Однажды,
просматривая свою библиотеку, я взял в руки один из трех томов книги
И. Долгополова "Мастера и шедевры", год издания 1986. Подарил мне ее
кто-то из друзей. За хлопотами повседневной жизни о существовании ее
позабыли и она простояла на полке 15 лет. Чтобы вот так, совершенно
неожиданно, вновь напомнить о себе. Я взял ее в руки, полистал и уже
не смог оторваться, забросив на несколько дней самые неотложные
дела. Книга редкая и думаю, что немногие держали ее в руках.
Наберись терпения, читатель. Рассказы достаточные по объему, а возможности человеческие ограничены. Рассказов немало - более ста. Так что чтение их растянется для нас с тобой на длительное время. Но какое чтение...
...Красная Пресня.
Сквер… Вечер. Морозная торжественная тишина.
Январские синие тени бродят по белым сугробам.
Из сизой мглы зимнего неба падают, падают неспешно, посверкивая, звезды снежинок, Голубые, сиреневые трепетные блики города бегут, бегут по укатанной полозьями детских санок площадке, взбираются на суровую серую гранитную стену, сложенную из крупных гранитных блоков, скользят по могучим плечам, сверкают на крутых надбровьях изборожденного глубокими морщинами лба, блестят на выпуклых мышцах обнаженного по пояс человека, и кажется, что богатырь сейчас распрямится, разогнет чуть припорошенную снегом упругую спину
и бросит, кинет в лицо незримому ворогу тяжкий скол камня...
И вдруг мне почудилось, что вечерняя тишина взорвалась от порыва яростного гнева молодого рабочего, от его ненависти, доведенной до порога.
Выход один - битва!
Неистово, грозно, пристально глядит в лицо смерти молодой боец. Предельно напряжены его тугие, могучие мышцы.
Руки, натруженные руки с натянутыми канатами жил легли на камень... Еще миг, и огромный булыжник полетит в стан прага... Крепко, не сдвинешь, стоит на своей земле пролетарий. Ему нечего терять, кроме своих цепей... и поэтому - бой!
...Остановилась юная пара...
Долго, долго смотрят в глаза молодого бойца. На его суровое лицо, жесткие очи, в упор взирающие в лицо смерти. Не моргнув, не потупив глаз. Он глядит открыто. Честно. Зная, на что идет...
Постояли. Ушли...
И снова тишина. В бездонной выси беззвездное небо. Только тихо шепчут о чем-то ветви тонких белых берез.
На холодном сером граните постамента - алая гвоздика. Как капля крови, символ вечного бытия. Как вечная благодарность юных за подвиг дедов и отцов.
Знак неумирающей веры в победу света над мраком. ЖИЗНИ над смертью. Правды над ложью.
60 лет прошло с того дня, как был создан шедевр Ивана Шадра „Булыжник - оружие пролетариата".
Но как будто вчера создана эта жемчужина русского советского искусства. Нелегок был ее путь к бессмертию...
...Его звали Иван Иванов...
Таких в России были сотни тысяч. Родился в уездном городке Шадринске. Синие дали уральского предгорья. Просторные изумрудные луга. Чистые, прозрачные воды Исети отражали неспешный бег облаков.
Рядом таежная глухомань... Обманчивая тишина. Только еле слышно было, как говорят сосны, как шелестят кружевные березы. Лишь птичий гомон прерывал молчание бора.
Красота!
Никогда Иван, куда бы ни бросала его судьба, не забудет отчий край. Одноэтажный дом, кряжистый, словно вросший в родную землю...
Запомнил навсегда запах веселой кудрявой стружки, руки отца Дмитрия Евграфовича Иванова, его озорные светлые глаза. Гордое слово „плотник", которое означало, что мастер мог сделать все. И дом срубить, и самую прихотливую отделку сотворить. Все, все умели золотые отцовские руки.
И жили потом долго веселые петухи на избах, и смотрели на прохожих грозные львы, и цвели замысловатые узоры трав на наличниках-кокошниках окон... И вот эта гордость сына мастера, приверженность к сотворению запали ему в душу.
Детство Ивана было далеко не легким.
Нужда, горькая нужда всегда стояла на пороге. И сколько ни билась мать Мария Егоровна, сколько ни старался отец - жить было трудно...
Посмотрите на выцветшую фотографию отца, и на вас глянут бесхитростные прозрачные глаза, вас поразят открытое лицо, простодушная улыбка, лучистые морщинки. Лоб мечтателя, добряка, фантазера...
Это был уральский Кола Брюньон, с горчинкой житейских незадач, вечно преследовавших его большую семью...
И, однако, юный Иван Иванов рос, мужал, и все больше крепло в нем желание самому рассказать людям о красе родного края, донести, не расплескать свою любовь к людям труда, несущих свет и добро.
Пройдут годы, и он будет учиться у великого французского скульптора Бурделя, тоже сына плотника из Прованса...
Словом, Иван Иванов встал на ноги и пошел в жизнь. Он хотел стать художником. Он воспринял от отца святой дар видеть красоту мира и не уставать удивляться диву жизни...
...Осень 1910 года. По ходатайству Николая Рериха и других деятелей культуры Ивана Иванова посылают в Париж. Первые дни... Лувр. Нотр-Дам, суета столицы европейского искусства. Но цельную, чистую натуру парня из Шадринска трудно было смутить.
Осторожно, неспешно выглядывал он свою тропу...
Великие примеры мастеров прошлого помогли увидеть многое, по-новому осознать мир сегодняшний. В суете парижских будней Иван принимает решение. Рождается Иван Шадр.
Вот как он сам объясняет это:
«Нас, Ивановых-то, слишком уж много. Надо же как-то отличить себя от других Ивановых, ну и взял я себе псевдоним ,,Шадр" - от названия родного города, чтобы прославить его».
Дорога к славе...
Перед сколькими молодыми представала она! И только немногим дано было свершить этот путь. Шадр решает стать Скульптором.
И вот наступает миг, когда Иван переступает порог студии великого ваятеля.
Мастер Огюст Роден. Он пережил все. Годы отчаяния и непризнания и минуты триумфа. Он слышал вой и свист светской салонной черни, улюлюканье и поношение буржуазных газетных писак... Много перевидал и испытал скульптор, прежде чем его коснулась и пошла рядом слава...
Роден. Вот он. Мудрый. Старый, как сама земля. Глубоко посажены глаза. Острые, светлые, они внимательно вглядываются в пришельца.
Лицо Пана - этого древнего бога природы - приветливо и строго.
- Я мечтал бы, - еле слышно произнес Иван, - попросить вас дать мне задание. Очень хочу создать большую скульптурную группу...
Маэстро улыбнулся. Лучистые морщинки побежали вокруг глаз. Лукавая усмешка появилась и спряталась в густые усы.
- Вылепите руку, - произнес Роден. И ушел. Два часа. Два долгих, как сама жизнь, мгновения.
И вот, как показалось молодому человеку, задача выполнена.
„Я очень гордился моей быстротой, - вспоминал через много лет Шадр. - Но, увы, недолго. Роден назвал мою модель мешком с овсом. Пришлось взяться заново. На этот раз возился два месяца ..."
Роден одобрил работу Шадра.
Много, много лет пройдет после этого предметного урока. Но он навсегда останется в памяти.
"Труднo стать мастером" - вот что понял тогда Иван Шадр.
Он не раз еще будет в студии Родена. Будет слушать советы маэстро, глядеть на его шедевры, будет посещать Высшие муниципальные курсы скульптуры и рисования и учиться там у Антуана Бурделя. Шадр все больше и больше овладевает благородным ремеслом ваятеля.
Ему все яснее становились проникновенные слова Родена:
«Для художника, достойного этого имени, все прекрасно в природе; его глаз, смело воспринимая реальную правду, читает в ней, как в открытой книге, всю внутреннюю правду... Надо только уметь „видеть".
Молодой Шадр по-юношески свежо, яростно любил и видел этот прекрасный, прекрасный, прекрасный мир, который его окружал. И он приложил все усилия к тому, чтобы научиться выражать в пластике свою неуемную страсть к красоте. Нелегка была жизнь в Париже. Позже он рассказывал друзьям, что научился во Франции „дисциплинировать желудок".
Ивана не пугали трудности, он работал как одержимый и через год с аттестацией ,,...о выдающихся успехах" прибывает в родной Шадринск...
Так сделал свой первый шаг скульптор Иван Шадр. Потом он поедет в Италию и утвердит свое пристрастие к античному искусству, к древним грекам, к архаике.
Но ко всем этим любимым вершинам Искусства прибавится еще одна...
Недостижимая. Сверкающая. Вечная... Микеланджело. Он не забудет часы, проведенные в Сикстинской капелле.
Его никогда не покинет восторг от общения с шедеврами этого гиганта Возрождения... Неистовый резец Микеланджело Буонарроти, создавший ,,Пьету" и ,,Моисея", навсегда овладел сердцем Шадра.
И он на всю жизнь запомнил слова великого итальянца, написанные им об искусстве: „Живопись ревнива и требует, чтобы человек принадлежал ей целиком".
Отныне каждый миг своей жизни, каждый порыв своей цельной и чистой души он отдаст скульптуре.
...Грянул Октябрь. Пройден великий рубеж. Шадр, сын мужика, как он себя называл, принял революцию безраздельно. Это была его революция, а он сам плоть от плоти народа.
Художник с юношеским пылом создает образы времени.
"Наша эпоха - эпоха небывалых разворотов, - позже напишет он, - ...и прежде всего человеческого героизма..."
И мастер не мудрствует лукаво.
Взволнованно, с романтической открытостью ищет заметы эпохи в людях труда - „Рабочий", „Сеятель", „Крестьянин", в героях гражданской войны - "красноармеец".
Каждая из этих скульптур - символ тяжких и светлых лет становления державы социализма, повесть о тех людях, которые потом и кровью отстояли, защитили Отчизну.
„Хороший скульптурный портрет, - говорил Роден, - равносилен целой биографии... Эпоха... индивидуальный характер - все в нем указано".
...1918 год. Художническая Москва кипит от диспутов, споров... Как грибы росли тут новые течения в искусстве - „уновисы", ,,обмоху", „аскарнова", „цветодинамос", ,,комфуты", супрематисты, лучисты, конструктивисты и так далее и тому подобное...
Художники-реалисты, владевшие мастерством, корифеи отечественного искусства, чувствовали себя весьма неуютно...
Но жизнь продолжалась.
В майские дни футуристы размалевали в Охотном ряду и в Александровском саду все деревья и заборы в красный, синий и желтый цвета. Это было дико, но ново.
„Старое" искусство Рафаэля и Рембрандта, Сурикова и Серова было объявлено ненужным хламом.
Новоиспеченные „таланты" рождались десятками, впрочем, столь же быстро и исчезали. Но некоторые из них пытались себя утвердить навечно.
Вот любопытная история тех дней, о которой колоритно рассказывает художник Федор Богородский.
Однажды в один из светлых весенних дней некий ^футурист жизни" - молодой человек торжественно въехал на извозчике на Театральную площадь.
Неспешно выгрузил полуметровую фигуру, отлитую из гипса, и фанерный постамент. Расположившись у центральной клумбы, что напротив Большего театра, он начал рыть землю.
Мигом его окружила толпа любопытных, Подошел постовой милиционер и задал вопрос:
- В чем дело, товарищ? Что вы здесь роете? Ответ был односложен и прост до предела:
- Я ставлю себе памятник!
- Позвольте, - воскликнул озадаченный милиционер, -а разрешение райсовета на этот памятник у вас есть?
- Искусство райсовету не подчиняется, - гордо ответил ,,футурист жизни"...
Некоторые современные западные искусствоведы испытывают своеобразное чувство ностальгии к этим далеким временам, приписывая им чудеса новаций, якобы напрасно забытые нашим искусством. Спору нет, кому-то очень хотелось бы, чтобы русское, советское искусство пошло за „уновисами" и „комфутами", но этого, к счастью, не случилось.
В борьбе правды жизни с беспредметным формотворчеством рождалась новая красота нашего искусства. Окончание следует
Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам.
Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем
быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время
пошло.
2.Чтоб вы так жили!
Все, о чем я собираюсь рассказать в этой рассылке - правда. Это истории из моей жизни. Когда-то они были просто моей жизнью. Теперь стали историей. Кому-то они покажутся неинтересными. Кому-то наивными. Кое-кого, надеюсь - заинтересуют. Но это не все. Ведь и у вас случалось в жизни что-то интересное. Пишите, я с удовольствием все опубликую. И это еще не все. Одни истории приедаются. Пусть будет юмор, что-то необычное. И, конечно, ваши письма найдут здесь достойное место. И это еще не все...
Это интересно
1.Домашний электронный музей шедевров мировой живописи. Множество
электронных альбомов, посвященных великим мастерам живописи. В
альбомах представлены лучшие картины лучших художников с возможностью
распечатки, а также биографии художников. Все альбомы работают под
музыку. Предоставляется пожизненный доступ к скачиванию. Количество
альбомов постоянно растет. Домашний электронный музей - лучший способ
приобщения к искусству живописи!
