Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Новости современного танца

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Контактная импровизация" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Октябрь 2009   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
КИшники

Статистика

410 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

Новости современного танца ВЕЛИКАЯ ПИНА вечер памяти выдающегося германского хореографа


ВЕЛИКАЯ ПИНА 26 октября в ГЦСИ состоится вечер памяти выдающегося германского хореографа Пины Бауш Антон Флеров специально для www.dance-net.ru 26 октября в ГЦСИ состоится вечер памяти выдающегося германского хореографа Пины Бауш. Хореография Пины Бауш заняла особую нишу в современной культуре, объединяя в своей эстетике радикальные формы театра, перформанса, видеоарта. Известно, что Пина Бауш никогда не готовила заранее план своих постановок – все идеи были спонтанны. Она не пыталась удивить зрителя, но стремилась выразить в пластике то, что движет человеком изнутри. Ее технологии близки экспериментам с телом Ива Кляйна и художественным стратегиям Роберта Уилсона. Стулья в спектакле «Кафе Мюллер», покрытый торфом пол в спектакле «Весна священная», – не просто выдумки, а живая фактура, с которой танцор вступает в диалог. В программе вечера видеопоказ фрагментов пластических акций Пины Бауш: «Кафе Мюллер», «Весна Священная», «Плач императрицы» и документальный фильм «Кофе с Пиной» (Германия, 2004). К вечеру памяти мы публикуем текст Антона Флерова о последних гастролях Пины Бауш в Москве, которые прошли летом этого года во время Чеховского фестиваля. О СТРАХЕ Антон Флеров Чеховский фестиваль показал последний спектакль Пины Бауш "Семь смертных грехов. Не бойтесь". Прекрасную Пину знают, ее ждут, к ней обращаются, ее спектакли абсолютные хедлайнеры любого мероприятия и зрительские фавориты… потому что Пина – это красиво, Пина – это мило и уютно, это слегка социально, очень психологично и гомерически смешно. Пина рассказывает про заморские страны, и никогда не знаешь, где она говорит правду, а где сочиняет. Пина – этакая бабушка, которая подшлепнет, но небольно, и обязательно напичкает всякими красивостями-вкусностями. Рецензии на ее спектакли стыдливым блочком перечисляют ее принадлежность к традиции немецкого импрессионизма Курта Йосса, изжитый агрессивнейший феминизм, проклятья-анафемы консерваторов и тридцатилетние затворничество в индустриальном Вуппертале. Однако тут же соскальзывают в восхищение жизнерадостностью и радушием ее последних спектаклей. Память о первых гастролях с истеричными "Кафе Мюллер" и "Контактхоф" скукожилась до размера коричной палочки в тягучем глинтвейном жаре ее последних спектаклей. Чеховский фестиваль, будучи мероприятием статусным, Пину любит и исправно возил ее спектакли. В этом году он комиссовал восстановление старого спектакля "Семь смертных грехов", который Пина сочинила в далеком 1976 году по текстам Бертольда Брехта на музыку Курта Вайля. Премьеру истории про похождения двух сестриц по городам Миссисипи, зарабатывающих проституцией на домик в родной Луизиане, сопровождала самая восторженная и гневная реакция. Спектакль, нарочито безыскусный, больше похож на креатив агитбригад (если не считать явно не большевистский посыл и профессионально выломанные подъемы и идеальные батманы исполнителей), содержит, тем не менее, все элементы хореографического языка Пина: отсутствие танцевальной точности и выверенных поз (и контрастом – строго структурированные связки во второй части), нескольких центров напряжения на сцене и танец лицом. Пина почти не использует символов и составляет свой танец из движений, предельно приближенных к повседневным, поднимая историю горе-проституток над частной жизнью лишь за счет музыки и тревожного вокала Анетты Янс. Пина рассказала историю про гордыню и жадность, зависть, чревоугодие и прочее с запалом вновь-обращенного в христианство еретика, сведя при этом все грехи к единому знаменателю, которым послужило развращение женщине в обществе мужиков. Чеховский подхватил настроение 30-летние давности и анонсировал зрелище "самое разрушительное на немецкой сцене". Зритель нынешний, однако, про разрушительность ничего не понял и слегка оживился лишь на второй части, когда увидел знакомую прекрасную Реджину на меховом манто, истерически перекрикивающуюся с менее прекрасными товарками. И именно в этот момент стало понятно, зачем мудрой Пине понадобилось ворошить старое тряпье и почему на первой части ощущаешь брезгливость, а на второй части, когда бабушка Пина нашептывает "Не бойтесь…", страх ощущается всей кожей. Да потому что, конечно же, противостояние полов изжило себя, и толпа якобы "развращенных" и брошенных" наполовину состоит из прекрасных транссексуалов. Потому что раньше красоту превращали в уродство, а теперь красота и уродство – одно и то же, а шикарные телки, как одна, выглядят грязными. Потому что артист ничего не может рассказать зрителю, который в миллиард раз изощреннее артиста. Потому что блуд превратился в назойливое, как жужжание мухи, приставание страшного клерка в предусмотрительно припасенных хозяйственные перчатках к азиатской малышке. Потому что грех совсем потерял метафизическое… да что там – даже социальное значение, а превратился в бытовое неудобство, как сломанный стул, в котором и каяться-то смешно, а тем более – за него умирать. И потому тухло, грязно и страшно. В своем последнем спектакле Пина не стала ублажать взор мягким светом страноведческих спектаклей, и не стала взрывать сердца надмирными первобытными плясками "Весны Священной". Она сказала на Эллочкином языке ровно то, что все знают, но знать смертельно не хотят. Великая Пина. the end в начало
В избранное