Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Мировая мифология.

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Мужчина и женщина" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Ноябрь 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Алексей Фанталов

Статистика

3 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Мировая мифология. Советская цивилизация.


Информационный Канал Subscribe.Ru

Советская цивилизация.

 

Хэллоуин закончился, однако на носу новый большой праздник - 7 ноября, день Великой октябрьской социалистической революции, создавшей, по словам Кара Мурзы «советскую цивилизацию» (которую многие относят к восточному типу). В этой связи, у нас появляется информационный повод сказать два слова на сей предмет.

Вертикальная мобильность в современной России чрезвычайно сильно ограничена. Фактически, существует монополия на власть со стороны двух соперничающих, но переплетенных групп: «внуков Швондера» и «детей Шарикова». Можно даже говорить о двух российских субэтносах: потомках старых большевиков и потомках сталинско-брежневской номенклатуры.

Борьба этих группировок красной нитью проходит через всю послереволюционную историю нашей страны. После прихода к власти «ленинской гвардии» ее не очень многочисленные члены, нуждаясь в массовой базе, начали привлекать на свою сторону выходцев из небогатого городского мещанства и деклассированных крестьян. Когда число последних превысило некую критическую величину (особенно после объявленного Сталиным «ленинского» призыва в партию), «старые большевики» потеряли власть и подверглись репрессиям.

В свою очередь, в хрущевско-брежневскую эпоху население городов резко выросло за счет выходцев из деревни, где советский режим создал труднопереносимые условия жизни. Значительная часть этих вчерашних крестьян закончила вузы, устроившись в строительной и промышленной сферах, которые стали трамплином для партийно-советской карьеры.

Выполняя контревгеническую программу антиэлитизма, (а не выполнять ее этот идеальный механизм контроля не мог), партия неизбежно должна была на каком-то этапе освободиться и от космополитического элемента в своих аппаратных структурах. Это было частью ее самореализации, частью той специфической евразийской судьбы, которую она активизировала. Механизм партии как института судьбы устроен так, что все новые слои должны вовлекаться в статус "бывших", по мере того, как к политическому солнцу поднимаются все более донные слои социального субстрата: происходит актуализация в виде нормы тех планов ментализации, коллективной души, которые еще вчера были грезой утописта или судебного психиатра. Так сначала вполне естественно "бывшими" являются низвергнутые правящие классы, затем вчерашние красноармейцы из крестьян, потом партийцы из еврейских интеллигентов, наконец, сталинисты из батраков и пролетариев, далее хрущевцы из советской неоинтеллигенции, потом опять-таки из общенародного симбиоза постинтеллигентов и постпролетариев...

…Важнейшим моментом контревгенической практики оказалось то, что она очень быстро превратилась в средство социально-расовой самозащиты евразийских низов, тех людей, которые вне партийной протекции проиграли бы в конкурентной борьбе. Благодаря антиэлитной избирательности режима, именно наиболее обедненные от природы элементы получили возможность не только выжить, но и сделать карьеру. Народу в целом это нанесло колоссальный ущерб, ибо протежируемое "дно" закрепилось в качестве этнической доминанты (Гейдар Джамаль: «Заговор модернизаторов. Аспекты перестройки»).

Как отмечал профессор Преображенский из булгаковского «Собачье сердце»: «Самый большой дурак здесь Швондер! Сейчас он натравливает на меня Шарикова. Но если кто-то вздумает натравить Шарикова на него самого, то от Швондера ничего не останется!».

Однако значительная часть «детей Швондера» уцелела, сформировав «статусную интеллигенцию», сумевшую доказать сталинско-брежневской номенклатуре свою полезность.

Перестройка как бы явилась их новым историческим шансом. Интеллигенция (в лице своей верхушки) брала реванш за годы унижений перед партийно-советской властью. Только этим обстоятельством можно объяснить ту степень ненависти, которую «независимые публицисты» обрушили на предыдущие «семьдесят лет».

Кстати, данный антагонизм оказал влияние на многие замечательные произведения советской полудиссидентской литературы, такие, как «Иванькиада», «Шапка», «Необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» Владимира Войновича или «Сказка о Тройке» братьев Стругацких.

Причем, здесь не обошлось без курьезов. В некогда суперпопулярной демократической передаче ленинградского ТВ той эпохи «Пятое колесо» существовала рубрика «Дом на набережной». В этом элитном петербургском доме жили семьи старых большевиков, репрессированные в тридцатые годы. На первый взгляд «Дом на набережной», с его скорбью о старых большевиках совершенно не вписывался в концепцию передачи Курковой, разносящей в пух и прах все эпохи Советской власти, начиная с Ленина. Но интересы субэтноса, и ностальгическая память о его членах были важнее сиюминутной политической коньюктуры.

Статусные интеллигенты, многие из которых были советниками и экспертами при партийных боссах, немало сделали для политического поражения своих патронов (например, членов ГКЧП). Кроме того, из рядов элитной интеллигенции и связанной с ней части комсомольской верхушки, вышли многие олигархи (например, Ходорковский). Однако, «дети Шарикова», то есть советская и партийная номенклатура осталась главным правящим слоем страны, несмотря на смену ее идеологии, социального строя и названия. В их руках остались основные рычаги власти, а значит - и львиная доля совокупного российского ресурса.

Академик Панарин в своей замечательной книге «Искушение глобализмом» говорил о «двух этапах приватизации в России». Этап первый: советская номенклатура практически даром получает во владение управлявшееся ей государственное (а другого в стране и не было) имущество. Этап второй: эта самая номенклатура по дешевке продает оное имущество западным собственникам, в качестве дополнительной компенсации получая членство в «мировой элите». Второй этап приватизации Вадим Цымбурский метко назвал «утилизацией Великороссии».

Данная концепция многое объясняет в нашей современной жизни. Так, например, кампания против «новых русских» в западной прессе одной из целей имеет снижение рыночного курса приватизированной на первом этапе российской собственности для более дешевой последующей утилизации. В свою очередь, внезапно обретенная «державность» начальства направлена на «набивание цены» перед потенциальным западным покупателем. Поэтому вся наша сегодняшняя жизнь это какая-то чудовищная помесь политического совка с бандитским капитализмом. «Конвергенция лучших черт обеих систем».

Не продавать же имущество, видимо, чиновники не могут, ибо их методы управления абсолютно неадекватны требованиям двадцать первого века.

Эта неадекватность чрезвычайно сильно проявляется, когда российская номенклатура сталкивается с внешними вызовами. Последние теракты показывают ее абсолютную интеллектуально-деловую беспомощность. Кое-кто из губернаторов, например, нашел в себе силы временно оторваться от приватизации исторических памятников, уплотнительной застройки и прочих вкусностей, дабы произвести на свет резолюцию, «осуждающую терроризм». Так сказать, «наш ответ террору». Вот эпизод из блестящей пьесы Евгения Шварца «Дракон», как бы специально относящийся к текущему моменту. Ланцелоту, дабы освободить город, предстоит поединок с чудовищным драконом. Городские власти предоставляют герою оружие.

Ланцелот. Это тазик от цирюльника.

Бургомистр. Да, но мы назначили его исполняющим обязанности шлема. Медный подносик назначен щитом. Не беспокойтесь! Даже вещи в нашем городе послушны и дисциплинированны. Они будут выполнять свои обязанности вполне добросовестно. Рыцарских лат у нас на складе, к сожалению, не оказалось. Но копье есть. (Протягивает Ланцелоту лист бумаги.) Это удостоверение дается вам в том, что копье действительно находится в ремонте, что подписью и приложением печати удостоверяется. Вы предъявите его во время боя господину дракону, и все кончится отлично (Е. Шварц. Дракон. Л. 1972. с. 306-307).

 

Кроме того, в случае отказа от торгов, номенклатура оказалась бы в жесткой конфронтации с романо-германским миром, для которой она не имеет ни сил, ни желания. Уже вывезенные в Америку и Европу капиталы подверглись бы конфискации в пользу, например, экологических фондов (такие разговоры время от времени ведутся в западной прессе). Идеологии для противостояния также нет. Да и какая идеология может быть у людей, занявших свои кресла благодаря коммунистической демагогии, а затем отбросивших ее точно старую шелуху.

В период перестройки в среде интеллигенции был чрезвычайно популярен роман Оруэлла «1984», повествующий о чудовищном господстве тоталитарно-социалистической идеологии. Прогнозы романа, как известно, не оправдались. Однако гораздо больший интерес представляет повесть того же Оруэлла «Скотный двор».

«Скотный двор» рассказывает о том, как животные восстали против жестоких фермеров. Они стали строить новый справедливый мир, но очень скоро все прибрала к рукам «партийная номенклатура» - свиньи и «карательные органы» - овчарки. При новой власти жизнь явно лучше не стала. Зато свиньи постепенно смогли прийти к «общечеловеческим ценностям» и «войти в мировое сообщество» (то есть начать носить одежду и пить виски вместе с окрестными фермерами).

Властные конфликты Европы и судьба Жанны Д' Арк.

 

Алексей Фанталов.

fantalov@mail.ru
http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.world.myths		 Отписаться
В избранное