ВЫПУСК 245

Вслед за моим другом и соратником Валерием Владимировичем Гаевским я завёл свой блог. Он находится здесь: tsarikhin.livejournal.com. Но в отличие от моего коллеги, который публикует в нём свои повести, я буду говорить почти исключительно о эзотерической философии и об Учении Золотого Века. Для более подробной информации по этой теме, вы можете посетить сайт www.star-transform.org.
Дорогие друзья! В ближайшее время в блоге появятся стихи, впечатления от недавней поездки в Италию, ссылки на новые статьи про торговлю на рынке FOREX, новости московской группы Магнитной Сети «Звезда Преображения» и рассказ о моём новом проекте «Мир музыки».

Константин Царихин,
Галактический доцент.

*

Постоянным читателям рассылки её ведущий – Константин Царихин известен как трейдер, писатель, а также как автор очных и дистанционных образовательных курсов. Однако сфера интересов Константина Савельевича простирается далеко за пределы рынка ценных бумаг. В этом вы сможете убедиться, посетив цикл семинарских занятий по эзотерической философии – Учению Золотого Века...

Ведущий рассылки Константин Царихин представляет новый проект московской группы Магнитной Сети «Звезда Преображения»

«НА ПОРОГЕ ПРОСВЕТЛЕНИЯ. ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ»

Глубинные причины заболеваний, жизненных проблем, одиночества, конфликтов в семье, нереализованности в обществе. Космически законные пути выхода из этих и других ситуаций. Гармонизация жизни отдельного человека – путь к исцелению жизни всей планеты и подготовке человечества к моменту грядущего Перехода.

В основе практик – Учение Золотого Века.
Занятия ведут ученики вестников Иерархии Сил Света Надежды Домашевой-Самойленко и Владимира Самойленко.
Время: вторник 19-21 ч.

Мы никогда не планируем себе болезни, неприятности, проблемы или несчастные случаи, но они происходят в нашей жизни самый неподходящий момент.
Дети рождаются больными или заболевают, или вовсе не рождаются. Мужчин и женщин тревожат проблемы одиночества, безбрачия, негармоничных союзов, сформировавшихся треугольников: когда мы живем с одним человеком, а любим другого. Образованный, умный, красивый человек не может реализовать себя в семейной жизни, в социуме, да и в жизни вообще.
Можем ли мы все это изменить и, что надо сделать для того, чтобы стать здоровыми, счастливыми, реализованными, любимыми и любящими существами?
Ответ прост: да, мы МОЖЕМ!
Но, прежде всего, нам надо осознать глубинные причины, породившие болезни, одиночество, безденежье, природные катаклизмы, воины и другие неприятности и проблемы - все то, что с нами случилось, но нами не планировалось.
Любые знания, если они оторваны от жизни, являются не чем иным, как балластом в нашем ментальном теле, кои и деформирует его. Мы очень много знаем, особенно те, кто устремился к духовности и ищет какие-то пути развития. Но счастливыми эти знания нас не делают. Почему? Потому что мы не умеем полученные знания проецировать на свою жизнь, для того чтобы облегчить ее, для того чтобы решать свои проблемы, для того чтобы нарабатывать тот опыт, который позволит восходить по иерархической лестнице. Проживать – это значит
проецировать полученные знания на свою жизнь, использовать их в своей жизненной активности, переводить их в опыт, делать их частью своего существования.
И возникает вопрос: что же нам делать и как стать свободными от всего, что мешает нам быть счастливыми, здоровыми, любимыми и реализованными во всех сферах жизни?
Для начала, надо бы, задать себе вопросы:
-Что мне надо осознать в связи с этой болезнью?
-Для чего в моей жизни произошло то или иное событие?
-Почему я никак не найду того единственного (или ту единственную) с которым я был (была) бы счастлив(а) всю свою жизнь?
Озадачившись вышеперечисленными вопросами, для того, чтобы что-то реально поменять в своей жизни, необходимо поразмыслить над следующим:
во-первых, понять и осознать, каковы Божественные Планы и Идеи для каждого воплощенного человека и, конкретно, для меня;
во-вторых, осознать, какие небожественные идеи (мысли) и модели поведения мешают мне реализовать мои планы;
в-третьих, осознав, вознамериться заменить их на Божественные Идеи (мысли) и модели поведения, которые и станут моими планами и идеями, а соответственно, и смыслом моей жизненной активности.
Вопросы очень глобальные, но, от этого, не менее насущные и животрепещущие. Ответы на них мы будем рассматривать на предлагаемых практических занятиях.

Занятия будут проводиться по следующим и другим темам:
1. Особенности грядущего перехода.
2. Космическая Иерархия – Небесные Учителя Человечества.
3. Строение Человека Космического.
4. О причинах заболеваний человека.
5. Отцы и дети: природа конфликта.
6. Родовое проклятье: происхождение и принципы исцеления.
7. О Грехопадении.
8. Как мы можем помочь перешедшим?
9. Энергоцентры.
10. Космическое Мужество и Космическая Женственность. Звездная Пара.
11. Эволюционные потоки жизни (человек, ангел, элементал).
12. О природе времени.
13. Безусловное Прощение – выход на эволюционную спираль.
14. Великое таинство Покаяния.
15. Могущество Слова Изреченного.
16. Духовная алхимия. Практика исцеления.
17. Бессмертие – это реальность!
18. Концепция Золотого Века.


Издательский дом «Право Света»,
Московская группа Магнитной Сети «Звезда Преображения»,
Международная общественная организация «ВЛАНА»,
http://www.star-transform.org

Запись ведется по телефонам:
8-916-127-68-14 8-916-127-68-14 , Юлия Магурова, magurova@inbox.ru
Ответственный ведущий – Константин Царихин.

Занятия будут проходит в клубе «Помоги себе сам» в доме культуры «Москвич», который расположен рядом с метро «Текстильщики», выход из первого вагона из центра направо. Схема проезда находится здесь: http://www.fpss.ru/contact/ Вход со стороны Волгоградского проспекта, третий этаж.

*

В. В. ГАЕВСКИЙ
СЛУЧАЙ ИЗ ЖИЗНИ ТРЕЙДЕРА
(почти что автобиографическая повесть)

(литературная редакция – К. С. Царихин)
Продолжение

Приехали – квартира в запустении. Цветы не политы, стали засыхать. Везде пыль, в каждом уголке квартиры чувствуется отсутствие хозяев, хотя прошло всего-то чуть более двух недель. Начали убираться. Максим сразу схватился за телефон, звонит своим друзьям:
– Але! Да! Я завтра в колледж приду. Что? Не слышу… Да, у нас в семье были важные дела.
Все обрадовались, что вернулись домой. Даже кошка заурчала, начала тереться о мебель, о косяки дверей, стала по-хозяйски обходить все углы квартиры. Мне показалось, что она начала проверять, все ли лежит на месте.
На следующий день Максим пошел в колледж, а Катя в свою музыкальную школу. Я тоже вышел из дома – пошел гулять по Измайловскому лесу.

«Хорошо, когда у тебя есть семья, когда есть теплая, уютная квартира, когда есть покой и размеренная жизнь…»

Глубоко вздохнув морозный воздух, я довольно бодро зашагал по лесной дорожке, внутренне улыбаясь себе. Ни тебе Надьки, ни тебе бандитов… Правда, Надежду жалко.
Прошел февраль, прошел март, жизнь потекла по накатанной колее. Опять лекции по фондовому рынку, опять командировки. Хорошо! Ни тебе звонков по телефону дурацких, ни тебе бессонных ночей… Просто хорошо жить. В такое время очень сильно начинаешь ценить свою семью, свою работу, свою квартиру, весь свой мир. Да, теперь я начинаю любить свое окружение, свой город, свою жизнь. Даже маршруты, по которым я перемещаюсь по Москве. Вообще говоря, езда по столице нашей Родины на автомобиле меня обычно раздражала, а теперь
все стало просто замечательно. Моя работа – самая лучшая в мире, все мои друзья, знакомые и ученики – самые замечательные люди. Красивые, веселые, умные, просто супер, а не люди. А что касается жены, сына, то вообще лучше них никого нет! И ты начинаешь их любить, так, как никогда прежде. Потому что семья – это Божья награда.
Да, это было прекрасное время. Потом я потихоньку пришел в себя, и через несколько месяцев мне в голову пришла мысль, что к этому счастью необходимо какое-то количество денег.

«И, самое интересное, что они рядом, но трогать ты их не моги. Как не моги? А так, не моги, и все тут. Черт, что за ситуация? Три с половиной миллиона долларов лежат на счете, которым ты управляешь, а трогать их нельзя, вроде не твои. Но комиссию то свою я хоть могу взять? В семье денег особенных нет, а тут рядом, только протяни руку, такая офанаренная гора деньжищ».

Опять я начал по ночам плохо спать, опять начал думы думать. Идут дни, идут недели, идет весна, на улице замечательная погода… Я прихожу к мысли, что деньги, которыми я управляю, нужно перевести в более реальное управление, то есть, взять и перебросить на свой счет.
Где-то в конце мая я прихожу домой после лекции. Дверь открывает Катя. Она смотрит на меня очень напряженно. Я ее спрашиваю:
– Что случилось?
– Дусик, – отвечает она мне очень осторожным голосом, – сегодня был какой-то звонок, вроде из милиции.
– И что сказали? – спросил я, а внутри уже пополз знакомый холодок.
– Тебя спрашивал мрачным голосом какой-то мужик.
– Ну, и что хотел?
– Спрашивал, где ты находишься? Где работаешь? Также сказал, что ему нужно с тобой поговорить.
– И что ты ему сказала?
– Ну, что, что? Что тебя нет, что ты в данный момент читаешь лекцию по фондовому рынку, вот и все. Он обещали перезвонить, но, если хочешь, то сам можешь набрать его номер. Вот телефон и фамилия – Понтюхин Сергей Иванович.
– Хорошо, Катюш, завтра я решу что делать, а сейчас я хочу поесть и лечь спать, что-то я устал сегодня.
Ночью я проснулся, сердце колотится:

«А ментам что от меня нужно? Наверное, они хотят задать вопросы про Мельникову, а также про продюсеров. Наверняка, у них есть сведения, что я что-то знаю. Наверное, Степан им про меня рассказал, он же был только ранен. Завтра ментам сам позвоню» – решил я наконец, и, успокоившись, тут же заснул.

На следующий день, часов в одиннадцать, я звоню по телефону, который дала мне Катя:
– Мне Понтюхина.
– Понтюхин слушает.
– Моя фамилия Шацкий. Вы вчера мне звонили домой. Я хочу узнать, по какому вопросу?
– Нам с вами, Владимир Васильевич, надо побеседовать, – говорит Понтюхин очень мягко. – Когда вам удобно? Сегодня? Завтра? Или вас повесткой вызвать, а то вы теперь все очень занятые…
– А в чем, собственно говоря, дело?
Понтюхин продолжает разговор очень вежливо:
– Когда подойдете?
Я отвечаю растеряно:
– Не знаю… – Ну, давайте завтра, часа в два. А куда ехать?
– Значит завтра. Двадцать восьмого мая, в два часа дня. Записывайте адрес. Улица Бауманская дом девять, дробь двадцать три, зайдете в отдел пропусков с паспортом. Записали?
– Записал.
– Ну, и хорошо, ждем.
Опять мне стало как-то не по себе, опять снизу живота пополз холодок, опять пошли мрачные мысли:

«То тебе бандиты, то тебе менты… Где вы были раньше, пару месяцев назад? Что-то я не помню, чтобы вы мне в то время звонили, а вы так мне были нужны, так нужны… А теперь вы мне не нужны! Вы всегда появляетесь тогда, когда это уже никому не нужно. Здорово, конечно, что вы этих порешили. Ну, а теперь что? Начнут расспрашивать, кто, да что… Надо выработать с ними правильное поведение. Не говорить им ничего лишнего, да и вообще ничего им не говорить. Не знаю, мол, ничего. Если от волка ушел, то надо бы и от медведя
уйти».

На следующий день я поехал на Бауманскую. Приезжаю. Выхожу из метро, сажусь на трамвай, проезжаю три остановки и выхожу около огромного зеленого здания, угол улицы Бауманской и угол улицы Радио. Подхожу к входу, читаю: «Московская городская прокуратура». В бюро пропусков отдаю паспорт, мне говорят «Подождите». Хорошо, сижу, жду. Мимо меня проходят какие-то люди, тоже суют свои паспорта в окошечко, но им выписывают пропуска через десять секунд и они идут на вход, а я сижу. Проходит минут десять, а мне ничего
не выписывают, я начинаю нервничать. Минут через двадцать из окошечка раздается голос:
– Шацкий, подойдите.
Подхожу, мне дают какую-то розовую бумажку и говорят:
– Вход с другой стороны.
Я спрашиваю:
– С какой еще с другой?
Мне объясняют:
– Пройдете вдоль забора, и с другой стороны здания увидите вход, понятно?
Хотя мне ничего не понятно, я киваю, мол, все ясно:
– А паспорт?
– А паспорт получите позже.
Вот такие дела. Я пошел. Забор длиннющий-придлиннющий, здание занимает целый квартал. Подхожу с другой стороны. Ворота. Рядом железная дверь и звонок. Звоню. Выходит охрана – два военных с автоматами на плечах. Протягиваю им розовую бумажку, они пропускают меня в небольшой коридорчик со стоящей в углу деревянной лавкой и говорят: «Садитесь, сейчас за вами придут». Лязгает замок железной двери, и я оказался как бы в камере. Очень неприятное ощущение. Еще ничего не спросили, а ты уже в камере, мол, все про тебя
ясно, ты подозреваемый. Класс!
Сижу минут двадцать. Наконец, входит мужчина лет тридцати пяти:
– Шацкий?
– Да.
– Пойдемте.
Опять лязгает замок и мы в коридоре. Проходим метров двадцать. Лифт, девятый этаж, выходим в узкий коридор, и через несколько секунд провожатый приглашает меня зайти в кабинет. Он тоже очень узкий, с огромным письменным столом. Он завален большим количеством каких-то бумаг.
– Садитесь, – предлагает провожатый.
Сажусь на неудобный стул перед огромным столом. Провожатый уходит. Я остаюсь один. Минут через пятнадцать в кабинет входит пожилой, усталый человек с кипой бумаг. Он садится за стол, начинает что-то быстро писать, потом поворачивается ко мне и спрашивает:
– Шацкий?
Я отвечаю раздраженно:
– Да, Шацкий.
– Владимир Васильевич?
– Он самый.
– Хорошо, рассказывайте… Где вы в последнее время работаете? Чем вообще занимаетесь? Нам давно хотелось с вами побеседовать.
– А с кем я имею честь разговаривать?
– Да, забыл представиться. Полковник Понтюхин Сергей Иванович, оперуполномоченный по особо важным делам.
– Слушаю вас, Сергей Иванович, – сказал я очень вежливо.
– Где работаете?
– Да уже нигде не работаю, я пенсионер.
Оперуполномоченный вскидывает на меня глаза:
– Хорошо выглядите. Как здоровье, Владимир Васильевич?
А сам что-то быстро пишет.
– Здоровье, слава Богу, нормальное.
– Где-нибудь подрабатываете?
– Да, подрабатываю. Читаю лекции по фондовому рынку России.
– Ну, и как?
– Что как?
– Фондовый рынок.
– Впереди грядет финансовый кризис, поэтому акции российских предприятий покупать не рекомендую.
– А вот я слышал, что для покупки ценных бумаг сейчас хорошее время.
– Это от кого вы слышали?
– Да сейчас об этом везде говорят. По радио, по телевидению. Заманивают во всякие там пифы. Да, кстати, а что это такое?
– Это паевые инвестиционные фонды. Покупаете пай какой-нибудь компании и управляющий этими паями все за вас сделает, – я выдерживаю паузу. – Но это не значит, что вы обязательно заработаете денег.
Сергей Иванович, удивленно:
– А почему?
– Да потому, что фондовый рынок не всегда растет, а в данный исторический момент он может упасть, то есть, цены на акции будут значительно ниже.
– Хорошо, что вы мне это подсказали, а то жена мне говорит, мол, пойди, сними деньги со счета в Сбербанке, там очень маленький процент дают, и купи лучше пифы. Они вон как растут, особенно паи компании Маривелл. За два года они выросли на двести четыре процента…
– Сергей Иванович, – перебиваю я оперуполномоченного. – Давайте ближе к делу. Зачем вы меня вызвали?
Он говорит, как бы ни обращаясь ни к кому:
– Вы ведь теперь все заняты, вы ведь теперь все у нас предприниматели… Образовалась длинная пауза. Потом Понтюхин спросил:
– Вы знали Надежду Ивановну Мельникову?
– Знал.
– Ну, и что вы можете о ней сказать?
– Женщина лет пятидесяти. В молодости, наверное, была привлекательной. Она училась больше года назад на наших курсах.
– В какой компании?
– Я с ней познакомился на курсах в Сити-центре. Они проводились по выходным дням. Потом я ей дал несколько индивидуальных занятий…
В этом месте Сергей Иванович протягивает мне ряд фотографий:
– Взгляните, здесь ее нет?
Я внимательно просматриваю снимки. На третьем ее лицо.
– Вот, – говорю я, – ее фотография.
Опер по особо важным делам что-то фиксирует в толстой тетради:
– Хорошо, а что еще вы намерены нам рассказать?
– Спрашивайте.
– Вы не бывали у нее дома? Не было ли у вас с ней более тесных отношений?
Я про себя подумал: «Начинается. Ну, точно как у бандитов».
– Вы о чем?
Он как-то нехорошо усмехнулся:
– Я просто спрашиваю, не бывали ли вы у нее дома, не имели ли вы с ней близких отношений?
Я внутренне содрогнулся и железным голосом произнес:
– Сергей Иванович, я с Мельниковой проводил индивидуальные занятия в помещении компании Феко.
– Хорошо, хорошо. Значит, дома вы у нее не были?
– Дома у нее не был, – ответил я, а у самого в голове завертелась мысль:

«Опять ты, Шацкий, начинаешь врать, опять, как с бандитами – унесет тебя твой язык куда-нибудь очень далеко. У ментов возможностей все выяснить наверняка больше, чем у продюсеров. И опять по ночам спать не будешь».

Понтюхин сказал:
– Значит, пишем, что не были.
Я резко перехватываю инициативу:
– Я с ней несколько раз встречался.
Оперуполномоченный:
– С этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Один раз мы с ней были в кафе на Кропоткинской, один раз – в какой-то квартире на Беговой.
– Дом на ножках?
– Да, дом на ножках. Мельникова пыталась торговать на бирже, и я ей показывал, как эта торговля ведется.
Полковник сказал:
– Ну, вот. Видите, вы были у нее дома…
– Откуда мне знать, что это ее дом? Может, это была съемная квартира.
– Хорошо, хорошо. Владимир Васильевич, а что было дальше?
– Интересный вопрос вы задаете. Что значит, что было дальше? Дальше ничего не было.
Про себя я подумал: «Каков вопрос, таков ответ». Потихоньку я стал раздражаться.
– Хорошо, Владимир Васильевич. А вот эти люди к вам не обращались?
И с этими словами Понтюхин показывает мне целую серию фотографий. А на них Игла в профиль и в анфас, вид сзади, вид сверху, вид с какой-то блядью, фотка на фоне загородного дома, фотка с козочкой, фотка с розочкой… Затем пошли фотографии Юриста, затем Офицера, затем Степана, потом фотографии еще каких-то людей, а в конце этой фотографической галереи оперуполномоченный выложил на стол довольно большой снимок, на котором «продюсеры» были сняты все вместе на каком-то озерном пикнике, видимо со своими семьями.
Понтюхин спросил:
– Узнаете кого-нибудь?
– Узнаю!
И я показываю на фотографии Иглы, а также на фотографии Юриста, Офицера и Степана.
– А другие вам не знакомы?
– Нет, другие не знакомы?
– Ну, хорошо. Владимир Васильевич, а при каких обстоятельствах вы с ними познакомились?
– Ни при каких обстоятельствах я с ними не знакомился. Месяца два тому назад, представившись сотрудниками милиции, они мне учинили допрос про Мельникову.
– И что же они хотели узнать?
– А шут их знает. Задавали такие же вопросы, как и вы. Где я с ней познакомился, как училась, открыла ли счет? Вот в таком вот ключе…
– И где же она открыла счет?
Я про себя подумал: «Ну вот, пошло-поехало. Что отвечать? Правду? Или обойдется? Потяну время, а там ответ сам собой придет» – решил я.
– Я ей советовал открывать счета в разных фирмах. Это правильно с точки зрения торговой стратегии. Торгуешь через одну фирму, а наблюдать за рынком можно через другие фирмы. Замкнет одну контору, ну, какой-нибудь сбой программы или серверы не выдержали массовый сброс акций, а вторая функционирует. И ты видишь, что происходит на рынке. А еще лучше три фирмы. Это вообще класс. Замкнет один глаз, а у тебя еще два осталось, не ослеплен. Если же, не дай Бог, замкнет вторую, то ты все равно отслеживаешь ситуацию.
Это один из базовых принципов биржевой торговли. Вот так.
– Ну, а все же, в какой фирме она открыла счет?
– Я не знаю, – твердо сказал я. – Может в Коммерце, может в Авроре, может в Бета-банке, а может вообще нигде, это ее тайна.
– Хорошо. А давно вы видели Мельникову?
– С прошлого лета. Она куда-то поехала отдыхать.
– А не знаете куда?
– Нет, не знаю. Но с тех пор я ее не видел.
– А скажите, Владимирович Васильевич, Мельникова уезжая, вам ничего не поручала?
– Что значит поручала? Я что, ее слуга или нарочный?
Оперуполномоченный полушутя-полусерьезно говорит:
– Ну, цветы там полить, или собаку выгулять…
И в этом месте он посмотрел на меня так, как, наверное, матрос Железняк смотрел на мировую контру. Я ему отвечаю довольно твердо:
– Ничего не поручала.
Он ответил эхом:
– Значит, ничего не поручала. Хорошо, так и запишем.
– А из ее окружения вы никого не знали?
– Сергей Иванович, я из ее окружения никого не знал.
– Значит, у вас с Мельниковой были чисто деловые отношения?
– Да, у меня с Мельниковой были чисто деловые отношения и я вам уже об этом говорил.
– Может быть, она вас на своей машине куда-нибудь подвозила?
– Да, как-то раз подвозила.
Опер сразу всколыхнулся:
– А не помните, в каком месте Москвы это было?
– По-моему, где-то в районе Бауманской улицы.
– А не помните, при каких обстоятельствах?
– Да, помню. Я ей давал книгу Александра Элдера. Это учебник по фондовому рынку и она мне ее возвращала. А сама она там была, кажется, в парикмахерской, а потом она меня подвезла до метро.
– До какого метро?
– До метро Курская.
– Хорошо. А еще что-нибудь полезное для следствия вы не можете вспомнить? – сказал Понтюхин с нажимом.
Я сделал глубокий вздох и через паузу ответил:
– Сергей Иванович, таких учеников, как Мельникова, у меня не меньше десятка. И Надежда Петровна среди них ничем особенным не выделялась.
Опер посмотрел куда-то через меня и тихо произнес:
– Значит, вы богатый человек.
Во время допроса он все время писал шариковой ручкой в толстой тетради. Наконец, он сделал паузу, взял тетрадь, и вышел из кабинета, не сказав ни слова. Минут через пятнадцать он вернулся с небольшой папкой, из которой достал несколько листов бумаги:
– Это протокол вашего допроса. Сейчас я вам его зачитаю, и если все так, то вы его подпишите.
И он начал мне читать вслух то, чего я ему наговорил. Когда он закончил, я попросил его дать мне протокол для ознакомления. Я внимательно прочитал текст, по ходу сделав несколько замечаний. Сергей Иванович их учел, и я подписал протокол в нескольких местах. В заключение он дал мне подписать еще одну бумагу, где было написано, что при даче ложных показаний меня могут привлечь к судебной ответственности. Затем Сергей Иванович протянул мне мой паспорт, сказав, что больше он меня задерживать не будет. И дальше очень
ласково добавил:
– Но, если вы меня обманули, то мы встретимся еще один раз.
В этом месте я ему сказал:
– А зачем мне вас обманывать?
– Ну, вот тогда я вас и спрошу, зачем.
Я вышел на улицу. На улице был великолепный солнечный день. После посещения прокуратуры я пошел в Измайловский лес. Гуляя по его тропинкам, я прокручивал в голове все детали моего допроса и готовился к новому приглашению в прокуратуру.

«Ну, многое не рассказал, многое утаил… А какого хрена я должен Понтюхину все выкладывать? Он что, мне отец родной? Вот, когда на меня бандиты наехали и я жил в страхе за свою жизнь и за жизнь своих близких… Вот, если бы опера появились именно тогда, то я бы ничего не скрывал, я бы все выдал, что знал. А теперь – на хрен они мне сдались? С чего мне им все рассказывать? Это моя тайна. На Надькином счете лежит колоссальная сумма денег, и я знаю пароли к этому счету. И я участвовал в создании этой суммы, я прошел
через ужасные передряги и едва не погиб… А теперь приходят менты… Владимир Васильевич, расскажите нам все, и этим вы поможете следствию. Замечательно, значит, взять и все им рассказать»…

Прошло время – может, неделя, а может и другая. Опять меня стало выворачивать изнутри, особенно по ночам. Ну, не могу спать, хоть убей. То в каких-то кошмарах снится Надька, то в виде ангелов появляются бандиты. Игла, с крыльями за спиной, мне говорит: «Отдай деньги убиенной тобою Надежды». То моя мать, давно умершая, советует мне слабым голосом: «Сынок, отдай им деньги, отдай». Я просыпаюсь весь в поту, слова матери застряли в голове, как заноза. Какие деньги? Кому надо их отдать? Непонятно. Но что мать с того
света о чем-то предупреждает – это понятно.
А мысли бегут… Как там, у Газманова: «Мои мысли, мои скакуны». Мои мысли хуже – они как тараканы. Необузданные тараканы, которые роятся в голове:

«Надьки, видимо, уже нет в живых. Бандитов тоже. А кто уцелел – сели крепко, лет на пятнадцать-двадцать. Менты знают много, но у них нет на меня состава преступления. Я никого не убивал и никого не грабил. Я честно исполнял Надькины поручения. Представим себе, что опера опять кидают мне предьяву. Фи, Владимир Васильевич, какое мерзкое слово вы употребили – предьява. Что за сленг? А с кем поведешься, у того и наберешься. У нас страна такая – блатная, воровская. Спасибо большевикам и Иосифу Сталину – бандиту и
стукачу царской охранки. Вы, Владимир Васильевич, от нас утаили, что являетесь доверенным лицом гражданки Мельниковой. И что, разве я должен упасть им в ноги со словами не казните, я все вам поведаю? Так, что ли? Но ты дал им подписку, что ты не лгал… Но я им действительно не лгал, я им просто не сообщил, что являлся управляющим, вот и все. Это, кстати, наши личные с Надькой отношения, и по российской конституции никто не имеет право вмешиваться в эти отношения, тем более, они не нарушают закон. Нет состава
преступления. А если его нет, то, значит, пошли все на хер»!

Мысли, мысли…

«Кстати, под моим управлением находится более трех с половиной миллионов долларов США, а я читаю лекции за три рубля… Володя, не гневи Бога, у тебя все замечательно, у тебя великолепная работа, которая тебе очень нравится… Но эти деньги… Они жгут меня, они требуют, чтобы я их снял со счета, они хотят, чтобы я ими завладел, чтобы я имел их… Фу ты, опять эти мысли… Имел, завладел… Ну, хорошо, деньги требуют, чтобы я просто пользовался ими во благо своей семьи. Под рукой такая сумма денег, а ты… Что ты? Этой суммой
ты не можешь пользоваться. Вроде, ты богат, но на твоем личном счете денег нет. Как можно спать, как можно есть, как можно читать лекции, когда рядом лежат такие деньжищи, более трех с половиной миллионов долларов? Если по курсу двадцать семь рублей за доллар, то получается девяноста пять миллионов рублей. Все, покой потерян окончательно и бесповоротно. Вот, если бы эту сумму в Сбербанк положить? Да под семь процентов годовых? То сколько получится в год? Итак, шесть миллионов шестьсот пятьдесят тысяч рублей.
А сколько это в долларах? Ого! Вон сколько – целых двести сорок шесть тысяч зеленых. Какие лекции? Какие ученики? Какой фондовый рынок? Пусть все катятся на хер… Двести сорок шесть тысяч зеленых в год! А основной капитал лежит в банке. При нашей жизни и тридцать тысяч долларов в год хорошо, а тут вон какие деньжищи, и это только процент… А интересно, сколько это получается в день? Боже мой, шестьсот семьдесят четыре доллара! Это же восемнадцать тысяч рублей… Некоторые семьи месяц на такие деньги живут, а где-нибудь
на периферии, скажем в Ивановской области, это вообще уже серьезная сумма. И что, я эти деньги разве не заслужил? Мне Надька их доверила, у меня на них есть доверенность. Надька их поручила не брокерам из Боцмана, не Васе и не Феде, и не ментам, и, тем более, не продюсерам… Она мне их доверила. Я их заслужил! Я их заслужил, заслужил, заслужил… Но, деньги не твои, а убиенной Надежде. Нехорошо брат, нехорошо… Пользоваться деньгами мертвых. Мертвых… А зачем мертвым деньги, а? Зачем, я вас спрашиваю? Вот, если получу
Надькины деньги, то закажу молебен за упокой ее души на десять тысяч долларов».

Продолжение следует.