Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Мастера и шедевры.

  Все выпуски  

Мастера и шедевры.


Мастера и шедевры

Выпуск №204. 9 мая 2006г

Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

К читателю


Однажды, просматривая свою библиотеку, я взял в руки один из трех томов книги И. Долгополова "Мастера и шедевры", год издания 1986. Подарил мне ее кто-то из друзей. За хлопотами повседневной жизни о существовании ее позабыли и она простояла на полке 15 лет. Чтобы вот так, совершенно неожиданно, вновь напомнить о себе. Я взял ее в руки, полистал и уже не смог оторваться, забросив на несколько дней самые неотложные дела. Книга редкая и думаю, что немногие держали ее в руках.

Наберись терпения, читатель. Рассказы достаточные по объему, а возможности человеческие ограничены. Рассказов немало - более ста. Так что чтение их растянется для нас с тобой на длительное время. Но какое чтение...



Рассказ 71 .
"Игорь Грабарь"

Репродукции к рассказу можно посмотреть здесь.

Игорь Грабарь... живой классик. Имя его стало почти легендарным. Ученик Репина. Современник Валентина Серова, Врубеля. Левитана. Друг Александра Бенуа.
Автор блестящих исследований по истории искусства. Крупнейший знаток музейного дела, реставрации. Выдающийся педагог. Академик...
Словом, можно часами рассказывать о его феноменальной по охвату и эрудиции деятельности.
Небольшого роста, крепко сбитый, с гладко, до блеска выбритой головой, необычайно подвижный и в то же время предельно собранный, он поражал своей энергией.
„Крепыш" -так ласково называл его в письмах Бенуа. И это очень точно сказано. Казалось, ему не было износу.
Как сейчас вижу его идущим в большой группе профессоров Изоинститута. Рядом с ним кряжистый, ширококостный Сергей Герасимов, спортивный, весь словно на пружинах, Александр Дейнека, нарядный Александр Осмеркин, молчаливый Егор Ряжский, добрейший Василий Почигалов.
Осенний вечер 1947 года. Старая, тихая квартира. Бывший дом страхового общества „Россия'' в узком переулке у Кировских ворот. Квартира как квартира - три комнаты ... На стенах картины. Пейзажи, Около двадцати. Автор - Левитан.
Эту коллекцию собрал Владимир Федорович Миткевич, академик, электротехник, энергетик. Он участвовал в составлении плана ГОЭЛРО, работал над планированием системы высоковольтных электропередач. В столице его собрание широко известно. Поэтому в доме часто бывают художники, искусствоведы, коллекционеры. Сегодня у него в гостях Игорь Грабарь.
Обед подходит к концу. Произнесен шутливый тост за "бессмертных" академиков. Подняты бокалы за святое искусство, за радость видеть и любить прекрасное.
Осеннее солнце озарило стены просторной комнаты. Мерцают тусклым золотом рамы.
Одинокий луч скользнул по холсту Левитана, зажег краски.
,,Летний вечер". Эскиз к знаменитой картине.
Околица. Печальный миг прощания с солнцем. Еще минута, другая - и последние лучи пробегут по далекому лугу, сверкнут в вершинах леса, зажгут багрянцем листву берез. Но пока еще розовеет небо. Еще холодные тени не поглотили ликующие краски. Последняя вспышка зари окрасила бледным золотом изгородь, деревянные ворота.Тень наступает, она погасила яркий изумруд трав, покрыла лиловым пологом дорогу... И видно, как спешит, спешит нервная кисть Левитана, чтобы остановить мгновение. Запечатлеть миг последнего озарения.
- Полотна Левитана, - произнес Грабарь, - вселяли в нас бодрость и веру, они заражали и поднимали. Этот этюд написан накануне смерти. Известно, как тяжело угасал Левитан.
Он знал о приближающемся конце. Знал. И все же вопреки запретам врачей работал. Такова стезя великих - работать до конца!
В большой комнате стало тихо.
Только слышно было, как тикают старинные часы.
- Последние годы в жизни живописца, - прервал молчание Грабарь, - какими чувствами порою переполнены они! Никогда не забуду одну из последних моих встреч с Валентином Александровичем Серовым...
Это была глубокая осень 1911 года, я пригласил художника поглядеть на экспозицию его работ в Третьяковке.
Серов сразу подошел к ,,Девушке, освещенной солнцем".
Долго-долго, пристально рассматривал. Молчал.
Тогда только я впервые по-настоящему понял, как он плох. Лицо серое. Погасший взор...
Вдруг Серов глубоко вздохнул, махнул рукой, сказал не столько мне, сколько кому-то третьему:
„Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, сколько ни пыжился, ничего уже не вышло: тут весь выдохся".
Он цепко взял меня под руку и подвел вплотную к холсту: „Каков валер?"
- Я, - продолжал Грабарь, - с какой-то удивительной ясностью увидел тончайшие переливы цвета, нежнейшую пластику портрета. Все неуловимые рефлексы пленэра, всю глубину духовной жизни девушки.
,,И самому мне чудно, - глухо звучал голос Серова, - что я это сделал ... Тогда я вроде с ума спятил. Надо это временами: нет-нет, да малость спятить. А то ничего не выйдет..."
Грабарь подошел к „Околице", Казалось, он хотел проникнуть в самое сокровенное.
- А ведь знаете, если бы я послушал Малявина, мне пришлось бы бросить писать пейзажи.
Как-то Малявин зазвал меня к себе в рязанскую глушь. Я пробыл у него несколько дней, в течение которых мы, конечно, только и говорили что о живописи, лишь изредка прерывая эти беседы рыбной ловлей, в которой ничего не понимали: мы были горе-рыболовами. Малявин убеждал:
„Как же ты не понимаешь, что после Левитана нельзя уже писать пейзажа! Левитан все переписал и так написал, как ни тебе, ни другому ни за что не написать.
Пейзажу, батенька, крышка. Ты просто глупость, делаешь. Посмотри, что за пейзажи сейчас на выставках?
Только плохие подделки под Левитана".
Как я ему ни доказывал, что ни пейзаж, ни портрет и вообще ничто в живописи не может остановиться, а будет расти и эволюционировать, то понижаясь, то вновь повышаясь, он стоял на своем. На этом мы и расстались.
Я слушал Грабаря затаив дыхание.
,,Какое счастье, - думал я, - столько прожить, столько сделать и столько увидеть..."
Пробили старинные часы.
Семь мерных ударов нарушили тишину. Грабарь внимательно выслушал бой.
Посмотрел на свои часы и продолжил:
- На днях ко мне приехали старые знакомые из Ленинграда. Решили сходить в Третьяковскую галерею. Незаметно оказались у моих ранних пейзажей ^Февральская лазурь" и ,,Мартовский снег"...
Друзья стали расхваливать качества этих полотен.
И вдруг мне стало страшно. Да, страшновато!
Я с какой-то непередаваемой остротой вспомнил встречу с Валентином Серовым и его последний разговор со мной... Ведь я писал эти холсты сорок лет назад, а ничего подобного по свежести, колориту, ощущению России в пейзаже больше не создал.
Солнце ушло за высокие дома. Стемнело.
Зажгли свет. И вдруг внезапно ярко выделился висевший дотоле в тени „Пьеро" Сомова. Великолепная акварель.
Электрический яркий свет прогнал тишину, вдруг стал слышен шум города, звон посуды на кухне. Бледный Пьеро внимательно разглядывал молчаливую группу людей у левигановской „Околицы".
Принесли чай.
Сложен творческий путь Игоря Грабаря.
Ученик Репина в Академии художеств, весьма успешно владевший кистью, вдруг решает уехать со своим другом Кардовским в Мюнхен к Ашбе.
Прошло несколько лет, и, проведя тысячи часов за штудией у Ашбе, а также в академиях Жюльена и Коларосси в Париже, Грабарь понял, что его судьба художника сложится дома, в России. Сотни сожженных холстов, картонов, досок были прощальным факелом.
Через полвека живописец рассказывает:
- Вернувшись в 1901 году в. Россию, я был несказанно потрясен красотою русского пейзажа! Нет нигде таких чудесных березовых рощ, таких восхитительных весен, золотых осеней, сверкающих инеев.
Утоленная тоска по родине дала волшебные результаты.

„Февральская лазурь". Этот пейзаж написан в 1904 году. Вот что рассказьшает сам Грабарь об истории его создания:
- В то необычайное утро природа праздновала какой-то небывалый праздник - праздник лазоревого неба, жемчужных берез, коралловых веток и сапфировых теней на сиреневом снегу.
Я стоял около дивного экземпляра березы, редкостного по ритмическому строению ветзей. Заглядевшись на нее, я уронил палку и нагнулся, чтобы ее поднять.
Когда я взглянул на верхушку березы снизу, с поверхности снега, я обомлел от открывшегося передо мной зрелища фантастической красоты: какие-то перезвоны и перекликания всех цветов радуги, объединенные голубой эмалью неба...
Если бы хоть десятую долю этой красоты передать...
Поглядите на этот пейзаж в Третьяковке, и вы убедитесь, что мечта Грабаря осуществилась. Это полотно - гимн России, белоствольным березам, сверкающему февральскому небу.
За этим холстом следует другой - "Мартовский снег".
И опять живописец с восторгом вспоминает о тех счастливых неповторимых днях:
- С этого времени в течение всего февраля, марта и половины апреля я переживал настоящий живописный запой.
Меня очень заняла тема весеннего мартовского снега, осевшего, изборожденного лошадиными и людскими следами, изъеденного солнцем.
В солнечный день, в ажурной тени от дерева, на снегу я видел целые оркестровые симфонии красок и форм, которые меня давно уже манили. В ближайшей к Дугину деревне Чуриловке я нашел такой именно, нужный мне уголок.
Пристроившись в тени дерева и имея перед собой перспективу дороги, которую развезло, и холмистой дали с новым срубом, и с увлечением начал писать.
Закрыв почти весь холст, я вдруг увидел крестьянскую девушку в синей кофте и розовой юбке, шедшую через дорогу с коромыслом и ведрами.
Я вскрикнул от восхищения и, попросив ее остановиться на десять минут, вписал ее в пейзаж.
Весь этюд был сделан в один сеанс. Я писал с таким увлечением и азартом, что швырял краски на холст, как в исступлении, не слишком раздумывая и взвешивая, стараясь только передать ослепительное впечатление этой мажорной фанфары.
Вспомним рассказ Валентина Серова о том, как он писал "Девушку, освещенную солнцем" - Машу, как он тогда ,,вроде с ума спятил". Видите, это своеобразное „сумасшествие"* не один раз давало в истории живописи блистательные результаты.

Грабарь глубоко переживал сумбур и шумиху, поднятую на „изофронте" представителями „супрематизма" и прочих „измов" в начале двадцатых годов.
Он с горечью пишет в своей ,,Автомонографии" о засилье леваков, ,,безраздельно властвовавших в советском искусстве".
Все реалистическое, жизненное, даже просто все „предметное" считалось признаком некультурности и отсталости. Многие даровитые живописцы стыдились своих реалистических „замашек", пряча от посторонних глаз простые, здоровые этюды и выставляя только опыты кубистических деформаций натуры, газетных и этикетных наклеек и тому подобные опусы.
В этом свете любопытен диалог между Луначарским и Грабарем.
Игорь Эммануилович рассказал наркому, что в искусстве Запада намечается поворот от кубизма и экспрессионизма к новому культу реалистического рисунка и формы.
И что это весьма мало похоже на то, что творится в Москве, где ,,левые" не только не думали о сдаче своих позиций, а, напротив того, казалось, только еще начинали разворачивать свои силы.
Луначарский хотя и удивился переменам в искусстве Запада, но был обрадован и даже приветствовал их.
Грабарь этим был поражен и спросил его:
- Какой же вы после этого защитник футуристов?
- Защищал, пока их душили, а когда они сами начинают душить, приходится защищать уже этих новых удушаемых.
Немало чудес происходило в то время.
Художники „левых" взглядов устраивали бесконечные споры и дискуссии, ничего не выяснявшие и все запутывавшие.
Грабарь, шутливо именовавший себя „музейщиком", отчаянно сражался с этими художниками, стараясь сохранить великое наследие культуры прошлого во имя будущего.
Чем же это кончилось?
„Художники" отделились от „музейщиков"
. - Мы в нашей коллегии, - вспоминал Грабарь, - переименованной вскоре в „Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины", всецело ушли в работу, отвечавшую точному смыслу этого длинного названия.
Мы „музействовали" и ,,охраняли'", тогда как „художники" больше разрушали. Время было сложное...
Грабарь - художник, ученый - обрел в эти бурные двадцатые годы еще одно качество, качества бойца.
С гордостью вспоминает Грабарь эту суровую пору:
- Одной из первых больших работ „Отдела" была разработка декретов о национализации крупнейших частных художественных собраний, об учете и охране исторических ценностей Троице-Сергиевой лавры.
Инициатива всех этих декретов исходила от В. И. Ленина. Они шли от нас к нему на утверждение, а некоторые из них он лично исправил, значительно усилив ответственность заведующих за сохранность памятников.
Владимир Ильич вообще придавал чрезвычайное значение делу охраны исторических сооружений. Он всегда запрашивал, можно ли расширить то или другое окно в старом здании или пробить дверь где-нибудь, не давая никаких распоряжений до положительного ответа. Я был в курсе всех этих переговоров.
Еще не оценена до конца огромная роль Грабаря как. созда¬еля реставрационных мастерских, носящих ныне его имя. Ведь он и его ученики вернули людям гениальные творения Андрея Рублева и Феофана Грека, спасли от гибели сотни памятников русской культуры.
Мне рассказывал Андрей Дмитриевич Чегодаев, с каким увлечением читал Грабарь в Московском университете курс музееведения и реставрации.

Мои рассылки

1.Потому что круглая Земля.

Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам. Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время пошло.

2.Чтоб вы так жили!
Все, о чем я собираюсь рассказать в этой рассылке - правда. Это истории из моей жизни. Когда-то они были просто моей жизнью. Теперь стали историей. Кому-то они покажутся неинтересными. Кому-то наивными. Кое-кого, надеюсь - заинтересуют. Но это не все. Ведь и у вас случалось в жизни что-то интересное. Пишите, я с удовольствием все опубликую. И это еще не все. Одни истории приедаются. Пусть будет юмор, что-то необычное. И, конечно, ваши письма найдут здесь достойное место. И это еще не все...



Это интересно

1.Домашний электронный музей шедевров мировой живописи. Множество электронных альбомов, посвященных великим мастерам живописи. В альбомах представлены лучшие картины лучших художников с возможностью распечатки, а также биографии художников. Все альбомы работают под музыку. Предоставляется пожизненный доступ к скачиванию. Количество альбомов постоянно растет. Домашний электронный музей - лучший способ приобщения к искусству живописи!


Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET


До встречи!

Моя почта

Рассылки Subscribe.Ru
Мастера и шедевры.
Архив рассылки "Мастера и шедевры"



В избранное