Здравствуйте, carrying_rain.

c> Всем привет!

ВФ>> ну во первых там помойму акция есть что то
ВФ>> делаешь и 1000 смс бесплатно...но не думаю
ВФ>> что в это дело.
ну естествено это с компьютера
делается и масовой рассылкой.
(у нас просто группа была там
более 1000 человек, писали
номера и кто что знает.)так вот
сказали что это вирус, который
просто распространяется и номера
любые берет.но я не верю в это,

c> Ааааааа, вот почему у нас была фишка с суммой в 100 рублей и не граммом больше
c> :).
c> Ещё все тогда прикалывались, почему они другое число ни с кого не просили.
ну как бы это тоже не 1 кнопочку нажать что б перевести
деньги не через мобильный а через компьютер и поэтому
мелкую сумму переводить не будут.

c> А где ж ещё можно оплачивать :), если то делали при помощи собственного мобильника
c> через фишку "прямая передача" :)...
я имею ввиду что везде помогали если что.
нет, делали не через собственный мобильный,а через компьютер.
может конечно мне везет, что рядом везде работают молодые люди,
которые стараются угодить по полной.

мне уже пару месяцев пытаются подарить этот шнурок
дурацкий..выкинуть им жалко..

c> Вот-вот, так и было тогда всем нашим сказано: Вы же сами передали эти деньги,
c> видели куда. Теперь их Вам мы не обязаны возвращать.
c> Смотреть надо иногда на дисплей". Примерно так...
ну ведь и это верно.надо смореть на
дисплей.

c> Ясен пень. Я имела ввиду, что они так сравнили одно с другим.
я поняла)

c> Я о прямой передаче говорю, а не об СМС - это совсем разные вещи. У нас, каааатся,
c> вообще перевода по СМС не
c> существует пока.

просто предупрежден значит все нормально и не клюнешь на это..
телефоныфе терористы для меня страшнее...как поговорю с
людьми...бабушкам ж звонят...у одного парня бабушку 2 раза на скорой
увозили из за этого...



подписчиков на данный момент 101

Тайные записки 1836-1837 годов. Отрывки.

Автор: А.С. Пушкин

... Смерть Дельвига была страшным знаком того, что последняя часть предсказания
немки начала сбываться. Тогда я этого еще не понимал, но теперь все предстает
значительным и завершенным. Кольцо, оброненное во время венчания, и потухшая
свеча бесповоротно убедили меня, что из женитьбы ничего хорошего не выйдет. В
конечном счете мы сами себе предсказываем судьбу. Чтобы совсем не упасть духом,
я утешал себя предвкушением брачной ночи, первых радостей обладания Н., и молил
Бога продлить их как можно дольше в моей семейственной жизни. Жажда полного счастья
влекла меня к женитьбе. Именно женитьба представлялась мне всеисцеляющим лекарством
от моего беспутства и тоски.
Это была попытка убежать от себя, но способного измениться, не имеющего
характера стать иным. Н. была моей роковой удачей, которую я выторговал у ее
матери, пожертвовав приданым и наделав долгов. После помолвки, поджидая день
свадьбы, я придумывал, как я изменюсь и как изменится моя жизнь, когда я дам
клятву верности, ибо я искренне намеревался соблюдать ее. Раньше я и по пяти
женщин имел на дню. Я привык к разнообразию пизд, женских повадок в ебле и всему,
что отличает одну женщину от другой. Разнообразие сие не давало моим страстям
задремать, и постоянная погоня за ним составляла суть моего бытия. Когда я впервые
увидел Н., я понял, что случилось неотвратимое. Желание немедленно обладать ей
было таким сильным, что мгновенно превратилось в желание жениться. Это случалось
со мной и раньше, но никогда с такой силой, никогда я не чувствовал такого восторга
от своей избранницы. Когда мое предложение было, наконец, принято, я на правах
жениха ухитрялся оставаться с Н. наедине. Я обнимал ее, и водя рукой по грудям,
царапал ногтем по платью там: где должны были быть соски, и скоро мой ноготь
начинал об них спотыкаться. Н. краснела, но руки моей не отталкивала, а лишь
шептала: "Не надо, маман может увидеть". Мать ее - порядочная блядь, злобная
оттого, что, кроме конюхов, на Полотняном Заводе, ее никто ебать не хотел. Она
была не прочь подставить себя, но мне, конечно, было не до нее. Она всячески
притесняла своих дочерей, держа их, как в монастыре. А я глядел на сестричек
и подумывал превратить их монастырь в свой гарем. Я, жених, укорял себя за такие
греховные мысли, но избавиться от них было невозможно. Я обожал мою монашенку
и шаг за шагом планировал превращение ее в искусную развратницу. Но моим планам
не дано было осуществиться, и, наверно, за это я люблю Н. по сей день. Наш медовый
месяц пролетел в сладостной учебе: я учился языку, на котором говорит ее тело,
а Н. училась откликаться не только на мой язык. Мое упорство и ее прилежание
все чаще доводили Н. до восторженных стонов, звучащих для меня, как музыка. Обладать
идеальной красотой, которая вдобавок досталась тебе девственной, это самое большое
счастье, что выпадает на долю мужчины. Острота его так велика, что длиться долго
оно не может. Когда я погружался в мою новорожденную жену, смыкая объятия, чувствуя
ее шевеление, еще не выросшее из-за стыда в поддавание, и слыша ее горячее дыхание
у моего уха, я испытывал состояние торжества, которое мог испытывать только Бог
в момент творения.
* * *
Сколько радости было для меня вести Н. по извилистым тропинкам в саду сладострастья.
Когда я впервые поставил ее на четвереньки и предо мной открылись две дольки
ее солнечной жопки, ноги ее оказались слишком длинными для меня, и мне пришлось
подняться с колен, чтобы достичь пизды. Я сказал ей, чтобы она прогнула спину.
Н. замешкалась и вместо того, чтобы прогнуться, выгнулась дугой. Я расхохотался
ее святому неведению, и она удивленно обернулась на меня, как оборачивается корова,
когда к ней подходишь сзади. Я положил руку на спину моей Мадонны и нажал вниз,
указывая, что от нее требовалось. Н. послушно повиновалась и, ощутив, зачем это
было нужно, рассмеялась сама, не ведая, что смех вызывает конвульсии в пизде.
Я потом пытался научить ее сжимать мне хуй, не смеясь, а по моему указанию, но
она бездарна как любовница, и мне приходится щекотать ее или заставлять кашлять,
чтобы ее пизда ожила. Кончает она только один раз за ночь и, кончив, больше ничего
не хочет. Для жены это ценное свойство, она не докучает похотью, когда хочешь
спать. Но поначалу я ее щекотал изрядно. Я все время чувствовал, будто обманул
природу: я, карлик с лицом обезьяны, обладаю богиней. И оценить, насколько хорош
я в любви, она не может, потому что для этого нужно сравнение, упаси Бог. В те
первые дни мы договорились не утаивать даже самых сокровенных мыслей друг от
друга. Я прекрасно понимал, что мне этот договор не выполнить, но я хотел воспитать
в Н. чувство необходимости делиться со мной своими мыслями и желаниями. Главное,
не гневаться, что бы она мне ни рассказала. Иначе, впредь она будет бояться быть
откровенной. Следуя сей заповеди, я изо всех сил крепился, чтобы не выказать
бурю негодования или ревности. Н. приняла близко к сердцу наш договор, и на мой
вопрос, какие были у нее любовные приключения, она повинилась. Когда ей было
лет четырнадцать, она с матерью и сестрами была приглашена на бал во дворец к
государю. В какой-то момент она затерялась среди гостей; к ней подошла красавица-фрейлина
и прошептала на уха, что государь хочет, чтобы ему представили Н. Моя девочка
затрепетала от страха и покорна пошла за фрейлиной. Та привела ее в кабинет,
где в кресле сидел государь. Фрейлина представила Н. и удалилась, оставив ее
стоять посреди сумрачного кабинета. Государь встал с кресла, пересел на диван
и усадил рядом с собой Н. Он задавал ей вопросы, а тем временем задирал ей платье
все выше и выше. Н. не смела пошевелиться и старалась исчерпывающе отвечать на
вопросы. Когда венценосный развратник раздвинул ей ноги, Н. почувствовала, как
"волны жара стали захлестывать" ее - так она описала свое состояние. Но вдруг
в дверь кто-то постучал. Государь поднялся, оправил платье на Н. и вышел из кабинета.
Через минуту явилась фрейлина, которая привела Н., и отвела ее обратно в залу,
где танцевали гости. Мать уже стала волноваться исчезновением Н., но когда фрейлина
объявила ей, что Н. была представлена государю, успокоилась и лишь с подозрением
посмотрела на дочь. Та была так возбуждена случившимся, что мать дома позвала
ее к себе и спросила, оставалась ли Н. с государем наедине. Н. ответила, что
да, в кабинете никого, кроме них не было, но государя куда-то позвали, и они
не успели ни о чем поговорить. "Ах, ты, лгунишка!" - как можно спокойнее сказал
я, опасаясь, что Н. услышит скрежет моих зубов. Но женка ответила, что она не
любит лгать и, мол, все, что она сказала матери было правдой, а мать ей больше
вопросов не задавала. Когда Коко стала фрейлиной я запретил ей переезжать жить
во дворец, чем еще больше обозлил к себе государя. Н. была смущена деньгами,
которые подарил ей к свадьбе государь, и я запомнил это. Когда мы переехали в
Царское Село, она всячески избегала встречи с государем, выбирая уединенные места
для гулянья. Но гуляя вокруг озера, мы все-таки встретились с царствующей четой,
и императрица пригласила Н. во дворец. Дома Н. стала жаловаться мне на то, как
ей не хочется появляться в свете. Это мне показалось подозрительным, и я вытянул
у нее вышеописанное признание. О порочной невинности государевых страстей я знавал
давно от фрейлины, которую я лечил еблей от нервных припадков. Так что признание
Н. не было для меня новостью, я знал, чего добивался, когда спрашивал ее. Мне
просто не хотелось узнавать, что и моя жена была его "живой картинкой". Государь
дал великую клятву верности государыне и потому не ебет никого, кроме нее. Но
чтобы как-то причаститься к неприкосновенным красотам окружающих его дам, он
приказывает им раздеваться и раздвигать перед ним ноги. Упиваясь открывшимся
зрелищем, он дрочит и спускает на лоно красавиц и, так и не прикоснувшись к ним,
покидает их. Государыня знает об этом, но не считает, что таким способом клятва
нарушается. Если многие фрейлины страдают от "невинности" отношений с государем,
то Н. заверяет меня, что она только счастлива. Она тогда боялась возобновления
царских посяганий. Я утешил ее, посоветовав сказать государю, будто я такой ревнивый,
что дал страшную клятву убить всякого, кто хотя бы увидит ее пизду. Она потом
заверяла, что ей вскоре представился случай, и она передала это царю в ответ
на его желание уединиться с ней, и якобы с тех пор он больше не заговаривал об
этом. Я знаю, что он боится меня, но как он будет счастлив, если я помру. Сукин
сын! Я тогда уже, в глубине души, жалел о навязанном Н. договоре откровенности,
но я приготовился принимать все приятные и неприятные последствия соблюдения
ее этого договора. Неведение мыслей своей жены грозит рогами, а это мне омерзительно
и невыносимо. Уж я-то попользовался неведением мужей и любовался их свежевыросшими
рогами, еще не видимыми никому, кроме меня. Раз, когда я хотел опять утвердить
свою власть над телом моей красавицы, она сказала:
- Я хочу поверить тебе еще одну сокровенную мысль.
- Что же это за мысль? - насторожился я. - Я не хочу больше, я хочу спать,
- сказала она устало.
Я облегченно расхохотался.
- Ты спи, а я возьму тебя спящую. На том и порешили. Я еб ее, похрапывающую,
стараясь не разбудить. Вот она, спящая красавица, которая от поцелуев не просыпается.
Вот она, не сказка, а быль.
* * *
Я старался, чтобы Н. поскорее забрюхатела. Первые месяцы нашего брака,
до того, как в Н. влюбился свет, она изрядно тяготилась своим досугом. Я учил
ее играть в шахматы, дал ей читать "Историю" Карамзина, но это нагнало на нее
еще большую скуку, зато дурацкие французские романы она могла читать подолгу
и с детским увлечением. Однажды я прочел ей пару своих пьесок, но она прослушала
их с таким равнодушием во взоре, что я боле не решался докучать ей своей поэзией,
а она и не спрашивала. Самое большое удовольствие она получает от новых тряпок
и от комплиментов ее красоте. Это меня умиляло и ничуть не огорчало. Я знал,
что, когда пойдут дети, она будет занята настоящим делом. Покамест она могла
заниматься вышиванием, а я наблюдать за ее красивым личиком, которое приносит
мне удовольствие уже более эстетическое, чем эротическое. Половина моей жизни,
связанная с поэзией, была безразлично отвергнута Н. Оставалась другая половина
- любовь, в которой острота ощущений исчезла, а потому страсть уступила место
нежности. Но только в остроте ощущений мы находим упоение. Я, гордившийся своей
славой любовника не менее, чем славой поэтической, я в семейственной жизни не
находил места для своего поприща. Н. тешила мое тщеславие своей красотой, добротой
и невинностью. Но невинность постепенно превратилась в кокетство, доброта - в
сентиментальность, а красота стала для меня привычной и потому незаметной. Только
когда все восхищаются красотой Н., я испытываю гордость, которая, увы, все чаще
превращается в ревность. В первый раз в моей бурной жизни я стал изо дня в день
засыпать и просыпаться с одной и той же женщиной. Сладость новизны всегда быстро
теряла для меня свою прелесть, и я, не задумываясь, менял любовниц или прибавлял
к одной другую. Я с прискорбием понимал, что женатому человеку так поступать
не подобает. Разница между женой и любовницей в том, что с женой ложатся в кровать
без похоти. Потому-то брак и свят, что из него постепенно вытесняется похоть,
и отношения становятся или дружескими, или безразличными, а часто и враждебными.
Тогда обнаженное тело уже не считается грехом, потому что не вводит в соблазн.
Иногда я испытывал успокоение, тихую радость, глядя невинно на мою Мадонну (ведь
только так и надо смотреть на Мадонну). Похоть становилась малой частью нашей
жизни, большей частью было наше сожительство, полное забот и мелочей; сожительство,
оскопляющее страсть. Пизда Н. непростительно, но неизбежно стала восприниматься
мною как должное. Я смотрел на кинжал, мирно висевший на стене, и думал, что
и мне больше не видеть "любовного боя", не чувствовать запаха горячей крови.
* * *
Роковое знакомство произошло тоже в борделе. Нет лучше места для потворства
моей страсти наблюдать чужие наслаждения. Не является ли это самым разительным
примером человеколюбия, когда чужое наслаждение вызывает во мне самом наслаждение
не менее сильное. Если ты видишь горе чужого тебе человека, то сочувствие, тобою
испытываемое не сравнится по силе с чувствами самого страдальца. Так и в радости
от успехов на служебном поприще: человек, их достигнувший, будет намного счастливее,
чем посторонний доброжелатель, прослышавший об этих успехах. Но когда мы видим
чужие любовные наслаждения, они не только вызывают наслаждение и в нас, но наслаждение
наше оказывается не слабее, а подчас и сильнее, чем наслаждение участия. Я убежден,
что в мире нет прекрасней картины, чем вид хуя, ныряющего и выныривающего из
пизды. А увидеть это во все глаза можно, только наблюдая со стороны. Когда ебешь
сам и отстраняешься, чтобы посмотреть на чудо, ты всегда видишь зрелище сверху
- не увидеть, как твои яйца елозят по ее промежности. Можно, конечно, мудрить
с зеркалами, но это не то. Кроме того, когда ебешь, ты слишком увлечен ощущениями
хуя и не можешь полностью отдаться зрению. Поэтому, как зрелище, меня больше
волнует чужой хуй, входящий в пизду, чем свой собственный. Недаром древние римляне
требовали не хлеба и наслаждений, хлеба и зрелищ. Моя страсть к зрелищам уготовила
мне знакомство, которое теперь может обернуться моей смертью. У Софьи Астафьевны
есть специальная комната, в стене которой сделан глазок. В него позволяется смотреть
за особую плату. В эту комнату отправляются случайные клиенты, частые гости могут
занять соседнюю комнату и наблюдать за действом. В тот вечер я взял с собой Нину,
умелицу. Я поставил ее перед собой на колени, а она знала, что делать и знала
прекрасно. Пока Нина усердствовала, я прильнул к глазку, и увидел Лизу, скачущую
на каком-то "жеребце". Девочки были обучены, находясь в смотровой комнате, разворачиваться
рабочей частью к глазку, и ставить рядом подсвечник. Я видел бледный зад Лизы
с розовым прыщиком на левой ягодице. Она согнулась над своим гостем, и ее пизда
со скользящим в ней хуем сверкала. Всякий раз, когда хуй вылезал из пизды, чтобы
опять нырнуть поглубже, он вытягивал за собой бахромку блестящих алых внутренностей.
Погружаясь, он запихивал их обратно, в глубину. На полу валялась форма кавалергарда.
Он кончил, насадив Лизу так глубоко, что пизда пропала из виду. Лиза соскочила
с него и побежала подмываться. Тогда я увидел его лицо - это был Дантес, которого
недавно приняли в гвардию и от которого все женщины сходили с ума. Мы не были
представлены друг другу, но мне раз указали на него в доме, где собрались самые
прекрасные женщины Петербурга. Я стоял рядом с Н., которая тоже увидела его впервые.
И у нее вырвалось: "А он действительно необыкновенно красив!" Кровь бросилась
мне в голову. И в мгновенье, когда мне это вспомнилось, я кончил, а Нина глотала
и глотала. И вдруг я с озлоблением подумал о Н., которая в те редкие разы, когда
я уговариваю ее взять мой хуй в рот, всегда давится, откашливается и с отвращением
выплевывает мое семя. Дьявольская мысль пришла мне в голову - а выплюнула бы
она его семя? Только один ревнивый ответ являлся мне и низвергал меня в пучину
ненависти: небось проглотила бы, не поперхнувшись, да еще губы облизала б. Отправляясь
домой, я проходил через залу и увидел пьяного Дантеса с еще одним кавалергардом.
Они пили с Лизой и Тамарой. Дантес говорил по-французски, а приятель переводил.
Лиза, заметив меня, послала мне поцелуй, а Дантес обернулся в мою сторону и широко
улыбнулся: - Я бьюсь об заклад, что Вы - Пушкин. - Не имею честь, - холодно бросил
я, проходя мимо. - О, позвольте же отрекомендоваться, - браво вскочил он с дивана
и последовал за мной. Он забежал вперед, отвесил поклон и назвался. Я кивнул
и прошел в переднюю. Он, пошатываясь, двигался за мной по пятам. - Я человек
в Петербурге новый, и мне хотелось бы сойтись с Вами поближе, - сказал он. -
Это не самое удобное место для знакомства, - вынужден был ответить я. - Отчего
же? Напротив. Этот дом располагает к сближениям. Я остановился и посмотрел на
него с любопытством. Я тогда не представлял, сколько еще его каламбуров мне предстоит
услышать. А он тем временем продолжал: - Вот Вы - знаменитый поэт, а не задумывались
ли Вы над самым великим поэтическим явлением в природе? Мне стало интересно,
что же он скажет, и я медлил уходить. - Глядя на любую женщину, я знаю совершенно
твердо, что у каждой из них есть пизда. Да-да, простой факт, но сколько поэзии
в этой непоколебимой уверенности. Ведь только она дает нам цель в поведении с
любой женщиной. Не будь этой уверенности, нас бы охватила тоска, ведь женщины
в обществе ведут себя так, будто у них нет пизды. Я не смог сдержать улыбки от
подобия наших мыслей и сказал ему, что, когда он выучит русский, я дам ему почитать
мою сказку, где уверенность, о которой он говорит, подвергнута сомнению. Чтобы
не продолжать с этом юношей разговор, который мне было неприятно вести, я наскоро
простился. При других обстоятельствах и с кем-либо другим я бы с удовольствием
завязал занимательную беседу, но у меня с первого взгляда сердце не лежало к
Дантесу. Кроме того, после женитьбы я даже с близкими друзьями опасался обсуждать
прелести ебли и пизды, что всегда было моей любимой темой разговора. Я понимал,
что разговор на эти темы женатого человека вовлекает в них его жену, ибо любое
замечание будет неизбежно приниматься на ее счет. А имя жены должно быть неприкосновенно.
Когда же я стал изменять Н., я перестал сдерживаться и в словах: я вернулся к
любимым темам разговоров, упоминая других женщин. Но собеседники мои по-прежнему
приписывали все Н., что я ни скажу. Теперь мне стало это понятно. Но, увы, слишком
поздно. С тех пор, встречаясь в свете с Дантесом, я всегда ловлю на себе его
плутовской взгляд. Однажды он даже осмелился подмигнуть мне, но увидев гнев,
полыхнувший на моем лице, больше не решается на подобную вольность. Всякий раз,
когда он танцует с Н., у меня такое чувство, что он ебет ее - уж слишком он уверен
в наличии у нее пизды, он лишен всякого романтического сомнения. Эта мысль не
оставляет меня и приводит в бешенство, поэтому я ухожу из танцевальной залы и
глушу свою ревность азартом картежной игры или волочусь за красавицами...

с уважением Раис agris***@m*****.ru icq 92355050



подписчиков на данный момент 101

Всем привет!

Вика Ф. пишет:

ВФ> выглядело
c>> иначе, но тоже делалось с всегда
c>> почему-то с Билайна.

ВФ> ну во первых там помойму акция есть что то
ВФ> делаешь и 1000 смс бесплатно...но не думаю
ВФ> что в это дело.

Ага, абсолютно не в этом, так как, например, в той разводке СМС вааааащщщще
не был задействован, стало быть, акции никаким боком...

c>> получалось ли у Вас вернуть самолично пересланные деньги :)?
ВФ> да получалось.просто подхожу.
ВФ> объясняю ситуацию и все отлично. закон есть об жтом. сумма должна быть
ВФ> не меньше 150-300 рублей...естествено 50 рублей никто возвращать не
ВФ> будет.

Ааааааа, вот почему у нас была фишка с суммой в 100 рублей и не граммом больше
:).
Ещё все тогда прикалывались, почему они другое число ни с кого не просили.

ВФ> я где не оплачивала
ВФ> всегда помогут если что.

А где ж ещё можно оплачивать :), если то делали при помощи собственного мобильника
через фишку "прямая передача" :)...

c>> А я вот пыталась
c>> - в прошлом годе человек попал, никто мне возвращать ничего за ошибочный
звонок не
c>> будет,
ВФ> ну так это же ваша вина а не их.

Вот-вот, так и было тогда всем нашим сказано: Вы же сами передали эти деньги,
видели куда. Теперь их Вам мы не обязаны возвращать.
Смотреть надо иногда на дисплей". Примерно так...

ВФ> им будет в убыток если вы будете
ВФ> звонить по межгороду или в другие страны а потом говорить что
ВФ> ошиблись...

Ясен пень. Я имела ввиду, что они так сравнили одно с другим.

ВФ> а не надо переводить деньги по смс,
ВФ> не
ВФ> надо слать смс на подозрительные номера.

Я о прямой передаче говорю, а не об СМС - это совсем разные вещи. У нас, каааатся,
вообще перевода по СМС не
существует пока.

Автор: Слава Пушкин

Оденься сексуально, а я приду с шампанским и красными розами. Ты, встретив меня
на пороге, поцелуешь в гладко выбритые щеки/ Я почувствую сладкий запах твоих
духов. Я обнимаю тебя за талию и нежно целую в губы. Мой язык нагло входит в
твой ротик. И начинает изучать его внутренности. Мои руки опускаются с талии
на твою попку.
Сквозь тонкую ткань вечернего платья я чувствую какая у тебя круглая упругая
попка подстраивающаяся под мои ласки.
Ты обнимаешь своими руками меня за шею. Я целую твою нежную шею.
Каждый её сантиметр.
Я слышу твоё дыхание над моим ухом. Мой язычок прокрадывается к твоему ушку.
Обволакивает его по краям и проникает в него.
Я поворачиваю тебя к себе спиной.
Я скидываю с твоего плеча платье и начиню целовать твоё плечо, нежно покусывая.
Другой рукой я сдвигаю платье со второго плеча, и оно начинает медленно сползать
с твоего обалденного тела вниз.
Моему взору предстаёт твоя прекрасная попка, одетая в очень тонкие трусики
Когда платье падает на пол, я вижу что на твоих ногах чёрные чулки с резиночками
и туфельки на очень тонкой высокой шпильке.
Я обхватываю твоё тело руками, и твоя грудь оказывается в моих ладонях. Я нежно
поглаживаю твои соски указательным и большим пальцем.
Я целую твою спинку и ключицы. Медленно опускаюсь на колени.
Я толкаю легонько тебя в спину, чтоб ты опёрлась на стол. Потом я начинаю руками
гладить твои ягодицы.
Ты стонешь от наслаждения. Поворачиваешь голову. И глядя с желанием мне в глаза,
отодвигаешь тоненькую ниточку своих трусиков.
Я раздвигаю твои прелестные ягодицы, и моему взору представляется маленькая дырочка
твоей попки.
Несколько секунд я гляжу на это зрелище. Кончик моего язычка аккуратно касается
этой сладкой дырочки. Ты вздрагиваешь от нахлынувших на тебя ощущений. Мой язык
такой тёплый и нежный. Я тщательно вылизываю твой анал и даже хочу проникнуть
языком внутрь тебя. Но дырочка такая тонкая.
Тогда я губами прилагаюсь к этой дырочке и начинаю нежно посасывать твою попку.
Ты нежно пищишь. Перед твоим ртом на столе стоит бутылка начатого шампанского.
Ухватившись за бутылку руками, ты начинаешь языком облизывать горлышко бутылки.
Твои груди упираются в стол и ты, двигаясь, возбуждаешь свои соски.
Я поворачиваю тебя к себе лицом. Ты облокачиваешься на стол, раздвигаешь ноги,
и у меня перед лицом предстаёт твоя киска.
Я ласкаю руками твои ноги в тончайших чулках, целую их губами. Твои руки мнут
твои прекрасные маленькие груди с крупными твёрдо стоящими сосками. Голова закинута
назад. Красивые волосы дрожат вместе с твоими движениями.
Вдруг одна рука начинает медленно скользить вниз от груди через пузик и лобок
к твоей киске. Достигнув её, ты начинаешь медленно ласкать пальчиками половые
губки, поглаживая их по одной и другой стороне. Твой указательный пальчик начинает
проскальзывать внутрь твоей вульвы. Твоё дыхание учащается. Твои тонюсенькие
трусики обмокли и я разрываю их взяв руками. Твои соки текут по внутренним
сторонам бёдер. Твоя киска источает приятнейший запах любви. Я начинаю нежно
и медленно слизывать эту жидкость с твоих ног продвигаясь всё выше и выше. На
конец мой нос касается твоего гладко выбритого лобка. Я страстно вылизываю твой
лобок. Опустившись чуть ниже, я ввожу свой нос между твоими половыми губками
и начинаю им двигать вверх-вниз. Руками я глажу заднюю часть твоих ног. Ты сильно
теребишь свои соски. Теперь я ввожу в тебя мой шустрый язык. Он лихорадочно входит
в тебя
и быстро двигается. Я нахожу им твой клиторочек и начинаю лизать. Затем я беру
клитор обеими губами и начинаю посасывать. Ты сильно прижимаешь мою голову к
себе ногами. И в этот момент я чувствую, как на тебя накатывается мощная волна
оргазма. Ты нервно дёргаешься и кончаешь мне в рот...

Прошло секунд двадцать. Ты посмотрела на меня слегка виновато. Взяла меня за
галстук и потянула, чтоб я встал. Я стал рядом с тобой. Твоё дыхание ещё не успокоилось..
Ты начала целовать мои губы и щёки, покрытые твоими выделениями. Ты стянула с
меня галстук, не развязывая и надела на себя, от этого ты стала ещё сексуальней.
Пока ты нежно расстёгивала мою рубашку, я скинул пиджак. Ты опустилась на колени
предо мной и стала расстёгивать ремень на брюках и расстёгивать ширинку. С меня
упали штаны, и ты увидела как томится в открытых стрингах мой член. Ты поцеловала
его сквозь трусы. Твоя тоненькая ручка проникла в мои трусы, и я очутил неописуемую
радость прикосновения тебя к моему члену. Поддев языком ты стянула их с меня.
Моё оружие выскочило наружу как натянутая пружина. Ты взяла его рукой и стала
нежно поглаживать. Я вижу, как ты хочешь поцеловать головку моего члена. Я беру
твою голову и пододвигаю к нему. Ты жадно набрасываешься на него. Заглотнув головку,
ты начинаешь сильно сосать его и дрочить рукой. Я руками массирую свои ягодицы.
Ты всё
глубже и глубже вгоняешь в свой рот мой член. Ты останавливаешься и вытаскиваешь
его изо рта. И начинаешь ласкать языком его ствол. Я смотрю на тебя сверху, и
эта картина меня завораживает. Пока ты облизываешь член, я одной рукой начинаю
его дрочить. Смочив указательный палец другой руки слюной, я добираюсь им между
своих ягодиц к анальному отверстию и вхожу пальцем туда. Ты достигаешь моих яиц
и начинаешь сильно сжимать их в ладонях, ласкать и целовать. Ты рукой вставляешь
по очереди мои
огромные яичники и заглатывать их. Вид твоей оттопыренной попки, красивейших
ног в чёрных чулках и туфельках приводит меня в крайнее возбуждение и не останавливая
себя начинаю кончать тебе на лицо.
Сперма мощными струями брызгают тебе в глаза, рот, стекают на груди. Ты берёшь
мой обмякший член и высасываешь из него остатки спермы. Ты просишь, пососать
пальчик, которым я дрочил свой анус по тому, что тебе нравится его вкус. Вытащив
палец из попы, я даю тебе пососать его, и ты это делаешь с нескрываемым удовольствием.
Ты встаёшь с колен, ты вся в сперме. Откуда у меня её столько? Я размазываю подтёки
спермы по твоему животику, бёдрам, груди, шее. Слизываю её остатки с твоих щёк
и губ....
Ты обнимаешь меня за шею и нежно целуешь в губы

Автор: Слава Пушкин

Я хочу сначала, чтоб ты сделала мне минет.
Я выйду из ванны весь разгорячённый от горячего душа. Я буду гладко выбрит, ведь
мне предстоит ночь с такой прекрасной женщиной как ты. На мне будет только полотенце,
прикрывающее моё достоинство.
Ты уже ждёшь меня стоя на бархатной простыне красного цвета "рачком". На тебе
будет шёлковая маечка и открытые трусики белого цвета. На ногах белые чулочки
и полусапожки.
Я подхожу к нашей просторной кровати ближе. Ты срываешь с меня полотенце и
видишь, как мой член болтается у тебя перед лицом. Он так он тебе нравится. Ты
начинаешь лизать его ствол языком. Он начинает, пульсируя и дёргаясь вставать.
Ты видишь, как на нём напрягаются вены. Ты нюхаешь его головку, касаясь кончиком
носа. Язычком ты проводишь по маленькой дырочке на конце члена. Рукой ты берёшь
мои яички и начинаешь, перекатывая ласкать их.
Второй рукой ты начинаешь двигать кожицу на моём уже вставшем орудии. Мои руки
в твоих волосах. Я перебираю твою восхитительную шевелюру, глажу тебя по голове.
Твои губы касаются головки моего члена. Ты нежно целуешь. Глядишь мне вопросительно
в глаза. Я кивком разрешаю тебе, и ты всасываешь его. Твои губы покрывают головку,
язычок лижет её, руки дрочат ствол, ласкают яйца.
Я закидываю от удовольствия голову, и стон сладости срывается с моих губ.
Я притягиваю тебя за волосы и пытаюсь насадить как можно глубже твой рот на свой
член. Я чувствую, как тебе нравится вкус моего дружка, как ты наслаждаешься запахом
его секреции. Ты двигаешься вперёд, вот уже весь мой член у тебя во рту.
Я ласкаю руками твою спинку, плечи, лопатки, шейку. Я уже начал в такт тебе двигаться
своим телом навстречу тебе, вгоняя дружка как можно глубже в горло. Ты фырчишь
от удовольствия. Я смотру сверху на твоё тело и завожусь ещё сильнее. Мне нравится
вид твоей попки в тоненьких трусиках.
Широко расставленные ноги в белых чулочках. Мои руки ласкают твою талию, мнут
булочки твоей попки.
Член уже неистово буравит твой ротик. Ты сильно сосёшь его, создавая вакуум так,
что на твоих щеках образовались сильные ямки. Твоя ладонь уже сильно сжала мои
яйца. Но эта сладкая боль возбуждает меня, и я трахаю тебя всё сильнее и сильнее.
Второй рукой ты прошлась за яички и нащупав дырку моего ануса легонько вошла
туда. Мне это очень понравилось и я взяв твою руку начал помогать тебе дрочить
его.
Нагнувшись, я начал целовать твою спинку и попку. Руками я обнял тебя снизу и
стал гладить твои роскошные груди. Пальцами Я ласкал соски и коричневые кружки
вокруг них. Ты взахлёб сосёшь мой член, и Я тараню тебя им. Ты тянешь яйца сильно
в низ и уже двумя пальцами ебёшь мою жопу. Я начинаю шлёпать тебя по заднице,
но легонько, от чего тебе стало приятно.
Я возбуждённый до неприличия, доведённый до оргазма стал кончать тебе в рот.
Мощная струя тёплой спермы нескончаемым потоком полилась в твоё горло.
Ты с яростью и жадностью глотала её боясь пропустить каждую капельку. Я кричал
" - Зайкааа! ", я бился в конвульсиях нескончаемого оргазма.

Кончив, я пытался вытащить член изо рта, но ты, выдавливая из меня последние
капли, продолжала сосать его. Наконец, ты отпустила. Я, взяв его рукой, провёл
концом по твоим губам, шлёпнул головкой пару раз по щекам.
Ты ослабевшая легла на бархатную простынь лицом вниз. Я встал и обойдя тебя,
лег сзади на тебя. Мой обмякший член попал меж твоих, ещё горящих от шлепков
ягодиц. Я стал целовать и гладить твоё тело. Мои губы и язык, попеременно с руками
исследовали каждый сантиметр твоей спинки, плечиков, шейки, лопаток, талии. Ты
нежилась под моими ласками. Твоя голова была повёрнута набок, и языком я достал
до твоих губ с капельками спермы. Я нежно поцеловал тебя, шепча твоё имя. Я чувствовал,
как по твоему телу пробежали мурашки. Я ласкал руками твою замечательную попку
и задние стороны бёдер.
Я повернул тебя на спину, стянул маечку. Моему взору предстал вид очень красивой
женщины. Протянувшись к твоему лицу, я страстно поцеловал тебя взасос. Моя рука
легла на твою грудь и стала гладить её. Я нежно теребил соски и слегка сжимал
их. Второй рукой, обняв тебя, я ласкал ушко и шейку. Теперь я стал целовать твою
шею, постепенно опускаясь всё ниже и ниже, постепенно переходя к груди.
Рукой я опустился от уже сильно возбуждённой груди и набухшими сосочками к животику,
слегка погладил круговыми движениями. И вот уже моя ладонь залезла тебе в трусики.
Погладив чуть лобок, я добрался до бутона твоей киски.
Мой язык нежно вылизывал кончики твоих уже сильно отвердевших сосков, губы целовали
и засасывали их. Пальцами я нащупал щёлку меж твоих половых губок и начал нежно
поглаживать их. Ты была уже сильно мокрая и текла. Я раздвинул твои губки и вошёл
туда уже двумя пальцами. Я решил попробовать твои соки и высунув руку из трусиков
стал облизывать свои пальцы в твоих выделениях. Запах любви источаемый ими сводил
меня с ума.
Я принялся жадно сосать их. Ты попросила попробовать тоже. Я опять опустил ладонь
в твоё лоно, и войдя глубоко смочил их. Вытащив, я дал тебе в рот попробовать
их. Ты с нескрываемой радостью закрыв глаза всосала пальцы. Ты сильно сосала
их, языком лаская промежуток между пальцами.
Я опять юркнул рукой под трусики и стал уже сильнее ласкать тебя там. В твою
письку уже залезла вся моя ладонь. Нащупав твой отвердевший клитор, я стал ласкать
его большим пальцем. Я гладил его, чуточку сжимал. Мне захотелось поцеловать
его и я встав, сел головой между твоих ног и сняв с тебя трусики принялся нежно
целовать его губами и лизать языком.
Я делал это долго, не заметив, как в твой бутон погрузилось всё лицо.
Я чувствовал, как внутри тебя всё бурлит. Мышцы матки судорожно сокращались.
Ты стонала и крепко сжимала свои груди. Я понял, что это вот вот произойдёт и
стал возбуждать твой небесный клиторок сильнее.
И вот, я почувствовал, как ты кончаешь. Ты схватила меня за голову, и сильно
прижав к себе, так, что в твоей писе утонул мой рот и подбородок кончила. Ты
долго стонала и охала. Чувствуя , что ты словила долгий оргазм я продолжал сосать
и лизать тебя, лаская ноги руками...
с уважением Раис agris***@m*****.ru icq 92355050



подписчиков на данный момент 101

Дневники психопата. Часть 1. Девушка мечта.

Автор: Владимир

Повернув ручку двери, он повернул голову и в последний раз окинул взглядом комнату,
где провел эту незабываемую ночь, последнюю ночь с ней. Это был стандартный номер
придорожного мотеля, каких много на бесконечных трассах, словно жилы, перепоясавших
всю страну. Сюда они приехали вчера ночью. И вот теперь он вынужден уйти. Уйти
навсегда, уйти чтобы не возвращаться, чтобы никогда её больше не увидеть. Он
не был сентиментальным, но всё равно не смог уйти не попрощавшись с ней, не взглянув
на её прелестное лицо, не поцеловав на прощание. Он мягко отпустил ручку двери
и сделал несколько шагов в глубь комнаты. Первые лучи солнца, робко пробивающиеся
сквозь шторы, прорезали полумрак комнаты и осветили большую двуспальную кровать.
На белой накрахмаленной простыне лежала она. Её загорелое тело ярким пятном выделалась
на белом фоне. Он подошел, нагнулся и прикоснулся губами к её лбу. Вихрь воспоминаний
подхватил сознание, перед глазами промелькнул весь последний день.

* * *
Они встретились вчера. Также как и с другими женщинами, он познакомился с ней
на похоронах. Он влюбился в неё с первого взгляда. Она была в строгом темном
костюме, подчеркивающем подтянутую спортивную фигуру. Игривая прическа слегка
прикрывала её лоб. Чуть вздернутый маленький носик и пухленькие губки влюбили
его окончательно и бесповоротно. С кладбища они ушли уже вдвоем и последними.
А дальше было все, о чем он мечтал. Он долго катал её на машине по городу, свозил
на дикий пляж, где они смогли вдвоем, не боясь быть увиденными, искупаться нагишом.
Долго лежали на теплом песке. Он целовал её везде. Её нагое тело вызывало у него
бурю страсти, с какой не смог бы совладать ни один мужчина, и он не смог. Он
любил её долго и нежно, снова и снова, пока солнце не склонилось к горизонту.
Потом они собрались и поехали ужинать. Не было никакого желания нарушать их уединение,
и они отправились не в роскошный ресторан, а в обычный придорожный ресторан быстрого
питания, чтобы поужинать вдвоем в машине. Она ничего не ела, ни пила, лишь молча
сидела и слушала его рассказы о невероятных приключениях, о далеких странах и
континентах. Это была девушка его мечты, да, пожалуй, не только его, мечта любого
мужчины. Она молча слушала его, не перебивала, не возражала ему, и не просила
денег на новые шмотки и украшения. Она бы даже смотрела вместе с ним по телевизору
футбол и не возражала против лежащей на диване, приготовленной упаковки пива.
И эта мечта была теперь у него в объятиях. У него, а не у тех, кто дразнил его
в школе неудачником, кто глумился над его внешностью. Не у тех, кто потом не
хотел брать его на работу или выгонял через неделю. А у него! Теперь ему позавидует
любой мужчина:Моя:моя: Он нежно обнял её и одарил страстным поцелуем.
Ночь накрыла город незаметно. Он был так поглощен ею, что не сразу заметил как
опустели улицы вокруг. Конечно, в центре города жизнь кипела и сейчас, но ехать
туда совсем не хотелось. Он вывел свой автомобиль на трассу, уводящую из города,
и нажал педаль акселератора. Они пронеслись мимо двух или трёх мотелей и остановились
у невзрачного на вид, явно нуждавшегося в ремонте старого мотеля. Судя по количеству
авто на стоянке, мотель был практически пуст, и в этом было его самое большое
преимущество. В снятый на ночь номер он принес её на руках и бережно уложил на
кровать. Он немного постоял над ней, восхищаясь её красотой, её молодостью. Потом
прилег рядом, прижался к ней и стал мечтать. Сон пришел незаметно. Ему снилась
она. Она убегала. Убегала от него. А он бежал, бежал вслед за ней, кричал, звал
её. Она как будто не слышала его и продолжала бежать. Вот она скрылась из виду,
а он бежит, бежит, не теряя надежды догнать её. Он внезапно проснулся. Резко
дернулся в ужасе, но увидел её рядом и успокоился. Бросил беглый взгляд на часы.
Прошло всего пару часов. До утра оставалось еще много времени. И они проведут
его вместе. Он обнял её, поцеловал. Она молчала. Он продолжал ласкать её. Ласкал
её шею, грудь. Его руки мягко скользили вдоль её тела. Он любил её так, как не
любил никого до неё. Он любил её везде, на кровати, на кресле, в ванной. Он и
не подозревал, что любовью можно заниматься в таких местах и таких позах. Ночь
страсти пролетела как один час. Под утро он рухнул на кровать в изнеможении и
снова отключился. На этот раз он проспал недолго. Звериное чутью разбудило его.
Он встал, быстро собрался, подошел к двери и взялся за ручку:

* * *
Тишину рассвета пронизывали звуки полицейских сирен. С двух сторон к мотелю подъехало
несколько машин. Из них высыпали люди в форме и окружили небольшое здание со
всех сторон. Испуганный заспанный портье указал одному из них на дверь в конце
здания. Рослый полицейский выбил дверь ногой и ворвался внутрь номера. Вслед
за ним прошел уставший инспектор. И почти сразу вышел. На его лице читалась явная
досада. Еще бы, уже вторую неделю от него ускользает негодяй, повадившийся осквернять
свежие могилы молодых девушек и похищать их тела. Так не может продолжаться слишком
долго. Его нужно поймать:

Дневники психопата. Часть 2. Вечная любовь.

Автор: Владимир

Жаркое летнее солнце клонилось к закату. Пышные кроны деревьев бросали длинные
тени на небольшую лесную поляну. Посреди высокой травы и цветов сидела она. Мир
вокруг неё менялся. Дневные декорации менялись на ночные. Звери и птицы спешили
в свои норы и гнезда. Надвигалась ночь. Лишь только она словно каменный истукан
сидела неподвижно. Легкое дуновение ветра оживило её растрепанные длинные волосы,
и обнажило бледное окаменелое лицо, пустые стеклянные глаза, бессмысленный взгляд.
На щеках остались разводы от стекавших слез. Она была мертва. Мертва уже не первый
день. Первой умерла её душа. Умерла после того, как она нашла его смертельно
раненого здесь на поляне. Умерла в страшных муках. Тело еще продолжало жить,
руки гладили его голову, из глаза лились слёзы. Но тело без души не может жить
долго и вскоре умерло и тело. Она так и осталась сидеть, положив его голову к
себе на колени. Они остались вдвоем, и только деревья, как немые свидетели их
тайны укоризненно качали своими зелеными головами. Никто лучше зелёных великанов
не скроет эту тайну вечной любви.

* * *
Ей было всего двадцать три, когда отец объявил ей о замужестве. Это был настоящий
шок, хотя, по меркам их городка она уже давно была переростком. Все девушки выходили
замуж в восемнадцать, на крайний случай в двадцать. А к ней почему-то никто не
сватался. Она была вполне симпатичной молодой девушкой без видимых изъянов. Её
семья не бедствовала. Но женихи обходили их двор стороной. Многие горожане считали
её немного сумасшедшей. Она не любила шумных компаний, избегала общения со сверстниками
и проводила много времени на скотном дворе её отца, возясь с животными. Она обожала
мыть лошадей, этих статных красавцев. Подолгу могла возиться со щенками. Эти
неуклюжие малыши вызывали у неё материнский инстинкт. Животные нравились ей.
Они были её добрыми и преданными друзьями. И вот в одночасье со словами отца
весь мир рухнул. Она не хочет замуж. Даже не зная того человека, она сразу возненавидела
его. Но в их мире молодая девушка не может перечить отцу и она подчинилась. Свадьбу
сыграли через неделю. Её мужем стал уже немолодой мужчина за сорок, внешне привлекателен,
по-хозяйски деловит. Но он был не любим, и никогда не станет любим, несмотря
на всю заботу, которой он окружил её. Каждый вечер, ложась с ним в кровать, она
испытывала чувство глубокого омерзения. Ей было стыдно, ей было противно, но
она молча терпела и не сопротивлялась.

И вот однажды, гуляя в одиночестве в лесу, она встретила Его. Они стояли друг
напротив друга неподвижно, пристально вглядываясь в глаза другого. Она не могла
оторвать взгляда от него. Его большие темные глаза манили её. Гордая уверенная
осанка вызывала почтительный трепет. Он был красив собой, по-своему красив, она
влюбилась в него с первого взгляда. Повинуясь инстинкту, она протянула руки к
нему. Недоверие мелькнуло в его глазах, но он сделал шаг. Потом второй, третий
и вот он уже у неё в объятиях. Сама не зная почему, она обняла его и закрыла
глаза. Чувство полного покоя и блаженства заполнило её опустошенное сознание.
Еще никогда она не чувствовала себя такой счастливой. Шальные мысли проносились
в голове, так не хотелось прерывать так неожиданно начавшееся знакомство. Далеко
позади послышался шум. Какая-то веселая компания гуляла по этой же тропе. Она
вздрогнула и отскочила от него. Он молча взглянул на неё преданным взглядом и
молча пошел прочь. Она еще немного постояла задумавшись, пытаясь осознать всё
произошедшее. Потом быстро развернулась и почти бегом направилась в сторону дома.
Несколько дней она не выходила со двора. Смутные сомнения терзали её душу, она
пыталась разобраться в себе. Ураган бушевал в её маленькой голове. Её лицо то
сияло необъяснимой радостью, то взрывалось истеричным плачем. Благо все заняты
по хозяйству, и никто не видел, а может быть и не обращал на неё внимание. Супруг
был в постоянных разъездах по городу и окрестностях, дома бывал только на обед.
Ей же казалось, что всё живое вокруг смотрит на неё с укоризной, даже букашка
на заборе, если бы могла говорить, пристыдила бы её.

На третий день она смогла побороть страх и стыд и вышла со двора. Не долго думая,
она направилась на место их первой встречи. Едва ступив ногой в лес, её душа
внезапно запела. Чувство необъяснимой свободы заполнило её. Она перешла на бег,
но не успев пробежать и пяти шагов, заметила его впереди. Он стоял за деревом
и смотрел на неё. Он ждал. Он ждал её. Он ждал её каждый день. Сначала на месте
их встречи, потом всё ближе и ближе в направлении её дома. И вот они снова встретились.
Но мгновение оба замерли, а потом бросились навстречу друг другу. Обнявшись,
они повалились на поросшую травой землю и долго лежали, предаваясь любви. Она
не думала о последствиях, о том кто он, кто она. Она просто любила его, она всецело
отдалась ему и была счастлива.

Так продолжалось изо дня в день. Она убегала с утра в лес и возвращалась вечером.
Они вместе гуляли по лесу, бегали и резвились, купались в реке. Он познакомил
её со своей семьей, большой и дружной. Они приняли её. Все малыши были в восторге,
она подолгу сидела и играла с ними. Она была счастлива. Очень не хотелось возвращаться
в город домой, хотя, почему домой, её дом здесь, а не там. Но она возвращалась
туда ночевать, возвращалась к ненавистному мужчине, возвращалась, чтобы утром
опять уйти и быть здесь, быть с любимым.

Но вот однажды случилась беда, она не встретила его условленном месте. Её сердце
застучало в бешеном ритме, мрачные предчувствия пожирали её изнутри. Она искала
его, где только могла. Слезы текли по щекам, не переставая. Её одежда была изорвана
о ветви кустов и деревьев, но она не останавливалась. Она бежала сквозь чащу,
пролезала через бурелом и кричала, звала его. Уже отчаявшись, она вышла на небольшую
лесную поляну и замерла в ужасе. На примятой траве лежал он. Его окровавленное
тело вытянулось в неестественной позе. Она бросилась к нему, упала на колени,
положила его голову на руки и сквозь слезы, всхлипывая, позвала его. Он молчал,
глаза его были закрыты. Она продолжала гладить его, звать. Слезы заливали его
безчувственное тело, но всё было бесполезно, он умирал. Он не слышал её, не видел.
Внезапно дрожь прошла по его телу, она вскрикнула, но это была предсмертная дрожь.
Это был конец:конец его жизни, но не их безумной любви. Их любовь останется,
никто не растопчет её, никто не опорочит. Их любовь будет вечной.

* * *
Она так и осталась сидеть посреди поляны, окруженная лесной чащей. Никто не сможет
найти их здесь, никто из людей. Быть может какой-нибудь охотник заплутает в чаще
и случайно наткнется на них. Но он уже не сможет разлучить их, теперь они вместе,
вместе навсегда. Даже звери не тронут их. Звери знают, что они под невидимой
защитой - опасной, яростной, бесстрашной защитой волчьей стаи.

с уважением Раис rais@r*****.ru icq 92355050



подписчиков на данный момент 101

Здравствуйте, carrying_rain.

c> В славный Воскресный денёк Вика Ф. пишет преинтереееееснейшие вещи:

c> Дааааа, в прошлом годе я тоже писала про большое мобильное разводилово, оно
выглядело
c> иначе, но тоже делалось с всегда
c> почему-то с Билайна.
ну во первых там помойму акция есть что то
делаешь и 1000 смс бесплатно...но не думаю
что в это дело. больше похоже (хоть и говорят
что это в местах заключения дяденьки
надиваются) я думаю во первых конкуренция
типа вот (на билайн посмотрели статистику не
приходят такие смс) нам не приходят никакие
просьбы.плюс им надива

c> Вика, солнце, а Вы сами-то пробовали? Да нет, не всмысле "разводить" пробовали?"
разводить не пробовала и не тянет)
c> я о другом спрашиваю -
c> получалось ли у Вас вернуть самолично пересланные деньги :)?
да получалось.часто тороплюсь в цифрах ошибаюсь...просто подхожу.
объясняю ситуацию и все отлично. закон есть об жтом. сумма должна быть
не меньше 150-300 рублей...естествено 50 рублей никто возвращать не
будет.
может у вас конечно все злые и ленивые сидят...я где не оплачивала
всегда помогут если что.
c> А я вот пыталась
c> - в прошлом годе человек попал, правда по по совсем другой схеме (я
c> тогда о том писала, чтоб люди успели узнать и не попали ;), так мне Билайнщики
c> всех уровней сказали, что если я,
c> например, вместо того, чтоб позвонить соседке Вике, невзначай набрала номер
c> на Кубе, то никто мне возвращать ничего за ошибочный звонок не
c> будет,
ну так это же ваша вина а не их. им будет в убыток если вы будете
звонить по межгороду или в другие страны а потом говорить что
ошиблись...если б возвращали так бы все делали,люди любят
халяву.поэтому что они могут сказать кроме как внимательней набирайте
номер.
c> ровно как и за отправленное по ошибке коммерческое СМС ;) - вот также
c> и с переводом. Типа "Отправили не туда - в
c> следующий раз отправляйте по назначению :).
а не надо переводить деньги по смс, либо когда переводищь врать что
меньше 120 рублей. так как если больше в минус пойдешь. а так же не
надо слать смс на подозрительные номера.

а про то что отказались и сумма была не 50-100 рублей надо было
сказать позовите ваше начальство и пусть придет с книгой жалоб.



подписчиков на данный момент 101

Всем привет!

В славный Воскресный денёк Вика Ф. пишет преинтереееееснейшие вещи:

ВФ> присылаются с билайна это все.

Дааааа, в прошлом годе я тоже писала про большое мобильное разводилово, оно выглядело
иначе, но тоже делалось с всегда
почему-то с Билайна.

ВФ> в этом всем проблемы не вижу. если все таки положил прийти и сказать
так
ВФ> и так перепутал номер и деньги снимут вам вернут.

Вика, солнце, а Вы сами-то пробовали? Да нет, не всмысле "разводить" пробовали?",
я о другом спрашиваю -
получалось ли у Вас вернуть самолично пересланные деньги :)? А я вот пыталась
- в прошлом годе человек попал, правда по по совсем другой схеме (я
тогда о том писала, чтоб люди успели узнать и не попали ;), так мне Билайнщики
всех уровней сказали, что если я,
например, вместо того, чтоб позвонить соседке Вике, невзначай набрала номер
на Кубе, то никто мне возвращать ничего за ошибочный звонок не
будет, ровно как и за отправленное по ошибке коммерческое СМС ;) - вот также
и с переводом. Типа "Отправили не туда - в
следующий раз отправляйте по назначению :). Вы же видели на экране подтверждение.!".

P.S. Прикол ко обеду:
Однажды моя знакомая ошибочно закинула сотняшку не на свой телефон :-/.
Попутала одну циферку в банкомате. Банкомётчики, ясен пень, помогать "откатать
назад" ей не стали.
А номер-то у неё остался и давай она "реципиенту" названивать
- переложите мне да переложите
такую же сумму :((.
народ, просекаете, сколько она ещё денег потеряла так на перезвонках :((.
Мне, кстати, тоже однажды так сотня "приплыла" :), но никто не звонил ;).

Эдуард, приветики.
Этот басня я знаю, да и почти все из подписчиков тоже. Но есть ещё
один вариант, который менее расхожий.

КАВКАЗСКИЙ НАРОДНЫЙ БАСНА

Вароне, шьто жила в горах,
шяшлик на виходной послал Аллах.
Пачистив Блиндамедом клюв в ауле,
варона сэл паесть шяшлик на стуле.
И щтоби мясо в горле не застрял,
варона "Хванчкари" бутилку взяль
Тут мимо на работу щёль лисица,
глаза - стэкло, хател апахмелицца.
И запах шяшлика услищав носом,
к варона падбежял с таким вапросом:
- О джюраджёл, какой харощий ты,
чо кушаещь - шяшлык или манты?
- Не твой то дело, джюраджёл, - сказал варона,
- Вон пащщёл!!!
Но наш лиса не унимался,
беседу прадлевать старался,
На все три зуба улибался,
ложился, снова паднимался,
Маргал стеклянным хххитрим глазом,
пищаль и ловко двигаль тазом.
При этом говориль вароне:
- Какие бедра у тэбя красивый,
Как харащо на них сидят лосины,
Какой красивий у тэбя лицо.
Ты красивеэ, чем все, Кацо!
Какие перья - все пачти шьто бэз ущерба!
А мускул твой - сматри - Виталий Щерба!
Твой запах - мир цвэтов Узбэкистана!
Ти не варона, ти АРЕЛ МАНТАНА!
Да ти фантастишь, джюраджёл!!!
Ти знаэшь,слищаль я,еще ти круто танцеваещь!
И у варона от такова камплимента
поднялся дух маральний в 22 працента!
Он танцеват ни мог от самого рождэнья -
праблема бил с каардинация движенья.
А тут танцором вдруг назвал его лиса!
Варона стал на стул, сказал:
- Асса!!!
И начал двигать всеми свой частями тела,
пака в затилке ево кожа нэ вспатэла...
И вдруг варона лапам оступился -
сламался стул - варон упал - РАЗБИЛСЯ!!!
Шяшлик на зэмлю павалился
и полбутилки "Хванчкара".
Ххитрий лиса сказаль: - УРРРЯЯ!!!
Все падабраль и биль такой,
сейчас лежить под саксаулом, НИКАКОЙ!

МАРАЛ:
1. Кагда шяшлик с вином послаль Аллах - все забирай и
ныкайса в горах!!!
2. И будь ти лучший танцовщик аула - чтоби плэсать,
сначала слэз дэбил со стула!

приветик Бонни. хочу тебе помоч, если ты конечно не возражаешь, и прислать
этот самый
ГРУЗИНСКИЙ БАСНЯ ПРО ВАРОН. вообщем кто хотел прочесть сей опус не в
исполнении Романа трахтенберга а в текстовом варианте, читаем ниже.

ГРУЗИНСКИЙ БАСНЯ ПРО ВАРОН

Варон залез бальшой сосна
И начал посылать всех на
Что б в лес всегда был дружба-мир
Варон в ротан воткнули сыр.

Шел гордый звэр лисиц. Скучал.
Увидел сыр и заторчал.
Ходил вокруг пятнадцат круг
(Пабил рэкорд) и молвил вдруг:

Чэго ты, генацвали, ждешь?
И сам не ешь, и нэ даешь,
А толко дразнишь свой еда
С бальшой опасный высота!

Варон послал бы зверя на
Но сир во рту торчит. Хэрня

Птиц черный лапка изогнул
И fuck лисиц под нос воткнул!

Медвед шёл спать, увидел fuck,
Ударил об сосна кулак,
Варон упал. Пришел весь лес,
Кто что-то нес с собой, кто бэз

Бальшой и дружный лес тогда
Варон весь ночь давал пизда!
под утро ёж семь-восемь раз
Из птица сделал пидарас.

Теперь варон простой пэтух
И сыр давно во рту протух.
С тех пор весь лес варон имел
Когда хотел
И как умел.

Морал грузинский басня прост
За твой ебалл в ответе хвост!

приветики всем.
Как и обещала, высылаю басню про ворону. Правда к сожалению не
грузинскую, но думаю, что вам тоже по вкусу придётся.

Утро. Солнце с наглой мордой
Освещает елок кроны.
ну, а в небе синем гордо
Реет драная ворона.
Открывая клюв не в тему,
Машет крыльями коряво.
У неё одна проблема -
Где б похавать на халяву?
Видит, на одной поляне
Три бомжа сидят, бухают.
Водка плещется в стакане.
Ясно - люди отдыхают.
на клочке бумажки узком
(Что, наверно, из сортира)
Ихняя лежит закуска -
небольшой кусочек сыра.
Этот сыр от партизанов
Со времён войны остался
И теперь на всю поляну
Чем-то тухлым развонялся.
И от этой дикой вони
Моментально дохнут мухи.
но плевать на то вороне
(Одурела с голодухи)
Сыр ворону манит сильно.
Все дела в момент забыты.
Капает слюна обильно
От избытка аппетита.
не стерпев от искушенья,
И для понта каркнув что-то,
намечает сыр мишенью,
План атаки разработав.
И сложив худые крылья,
Вниз пикирует умело
на бомжей, что сыр забыли,
Защитив бутылку телом.
Беззащитный тот кусочек
на лету она хватает
И, форсаж включив, в лесочек
Реактивно улетает.
Прилетев в лесок друмечий,
на большую ель садиться.
Срочно надо подкрепиться
(Голодняк совсем замучил).
но спокойно на природе
Ей пожрать не удается...
Сквозь кусты лиса плетётся
(Заблудилась в турпоходе)
И, учуяв сыра запах,
Что давно по лесу бродит,
К ёлочке лиса подходит
на своих корявых лапах.
Лыбу натянув до уха.
(Типа зубы в blendamed'е )
Очень ладную для слуха
Пробует начать беседу.
ну, наверно, сразу ясно
Всем базарам содержанье
Типа: "Птичка, ты прекрасна!
Ты предмет для обожанья!"
Типа: "Персик, а не птица,
Без малейшего изъяна!
А убойное сопрано,
Как у оперной певицы!"
В общем, ей мозги напичкав
Всяческой словесной грязи,
Ждёт, когда же наша птичка
Клюв от гордости раззявит.
но пернатое созданье,
Чуть следя за разговором
Гордое хранит молчанье.
(на лису клала с прибором)
Показав ей "Fuck You" жестом,
Сыр, давясь, она съедает,
И в чащобу улетает,
Оттолкнувшись мягким местом.
А лиса, глотая сопли,
Материт всех птиц на свете,
Испуская злые вопли...
(Хорошо, не слышат дети)

В басне этой, между прочим,
Доля шуточной морали.
В общем, если покороче:
"Лучше б утром дома жрали!"



подписчиков на данный момент 101

Возмездие

Автор: Лев Толстой

Я почти уверен в том, что мои слова ни в коем из вас не встретят серьезного отклика.
Может быть правильнее было бы не высказать суждение столь далекое от идей, которыми
живет наш век. Однако, я не силах противостоять искушению и все-таки выскажу
этот не современный взгляд. Я уверен, что в жизни существует возмездие не потому,
что мне захотелось надеяться на отомщение, а как человек на самом себе испытавший
неотвратимость судьбы, подводящей черту над свершившимся, какзалось бы случайными
событиями. Но не буду больше говорить об этом. Перейду прямо к рассказу о трагическом
проишествии, печальный след которого пал на всю мою жизнь. Пусть не обманет никого
несколько привольное и слишком отступающее от салонных тем содержание моего рассказа.
Впрочем, довольно предисловий. Мне было 26 лет, когда началась война, которую
в непонятном ослеплении мы так лого называли <<Великой>>. Мой дед и мой отец
были военными и я с детства впитал в себя убеждение, что высшая степень человеческого
благородства - это военная доблесть. Когда мобилизация оторвала меня от семьи,
я ушел на фронт с глубоким чувством радостно выполняемого долга. Оно было так
сильно, что моя жена была готова разделить эту горделивую радость. Мы были женаты
3 года. Спокойное и нежное чувство, может не слишком страстных, но любящих друг
друга крепкой любовью здоровых людей, не имеющих связи на стороне, не успело
еще остыть и разлука быстро стала тягостной для меня. Однако и вдали от жены
на фронте я остался безупречно верен ей. Пожалуй это во многом можно объяснить
тем, что рано женившись я не поддавался влиянию слишком легкомысленной жизни,
которой жили мои однополчане.
Только в начале второго года войны мне удалось получить отпуск. Я вернулся из
него в точно назначенный день, лишний раз укрепив за собой репутацию не только
хорошего, но педантичного и аккуратного офицера. Мои успехи на службе умеряли
до некоторой степени мою разлуку с женой, или, если говорить честнее, отсутствие
женщин вообще. К весне 1916 года я был одним из адъютантов верховного главнокомандующего.
За несколько дней до знаменитого наступления Брусилова я получил предписание
спешно выехать в штаб западного фронта с важными документами. От своевременной
доставки и сохранения тайны могла зависеть судьба всей компании. В мои руки была
доверена участь массы людей. В то время начало сказываться на дорогах наступление,
так скоро изменившего все, что нам казалось единственно возможным. Передвижение
войск не могло нам дать вагон раньше следующего дня. Нельзя было думать о промедлении
и я выехал обычным поездом с тем, чтобы в Гомеле пересесть на Киевский скорый,
идущий в Вильно, где стоял штаб фронта. Отдельного купе в вагоне первого класса
не оказалось. Проводник внес мой чемодан в ярко освещенное четырех местное купе,
где находилась всего одна пассажирка. Я старался не смотреть на нее слишком навязчиво,
но успел все-таки рассмотреть тонкое, как бы чем-то опечаленное лицо, глухо закрытый
с высоким воротом костюм показался мне траурным. Мысль остаться с этой женщиной
вдвоем почему-то смутила меня. Желая скрыть это неожиданное чувство я самым безразличным
тоном спросил проводника:"Где здесь можно напиться кофе?"
- В Жлобине, через 2 часа, прикажите принести?
Он хотел поместить на верхнюю полку чемодан, в котором лежал пакет с приказом
о наступлении. Я испуганно и так резко, и неожиданно схватил его за руку, что
сделав неловкое движение, он внезапно углом чемодана ударил и разбил электрическую
лампочку. Я увидел, как женщина вздрогнула от громкого звука, лопнувшего стекла.
С бесконечным количеством извинений проводник постелил постель, зажег ночную
лампочку и вышел. Мы остались вдвоем.
Еще полчаса назад, ожидая на перроне Гомельского вокзала прихода поезда, я мучительно
хотел спать. Мне казалось величайшим блаженством вытянуть ноги и склонить голову
на чистое полотно подушки. Теперь сон совершенно покинул меня. Я старался разглядеть
в полумраке лицо женщины и чувствовал, что неожиданное ее присутствие воспринимается
мною именно, как присутствие женщины. Как будто невидимый неотступный ток устанавливался
между нами. Впрочем, я ощутил его лиш позже. Я хотел, но незнал, как мне с ней
заговорить. В синем свете ночника едва белеющее лицо женщины казалось красивым
и значительным и я невольно ждал того момента, когда она начнет раздеваться.
Но она спокойно, будто не обращая внимания на меня, смотрела в окно, повернув
тонкий профиль, казавшийся в мраке печальным.
- Простите, вы не знаете, где можно напиться кофе?- спросил я наконец, чувствуя
всю неловкость этого вопроса. Она молчала и мне почудилось, что ее губы тронула
улыбка. Внезапно, решившись, я пересел на ее диван. Она не отодвинулась, только
слегка отстранила голову, как бы для того, чтобы лучше разглядеть меня. Тогда,
осмелев и уже не пытаясь найти слов, я протянул руку и положил ее на подушку
почти около талии дамы. Она резко пересела дальше и вышло так, что ее бедро крепко
прижалось к моей руке. Кровь ударила мне в голову. Долго сдерживаемое желание
заставило меня не рассуждать и не задумываясь над тем, что я делаю, обнять гибкую
талию. Женщина отстранилась, уперлась мне в грудь руками и в слабом синем свете
лицо ее бледнело настойчивым призывом. Не владея собой я стал покрывать это лицо
поцелуями и она сразу ослабла и сникла. Склонясь над ней все еще не осмеливался
прижаться губами к ее алеющему рту. Но против своей воли, совсем инстиктивно
рука моя забиралась все выше и выше по туго натянутому чулку. Мои пальцы вздрагивали
и в ответ им пробежала по неподвижному телу. Когда за смятыми поднятыми юбками
над черным чулком показалась полоса белого тела, она блеснула ослепительней,
чем если бы в купе вдруг загорелась, разбитая проводником, лампочка. И тут я
наконец понял, что женщина отдается. Ее голова и туловище все также в бессилии
лежали на подушках. Она закравала лицо обеими руками и была неподвижна настолько,
что никакая дерзость не могла встретить тут отпор. Ноги беспомощно свесились
к полу и нестерпимо резала взгляд белизна тела между чулком и легким батистом
платья. Тело думало за меня. Тяжелая тугая кровь налила мои члены, стеснила дыхание
и я чувствовал какими невыносимыми тисками мешает мне, закрытое на все пуговицы,
военное платье. Как будто посторонее, независимое от моей воли тело с силой и
упорством стальной пружины просится на свободу и незаметным движением я выпустил
его на свободу, расстегнув пуговицы. Рука моя, уже без дрожи, быстро прошла расстояние,
отделявшее полоску открытого тела от места более потаенного и пленительного.
Мои пальцы чувствовали через тонкое белье гладкий, почти как у девушки живот,
коснулись немного упругого холмика, которым он оканчивался. Я почувствовал, как
через несколько минут утону, растворяясь в этом покорном совсем как спелое яблоко
теле. И в эту минуту я заметил, что дверь в коридор не совсем прикрыта. Закрыть
ее на замок было делом всего нескольких минут, но их хватило, чтобы освободить
для гредущего наслаждения ту часть моего тела, которая была разительно нетерпеливее,
чем я. Никогда до того дня я не испытавал такого всепоглащающего припадка сладострастия.
Как будто из всех пор моего существа, от ступней до ладоней и позвоночников вся
кровь с бурной силой устремилась в единственный канал, переполнила его, подняв
силы на высоту еще небывалую. Я почувствовал, что каждая минута промедления наполняет
меня страхом, как бы боязнью, что телесная оболочка не выдержит напора крови
и в недрах женского тела вместе с семенной влагой потечет алая, горячая кровь.
Я поднял, по прежнему сжатые ножки, положил их на диван и, приведя свой костюм
в порядок, вытянулся около женщины. Но скомканный хаос тончайшего батиста мешал
мне. Думая, что это сбившаяся слишком длинная рубашка, я резким движением отвернул
ее наверх и сейчас же под еле ощутимым покровом ткани почувствовал шелковистую
пышность мягких курчавых волос. Мои пальцы погрузились в ее глубину, которая
раздалась с покорной нежностью. Как буто я коснулся скрытого, невидимого замка,
тот час же сжатые ножки вздрогнули, согнулись в коленях и разошлись. Мои ноги
без особого усилия разжали их до конца. Капля влаги, словно слеза, просящяя о
пощаде проступила через батист на мои руки. Меня переполняло предчувствие неслыханного
счастья, не возможного в семейной жизни. Но эта семейная жизнь связала меня.
Она не дала достаточного опыта, чтобы справиться с секретом женских застежек.
Я бестолково искал какие-то кнопки, чтобы устранить последнюю преграду, я тянул
какие-то тесемки, но все было тщетно. В несебя от нетерпения я готов был разорвать
в клочки ненавистный кусок батиста, когда в дверь резко постучали. Не хватает
сил описать мое раздражение, когда проводник сказал, что скоро станция и можно
напиться кофе. Я грубо сделал замечание, что нельзя ночью из-за каких-то пустяков
будить пассажиров. Он обиделся, а пререкания с ним отняли у меня с ним несколько
минут. Когда я вернулся в купе, в позе женщины не произошло, повидимому, никаких
изменений: ее закинутые руки по-прежнему закрывали лицо, по-прежнему белели обнаженные
ножки, я по-прежнему хотел этого тела, но уже не было былой жажды. Поборовшее
меня нетерпение исчезло на столько, что я почти испугался, когда приникая снова
к этому телу я почувствовал, что устранено последнее препятствие к обладинию
им:кудрявый шелк, необыкновенно кудрявых пушистых волос был открыт, моя рука
свободно коснулась таинственного возвышения и легко скользнула в эту влажную
глубину. Но увы, это была только рука. Все остальное будто бы потеряло последнюю
охоту погрузиться за ней. Соблазнительная прелесть ножек была теперь широко раскинута,
так, что одна из них падала на пол, не давая мне другого места, как среди уютного
беспорядка:женщина ждала и я не мог обмануть ее ожидания, но в тоже время небыло
ни какой возможности дать на него быстрого и убедительного ответа. Острый, унизительный
стыд охватил меня. Стыд, доходивший до желания сжаться в комок, стать меньше
и незаметнее. С какойто дьявольской насмешкой на это желание откликнулось всего
одна часть моего тела, та самая, которая повергла меня в этот стыд. Больше я
не мог сомневаться - это был крах, банкротство, позорный, неизкупимый провал.
Я не мог сознаться в этом - моя рука продолжала ласкать тело женщины - она с
деланным жаром приникала к ее поверхности, она дерзала даже прикосаться к самомму
соблазнительному ее тайникй и строжайшему выходу, жаждущему, чтобы его закрыли.
Я, имитируя внезапно угасшую страсть, отвел маленькие детские ручки от лица.
Я видел крепко сжатые ресницы, рот, стиснутый упрямым нетерпением. Я впился в
этот рот искусственным исступленным поцелуем и тонкая рука закинулась на мою
шею, прижала меня к себе. Однако пауза длилась слишком долго... Другая свободная
рука упала вниз, летучим прикосновением прошла по моему беспорядочному костюму,
едва слышно коснулась... В прочем нет, она ничего не коснулась. Весь ужас был
в том, что у меня даже не осталось ни чего, что могла бы, хоть с некототрым удовольствием,
коснуться женская рука. Да, да я сжался в комок , я съежился от стыда и женщина
поняла. Она сделала движение, как бы желая сесть... Но я не хотел признаться
в поражении. Я не мог поверить тому, что страсть, только что столь необычная
могла покинуть меня бесповоротно. Я надеялся поцелуями вернуть ее прилив, я насильно
разжимал, упрямо сжатые губы, вливаясь в них языком. Очевидно, я был ей просто
противен. Я хотел приподняться, однако ее руки не отпускали меня, они с силой
пригнули мою голову и подбородок прижался к овалу маленькой груди. Твердый, как
кусочек резины сосок вырвался из распахнувшейся блузки и я почувствовал опять
прилив в застывших истомой икрах. Я целовал это темное острие с иступлением,
и с жадностью и всю крохотную как яблоко грудь втягивал поцелуем в свой рот и
чувствовал, как груди набухают, делаются полнее от томящего их желания. Рука
женщины все более настойчивее отталкивала мою голову и, вдруг, я услышал приглушенный,
с трудом прошедший через губы голос:" Поцелуйте хоть меня. " То были первые слова,
произнесенные ей за вечер. Мой рот потянулся к губам, яркая краска которых алела
при слабом свете ночьной лампочки. Но она с особой силой прижала мою голову к
своей груди и толкала дальше вниз, а сама в быстром движении передвинула тело
на скользкой подушке и я опять услышал измененный, задыхающийся от нетерпения
голос:"Да нет, не в губы... Не ужели вы не поняли. Поцелуйте меня там.... " И
я действительно едва понял. Конечно я слышал о таких вещах. Немало анекдотов
рассказавали об этом мои сотоварищи. Я даже знал имя одной французской кошечки.
Но я никогда не представлял, чтобы это случимлось в моей жизни. Руки женщины
не давали мне времени на изумление - они впились коготками в кожу под волосами,
ее тело поднималось все выше и выше, ноги расжались, приблизились к моему лицу,
поглотили его в тесном объятии и когда я сделал движение губами, чтобы захватить
глоток воздуха, острый, нежный и обольстительный аромат опъянил меня. Мои руки
сжали в судорожном объятии мальчишеский стан и язык утонул в поцелуе бесконечном,
сладострастном, заставляющем забыть все насвете. Больше не было стыда... Тонкий
и острый аромат дышал у моего жадно раскрытого носа, мои губы впитывали в себя,
тонули в непрерывном лобзании, томительном и восхитительном. Тело женщины изгибалось
как лук, натягиваемый тугой тетивой и влажный, жаркий тайник в бесчисленных поворотах
все вновь приникал к моим поцелуям. Как буд -то живое существо, невидимый оживший
цветок небывалой прелести впитывал в себя все безумие страсти, неведомой мне
в 26 лет. Я плакал от счастья, Мой рот, мои щеки были влажными. Возможно, что
это были не слезы, мой язык плавал в блаженстве и я содрагался от радости, чувствуя,
что женщина готова замереть в судорогах последней истомы. Легкая рука опять ласково,
опрашивая, пробежала по моему телу, на секунду задержалась на тагостном затвердевшей
его части, сочувственно и любовно пожала бесполезно вздувшився кусок кожи. Так
наверное, ласковая девочка прижимает ослабевшую оболочку шарика из которого вышел
воздух. И эта дружеская рука сделала чудо. Это было буквально пробуждение из
мертвых. Неожиданное и стремительное воскрешение лазаря. С перва чуть заметно
тронулась его голова, потом слабое движение прошло по его телу, наливая его новой
свежей кровью. Он вздрогнул, качнулся как буд-то бы от радости и слабости и вдруг
встал во весь рост. Желание благодарно поцеловать изцелившую меня женщину переполнило
мою грудь. Я сильно прижался щеками к бархатистой коже ножек, оставляя на них
следы влаги, потом оторвался от ее источника. Ароматная теплота дохнула в лицо
воскресшего лазаря и жадный, нетерпеливый, мучительно сладострастный тайник поглатил
его в свои недра. Наслаждение было мгновенно, как молния и бесконечно, как вечность.
Все силы моего ума и тела соединились в желании дать как можно больше радости
полудетскому телу сжавшему меня в своих объятиях. Ее руки сжимали мою шею, впивались
ноготками в мои руки, касались волос, незабывая о прикосновениях более интимных
и восхитительных. Не было места, которое не чувствовало бы этих прикосновений.
Буд-то у нее вдруг стало несколько пар ног и рук. Я сам чувствовал невозможность
выразить двумя руками всю степень нежности и страсти. В моменты, когда пальцы
бродили по спелым яблокам налившихся грудок мне было мучително, что я не имею
еще рук, чтобы ими прижать ближе к себе обнимавшие меня бедра. Я хотел бы как
спрут иметь 8 пар рук, чтобы ими вмять в себя ее тело. Мгновение или вечность
продолжались эти объятия, я так и не знал. Внезапно, обессиленные мы одновременно
разжали объятия. Замирая от счастья и томления я заснул рядом с ней почти мгновенно.
Разбудил меня осторожный шорох, как иногда в самой глубокой тишине может разбудить
слабый скрежет мыши. Еще бессознательно я приоткрыл глаза и увидел, что женская
фигура, наклонившись на корточках над полом ищет что-то или желает прочесть при
слабом свете. Рядом с ней никого не было. Я мгновенно приподнялся, но в этот
миг раздался испуганный крик:"Не смейте смотреть, я раздеваюсь, отвернитесь!"
Мне трудно было удержаться от смеха. Эта неожиданная стыдливость после всего
того, что произошло была слишком забавна. Но я послушно закрыл глаза с чувством
некоторого удовольствия, которое всегда нам доставляет мысль, что мы обладали
женщиной слишком доступной и не лишенной стыливости. И как только мои веки опустились,
я снова почувствовал приступ непобедимой дремоты. Однако женщина не дала мне
уснуть, прежде чем я не ушел на свою постель. Я разделся, вымыл водой лицо и
погрузился в неясную прелесть сновидений - одного из них запомнилось мне. Мне
врезался в сознание лишь последний из них. Мне грезилось, что ранним утром я
лежу в постели у себя в комнате, где прошли мои детство и юность. Я сам еще юн,
мне не было еще 17 лет и, только, что проснулся и, через опущенные веки чувствую,
как сквозь прикрытые ставни, солнечное золото врывается в комнату и в сверкающих
полосках пляшут серебристые пылинки. Крошечный, ласковый котенок, играя бегает
по моему телу. Движения его бесшумны и осторожны, как будто он боится разбудить
меня. Маленькие лапки приятно щекотят кожу. Вот он пробежал по ногам, остановился
как буд-то в раздумье - идти ли дальше и свернулся клубочком. Внезапно во мне
пробудилось сознание и я увидел подчти совсем освещенное купе. Поезд стоял. Женская
мордочка, любопытная и смешная, как у котенка, приснившегося мне, смотрела на
меня. Незнакомка - ведь я даже не знал ее имени - сидела на постели и облакотившись
на столик, разделявший наши диваны, наблюдала за мной. Теперь я мог наконц рассмотреть
ее лицо. Оно было почти по-детски узко и розово. Может быть свет зари придавал
ему молодой и утренний блеск. Первые лучи солнца падали на короткие, как у красивого
мальчика, волосы, дрожали в них тысячами искорок. А в глубоких глазах ее светилось
мальчишеская шаловливость. Я проследил за направлением голубых глаз и почувствовал,
что краснею. Мое одеяло было откинуто, смятое белье, почти до пояса, открывало
тело. О, это было не совсем скромное зрелище. Совсем напротив.... Но это зрелище
не смущало мою соседку: ее рука как шаловливый котенок, пальцами царапала мои
бедра и живот. Мгновенно сон покинул меня, она прочла это сразу по той искре,
которая одновременно вспыхнула в моих глазах и дрогнула под ее рукой. Раздался
мелодичный смех:"Наконец-то, можно ли быть таким соней?" Я хотел дотянуться к
ней, но она предупредила мое желание - " Не надо, я хочу к вам"- и быстро перебросила
свое тело ко мне на диван. Я остался лежать не подвижно. Она села в ногах, подобрала
по-турецки ноги и с улыбкой смотрела мне в лицо. Острия полудетских грудей слабо
виднелись сквозь тонкий батист рубашки, такой короткой, что она совсем оставляла
открытыми ее ножки, блестящие коготки на них прижимались к полотну простыни.
Круглые колени слегка приподнялись и безупречной чистоты линии вели от них к
бедрам и к розовому мраморному животу. Там, где линии готовы были соединиться,
на меня смотрел, разделяя их, большой удлиненный глаз. Он не был светел и смешлив
как глаза женщины. За густой тенью приподнятых ресниц его глубокий взгляд как-будто
пристально и серьезно смотрел мне прямо в глаза. Я не мог оторвать их от продолговатого,
слегка расширенного разреза, из которого выглядывал неправильной формы зрачек.
Казалось, что этот глубокий серьезный взгляд таинственно и неслышно дышет, чуть
заметно сужая и расширяя веки, еще немного опухших ото сна - это дыхание приоткрывало
какую-то неведомую глубину, давала видеть самое сокровенное существо женской
души.... Да, да.... Именно так мне показалось, что сама душа женщины пристально
и зовуще смотрит на меня, увеличивая собой красоту по-турецки скрещенных ножек.
Этот настойчивый взгляд потрясал каждый нерв. По всем моим членам пробежала искра
желания и зажженый ее огнем светильник взымел перед женщиной огненный язык пылающего
тела. Насытившись волнением, которое она читала в моих глазах, Елена она уже
после сказала как ее имя, сделала легкое движение, приподнялась на коленях и
мерцающий гипнотизирующий взгляд стал еще глубже, расширился нетерпеливым вниманием.
Я ждал... Елена придвинулась ближе, ее круглые колени крепко и нежно обхватили
мои бедра и она стала медленно приподниматься, приближая свое тело. Каждый фибр
трепетал во мне от предчуствия и я знал, что через мгновение наступит наслаждение
столь сильное, как испытанное несколько часов назад. Я почти ощущал уже, как
душа погружается в на долго томившей меня, коснувшись зрачком той точки, которая
жаждала погрузиться в ее глубину, Елена быстро опустилась ножками на обнаженное
тело и стала гибким кошачьим движением приближаться ко мне. Не знаю сколько времени
продолжалась эта пытка блаженством. Как буд-то ни одной минуты тело женщины не
оставалось не подвижным и в то же время изгибы его были вкрадчивы и медленны,
что казалось, что я никогда больше не смогу увидеть взор, так долго томившей
меня. Жнщина приближалась ко мне, прижимая груди, плечи.... все также обнимая
меня коленями.... И вдруг я ощутил у себя на губах густые шелковые ресницы, припухшие
веки закрыли мой рот и розовый требовательный зрачек коснулся моего языка. О....
о.... Теперь я не был безрассуден и нетерпелив, как ночью. Я уже умел расчитывать
силу и нежность моих ласк. Я знал, какие струны наиболее отзывчиво, пленительно
и пленительно и послушно отзываются на зов моей страсти, почти жестокой от невозможности
найти себе утоление. Елена сжалилась надо мной. Внезапно ее тонкая талия надломилась,
руки упали к моим коленям, мои бедра на мгновение ощутили упругость ее груди
и с неразимым содраганием всего существа я почувствовал ответную ласку. Она былы
непередаваемо сладостной.... Ножки Елены сжали мою голову, ее ноготки бессознательно
царапали мои ноги, ее ротик ласкал вибрирующую от наслаждения кожу, неисчеслимым
количеством поцелуев, легких, мгновенных и влажных. Теперь горячие влажные губы
впились в мое тело, которое исчезло за их мягкой тканью так, что почувствовал
прекосновение острых зубов, чуть-чуть прижимавших при поцелуе напряженное тело...
Я отвечал им с иступлением. Момент сильнейшего иступления приближался... Наконец
я не выдержал. Нежно, но сильно, взяв ее за покатые плечи, я скользнул руками
ей под мышки и через тонкий батист рубашки ощутил снова набухшие округлости ее
грудок, вздымающихся часто прерываемым дыханием. Гладя, приподнявшиеся, соски
я осторожно начал ее тянуть к себе, ощущая как неохотно и медленно ее рот скользит
по напряженности моего члена. Непередавемое ощущение охватило меня. , когда я
почувствовал, что ее губы сомкнулись на пылающей головке, я опрокинул ее рядом
со мной на диван. Она сдавленным голосом прошептала:" Подожди, скинь все это...
" Делом мгновения освободить ее от сорочки. Ее ноги медленно согнулись в коленях
и разошлись, показывая мне ненасытный, теперь уже с синевой, продолговатый глаз....
Скинув с себя, оперевшись коленями в скользкую подушку дивана между ее отласными
бедрами и обхватив руками ее плечи я стал в слепую, растягивая наслаждение, стараться
ввести горящий от желания, переполненный взбунтовавшейся кровью, факел в этот
влажный, ждущий еще неизведанное наслаждения... Принимая мою игру, Елена, обхватив
одной рукой мою шею и прижав мою грудь к своей детской, как спелое яблоко, набухшей
груди, свободной рукой взяв за головку члена, стала водить ей вдоль припухших
век <<глаза>>, не пуская в глубь. Ее поцелуи осыпали мое лицо и грудь мелкими
укусами, усиливая ощущения нетерпения и желания. Наконец, она дивным движением
рта предложила мне свои тоже уже синеватые вздувшиеся губы, в которые я, неожидая
дальнейших приглашений впился, проникающим до глубины женской души, поцелуем,
ощущая прохладные ее зубы и трепещущий язык, который старался протиснуться в
мой рот. Одновременно с этим я почувствовал, как она медленно расслабила сдерживающую
мой порыв руку и, скользя по моей коже, впустила меня в себя.... Не знаю сколько
прошло времени. Тело женщины изгибалось в параксизме страсти. Руки рвали полотно
простыни, вдруг она ослабла. Ее губы оторвались, ножки, судорожно сжимавшие мою
спину, разжались и ее безжизненное тело распростерлось подо мной. Я освободил
ее от своей тяжести. Ее горячая щека лежала на моем плече. Не смотря на то, что
я до конца испытал наслаждение, я все еще не был утомлен. Я хотел возобновить
ласку, но ее умоляющий голос остановил меня:"Нет, нет... Подожди, дай мне прийти
в себя. "
Медленно протекали минуты. Солнце поднялось над горизонтом и шелк волос на теле
женщины отливал золотом так близко, что дыхание шевелило их нити, на которых
влага блестела, как роса на утренней заре. Елена приподняла голову и сейчас же
откинулась назад, опять вытянув ножки. Уютная теплота во впадине под коленкой
притянула мои губы. Это прикосновение пробудило Елену от ленивого утомления и
покоя. Мелодичный смешок мешал ей выговорить:"Ой, ой, не надо.... Оставь меня,
я боюсь... Ой, ой, не могу.... Ха, ха, ха, ха... Пусти, боюсь щекотки... " Слова
путались со смехом. Она извивалась, сбивая в клубок простыни, касаясь моего лица,
то пушистым золотом волос, то нежным овалом коленок и розовым перламутром ноготков
на небольших ступнях. Одним прыжком она снова очутилась у меня в ногах, оправила
рубашку и я понял, насколько она устала от той полноты утомления, которое она
уже впитала. - Еще нет, бедненький, тебя обидели, тебя забыли, "-она говорила
не со мной, она обращалась прямо к тому, кто смотрел ей в лицо взором, полным
желания. "Прости миленький, прости глупенький... Иди ко мне... Вот так.... Сюда.
" Опять круглые коленки обхватили крепко мои бедра, красный язычек выглянул из
маленькой, жадно раскрытой пасти. Жаркий зев ее приближался наконец горящему
перед ней светильнику. Влажное тело дышало около воспаленного его венчика. Я
видел по лицу Елены, что она снова поддается опъянению.
Ноздри раздулись, полузакрытые глаза мерцали глубокой и почти бессознательной
синевой. Рот приоткрылся, обнажая мелкий жемчуг зубов, сквозь которое чуть слышелся
шепот:"Ну иди... Так... Теперь хорошо... Нет, не спеши. " Она не только звала,
ее рука вела за собой указывая путь и не пускала дальше, удерживая в глубине
своего тела часть моего тела, не давая ему совсем погрузиться в блаженство. Она
вытянула ножки так, что они оказались у меня подмышками и откинулась всем корпусом
назад, села на мои согнутые колени. Я готов был закричать от боли, и в тоже время
восторг острого наслаждения пронизал меня. Наверное, и Елена испытывала боль.
Ей трудно было говорить:"Подожди, подожди еще несколько секунд, это так восхитительно.
Мне кажется, что я сейчас поднимусь на воздух. " И она делала движения, как бы
приподняться, чтобы облегчить напряжение живой пружины и снова откидывалась назад,
испытывая облегчение. О, это были не передаваемые пытки страсти. Не знаю, смог
бы ли я выдержать до конца, но в то время, когда Елена, опершись ладонями приподнялась
надомной и, помедлив немного собралась снова откинуться на мои колени, раздался
лязг буферов, сильный толчек рванул поезд. Руки женщины не выдержали падающего
тела, и она со всей силы опустилась ко мне, принимая до самых глубин мое жаждующее
минуты последнего слияния тела. Ритм быстроидущего поезда удесятерял степень
наших ласк, это последняя минута наступила. Елена заснула в моих объятиях розовая,
нежная и обнаженная. В Вильно поезд пришел около полудня. Я не нашел в себе сил
расстаться с этой женщиной, так внезапно появившейся в моей жизни. Мысль о разлуке
казалась мне нелепой. Все мои чувства, желания были пронизаны ею. Вожделение
было непрерывно. Особеный приступ его я испытал, когда Елена, отдохнувшая и свежая
оделась и я увидел ее в строгом черном платье и густой вуали глубокого траура.
Контраст этого печального одения, с теми минутами, каждую из которых еще помнили
все клеточки моего тела, был так соблазнителен, что мне захотелось тут же в купе
еще раз обладать ею. Но она резко отстранилась, как будто этот костюм напоминал
нечто, тень чего не позволяла быть прежней. Меня охватил страх, что, может быть,
в конце дороги окончена и наша близость. Я спросил:" Мы остановимся вместе? Я
бы очень хотел... " Мой страх был напрасен - она согласилась и еще по дороге
в гостинницу <<Бристоль>>, на Георгиевской, я мог убедиться, что она не хочет
забыть о моем теле. Ее рука настойчиво укрылась под складки длинного френча.
Я ощутил через двойную ткань одежды ее теплоту. Потом она стала осторожно устранять
покровы, мешающие более интимным прикосновениям. Мы ехали в открытом автомобиле.
Она сидела не слишком близко от меня. Узкий овал ее лица под густой вуалью был
печален и строг. Ни один человек, глядя на нас не мог заподозрить ничего похожего
на самую малейшую вольность, и в тоже время неумолимая рука гладила, сжимала,
щекотала, играла моим телом, как забавной бесчувственной игрушкой. Не знаю, каково
было выражение моего лица, когда мы вошли в вестибюль гостинницы. Наши тела сплелись,
как только закрылась дверь за коридорным, принесшим наши вещи. Тотчас же, как
только прошел порыв, охватившый меня, когда я вошел в номер, я осведомился по
телефону, кода командующий фронтом может меня принять. Мне ответили, что он уехал
на осмотр позиций под Ковно и вернется только на другой день. Таким образом,
в нашем распоряжении была еще одна ночь и я твердо решил, что с этой женщиной
не расстанусь. Что я буду делать, как сложатся наши отношения, как скрывать от
жены - ничто это не осозновалось мной с какой-либо ясностью. Я даже не знал,
кто моя спутница. Ее траур придавал надежду, что она вдова. Судя по тому, как
она легко согласилась занять со мной одну комнату - общественное мнение ее не
пугало и не могло служить препятствием к продолжению нашей связи, хотя остатки
инстинктивной стыдливости, особенно милые в сочетании с совершенным бесстыдством,
с которым она отдалась мне заставили ее долго не открывать мне, когда я вернулся
из парикмахерской и постучал в дверь.
- Нет нельзя, я не одета, - ответила она, и я услышал возню передвигаемых вещей.
Я настаивал, но она отказывалась открыть дверь сначала рассержено, почти испуганно,
потом шутливо:"Ни за что. " Пожалуй не надо добавлять, что, как только ябыл впущен
в комнату эта стыдливость стала не такой беспощадной. Мы долго бродили по городу.
Зашли в старинный монастырь, блуждали по тенистым аллеям сада <<КАПУЛИНЕ>> и
даже совершили прогулку по быстрой Велме, текущей среди холмистых пестрых берегов.
Наступил тихий и нежаркий июньский вечер, когда мы перед ужином снова зашли в
<<БРИСТОЛЬ>>, чтобы немного передохнуть и переодеться. Нечего и говорить, что
нам удалось только второе.... Я был не в силах смотреть, как из под траурного
платья обнажалось гибкое, розовое тело. Каждое движение его, уловленное моими
глазами, немедленно передавалось безошибочными рефлексами по всему телу, сосредотачивая
кровь и мускулы в одном, вновь и вновь пробуждающимся, желании. Нет, нам не удалось
отдохнуть эти полчаса, и в сиреневом сумраке вечера было заметно какие глубокие,
сладострастные тени легли под глазами Елены. Эти глаза мерцали вспыхивая отблеском
пержитого наслаждения, то потухали под тяжестью перенесеной усталости. Ее руки,
ослабевшие от объятий, беспомощно повисли вдоль склоненного в неподходящей истоме
тела. Заласканные мною колени сгибались лениво и бессильно. Маленькие ступни
едва-едва влачились и медленное их движение обвивало вдоль мальчишеских бедер
тяжелый шелк ее платья. Когда я следил за его изгибами, мне казалось, что я вижу
обнаженные точеные линии икр, ласкаю глазами уютные ямочки под коленями, созерцаю
безукоризненный подъем бедер, увенчанный как ореолом пучком чуть рыжеватых волос,
над шелковым клубком которых вздымается розовый мрамор гладкой чаши ее девичьего
живота. Мне казалось, что я погружаюсь взглядом в полную наслажденя глубину тайника,
едва прикрытая дверь которой темнела, сжатая соединением из нежной стройности
ножек. Но в то же время усталасть все больше овладевала мной:она делала вялыми,
ленивыми руки, сковывала движения ног и расслабляющем проходила по икрам. Я начинал
опасаться повторения страшного и странного паралича, который так внезапно овладел
мною накануне. Я хотел отказаться от наслаждения, так как дремота начинала окутывать
меня. Я все еще мечтал о нежности объятий и трепетал от страха, что завтра, быть
може, должен буду расстаться с Еленой. Мы рано пришли домой в номер, поужинав
у <<шамана>>, где на счатье удалось получить несколько бутылок вина. Я выпил
его почти один, так как Елена сделала лишь несколько глотков и больше не захотела
пить:"Ты не даешь мне прийти в себя, " шутливо отказалась она.
- Я пьяна и без вина.... Нет, теперь спать, - решительно откланила она попытку
объятий кода мы вошли в комнату.
-Я еле держусь на ногах.
Несколько быстрых движений она сбросила платье, которое пало к ее ногам. Открывая
как бы совсем новое существо. Не садясь, держась за спинку стула, сняла чулки,
высоко открыв белизну ножек, потянула за тесемки пантолоны, нетерпеливо пошевелив
бедрами, от чего края батистового платья разошлись и сомкнулись, обнажив на мгновение
кудрявый холмик. Как буд-то чужое, бешеное существо с невыносимой силой пыталось
разорвать преграды, мешавшее ему снова наслаждаться этим зрелищем. Вся гордость
моего мужского существа встала на дыбы. Я тоже встал. Елена через плечо насмешливо
поглядела на меня, сбросила лифчик, осталась в одной рубашке и, подойдя к туалетному
столику стала умываться.
Я следил за ней пожирающими глазами, сдерживать себя с каждой минутой становилось
все труднее. Она подняла высоко над головой руки, потянулась кверху движением,
от которого высоко поднялась рубашка над ямочками колен. Я замер в ожидании...
Еще несколько движений и снова блеснет.... Как будто угадав мое желание Елена
засмеялась, и нагнувшись над чашкой стала умываться, брызгая себе в лицо водой,
вскрикивая от удовольствия. Ее торс округлился и приблизился, ее склоненное тело
как бы предлагало себя моим прикосновениям. Я подошел к ней дрожа от возбуждения.
Слегка обернувшись, она смотрела на меня с улыбкой, в которой снова показалась
знакомое мерцание страсти. Все мое существо напружинилось в одном желании. Я
вплотную подошел к ней, задыхаясь от ярости, как убийца, готовый вонзить нож
в тело своей жертвы. И я вонзил его! Я погрузил клинок во влажную горячую рану
до последней глубины с таким неимоверством, что Елена затрепетала:ее голова склонилась
на руки, судорожно вцепившиеся мраморный столик, маленькие ступни оторвались
от пола и обвились вокруг моих напряженных икр. Не знаю, чей стон, мой или ее,
раздался заглушенный новым приливом наслаждения. Упоение, охватившее Елену, было
мгновенным. Она безжизненно повисла на моих руках, ее ножки неуверенно, шатаясь,
ступили на пол и она, наверное, упала бы, если бы не удержала ее опора еще более
страстная и крепкая.
- Подожди, я больше не могу, ради бога, отнеси меня на постель.
Я схватил ее на руки и перенес, как добычу. Пружины матраца заохали с жалобой
обида под тяжестью наших тел. Но Елена молила о пощаде. Прошло несколько радостных
минут, прежде чем она позволила возобновить ласку. Ее ножки раскрылись, руки
снова приобрели прежнюю гибкость, волна маленьких грудок высоко подняла твердые
жемчужины сосков. Она опять хотела меня. Держа рукой ствол моей страсти, она
передавала силы своей благородной страсти в пожатии длительном, чуть слышном
и сердечном. Она любовалась....
-Подожди, дай посмотреть, как это красиво.... Он похож на маленький факел, пылающий
огнем. Я как будто чувствую как его пламя жжет опять внетри меня. Во так....
Мне кажется...
Она лепетала, теряя сознание от вожделения.
- Дай поцеловать.... Вот так... Мне кажется, что он передает поцелуй вглубь моего
существа.
И вдруг она рассмеялась в восхищении своей мысли.
- Какой ты счастливый. Ты можешь ласкать самого себя. У меня была сестра на год
старше меня. Мы садились утром на постели и изгибались, стараясь прикоснуться
губами. Иногда мне казалось, что остается совсем немножко.... А потом мы ласкали
друг друга.
Она притянула меня к себе, закинув почти на шею ножки, впилась коготками в мой
торс и я почувствовал, как упругие, словно маленькие комочки резины пятки, скользят,
то поднимаясь, то вновь забираясь по моей спине.
- Еще, еще, - шептала она и я удесятерял ласки в стремлении дать ей полное блаженство,
хотел погрузиться еще хотябы на несколько миллиметров глубже в это тающее от
сладострастия тело.
- Поцелуй меня, - попросила Елена, указывая на впадину, разделяющую вздымающиеся
грудки.
- Мне кажется, что он достает до этого места.
Снова наступил параксизм страсти, неразделенной мною. Я уже не владел собой:прекратить
ласку было свыше моих сил, хотя как будто не часть моего тела, а металический
неумолимый поршень с тупой жестокостью терзает распростертое тело женщины. Иногда
в ней опять мгновенным огнем вспыхивала жизнь, но эти минуты были все короче:
судорога упоения наступала все быстрее. Казалось, все мое тело обратилось в один,
лишенный мысли и воли, орган сладострастия.
Я сам был измучен, задыхался, жаждал, чтобы поток влаги потушил наконец, жар,
не дающий ни мне, ни Елене наслаждение. Она молила:"Подожди, оставь меня. Я больше
не могу, мне кажется, так можно умереть. Ведь это 6-й раз... " Но я не мог, был
не всилах оставить ее, хотя от боли она временами стонала. Наконец, почувствовав
приближение минуты, когда по затылку начала растекаться теплая волна удовлетворения,
я, прижимая к себе ее груди, впился зубами в ее губы. Она, помогая мне, вновь
закинула на спину ножки и обхватила меня всего. Тело женщины извивалось подо
мной, руки рвали полотно простыни, сильная волна наслаждения захлестнула меня
так, что я на несколько секунд потерял сознание. Когда я очнулся, она вся ослабевшая
лежала подо мной, губы ее оторвались, ножки разжались и она безжизненно закрыла
глаза. Пружины матраца жалобно заскрипели, когда я освободил ее от своей тяжести,
шатаясь пошел к умывальнику. Я плеснул воды себе в лицо, почувствовал, как холодные
струйки текут мне за воротник, придавая мне бодрости и вливая новый запас сил.
Когда я вернулся к Елене, она по прежнему лежала на спине с раскрытыми ножками.
Правая рука ее безжизненно свисала с кровати. Я нежно взял эту белоснежную в
сумерках руку и осторожно положил ей на грудь. Как ни странно, но не смотря на
испытанное мной только что наслаждение, эта обнаженное тело вновь привлекло меня,
я, почти не касаясь ее, как ветерок поцеловал ее слегка раскрытые губы. Елена
открыла глаза, очевидно заметила, что я снова хочу ее. Она протянула руку к столику
кровати, приподнялась и я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Я испытал вдруг
настоящее пламя тонкой кожи. Елена ухватила мой вновь оживший от ее близости
член ладонью, наполненной одеколоном. Я был потрясен внезапной болью и повалился
на смятые простыни, потеряв способность сознавать, что она хочет делать.
Склонившись надо мной, мальчишеской кудрявой головой, Елена дула на обнаженную
кожу, и эта легкое дуновение давало необычайно нежное удовлетворение. Потом воспаленного
места коснулись губы и влажный острый язычек, приникая к сухой коже и дразня
бесконечной нежностью начал бродить по чутко вибрирующей живой струне. Ее руки
бродили по моему телу почти не касаясь его. От ее вздрагивающих пальцев исходил
ток все растущей страсти. Елена как бубто передавала на расстояние всю силу,
воспринятую у меня в час непрерывной ласки. Кончики ее пальцев излучали сладострастие,
томление, разливающееся по всему телу. И когда эти пальцы прикасались тугому,
налившемуся клубку мускулов и кожи, я чувствовал, что минута освобождения приближается.
Прикосновение губ, языка длилось все чаще, все настойчивее и, наконец, они слились
в одно неодолимое наслаждение - страстная предсмертная дрожь прошла по всему
моему телу, стон вырвался из моего стиснутого рта. Густая, бурная волна взмыла
и пролилась, впитываемая жадно приникшими губами Елены. Я видел, как по ее напряженному
горлу прошел глубокий вздох, как будто она сделала глубокий сильный глоток. Я
ослабел, теряя сознание от блаженства и бессилия. Елена нежно провела по моим
мокрым, как у загнонной лошади, бокам мурлыча что-то про себя и тихонько улеглась
рядом. Мне же пришлось встать, чтобы утолить жажду, пересохшего от пережитого
волнения, горла. Я уже почти не помню, как я лег в постель рядом с ее замученным
ласками телом и уснул. Сон был беспробуден и бесчувственен. Я открыл глаза только
утром. Елены не было со мной. Я подумал сквозь сон, что, должно быть, еще не
поздно и почти тотчас же снова погрузился в полузабытье. Неясные сновидения принесли
мне смутные воспминания наступления ласк, пережитых накануне. Тревожным и радостным
волнением взмыла отдохнувшая кровь, и в тотже миг я услышал четкий стук женских
каблучков и шелест платья, приближавшегося к двери моей комнаты. Сон покинул
меня мгновенно. Я почувствовал, что пробуждаюсь отдохнувшим, полным бодрости
и сил. Я приподнялся на локти и вытянул голову по направлению к двери, из которой
должна была появиться Елена, ждал так напряженно, как ..... Но нет, то была не
она, шаги прошли мимо. Шелест платья раздался близко и затих в конце коридора.
Это становилось страшным - отсутствие Елены продолжалось слишком долго. Какое-то
неприятное и смутное предчувствие коснулось моего сознания. Я встал вдруг, не
сознавая еще в чем дело, стал быстро одеваться. Платья Елены не было на кресле
около кровати. Чемодан, в котором был приказ, торчал из под неплотно прикрытой
дверцей платяного шкафа. В памяти моей мгновенно пронеслась едва освещенная фигура
Елены, склонившаяся в темноте купе над моими вещами, ее испуганный голос:"Не
сметь смотреть. " Ее отказ впустить меня в номер, когда я неожиданно быстро вернулся
из парикмахерской. Чувствуя, как смертельный холод коснулся моих волос, я распахнул
дверцу шкафа и увидел, что мой чемодан отомкнут. Приказ изчез. Сомнения быть
не могло:эта женщина одурачила меня как мальчишку, достигнув своей цели. 26 лет
достойной осмысленной жизни, семья карьера, честь- все рушится в приисподнюю.
Я чувствовал, что гибель стоит за моими плечами, но может быть больше, чем ужас
перед ответственностью, заслуженного позора, страха, невыгосимого стыда перед
ответственностью, перед ответственностью за свою небрежность - меня мучала мысль,
что для этой женщины я был не больше, чем случайным происшествием, которое ей
пришлось пережить, чтобы достигнуть цели совершенно не связанной со мной. Она
действительно играла мною, как котенок играет с мышью.
Меня переполняла злоба, и еще не выносимее было сознавать, что никогда больше
глубокий, влажный, затененный шелковистой путаницей вьющихся ресниц, дышащий
то суживаясь, то расширяясь сладострастный взгляд из под батиста рубашки не возникнет
передо мной и не поразит каждый нерв неистовым и нежным призывом. Я понял, что
лишился этой женщины и это было свыше моих сил. Я должен был разыскать ее, чтобы
исполнить свой долг офицера и утолить свою жажду мужчины. Во чтобы то ни стало,
я найду ее или спасу, или погибну с ней вместе. Через 10 минут я мчался в автомобиле
по пыльной шоссе, ведущему к Оранам. Не стоит рассказывать, как я нашел верный
след. Теперь я пожалуй даже не мог бы объяснить этого. Скорее мне помогла безошибочная
интуиция. Все силы ума, нервов и еще чего-то неопределенного в нашем сознании,
присутствие чего даже не подозреваем обычно, что в решающие минуты начинает действовать
с необычной силой и точностью помогла мне, и к полудню, перебравшись через бесчисленные
ряды тянувшихся позициям орудий, обозов, маршевых рот, грузовиков и телег, нагруженных
скарбом крестьян, испуганных слухами о близком начале боев и, уходивших в бесмысленно
на восток, услыхать в деревне Липляны, что совсем молодая, худенькая женщина
в костюме сестры милосердия, за час перед этим наняла подводу, чтобы ехать в
Ораны.
Такая маленькая и курчавая. Ей сказали, что до Ораны ехать нельзя, там немцы,
так не слушает.
Машина неслась по выбитой дороге с бешенной скоростью, и я не сознавал уже бега
времени. Наконец, вдали показалась жалкая таратайка, в которой рядом с угрюмым
белорусом сидела женщина с белой повязкой на голове. Расстояние между нами сокращалось
с каждой минутой. Женщина обернулась и я как будто увидел ужас изказивший ее
лицо. Она отчаянно замахала руками, вцепилась в плечо возницы и он задергал вожжами,
захлестал кнутом по лошади, которая неслась в скач. "Стой!"- закричали мы, выхватывая
пистолеты и выпуская одну за одной все пули. Прижавшись к сиденью, крестьянин
остановил бричку. Елена спрыгнула на землю и бросилась к маленькому леску, на
расстоянии нескольких саженей от дороги. Я стиснул руку шофера:"Корнеев, живей,
постарайся объехать с той стороны леса, караульте там, ловите ее, она шпионка!"
Роковое слово было произнесено. На мгновение мне стало страшно, что спасти ее
будет уже не возможно. Но думать уже не было времени и я бросился в чащу невысоких
деревьев и густых кустов. Незнаю, как долго я пробыл в лесу. Все кругом было
неподвижно и безмолвно:хрустнувшая подомной ветка заставила меня вздрогнуть.
Даже птиц не было слышно в этой близости фронта. Много раз я хотел прекратить
поиски и выйти в поле, чтобы позвать подмогу. Было ясно, что необходима настоящая
облава, которая помогла бы обыскать каждый куст, осмотреть каждое дерево, но
всеже не решался уйти. Меня сковывала мысль, что если ее найдут другие, я не
смогу уже .... И вто же время я страшился, что она сможет уйти из леса и незаметно
скрыться. Надвинулись тучи и стало темно -быть дождю. Я стал настороженно прислушиваться.
В чуткой тишине малейший шорох отдавался в ушах. Коричневая белка беспечно взбиралась
на высокую тонкую березу и я бессознательно следил за ней глазами. Она не замечала
меня, и ее движения были легки и свободны. Она добралась почти до верхушки дерева,
перепрыгивая с ветки на ветку передними лапами, привстала, приготовилась к новому
прыжку и вдруг затихла, подозрительно новостирив уши. Вся поза ее выражала страх
и недоверие. В косых больших глазах ее блестел испуг, как у попавшей в беду злобной
старухи - сплетницы. Но она смотрела не на меня. И посмотрев в направлении, куда
показывала ее мордочка, я увидел Елену. Она, судорожно вцепилась в ветви дерева
и, прижавшись к стволу, как будто желая спрятаться под его защиту, сидела почти
на корточках и смотрела на меня таким же злобным и настороженным взглядом, каким
следила за ней белка. Я едва не вскрикнул от радости. Нет, это не была гордость
офицера, достигшего своей цели и спасшего, быть может, всю армию. Меня пронизал
страстный восторг встречи с любимой женщиной. Она была со мной!На едине со мной!
В несколько прыжков я достиг дерева и стал взбираться по ломающимся сухим ветвям.
Я ничего не говорил, я еще не мог найти слов. Мне надо было обнять ее, ощутить
под руками стройное, по каждой черте, до последнего изгиба сладострастное тело.
Она впилась в меня взглядом страха и ненавести, слегка приоткрыв по-детски рот.
Наконец, моя рука коснулась ее ноги. Я дрожащими пальцами обхватил тонкие икры,
но она сильным ударом каблука рассекла мне кожу на бодбородке и стала взбираться
еще выше под согнувшимся, под тяжестью наших тел, полузасохшим ветвям. Ничего
не сознавая, я поднимался в след за ней, дерево дрожало. Раздался треск обломившейся
ветки и я, на мгновение, понял опасность:мы висели на высоте 10 аршин над землей.
Я хотел что-то сказать, объяснить Елене, что хочу спасти ее, что она должна только
отдать приказ и если хочет.... Я поднял свои глаза и увидел глаза, знакомые мерцанием
страсти, светло-голубые глаза женщины великого безграничного сладострастия. В
них горел огонь непередаваемой, ужастной ненавести. Елена держалась за склоненный
ствол березы, как будто собиралась прыгнуть вниз, стояла широко расставив ножки
на расходящихся, как обломанные рога огромного оленя, сучьях. Порыв налетевшего
ветра раздувал ее платье и прямо передо мной темнел глубокий, ненасытный, затемненный
густым шелком вьющихся волос, таинственный глаз. Раздался треск ломающихся сучьев.
Почти теряя сознание я сделал движение вверх. Острый каблук ударил меня по голове.
Тело Елены пролетело мимо и я услышал как оно ударилось о землю. В тот же миг
я был около нее. Она лежала в бессилии, подвернув одну руку, платье завернулось,
открывая белизну колен. Глаза горели болью и отвращением. Не думая о приказе,
не произнося ни звука, я накинулся на тело, мял его руками, рвал скромное платье
сестры милосердия, погружался в нежные овалы грудей зубами. Мои сапоги предавливали
колени женщины, разжимая их, царапая тонкую кожу. Она отбивалась с ненавистью
и отвращением, ее зубы вонзались со страшной силой в мою шею. Ногти покрывали
мое лицо кровавыми царапинами, Она пыталась достать, из под придавленного моей
тяжестью тела, другую руку, сломанную при падении. Но все было напрасно. Я придавил
плечом ее изгибающееся в бешенстве и бессилии тело, руками развел в стороны мальчишечьи
бедра, почти разрывая их и яростно проник в ее недра. Я не ласкал любимую женщину.
Я вгонял жестокое орудие страсти в умирающее от страданий и ненавести тело преступника
и в глазах Елены я читал неугасимую, нечеловеческую ненавесть. Но мне было все
равно, я ждал невольной, чисто автоматической ласки, пробуждение страсти. Я был
уверен, что через несколько мгновений уловлю в ее горящих бешенством глазах знакомое
замирание, но в этот момент сумашедшая, нисчем не сравнимая боль свела мою шею.
Елена здоровой рукой схватила, стиснула из всех сил, почти расплющила чувствительный
клубок нервов, который накануне ласкала с такой непередаваемой восхитительной
нежностью. Я закричал как безумный, теряя сознание от ужасной боли и развел руки.
Елена вскочила и бросилась бежать. У меня не было сил для преследования. - Вот
она! Лови! Держи!- раздались крики и я увидел отряд солдат, кинувшихся в погоню
за Еленой. Корнеев, обеспокоенный моим слишком долгим отсутствием, привел солдат,
чтобы разыскать меня. Через 2 минуты Елена была приведена. Я приказал со злобой
ревности, самой страшной и непримиримой злобой, какую знают люди:"Это шпионка,
обыскать ее. " Десять рук с удовольствием обшарили молодое тело. Приказа не было.
- Где приказ?- спросил я, чувствуя, как бешенство лишает возможности думать и
взвешивать свои паступки. Елена молчала. Ее сломанная рука безжизненно висела
вдоль туловища. Глаз закрывал синий кровоподтек.
- Говори, где приказ? - кричал я в бешенстве, - разденьте ее до гола, ищите.
Истерзанное, в синяках и кровоподтеках, но все же прекрасное тело сияло снова
передо мной своей божественной красотой. И она снова и снова побуждала мою страсть,
снова и снова возбуждение охватывало меня. Возбуждение, для которого уже не было
выхода.
- Сознавайся, или я выпорю тебя до смерти! - она молчала.
- Режь ветки! Лупи ее. Так.... Сильнее. Ты скажешь, стерва?- кричал я как безумный.
Грязные и ужасные своей бессмысленностью ругательства, которые так добродушны
в устах солдат. Свистящие удары сыпались на голое тело Елены. Она выла от боли
и этот крик пронизывал меня наслаждением. Каждый новый свист орешника, какждое
новое рычание от боли я слушал как погружение в любимое тело, испытавая восторг
страсти чисто физически. Наконец я опомнился и, круто повернувшись пошел прочь.
Все тело было разбито. Голова разламывалась от боли. Я услышал гогочущий хохот
солдат и сразу опомнился. Если я уйду, то эти скоты сразу изнасилуют ее. Одна
эта мысль была не переносима. Делиться с кем нибудь Еленой? О, нет. Она не может
принадлежать ни кому больше. И я вернулся.
Елена лежала распростертая, бессознания.
- Это шпионка, она погубила всю армию. Повесить ее! - скомандовал я. Я видел,
как откуда-то появилась веревка, я смотрел, как поднималось с земли прекрасное
божественное тело и, когда оно вздрогнув вытянулось и повисло невысоко над землей,
освобождающая судорога полного наслаждения прошла по моему телу. Оно было так
остро и полно, как и пережитое в ее объятиях. Но так же как и для Елены, мои
ласки оказались последними для меня, та волна оказалась последней, прилившей
в мои члены.
Больше никогда в жизни ни одна женщина не была в состоянии зажечь тот факел,
который как будто погас вместе с пердсмертными конвульсиями Елены. Лазарь, воскресенный
ею, навсегда опустил голову, как будто его затянуло навсегда вместе с Еленой
смертельная петля. Это страшное возмездие я ношу уже 15 лет. Я люблю женщин,
хочу их, вызываю в фантазии образы дикого сладострастия, переживаю муки недостижимого
для меня желания. Я живу, полон страсти, но я умер навсегда. Да, быть может интересно,
что с тем приказом? Его нашли в саквояже, который Елена оставила в таратайке.
Там же паспорт на имя Елены Николаевны Родионовой и несколько мужских писем.
Приказ о наступлении опаздал.....

с уважением Раис agris***@m*****.ru icq 92355050



подписчиков на данный момент 101

Кому на самом деле они принадлежат и что означают...

Аппетит приходит во время еды - принадлежит, разумеется, Рональду
Макдональду.
Танцуйте, вам письмо! - сказал почтальон, позвонивший в дверь
Волочковой.
Вальпургиеву ночь придумала Валентина Терешкова, перепутавшая перед
сном димедрол с пургеном.
Вдохнуть жизнь первый раз придумал Боб Марли. Перед тем, как вдохнуть,
жизнь требуется забить.
Вот, где собака зарыта! - говорили древние корейские охотники,
нашедшие заначку соседнего племени.
Мечты горят синим пламенем - вам скажет любой акционер Газпрома.
Государство -это я! - сказал не Людовик 14, как принято считать, а
король Люксембурга после переписи населения 2007 года.
Девятый вал. Нет, это не Пушкин и не Айвазовский. Это Сидоров Петр
Семенович, работающий в автосервисе. Сказано потому, что девятый
карданный вал за одно утро добьет кого угодно.
А король-то голый! - Ганс Христиан Андерсен использовал в своей сказке
фразу, которую чаще всего используют игроки в преферанс...
Колосс на глиняных ногах - Всего лишь неудачный опыт Мичурина при
выращивании новых сортов пшеницы. Да еще и с ошибкой в первом слове.
Кричать на всю Ивановскую. Логично предположить, что раз Иваново -
город невест, то сия фраза означает бурный оргазм....
На широкую ногу теперь живет асфальтоукладчик Михайлов, которого
перехало катком.
Неразменный рубль - помните такое? Борис Николаич до деноминации
сделал все по максимуму, чтобы деньга таковой и стала.
Ни дна, ни покрышки - фраза Николая Фоменко о своем авто, занявшего
первое место на гонках на выживание.
Победителя не судят! - кричал Alex WINNER, приговоренный американским
судом к смертной казни.
Доктор, что-то у меня за ушами трещит - сказала Гурченко после
очередной пластической операции...
Тень отца Гамлета на тени паровоза переехала тень Анны Карениной.
Ходить гоголем. Немногие знают, что гоголь - это не только писатель и
птица из семейства утиных, но еще и фигурка в древних шахматах...