Картина современного русского художника Александра Павловича Афонина.

* * *

«Пушкин окончил свою сказку! Боже мой, что-то будет далее? Мне кажется, что теперь воздвигается огромное здание чисто русской поэзии, огромные граниты положены в фундамент, и те же самые зодчие выведут и стены, и купол, на славу векам».

Эти строки из письма Н. В. Гоголя к В. А. Жуковскому датированы 10 сентября 1831 года, а 15 сентября в газетах появилось объявление о выходе в свет первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки». А создавались «Вечера» в то же лето 1831 года и в том же самом Царском Селе, где молодой, двадцатидвухлетний Гоголь оказался рядом с Пушкиным и Жуковским.

(«Почти каждый вечер собирались мы: Жуковский, Пушкин и я», - сообщал он другу) и где - одновременно, все трое - создавали свои сказки.

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/br2qsCdayFM

* * *

Пушкин - «Сказку о царе Салтане», Жуковский - «Сказку о царе Берендее» (а в её основе, как известно, пушкинская фольклорная запись), а Гоголь - «невидали» украинского пасичника Рудого Панько, которые тоже воспринимались современниками как сказки («На сих днях вышли Вечера на хуторе - Малороссийские народные сказки», - писал 23 сентября 1831 года Владимир Одоевский).

Среди «зодчих» этого «огромного здания» нужно назвать имена не только Пушкина, Жуковского и Гоголя, но и Ореста Сомова, Владимира Даля, Николая Языкова, Владимира Одоевского, Александра Вельтмана, Петра Ершова, стоявших у истоков создания нового жанра литературной сказки.

Произошло это в самом начале 1830-х годов, когда были созданы все шесть сказок Пушкина, три сказки Жуковского, «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, «Малороссийские были и небылицы» Ореста Сомова, «Были и небылицы казака Луганского» (Владимира Даля), «Сказка о петухе и диком вепре» и «Жар-Птица» Николая Языкова, «Пестрые сказки» Владимира Одоевского, романы-сказки Александра Вельтмана, «Конек-Горбунок» Петра Ершова.

Все эти произведения вышли до 1835 года, когда в Копенгагене появились первый и второй выпуски «Сказок, рассказанных детям» Ханса Кристиана Андерсена.

И это не случайное совпадение, а общая закономерность развития всех национальных литератур, в каждой из которых рано или поздно появлялись свои «короли сказок».

Во Франции еще в XVII веке - Шарль Перро, в Германии - братья Гримм, в Дании - Андерсен, в Норвегии - Асбьёрнсен, в Англии - Льюис Кэрролл, на Украине - Марко Вовчок, в Армении - Газарос Агаян и Ованес Туманян, в Молдавии - Ион Крянгэ, в Латвии - Карлис Скалбе и Анна Саксе, в Литве - Пятрас Цвирка.

Русская литература в этом отношении не исключение, а правило. Как и все мировые литературы, она обретала национальные формы через фольклор, через обращение писателей к народному творчеству.

Когда Пушкин писал в 1826 году: «С некоторых пор вошло у нас в обыкновение говорить о народности, требовать народности, жаловаться на отсутствие народности в произведениях литературы…», он имел в виду идеи, волновавшие в равной степени и Вальтера Скотта, первым собравшего и издавшего шотландские народные песни, и Рылеева, А. А. Бестужева, Кюхельбекера, и американского критика Джеймса Полдинга, начавшего в 1827 году дискуссию о национальном театре Нового Света.

В 1841 году Белинский уже называл народность «альфой и омегой» (началом и концом) эстетики нового времени. Этот путь в народности во всех литературах начинался с народного творчества - с его собирания, издания, а затем и воплощения в литературе, с появления нового жанра литературной сказки.

Обычно, говоря о литературной сказке, мы имеем в виду только детские, наиболее известные, ставшие несомненной классикой литературы для детей. Но «Девочка Снегурочка» Владимира Даля, «Мороз Иванович» Владимира Одоевского, «Аленький цветочек» С. Т. Аксакова, равно как детские сказки К. Д. Ушинского, Л. Н. Толстого, А. М. Горького, А. Н. Толстого, - только часть того явления, которое называется литературной сказкой.

В данном случае речь пойдет о литературной сказке, связанной с фольклорными традициями. А потому в сборник не вошли многие известные авторские сказки (Мамина-Сибиряка, Паустовского, Бианки), зато в нем представлены неизвестные, незаслуженно забытые или же «отлученные» от жанра литературной сказки, восстанавливающие общую картину развития этого жанра от Гоголя, Ореста Сомова и Владимира Даля до наших дней.

С Пушкина и Жуковского начинаются традиции поэтических сказок, с Гоголя - прозаических.

Перефразируя известное выражение Ф. М. Достоевского, вполне можно сказать, что русская литература вышла не только из «Шинели» Гоголя, но из его же «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Хотя как у Гоголя, так и у Пушкина, Жуковского, конечно же, были предшественники (в XVIII веке - Василий Левшин, Михаил Чулков).

Выраженные ими идеи носились в воздухе.

И в то самое время, когда в 1829 году молодой Гоголь ещё только просил у матери «расспросить старожилов», сообщить ему «все возможные поверья и обычаи», эти украинские поверья и обычаи уже появились в свет в «Русалке» и «Оборотне» Ореста Сомова. А почти одновременно с «Былями и небылицами» Порфирия Байского (под таким псевдонимом выступил в печати Орест Сомов) и всякой «невидалью», которую «швырнул в свет какой-то пасичник» Рудый Панько, стали выходить «Были и небылицы казака Луганского» (Владимира Даля).

Более 50 лет отдал Владимир Иванович Даль созданию свода «Пословиц русского народа» и «Толкового словаря» - выдающихся памятников народной языковой культуры, но в 30-е годы современники Пушкина и Гоголя знали не лексикографа и языковеда Владимира Даля, а сказочника казака Луганского.

«Твоя от твоих! Сказочнику казаку Луганскому - сказочник Александр Пушкин» - с такой дарственной надписью Пушкин вручил Владимиру Далю свою «Сказку о рыбаке и рыбке».

В воспоминаниях Владимира Даля сохранились слова поэта:

«Сказка сказкой, а язык наш сам по себе, и ему-то нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказке. А как это сделать - надо бы сделать, чтобы выучиться говорить по-русски и не в сказке… Да нет, трудно, нельзя еще! А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не дается в руки, нет!»

Выучиться говорить по-русски, добиться такого же русского раздолья, как в сказке, - подобные задачи ещё только ставились в литературе Пушкиным и Гоголем.

Народный язык - вот главное, что выделяет в сказке и Владимир Даль.

«Не сказки сами по себе были мне нужны, - говорил он, как бы отвечая Пушкину, - а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода - сказка послужила поводом. Я задал себе задачу познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком и говором, которому открывается такой вольный простор и широкий разгул в народной сказке».

Насколько удалось Владимиру Далю выполнить эту задачу, лучше всего судить по отзывам современников.

Например, Н. В. Гоголя, признававшегося:
«Каждая его строчка меня учит и вразумляет, придвигает ближе к познанию русского быта и нашей народной жизни».

О необыкновенном впечатлении, которое произвели на современников сказки казака Луганского, писал И. С. Тургенев:
«Они обратили на себя всеобщее внимание читателей русским складом ума и речи, изумительным богатством чисто русских поговорок и оборотов».

Стоит только добавить, что эти сказки казака Луганского нельзя отделять от научных трудов Владимира, Даля.

Сказки во многом предваряют и «Пословицы русского народа» и «Толковый словарь», в которых языковые сокровища народа собраны воедино, систематизированы, а здесь же, в сказках, они представлены в живой, естественной среде своего бытования.

Владимир Даль применил в сказках принцип, который позднее ляжет в основу «Пословиц русского народа», расположенных не в обычном азбучном порядке («Этот способ, - отмечал Даль, - самый отчаянный, придуманный потому, что не за что более ухватиться»), а по смысловому значению.
В «Былях и небылицах казака Луганского» пословицы и поговорки расположены тоже по смыслу, более того, Владимир Даль намеренно сталкивает внутренние противоречия пословиц, выявляя тем самым диалектическую сложность, неоднозначность народного миросозерцания.

Сказки казака Луганского внесли в русскую литературу новый стилевой прием, с них начинается так называемая сказовая проза, которая в дальнейшем найдет блестящее воплощение в сказах Н. С. Лескова и П. П. Бажова.

Владимир Даль был первым, кто привнес в литературу эту живую стихию народного языка, его «русское раздолье».

* * *

Сказки писателей приобретали порой столь острое социальное звучание, что публикация их становилась небезопасной для автора.

Так произошло в 1832 году с «пятком первым» сказок казака Луганского, запрещённых и изъятых цензурой. Последовал высочайший указ «арестовать сочинителя и взять его бумаги для рассмотрения».

И Владимир Даль был арестован, его рукописи изъяты «для рассмотрения».

Впрочем, многие сказки, в том числе пушкинская «Сказка о попе и о работнике его Балде», так и не опубликованная при жизни поэта, казались недопустимыми, кощунственными не только власть имущим, но и литературным эстетам, охранявшим устои «изящной» словесности.

В сказках-романах Александра Вельтмана «Кощей бессмертный. Былина старого времени» (1833), «Светославич, вражий питомец. Диво времен Красного Солнца Владимира» (1835) причудливо переплетались литературные и внелитературные стили, историческая действительность - с фантастикой, сказочные герои - с реальными. Александр Вельтман тоже пытался «выучиться говорить по-русски и не в сказке», расширить жанровые и стилевые возможности литературы.

Пройдут десятилетия, и те же самые «вечные» проблемы будет заново решать Лев Толстой.

Уже создав «Войну и мир» и «Анну Каренину», великий писатель придет к отрицанию литературного языка.

«К другому языку и приемам (он же и случился народным) влекут мечты невольные», - признается он.
Н. Н. Страхов сообщит в письме к Н. Я. Данилевскому от 23 сентября 1879 года о «занятиях» Толстого в этот период духовного кризиса и исканий:

«Однажды он повел меня и показал, что он делает между прочим. Он выходит на шоссе (четверть версты от дома) и сейчас же находит в нем богомолок и богомольцев. С ними начинаются разговоры и, если попадаются хорошие экземпляры и сам он в духе, он выслушивает удивительные рассказы».

А заканчивается это письмо знаменательными словами:

«Он стал удивительно чувствовать красоту народного языка и каждый день делает открытия новых слов и оборотов, каждый день всё больше бранит наш литературный язык, называя его не русским, а испанским. Все это, уверен, даст богатые плоды».

В Записных книжках Толстого 1879 года - десятки, сотни услышанных им слов, фраз, «языковых заготовок», которые войдут потом в его произведения.

Есть среди них и такая запись: «Олонецкой губернии былинщик. Пел былину Иван Грозного…» Речь идет о первом знакомстве Толстого с олонецким сказителем Василием Петровичем Щеголёнком, которое произошло 5 апреля 1879 года в Москве у собирателя Е. В. Барсова.
Позднее Барсов расскажет об этой встрече писателя с народным сказителем: «Просидел тогда Толстой у меня до поздней ночи. Толстой так увлекся сказами и былинами Щеголёнка, что пригласил его к себе, и он, уже совсем старый, - ему тогда было под восемьдесят, - прогостил у Толстого месяца три».

В воспоминаниях сына писателя (Льва Толстого) Ильи Львовича сохранилось довольно подробное описание пребывания олонецкого сказителя в Ясной Поляне. Есть в них и такая деталь: «Папа слушал его с особенным интересом, каждый день заставлял рассказывать его что-нибудь новое, и у Петровича всегда что-нибудь находилось. Он был неистощим».

Эти рассказы Щеголенка тоже сохранились в Записных книжках Толстого 1879 года, именно на их основе он начал создавать свой цикл «народных рассказов».

«Чем люди живы» - первое произведение нового цикла. В основе рассказа - легенда «Архангел», услышанная и записанная Толстым от сказителя Щеголёнка. «Два старика» - рассказ из этого же цикла. И он тоже создан на основе легенды, записанной от олонецкого сказителя. «Три старца» - еще один из «народных рассказов» Толстого (рассказов всего двадцать два).
И он тоже создан по легенде, услышанной и записанной от Щеголенка.

Это «народные рассказы», написанные Толстым в 1881–1885 годах.

А через четверть века он вновь вернется к записям легенд Щеголёнка. Так, уже в 1905–1906 годах появятся одни из лучших рассказов «Круга чтения» - «Корней Васильев» и «Молитва», тоже созданные на основе народных легенд, услышанных от «олонецкой губернии былинщика» В. П. Щеголёнка.

«Корней Васильев» был опубликован в то самое время, когда на родину сказителя Щеголенка - в Олонецкую губернию - отправился Михаил Пришвин. «Я вышел из фольклора», - скажет он о своем пути в литературу, о путешествии на Русский Север, о записях сказок, песен, причитаний, составивших его первую книгу «В краю непуганых птиц» (1907). Этому пути он останется верен и в последующих книгах «За волшебным колобом», «Кащеева цепь», соединивших реальные и сказочные мотивы.

Из фольклора вышел и современник Пришвина Алексей Ремизов. Его первые книги «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье» (1913) - это оригинальнейшие сказочные стилизации, в основе которых подлинные фольклорные записи.

Из фольклора вышли и такие замечательные советские писатели, как Борис Шергин, Степан Писахов, Павел Бажов, открывшие новые, еще неизведанные пласты народной культуры.

Борис Шергин и Степан Писахов - «поморские узорочья» языковых сокровищ Русского Севера, Павел Бажов - самоцветы рабочего фольклора Урала. После выхода «Малахитовой шкатулки» возникла целая «школа Бажова», развивающая традиции литературных сказов.

Непосредственными преемниками Павла Бажова на Урале стали С. Власова, С. Черепанов, Иван Ермаков, Евгений Пермяк, на Алтае - Александр Мисюров, на Амуре - Дмитрий Нагишкин, в Оренбуржье - В. Пистоленко, в Поволжье - Михаил Кочнев.

Почти одновременно с Павлом Бажовым к сказкам обратились Алексей Толстой и И. Соколов-Микитов, создавшие свои литературные обработки сказочных сюжетов.

От народного творчества неотделимо творчество наших современников Василия Шукшина, Виктора Астафьева, Василия Белова, Валентина Распутина, Дмитрия Балашова. И дело здесь не только в прямом использовании фольклорных образов, тем и сюжетов, хотя и этот традиционный путь далеко не исчерпан: «До третьих петухов» Василия Шукшина, «Бессмертный Кощей» Василия Белова - тому подтверждение.

Дело в том, что литература продолжает открывать - через фольклор и благодаря фольклору - все новые животворные ключи народной культуры. Такова одна из основных закономерностей развития любой национальной литературы, что, собственно, и придает каждой из них черты неповторимости, самобытности.

«Литература каждого народа, - подчёркивал Ованес Туманян, - развивается, приобретает своеобразие и утверждает себя благодаря народным легендам, творениям национального духа».

Виктор КАЛУГИН

Это были отрывки из вступления к книге малоизвестных литературных сказок разных авторов прежних времён - Волшебное слово. Сказки. Библиотека молодой семьи. (Сборник). 1988 г. Тираж: 200 000 экземпляров - тогда ещё не была угроблена система издания книг в стране, большие тиражи и низкие цены на книги.
Составитель сборника Виктор Калугин.

В сборнике Волшебное слово сказки Ореста Сомова, Владимира Даля, Александра Вельтмана, Владимира Одоевского, Льва Толстого, Николая Лескова, Алексея Ремизова, Ивана Бунина, Ивана Франко, Ованеса Туманяна, Бориса Шергина, Степана Писахова, Ивана Соколова-Микитова, Павла Бажова, Ефима Честнякова, Андрея Платонова, Василия Белова, чьи сказки вы может быть никогда не слышали и не читали.

Представился случай прочитать.

ИСТОЧНИК

* * *
На этом всё, всего хорошего, читайте сказки - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ на Ютубе.

Приглашаю на свою страничку Веб Рассказ на Boosty, там эксклюзивные темы озвученные мной.

https://boosty.to/webrasskaz - Веб Рассказ на Boosty.

До свидания.