Его не очень пугало одиночество. За долгие годы он даже привык к нему. Вставал рано, в половине шестого. Съедал сваренное вкрутую яйцо и усаживался на балконе наблюдать за выплывающей из темноты улицей.

- Здравствуй, Михал Петрович! - кричала со двора Люська. Усталая плелась она домой после тяжёлой ночной смены. Где она теперь? Её дом, соседнюю пятиэтажку, снесли. Всю улицу ровняют с землёй, скоро и до него доберутся.

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/zV1A8XvN3W0

* * *

Часов в десять можно взять сумку и, выудив из тумбочки несколько потрёпанных ку­пюр, отправиться в магазин за какой-нибудь мелочью. Любимое развлечение старика. Даже телевизор не доставляет столько удовольствия сколько разговор с Натальей, разменявшей за прилавком не один десяток лет.

Давным-давно на пятидесятилетнем юбилее поднимали тост: «Встретимся на твоём столетии!» Михаил Петрович смеялся: «Столько не живут».

Через три месяца ему исполнится ровно сто лет, но никого, из желавших ему тогда долголетия, уже нет на этом свете. С ним случилось самое страшное – он пережил всех: жену, друзей, детей и внуков. Был только один правнук, не подозревающий о его существовании.

После смерти жены старик тосковал не по вкусным блюдам, не по выстиранной и тща­тельно выглаженной одежде, не по тому особенному запаху чистоты в квартире, который умела создавать только его Галя.
Мучило другое: не с кем обсудить прочитанную статью, некому пожаловаться на стреляющую боль в правом ухе, некому рассказать последние городские новости.

Иногда, когда не находилось других собеседников, Михаил Петрович беседовал сам с собой.

Одним августовским утром старик медленно шёл по улице, наслаждаясь последним летним теплом. За три часа добредёт он до магазина, поболтает там пару часиков с Натальей (хорошо, что в будни совсем мало покупателей), три часа обратно. Так и день пройдёт.

Промчалась на роликах девушка, задела плечом Михаила Петровича. Старик пошатнулся. Девушка растерянно оглянулась и помчалась дальше.

- Хамка! - пожилая женщина в соломенной шляпке грозно помахала её вслед сумкой. - Вот мы в её годы...

- Неправда, - сказал старик, - Люди ничуть не изменились. Сейчас, как и раньше, много хороших. Но и подлецов, конечно, тоже хватает.

Неделю назад он решил прогуляться до завода, которому отдал больше сорока лет своей жизни. Оказалось, что его больше не существует: цеха давно распроданы частным компаниям. Бетонный забор на месте, только изрисован не пойми чем: непонятные надписи иностранными буквами, многорукие чудовища, кукольные люди с огромными глазами.
А рядом солдат с красным знаменем в руке. «9 мая. День Победы» - подписано внизу.

Старик прослезился.

«Не потеряно ещё это поколение, - подумал он, - и неважно, что флаг не тот, да и формы такой в сороковые не носили».

Михаил Петрович устало прислонился к дереву.

- Вам плохо? - спросила женщина в шляпке.

- Нет, нет. Всё хорошо. Наверное, солнце.

Женщина в недоумении пожала плечами и отошла.

В магазине сегодня работала грубая худая как спица Алевтина. Бросила взгляд на Ми­хаила Петровича:

- Чего Вам?

- А Наташенька сегодня не работает? - робко поинтересовался он. - Должна бы, среда ведь...

- Померла Ваша Наташенька! - Алевтина резким движением руки смахнула воображаемую пыль с витрины. - Брать чего будете?

- Как же померла? - забеспокоился старик. - Молодая ж совсем.

- Ха, молодая! Седьмой десяток уж разменяла!

- Ну, да, конечно. Для меня ведь все, кому меньше семидесяти, молодые.

- Брать-то чего будете? Очередь задерживаете!

Он купил себе смородиновый щербет в бумажном стаканчике, сел на скамейку в сквере напротив и начал выскребать деревянной палочкой кисло-сладкое мороженое.

В сквере с недавних пор полюбили собираться молодые поэты. Они устраивали публичные чтения на небольшой деревянной эстраде, сохранившейся ещё с советских времён. Сегодня рядом с ней толпились человек семь. Высокий мальчишка с длинными чёрными волосами и подведёнными карандашом глазами загробным голосом читал свои стихи.

Михаил Петрович всё пытался вспомнить, как называют этих, одетых в чёрное подростков, которые любят гулять по кладбищам и уже в пятнадцать лет презирают жизнь, поклоняясь смерти.

Длинноволосого тем временем сменил другой парень, одетый, правда, совсем обычно, но с таким трагическим выражением на веснушчатом лице, что становилось понятно: и ему всё в этом мире опротивело.

«И не осталось никого, - декламировал он. - Лишь только чёрный свет и тени, вниз уводящие ступени да тёмной комнаты окно...»

«Знает ли он, - думал старик, - что на самом деле значат его слова?»

Если знает, решил он, то это настоящая трагедия. А если нет, то обыкновенное баловство. Сегодня его бросила любимая, и весь мир будто рухнул. На самом деле, вокруг полно людей, вся жизнь перед ним... а у Михаила Петровича впереди считанные дни, хорошо если месяцы.

Возле дома разбирали детскую площадку, лавочки уже выкорчевали и погрузили в гру­зовик.

- Что случилось? - спросил старик у рабочих.

- Переезжаешь скоро, дед! Здесь теперь торговый центр будет с подземной парковкой.

У подъезда на корточках сидел парень, высокий с лохматой соломенно-жёлтой шевелюрой. Обхватив себя руками, дрожал словно от холода.

- Да что с тобой, сынок? - наклонился к нему Михаил Петрович. - Заболел что ли?

Парень посмотрел на него красными, слезящимися глазами.

- Э, да у тебя температура, наверное, - старик потянул его за куртку. - Пойдём-ка ко мне. Я здесь, на втором этаже обитаю.

Парень поднялся и вошёл за ним в подъезд.

- Я тебе чайку горяченького, - суетился на кухне старик. Руки его дрожали то ли от старости, то ли от волнения.

«Наконец-то, - думал он, - живая душа в доме».

- Сейчас, сейчас согреешься...

Парень протянул руку к деревянной разделочной доске на угловом столике, поднял её, размахнулся и что было сил ударил по седой голове старика.

* * *

Через неделю сплетничали во дворе старушки. Вынесли из дома стулья, уселись перед подъездом и давай на чём свет стоит ругать строителей.

- Удумали центр какой-то! Морока на старости лет! Хорошо Петрович не дожил!

- А что с Петровичем-то?

- С луны что ль свалилась? Не знаешь ничего.

- Так я в больнице лежала! У меня ж почки!

- Убили Петровича.

- Да как так убили-то?

- Этот, которые колются. Дал по голове и деньги забрал.

- Много денег-то?

- Пятьсот рублёв. У меня зять в милиции работает. Так он-то мне сказал, что наркоман этот – Петровича правнук. Только не знал он, что деда своего прибил.

- Так и не знал?

- Ему в милиции только сказали. А он – никакой реакции. «Я не знал», - говорит. И всё.

- Что делается, что делается... - всплеснула руками одна из старушек, и все они дружно перекрестились.

Рассказ - И не осталось никого.

Автор Лана Кузьмина.

ИСТОЧНИК

* * *

На этом всё, Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.