Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Энциклопедия культур Deja vu

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 1.263 RSS
←   Май 2016   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://ec-dejavu.ru
Открыта: 17-02-2004

Автор
А.Бокшицкий

Статистика

1.263 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Трагедия Гамлет автобиографична. Но в каком смысле? В переносном. У Гегеля, Гёте, Шлегеля и многих, очень многих других Гамлет меланхоличен - и только, у Шекспира Гамлет - пишущий меланхолик, настолько пишущий, что на встречу с Призраком идет с табличками для записи важных мыслей, и достает их сразу же, как только Призрак уходит.


Энциклопедия культур

Э Н Ц И К Л О П Е Д И Я    К У Л Ь Т У Р

НОВЫЕ   СТАТЬИ

 

Какого цвета плащ Гамлета?

 

Seems, madam, Nay, it is. I know not 'seems.'
'Tis not alone my inky cloak, good mother,
Nor customary suits of solemn black…


Это первые слова Гамлета, необходима точность перевода – поэтическая и музыкальная – ad libitum Шекспира. Вопрос о плаще – вопрос тональности пьесы. И вопрос об имени («Репутация Гамлета предшествует имени»). И возможность почувствовать мысль автора, его состояние – вся «философия» Шекспира в интонации.

 

У Шекспира inky – двусмысленный цвет, однозначно-черным он стал в эпоху Романтизма. Первое явление Гамлета на русской сцене: «в черном одеянии с растрепанными власами вбегает преследуемый мечтою» (С. Висковатов, 1810 г.) В XIX в. черный плащ Гамлета – для всех естественная и неотъемлемая часть его «формы», столь же привычная глазу, как и ментик гусара; «скорбный плащ» – неизменный атрибут принца-меланхолика на сцене, в иконографии, в сознании философа, критика и переводчика. При этом избыточность черного цвета в соседних стихах для переводчиков всегда была проблемой. Чаще всего inky или black заменяли синонимами: темный, печальный, мрачный, скорбный и траурный.

 

темный плащ – строгость черного наряда (К.Р., 1899)
плащ темный – мрачные одежды (М. Лозинский, 1933)
чернильный плащ – торжественные черные одежды (М. Морозов, 1939)
мрачность плаща – платья чернота (Б. Пастернак, 1940)

 

Трагедия Гамлет автобиографична. Но в каком смысле? В переносном. У Гегеля, Гёте, Шлегеля и многих, очень многих других Гамлет меланхоличен – и только, у Шекспира Гамлет – пишущий меланхолик, настолько пишущий, что на встречу с Призраком идет с табличками для записи важных мыслей, и достает их сразу же, как только Призрак уходит.

Мои таблички, – надо записать,
Что можно жить с улыбкой и с улыбкой
Быть подлецом; по крайней мере – в Дании.
(Пишет.)

«Не стоило Призраку вставать из гроба, Чтоб это нам поведать», – справедливо заметил Горацио, когда услышал уже отредактированный афоризм Гамлета. Горацио расстроен, ему не терпелось узнать об открытых Призраком тайнах, он дважды поклялся не проболтаться, и вот ответ принца:

Нет в Датском королевстве подлеца,
Который не был бы отпетым плутом.

Для Горацио ценность этих слов со знаком минус. Зрители с галерки знают, что Гамлет сначала называет подлецом короля, поэтому для них информационная ценность изречения несколько выше. И в партере кто-то догадался – это эзопов язык, дело не в Клавдии и не в Дании, вообще всё плохо, давно и везде. В ложах недоумевают, зачем приглашать на творческую кухню, если там рождаются и взрослеют столь банальные мысли?

Действительно, зачем?

 

Гамлет в театре случая Шекспира

Дневник петербурженки 1916 г.


В первую публикацию вошли записи 1916 г., это время развития гамлетовской темы. «Репутация Гамлета предшествует имени» – Гегель, Гете, Шлегель, Тургенев и Толстой видели в принце лишь безвольного меланхолика, и мало кому удалось избежать влияния этого веками поддерживаемого стереотипа. Отчего же, – спрашивает Наталья, – так много сил затрачено на то, чтобы типизировать самого неоднозначного персонажа в европейской литературе? и с какой стати латинское reputation (puto – размышлять, обдумывать, взвешивать) превратилось в непреодолимое препятствие для мысли, когда и почему репутация стала ловушкой, где обездвиженная мысль способна только на воспроизводство готового слова? «Putatio – мнение, и чьим бы оно ни было, должно оставаться мнением»; putatio personae – принятие одного человека за другого – казус Гамлета.

Нет последней правды о Гамлете, любое готовое о нем слово нарушает предложенную Шекспиром игру, ее смысл не в том, чтобы выиграть и тем самым игру закончить, а в том, чтобы ее начать (продолжить). «Гамлет без черного плаща уже немыслим, но inky cloak следует переводить буквально: чернильная маска». Гамлет по прежнему в черном плаще, но это уже другой знак, другая мысль, другая правда – живого и подвижного, «иная расстановка сил». Другая игра – ничто не предрешено, сценическое время не заканчивается смертью героя, в театре случая «катарсис Аристотеля (одновременно и для всех) невозможен».

«Театр случая Шекспира» – слово Натальи. Случай у Шекспира – не то случайное, что есть в пьесе и представлено на сцене: «Случайная смерть Полония – событие, свидетелями которого становятся все зрители в конце III акта, и все знают, что Гамлет заколет Полония до того как это произойдет». У Шекспира, как и когда-то у греков, случай не совсем случайный дар, еще не встреча, ее возможность, то, что с необходимостью требует от человека некоторых усилий и интуиции, случай – событие, не прописанное ни в сценарии пьесы, ни в сценарии жизни зрителя, «то, что еще не случилось, и никто, в том числе и сам автор, не знает, что именно случится и когда, и случится ли вообще».

В избранное