские татары, очень высоко чтившие память любимого графа Капниста, помогли его вдове и дочке Мирочке бежать из Судака в их национальной одежде.

 

В 16 лет Мария Капнист попала в Ленинград. Там она поступила в театральную студию Юрьева, а после ее закрытия уехала в Киев. Там вышла замуж и стала заниматься на финансовом факультете Института народного хозяйства. Учиться на финансиста было скучно, и Капнист вновь вернулась в Ленинград и пришла в театральный институт. Педагоги обещали ей большое будущее, разрешали выходить в массовках на профессиональной сцене. Там же, в Ленинграде, состоялись две знаменательные для нее встречи. Первая — с другом детства Георгием Холодовским, женихом ее покойной сестры Лизы. Еле узнал он в стройной красавице с косами до пят ту маленькую озорницу Мирочку, докучавшую влюбленной паре своими выходками. Начинающая актриса и молодой инженер-энергетик стали неразлучны и вскоре полюбили друг друга. Тогда же произошла вторая встреча — с Сергеем Мироновичем Кировым, которого обожала вся молодежь Ленинграда, и Мария в том числе. Киров прекрасно знал семью Капнистов и, встретившись с ее младшей представительницей, стал расспрашивать обо всех. Мария поведала ему о своих несчастьях, чем вызвала страшное негодование с его стороны. Он пообещал разобраться в этой истории и помочь молодым влюбленным во всех бытовых и прочих вопросах.

 

А потом Кирова убили, и вновь началась страшная чистка. Среди «неблагонадежных элементов» оказалась и Мария Капнист. Так и не дали ей толком доучиться. Судьба кидала ее из Ленинграда в Киев, из Киева — в Батуми, а в промежутках — за решетку. Работать ей приходилось бухгалтером, хотя Мария Ростиславовна не оставляла занятий музыкой и театром. Стройная, красивая, эксцентричная, она называла себя Итальянкой. Итальянку пометили, и в начале 1941 года «за антисоветскую пропаганду и агитацию» дали 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Могла ли она тогда подумать, что это только начало?

 

Этапы, этапы... Многое пришлось пережить хрупкой молодой женщине. Ей обрезали чудные косы, выбили зубы — «чтоб не кусалась». В Карлаге заключенные делали саманные кирпичи — это была изнурительная работа в невыносимой жаре. А тут еще одна беда: пометил Марию начальник лагеря Шалва Джапаридзе. Вызвал как-то к себе и попытался повалить на кровать. Мария что было сил вдарила ему ногой в пах и выскочила вон. Натолкнулась на охранника из лагерных: «Кажется, я Шалву убила...» — только и вымолвила. «Вот счастье, — ответил охранник. — Туда ему и дорога». Но Шалва выжил и приказал кинуть строптивую девчонку в мужской лагерь к уголовникам. А те могли делать, что им вздумается — они не несли наказаний. Мария затаилась в углу, ждет. К ней вразвалочку подошел старший. И откуда силы взялись? Закричала: «Черви вонючие! Чем вы тут занимаетесь? Война идет, на фронте гибнут ваши братья, а вы дышите парашей, корчитесь в грязи и над слабыми издеваетесь! Были бы у меня пули...» Один из подонков предложил сразу убить ее, но вдруг раздался голос: «Мария! Ты не признаешь меня?» На ее счастье в бараке оказался бандит, некогда прятавшийся на квартире у Капнистов в Петрограде. Эта неожиданная встреча спасла ей жизнь, однако на другой день Марию жестоко избили конвоиры.

 

Вскоре Капнист переправили в Джезказган на добычу угля. На заре каторжан опускали в шахту, а поднимали глубокой ночью. Нестерпимо болели руки, ноги, спины. Мария Ростиславовна была бригадиром.

 

В лагерях, как известно, перебывало немало артистов, режиссеров, писателей. Они ставили спектакли, чем хоть как-то поддерживали дух и силы товарищей по несчастью. Да и сами держались. Мария Капнист встречалась и с Лидией Руслановой, и с генералом Рокоссовским, подружилась с писателем Данилой Фибихом и женой адмирала Колчака Анной Тимиревой. Поздними вечерами разыгрывала перед каторжанками пьесы, рассказывала романы, сказки, жизненные истории. «Ангелочек наш», называли ее женщины.

 

Но выжить в этих страшных условиях помогал Марии Ростиславовне ее сердечный друг Георгий Холодовский. Где бы она ни была, он находил ее и присылал посылки с сухарями, сухофруктами, луком, спасая ее от голода и цинги. И каждый год на день ее рождения, 22 марта, старинный русский праздник — Жавороночный день, получала она свой традиционный, любимый с детства подарок — выпеченных из теста жаворонков.

 

На лесоповалах в Сибири Мария Ростиславовна родила дочку Раду. Отцом ее стал один инженер, безумно влюбленный в Марию Ростиславовну. Как-то в степи, где женщины пасли овец, случился пожар. Он кинулся в огонь и спас свою возлюбленную. Рождение дочери было наградой за его подвиг. Но выйти замуж Капнист не согласилась — ее сердце было отдано Георгию.

 

Растить ребенка в таких условиях было крайне тяжело. Поставив Раду на ноги, Мария Ростиславовна пошла на мужские работы, чтобы иметь возможность ее кормить и одевать. Но однажды, заметив, что дочь почему-то плачет каждый раз, когда ее ведут в детский сад, она заподозрила неладное. В очередной раз воспитательница с бурной радостью выскочила навстречу, в очередной раз Рада сжалась в комок и вцепилась в маму, но Мария Ростиславовна не ушла, а спряталась за дверью. И когда услышала крик дочери, заглянула в комнату. Воспитательница била ее по личику, щипала, трясла и кричала: «Я выбью из тебя врага народа!» Мария Ростиславовна вбежала в комнату и избила воспитательницу так, что ее забрали в больницу. Забрали и Капнист, с тем чтобы отправить куда-нибудь подальше по этапу. Чтобы это предотвратить, Мария Ростиславовна спрыгнула со второго этажа и сломала ногу, а вылечившись, устроилась работать на пристань. Раду отдали каким-то вольнонаемным, жившим на берегу реки, и мать, переодеваясь в мужскую одежду, могла смотреть на своего ребенка лишь издалека: грузила мешки и любовалась малышкой. Однажды, не увидев ее, потеряла сознание. Тогда и обнаружили, что она не мужик. Стали допытываться — зачем переодевалась, что замышляла...

 

А потом Раду отдали в детский дом. Не находя себе места от горя, Мария Ростиславовна была близка к самоубийству. Но собрав в кулак всю свою силу воли, она попросила лагерную подругу Валентину Ивановну, которая уже выходила на волю, разыскать Раду и быть рядом с нею, пока мать не окажется дома сама. Валентина Ивановна выполнила наказ подруги, нашла ее дочь, познакомилась с ней, а потом разыскала Марию Ростиславовну и успокоила. Встретиться мать и дочь смогли нескоро. А когда встретились, Рада долго не могла ее признать. Она не понимала, почему почти десять лет ей пришлось жить в ненавистном детдоме, почему рядом не было мамы, а появившись, она оказалась немолодой и некрасивой, истощенной и физически и психически. Лишь спустя несколько лет, уже сама став матерью, Рада во всем разобралась и привязалась к ней уже навсегда.

 

В марте 53-го умер Сталин. Всех выстроили на лагерном плацу и сообщили эту «скорбную» весть. Кто-то плакал, кто-то кричал, стонал, падал в обморок. Мария Капнист танцевала вальс. Слава Богу, решили, что она сошла с ума. Отпустили, конечно, не всех. Капнист назвали фашисткой и оставили еще на неопределенный срок. Поселенкой.

 

И вот, наконец, 1958 год. Постановлением Верховного суда РСФСР приговор и все последующие решения по делу Капнист М. Р. были отменены и дело о ней прекращено за отсутствием состава преступления. Актриса едет в Москву на встречу со своим другом Георгием Евгеньевичем. В вагоне ей предложили принять душ. Зайдя в туалетную комнату, она увидела пожилую женщину с короткой стрижкой и чрезвычайно морщинистым лицом. Выскочив в коридор, она позвала охранника: «Там какая-то бабуся моется!» Охранник объяснил, что там никого нет и быть не может. Тут Мария Ростиславовна догадалась, что видела в зеркале свое отражение...

 

Это было страшное открытие. Каторжанам не разрешалось пользоваться зеркалами. Капнист чувствовала, что сильно похудела, знала, что постарела. Но не до такой же степени!

 

На перрон она вышла первой, в старой телогрейке, стоптанных башмаках, с узелком в руках. Она сразу увидела Георгия — годы не изменили его, высокого, красивого. Он стоял с букетом цветов и вглядывался в выходящих из вагона пассажиров. Пару раз кинул взгляд и на нее... Когда на перроне их осталось двое, он сказал: «Вас не встретили, и я не встретил». И пошел. У Марии подкосились ноги, пересохло во рту. Ах, если бы не увидела она себя в этом поганом зеркале, может, и посмелее была бы! Все-таки, найдя в себе силы, она кинулась за ним и закричала: «Юл, Юл!...» — как в детстве. Обернувшись и вглядевшись в ее полные слез глаза, он отшатнулся. Ужас, боль, страдание — все разом отразилось в его облике. «Боже! Что они с тобой сделали!» — простонал он. А она побежала прочь, не разбирая дороги. Догнав ее, Георгий услышал: «Спасибо за ту правду, которую я увидела на твоем лице».

 

Мария Ростиславовна уехала в Киев. С Георгием Евгеньевичем они дружили всю оставшуюся жизнь, ездили друг к другу в гости. Он не раз предлагал ей пожениться, но она не могла забыть той встречи на вокзале и не могла позволить себе сделать несчастным любимого человека.

 

В Киеве Мария Капнист ночевала на вокзалах, в скверах, телефонных будках. Работала дворником, массажистом. Приходила на киностудию, бродила по павильонам. И однажды встретилась с молодым режиссером Юрием Лысенко. Он предложил ей роль Игуменьи в картине «Таврия». Поначалу актрисе было несколько жутковато — впервые она стояла перед камерой, а потом дела пошли на лад. Она оказалась довольно покладистой актрисой с оригинальными и внешними, и внутренними данными. На нее обратили внимание многие режиссеры Киностудии имени Довженко, приняли в свой штат, а Союз писателей выдал Марии Ростиславовне как потомку выдающегося писателя В. В. Капниста путевку в Дом творчества «Коктебель» на Черном море. Там актриса окрепла, отдохнула, подлечилась и начала активно сниматься в кино.

 

Мы не видели Марию Капнист на экране молодой и красивой. Не сохранилось даже фотографий из ее юности. Зато она принесла в наш кинематограф свою светлую, мудрую, добрую душу, свой таинственный, выразительный облик. Пусть это были роли небольшие, но все же незабываемые. Мудрая Мануйлиха в «Олесе», сердитая дама в комедии «За двумя зайцами», мадам Дуаль в ленте «Вера. Надежда. Любовь», Софья Павловна в «Бронзовой птице», персонажи фильмов «Дорогой ценой», «Мы, двое мужчин», «Иванна», «Циркачонок». Но переломной стала для Капнист роль ведьмы Наины в киносказке Александра Птушко «Руслан и Людмила». Трудно себе представить другую актрису в этом хитром и страшном образе. А ей приходилось работать не только с коллегами, но и с животными. В частности — с огромным тигром. Мария Ростиславовна не побоялась с ним «познакомиться», войти в клетку. После лагерей она не боялась ничего — ходить ночью на кладбище, купаться в ночном море, пресекать хамство и хулиганство. Те годы выбили из нее напрочь страх и слезы. Она даже разучилась плакать.

 

О роли Наины Капнист, заполняя присланную ей Госфильмофондом анкету, писала так: «В образе этой страшной колдуньи я была утверждена безоговорочно, после десяти проб народных актрис. Чтобы оправдать доверие, надо было вселить в себя этот образ. В каждую клетку нерва, кровеносного сосуда, разума. Чтобы поразить современного зрителя. Даже маленький зритель нашей эпохи очень взыскателен, приучен к телевизору и киноэкрану».

 

Александр Птушко хотел и дальше снимать Марию Капнист во всех своих фильмах, но вскоре после премьеры «Руслана и Людмилы» умер. Зато образ ведьмы надолго «прилип» к образу самой актрисы. Как-то, направляясь к своему подъезду мимо лавочки, на которой всегда собирались местные старухи-сплетницы, она услышала вслед: «Ведьма, ведьма...» «Ах вы считаете меня ведьмой, — подумала Мария Ростиславовна. — Ну что ж, сейчас вы ее получите». Дома она связала в одну длинную веревку простыни, скатерти, половики и спустилась по ней из окна со своего третьего этажа. Обойдя дом, она как ни в чем не бывало вновь вошла в подъезд. Старухи оцепенели и еще долго не могли прийти в себя. Сама же Мария Ростиславовна любила называть себя Бабой Ягой. Она так и подписывала открытки и письма своим друзьям и близким: «Баба Яга. Ха-ха-хи».

 

Многие считали ее женщиной «не от мира сего». За необычную внешность, за странность в поведении, за манеру одеваться. Капнист, действительно, была ни на кого не похожей. Она воспринимала мир по-своему и любила его по-своему. В ее огромной измотанной душе могло найтись место для каждого, однако не все это хотели понять. Кто-то ее боялся, кто-то боготворил. Но мало кто знал, что в далеких и страшных шахтах Караганды она не задумываясь бросилась под вагонетку, чтобы спасти жизнь тридцати восьми каторжникам, а потом два года была прикована к постели. Или другой случай: Мария Ростиславовна, рискуя быть наказанной, пробиралась в мужской лагерь и ухаживала за умирающим товарищем — писателем Даниилом Фибихом. Вернувшись домой, Капнист прежде всего вспомнила, что она женщина. Она страстно следила за модой, ухаживала за своей внешностью. Но что забавно, на рубеже 60—70-х годов она окончательно выбрала себе имидж и не изменяла ему до конца дней: ей по душе пришлась длинная, свободная одежда. Воздушные пестрые юбки и сарафаны, яркие платки и неизменные букетики цветов — этим она еще больше восхищала одних и раздражала других.

 

Дом Марии Ростиславовны всегда был полон. У нее собирались люди самых разных профессий и возрастов. Человек с богатым чувством юмора, она с удовольствием рассказывала даже о своих злоключениях. Однажды, будучи в киноэкспедиции в Душанбе, она шла по ночному городу и неожиданно почуяла дурманящий аромат местных цветов, доносящийся из-за высокого забора. Актриса полезла на ограду, но не удержалась и сорвалась прямо на середину клумбы. Из глубины двора на нее с лаем кинулась собака. С ней Мария Ростиславовна быстро нашла общий язык, но вот появился и хозяин дома. В саду было темно, поэтому он не мог разглядеть виновницу переполоха. А Капнист тем временем тоненьким голосом школярки оправдывалась: «Вы меня не ругайте! У вас такие чудные цветы, и я не удержалась! Всего-то три веточки сорвала...» Она не играла, у нее действительно до старости оставался молодой голос. «Ничэго-ничэго, — успокаивал ее хозяин. — У вас очэн милый голос, нэ бойтесь, я вас сэйчас провожу к выходу». И, положив руку на тонкую талию актрисы, произнес: «Дэвушка, вы такой хорошая... Дэвушка, будтэ мой седмой жэна!..» Мария Ростиславовна не растерялась и решила получше узнать «своего жениха»: «А как же ваши первые жены?» Он начал рассказывать: «Первая жэна слэдит за порядком, вторая убирается, шьет...» — «Хорошо, а что ж я у вас делать буду?» — спрашивает Капнист. «А вы толка будэте ля-ля, ля-ля...» — и подводит ее под свет фонаря. Развернул сей «падишах» свою «наложницу» к себе лицом и упал в обморок.

 

А историю про другого «жениха» Марии Ростиславовны любила рассказывать Рада. Это было в Крыму, где они вдвоем проводили отпуск. Как-то раз мама уговорила дочку поплавать в море ночью. Пришли на пляж. Мария Ростиславовна разделась и поплыла, а Рада осталась дожидаться ее на берегу. Вдруг откуда ни возьмись появился паренек, видимо, увидевший издалека, как стройная женщина заходила в воду. Он решил догнать ночную купальщицу. «Девушка, вы так красиво плаваете», — завязал разговор паренек. «Да, я люблю плавать», — ответила «таинственная незнакомка». «Ой, а какой голосок у вас приятный. Я хочу с вами познакомиться поближе!» — не унимался молодой человек. «Да, надо бы поворачивать к берегу, — решила Мария Ростиславовна. — А то еще потонет, познакомившись...» И старая актриса поплыла к берегу, стараясь не попадаться пареньку на глаза в лунной дорожке. А тот не унимался: «Девушка, вы такая прекрасная, давайте встретимся...» Рада на берегу давилась от смеха. Мария Ростиславовна доплыла до песка и повернулась к настырному ухажеру: «Ну, теперь давай знакомиться». Луна осветила ее немолодое лицо, и парень кинулся обратно в воду с криком: «У-у, ведьма-а-а!» Актриса подняла его за шкирку, как котенка, и сказала: «Молодой человек, никогда не назначайте свидания, не заглянув в лицо».

 

Мария Капнист любила свою профессию фанатично. Когда ей предложили перейти на пенсию, ее возмущению не было предела: «Вы что? Я не могу без своей работы! Она так долго была отнята от меня!» Целых три роли сыграла актриса в ленте «Янки при дворе короля Артура» — Фатум, Рыцаря и Игуменьи. Съемки шли в Исфаре при жаре в 50 градусов, и Капнист была единственной, кто не впадал в отчаяние и неутомимо трудился. В комедии «Шанс» незабываема великосветская дама Милица Федоровна — та самая персидская княжна, которую бросил Стенька Разин «в набежавшую волну». Эту роль она делила с юной красавицей Д. Камбаровой. Под конец восьмидесятых Марию Ростиславовну было практически невозможно застать дома. Она снималась в самых разных уголках страны: «Прощай, шпана Замоскворецкая», «История одной бильярдной команды», «Искусство жить в Одессе», «Ведьма», «Белые одежды»... Был создан даже документальный фильм «Три песни Марии Капнист», посвященный ее жизни и творчеству. Ее обожали земляки. Подходили на улицах, дарили цветы, говорили добрые слова. Она была частой гостьей в своем родовом имении — в Обуховке, где похоронен Василий Васильевич Капнист. Нередко выступала перед инвалидами и ветеранами, опекала бедных и нищих прихожан церквей, в которые постоянно ходила. А главное — она добилась возвращения Украине имени одного из своих славных предков — В. В. Капниста. Было широко отмечено его 230-летие, изданы произведения поэта и даже включены в школьную программу. Правда, памятник ему так и не поставили. Энергии и неугомонности этой немолодой женщины можно было позавидовать.

 

Не сиделось ей дома и в тот теплый октябрьский вечер 1993 года, когда Мария Ростиславовна зашла в Дом кино и, не обнаружив в программе никакого фильма, отправилась на киностудию. Обойдя все коридоры, поговорив с коллегами и работниками студии, она собрала букет опавших осенних листьев и, напевая под нос песенку, пошла домой. Было уже темно, и Мария Ростиславовна не сразу заметила выскочившую из-за поворота машину...

 

Когда-то, еще в карагандинском лагере, Марии Капнист приснился сон, будто вышла она на дорогу, на которой лежит мешок с зерном, а вокруг стоят люди и не знают, что с ним делать. Подобрала она мешок, взвалила его на плечи и раздала зерно людям. Подумалось ей тогда, что сон этот вещий, что творить добро — это высшее предназначение на земле. В этом смысл жизни, в этом спасение. Много лет прошло, но сколько людей помнят доброту необыкновенной женщины. «Каждое мгновение прожитой жизни неповторимо, неоценимо. И хотя жизнь дала мне немало трудных испытаний — не жалуюсь на свою судьбу. Давать силу другим — вот наибольшая радость жития. Будьте добрыми. Помните, что наилучшее дело на земле — творить добро». Эти строки принадлежат Марии Ростиславовне Капнист. Наверное, их можно назвать завещанием талантливой актрисы, сильной и мудрой женщины.

 

Сергей Капков. "Эти разные, разные лица"

Фильмография:
1. Иванна - 1959
2. Таврия - 1959 - игуменья
3. Роман и Франческа - 1960
4. Дмитро Горицвiт - 1961
5. Мы, двое мужчин - 1962 - селянка
6. Рыбки захотелось - 1963
7. Ключи от неба - 1964
8. Хочу верить - 1965
9. Война и мир - 1965-67 - дама на балу
10. Ошибка Оноре де Бальзака - 1968 - кузина Бетти
11. Сыновья уходят в бой - 1969
12. Олеся - 1970 - Мануйлиха
13. Пропавшая грамота - 1972
14. Руслан и Людмила - 1972 - Наина
15. Горя бояться - счастья не видать - 1973
16. Старая крепость - 1973
17. Бронзовая птица - 1974 - графиня
18. Любовь с первого взгляда - 1975
19. Табор уходит в небо - 1976
20. Если ты уйдешь... - 1977
21. Дикая охота короля Стаха - 1979 - экономка
22. Циркачонок - 1979
23. Цыган - 1979 - старая цыганка
24. Андрей и злой чародей - 1981
25. Шанс - 1984 - Милица Фёдоровна
26. Искушение Дон-Жуана - 1985
27. Полнолуние. Ноктюрн - 1986
28. Прощай, шпана замоскворецкая... - 1987 - Баба Роза
29. История одной бильярдной команды - 1988
30. Мужчина для молодой женщины - 1988
31. Новые приключения янки при дворе короля Артура - 1988 - Фатум / рыцарь / игуменья
32. Искусство жить в Одессе - 1989 - Маня
33. Этюды о Врубеле - 1989
34. Ведьма - 1990
35. Два патрона на мамонта - 1990
36. Anna Karamazoff (Анна Карамазофф) - 1991
37. Лох - победитель воды - 1991
38. Меченые - 1991
39. Белые одежды - 1992 - горничная
40. Сердца трех - 1992
41. Темные воды - 1993
42. Притча про светлицу ("Притча") - 1994 
 

Раиса НЕДАШКОВСКАЯ. Бронзовая птица со светлой отметиной. Судьба Марии Капнист — готовый сценарий д
2010-05-27 16:14 m_llekolombina

Бронзовая птица со светлой отметиной. Судьба Марии Капнист — готовый сценарий для фильма ужасов

Мария Капнист, актриса уникальной внешности, которую кинозрители узнали по фильмам «Руслан и Людмила», «Бронзовая птица», «Олеся», «Шанс» и многим другим, прожила хоть и долгую, но невероятно мучительную жизнь: лагеря, потерянная любовь, рожденный в аду ребенок… Путаница в ее документах чревата частыми недоразумениями в датах: когда родилась, сколько лет провела в сталинских лагерях… Есть основания полагать, что именно в 2005-м ей исполнилось бы 90. Впрочем, некоторые биографы предполагают, что она родилась раньше… Эти монологи, далекие от юбилейной патетики, — дань памяти Марии Ростиславовне, с которой посчастливилось очень тесно общаться в последние годы ее жизни.

До сих пор вижу Капнист бегущей по аллее бульвара Шевченко… И мечтаю, чтобы в этом парении ее увековечили в бронзе где-нибудь неподалеку от Владимирского собора. С этим собором у нее давняя связь: родители Капнист внесли свою лепту в его строительство. Об этом Мария Ростиславовна проговорилась, когда мы случайно встретились в троллейбусе.

А познакомились мы в 1961 году на съемках фильма «Дмитро Горицвіт» по роману Михаила Стельмаха. Вскоре мы снова оказались вместе на Одесской киностудии в фильме «Квартет Гварнери».

Она мне показалась необычной… Хотя изможденной она в ту пору не выглядела. Это художница Голимбиевская, которая на два года приютила Капнист у себя, застала ее в Крыму бледной, высушенной, с черными лунками ногтей. Тогда на фоне отдыхающих графиня после рудников представляла собой бесподобную фактуру. Пройти мимо не вздрогнув было невозможно. А ведь тогда ей было всего пятьдесят два: уже в семьдесят она выглядела на все сто. Режиссер Виктор Гресь, глядя на нее, хотел снять фильм «Старуха Изергиль» по Горькому.

Художница рассказывала, что поразилась, как долго не вымывалась угольная пыль из пор и морщинок лица. Гораздо дольше она не хотела уходить из мельчайших складок на кистях рук. А траурный ободок на пальцах вокруг ногтей в борьбе с мылом годами держался намертво.

Со стороны казалось, что у Марии Ростиславовны не было комплексов. Она всегда делала то, что чувствовала. Понятие «время» потеряла. Могла запросто явиться в гости в час, два ночи. Могла взглянуть на постороннего и начать вещать как прорицательница. Она обращалась с вопросами к животным, была нежна даже с тараканами. Правда, особой привилегией у нее пользовались цветы. Никогда не проходила мимо увядающего брошенного цветка. Приносила домой, отрезала головку и клала в воду. У нее в ванне часто плавали цветы. Еще шокировала прохожих с букетами. Наклонялась и заговаривала с цветами, словно они были ее давними знакомыми. Со стороны она производила впечатление сверхобщительной и разговорчивой дамы. Но стоило затронуть не ту тему, тут же замыкалась или отвлекалась.

Как-то у нее в доме я встретила особу с родственной ей манерой поведения. И обомлела с порога… На меня смотрела императрица, породистая старуха с гравюр прошлого века. Капнист тихонько подтолкнула: «Раечка, знакомьтесь, мадам Колчак». Мадам Колчак надела что-то похожее на школьные туфли, и мы отправились в парк. Заложив руки за спину, мадам Колчак то и дело отталкивала нас в сторону, пытаясь очертить привычный тюремный круг. Наша прогулка была похожа на арестантскую. Говорили тихо, полуфразами, но ничего существенного не запомнилось…

У Марии Ростиславовны была точеная фигура. Мы вместе ходили в танцкласс при студии киноактера. После динамичной нагрузки, когда все уже пыхтели, она еще умудрялась делать кульбит. И это в шестьдесят пять лет! Она никогда не переставала следить за собой и заниматься йогой. При этом одевалась экстравагантно. Вовсе не потому, что у нее не было во что… Ей много дарили художники: и оригинальные авторские шарфы, и связанные вещи, и украшения. Только все, что к ней приходило, так же легко она раздавала. Сколько раз я ее уговаривала: «Эту юбку носить уже нельзя!». Она тихонько удивлялась и делала по-своему. Чалма — ее спасительный маневр, когда спешишь и нет времени на прическу. А Мария Ростиславовна спешила всегда. Кроме того, чалма — стимул держать высоко голову.

Несмотря на то что Мария Ростиславовна всегда спешила, она вечно опаздывала. Ей специально говорили на полчаса раньше, чтобы она хоть как-то успела. Однажды я провожала ее на вокзал и присутствовала при сборах. У нее был маленький вишневый чемоданчик. В него помещался весь ее скарб. Как назло, однажды его не оказалось на месте. Она призывала к ответственности чемоданчик, как будто он мог ей ответить. Тогда она схватила со стола скатерку, побросала в нее все свои «наряды» и завязала особым узлом. На вокзале этот сложный узел пришлось развязывать — не могла найти билет. В набирающий ход поезд мы забрасывали сначала ее, потом узел...

Еще у нее был… свой рыцарь. Ее опекала масса доброжелательных людей, Ипполит был ее ключником. Она вечно теряла ключи. Поэтому вторая пара хранилась у него. Ему же довольно часто приходилось выворачивать и вставлять замки, когда уже с ключами наступала полная безнадега. Он далеко от нее жил, но прибегал безотказно. Как-то ей срочно нужно было отбыть в Одессу. Они вместе примчались на вокзал. Рыцарь поспешил за билетом. На перроне они увидели друг друга, когда поезд уже отчаливал. Ипполит на бегу махал добычей. Капнист кивнула проводнику и заскочила чуть ли не в последний вагон. Ипполит в тот, который был ему ближе. Они встретились в середине поезда. Спрыгнуть «рыцарь» уже не мог. Как они спрятались, не знаю, только проснулись в полной тишине, в тупике. Пешком по рельсам добирались до одесского вокзала.

…Все, что касается Капнист, поразительно. Жизнь ее предков овеяна легендами. Ее судьба — кромешная борьба. Внешность — мистическая, колдовская, а душа и сущность… Ведь она до последнего оставалась в чем-то неприспособленной, доверчивой как дитя. Одну забавную историю мне рассказала ее дочь Рада. Как-то Мария Ростиславовна приехала к ней в Харьков. И забыла в поезде тот самый вишневый чемоданчик. Она спохватилась не по поводу своих туалетов, а расстроилась, не исчезла ли вместе с чемоданом икона рода. Козильщанская икона Божьей Матери, которая, как она считала, не раз спасала ее от смерти. Она звонила в Киев и когда выяснила, что икона дома, успокоилась. Я же подошла к проводнику в надежде, что ее нехитрый скарб никому не нужен. Вдруг отыщется. Графиня ездила только плацкартом. Необычную пассажирку запомнили, но чемоданчика не находили. Наш разговор услышала другая пассажирка. Пока поезд шел до Харькова, она потрудилась и отыскала маленький чемоданчик. В Харькове поезд встретила Рада, ей отдали находку. Мамы дома не было. Должно быть, в церкви, предположила дочь и не ошиблась. Попросила монашку, чтобы та тихонько подложила маме чемоданчик, когда та молилась. Сколько было радости. Она всем рассказывала, что ей Боженька ниспослал его.

Или история ее любви… Любимый, можно сказать, спас ее от голодной смерти. Он один на протяжении всех ее этапов разыскивал, не боясь, что поддерживает «врага народа», посылал сухофрукты, лук, чеснок, картофель, консервы. Над ней же первое время издевались уголовники, понимая, что эта барышня — интеллигентка. Плевали в еду, после чего она не могла к ней притронуться. А историю с Георгием она однажды рассказала журналисту, с тех пор и не скрывала. Правда, у самой истории появилось несколько романтических интерпретаций. В тюрьме не было зеркал и свою внешность она не осознавала. Ведь долгое время не видела не то что себя, а солнечного света. Каторжники опускали друг друга в шахту в бочках ранним утром и поздней ночью вытаскивали. Однажды в отсутствии начальства ее друзья по несчастью вытащили ее раньше. Она была беременной. Капнист вышла на поверхность и решила… что ослепла. В первом зеркале, которое попалось на ее пути, она сначала не узнала себя, испуганно решив, что в нем… старуха.

Поэтому когда Георгий на опустевшем перроне протянул ей цветы со словами: «Вас никто не встретил и я никого не встретил», она уже понимала, что изменилась до неузнаваемости. Сначала промолчала, но когда почувствовала, что теряет его, не выдержала. И вслед позвала: «Юл!». Так его называли в детстве. Он обернулся, и на его лице она прочла ужас. В дальнейшем, сколько бы Георгий ни предлагал соединить их судьбы, она отвечала: «Спасибо, но тогда ты был искренним». Есть фильм, который снял о ней документалист Василенко. Георгию восемьдесят шесть лет. От красавца остался только рост и необыкновенно свежий голубой цвет глаз. А она все еще причитает: «Посмотрите на него, какой красивый, ну таких же теперь не бывает». Кокетничала с ним до последнего…

В лагере, как известно, она также встретила каторжанина благородных кровей.

И дочери она долго об отце не рассказывала: «Ты у меня огненная». Рада по знаку зодиака Овен. И вдруг однажды у слова «огненная» появился другой смысл. Она одна пасла скот. Лицо измазано сажей, чтобы не привлекать внимания. Степь объял пожар, а рядом ни души. Вдруг откуда ни возьмись такой же пастух на лошади. Бросился в огонь и спас ее. Как они там могли в дальнейшем встречаться — загадка. Капнист утверждает, что он оказался не только героем, но и титулованной особой. Она в этом увидела знак судьбы и с благодарностью его приняла. А то, что их разлучили, узнав, что узница беременна, в это легко поверить. Более невероятным выглядит то, что женщине, работая на рудниках, удалось выносить и родить нормального ребенка. На это уж точно воля Божья!

Известно, что Рада сначала не признала в Марии Ростиславовне мать. Да и потом, когда мама стала известной, ей вернули графский титул, они не жили вместе. Хотя, конечно, об этом говорить больно... Ведь она сама отдала дочь, чтобы спасти ей жизнь, когда получила второй срок. Но Рада привыкла к женщине, которая ее растила. Называла ее мамой. И вдруг появляется «самозванка» в лохмотьях… Любой ребенок закричит: «Ты не моя мама!» Да и сама Мария Ростиславовна понимала, что нельзя забирать ребенка в никуда. У нее у самой ни работы, ни крыши над головой не было.

Последние годы она, конечно, нуждалась в присмотре. Мария Ростиславовна привыкла голодать. Иногда просто забывала поесть. У нее все время подгорали кастрюльки. Ей предлагали переехать в дом ветеранов сцены. Но она держалась за квартиру на улице Кавказской. Хотела хоть что-то оставить дочери в наследство. Не знаю, что уже нужно сделать, к кому достучаться, чтобы улицу, на которой она жила, переименовали в Капнист. А на доме появилась мемориальная доска. Она по сути уже готова. Скульптор Валентин Зноба лепил с натуры ее бюст.

…Рассказывали, что когда умер Георгий, жизнь потеряла для нее смысл. Свидетелям печального известия показалось, что она даже хотела утопиться. Потерянная, шла в глубину моря, пока с берега ее не окликнули. А на последнем своем дне рождения она отвела меня в сторону: «Раечка, в следующем году меня, наверное, не будет, но знайте, что я с вами». Как-то она поскользнулась недалеко от дома и загремела с травмой сначала в больницу, потом в санаторий. А ведь она так любила дарить пророческие жаворонки в свой день рождения. Это осталось у нее со времен лагерей. Там записочки она прятала в хлебный катышек. Позже, на свободе, пекла печенье в форме птички. Об этом она как раз любила рассказывать: что кому попалось и что свершилось. При мне Лина Костенко вытащила: «Твою работу за тебя никто не сделает». Я знаю семейную пару, которой попалось: «А счастье рядом». Они познакомились уже на дне памяти. Я эту традицию первый раз подхватила при ее жизни. Тексты записочек сохранились, и я продолжаю традицию.

Но как она танцевала в свой последний день рождения, а напоследок в передаче пророчески обещала: «Не может же быть все время плохо, потерпите, будет хорошо».

Но умерла она не своей смертью. Несчастный случай…

В тот день она успела попрощаться с дорогими ей местами. Пришла в Дом кино. Сотрудница вспоминала, что, уходя, она несколько раз порывалась зайти в Красный зал. Когда на третий раз та напомнила актрисе, что зал закрыт, ей показалось, что Капнист немного не в себе. После этого Мария Ростиславовна поехала на киностудию им. Довженко, обошла все павильоны, собрала охапку осенних листьев и, переходя дорогу с четырехполосным движением, попала под автомобиль…

…Она еще в «скорой» шептала: «Водитель не виноват…»

Наверное, не виноват. Надо знать Капнист: в такой момент думать о водителе… Она ведь никогда не пользовалась подземными переходами, лифтом или метро. Все это напоминало ей… шахту.

И умерла многострадальная графиня не от ран — от отека легких. Легкие оказались самым слабым ее местом. Рада была в эти дни рядом. Когда я пришла, слов разобрать было уже невозможно. Но она взволнованно что-то очень быстро говорила. Все знали, что она мечтала быть поближе к своему именитому предку, Василию Капнисту. Ее прах и покоится на Полтавщине, недалеко от имения, как она завещала. Сам музей находится в одной из хат. Ведь имение Капнист разобрали на кирпичи в советское время. От него остался только фундамент. А из кирпича впоследствии построили водокачку...
http://www.zn.ua/3000/3680/51759/

КАПНИСТ Мария Ростиславовна
2010-05-27 16:11 m_llekolombina

Заслуженная артистка Украины (1988)

Потомственная дворянка, графиня Мария Капнист, из рода поэта Василия Васильевича Капниста, родилась 22 марта 1914 года в Петербурге.

На острове Занте в Ионическом море находятся руины первого родового замка Капнистов (Капниссос - по-гречески). Особенной храбростью и героизмом в боях с турками за независимость греческих островов отличался Стомателло Капниссос, которому был пожалован в 1702 году графский титул  правителем Венецианской республики Алоизия Мачениги. Внук Стомателло, Пётр Христофорович воевал с турками на стороне российского императора Петра I, осел на Украине, и вскоре умер.

Его сын Василий, переписав свою фамилию на "Капнист", прославился в боях под Очаковом, будучи командующим казачьими войсками. За боевые заслуги царица Елизавета “высочайше пожаловала” Василию Капнисту родовые земли на Полтавщине. Там у него родилось шестеро сыновей, младший из которых, Василий Васильевич, стал великим украинским поэтом и драматургом.

Каждый из рода Капнистов имел много детей. Сыновья женились, дочери выходили замуж, отсюда их родственная связь с Апостолами, Голенищевыми-Кутузовыми, Гиршманами, Новиковыми, Гудим-Левковичами и многими другими известными фамилиями. Среди них есть род знаменитого запорожского атамана Ивана Дмитриевича Сирко. В 17 веке турки и татары называли его “урус-шайтаном”. Из 55 великих битв он не проиграл ни одной. Спустя три столетия в Петербурге обвенчались граф Ростислав Ростиславович Капнист и прапраправнучка Ивана Сирко Анастасия Дмитриевна Байдак. 22 марта 1914 года родилась у них дочка Маша.

Жила семья в шикарном доме на Английской набережной. В гости к Капнистам приходили самые известные и уважаемые петербуржцы, среди которых был и Фёдор Шаляпин, безумно влюблённый в Анастасию Дмитриевну. Она была очень красивой женщиной, знала восемнадцать языков, умела поддержать любой разговор, и певец не отходил от своей дамы, целовал ей руки и осыпал комплиментами. Обратил внимание Шаляпин и на юную Марию. Он давал ей уроки вокала и хвалил её первую сценическую работу в домашнем спектакле.

Переворот 1917 года не был для Капнистов неожиданностью. Как и все демократично настроенные дворяне, Ростислав Ростиславович верил в то, что революция принесёт что-то новое в жизнь страны. Он помогал революционерам материально и, пользуясь графским титулом, не вызывая подозрения, мог перевозить из-за границы большевистскую “Искру”. Но жить в Петербурге становилось всё тяжелее, и вскоре Капнисты переехали в Судак.

Мария Капнист – самая младшая из пятерых детей в дворянской семье. У юной Марии были гувернантки, учителя, шикарный особняк в Судаке на 70 комнат, но в семь лет для Марии Ростиславовны детство закончилось.

«Когда появилась «чрезвычайка», - вспоминала Мария Ростиславовна, - было вывешено объявление: всем дворянам, титулованным особам прийти в ГПУ, иначе расстрел. Когда кто-то спросил отца - графа Ростислава Ростиславовича Капниста: «Ты пойдешь?» - он ответил: «Я не трус». «Я умоляю, папа, не ходи!» Он ушел. А у нас был такой круглый стол. И вот я помню стакан - вдруг сам разбился на мелкие кусочки, как будто кто-то его ударил. Поздно вечером папа вернулся, но на следующий день его забрали. Потом его расстреляли... А тетю убили на моих глазах. Мне было около шести лет, но я помню лица тех людей. Один из них сказал другому, указывая на меня: «Смотри, какими глазами она на нас смотрит. Пристрели ее». Я закричала: «Вы не можете! У вас нет приказа!» Я тогда уже все знала. Три тысячи человек расстреляли за одну ночь. На горе Алчак. Никто не знает, что творилось в Крыму. Мы голодали ужасно. Мололи виноградные косточки... спаслись дельфиньим жиром - один рыбак поймал дельфина...»

Ростислав Ростиславович был расстрелян зимой 21-го года. Как и почти все крымские дворяне. Дом Капнистов был разрушен, а братьям и сестрам пришлось скрываться.

Спустя несколько лет красный террор распространился на оставшихся в живых членов семей. Крымские татары, чтившие память графа Капниста, помогли его вдове и дочке Маше бежать из Судака в их национальной одежде.

В 16 лет Мария Капнист попала в Ленинград. Там она поступила в театральную студию Юрьева, а после её закрытия - в институт. Педагоги обещали ей большое будущее, разрешали выходить в массовках на профессиональной сцене. Но вскоре был убит Киров - близкий друг семьи Капнистов, и опять началась чистка. Мария не смогла доучиться. Судьба кидала её то в Киев, то в Батуми, то вновь в Ленинград. И в начале 1941 года “за антисоветскую пропаганду и агитацию” ей дали 8 лет, а отбывать срок пришлось все 15.

Сама Мария Ростиславовна о своей жизни в лагере рассказывала:

«В один из лагерей Караганды - это место основали и обживали спецпереселенцы и мы, лагерники, - нас этапом пригнали ночью. Косы мои уже отрезали... Я уже хорошо знала цену ночным допросам, когда тебя или ослепляют и обжигают сверкающе-яркой лампой, или бросают в ледяную ванну. Знала, что бывает, когда тебя заприметит начальство... В женских лагерях были свои законы, может быть, ужаснее, чем в мужских.

В Карлаге я познакомилась с Анной Васильевной Темировой, невысокого роста, необычайно красивой женщиной - корнями из терских казаков. Мы подружились, и тогда я узнала, что она - жена Колчака. К моменту нашей встречи Темирова отсидела почти 18 лет. Анна была натура артистическая - лепила, рисовала. Вместе с ней ставили мы в бараке ночные спектакли. Женщины нас благодарили, и мы были благодарны всем, ибо это нас морально поддерживало.

Мы делали саманные кирпичи. Сначала не выходило, а потом по 180 штук задень наловчились делать. Изнурительная работа в невыносимой жаре, воды чуть-чуть, в бараках ночью нестерпимо. Начальник лагеря Шалва Джапаридзе охоч до лагерных женщин. Ночью присылал «сваху» из наших же, лагерных, и она приводила ему назначенных. Как-то приходит такая в барак и говорит: «Шалва помирает, просит тебя написать письмо его дочке». Я пошла... Когда он попытался меня схватить, ударила его от страха и ненависти... И Шалва решил отомстить. Конвойные бросили меня в мужской лагерь к уголовникам. Затаилась, жду. Подходит вразвалку старший. И где у меня сипы взялись. Крикнула: «Черви вонючие! Война идет! На фронте гибнут ваши братья, а вы дышите парашей, корчитесь в грязи и над слабыми издеваетесь. Были бы у меня пули...» Один предложил убить меня, но тот, кто верховодил, приказал: «Пусть говорит - не трогай!» Между ними началась свалка, конвоиры пришли, забрали меня. Лежу на нарах, думаю в отчаянии: не выживу. И приснился мне сон, помню до сих пор: лежит мешок с зерном на дороге, а люди смотрят на него и не знают, как взять. Не пойму, как очутилась возле мелка, подняла его и закинула на спину. И для меня он показался легким, как пух. Раздала людям пшеницу... На душе стало легко, светло. Проснулась и поняла: сон вещий. Делай людям добро и станешь всесильной. С тех пор стараюсь так делать.

Этапы, пересылки, лагеря. Никогда не говорили, куда ведут, дознавались потом сами. Навсегда в памяти этап от карагандинского лагеря в Джезказган. Пустыня. Палящее солнце. Сильный ветер с песком... Люди мерли как мухи. Мучила всех жажда. Запомнилась казашка, которая вышла с кувшином воды. Ей разрешили напоить самых слабых.

Джезказган был чуть ли не самым страшным местом. Добывали уголь. Утром спускались в шахту, поднимались ночью... Нестерпимо болели руки и нога. Я была бригадиром. Однажды утром выписывала в конторе наряд и встретилась с конвоиром-казахом из карагандинского лагеря. Как же он воскрес? Ведь там, когда он выстрелил прямо в лицо той, которая отказалась стать его наложницей, мы сами скрутили его и живого засыпали песком... Узнав меня, ехидно усмехнулся и тут же начал страшно бить.

Меня спасало, что мой друг Георгий Евгеньевич присылал посылки. Их появление было дивом, волшебной соломинкой жизни. Куда я ни попадала, как вездесущий дух он находил меня: объявлялся письмами, посылками. Каким чудом были эти посылки!

Сколько было за эти годы ужасного, тяжелого... Но были и встречи, осветившие душу на всю жизнь.

Надежда Ивановна Тимофеева, старая большевичка, из Ленинградского обкома партии. Участвовала в революции, встречалась с Лениным. Как убежденно она говорила, что все это скоро кончится, партия вскроет истинных виновников зла! А забрали ее тоже вскоре после убийства Кирова. В лагере держалась гордо и достойно. И за это ее особенно ненавидело лагерное начальство и уголовники. Гляжу - исхудала, не выживет. Как же помочь? Умолила одного проверяющего из Ленинграда перевести мою Надежду в зону поселенцев. В ту же неделю ей разрешено было по лесу пройтись. Надежда Ивановна пошла и не вернулась, нашли ее мертвой. Так погибла замечательная женщина. А сколько их бесследно исчезло в пропасти лагерей...

Еще одно знакомство - с Даниилом Фибихом, писателем, тоже ленинградцем. И он заболел и исхудал до костей. Я очень волновалась за него. Однажды вечером даже проведала его: переоделась в мужскую одежду, пошла за санями в мужской лагерь. Нашла в темноте. Ибо он был почти двухметрового роста и ноги свисали с нар. Умоляла его не умирать. А утром с рассветом побежала в медпункт к сестрам Гамарник: спасите Фибиха, его уже, наверное, в коридор вытащили, пайку разбирают... Забрали его тогда в больницу, через трубку кормили, выжил Фибих...

К осени болезнь и до меня добралась. Лежа в больнице, видела: много людей каждый день умирало. И что-то их очень быстро хоронили. И как так быстро успевали? Обнаружилось, что в гроб их только в больнице клали. А как вывезут из лагеря, покойниц «выгружали» из гроба в ущелье, и с «тарой» назад, чтобы использовать се для других. Экономили.

Сама не своя побежала к начальству, у меня, говорю, связи в Москве, не прекратите издевательство над мертвыми - доложу.

Тайшет - последний круг моего ада. Измученная и обессиленная, знала, что где-то растет дочка, которой уже три года.

В начале марта 53-го нас неожиданно всех вывели во двор. Вышел начальник лагеря и сказал, что умер Сталин. Что тут началось! Истерика, крики, рыдания. Что делать? Всех нас теперь расстреляют! Я протанцевала вальс, и все решили, что я сошла с ума. Я часто давала повод так считать. Начальник объявил: уголовницам - отдыхать, фашисткам работать. Так называли нас, кто по 58-й. Это была наибольшая обида».

В Сибири появилась на свет её дочь Рада. Она родилась в тюремной больнице Степлага в Казахстане, где Капнист жила на поселении. В лагере в пустыне Джезказгана на работах в угольных рудниках беременную Марию Капнист с утра опускали в бочках на 60 метров вниз и лишь вечером поднимали наверх. С рождением Рады у Марии появился новый смысл жизни. Имя девочке Мария дала в честь героини рассказа Горького «Макар Чудра».

Радислава Капнист рассказывала: «Когда лагерное начальство узнало, что мать в положении, ее заставляли сделать аборт, - но мама отказалась. И тогда ей устраивали всякие пытки: опускали в ледяную ванну, обливали холодной водой. Она потом мне говорила: "Как ты выжила? Это же вообще невозможно!" Потом мать попала "под сапоги" одного надсмотрщика, который издевался над многими женщинами. Я была настолько крупным ребенком, что, когда мама меня регистрировала, мне дали на год больше. И отчество изменили: с польского Яновна почему-то на Олеговну. Даже в этом хотели маму обидеть».

Отца своего Рада никогда не видела, он был  инженер - Ян Волконский, из польских шляхтичей, влюблённый в Марию Ростиславовну. Позже он был расстрелян. Сама Мария Ростиславовна не очень любила говорить об этом. Лишь после ее смерти Рада нашла в документах матери фото отца.

«В нее невозможно было не влюбиться. Она была очень красивая в молодости, – рассказывает Радислава. – А в лагерях изменилась до неузнаваемости: приходилось натирать кожу углями, чтобы не приставало лагерное начальство. Угольная пыль не вымывалась еще долгие годы после освобождения.

Я ходила в детский сад при лагере. Маме уже недолго оставалось отбывать срок, но однажды она увидела, как воспитательница бьет меня и приговаривает: «Я выбью из тебя врага народа». Мама набросилась на воспитательницу. Избила ее.

Возможно, все бы обошлось, но воспитательница оказалась любовницей сотрудника НКВД. Марии Ростиславовне дали еще 10 лет. Меня отправили в детский дом. Было тогда мне всего два годика, но я хорошо помню, как перед отъездом стояла в детском саду на подоконнике и кричала: «Мама!»

Начались скитания Рады по детдомам, а Марии Ростиславовне помогала выжить лишь надежда на  встречу с дочерью. Она провела полтора десятилетия лет в тюрьмах и лагерях на самых тяжелых работах. На рудниках, в шахтах, на лесоповале, на обжигах кирпичей... Ее избивали, выбили зубы, из красивой девушки она превратилась в сморщенную старуху. Но ее дух не был сломлен. На шахтах она спасла жизнь тридцати каторжанкам. Увидев сорвавшуюся вагонетку, которая по рельсам неслась в толпу женщин, она бросилась под неё, и потом три месяца лежала без сознания, а спасенные каторжанки сдавали кожу и кровь для её спасения.

Трагически сложилась судьба и у остальных ее братьев и сестер. Старшая сестра Марии испытаний не выдержала – умерла от разрыва сердца. Один брат утонул, второй так же попал в лагеря. Спасся от тюрем лишь один – брат графини Андрей, поменяв фамилию Капнист на Копнист.

«Семья не могла смириться с поступком моего дяди, – рассказывала Радислава Капнист. – Мария Ростиславовна же всегда с гордостью носила свою фамилию и перед смертью всегда говорила: «Ты, Радочка, одна осталась из рода Капнистов, храни его традиции».

У Марии Капнист был верный друг, любимый, Георгий Евгеньевич Холодовский, знавший Марию Ростиславовну еще семилетним ребенком. Молодой человек был влюблен в старшую сестру графини. Когда сестры не стало, его связь с Капнистами прервалась. Только спустя десять лет они с Марией случайно встретились в Петербурге. Чувство охватило обоих, но счастье было недолгим. Марию Ростиславовну репрессировали, а ее кавалеру сказали, что она погибла.

Лишь когда стали в лагеря приходить посылки, Мария Ростиславовна поняла, что ее Георгий (Юл - так она его называла) жив. В 1958 году постановлением Верховного суда РСФСР приговор и все последующие решения по делу Марии Капнист были отменены и дело о ней прекращено за отсутствием состава преступления.

«Он единственный, кто помогал ей, рискуя, можно сказать, жизнью, – рассказывала дочь актрисы. – Когда узнал о том, что родилась я, очень болезненно переживал, но все равно продолжал посылать передачи. Возможно, у них бы и после освобождения сложились отношения, так как оба питали глубокие чувства друг к другу. Но мама не смогла перешагнуть через обиду, нанесенную ей при первой встрече после долгой разлуки. Холодовский встречал Марию на вокзале с огромным букетом цветов. С годами Юл стал еще лучше, седина его только украшала. А мама, в свои 44, выглядела изможденной старухой. Естественно, Юл ее не узнал. Ведь помнил молодой и цветущей... Несколько раз прошел он мимо, даже не обратив внимания. И лишь когда все пассажиры разошлись, вручил букет со словами: «Вас не встретили, и я не встретил того, кого ждал». Уже было собрался уходить, но мама его окликнула. Мужчина был шокирован.

Сама Мария Ростиславовна об этом случае рассказывала:

«На волю посчастливилось ехать пассажирским поездом. Зашла в туалетную комнату привести себя в порядок. Умываюсь, а из зеркала смотрит на меня незнакомая бабуся с короткой стрижкой, со сморщенным, опавшим лицом. Испугалась и выскочила в коридор, там офицер у окна, спрашивает: «Что с вами?» Я показываю на туалет - там какая-то старуха. Он открывает двери - никого. И тут я поняла: бабуся - это я. От такого страшного открытия подкосились ноги.

И вот московский вокзал. Иду и думаю, как встретит меня мой друг, что скажем друг другу через столько лет. Он не узнал меня... Я подошла ближе и чуть слышно сказала: «Юл, Юл». Как когда-то в детстве, когда играли в жмурки. Страшные конвульсии пробежали по его помертвевшему лицу. Кинулся ко мне, я его оттолкнула и побежала - мне было все равно: под поезд или еще куда. Друг догнал меня».

Теплые и нежные чувства между ними оставались до конца. Георгий Евгеньевич неоднократно делал ей предложения, но она так и не приняла их.

В лагере Капнист познакомилась с Валентиной Базавлук, женщины подружились. Валентину Ивановну освободили раньше, и Мария Ростиславовна взяла с нее слово, что та разыщет ее девочку и позаботится о ней.

«Валентина Ивановна воспитала меня, она тоже была мне мамой, – рассказывала Рада. – Судьба круто обошлась с этой женщиной. Вышла замуж в 42 года за племянника известного художника Нестерова. Муж-архитектор зарабатывал неплохо, но любил покутить. Прогуливал все деньги, а Валентина Ивановна с дочкой бедствовали. Нервы не выдержали, решила бросить мужа и вернуться к родным в Харьков. Но благоверный не захотел ее отпускать.

В свое время он учился в техникуме вместе с Берией. Воспользовавшись знакомством, муж позвонил бывшему соученику и попросил ненадолго задержать жену. Через два часа за Валентиной Ивановной пришли. Сказали, мол, ей будут вручать правительственную награду. Женщина ушла из дому в легком платьице и домой больше не вернулась. Дочке ее тогда было три месяца. Валентине Ивановне дали 10 лет, освободили через 8.

Но девочка ее умерла, не дождавшись маму. Поэтому ко мне Валентина Ивановна была очень привязана. Сильно переживала, что меня отберут, когда вернулась мама. А я Марию Ростиславовну поначалу даже видеть не хотела. Наверное, так наказывала за сиротское детство. Впрочем, отдать меня маме все равно не могли – из-за справки, согласно которой Мария Капнист не имела права воспитывать ребенка. С Валентиной Ивановной я тоже не могла остаться, так как нужно было разрешение Марии Ростиславовны, которого она не давала.

Так, при двух мамах, я продолжала жить в детском доме. Это длилось до тех пор, пока детдома не стали расформировывать. Хорошо помню, как меня привели в опекунский совет. Там была мама и Валентина Ивановна. Член опекунского совета, тетка огромная, чуть ли не с усами, мужским голосом говорит: «Вот, Рада, перед тобой сидит мама, которая тебя родила, но которой ты не знала. А вот тетя Валя, которая тебя растила, любила. Выбирай, с кем ты останешься». Я выбрала Валентину Ивановну.

Мама резко встала и вышла. Меня послали за ней, а мне было страшно и стыдно посмотреть ей в глаза. Мария Ростиславовна сидела на ступеньках. Слез на глазах не было, но я увидела такое страдание у нее на лице! «Мама, прости», – вырвалось у меня. Тогда я впервые назвала ее мамой. Она меня обняла и сказала: «Деточка, ты все правильно сделала».

Однако, в минуту отчаяния Мария Ростиславовна как-то написала: «Я испытала такие страшные лагеря, но более страшные пытки я испытала, когда встретила свою дочь, которая не хотела меня признавать».

Позже, между дочерью и матерью в отношениях произошло потепление. Рада рассказывала: «Первый раз я приехала к маме, когда мне исполнилось 15 лет, и попала на ее день рождения. Там я впервые почувствовала, что это за человек, как ее любят люди. Ощущалась необыкновенная атмосфера, которую создавала именно она. У нее всегда собиралась масса людей разных возрастов и профессий. Стоило ей войти - как будто свежий ветер влетал, и начиналось удивительное общение».

После 15 лет репрессий Мария Капнист приехала в Киев. Жизнь пришлось начать с нуля. Жить было негде, и она ночевала на вокзалах, в скверах, телефонных будках. Чтобы получить хоть какие-то деньги, работала массажистом, дворником. О сцене и съемках в кино даже не мечтала. Однажды она стояла в фуфайке около касс кинотеатра, к ней подошел молодой режиссер Юрий Лысенко и со словами: «В каком фильме вы снимаетесь?» – потащил на съемочную площадку картины «Таврия».

Успех этой дебютной работы обратил на неё внимание многих режиссёров киностудии имени Довженко. Поначалу героинями Капнист становились хмурые, строгие женщины: мудрая Мануйлиха в «Олесе», селянка в ленте «Мы, двое мужчин». Переломной стала роль ведьмы Наины в киносказке Александра Птушко «Руслан и Людмила». Трудно представить другую актрису в этом хитром и страшном образе. Ей даже пришлось работать с огромным тигром.
 

По сценарию в фильме должен был появиться волк. Но Птушко захотел заменить его тигром. Марию об этом не предупредили. Она зашла в павильон и услышала рычание. Обернулась, и увидела приготовившегося к прыжку тигра. Именно этот взгляд и запечатлела камера. Зверь развернулся и удрал в клетку. Когда Птушко подошел к ней со словами: «Ну, Капнист, ты молодец!» - она бросила ему: «Но вы же подлец!». А потом в лохмотьях Наины бросилась в гостиницу «Москва», на своем этаже потеряла сознание и несколько дней пролежала в постели.

В дальнейшем она получила известность своими характерными образами — графинь, дам, загадочных старух, ведьм, цыганок и чародеек.

В «Новых приключениях янки при дворе короля Артура» она вообще исполнила сразу три роли: Фатум, рыцаря и игуменьи.

- Фильм снимали в Таджикистане как раз во время землетрясения, и многие актеры отказались в нем участвовать, - вспоминает Рада. - Но маму после лагерной жизни мало что могло испугать.

С потерей красоты и молодости, которые у нее забрали лагеря, Мария Капнист довольно быстро смирилась и даже относилась к этому с юмором. На фотографиях дочери она подписывалась: «С любовью, твоя баба Яга».


 

«Когда мама приезжала в Харьков, соседская детвора тут же обступала ее с криками и смехом. Она с ними прыгала, бегала, разыгрывала представления, могла схватить метлу и носиться с ней по двору, - вспоминала Рада. - При этом даже в 70 у нее была великолепная фигура! С легкостью делала «березку», превосходно плавала. Часто меня упрекала: «Рада, почему ты сутулишься? Ходи прямо, меньше болеть будешь!» И сама, хотя на рудниках повредила позвоночник, всегда держала спину ровной. А еще никогда не ругалась. Если слышала от меня бранное словцо, реагировала мгновенно: «Рада, я 15 лет провела с уголовниками, и ко мне это не пристало. Как же ты можешь позволять себе такое?!»

В знаменитом приключенческом фильме «Бронзовая птица» Мария Капнист предстала в образе таинственной, наводящей на ребят страх, графини. В фантастической комедии Александра Майорова «Шанс» исполнила роль великосветской дамы Милица Федоровна.

Мария Капнист никогда не сидела без дела, она нередко давала благотворительные концерты, а главное - добилась возвращения Украине из забытья имени одного из своих славных предков, писателя Василия Капниста. Было широко отмечено его 230-летие, изданы произведения поэта и даже включены в школьную программу.

Она сыграла более чем в ста двадцати художественных фильмах и создала галерею острохарактерных образов в кино.

Октябрьским вечером 1993 года, Мария Ростиславовна зашла в Дом кино и, не обнаружив в программе никакого фильма, отправилась на киностудию. Обойдя все коридоры, поговорив с коллегами и работниками студии, она собрала букет опавших осенних листьев и пошла домой. Было поздно, а Мария Ростиславовна переходила одну из самых оживленных автомагистралей Киева - Проспект Победы возле киностудии им. Довженко. Она не заметила приближающийся автомобиль, и попала под его колеса. Во время лечения травм она простудилась и умерла 25 октября 1993 года в киевской больнице от осложнений.

Мария Капнист похоронена в селе Большая Обуховка, в Миргородском Районе, в окрестностях Больших Сорочинцев и Диканьки. Большая Обуховка - родовое имение поэта Владимира Капниста. Мария Капнист похоронена рядом с ним на родовом кладбище.

 

 

"В огне непоколебимые"- написано на гербе Капнистов. Мария Капнист прошла через жестокие испытания и выстояла, не посрамив своих замечательных предков.

 

Использованые материалы:

 

Статья Марины Осийчук «В огне не горит»

Материалы Википедии

Материалы сайта «Актеры советского и российского кино»

Материалы сайта «Кино-театр»

Текст статьи Сергея Капкова

Текст статьи Галины Цымбал

Текст интервью с Марией Капнист Л. Ельниковой

 

 

22 марта 1914 года - 25 октября 1993 года

http://community.livejournal.com/chtoby_pomnili/421532.html

Встречи с А.Баталовым
2010-05-27 16:06 m_llekolombina







Алексей БАТАЛОВ. Докфильм
2010-05-27 16:05 m_llekolombina






Интервью Алексея Баталова газете "Собеседник"
2010-05-27 16:02 m_llekolombina

Баталов живет в легендарном Доме на набережной, окна которого смотрят на Москву-реку и Кремль. Эту квартиру он получил в 1975 году, когда стал народным артистом и начал преподавать в ВГИКе. Но этой зимой стены собственной квартиры стали для актера «тюрьмой». В конце ноября прошлого года Баталов сильно простудился и с воспалением легких попал в больницу. В таком возрасте болезнь могла оказаться смертельной! Врачи полтора месяца боролись за жизнь актера.

– Они с трудом вытащили Алексея Владимировича из тяжелого состояния, – рассказала нам супруга актера Гитанна Леонтенко. – Сбили высокую температуру, которая держалась несколько недель… Ему было очень тяжело.

Выздоравливать актеру позволили дома, но запретили выходить на улицу. Два месяца он просидел в четырех стенах и лишь в начале марта вышел на свою первую прогулку, на которую его сподвигла корреспондент «Только звезд». Алексей Владимирович откровенно рассказал, почему он так яростно борется за свою жизнь, чем живет и как решает финансовые проблемы.

– Алексей Владимирович, расскажите о своих родных. Как мы поняли, в трудные моменты они вас очень поддерживают.

– Конечно! Прежде всего моя жена! Мы живем с ней вместе уже почти пятьдесят лет. Как-то, когда праздновали какую-то дату, Гитанна сказала: «Мы с тобой потому так долго прожили вместе, что ты большую часть времени провел в гараже под своей машиной». В этих словах есть правда. Сейчас Гитанна – домохозяйка, но когда я на ней женился, она была крутой цирковой артисткой, наездницей. Выходила на арену с четырех лет, ведь она из цыганской цирковой семьи. Я с приятелем пошел в цирк, увидел ее на арене – и всё… Но поженились только через десять лет, потому что вся ее цыганская родня была против, такие браки не одобряются.

– Почему же Гитанна Аркадьевна бросила цирк?

– Разумеется, из-за ребенка. В 1968 году у нас родилась дочь Маша с диагнозом ДЦП. И это потребовало огромной жертвы от моей жены, она села дома. И до сих пор каждый день ухаживает за дочерью. Именно этот ее поступок дал мне возможность сниматься, ездить и продолжать быть тем, кто я есть. Так что я бесконечно благодарен своей жене. Однажды, когда я снимал «Трех толстяков», она буквально спасла фильм, потому что мне было необходимо снять сцену, где я иду по канату. Научила меня этому Гитанна, мы репетировали очень долго, почти год. Без нее я бы ничего не сделал.

– Часто с возрастом у мужчин характер портится. Вы не выступаете в роли домашнего тирана?

– (Смеется.) Нет, такого нет. Мы живем очень мирно и понимаем друг друга, ведь оба – артисты. Я не считаю, что артистки – плохие жены. Это накладывает такой интересный отпечаток на всё. На наш образ жизни, на то, как она следит за моей одеждой, как хозяйничает. Мы как бы все время играем, нам не скучно друг с другом жить.

– Несмотря на диагноз ДЦП, ваша дочь хорошо реализовалась для человека с ограниченными возможностями. Например, закончила сценарный факультет ВГИКа. Это вы ей помогли туда поступить?

– Наша дочка – это, без преувеличения, феномен. Она полностью разрушает представление обывателя о больных ДЦП, о том, что их мир ограничен. Она сделала себя сама! Поступила во ВГИК хоть и не без моей помощи, но она и до этого писала, и ее работы показали, что уровень у нее достойный. Потом по ее сценарию был снят фильм, и она получила награду из рук Эльдара Рязанова. И сейчас она постоянно что-то пишет, все время у компьютера. Она очень много читает. И прекрасно разбирается в классической музыке. Недавно она начала писать рецензии в газеты, и в мире музыкальной критики ее приняли. Я не устаю этому удивляться, могу с гордостью сказать, что моя дочь гораздо умнее меня, во многом меня превзошла. Ведь мои школьные годы пришлись на войну, я почти не учился, например не знаю ни одного иностранного языка. Как говорит мой брат Миша Ардов: «У тебя образование, как нижнее белье!»

–  Но в том, что ваша дочь такой выросла, наверное, есть ваша заслуга как родителей?

–  Конечно, это все было бы невозможно, если бы мы ею не занимались. Дети с таким же диагнозом, брошенные родителями в интернате, вырастают ограниченными, а наша дочка выросла в любви и заботе. Это очень важно. Сейчас я болел, долго лежал дома и использовал это время для общения с дочерью. Мы часто обсуждаем что-то и еще любим вместе закусывать, сидим чаевничаем. Это наше любимое времяпровождение.

–  А вы не беспокоитесь за судьбу Маши? В том плане, что, когда родителей не станет, она никому не будет нужна…

–  Конечно, я волнуюсь, что с ней будет дальше! Ведь при всем сказанном нужна она только нам, родителям. Ей сейчас уже 42 года, и ее семья – это мы. А другой семьи, возможно, уже никогда и не будет. Поэтому я живу, тянусь к жизни и ради дочери тоже. И сколько смогу, пока дышу, буду о ней заботиться.

– Алексей Владимирович, как вы выстраиваете свои отношения с болезнями, которые вас одолевают в последние годы? Простите за такой вопрос, но не боитесь ли вы умереть?

– Действительно, в последние годы часто приходилось лежать в больницах. Сейчас вот три месяца ушло на воспаление легких. Но свои отношения с врачами и хворями я выстроил так. Я досконально соблюдаю предписания врачей, делаю все, что они говорят, я послушный пациент. И верю всегда в свое выздоровление. Я лучше лишний раз съезжу на процедуру, чем снова лягу в больницу. Для меня это самое страшное. Там абсолютно нечего делать. А смерти я не боюсь… Но о плохом, когда болею, никогда не думаю. Я вообще об этом решил не думать, это не имеет смысла. Тянусь к жизни, потому что еще что-то хочется сделать на этой земле, потому что родные люди меня любят. И вообще, потому что я люблю жить!

– А что вы хотите сделать? У вас есть какие-то проекты?

– Я еще не сбрасываю себя со счетов как режиссер, ведь в своей жизни я снял три фильма, а мог бы больше. И у меня лежит много сценариев, которые были написаны мною давно, но по ним можно и сейчас ставить фильмы. Но, во-первых, я не способен найти деньги на съемки, мне это незнакомо. Во-вторых, мне вообще непонятно, как строить работу с киностудиями, сейчас все изменилось… Поэтому пока ничего не снимаю, хоть и надеюсь. Мечтаю снять фильм и набрать актеров из своих студентов.

– В кино вы не снимаетесь уже тридцать лет, не скучаете по съемкам?

–  Что касается кино, то я совершенно сознательно, когда мне исполнилось 60 лет, сказал себе, что хватит. Люди хотят видеть любимого артиста, а не развалину. И сразу же, как только перестал сниматься, меня пригласили преподавать во ВГИК, и я себя в этом нашел, это мне даже стало интересней, чем кино. Для меня, конечно, недопустимо пойти сниматься сейчас в сериал. У меня нет такого: лишь бы где-то сняться, хоть где-нибудь! Меня в сериалы никакими коврижками не заманишь…

– Но вы бы могли играть в театре и иметь заработок…

– Вообще, я играл во МХАТе, и мои родители оттуда, и вся моя родня. Такая была семейная, дружная обстановка в театре в то время. Но потом я ушел в кино, и как-то так получилось, что с тех пор не нашел своего театра, где бы были люди, близкие по духу. Во-вторых, с гастролями надо много ездить, а у меня на это никогда не было времени, ведь я преподавал. В общем, ушло это от меня. Но иногда я думаю: и хорошо. В театрах всегда было много интриг. Представьте, я бы сейчас пришел актером в Театр Станиславского, а там труппа борется с худруком. Я бы тоже в этом погряз, только бы и слушал сплетни. Зачем мне это нужно?..

–  А какое у вас сейчас положение во ВГИКе? Нет мыслей из-за здоровья закончить преподавательскую деятельность? Вы ведь там не появлялись всю зиму…

– А я там пока и не нужен. Я ведь теперь не заведующий кафедрой актерского мастерства, как было раньше, а художественный руководитель курса. Хозяйственные дела меня не касаются. Вообще, во ВГИКе я 30 лет. Многие мои студенты – уже состоявшиеся специалисты, играют в театрах, в кино. Кому-то повезло – их сразу взяли на хорошие роли в театре, кто-то раскрутился в сериалах, у каждого свой путь. Я считаю: надо работать, и тогда своего часа дождешься. Но я не могу научить будущих актеров продавать себя, чтобы они реализовались. Я этого сам не умею. Я могу только научить работать.

– Расскажите, как обычно проходит ваш день… Что вы, например, смотрите по телевизору? Чем занимаетесь?

– По телевизору я смотрю последние известия. Еще какие-то программы интересные по каналу «Культура». Например, с интересом смотрел фильм Олега Дормана о переводчице Лилианне Лунгиной. Она рассказывает о тех временах и людях, которых я знаю. Но все другое, что лезет из телевизора, все современное я просто не знаю и не хочу знать. Я понимаю, что изменился не только мир кино. Изменились ценности общества, теперь миром правят деньги. Но я это в душе не принял.

– Но вы же не потерялись в этой современности…

– Нет, не потерялся. Но возможно, еще и потеряюсь. Это я так сейчас чирикаю вам свое, а что будет дальше – не знаю… Что касается моего режима дня, то у нас в доме такой театральный распорядок, хоть мы и не работаем сейчас как актеры. Я очень поздно ложусь. И встать в семь утра для меня – боже упаси! Встаю я не рано и завтракаю очень поздно.

– Не секрет, что многие наши старые актеры любят выпить. Некоторых даже погубила эта привычка. А как у вас с этим?

– Да никак! И этому есть конкретная причина. В детстве я переболел желтухой, и с тех пор даже после рюмки спиртного у меня на следующий день начинались страшные опоясывающие боли. Я и в школе, и в институте пробовал выпивать, все ведь это делали, и мне тоже хотелось, но всегда это так плохо заканчивалось. Потом это постепенно стало проходить, я мог себе позволить рюмочку, но тяга уже ушла. У меня спиртное теперь всегда ассоциируется с этой болью. Зато я курю с четырнадцати лет и с тех пор никогда не бросал! Вообще, я курить начал в войну, с голодухи, потому что нечего было есть. А махра, как известно, чувство голода заглушает. И когда мы открыли для себя этот эффект, начали курить мальчишками. А потом я уже не смог бросить, это для меня невозможно.

 

http://www.sobesednik.ru/interview/tz_7_10_batalov/



 

Алексей Баталов: Я благодарю Бога…
2010-05-27 16:00 m_llekolombina

Алексей Владимирович Баталов известный актёр и общественный деятель, народный артист РСФСР и СССР. Окончил Школу-студию МХАТ (курс Виктора Станицына) в 1950 году. В 1953—1956 играл на сцене МХАТ, в 1957—1975 — актёр и режиссёр киностудии «Ленфильм». В кино снимается с 1944 года. С 1975 — педагог ВГИКа, профессор с 1979. С 2007 — президент Российской академии кинематографических искусств «Ника».

 

Небольшой крымский поселок Ореанда на южном побережье чудесного полуострова Крым. Кто мог предположить, что здесь, в храме Покрова Пресвятой Богородицы, который скрыт от глаз туристов густыми ветвями крымской туи и виден лишь с моря или вершины горы Ай-Никола, во время воскресного богослужения мы встретимся с замечательным человеком и известным актером — Алексеем Владимировичем Баталовым.

После окончания службы я попросила Алексея Владимировича дать интервью газете Свято-Введенского женского монастыря «Слово утешения».
— Алексей Владимирович, я Вам принесла номер нашей газеты, чтобы Вы могли посмотреть ее, а то вдруг она Вам не понравится?
— Ничего, давайте поговорим, про что мы?
— Про веру, потому что газета у нас православная, мы стараемся вложить в сердца читателей слово Божие. Мы с Вами, Алексей Владимирович, сегодня встретились в храме, отстояли вместе службу. Когда такие известные и любимые народом люди как Вы, ходят в храм, то многие задумываются: почему Алексей Баталов, человек, которого я уважаю, ходит в храм, а я — нет? И мне тоже хочется узнать, почему Вы ходите в храм? Стало быть и Вам нужно быть в храме, нужна молитва? Правильно я говорю?
— Правильно, абсолютно правильно.
— Почему?
— А потому, что у меня в жизни было очень много людей, за которых я бы день и ночь молился, которые погибли в годы репрессий самым страшным образом: в ссылках, в тюрьмах. Замечательные, потрясающие люди, которые ничего, кроме добра никому не делали… Бабушка моя спасала людей. Дедушка погиб во Владимирской тюрьме. Я всем лучшим, что во мне есть обязан им: что я знаю и умею, что представляю из себя.
— Вы сейчас говорите о душе?
— Да, разумеется. Мои дед и бабушка — знаменитые владимирские врачи. Двери их дома всегда были открыты. Дом стоял в центре Владимира и все знали, что могут войти. Однажды дворник решил закрыть двор. Тогда дед тут же вышел к нему и спросил: «Что, если ночью привезут больного и не смогут войти, несчастному придется умирать перед входом?» Он всегда был готов помочь.
— Почему Вы не стали врачом, не пошли стопами дорогих Вам людей?
— Арестовали деда и бабушку в 1938 году, я родился чуть раньше — в 1936 году — был совсем еще мал. Понимать, что с ними случилось на самом деле, начал повзрослев. Но бабушки и деда уже не было, они уже ушли.
— Профессия врача и священника — служение…
— Другим людям, да.
— А профессия артиста может стать служением? Сегодня много споров идет об этом в православной среде.
— Верующему актеру не годится выходить на сцену — так я думал, пока не узнал, что есть канонизированный в первых веках актер, который пострадал за веру. Его имя — Ардалион.
— Он был актером, а потом за Христа принял мученическую кончину, да? И причислен к лику святых?
— Мне так рассказали.
— Многие известные актеры воцерковились уже в сознательном возрасте. А Вы в храм давно ходите?
— Я был еще школьником, помню как с мамой ходили в церковь на Пасху. Интересно было. Ночью идем в храм, а потом — Пасха. Пасху справляли не афишируя, конечно, но у мамы всегда стол в этот праздник был накрыт.
— Все герои Ваших ролей — положительны, могут быть примером для кинозрителя…
— Это как смотреть. Особо положительного в том, что муж уходит к другой, нет. «Дама с собачкой» — помните? Современные женщины относятся к поступку Гурова иначе, они запутались в жизни — поэтому считают его романтичным и положительным. А если их спросить: хотела бы ты быть женой вот этого дяди из «Дамы с собачкой»? Спросите-ка каждую. Осталась бы довольна подобным поступком своего мужа?
— Конечно, нет. К сожалению, сейчас довольно модно не связывать себя ответственностью. Конечно, это не может не сказываться на рождаемости и здоровье детей. Отец Дмитрий Смирнов говорит: «Если думать о судьбах мира, то придешь в уныние», и все же, Алексей Владимирович, связан ли успех государства с духовным развитием человека?
— Я думаю, культура важна. Оторвать веру от культуры невозможно. Как бы на телевидении сегодня нам ни старались рассказывать, вера от культуры неотделима.
В современной деревне друг друга все боятся — телевидения насмотрелись. А раньше совершенно незнакомый человек Вам говорил: «Здравствуйте!» Извините меня, это — глубочайшая культура. Ломоносов же с обозом рыбы из деревни пришел в столицу. Ну, откуда он мог взяться, как? Этот человек заложил основы образования в России, а пришел с обозом рыбы.
И сегодня во Владимире первоклассники меньше делают ошибок в сочинении, чем москвичи и знаете, почему? Во Владимире там, где «О», говорят «О», а где «А», говорят «А». Им не надо долго соображать, они сразу пишут — корова, и говорят — корова, а в Москве «карова». Все телевидение из-за денег говорит как бы на не русском языке. Дикторы торопятся, эфирное время стоит дорого, говорят быстро и теряется мелодия языка. Это очень плохо.
— Господь каждому человеку дает таланты. Нам важно правильно ими распорядиться, чтобы иметь добрые плоды своего труда. Вы известный и почитаемый актер. Как думаете, а Ваш талант — от Бога?
— Театр — это моя судьба. Буквально на роду было написано. Я родился у актера и актрисы Московского Художественного Театра. Совсем молоденькие встретились мама Нина из Владимира и папа Володя — из Москвы. Жить им было негде. После моего рождения им дали комнатку, такой маленький закуточек в производственном дворе МХАТа. Ребенком я играл там, где сушатся костюмы, куда выносятся декорации, где всё для сцены подготавливается. Там ни одного постороннего человека не было и быть не могло, потому что это «священная» часть театра. И вот там я родился. Первое, что я видел в своей жизни: декорации, загримированных актеров, которые в теплые дни гуляли, бегали во двор подышать воздухом. Мне тогда казалось, что все взрослые люди на свете работают в этом театре.
Кроме мамы и папы в театре работали многие наши родственники, поэтому фамилия Баталовых была очень популярна.
Но вот однажды Константин Станиславский произнес, что в театре не должно быть актеров с одной фамилией, так как это путает зрителя и непонятно, как писать на афише: Баталов — дворник, князь Трубецкой — тоже Баталов? Правда, правда! И по этой причине Батоловым был брат отца Николай — прекраснейший актер и последователь Станиславского во всем, в мельчайших деталях, папа был Аталов, мама была Ольшевская — так и оставалась с девичьей фамилией.
Конечно, с самого детства я знал, что буду работать в театре. Кем я в нем буду — другой вопрос, но что именно в театре — вне всяких сомнений.
— Вы росли в страшное время, когда человек не знал, что с ним будет на следующий день — посадят ли в тюрьму или орден дадут.
— Сейчас Вы окажетесь в кругу совершенно негодных сталинскому большевистскому режиму людей. Я среди них вырос, и восхищаюсь ими — они у меня просто летают в небе, это люди были совершенно невероятные.
— Актеры?
— Не только актеры. Когда уже мы переехали в первый писательский дом, к нам приходил Юрий Карлович Олеша, я еще мальчиком был и я обожал его, потому что он рассказывал нам сказки. Фантастически талантливый человек, он не подходил советской власти. Впрочем, и Достоевский им не подходил. У библиотеки Ленина до последнего времени ведь не было памятника Достоевскому, он не был угоден этим хамам. И Чехов не подходил. Булгаков еле-еле…
— Среди гениальных, но гонимых в те годы людей, которых Вы знали, были верующие?
— Многие наши актеры верующие. У Бориса Георгиевича Добронравова в роду были священники. Помню, врачи ему сказали, что больше он на сцену не выйдет. А он им отрезал: буду играть! Доиграл спектакль, вызвали скорую. Приехали врачи и ужаснулись: «Это просто чудо, что мы успели, Вам оставалось немного!» И попросили его написать расписку, чтобы в случае его смерти их не сослали в Сибирь. Он написал.
Это я Вам честно говорю в защиту актеров, все на моих глазах было.
— Благочестие сегодня становится редкой чертой характера. Возможно ли современному актеру сохранить его?
— Если спросить сегодня о благочестии, окажется, что никто толком не знает, что это такое. Я себе представляю благочестием ответственность человека за то, что он делает и что говорит, как относится к окружающему миру. Благочестивого человека видно везде. И на работе, и на перроне вокзала он будет заметен. Он по-особому с людьми себя ведет и это видно. Благочестие теперь дефицитная черта, которая отличает людей. Правда и то, что встречается она все реже и реже. Я не говорю о верующих людях, потому что у них есть твердый ориентир, сдерживающий их недостатки.
— Вы заметно переживаете, когда Вам приходится говорить о людях, потерявших благочестие.
— Я рос всю жизнь среди людей неугодных, не подходящих власти. Вместе с тем они были до того верны своему Отечеству — представить себе нельзя! Бог дал, я их видел близко и долго.
Когда власти понадобилось оплевать Анну Ахматову, было объявлено, что она уехала за границу, как и «эти сволочи с Некрасовым». И в Москве, и в Союзе людям была известна только эта версия: «Ахматова — эмигрантка, убежала и там свои стихи пишет». В это самое время она жила у нас на Ордынке. Анна Андреевна была уже старенькая, кто-нибудь из нас ее обязательно провожал, вел под руку. На улице прохожие ее не узнавали, настолько все были убеждены, что она — предатель, а они все «там» сидят! Я Сталина не обвиняю, он действительно дикарь бездарный. Помните, с чего он начал? С ограбления банка в Тбилиси. Деньги сдали на партию и тогда Ленин понял, что Сталин «способный мальчик».
Бог им судья. А про Анну Андреевну… Военный Ленинград она и Зощенко покинули по приказу из Москвы. Зощенко взяли и Шостаковича… из блокады вывезли. Никому из гонителей в голову не пришло, что в первую войну, тогда еще молодая женщина, Анна Андреевна написала:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью,
был.
Она написала эти строки, когда этому усатому в голову еще не приходило, что он станет командовать огромной страной.
Благочестие Анны Ахматовой в ее положении это еще и подвиг, потому что надо было не поддаваться давлению безбожной власти. Ведь кто-то не выдерживал, вынуждены были писать «подходящие» произведения. У нее ведь сына арестовали, мужа — Гумилева — расстреляли. Он сам написал, как это будет: «Упаду, смертельно затоскую… это сделал в блузе серой… невеселый человек»…
— Святые Отцы говорят, что Бога надо благодарить не только за радость, но и за скорбь. Но это удел совершенных, наверное…
— Я Вам рассказал сейчас обо всем, за что я благодарю Бога.

http://www.pravmir.ru/alexei-batalov-ya-blagodaryu-boga/

 



Народный артист СССР Алексей Баталов не собирается покидать пост
2010-03-21 19:21 m_llekolombina

Народный артист СССР Алексей Баталов не собирается покидать пост президента Академии кинематографических искусств "Ника". Об этом знаменитый артист сказал ИТАР-ТАСС.

"Я никуда не делся и продолжаю активно участвовать в обсуждении кандидатур на очередную кинематографическую премию "Ника", вручение которой уже в 23-й раз пройдёт в Москве", - добавил он.

По информации некоторых СМИ, Баталов уходит с поста президента старейшей кинопремии страны по состоянию здоровья. "Речь не идёт о том, чтобы прямо сейчас покинуть этот пост", - сказал Баталов.

На премию "Ника" за 2009 год в номинации "Лучший фильм" претендуют пять картин. Это "Полторы комнаты, или сентиментальное путешествие на родину" Андрея Хржановского, "Петя по дороге в царствие небесное" Николая Досталя, "Волчок" Василия Сигарёва, "Царь" Павла Лунгина и "Палата номер 6" Карена Шахназарова. Имена лауреатов во всех номинациях станут известны 31 марта на церемонии в Московском театре оперетты.

http://www.cultradio.ru/doc.html?id=344032&cid=44