«Чудо всегда подходит неслышно.

Вот только, когда оно уходит,

тишина становится громкой»

- Доброе утро… день или вечер… А может быть, ночь, вне зависимости от времени   Алгебра Слова  опять с Вами

…ибо не существует времени для того, что времени неподвластно.

" А что же неподвластно времени?" – спросите Вы.

Если я отвечу: «любовь»… Вы поверите мне? Вряд ли. Ведь множество примеров существует, когда любовь уходит. Даже если и не уходит, то те, кто любят, увы, не вечны. Но, когда умирают те, кто любит, умирает ли сама любовь?  

Это то чувство, о котором неустанно говорят все от поэтов до музыкантов, от художников до…  Но, существует ли оно на самом деле? Почему столько непонимания и ссор между, казалось бы, любящими людьми? Постараюсь объяснить. Хотя, рассказать о том, как неспокойно колотится сердце -  невозможно. Это можно только почувствовать.

 Психология давно разграничила понятия: «влюбленность» и «любовь». Любовь и страсть. Желание и привычку… Говоря «люблю», чаще всего, человек искренен. С небольшой поправкой. Именно сейчас он любит. Возможно, через час, когда у него проколется колесо на машине, или через день, когда его уволят с работы, он о любви и не вспомнит. Но сейчас – он любит. То есть на данный момент это чувство из всего мировосприятия – находится на первом месте. Но лестница значимостей довольно подвижна, ступени перемещаются вверх и вниз под силами внешнего и внутреннего воздействия ежесекундно. И где будут завтра те, которые сейчас ближе всего к небу – неизвестно никому.  

Никогда не путайте, и ни в коем случае не меряйте свою любовь жертвенностью, заботой, вниманием, добротой, уважением, расположением. И, упаси вас Бог, сравнивать свои чувства с чужими, обвиняя кого-либо в меньшем чувстве, или завидуя большему.

Не принимайте за любовь многолетнее дружеское расположение друг к другу, проявляемую заботу и оказываемое внимание, восхищение умственными или физическими данными… называйте вещи своими именами, и не валите их в кучу, которую вы будете гордо называть любовью.

Любовь – это не все вместе, это не сочетание каких-либо факторов, не чередование предпосылок и не возникновение причин.  Это волшебство. Как вдохновение… Как настроение... Как состояние...  Как звук, который возникая, уже начинает исчезать. Это момент времени, который проживает душа. Она разная. Она у каждого своя.  Очень редко, почти никогда она бывает одна на двоих. Это счастье, которое делясь – умножается. 

«Когда ты жизненно необходим кому-то или чему-то еще,

собственная никчемность перестает сильно беспокоить.

И, чем больше значимость для тебя нуждающегося в тебе,

тем дальше отступает от тебя бесполезность существования»

Контакты:

 e-mail: info@alrebraslova.com, almanac@algebraslova.com

сайт: http://algebraslova.com, http://almanac.algebraslova.com

Хищная любовь

Любовь – штука достаточно странная.

Возникает ниоткуда…

algebraslova.com

Вернее, из тропического густого леса после дождя, со стекающими каплями, в которых сверкает бриллиантовыми искрами солнце. Вернее, нет, из пустыни, с некоторыми приставшими песчинками на лапах. Она останавливается, встретившись в красивой саванне. С  низкими кустарниками, редкой растительностью и засохшими деревьями.

Они замерли друг напротив друга. Он и Она. В ее глазах отражалась голубая бездна неба. Играло палящее солнце в его темно-золотой шкуре. Если бы звери умели улыбаться, они бы улыбнулись, но они не умели, поэтому не спеша, подошли друг к другу, и, дальше отправились вместе.

Через время и пространство, через все, что умеет идти пока еще только вперед. Через дни и недели они двигались бок о бок. Когда возникла любовь, через которую они также проникли с тихим восторгом, и которая тоже идет только вперед. Наступил засушливый сезон после того последнего дождя, кончившегося в их встречу.

Но беда тихо проходит мимо, если существует счастье. Они не замечали голода, охота не приносила много пищи, кроме мышей и еще подобной случайной мелочи, которую с гордостью приносил лев и клал перед нею. Крупное раздирали гиены, шакалы, стаи грифов до самых последних костей. Воды в иссохших руслах не было, даже растительность, казалось, сколько ее не жуй, не содержала ни капли влаги. Но грива льва по-прежнему благородно отливала золотом на солнце, а ее глаза сверкали солнечным светом.

Их любовь была восторженно счастливой, ночи – темными, а дни – жаркими. Они часто скрывались от жары в каких-либо расщелинах  небольших гор, лениво валяясь под небом, которому здесь не было конца и края. С наступлением сумерек бегали наперегонки, в играх задевая друг друга и дурачась, припадали к земле.

Ночью прогремел гром. Лев вздрогнул и проснулся. Ее не было рядом. Он прислушиваясь к ночи, разрезающейся молниями до самой земли, легко вскочил на ноги и пошел искать. У него был отличных нюх хищного зверя,  и ему не составило труда обнаружить ее в ста метрах в небольшой нише под колючим кустарником без единого листочка. Она уткнулась мордой в землю, очевидно не в первый раз. Возле нее, почва была изрядно перерыта. Тело ее содрогалось вместе с громыхавшим пространством. Возле нее копошились три небольших комка. Лев тихо подошел, коснувшись холодным носом ее нездорово горящих ушей и шеи. Она не подняла головы, лишь отвернувшись от него в спазме боли. Он оттащил пищащую кучу по одному чуть в сторону. И лег рядом с нею, прижавшись. Боком он ошущал, как двигается ее живот, и не знал, как помочь ей. Она выгибалась и затихала, еще глубже прижимая голову к земле. Так было до самого утра.

С рассветом, наконец, после нескольких месяцев засухи упали первые капли на истресканную жарой землю и измученную львицу. Лев аккуратно взял зубами последнйй комок, так сильно мучивший ее всю ночь, и подтащил к ее животу. Туда же и первых троих, которые, не медля, стали зарываться ей в живот, на ощупь открывая рты в поисках торчащих кусочков кожи сквозь шерсть. Затем лев подполз спереди и стал вылизывать ей глаза, нос и уши. Пошел благодатный дождь.

Роды были тяжелые. Львица долго не могла восстановиться. Она почти не вставала. Все больше лежала, уткнувшись мордой в землю. Лев приносил еду, ту, что оставалась от добычи гиен или шакалов. Он даже научился приносить ей воду в пасти и лить на ее морду. Львята быстро набирались сил, и нередко отползали от матери довольно далеко. Лев старался не уходить надолго. А, приходя с добычей или без нее, первым делом собирал разбредшийся выводок и подтаскивал к матери, неизменно ложась рядом, прижимаясь боком к ней.

Прошел месяц, и мир встал на прежние места. Только мест стало больше на четыре неуклюжие единицы. Львица нашла прекрасное место возле холма, за камнями было небольшое ущелье. Лев углубил его своими сильными лапами. Так появился дом.

Ночью львица чаще уходила, выслеживая стада зебр или других пригодных в пищу животных, которые, найдя хорошие богатые растительностью места, по нескольку дней и ночей находились там. Этого хватало львице, чтобы заметить слабых особей, которым она точным остервенелым прыжком чаще ломала шейные позвонки и тащила домой.

Она уходила на охоту как только садилось солнце и засыпал лев. Львята росли и еды требовалось все больше и больше с каждым днем. Скоро вся животная округа знала о ней, как о непревзойденной охотнице. Животные стали уходить из саванны. Еды становилось еще меньше. А численность соперников не уменьшалась. Львице приходилось быть быстрее, хитрее, умнее. И она справлялась. Ee лев был сыт и не замечал перемен. Неизменно, к рассвету лежала чья-то туша, или куски мяса, которые львица утаскивала у более удачливых охотников. 
 Восход солнца в саванне - самое удивительное зрелище. Лев, проснувшись, подгонял львицу, и они шли к небольшим горам. Лев любил прыгать через расщелья.  Его восхищало чувство полета и опасности в долгом прыжке. Львица прыгала вместе с ним, нисколько не уступая в ловкости и силе прыжка.  Ущелья со временем становились шире, прыжки – длиннее, чувство полета – дольше. Затем они возвращались к логову. Лев ел. Львица устало опускалась подле, не в силах есть после бессонной и тяжелой ночи. Лев, наевшись, благодарно утыкался ей в шею и встречал огромное солнце, восходящее из-за той линии, где кончалась земля и начинались мечты. Потом выползали львята, ели и разбредались по округе. Лев ложился на землю, ища тень. Глаза его невольно закрывались в полудреме. Львица, шатаясь, вставала и  шла за детьми. В начавшиеся несытные дни их опасно было оставлять одних. На невыросших хищников охотились голодные грифы, неизменно кружившие рядом. 

Засушливые сезоны становились продолжительнее. Львята постепенно покинули дом и ушли в поисках своего. Лев оставался в саванне с нею. Он не хотел уходить из этого рая. Его поражала дивная красота этих мест. И каждую ночь он восхищенно провожая жару и красный диск солнца, крепко засыпал, а львица вновь шла туда, где борьба за выживание становилась все жестче.

Утро встречало его куском еды, прохладой, и двумя каплями неба в ee глазах. Потом были неизменные прыжки, только она уже не прыгала вместе с ним. Львица больше не могла взять ни такое расстояние между расщелинами, ни высоту. Она ложилась поодаль и наслаждалась любовно не восходом солнца, а его прекрасным, летящим в прыжке телом.

Лучше им было бы примкнуть к прайду, но самцу пришлось бы бороться за место в обществе среди других самцов, а самке пришлось бы подчиниться этому же обществу из других самцов.  И они безмолвно отказывались от выхода из своей саванны. Им было хорошо. Только охота становилась бесполезной ночь от ночи. 

Уже неделю утром еда не появлялась. А львица падала от усталости бесплотной ночи. Лев просыпался в дурном настроении и зло уходил, переходя на многочасовой бег от мира. Возвращался после обеда, тяжело дыша, и падал возле нее без сил и забывался голодным сном до утра.

Проснулся от падающего дождя и свежего запаха крови. Перед ним лежала приличная туша зебры и пятнистая от глубоких ударов клювами грифов львица. Она гордо подтащила свою добычу к нему. Лев ел жадно, мощно разрывая клыками мясо. Потом они пошли туда, где обычно встречали солнце.

Лев стоял на холме, оценивая расстояние. Сегодня он готов был наконец-то взять его. Сегодня начался дождливый сезон. Сегодня  была еда. Лев обернулся на нее, и позвал с собой. Она с трудом приподнялась и пошла назад для разбега. Для чудовищного разбега. Она понимала, что не прыгнет, что тело измученно долгими месяцами голода и бессонных  ночей. Но его задор передался ел, она пригнулась на миг, и  побежала вперед.

Лев замер. Глядя, как она мчится на него издалека. Он замер от красоты и грации ее бега. Он даже не заметил ее истерзанной шкуры, он только видел, как сверкают ее глаза неба и слаженно играют мышцы лап, почти не касаясь земли в беге. Он и забыл, что эту длину он еще не брал, тренируясь из года в год, и что львица давно отстала от него в силе прыжка. Лев стоял и восхищался ею.

Словно тень пронеслась над ним. Львица оторвалась от земли раньше на пару метров, чтобы опасно начать прыжок перед ним. Никакой страх, никакая осторожность, ей были неведомы, когда лев был рядом, если только он был рядом. Он словно давал ей энергию, силы… или крылья. Несколько секунд, за которые солнце продвинулось вверх на миллиметры от той черты, где начинаются мечты, и…

Она взяла этот ров. Она перепрыгнула! Он гордился ею! Любовь, восторг и восхищение к ней переполнили сейчас  его полностью.  Он был безмерно счастлив в своем длинном прыжке за нею через это страшное и широкое ущелье.  

Они стояли друг напротив друга, как тогда, в первый раз увидев друг друга. Их не поменяли ни счастливые, ни голодные, ни дождливые, ни сытые времена. Их рассвет был по-прежнему удивительно красив в самом прекрасном месте на земле -  их саванне с редкой растительностью, которую не любила она, и огромным небом, которое любил он.  Их мир был свободен. И свобода была благородна и чиста.

Они перекатывались на спине, задевая и толкая друга в мокрой траве первого дня очередного сезона дождей.  Лев, играючи, в беге делал вид, что прыгает на нее, она пригибалась, и тут же, он, припав к земле за метр до нее, смиренно  подползал. Она поднималась и отбегала, Лев вновь повторял свой нехитрый маневр...

Солнце ушло за мечтами. Дождь стоял стеной. Он лился перпендикулярно земле, словно небеса порвались. Пора было поворачивать назад. Домой…

. …. .....

Вот и ущелье, большое и уже не такое страшное, потому что тело знает теперь, где и с какой силой необходимо оторваться от земли. Львица попятилась назад,  меряя глазами и уставшими лапами расстояние для разбега.  Лев шел рядом.  Она остановилась, замерла на мгновение и рванула вперед, набирая скорость. Мокрая трава, бессонные ночи, голодные месяцы, севшее солнце, сильный дождь - у льва тревожно запульсировала артерия на шее. Он вдруг  рванул за львицей. Он не мог ее догнать  почти до самого рва. Она оторвалась от земли на секунду ранее. Лев прыгнул. И он сделал невозможное. Ее обессиленное тело взяло неверную траекторию. Лев прыгнул не дугой вверх, а точно вперед. Он прыгнул с невозможной силой и быстротой так, чтобы в прыжке подстраховать ее, и быть ниже, быть под нею. Они оказались вместе, лев почувствовал ее тепло от тела своей спиной. Тот край оказался с пологим началом, поэтому, чуть не допрыгнув полметра, они без усилий выбрались наверх, где вдруг упало небо диким холодом.

. .... .....

….. Лев открыл глаза от упавшего ледяного неба. Перед ним в том самом ущелье, на камнях  под его сильными лапами лежала его жизнь.  Прошло уже больше суток, как это все произошло. Она не допрыгнула.  Лев сиганул по склону за ней, всем телом съезжая за ней, вместе с собой счищая пласт земли на огромной скорости.  Он припал к ней.

Лев терся безнадежно головой о ее шею с силой дождя и горя,  что протер ее шерсть почти до кожи.  К утру забывался сном несколько раз и на него опускался один и тот же сон, который был прекрасен до того момента, когда становится холодно.

Над ними уже собирались голодные грифы, жаждущие мяса.  Лев взял ее за протертую им шею и потащил по склону вверх, двигаясь по шагу и глубоко ставя лапу, предварительно сделав себе углубление когтями.  Он вползал таким образом целый день и всю ночь. У него одревенели все мыщцы от напряжения, свело шею от тяжести. Но он вернул ее. Домой...  Он затащил ее в логово и рыл усердно передними и задними лапами,  забрасывая землю назад, чтобы навсегда закрыть  низкий вход. 

У львиц больше не растет грива, она была однажды и навсегда стерта горем  и любовью.  Грива пышно растет у льва, только затем, чтобы никто не видел, как тревожно бьется жилка на шее у могущего царя зверей, когда он теряет в прыжке жизнь.

…и уходит в никуда.

algebraslova.com

P.S.  Лев продолжал свои прыжки через огромные препятствия и ущелья. Но его желание не взять очередной раз неведомое расстояние никак не сбывалось. И, неизменно, к вечеру, он возвращался домой к зарытому входу и ложился на землю до следующего рассвета, опуская голову в лапы.

Он знал, что она ждет его там, что она просто перепрыгнула туда первой. А ему никак не удается взять это препятствие.  Он не знал, что в каждом его опасном и бесшабашном прыжке, она не ждала его там, а была точно под ним. Ее существо  было вновь сильным, готовым не дать ему упасть, а вынести его на тех крыльях, которые он подарил ей при жизни.