Виртуально Я

Публикации авторов самиздата. Новости, обсуждения, комментарии

Содержание выпуска.

1. Жанна Баринова. Русалка с ребёнком.
2. Николай Углов. Тренировка.
3. Дмитрий Шнайдер. Шарф судьбы.
4. Михаил Коротунов. Рыбалка.
5. Геннадий Ботряков. Предупреждать надо.

Жанна Баринова. Русалка с ребёнком.

Ещё только закончилась ночь

И видны ещё бледные звёзды,

А русалочка вынесла дочь

На прогулку под ветреный воздух.

Обхватила покрепче дитя,

Потому что опасности тонна…

Например, быть в рыбацких сетях

До последнего вздоха и стона.

И конечно при виде людей

У русалки по телу мурашки…

Но безлюдна окрестность везде,

Лишь плюс я – безобидней букашки.

Вот и камень потёртый водой,

Где сидела русалочка утром,

Где я глупеньким словом – постой –

Не пугала обеих премудро.

У дитя материнский покров:

Кудри – волосы - кольцами пряди…

А на море полно бурунов

После шторма из баллов изрядных.

О смотрящая в синий простор

И Хозяйка глубинного злата!

В твоём царстве не ставят крестов,

И по мне лучше воздух бесплатный.

И дочурка заснула тотчас

Без любимой игрушки – ракушки…

Никогда не встречайте сплеча

Двух русалок на камне радушном!

Николай Углов. Тренировка.

Всю ночь дул сильный ветер, и Камышов часто просыпался от шума виноградника, лежавшего на металлической сетке, прикреплённой к решётке окна его спальни на втором этаже дома. Это было удивительно для курортного городка – летом и осенью ветер здесь был редкостью. Но теперь всё поменялось. Он спросонок пробормотал:

- Что – то творится в природе! Скоро будем жить, как на берегу океана, где постоянно ветер. Сочинская Олимпиада… насверлили дырок в горах – наделали проклятых тоннелей… всё оттуда – природа мстит!

Утром, не выспавшись, не стал делать зарядку и с досадой вспомнил, что сегодня, вдобавок – день обязательной тренировки. Подумал:

- А может, пропустить? Да нет. Не та причина. Посмотрю. Думаю, разойдусь.

За долгие годы Камышов так привык к почти ежедневным тренировкам, что и не мыслил жизни без них. Записывая километраж тренировок в пухлый дневник, он уже «заканчивал третий виток вокруг земного шарика». Только веская причина могла нарушить его тренировочный цикл.

С первого этажа дома донёсся густой запах ароматного кофе и сразу же жена позвала:

- Алексей! Завтрак готов!

Кушая овсянку, он с вниманием смотрел на жену, которая рассказывала:

- Ты слышал, что творилось ночью? У меня в спальне оконный отлив разболтался от ветра и не давал спать всю ночь. А ты как?

- Нинок! Тоже плохо спал. Чёрти что творится в нашем Кисловодске! Ветры пошли частые… и вообще, климат испортился.

- Может, не пойдёшь на тренировку сегодня?

- Да нет – поеду. Да и ветер утихает.

Разговор плавно перетёк в обыденную плоскость – Украина, санкции, политика, цены на рынке… Камышов очень любил эти утренние разговоры за чашкой кофе с любимой женой. Много лет они жили дружно, любили и заботились друг о друге – и это было великое счастье в их семье. Да и что может быть лучше на свете, чем лад и покой в семье?

Ветер практически утих…

Камышов открыл окно в своей спальне и засыпал семечками кормушку для птиц. Он очень любил маленьких птичек: воробышков, синичек, зябликов и дубоносов, ставших гостями его кормушки уже многие годы. Семечки для птичек они с женой покупали на оптовом рынке в Пятигорске сразу на год: два – три мешка…

Часов к одиннадцати, как всегда, раздался длинный непрерывный звонок в калитку и весёлый крик:

- Когда поставишь домофон?

Это приехал играть в шахматы старый приятель Владимир – полковник в отставке. Дом сразу наполнился шумом и весельем:

- Привет, старикан!

- Сегодня играем только десять партий! Я спешу! Счёт будет 10:0!

Камышов очень рад этим визитам друга и тоже подыгрывает:

- В чью пользу?

- Конечно, в мою! – парирует бравый полковник.

Он ожесточённо стучит шахматными фигурками по доске – того и гляди, что разломает их. Азарт ему не помогает и он частенько из – за этого проигрывает. Шум, крики, шутливые угрозы друг другу со второго этажа вынуждают Нину иногда закричать снизу из столовой:

- Вы, чудики! Угомонитесь! Седые – не стыдно?...

Ближе к часу дня Камышов выпил стакан крепкого чая с шоколадкой, переоделся в тренировочную форму и выехал из дома на машине. У санатория «Красные камни» привычно припарковал её. Правда, еле нашёл место, т. к. вся площадка была занята свадебным кортежем. Гремела музыка, молодёжь веселилась, раскупоривая шампанское. Часть их, вместе с молодожёнами, пошла в гору к барельефу Ленина. Закрыв машину, Камышов побежал трусцой, разминаясь, по асфальтовой дорожке мимо Красных камней. Отдыхающие с интересом смотрели на молодожёнов. Один из них, увидев пробегающего мимо Алексея, спросил:

- Это что – у вас такой обычай?

- Да нет – никогда не было такого! Свадьбы ездили обычно к Журавлям, на Кольцо – гору и на Замок коварства и любви. А сюда? Нет – нет! Рассказывали: раньше один Зюганов, когда приезжал отдыхать в этот санаторий, приходил к барельефу и долго стоял перед этим идолом – молился что ли? А теперь экскурсоводы стали водить группы сюда и вот ещё свадьбы стали ездить…

Дорожка повернула в глухую часть Кисловодского парка. Старый спортсмен очень любил этот двухкилометровый круг в сосновом бору. Раньше здесь в живописных и укромных местах стояли около двадцати скамеек, на которых часто отдыхали люди, но постепенно все они были разрушены малолетними варварами. А новых скамеек в парке давно уже не ставят. Теперь здесь очень редко ходили курортники - ни он, ни отдыхающие не мешали друг другу. Грунтовая дорожка вьётся, постоянно петляя, среди вечнозелёных сосен. Дыхание Камышова участилось, лицо зарозовело, настроение улучшалось с каждой минутой и мышечная радость от тренировки так и пёрла изнутри. Из – за поворота показались две женщины с палками для ходьбы. Тропинка была узкой и он загодя крикнул:

- Дамы! Дорожку!

Те охотно подвинулись и прокричали:

- Физкультпривет!

Спортсмен весело ответил и пошутил:

- Привет, привет! Где лыжи потеряли?

Женщины, было, растерялись, но затем прыснули:

- Это скандинавская ходьба!

С некоторых пор в Кисловодске начали практиковать среди курортников эту ходьбу с палками. Многие местные жители тоже подхватили эту привычку. Камышов, как бы сказать, с лёгким пренебрежением (он «распечатал» уже восьмой десяток лет, но для него не составляло особого труда пробежать 10 – 15 километров кросса) относился к этому модному увлечению среди отдыхающих. Затея вроде полезная для пожилых, но когда идут люди, да зачастую молодые, волоча эти палки по земле, то – какая от этого польза? Палками надобно энергично отталкиваться и быстро идти в гору, а так… маята одна!

Ещё один тягун, и вот открывается великолепный вид на город, санаторий МВД «Эльбрус» и «Родник». Здесь, как всегда, тянет ветер, и он ускорился, стараясь пробежать быстрее этот отрезок. На повороте из кустов раздался страшный шум и писк (он даже вздрогнул): это две крикливые сойки, дрозд, сорока и белка не поделили что – то…

В этой роще висит много скворечников с ещё советских времён, но они с девяностых годов больше никогда не заселялись скворцами, т. к. алтайские белки, которых завезли в Кисловодск, вытеснили их. Камышов очень любил скворцов (это увлечение пошло из детских лет в Сибири, где у него в деревне было больше всех скворечен – одиннадцать!), но они навсегда покинули Кисловодск….

Подбегая к асфальту, уже на выходе к Первомайской поляне, его окликнули:

- Привет, Алексей!

- А – а - а! Привет, привет!

Это старый знакомый Виктор - грузный, седоватый, бывший первый секретарь горкома партии, затем мэр города, а потом даже бывший министр в правительстве края, энергично вышагивал по дорожке. Камышов приостановился, протягивая руку. Для старого партийца Алексей - человек демократических убеждений - постоянный «раздражитель» и он не может не «укусить» его:

- Как здоровье, Алексей? Вот вы, демократы, что наделали? Нашей страной теперь пытаются командовать негр и толстая немка…

- Виктор! А где ты видишь демократов у власти в России? Назови мне у нас хоть одного главврача санатория - не коммуниста? А в Ставрополе? А в Москве? Везде у власти бывшие коммунисты. Нет! В России ничего не меняется: у нас по-прежнему советская власть!

- Слушал Послание Путина? Хороший правитель у нас. Не смейся - всё будет хорошо…

- Послание - кому? Воровской элите? Это Послание в …никуда! Второе десятилетие он всё говорит, говорит, а жизнь народа всё время ухудшается, коррупция растёт…

- Алексей! Ты был недоволен советской властью, теперь демократической! «Вас – Ивановых, не разберёшь!»…

- Какая это демократическая власть? Всеобъемлющее воровство, камарилья чиновников и силовиков, неправедные суды, произвол власти, отсутствие гражданского общества и независимого телевидения, нет оппозиции, бедность подавляющей части населения…

Обменявшись с партийцем ещё парой колких фраз (но они всё равно уважали друг друга), и пожав ему руку, Камышов побежал дальше…

Вдалеке мелькнул на горе ресторан «Красное Солнышко» и он втянулся в «тёщин язык» - так называют спортсмены длинный подъём - тягун на маршруте 2Б. Вдруг из кустов выбежала маленькая худенькая лисица - она давно живёт в парке и не боится отдыхающих, выпрашивая у них пищу. Алексей пробормотал:

- Ну что ты, дурочка! Нет у меня для тебя ничего. Жди сердобольных бабок. Они кормят в парке кошек, собак – и тебе достанется…

Навстречу попалась чуть пьяная компания отдыхающих. Одна женщина весело закричала:

- Товарищ спортсмен! Мы правильно идём на «тропу Косыгина»?

Такие вопросы не впервой задавались в парке Камышову, и он не мог не остановиться:

- Друзья! Вас много и поэтому я пару минут пожертвую своей тренировкой, чтобы вы знали правду. Косыгин был такой же лентяй, как и все члены Политбюро. Спортом наши вожди не занимались – больше «литрболом». Они все только любили охоту, где пили водку и, извините, жрали шашлык! Я всю жизнь бегаю в Кисловодском парке – и в молодости, и в старости. И никогда не видел здесь Косыгина. И, вообще, вы можете себе представить премьер – министра огромной страны, чтобы он ходил по глухой тропе вдали от города и без охраны? У нашего Путина четыре кольца охраны, да и у Косыгина, думаю, было не меньше! Тропа называется Туристской, и я бегу туда. А вам инструкторы просто «вешают лапшу на уши»…

Конечная цель его – хрустальный родник чуть дальше и ниже Малого Седла. Иногда он, правда, бегал и до Большого Седла, но в этот раз остановился здесь. Он всегда прибегал сюда под развесистый куст ракиты, пил чистейшую родниковую воду и пару минут отдыхал на широкой скамье со спинкой. И всё это великолепие сделал один благородный человек! В массивную железобетонную плиту была вмонтирована трубка с текущей водой и медная табличка с надписью:

- «Сей родник соорудил влюблённый в город и Кисловодский парк гражданин Лебедь М.Ф..»

В такие минуты Камышов всегда вспоминал с благодарностью этого замечательного человека, оставившего о себе память на десятилетия…

Назад бежать очень легко – под горку. Мелькнула внизу правительственная дача Путина. С лёгким волнением он издали посмотрел на строящиеся корпуса тренировочной базы на Малом Седле. Подумал:

- Как хорошо, что в Кисловодске строят современнейшую олимпийскую базу! Нам не удалось тренироваться в молодости в нормальных условиях – пусть будут хоть наши потомки по – человечески жить, и тренироваться у нас! Сколько мне Бог даст жить – на все соревнования туда буду ходить…

Он легко побежал вниз по своей любимой Туристской тропе, приближаясь к трём грандиозным пещерам. Эти древние пещеры давно тревожили его - уже не один раз часть из них обваливалась. Три года назад одна молодая женщина, фотографируясь, сорвалась со скалы и разбилась насмерть. Беспечные толпы отдыхающих не видели опасность, угрожавшую их жизням, и всегда долго фотографировались внутри сырых пещер, стены которых постоянно шелушились и отваливались. Пробегая мимо большой трещины, скрытой травой и мелким кустарником, спортсмен опасливо посмотрел вверх и подумал:

- Курортники не замечают эту трещину – а от неё скоро здесь будет обвал! Плохо, что в городе нет настоящего хозяина, влюблённого в наш замечательный парк. Я бы все эти проходы к пещерам закрыл и обошёл бы лёгкими висячими мостиками на канатах, закреплёнными от раскачивания. Недорого и сердито! С них бы курортники фотографировали пещеры – и никакой опасности для жизни!

На этот раз он решил бежать до Нарзанной Галереи, чтобы выпить нарзану. Заодно проверить слухи, что «нарзан стал не тот, крепость и газированность его уменьшается из – за безалаберного строительства в центре города и т. д.»…

В Нарзанной Галерее было, как всегда, много отдыхающих – гул голосов, гомон и игры детей, шум фонтана у белоснежной статуи девушки в бассейне. Вдруг он вздрогнул: рядом в кружки наливали доломитный нарзан две красивые молодые женщины. Алексей не сдержался, почти крикнув:

- Света! Мастеркова?

Белокурая красавица выпрямилась, посмотрела на него и засмеялась:

- Да, я! Откуда вы меня знаете? Наверное, по моей телепередаче?

- Да ну! Видел раз, но…не смотрю я подобные передачи! Вы - олимпийская чемпионка в беге на 800 и 1500 метров! Рекордсменка мира в беге на 1000 метров! Притом рекорд не побит и сейчас – ему уже скоро будет двадцать лет! Я сам люблю эти дистанции – выступал много лет на них в молодости и на ветеранских соревнованиях, да и вообще - всю жизнь занимаюсь бегом….

- Ну, в таком случае, коллега, выпьем на брудершафт этот ваш великолепный нарзан!

И она шутливо подняла полный стакан пенящегося напитка. Камышов с радостью подхватил тост и, чокнувшись кружками с великой бегуньей, подхватил её руку. Обменявшись ещё несколькими фразами с ним, Светлана Мастеркова растворилась в толпе отдыхающих…

Дома, отворяя ворота гаража, его встретила жена:

- Ну как тренировка? Что это ты такой радостный? Кого – то встретил?

- Да нет, Ниночка! Была обычная тренировка. Но встретил я, действительно, необычного человека.

И Алексей восторженно рассказал жене о встрече со знаменитой гостьей из Москвы…

Приняв душ и пообедав, Камышов включил компьютер и зашёл в интернет – это были лучшие мгновения жизни… У него было несколько групп общения с единомышленниками, личная страничка и кабинет, где он писал рассказы…

Дмитрий Шнайдер. Шарф судьбы.

Дней мелькает вереница

Словно бабушкины спицы

Вяжут пёстрый шарф судьбы.

А в клубках всё меньше нитей.

А в руках всё больше прыти.

Пальцы старые грубы.

У бабули Мойры Клото

Очень сложная работа –

Петель длинные ряды.

И совсем без перекуров

Спицы носятся аллюром.

Так не долго до беды.

Ведь мрачней сестры Антропос

Воет громко во весь голос

Новый ужас – Дефицит.

Могут кончится все нити.

Больше шарфиков не выйдет.

Клото труд свой завершит.

Клото – главный спец по вязанию судеб .

Работает по эскизам своей сестры Лахесис.

Антропос – сестра Клото и Лахесис.

Контролирует качество и утилизирует готовую продукцию.

Дефицит – родословная не известна.

Послан человечеству в качестве наказания за жадность.

Михаил Коротунов. Рыбалка.

Была себе река, неспешно несла свои воды мимо полей, лесов. На берегах ее издревле селились люди. Сеяли хлеб, ловили рыбу, промышляли зверя. И тянулось это веками, столько, что только археологи дали бы ответ, но и они не скажут, некогда им, река рядовая, никаких артефактов на берегах не ожидается. А потом стали решать возрастающую проблему обеспечения водой металлургии соседней области. Прорыли канал, частично использовали русло реки. Местами рассекли её, задавили источники, преобразовали водосбор. И река стала потихоньку умирать. Да и не река теперь, так, цепь озер искусственного происхождения. Где-то широкие, затопившие плодородные земли, где-то высыхающие рассадники комаров. Люди по привычке ловили в этих водоемах рыбу. А еще, пытались ловить запрещенную рыбу в канале. Там разводили белый амур и жерех. Но ловить все это строго настрого запрещалось. Даже вертолет высылали на охрану угодий. Ну, ничего, если не выходило на канале, рыбу добывали в оставшихся от старого речного русла озерках, лиманах, как их называли.

В середине сентября я попал к родне в село на берегу бывшей реки. Были в диковинку аисты на соседской крыше, цапли, летящие по небу. К работе на огороде меня не допускали, раз приехал из города, отдыхай, кушай, телевизор смотри. Но все это наскучило на третий день и теща, видя мои скитания из угла в угол, как-то говорит.

-Ты бы на речку пошел, рыбку половил, спиннинг покидал. Сейчас щука хорошо ловится, мужики говорят.

Мне это было, как коню шпоры.

-На речку? Рыбку половить? Конечно, пойду!

-Иди, иди, у Васи и лодка есть, он даст.

-Лодка! На лодке, конечно, покатаюсь, если с рыбой не выйдет.

-Да выйдет!

И я утречком, взяв сумку с куском хлеба, телогрейку и сапоги, отправился к Василию, который жил рядом с озерцом, в конце огорода уже вода начиналась.

-Ты спиннинг закидывал когда-нибудь?

-Не приходилось. Да я поплаваю на лодке для разнообразия. Удочки никакой нет? Я на удочку попробую.

-Какую удочку! Спиннинг, - это просто, смотри!

И Василий резко швырнул блесну над гладью озерка.

-Вот, забросил, потом крутишь, понял? На, попробуй!

Я взял спиннинг в первый раз в жизни и, размахнувшись, закинул блесну. Леска намоталась на катушку, как казалось, на вечно.

-Что, "бороду" сделал? Ну, как распутаешь, кидай еще. Вот тебе якорь, весло и черпак.

Якорь выглядел странно, красный кирпич, с намотанной на него веревкой. Весло было одно, вместо привычных двух. Но больше всего поразил ковш. Сделанный из куска транспортерной ленты с деревянной ручкой, он намекал на то, что лодка течет.

-Черпак,- это потому, что лодка течет?

Василий рассмотрел скепсис в моих глазах, взвесил возможный отказ от плавания в пробитой лодке, и твердо заявил:

-Какое там «течет», так, если воды наберется, на крайний случай. И глубины тут метр, полтора от силы.

Я нерешительно ступил в раскачавшуюся лодку со всем выданным гамузом, а Василий, отсекая возможность возврата на сушу, сильно вытолкнул её из камышей. Пока я оборачивался, камыши сомкнулись, закрыв провожающих. Осмотревшись, я засек место причала и, покорившись судьбе, стал распутывать "бороду" на катушке. Увлекшись, я не заметил, как вода подобралась к сапогам, подняла пустую сумку, залила краюху хлеба. «Мореплаватели степные, тоже мне», сетовал я, вычерпывая ковшом воду за борт. Дабы не относило далеко от берега, я стал на кирпичный якорь, привязав его к лавке. Наконец, вода была вычерпана, "борода" распутана, и я попробовал закинуть еще раз. Подойдя логически, я соразмерил силу броска, скорость разматывания лески и мою способность притормаживать катушку. Блесна упала не так далеко, как хотелось, но зато катушка была свободна от "бороды". Уже невероятный успех! Вот так пару раз еще заброшу, проплыву туда, сюда, и можно с чистой совестью двигаться домой. Но, не тут-то было! Блесна зацепилась за нечто невидимое под водой и леска шла с большим натягом, я едва проворачивал катушку, проклиная рыбный промысел. Когда до лодки оставалось метра два, я увидел причину. Нечто блестящее, черное, полукольцом плывшее по воде, поймалось на мой заброс. Подтянув предмет еще ближе, я выяснил, что это вполне приличная щука! Радости не было предела! Надо же, всего лишь простая нержавеющая ложка, а именно часть, называемая «едало», (в отличие от «держала»), было пробито гвоздем, в отверстия с одной стороны вставлен рыболовный тройник, а за другой крепилась леска, и все это стало снастью, и теперь принесло мне такой успех! Теперь мой крейсер с кирпичным якорем, постоянно наливающийся водой и плохо управляемый одним веслом, не казался авантюрной лоханью. Скорее, рыболовный сейнер! Местного значения,правда.

Щука была скользкой, вся в какой-то слизи, со страшными зубами и гневными глазами. Теперь домой торопиться не хотелось. Но, второй заброс явил вторую "бороду". Так и пошло: то "борода", то щука! Я азартно старался не запутать леску, потому что удачный заброс сулил добычу. И, "бороды", со временем, утратили свое прочное место в статистике и приходились на каждый третий, затем четвертый, затем пятый заброс, а лодка наполнялась рыбой.

Конвейер работал исправно, черпак выплескивал воду, спиннинг вытягивал рыбу, руки расплетали «бороды», блесна шлепалась в воду. Рыбы стало столько, что одна, воспользовавшись моей занятостью, так взбрыкнула, что вылетела за борт. Это не дело, решил я, достал нож и продырявил остальным головы. Заодно и пересчитал. В лодке было уже тридцать четыре штуки неожиданно пойманных щук. И при этом каждая величиной с руку! Неужели это все поймал я?! Да я и спиннинг до этого не держал в руках!

Солнце уже вовсю светило и палило так, что было жарко и в рубашке. Несколько не оправдавших себя забросов и желание похвастать трофеями погнали меня домой. Труднее всего было найти место швартовки. Сквозь камыши еле пробрался. Сумка оказалась слишком мала, а Василий уже куда-то ушел по своим делам. Двести метров до тещиного дома я нес щук в сумке, завернутых в телогрейку, в импровизированном мешке из рубашки, и еще нескольких просто привязанных к поясу.

-Зачем ты её столько наловил? Кто же её теперь чистить будет? Надо было раздать дорогой!

Раздать такой улов? К этому я был пока не готов. Щука заполнила все миски, тазы, корыта и лучше, чем сцена из «Простоквашино», описать нельзя. Весь остальной день я её чистил, жарил, варил, солил и еще кто его знает, как старался применить. Надо ли говорить, что на утро я во всеоружии стоял у берега, в надежде на рекорд. И он не замедлил ждать.

Конвейер работал слаженно. Тридцать штук добыто в рекордно короткие сроки. Сорок. Сорок пять. Ну, все, добью до пятидесяти, и домой. Солнце палит нещадно, вода уже на два пальца подобралась к борту, "бороды" изрезали руки, а тут еще противная щучья слизь, вытирай, не вытирай, все ей измазано. Сорок шесть. «Борода»! Распутал, заброс, щука, сорок семь. Снял щуку, бросил в лодку, помыл руку, замах, бросок и… спиннинг летит за борт! Ручка скользкая, руки скользкие, почему не придумали, как их привязывать, эти спиннинги!

Улетел не так далеко, метра три. Пробую веслом глубину, чуть выше пояса. Аккуратно раздеваюсь, стараясь не качать перегруженную лодку, и отправляюсь за борт.

Ноги выше колен погружаются в нечто гадкое, местами колючее, поднявшее со дна вонючую ржу. Потихоньку продвигаюсь, понимая, что спиннинг, пожалуй, не найти. Обследовав с трудом место падения, пытаюсь вернуться в лодку, но это весьма не просто. Едва не потерпев кораблекрушение, добираюсь до берега. Отдышался, а меня уже ждут сельчане.

-Рыбалка, рыбу не продаешь?

-Да берите так, теща ругается, говорит, домой не приноси больше, вчерашняя осталась еще.

Что же делать? Как теперь, без спиннинга? Обсохнув, освободившись от рыбы иду домой. Выясняю, где продают рыболовные снасти и мчусь в магазин. А в нем только катушки, удилищ нет! Что делать? Вот, горе…

Вечером иду на лиман, посмотреть, если не половить. Три, четыре лодочки, на них рыбаки, щуку таскают.

-Недели две будет щука ловиться, потом до следующего года перерыв.

-А где ближайший магазин?

-Или тут, или в райцентре.

-Далеко райцентр?

-Километров пятнадцать, не больше.

Наутро беру велосипед и мчусь в райцентр. Пятнадцать, а то и все двадцать, туда и столько же обратно. Присесть не мог дня два. Зато снова в бою. До пятидесяти не ловил, да и спиннинг не тот, и катушка тугая, и лодка течет, в общем, все не так.

А спиннинг, утонувший, Василий бреднем выловил.

Через пять лет.

Вот, такая рыбалка была.

Геннадий Ботряков. Предупреждать надо.

Эту печальную историю рассказал мне сосед по купе плацкартного вагона пассажирского поезда Новый Уренгой – Казань, лет тридцати. С первой минуты нашего общения с ним он меня, правда, несколько огорчил, без моей, разумеется, просьбы сразу предложив поменяться полками, - у него была нижняя, у меня, над ним, верхняя. Но потом я подумал, что в шестьдесят с лишним лет можно уже не думать, что мне можно дать только сорок пять, пусть я и горнолыжник, и теннисист, и пловец, за безостановочное без устали плаванье прозванный в миасском бассейне «человек-торпеда» (об этом мне поведал знакомый тренер), смирился, - видимо, свой возраст можно скрыть лишь оперативным вмешательством, - и, поколебавшись, согласился, сердечно поблагодарив, конечно.

Алексей оказался интересным собеседником и одну историю, рассказанную им, я хочу поведать. Она короткая, была рассказана за пару минут и столь же недлинным будет моё письменное повествование. Сам он слышал её в пору сверхсрочной службы в лихие девяностые на Черноморском флоте в Севастополе, когда «город русских моряков» по решению бездарных и преступных политиков (или одного политика?) в одночасье стал «забугорным», а «великая дружба братских народов» резко поменяла свой знак на минус.

В среде моряков в Севастополе это событие вылилось в то, что российские они, никогда не заходили в совершенно конкретные кабаки, где постоянно пировали украинские морские волки и наоборот. Если же по ошибке или незнанию сие происходило, то всё заканчивалось кровавыми разборками, почти как в старой песне «В Кейптаунском порту» про встречу французских и английских моряков в таверне "Кэт", только, кажется, без стрельбы. По крайней мере, один пример Алексей приводил, поскольку сам был его свидетелем.

Обещанная же мной история произошла ещё в советское время и она, видимо, уже стала легендой, передаваемой из уст в уста.

Несколько советских кораблей вышли тогда из Севастополя в Средиземное море для несения боевого дежурства у берегов Ливана и Сирии. И надо же было такому произойти, что у одного из них, условно назовём его, как в комедии «День радио»: «Композитор Юрий Шостакович» (на самом деле это "Красный Кавказ" был), в первый же день похода вышли из строя два дизеля из четырёх: «железное же должно ломаться», - так утверждал некий лихой вездеходчик и по призванию мотогонщик (см. «Хроника плавающего вездехода»). В такой ситуации корабль цепляют к буксиру и ведут на ремонт на ближайшую базу, в данном случае это был сам Севастополь. На оставшихся дизелях корабль идти не может по уставу и, исходя из элементарной логики, ведь и те тоже могут сломаться, и тогда корабль станет игрушкой волн.

В порт «Юрий Шостакович» пришёл поздним вечером, пришвартовался у пирса и вот тут, вопреки общепринятым правилам, предписывающим отставлять команду на борту судна до утренней поверки, командир отпустил всех, кроме вахтенных, конечно, офицеров и мичманов по своим квартирам, к жёнам под бочок. Результатом такого опрометчивого поступка стало то, что впоследствии шестьдесят процентов (именно такая цифра была названа Алексеем, тут я ни убавляю, ни прибавляю, точность я люблю) их семей распалось. Почему? Да потому, что сотовых телефонов ведь тогда не было, предупредить жён о своём прибытии офицеры не могли, а те были в полной уверенности, что их мужья бороздят морские просторы, неся суровую службу вдали от Родины и от них самих - риску ведь никакого.