Однажды любовница регента г-жа де При, дочь откупщика по фамилии Пленеф, скупила по наущению отца весь урожай.
Это повергло народ в такое отчаяние, что в конце концов произошли беспорядки. Усмирять их послали роту мушкетеров г-на д'Авежана, который получил приказ открыть огонь по «сволочи» - так именовали тогда французский народ.
Однако д'Авежан был человек порядочный, и мысль о том, что ему придется расстреливать своих сограждан, приводила его в ужас.
Вот какой он придумал способ выйти из затруднения: он велел мушкетерам изготовиться к залпу, но, так и не скомандовав «Огонь!», подошел к толпе со шляпой в одной руке, с приказом в другой и объявил:
«Господа, я получил распоряжение открыть стрельбу по сволочи. Прежде чем это сделать, попрошу всех честных людей удалиться». Народ сразу разбежался.

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/dhq15TbmTYk

* * *
М* говорил г-ну де Водрейлю, человеку прямому и справедливому, но еще сохранившему кое-какие иллюзии:
«Пелены на глазах у вас нет, но вот очки чуточку запотели».

* * *
Вот очень тонкое и меткое замечание М*: как бы неприятны и даже нестерпимы ни были для нас недостатки того, с кем мы водимся, мы неизбежно перенимаем их - страдать от чужих недостатков ещё не значит уберечься от них.

* * *
Гельвеций был в молодости на загляденье хорош собой.
Как-то вечером, когда он тихо и смирно сидел за кулисами театра подле мадмуазель Госсен, к ним подошел известный финансист и сказал актрисе на ухо, но так, чтобы слышал Гельвеций:
«Мадмуазель, не согласитесь ли вы принять шестьсот луидоров и подарить мне за это свою благосклонность?».
«Сударь. - ответила она, указывая ему на Гельвеция и тоже говоря достаточно громко, чтобы тот мог расслышать её слова,
- Я сама дам вам двести, если вы явитесь ко мне завтра утром с таким же красивым лицом, как вот у него».

* * *
Как известно, Бомарше не пожелал драться с герцогом де Шоном, когда тот грубо обошелся с ним.
Вот почему, получив однажды вызов от г-на де Ла Блаша, он ответил ему: «Я и не таким отказывал».

* * *

Пытаясь одной фразой выразить, как редко встречаются в свете порядочные люди, М* - я сам это слышал - сказал, что порядочный человек - это редчайшая разновидность человеческой породы.

* * *
Некий крестьянин поделил всё свое убогое достояние между четырьмя .сыновьями, а сам стал жить то у одного, то у другого из них.
Однажды, когда он вернулся, погостив у очередного сына, его спросили:
«Ну, как тебя там приняли? Как с тобой обходились?». - «Как со мной обходились? - отозвался он. - Как с родным сыном».
Не правда ли, изумительный ответ в устах такого отца!

* * *
Король прусский неоднократно приказывал составлять заведомо негодные топографические планы разных местностей. На них указывалось, например, что такое-то болото непроходимо, и неприятель, полагаясь на карту, верил тому, чего на самом деле не было.

* * *
Однажды, когда Людовик XIV опасно захворал, лорд Болинброк выказал искреннее сочувствие больному.
Удивленный монарх сказал ему:
«Я тем более тронут вашим вниманием, что вы, англичане, не любите королей».
«Государь, - ответил Болинброк, - в этом мы похожи на тех мужей, которые не любят собственных жен, но стараются понравиться женам соседей».

* * *
Одному французу дозволили осмотреть кабинет испанского короля.
Увидев кресло и письменный стол монарха, путешественник воскликнул: «Так вот где работает этот великий государь!».
-«Что? Работает? - возмутился его провожатый. - Да как вы смеете утверждать, будто столь великий король работает? Вы, что же, явились сюда насмехаться над его величеством?».
Произошла ссора, и французу пришлось немало попотеть. прежде чем он втолковал испанцу, что не имел намерения оскорбить достоинство его государя.

* * *
Г-н Флери, генеральный прокурор, сказал как-то в присутствии нескольких литераторов:
«Последнее время я замечаю, что в разговорах о делах правления стали употреблять слово «народ». Вот вам плоды новой философии! Да разве можно забывать, что третье сословие всего лишь придаток к государству?».
( Другими словами, это означает, что из двадцати четырех миллионов человек двадцать три миллиона девятьсот тысяч представляют собой случайный и незначительный добавок к ста тысячам ) .

* * *
Г-н Вольтер заметил однажды по поводу религии, повсеместно приходящей в упадок:
«А жаль! Скоро нам нечего будет осмеивать».
«Утешьтесь! - возразил г-н Сабатье де Кабр. - Предмет и повод для осмеяния всегда найдутся».
«Не скажите, сударь! - сокрушённо вздохнул Вольтер. - Вне церкви нет благодати!».

* * *
Людовик XIV жаловался г-же де Ментенон на беспокойство, которое внушают ему разногласия среди епископов.
«Чтобы избежать раскола, надо переубедить меньшинство, а это нелегко - инакомыслящих набралось целых девять», - прибавил он.
«Полно, государь! - рассмеялась маркиза. - Велите-ка лучше большинству уступить: эти сорок человек упираться не станут».

* * *
Случилось так, что меня очень сильно взволновала какая-то несправедливость. Видя это, один старый человек сказал мне: «Милый мальчик, учитесь у жизни примиряться с жизнью».

* * *
Застав у своей любовницы г-на де Бриссака, принц де Шараде сказал ему:
«Выйдите!».
«Монсеньер» - ответил де Бриссак, - Baши предки сказали бы: «Выйдем!».

* * *
В дни ссоры Дидро и Руссо г-н де Кастри с негодованием заметил г-ну де Р*, который впоследствии и пересказал мне его слова: «Невероятно! У всех на языке только эти люди, хотя у них нет ни положения в обществе, ни даже своего дома: они ведь и живут-то на чердаках. Не могу к этому привыкнуть!».

* * *
Гостя у г-жи дю Шатле, Вольтер разговорился в её будуаре с аббатом Миньо, тогда ещё совсем ребенком.
Он посадил мальчика к себе и; колени и принялся его поучать:
«Друг мой, успеха в жизни добивается лишь тот, кого поддерживают женщины. Значит, их нужно изучать. Запомните же, что все они - лгуньи и шлюхи».
«Как все? Что вы мелете сударь?», - вспыхнула г-жа дю Шатле.
«Сударыня, - возразил Вольтер, - детей грешно обманывать!».

* * *
Фонтенель написал оперу, где, к негодованию ханжей, был выведен хор жрецов.
Архиепископ парижский потребовал исключить этот номер.
«Я не трогаю его священников, пусть и он не трогает моих», - ответил Фонтенель.

* * *
Умирающего Фонтенеля спросили: «Как вы себя чувствуете?». «Чувствую, что уже ничего не чувствую», - отозвался он.

* * *
Многих удивляло, почему г-же Дюбарри так долго не удается свалить герцога де Шуазеля.
Ларчик же открывался просто: когда положение герцога становилось особенно шатким, он испрашивал у короля аудиенцию или отправлялся к нему с докладом и осведомлялся, как прикажет государь распорядиться пятью-шестью миллионами, которые он, Шуазель, сумел сэкономить по военному министерству и считает ненужным возвращать в казначейство.
Отлично понимая, что всё это означает, Людовик XV отвечал:
«Поговорите с Бертеном и передайте ему три миллиона на такие-то нужды; остальное я дарю вам».
Словом, король делился с министром и, сомневаясь, что преемник последнего окажется столь же покладист, не увольнял Шуазеля в отставку вопреки всем проискам г-жи Дюбарри.

* * *
Некто пил превосходное вино, но от похвал воздерживался.
Тогда хозяин дома велел подать ему другое, гораздо хуже сортом.
«Хорошее вино!»,-сказал молчальник.
«Но это же пойло за десять су, тогда как то, что вы пили раньше, - истинный нектар!», - воскликнул хозяин.
«Знаю, - ответил гость. - Потому я о нём ничего и не сказал: оно в похвалах не нуждалось».

* * *
Чтобы не осквернять слово «римлянин», Дюкло всегда называл современных римлян «итальянцами из Рима».

* * *
М*, который коллекционировал речи, произнесенные при вступлении во Французскую академию, говаривал мне:
«Когда я перелистываю их, мне так и кажется, будто передо мною обгорелые остовы ракет - остатки фейерверка, что устраивают в Иванову ночь».

Все эти фразы произнесены и написаны в 1700-х годах во Франции.

И взяты из книги - Максимы и мысли (Характеры и анекдоты).

Автор Никола де Шамфор.

ИСТОЧНИК

* * *

На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.