Сегодня, 19 мая, ушел из жизни хореограф, главный балетмейстер Большого театра Юрий Григорович. Ему было 98 лет.

«В 8 лет профессию не выбирают»

Юрий Григорович родился в Ленинграде в 1927 году. Любовь к балету привили его родители — Николай Евгеньевич и Клавдия Альфредовна. Дядя Григоровича по матери, Георгий Розай, был известным артистом Императорской сцены, позже — участником Дягилевской антрепризы «Русские сезоны».

— В нашей семье действительно была какая-то предрасположенность к занятиям искусством. Причем не только танцами — у нас в роду были и цирковые артисты. А моя мама, Клавдия Альфредовна Розай, занималась в балетном училище у Агриппины Вагановой, — рассказывал Юрий Григорович. — Ее брат, мой дядя, — выпускник петербургской балетной школы, танцевал в Париже у Дягилева. Так что как-то само собой получилось, что я пошел по фамильной линии. В 8 лет профессию сознательно не выбирают. Окончил Ленинградское хореографическое училище, пришел работать в Кировский театр. А, попав в театр, уйти оттуда уже невозможно — он так просто никого не отпускает…

В 1946 году Юрий Григорович после окончания училища был принят в кордебалет Ленинградского театра оперы и балета (ныне — Мариинский), где выдвинулся как гротесковый танцовщик, был первым исполнителем партии Дона Карлоса в балете Леонида Якобсона «Каменный гость» (1946). 

Легендарный постановщик

В возрасте 20 лет Григорович поставил балет в трех действиях — «Аистенок» на музыку Дмитрия Клебанова. Постановка состоялась в 1947 году в детской балетной студии Ленинградского дворца культуры им. М. Горького. Первый свой спектакль Григорович поставил в 1957 году («Каменный цветок» на музыку Прокофьева), главной постановкой в Мариинке стала «Легенда о любви». В 1964 году Юрий Григорович переехал в Москву и до 1995-го был главным балетмейстером Большого театра, где поставил балеты:

«Щелкунчик» Чайковского (1966),
«Спартак» Хачатуряна (1968), 
«Иван Грозный» на музыку Прокофьева (1975), 
«Ромео и Джульетта» Прокофьева (1979), 
«Золотой век» Шостаковича (1982).

А также создал свои редакции спектаклей классического наследия:

«Спящая красавица» (1963, 1973),
«Лебединое озеро» (1969, 2001),
«Раймонда» (1984, 2003), 
«Жизель» (1987), 
«Баядерка» (1991),
«Корсар» (1994).

Юрий Григорович был лауреатом государственных премий СССР и РФ, кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного, орденов «За заслуги перед Отечеством» I, II, III степеней. В конце 1980-х Григорович стал президентом Ассоциации хореографов, сюда входят знаменитые деятели искусства со всего мира. В 1990-х Григорович возглавил фонд «Русский балет» и программу «Benois de la danse», патронируемую ЮНЕСКО. 

О любви

«Меня часто просят сказать о [жене] что-то, а я не могу — не знаю, что нужно выделить. Это и была сама жизнь, не делимая ни на какие периоды (Наталия Бессмерт­нова была женой Григоровича с 1968 г., в 2008 г. она скончалась. — Ред.). Жизнь — она и есть жизнь. В «Щелкунчике», «Лебедином озере», «Спящей красавице», «Жизели» с наступлением утра брезжит надежда. Не всегда можно вернуть утраченное, а точнее, и вовсе нельзя. Но что-то подобное просветлению или раскаянию на героев нисходит. 

Свою жизнь я запомнил как одну нескончаемую работу, полную любви и радости. Сегодня я особенно стремлюсь фиксироваться на том позитивном, что жизнь мне дала. А все дурное, мелкое, случайное, что путалось под ногами, надо стирать и не тащить за собой в вечность» (Benois.Theatre).

Об артистах

«Они должны быть профессионалами, конечно, и разделять мои художественные убеждения, зафиксированные в движениях. Когда ставится балет, без любви к друг другу ничего не получается. И когда потом исполняются балеты — тоже нужна взаимность. Или ты принимаешь эту хореографию, музыку, смысл, или лучше танцевать что-то другое. За семьдесят лет моей практики не помню случая, чтобы кто-то не разделил мои убеждения по поводу танца. Все, кто хотели со мной работать и танцевать мои балеты, делали это, проходили со мной какую-то часть своего пути. И у нас многое получалось» («Новат»).

О дружбе 

«Проблема отношений для меня не в том, чтобы с кем-то не встречаться. А в том, что мне не с кем уже встречаться — никого не осталось из моих любимых близких людей, собеседников, кому я мог позвонить и был уверен, что меня выслушают и поймут. Просто посидеть за разговором, понятным одним нам, доспорить, досказать прерванное. Я это любил. Правда, редко удавалось. Ни на что кроме театра времени не оставалось, он поглощал полностью. Такое впечатление, что вошел в него ребенком в 1940-х годах и вышел седым старцем в следующем веке. Правильно говорится о роскоши человеческого общения. Этот вид роскоши, к сожалению, утрачивается».

О популярности «Щелкунчика»

«Сама сила этой музыки и сказочного мифа о механической кукле, умеющей колоть орехи, огромна и, кажется, растет год от года. Конечно, к этому ажиотажу примешивается мода, коллективный порыв, объединяющий людей в разных частях света. Даже если так. Если после балета они выйдут обновленными, вынесут из зала добрые чувства, запомнят музыкальные темы и передадут их по эстафете, то чего ж нам еще желать. Значит, работает музыка, поэзия и танец, значит, не все отнято у нас глобализацией, усреднением и упрощением жизненных потребностей».

Об учениках

«Я никогда специально не выращивал звезд, даже не задумывался об этом. Делал свое дело, танцовщики мне помогали, и вместе мы создавали спектакль. Великой ценностью всегда считал труппу Большого театра в целом и потому приглашал тех, в ком видел индивидуальный талант. Имен называть не буду — их очень много».