Заметки о животных   Дурное предчувствие  

— Госпади-и! — прошептала баба Валера и несколько раз перекрестилась.

— Что? — испуганно посмотрела на неё Лариса и даже привстала со стула. Внутри всё похолодело и ей стало не хватать воздуха. А в сердце закралось предчувствие. Дурное.

*****

— Ларисонька, здравствуй, милая. Денежка пришла?

Лариса сбилась со счету в четвертый раз, подняла голову и увидела за окошком кассы улыбающуюся бабу Валеру.

«Ну кто бы сомневался…».

Можно было вообще не смотреть: она всегда приходила за пенсией самой первой.

— Здравствуйте, Валерия Игоревна. Да, пришла. Но надо будет подождать.

— А чего так?

— Да ЧП у нас.

— Что такое?

Баба Валера напряглась и сразу наклонилась к окошку поближе.

«Валерой» её называли местные жители, потому что она постоянно ходила в мужских штанах и сапогах, что от мужа её, Валерки, остались. Да и руки у нее были мужские.

Это потому что по молодости столько кирпичей с завода (ныне неработающего) перетаскала, что хватило потом целый дом построить и еще баньку.

А напряглась она потому, что все новости привыкла всегда из первых уст узнавать, а потом распространяла их по посёлку со скоростью падающего метеорита.

Причем обычно всё, что она говорила, оказывалось правдой.

Лариса тяжело вздохнула, но решила рассказать, а то не отстанет:

— В центральном отделении крупной суммы не досчитались. Вот теперь обязали всех пересчитать, кто сколько получил. Думают, что куда-то по ошибке отправили больше, чем надо. Поэтому, придется подождать.

— Да я то подожду. Мне торопиться некуда. Главное, что денежка пришла. Колбасы сегодня куплю, мармеладок и сникерсов парочку.

— Как вы их едите, сникерсы эти? Зубов же у вас почти нет…

— Дёснами жую, — весело захихикала пенсионерка, не желая раскрывать свой секрет «вечной молодости».

Лариса продолжила считать деньги, а баба Валера от нечего делать стала считать мух на липучке.

А потом как треснет себя по лбу!

— Ларисочка, а ты новость слыхала? Забыла тебе рассказать.

— Валерия Игоревна, давайте я деньги спокойно пересчитаю, а потом вы мне всё расскажете.

— Ну хорошо-хорошо… Просто у нас же тоже ЧП в поселке. Давненько такого не было, а тут на тебе…

— Что, дядя Жора опять белочку поймал? — улыбнулась Лариса.

— Нет! Утонул кто-то на карьере утром…

— Так там же никто не купается, — удивилась Лариса. — Кто там мог утонуть?

— Да то ли собаку сбросили в воду, то ли кота. Подробностей не знаю. Я же на почту шла, чего мне на карьер сворачивать?

Лариса побледнела.

А баба Валера вспомнила что-то и продолжила свой рассказ:

— Детвора бежала с карьера, я одного остановила, ну этого, Витьку Ромашкина, и спросила его прямо: что стряслось? А у него глаза перепуганные и говорит мне: городские приехали, пили всю ночь и топили кого-то… Представляешь?

Лариса села на стул.

— И еще слышали то ли мяуканье, то ли скулеж щенячий… Непонятно, короче. А когда городские малых увидели, то стали размахивать руками и кричать, что и их утопят! В общем, наши мужики пойдут разберутся.

Руки Ларисы предательски задрожали. Купюры упали на стол…

— А там утонуть ничего не стоит… Помнишь, как пять лет назад Буренка у Степановны пропала? Тоже кто-то сказал, что видел её на карьере. А до войны там знаешь сколько людей утонуло? И никого… Никого не удалось найти. Гиблое место.

Лариса пыталась собраться с мыслями, но получалось плохо.

«Неужели это…».

— Госпади! — прошептала баба Валера и несколько раз перекрестилась.

— Что? — испуганно посмотрела на нее Лариса и даже привстала со стула. Внутри всё похолодело и ей стало не хватать воздуха. В сердце закралось предчувствие. Дурное.

— Так, может это Иваныча собаку утопили утром? Барбоса его лохматого. Ох, что будет, когда он узнает, что будет…

Лариса стала искать ключи.

Нашла их под одной из купюр, схватила и быстро побежала к выходу. «Надо срочно на карьер! Срочно!».

— Ларисонька, ты куда? А пенсия? Я в магазин хотела пойти…

— Валерия Игоревна. Давайте позже? Мне на карьер нужно!

Баба Валера поспешила следом за Ларисой, а на улице уже до неё стало доходить:

— Так ты думаешь, что это твоего там, на карьере… Госпади! Что за люди!

Лариса не хотела больше ничего слышать. Она закрыла почту и побежала по пыльной дороге в сторону карьера. А по пути проклинала себя на чем свет стоит.

«Зачем? Зачем я его выгнала?».

Позавчера вечером она сварила большую кастрюлю борща, бросила в него кусочек сливочного масла и оставила его на плите настаиваться. Её так мама учила.

К утру борщ как раз «поспеет» и будет очень вкусным.

И она с собой на работу обязательно возьмет баночку.

Но случилось непредвиденное. Когда Лариса стала проваливаться в сон, услышала, как на кухне что-то громко брякнуло. Она сразу туда, а там Лёва собственной персоной.

Он лапой уже в кастрюлю «нырнул». Отчаянно пытается кусок курицы выловить.

Курицелов усатый!

Ну и дала она ему дрозда! А потом еще и во двор выгнала, чтобы подумал над своим поведением.

Утром Лариса уже остыла, как и борщ на плите, который теперь годится только свиньям на обед, но кота нигде не было. Не было его и вечером, когда она пришла с работы домой.

«Обиделся — догадалась Лариса. — Ну ничего, есть захочет, прибежит, как миленький».

А чтобы этот процесс ускорить, поставила на крыльце тарелку с мелко рубленой колбасой.

Утром следующего дня она вышла во двор и увидела, что колбаса осталась нетронутой.

Вот тогда Лариса занервничала.

Но времени искать кота у нее не было, потому что деньги вчера привезли — надо пенсию выдавать.

А теперь она бежала. Изо всех сил бежала. Чтобы узнать правду, какая бы она ни была.

Лариса уже спускалась по узкой тропинке, которая вела к озеру. Видела широкие спины мужчин, стоящих у воды. Даже слышала, как они что-то обсуждают. Только слов не разобрать совсем.

«Гиблое место» — вспомнила она слова бабы Валеры.

— Эй, ты куда Лора! — громко крикнул один из мужчин.

— Кто утонул, знаете?

— Нет, не знаем. Мы когда пришли, городские уже как раз отъезжали на своей машине. Но Жорик говорит, что не топили они никого… Он на том берегу сидел и всё видел. Правда, пьяный.

— Так топили или нет? Почему никто ничего внятного сказать не может? — Лариса еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик.

— Не знаю, Лора… Не знаю. Дети наши все на месте, никто не пропал. Коров и коз специально пересчитали. Все на месте.

— Кого же тогда?

— Собаки тоже не пропадали. А чужих тут и не водится, — продолжал говорить мужчина.

Лариса чуть не плакала.

— Даже Барбос Иваныча нашелся. Представляешь? У Вальки Ромашкиной во дворе спал.

— А кошки? Кошек вы считали? — закричала Лариса.

— Да как их считать? Они сами по себе гуляют. Не знаю… А ты думаешь, что городские кошку могли утопить? Вот нелюди!

— Лёв-а-а-а-а! — во весь голос закричала Лариса, повернувшись к воде.

Внезапный порыв ветра тут же подхватил её крик отчаяния и понес дальше. Но никто не отозвался.

Даже эха не было… Только тишина. Безмолвная и зловещая. Не в силах больше сдерживать эмоции, Лариса заплакала.

До конца рабочего дня она не жила, а существовала.

Не замечала ни улыбок на лицах людей, когда они получали пенсию, не слышала ни слов благодарности в свой адрес. Она будто умерла вместе со своим котом.

Всю работу выполняла «на автомате», как андроид какой-нибудь.

Домой она не шла, как обычно, уверенным шагом, а плелась, еле переставляя ноги. Ей не хотелось туда. Но она заставляла себя идти вперед. Надежда умирает последней.

«Может, и правда, никого они не топили, городские эти? Может, ребятам показалось или придумали вовсе?».

Лариса открыла калитку и направилась в сторону крыльца. Уже был поздний вечер, поэтому очертания предметов выглядели смазанными. Но она всё же увидела…

…увидела, что на крыльце, рядом с тарелкой, которую она ставила вчера, кто-то был.

«Лёва!»

Её глаза сразу загорелись. Нет, не огоньком, а самым настоящим пламенем.

Лариса стала всматриваться в темноту и осторожно, чтобы не спугнуть, двигалась вперед.

Сделала один шаг, второй, копошась в своей сумке в поисках фонарика.

Она слышала, как кто-то ест колбасу. С нескрываемым удовольствием ест. Точно так же, как ест её любимый Лёва.

Дышать стало легче и её измученное сердце забилось сильней в предвкушении долгожданной встречи. Нет, она не будет его ругать. Ни сейчас, ни потом.

Когда Лариса, наконец, достала и включила фонарик, а потом направила яркий луч света прямо перед собой, подойдя уже к самым ступенькам, то увидела…

...увидела ежика.

И снова ком в горле, и снова слезы из глаза, и снова ей стало не хватать воздуха. Дурное предчувствие снова охватило её с ног до головы. Вот и умерла надежда.

Она открыла дверь, вошла в дом, включила свет и стала осматриваться по сторонам.

Но чуда не свершилось. В доме никого не было. Это только в кино всё хорошо и радостно бывает.

А в реальной жизни за каждую ошибку приходится расплачиваться сполна…

Лариса некоторое время просто стояла, прислонившись к стене, а когда уже выплакала все слезы, пошла на кухню готовить борщ. Когда её мама умерла, она тоже готовила борщ. Потому что когда что-то делаешь, легче просто на душе становится.

Ближе к полуночи она выключила плиту и накрыла кастрюлю крышкой. «Пусть настаивается до утра…».

А сама пошла в спальню.

Упала на кровать и просто лежала. Убитая горем. «За каждый свой поступок приходится расплачиваться» — Лариса крутила в своей голове одну и ту же мысль.

Только она стала проваливаться в сон, как услышала что-то странное… Кто-то царапался в дверь.

«Ежик, наверное, просится в дом… Зачем?

Нечего ему тут делать. Пусть на улице живет».

Она не хотела вставать, но звук становился все более настойчивым. Заснуть было невозможно. Тогда Лариса вскочила с кровати, схватила по пути веник, открыла дверь и замерла…

Веник тут же выпал из её руки. На пороге стоял Лёва собственной персоной.

Взгляд у него был виноватый, а глаза грустные-грустные. Раскаивался за столь долгое отсутствие.

Она схватила его и прижала к себе. Крепко-крепко. А потом сквозь слезы стала кричать:

— Господи! Спасибо тебе за Лёву! Спасибо, что не забрал его у меня! Больше никогда-никогда я не выгоню его из дома! Обещаю!

Лёва выражал свою радость менее эмоционально, чем хозяйка, но по глазам было видно, что радуется.

Искренне и по-настоящему.

По его глазам было видно еще, что курочку он будет не раз еще из кастрюли вылавливать.

Да и пусть! Главное, что рядом.

— А знаешь, что, Лёва? — улыбаясь, спросила Лариса. — Пойдем есть борщ!