Глава 2

 ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР

Эпизод 1

    При встрече с послом Украины в Бразилии Кононенко поставил три усло­вия возвращения его изобретения на родину:

1. Гарантии прекращения преследования.

2. Украинское гражданство для него и членов его семьи.

3. Встреча с президентом в течение месяца после приезда в Киев.  

    Прошло полтора месяца со дня приезда, а выполнены были только первые два условия. Помощник президента, с которым ему рекомендовали держать связь, объяснил, что президент сделал соответствующие распоряжения всем необхо­димым службам и обязательно встретится с ним лично. Но потребуется не одна встреча, а несколько, притом с участием руководителей армии и промышленно­сти, а время президента расписано настольно плотно, что выкроить солидное окно не так-то просто.

    В том, что все нужные распоряжения сделаны, Валентин убедился в первые дни пребывания в Киеве. И он, и его жены, и теща получили паспорта граждан Украины. Служба безопасности затребовала его воинские документы. В его личное дело была вложена справка, из которой следовало, что его помощь моджахедам, арест, суд, отсидка в лагере, побег и дальнейшее исчезновение, были ни чем иным как выполнением специального задания. Оказывается, за время выпол­нения этого задания он дослужился до звания подполковника, и уволен в запас с правом ношения формы.

   Когда после месяца пребывания в Киеве, Валентин сообщил помощнику пре­зидента, что хочет переехать в Харьков, тот сказал, что, насколько он понял,  речь будет идти о разработке нового танка. А раз так, то Харькову и карты в руки,  потому что украинские танки делают именно там. Однако он попросил подождать, а через сутки сообщил, что президент не возражает, хотя СБУ и Минобороны, скорее всего, будут настаивать на киевском варианте. Харьковским властям дали указание обеспечить Кононенко квартирой. После переезда семья поселилась в гостинице. Но пара встреч с чиновниками, от которых зависело получение квартиры, показали, что сейчас, в период рыночных реформ, здесь не торопятся выполнять указания из столицы, хотя и не отказы­ваются. Валентин решил, что в состоянии справиться с этой проблемой самостоятельно.

     После недельных поисков он купил квартиру площадью 115 квадратных метров на улице Чайковского, недалеко от дома, где жил раньше с родителями. Кварти­ра на третьем этаже выглядела шикарно. Хозяева, которые практически в ней не жили, сделали, как стало модно говорить, евроремонт по высшему классу. Правда и деньги взяли немалые. Одна из торговых фирм оперативно завезла и установила мебель. У каждого члена семьи была теперь своя комната и еще несколько общих. Два балкона, две ванные комнаты и два туалета дополняли удобства. Тауни постепенно осваивала премудрости обращения с современным оборудованием кухни. Прежде чем купить машину, без которой Валентин уже не мог обходиться, он попробовал решить вопрос с гаражом, зная насколько это было сложно в советское время. Однако, оказалось, что теперь, при наличии де­нег, все сложные вопросы решаются довольно просто. В доме был неиспользуе­мый подвал, и управдом разрешил занять его под гараж. Он же порекомендовал строительную фирму. Через две недели в подвале был произведен ремонт, сделан въезд и крепкие ворота. Соседи только качали головами и говорили,  что еще один крутой бизнесмен появился в их доме. К этому здесь уже стали привыкать.

    Как только гараж был готов, подполковник Кононенко купил «Мерседес»,  толь­ко теперь уже шестисотый, что больше соответствовало рангу Генерального Конструктора, но тоже черного цвета. Он усадил в машину всю свою семью, и нес­колько часов возил по городу и по окружной дороге, показывая Харьков. В лесу за поселком Пятихатки, они устроили привал. Тауни и девчонки ходили с ним по лесу и удивлялись тому, что он совсем не такой как джунгли на их острове. Еще их удивляло, почему это новая машина Валентина и все остальные не летают.

    Кононенко и сам теперь чувствовал себя в нелетающей машине не совсем уютно. За время строительства гаража он уже сделал все чертежи, внеся в них сущест­венные усовершенствования, и теперь начал размещать заказы. Оказалось, что и это уже не проблема. Не имея работы, многие заводы вывесили объявления о приеме заказов от населения на изготовление чего угодно. В ожидании вызова в Киев времени у него было достаточно и вскоре, «Мерседес»,  тихо урча,  уже парил под потолком гаража.

    Его жены и теща не были заняты, так как он, и Валентин стал замечать, что девчонки немного тоскуют по своей прежней жизни, а Тауни иногда тайком плачет. Тогда он решил, что пора Ниде и Иле начинать учиться. Чем больше они будут заняты, тем лучше. Посоветовавшись со знакомыми, пригласил опыт­ную и умную учительницу начальных классов. Она поговорила с девочками, что­бы составить представление об их знаниях и умственных способностях, а затем разработала для них специальную программу обучения, похожую на программу первого класса, лишь в начальной стадии. Девчонки с удовольствием стали учи­ться, уже на первых порах удивляя учительницу своей сообразительностью. Через неделю она сказала Валентину, что, видимо, ей скоро придется коррек­тировать свою программу. С еще большим удовольствием юные жены подполковника Кононенко занимались с учителем рисования. Учителя поражали их природ­ные способности. Он говорил, что у них удивительный дар передавать движение в статичном рисунке.

– Я могу научить их многому, чего они не знают, только не умению переда­вать движение. Особенно движение животных, – говорил учитель. – Я не знаю никого среди моих коллег-художников, в том числе и именитых, кто мог бы изо­бразить бегущее, или прыгающее животное с такой невероятной правдивостью и силой воздействия.

    Итак, у жен теперь есть занятие. Что касается тещи, Валентин старался сам уделять ей больше внимания и сказал Ниде и Иле, чтобы они учили мать русскому языку. Чем скорее она освоит язык, тем скорее сможет осмысленно смотреть телевизор, общаться с соседками, ходить по магазинам.

    Однажды, под вечер, он встретил на Пушкинской, одного из своих лю­бимых институтских преподавателей, Марка Ароновича Гольдберга. Валентин очень обрадовался этой встрече. Макароныч тоже узнал его, стал расспрашивать, как живет, чем занимается. Бывший студент рассказал, что воевал в Афганистане, потом служил в другой стране, а теперь вот ждет нового назначения.

– А вы по-прежнему преподаете в нашем институте? – спросил Кононенко.

– Нет. Я занялся коммерцией. Теперь у меня свой магазин, – ответил Макароныч, – пойдем, покажу. Это тут недалеко.

    По дороге он рассказал, что его жена умерла два года назад, старшая дочь замужем в Москве, а он живет вдвоем с сыном. Через десять минут они уже входили в просторное помещение на первом этаже жилого дома. Видно было,  что над его обустройством поработал хороший дизайнер. Приятный цвет стен, красивый подвесной потолок, оригинальные светильники. Пол­ки, стеклянные шкафы и пол уставлены сверкающими электроприбора­ми от фонариков до микроволновых печей и холодильников. В основном все за­рубежного производства. После осмотра великолепного торгового зала, прошли в небольшой, уютный кабинет директора. Рабочий день закончился. В зале остал­ся один продавец завершать какие-то дела, входившие в его обязанности, а Кононенко и Макароныч беседовали сидя в креслах.

– Значит, вы открыли в себе коммерческую жилку? – спросил Валентин.

– Разве человек знает, в чем его предназначение? – улыбнулся коммерсант, и Валентину показалось, что улыбка у него какая-то невеселая.

– Но у вас же получается. Дела идут успешно, судя по всему.

– В общем, можно сказать, достаточно успешно. Если бы еще не мешали. . . –  грустно сказал собеседник Валентина, ставя на стол бутылку коньяка и рюм­ки.

Кононенко уже слышал о непомерных налогах, многочисленных проверках и поборах, поэтому со знанием дела, спросил:

– Налоги?

– Налоги, само собой, но есть еще кое-что…

    Марк Аронович не успел договорить. В зале раздался звон разбитого стекла и какие-то крики. Валентин первым выскочил из кабинета. У прилавка, закрыв руками окровавленное лицо, стоял продавец, а в зале хозяйничали два молодца с короткими ломиками в руках. Один из них только что разбил стеклянный шкаф и начал сбивать своей железякой чайники, кофеварки и другой дорогой «импорт», превращая его в металлолом. Второй в это время направлялся туда, где у сте­ны стояли в ряд красавцы холодильники. Реакция Кононенко на этот разбой была мгновенной. Двумя прыжками, он настиг второго хулигана, схватил его за руку, крутанул, и ломик тут же оказался в руках нового хозяина, а прежний по­лучил удар этим инструментом по шее, упал ничком и затих. Первый парень, увлеченный своей «творческой» работой, не сразу обратил внимание, на изменение, произошедшее с его приятелем. А, увидев это, бросился на врага. В воздухе как мечи скрестились два стальных стержня. Сверкнула искра, раз­дался глухой металлический звон. Затем последовал резкий удар ногой, заста­вивший хулигана на секунду согнуться, после чего он, так же как и его коллега по разбою, испытал на своей шее насколько сталь тверже живой плоти.

    В магазине сразу сделалось тихо, только негромко стонал продавец, которому пытался оказать помощь Макароныч.

–  Звоните в милицию, – сказал Валентин бывшему преподавателю. Но тот покачал головой и произнес с безнадежностью в голосе:

– Это бесполезно.

– Что же этих так и отпустить? Откуда они взялись?

– Я знаю, откуда. Я вам скажу.

«Визитеры» начали со стонами подниматься с пола.

– Еще раз явитесь сюда – головы поотрываю! – и Кононенко слегка «огладил» непрошеных гостей ломиком по ребрам. Оба снова упали, поползли на четвереньках к двери, с трудом поднялись на ноги, и заковыляли прочь с такой скоростью, на какую были способны. Продавцу умыли разбитое лицо, смазали ссадины йодом. Макароныч посетовал на то, что его машина в ремонте, и он не может отвезти сотрудника домой.

– Где вы научились так драться? – спросил хозяин магазина, поднимая с пола изуродованный хромированный чайник – чудо западной техники.

– Я служил в спец подразделении, – пояснил Кононенко и попросил объяснить, что означает это нападение.

    Оказалось, что это место и магазин понравились одному уголовному авто­ритету – Павлу Тимофеевичу Гвоздеву по кличке Гвоздь, который владел несколькими магазинами и бензоколонками. Марку Ароновичу предложили продать свой магазин Гвоздеву за символическую цену, а не то будет хуже. И вот нача­ли приводить угрозу в исполнение.

 – Многие евреи уехали, кто в Израиль, кто в Америку. Я уезжать не собирал­ся, но могут заставить, –  с горечью проговорил Макароныч. – Они уже дважды избили моего сына. Он по средам ходит в шахматный клуб. Возвращается позд­но. Они его встречают и бьют. Говорят, что пока еще жалеют, а если отец упрет­ся, будут бить по-настоящему.

– Сегодня понедельник, – сказал Валентин. – Завтра познакомьте меня с ним,  а в среду я провожу его. Посмотрим, побьют нас двоих, или нет.

–  Он совсем не умеет драться, – вздохнул Макароныч.

– Ему и не надо, – сказал Кононенко. – Где вы живете?

– На улице Танкопия. Он идет,  или едет троллейбусом, от станции метро «Комсомольская», мимо спорткомплекса. Они его встречают втроем и ли впятером возле гаражей и избивают.          

    Марк Аронович убеждал Валентина отказаться от его затеи, но Кононенко спросил:

– Вам не хочется уезжать из страны?  

– Очень не хочется, – ответил преподаватель ставший коммерсантом.

– И мне не хочется, чтобы уезжали хорошие люди. Поэтому я попробую вам помочь, - твердо заявил его бывший студент.

– На второй день Валентин заехал вечером на улицу Танкопия, забрал Макароныча и его  восемнадцатилетнего сына Игоря и привез к себе. Тауни и девушки обрадовались гостям, а сын Макароныча, да и папа тоже, обалдели, при виде двух юных красавиц. Правда, старший из Гольдбергов обратил внимание и на их маму, которая тоже была хороша. Кононенко представил гостям старшую сестру со словами:

– Это Нида – моя жена. Затем он представил младшую сестру:

– Ила – моя жена.

– Ка… ка-ак? Вы же сказали, что Нида… – начал Макароныч.

    Девушки рассмеялись, а Валентин пояснил:

– Нида – старшая жена, а Ила – младшая. – С этими словами он обнял сестер, и они нежно прижались к нему с двух сторон.

– Но. . . разве так бывает? Так же вроде бы нельзя, – растерянно прогово­рил его преподаватель.

– У нас нельзя, а у них можно, – сказал Валентин. – Нас официально обвенчали в их храме. Вот их мама, моя теща, может это подтвердить. Ее зовут Тауни.

    Тауни в основном уже понимала устную речь, и смотрела на Макароныча, улыбаясь. Когда Валентин представлял жен, старший из Гольдбергов только кланялся, а тут он взял руку Тауни, и поцеловал, что привело ее в полное за­мешательство, хотя со слов дочерей, которым еще в Бразилии целовали ручки посол и атташе, она уже знала, что у чужестранцев так принято.  

– Это правда, что у него две жены? – спросил Макароныч.

–  Правда,– по-русски произнесла Тауни и добавила что-то на своем языке.

– Мама говорит, что Валентин нас обеих очень любит, – перевела ее слова Ила.

– Вы, наверное, мусульмане? – не унимался гость.

– Нет, мы ацлан, – ответила Ила.

– А…–  начал, было, он снова, но вмешался  Кононенко.

– Марк Аронович, в этом нормальному человеку без пол-литра не разобрать­ся. Давайте на время отложим  выяснение, кто есть кто. Проходите дальше. Сейчас, сядем за стол, и постепенно все прояснится.

Гости осматривали квартиру, и Марк Аронович говорил:

– Слушайте, у вас такая дорогая машина, а квартира вообще сказочная. Все это похоже на фантастику. Если вы тоже бизнесмен, то гораздо более успешный, чем я.

– Я бизнесом не занимаюсь, – ответил его бывший студент. –  Просто один француз подарил мне полмиллиона долларов.

– Просто так, взял и подарил?

– Я бы не сказал, что просто так. Я оказал ему серьезную услугу. Кроме того, у меня теща и жены богатые. Я выгодно женился.

 –  Да уж, это я вижу, –  взглянув на девушек, согласился Макароныч. Когда встали из-за стола, он спросил:

–  Но, все же, где вы взяли таких красавиц?

– В болоте нашел.

– ???

– Мой прапрадед гостил у них в Южной Америке на острове среди болот. Его там до сих пор помнят, – пояснил Валентин с улыбкой. – Вот и я решил, пос­мотреть, где он жил. Посмотрел и влюбился. Хотел жениться на одной, но сестры не захотели разлучаться. Пришлось взять в жены обеих. Вот и все.

–  Они не похожи на южно американок, Они совсем белые, – сказал Макароныч. 

– Вы правы. Их предки переселились туда из-за океана.

     Беседа велась в основном между бывшим преподавателем и бывшим студентом. Что же касается Игоря, то он сидел ошарашенный и очарованный. Молча, смотрел на прекрасные лица, на умопомрачительные фигурки и потрясающие ножки девчо­нок, которых Валентин называл своими женами, пытался представить их в постели и думал, что такого счастья просто не может быть. Когда настало время отвезти гостей домой, Нида сказала:

– Валентин, а можно мы с тобой покатаемся?

– Конечно, детвора, поехали. Места всем хватит, – сказал Кононенко.

    Марк Аронович тепло попрощался с Тауни, и пригласил ее с дочерьми и зятем нанести ответный визит. В машину он сел рядом с водителем, а Игорь оказался на заднем сиденье между двумя красавицами. Ему хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Но дорога мчалась и мчалась навстречу. Справа и слева проносились дома и скверы Московского проспекта. По случаю ремонта дороги в районе универмага «Харьков» пришлось свернуть на улицу имени Броненосца Потемкина. Валентин обогнал несколько машин, и перед ним образовалось свободное пространство. Машины по противоположной стороне шли довольно плотно. Узкая улица с трудом пропускала непривычный для нее по­ток автотранспорта. Вдруг какая-то «Волга», совершая двойной обгон, вылетела на встречную полосу. То ли водитель был пьян, то ли был сумасшедшим, но он мчался навстречу, не сбавляя скорости. Справа вдоль тротуара стояли деревья, слева одна за другой проносились встречные машины. Марк Аронович потерял дар речи при виде летящего навстречу автомобиля. Будучи сам водителем, он видел спасенье только в одном – затормозить и выскочить из ма­шины, но понимал, что уже поздно.

– «Как я вовремя переоборудовал свой «Мерседес»! – подумал Валентин,  включив соответствующий тумблер и берясь за рукоятку вариатора. – «Только бы не задеть троллейбусные провода»!

    Он вспомнил и о тех, кто едет за ним, и сделал то единственное, что мог для них сделать. Слегка притормозив, он заставил ярко вспыхнуть свои стоп сигналы. Пусть там сзади начинают тормозить. Все это заняло секунды и, когда до встречного автомобиля осталось метров десять, и Марк Аронович в ужасе за­крыл глаза, Кононенко поднял свою машину на два метра, пропустил под собой того  сумасшедшего, после чего мгновенно опустился на асфальт. Ожидавший удара Гольдберг открыл глаза и с удивлением увидел,  что дорога впереди свободна. В зеркало заднего вида было видно, что «Волга», до столкновения со следующей машиной успела влететь в свой ряд.

– Как?  Как вы ее объехали? – срывающимся голосом спросил Макароныч.

– Просто чудом, – серьезным тоном ответил Валентин, представив, что было бы, если бы он не поспешил с переделкой машины.

   На заднем же сиденье все было спокойно. Девчонки смотрели по сторонам и не видели, что происходит впереди, а Игорь смотрел на их голые коленки,  на которых для него «сошелся клином белый свет». Лишь водитель «Жигулей”»ехавших сзади, все видел, но ничего не понял. Когда вспыхнули стопы «Мерседеса», он стал тормозить и, вдруг, «Мерседес» на глазах подпрыгнул вверх, из-под него выскочила «Волга» и, перед самым капотом свернула в свой ряд.

    Смахнув тыльной стороной ладони холодный пот, выступивший на лбу, водитель посмотрел вслед «Мерседесу», катившемуся  впереди, как ни в чем не бывало, и подумал, что, во-первых, того, что он видел, не бывает, а во-вторых, все произошло так быстро,  что может быть, он этого и не видел. Может, просто показалось.

    Правда, еще двое водителей, встречных машин увидели на мгновение головокружительный прыжок на автомобиле какого-то трюкача. Подумали: – «прямо как в  американском боевике»! – но как он это сделал,  сообразить не могли.

    Проводив гостей, домой, семья Кононенко возвращалась уже в темноте.

– Давай полетим, – предложила Нида, сидевшая рядом с Валентином. Ее поддержала и Ила. Но нельзя же было взлетать на глазах у прохожих. Пришлось приподнять машину, выбраться между гаражами на огороды, проехав под высоковольтной линией, и уже отсюда, вдали от  домов, подниматься вертикально вверх. В отличие от прежних времен, городские улицы были освещены плохо, и ориентироваться оказалось не так-то просто, но все-таки можно.

    Вдали, как новогодняя елка, сияет огнями башня телецентра на Павловом поле. Вот,  гораздо ближе,  красные огни на крыше здания Госпрома, а там, впереди, сигнальные огни аэродрома авиазавода. Машина проходит над рекой Харьков. А вот на горе и улица Чайковского. Она характерна тем, что в самом конце, как бы перекрывая ее, стоит поперек девятиэтажный дом, в сиянии своих окон.

–  Давай немножко повисим, –  предложила Нида.

     Валентин выключил блоки передней тяги, и машина остановилась. Он притянул к себе Ниду за плечи, и та с удовольствием подставила ему губы.

    Его рука нащупала колени старшей жены. Ладонь медленно двинулась под юбку, ощущая теплую и нежную кожу. Нида млела в его объятиях с закрытыми глазами, время от времени издавая довольное урчание. Ее младшая сестра хныкала на заднем сиденье, жаловалась, что малень­ких всегда обижают, что им никогда ничего не достается, и что это несправедливо. Наконец Нида не выдержала ее жалобных причитаний, оторвалась от губ мужа и сказала:

– Не хнычь, давай меняться местами.

    Ила радостно вскочила, стукнувшись головой о мягкую обивку потолка. Кое-как Нида перебралась на заднее сиденье, получив на прощанье ласковый шле­пок по попе, а Ила заняла ее место. Машина еще долго раскачивалась от этой «перемены мест слагаемых»,  как назвал операцию Валентин, добавив, что сумма при этом не изменяется. Теперь у него перед глазами призывно белели обна­женные колени младшенькой. Он ощупал их обе, потом повторил свое движение вверх по бедрам, сдвигая край юбки, а Ила уже поспешно расстегивала кофточку на груди.

– Их надо поцеловать, –  сказала она. – Они очень хотят! Муж наклонился и нашел  губами то, что искал. Теперь настала очередь Илы тихонько ойкать, вздыхать и постанывать.

     Далеко внизу можно было различить церковь, рядом с ней виднелась дет­ская поликлиника. По улице Шевченко катился, светя окнами, трамвай пятнадца­тый номер, или, как говорили  харьковские старожилы, «пятнадцатая марка». Немного в стороне с горы и на гору бежали желтые и красные огоньки. Это маши­ны спускались и поднимались по Журавлевским склонам. И над всем этим, как будто подвешенный на невидимой нити, парил в ночном небе автомобиль марки «Мерседес», в котором две юные блондинки потрясающей красоты целовались с мужчиной. Когда Валентин, оторвался от груди Илы, и влепил ей поцелуй в губы, сзади приблизилась Нида и сказала:

–  Валя, давай… –  потянувшись к его уху, она что-то прошептала, а потом вслух добавила: – Так интересно будет. Прямо в небе. Перелезай ко мне.

– Догадавшись, о чем идет речь, Ила отняла у мужа свои губы и воскликнула:

– Давайте, давайте. Как здорово!

– А ты молчи, малолетка, – строго сказала Нида. – Маленьким это вообще нельзя.

– А мама мне разрешает, – парировала Ила.

 Валентин повернулся к Ниде, обнял ее за шею правой рукой и поце­ловал долгим поцелуем, не вынимая левой из-под юбки Илы. Потом он отпустил обеих и сказал:

– Нет, девочки, здесь мы этим заниматься не будем. Во-первых, это неприлично на виду у всего города, во-вторых, нас ветром снесет неизвестно куда, а в-третьих, это небезопасно. Я не могу надолго оставить управление маши­ной.

– Тогда вези нас скорее домой, – сказала Нида.

– И прямо в постель, –  добавила Ила.

– Может сначала в гараж?

– Нет, прямо на кровать!

– Почему такая спешка? Вам хочется спать? – спросил Валентин со смехом.

–  Сам виноват. Не надо было руки распускать! –  ответила Нида.

– Нет, надо! – возразила Ила. – Я люблю, когда он руки распускает.

– Еще бы! Вытеснила старшую сестру, малышня несчастная, – делано оби­женным тоном проговорила Нида.

  – Я не малышня, я младшенькая, а младшим нужно уступать, –  начала Ила…

 – Все, все, все. Успокойтесь! – перебил ее муж. – Мы снижаемся.

    Машина опустилась вначале улицы Труфанова, которая является, как бы, продолжением улицы Чайковского. Здесь одноэтажные частные дома, много деревьев и пустынно. Дорога карабкается на гору. На самом вер­ху, у дома номер 21 она заканчивается крутой лестницей и бетонным барье­ром. Дальше проезда для обычных машин нет. Валентин знает об этом еще с детства. Медленно проплывая над барьером, он подумал, что если бы приобрес­ти участок, вот хотя бы здесь у детского сада, и построить дом, это было бы райское место. Тауни могла бы все лето возиться в саду. Через несколь­ко минут он оставил машину в гараже и в обнимку со своими женами поднял­ся домой на третий этаж. Встретившая их Тауни не знала, что сегодня ее дочерей и зятя спасла от  смерти лишь его чудесная машина. Мама спросила, не проголодались ли они, но девчонки, быстренько помывшись, потащили мужа в спальню.

– Что это им так сегодня не терпится? –  с улыбкой подумала Тауни и,  почему-то,  вспомнила, как целовал ей руку Марк Аронович.

    А из спальни уже доносился счастливый смех и повизгивание. Так было всегда, когда зять сам раздевал ее девочек.