Чем знаменит март?  Равноденствием. В марте день с ночью равняется. И сумерки у него самые короткие в году. В воздухе еще нет пыли; до прихода большого тепла (южные ветры только-только пролизывают на ровных местах первые проталины) нет и хорошей дымки; поэтому при ясном небе так чисты вечерние зори и так ярко загорается на закатной стороне «волчья звезда».

Светит она, не мерцая, не вздрагивая, высоко над лесом не поднимаясь, и поэтому невидима за стеной корабельных сосен. Но матерый волчище знает, что она зажглась, и приветствует ее басовито и почтительно, словно звериного бога. С высоких дюн, горбящихся над моховыми болотами, раздается октавное «ооо»....

Сентябрь долго берег летнее тепло, пока одна из последних его ночей не дохнула со звездного неба острым холодком, и утром комковатая пашня засверкала трепетным блеском паутины и мелкими искорками первого инея. Днем снова было тепло, снова плыли над землей облака хорошей погоды, но перелом уже чувствовался во всем. Ярче запылали клены, на пустырях и в садах поубавилось пестрокрылых бабочек, и забеспокоилась, заторопилась перелетная птица, гуще сбиваясь в стаи.

Медленно ползут по бескрайним полям легкие тени пухлых облаков, черные на свежей пахоте, темно-зеленые на низенькой озими. Среди черных и зеленых пятен одно голубовато-сизого цвета, и движется оно не вместе со всеми, а как-то наискосок, навстречу слабенькому ветерку, то распадаясь на части, то сливаясь воедино...

На лыжную прогулку по дальневосточной тайге я всегда брал с собой лайку. Без нее лес кажется пустым и безжизненным.
Хотя в лучах февральского солнца уже появился какой-то неуловимый весенний оттенок, но мороз еще крепок, воздух неподвижен, только вспыхивает иногда серебряными снежными иглами, сыпящимися с деревьев. Приглушенно шуршат по снегу лыжи. Слышишь только собственное дыхание, да иногда лыжный полоз глухо заденет скрытый в сугробе сучок.

Кажется — никого живого в редком прозрачном лиственничнике. Лишь подаст свой негромкий голос пролетающая чечетка. В долине реки, где растут ели, изредка мелькнет серая гаичка, печальной флейтой свистнет снегирь, а с вершины высокой ели послышится громкая «морзянка» почуявшей приближение весны синицы-московки. И снова наступит тишина...