Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Театр на Таганке Юрия Любимова

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 109 RSS
←   Апрель 2005   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://taganka.theatre.ru
Открыта: 22-12-2003

Автор
Наталья Путичева

Статистика

109 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Театр на Таганке Юрия Любимова Интервью


Информационный Канал Subscribe.Ru
В Театре на Таганке прошла премьера спектакля «Суффле», в котором занят один из старожилов театра, актер, проработавший с Юрием Любимовым почти 40 лет – Феликс Антипов. О своей роли в новой постановке Антипов рассказать отказался, сославшись на то, что «еще и рассказывать-то не о чем», а вот о себе, о своей жизни в театре и в не его нам удалось с ним побеседовать…

НА КОНТРАБАСЕ - ТАК НА КОНТРАБАСЕ, НА ТРУБЕ - ТАК НА ТРУБЕ
Интервью с актером Театра на Таганке — Феликсом Антиповым.

 «…Когда полностью готов, когда тебе легко — вот тогда и начинается момент творчества, ради которого ты и существуешь в этой профессии, когда чувствуешь, что вот вроде что-то щелкнуло, что-то случилось, когда ты свободен совершенно, когда можешь все, что угодно делать. Импровизировать, но импровизировать — не значит бегать по сцене, — импровизировать внутри, импровизировать внутреннюю жизнь. Вот тогда наступает то, что нравится, но это бывает очень редко».


 — Вы помните свое самое яркое детское впечатление?
 — Вот что приходит на ум… Вам, наверное, все рассказывают о каких-то прелестях, красотах, а вот я помню, как меня чуть не задавили на похоронах Сталина. Мы тогда жили на Маяковской, и хорошо знали местные проходные дворы, поэтому пробрались в один двор, откуда обзор должен быть получше… Когда мы туда пробрались, за нами пошел народ. А на выходе из двора поставили металлическую решетку и подперли ее грузовиком с той стороны. Народ начал постепенно накапливаться, наваливаться, а выхода-то не было. И вот это страшное ощущение, что тебя сдавливает, это предощущение конца — я помню очень хорошо. Это у меня самое яркое и самое страшное впечатление из детства. Я еле выбрался оттуда, а было мне тогда лет 10…

 — Что привело Вас в актерскую профессию?
 — Я вообще актером стал довольно-таки случайно. Когда я попал в армию, а служили тогда три года, существовало такое положение, по которому всех желающих отпускали поступать в институт. Если ты поступишь, то назад, в часть, не возвращаешься, ну, а если нет, то приходилось вернуться. В театральном институте экзамены начинались раньше, чем в других, поэтому я и отправился туда поступать в мае, и… поступил, тем самым, сэкономив полгода армии…

 — А до армии не мечтали стать актером?
 — Были какие-то мысли, конечно. Дело в том, что я жил недалеко от училища им Щукина. А там училось много моих знакомых, начиная от Саши Збруева и заканчивая Мишей Некрасовым, с которым я учился в одной школе. Именно Миша и поступил к Юрию Петровичу, поэтому я почти всех ребят, с которыми начинался «Добрый человек…», — всех знал. Не то, что я хотел стать актером, — я же был музыкантом. Пять лет до армии и в армии я служил в оркестре. У меня и в военном билете в графе «Специальность» написано — «военный специалист, исполнитель на ударных инструментах и тромбоне». Наверное, если бы я не поступил в театральное училище, то остался бы музыкантом, а так стал актером…

 — Кто были Вашими педагогами?
 — Принимал меня удивительнейшая женщина Анна Алексеевна Орочка. Она первая исполнительница роли Адельмы в спектакле «Принцесса Турандот», она вроде и Юрия Петровича Любимова привечала. Это же у нее на курсе был «Добрый человек…»! В Щукинском училище не было одного Мастера на курсе, все время педагоги менялись: чтобы каждый смог поработать как можно с большим количеством педагогов и набраться мастерства. В то время были замечательные учителя. Сегодня в театральном училище им. Щукина таких, как Анна Алексеевна Орочка, Гальперин — нет.

 — Помните, как проходило Ваше вхождение в актерскую профессию?
 — Я пришел из оркестра весьма веселым молодым человеком. А у нас был замечательный педагог Ксения Ивановна Итюнинская. Когда я прошалопайничал уже чуть ли не два года, она ко мне подошла и сказала: «Феликс, ну, достаточно, хватит уже, попробуй сделать что-нибудь серьезное». И тут я впервые задумался… Действительно, что же я все время дурака валяю. И вот эта ее беседа со мной о том, что пора становиться нормальным человеком, что если хочешь быть актером, то должен стать серьезным — эта беседа меня перевернула. С этого момента я и начал учиться нормально.

 — А когда Вы почувствовали, что стали актером?
 — А я до сих пор не пришел к тому, что я актер. Учился, работал, работаю, но сказать, что стал актером — я не знаю даже. И хотя я занимаюсь этой профессией, но сказать, что стал кем-то и насколько стал — это сложно. Вот человек занимается делом. В той или иной степени хочется делать это дело прилично. С одной стороны, мне все нравится в этой профессии, а с другой — ничего не нравится. Вот ты живешь, что тебе нравится? — Просто жить, так и в профессии — нравится просто работать.

 — В Театре на Таганке Вы почти с самого основания, а когда произошла первая встреча?
 — В 1968-м. Юрий Петрович пригласил. А первая роль знаете, какая была? В легендарном спектакле «Живой. Из жизни Федора Кузькина». Сначала я смотрел из зала, а потом мне дали текст и сказали, чтобы я шел читать. Я начал читать, а потом начал репетировать — вот так и получилась роль Мотякова в спектакле «Живой. Из жизни Федора Кузькина». Это была самая первая роль.

 — Волновались перед первым выходом?
 — Да какое там волнение!? В таком возрасте мало чего боишься. Конечно, волнение было, но больше стараешься как-то собраться, а бояться? Боишься, когда что-то не готово, когда что-то не доделано, что-то не выучено, что-то не срепетировано — вот тогда боишься. А когда полностью готов, когда тебе легко — вот тогда и начинается момент творчества, ради которого ты и существуешь в этой профессии, когда чувствуешь, что вот вроде что-то щелкнуло, что-то случилось, когда ты свободен совершенно, когда можешь все, что угодно делать. Импровизировать, но импровизировать — это не значит бегать по сцене, — импровизировать внутри, импровизировать внутреннюю жизнь. Вот тогда наступает то, что нравится, но это бывает очень редко.

 — А в каких ролях «щелкало»?
 — Дело не в ролях, дело во времени, и, наверное, — в сопряжении планет. Когда хорошо играешь роль, то она становится любимой. Когда что-то не складывается в роли, то она сначала может быть нелюбимой, а потом стать любимой. Если кто-то говорит, что моя любимая роль такая-то, то, наверное, лукавит. Что значит любимая роль? Роль она и есть роль. Это твоя работа.

 — А партнеры помогают в работе?
 — Видите ли, я многих вещей так и не понял. Ведь дело даже не в партнере, дело в самом спектакле. Складывается определенная атмосфера. Получается то, что срепетировано, что сделано — оно так и идет, независимо от конкретного партнера. Если в спектакле все сделано, завязано хорошо в смысле взаимоотношений, то и люди начинают в этом существовать замечательно. И пусть один играет плохо, но другой хорошо. Ведь каждый спектакль отличается от другого, не бывает двух одинаковых спектаклей. Сегодня замечательный партнер, может на следующий день оказаться не очень замечательным, а через день может опять играть прекрасно. Каждый день человек чувствует себя по-разному, в его жизни происходят разные события. Погода и то разная. Актер не может всегда быть одинаковым, ведь и ты не можешь все время хорошо играть. Есть, конечно, уровень, ниже которого талантливый человек не отпускается…

 — Вы считаете себя талантливым?
 — Я считаю себя хватким, умелым. На контрабасе — так на контрабасе, на трубе — так на трубе. Что такое талант? Это не так как у всех. А что у меня не так как у всех? У меня все как у всех работающих людей.

 — С Юрием Петровичем работать легко?
 — Когда получается роль — легко. Он всегда идет навстречу, когда видит, что человек работает, когда понимает, что от него требуют. А вот когда не понимаешь что-то или что-то не поучается — тогда, конечно, трудно. И ему и тебе трудно. Но поскольку мы работаем вот уж 40 лет вместе, то бывает по-разному.

 — Что на Ваш взгляд отличает Таганку 40-30 лет назад от Таганки современной? И какой этап в театре для Вас оказался наиболее значимым?
 — Театр — это определенная эстетика, определенные требования к репертуару, определенные требования режиссеров к артистам. Меняются годы, меняются люди, Театр только развивается, что-то накапливает, но скорее это вопрос к Юрию Петровичу. Я думаю, что в смысле познания, в смысле театральной эстетики наш театр только развивается. Хотя все, конечно, меняется — «иных уж нет, а те далече…». Требования у Любимова всегда, и тогда и сейчас, — высокие. Я-то думаю, что он что-то все время ищет, и правильно делает. Это дает ему силы. Когда человек что-то ищет — это всегда прекрасно. Главное, что в нем постоянная потребность в поиске. Это прекрасно… А какой этап? Все! Когда Петровича не было — важно, когда Петрович вернулся — еще более важно. Тут начались дрязги — разве это неважно? Премьера выходит — важно, следующая выходит — еще важнее, а вот та, что будет, — самая важная.


http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.theatre.taganka		 Отписаться
В избранное