Игорь Куншенко.

  Родился в городе Ростове-на-Дону 25 сентября 1984 года. Научившись читать в 5 лет, быстро освоил все книги, которые были в домашней библиотеке, и переключился на содержимое городских библиотек, иногда навещая друзей, у которых в шкафах он замечал интересные названия. Читал все подряд, избегая лишь любовных и современных криминальных романов. Поступает так до сих пор.
  В 2001 году пытался поступить на исторический факультет РГУ, но не преуспел в этом, пришлось удовлетвориться философским факультетом этого же ВУЗа. В том же году взялся за перо и написал первый рассказ, который теперь можно увидеть на его электронной страничке. В 2002 году решил, что обязательно станет профессиональным писателем. В 2003 году начал печататься. Первый опубликованный рассказ "Маленький философский вопрос" ("Массаракш! Мир наизнанку" номер 1 за 2003). После этого опубликовал несколько рассказов ("Лекарство от скуки", "Знакомый незнакомец", "Смерть писателя"), повесть ("Корабли в тумане") и некоторое количество статей на околофанатастическую тематику.
  В голове у него крутится очень много идей и он пытается писать хотя бы по два часа в день. Правда, это не всегда получается. Помимо чтения и написания историй увлекается: современным кинематографом, аниме (в ограниченных количествах), толкиенизмом, туристическими поездками, распитием хорошего вина и выкуриванием хорошего табака. Одним словом, впереди у него еще очень длинный путь, на котором еще много чего случится, но - главное - будет много чего написано.

 

Ночь страшных чудес.

1.

  Высокий мужчина в длинном черном плаще стоял под осиной, протянувшей навстречу скупому осеннему дождю свои голые ветви, и смотрел в темный зев подъезда. Казалось, он не обращает ни малейшего внимания на намокший плащ и на то, что длинные черные волосы уже давным-давно пропитались вездесущей влагой, отчего несколько прядей прилипли к белоснежному, словно мрамор, лбу. Вообще, какому-нибудь стороннему наблюдателю могло показаться, что этот человек умер много-много лет тому назад, превратившись в неподвижную статую, и обречен ждать чего-то или кого-то на этой темной улице вечно. Но он не был мертв, не был изваянием сумасшедшего скульптора, а если и был не жив, то только частично. Его широко открытые глаза были наполнены неукротимой энергией. Только они жили на этом бледном лице. И делали это столь необузданно и, можно сказать, дико, что не нужно было больше никаких других подтверждений жизни. А то, что мужчина не обращал внимания на дождь, еще ни о чем не говорило.
  Из подъезда вышел невысокого роста человек в болоньевой куртке с черным зонтом в руках. Он торопливо раскрыл его и поспешил к незнакомцу под осиной.
  - Здравствуйте, - пробормотал он.
  Ожидавший его неторопливо кивнул.
  - Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.
  - Не волнуйтесь, пожалуйста. Полчаса по сравнению с вечностью ничто.
  И он усмехнулся.
  Мужчина с зонтом поежился. По нему было видно, что он явно нервничает.
  Было слышно, как журчит вода в водостоке. Капли барабанили по зонту, а затем стекали длинными тонкими струйками на асфальт. Дождь припустил.
  - Идем?..
  Высокий мужчина кивнул.
  Они пошли по темной мокрой улице, время от времени попадая в тусклые облака света уличных фонарей. В эти минуты они превращались в две тени - высокую и маленькую. А иногда одна тень закрывала другую, но из-за зонта получалось вообще нечто невообразимое. Этакий фантастический монстр. Пришелец с далекой планеты вышел на разведку.
  Дождь становился все сильней и сильней. Зонт уже мало чем мог помочь.

2.

  Она распахнула застекленные двери и вышла на балкон. Вдохнула сырой ночной воздух, посмотрела в небо. Вздохнула. Прошептала:
  - Последняя ночь...
  Длинные рыжие волосы разметались по плечам. Она повернулась и посмотрела на сидящую на диване пепельноволосую женщину. Та тихо проговорила:
  - Да, последняя.
  Комната была погружена в темноту, только слабые отблески с улицы освещали смутные тени шкафа, стола и телевизора в углу. Люстра причудливым пауком расселась на потолке.
  Женщина на диване курила. Огонек сигареты бросал призрачный отсвет на бледное лицо. Она улыбнулась, обнажив белые хищные зубы. Но эта улыбка не была отталкивающей. Наоборот. В эту минуту эта странная женщина прямо-таки притягивала. В темноте маячили белые пятна ног. Тонкие запястья были видны лучше, так как совсем близко от них чуть заметно подрагивала сигарета.
  - Лидия, ты решилась?
  - Да. Хватит задавать глупые вопросы.
  Лидия вернулась в комнату. Она взяла со стола пепельницу в виде чаши, вокруг которой обвилась змея, и протянула ее своей подруге.
  - Спасибо, - та лениво стряхнула пепел.
  Лидия отвернулась, посмотрела вдаль. В комнату заползала сырость.
  - Твой поступок, Лидия, глуп до чрезвычайности. Ты можешь погибнуть.
  Лидия ответила коротким нервным смешком.
  - К тому же есть другой выход.
  - Вероника, мы уже обсуждали это. Нету.
  - Есть.
  - Это слишком нечестно. Так нельзя. Это я должна вернуться, а не он... - Лидия запнулась.
  Вероника затушила сигарету, поднялась с дивана и обняла ее.
  - Ты волнуешься? - прошептала она.
  - Да.
  - Ты имеешь на это право. Последний раз это делали так давно... И неудачно.
  Лидия высвободилась из объятий.
  - Не напоминай.
  Где-то пробили часы. Одиннадцать раз.
  - Пора, - шепнула Лидия.
  На улице по крышам стучал дождь. Доносился слабый шум машин. Две темные фигуры застыли посередине комнаты. Они слушали стук своих сердец.
  - Пора... - повторила Вероника.
  Лидия подошла к ней и обняла за плечи.
  - Я пойду.
  - Я с тобой.
  - Не надо.
  - Глупости. Это мое личное дело.
  - Хорошо.
  Они вместе вышли на балкон. Задул холодный октябрьский ветер. Занавески затрепетали в воздухе.
  В комнате пахло смертью.

3.

  Тяжелая бронированная дверь распахнулась, они вошли в полутемную прихожую.
  - Разувайтесь. Тапочки возле шкафа, - раздался голос из глубины квартиры.
  Через минуту они увидели седовласого старика в роскошном костюме, сидящего в кресле с резными подлокотниками. В руках он держал бокал на длинной тонкой ножке. На дне плескался остаток багровой жидкости. Хозяин квартиры отпил глоток и усмехнулся. За его спиной горела свеча. На стене клубились тени.
  - Мы не знакомы, - проговорил он и отставил бокал в сторону.
  - Иммануил, - мужчина не знал, куда деть не только зонт, но и руки.
  - Артуд, - ответил старик. - Я поляк. Зонт положите в прихожей. Все равно он вам больше не понадобится.
  Иммануил вздрогнул, но повиновался.
  Старик кинул властный взгляд на его спутника.
  - Можешь идти. Ты больше не нужен.
  Тот кивнул и вышел. Хлопнула входная дверь. Иммануил остался наедине со старым поляком.
  - Деньги, - прошептал тот и протянул руку, в которую Иммануил дрожащими пальцами вложил пачку банкнот.
  - Отлично, - продолжил Артуд. - Сегодня замечательная ночь. Только сегодня могут случаться чудеса. Такая ночь бывает раз в столетие.
  Иммануил поправил очки.
  - То есть, это можно сделать только раз в век?
  Артуд рассмеялся. Его смех странно отразился в стенах этой холодной комнаты. Пламя свечи дрогнуло.
  - Конечно, нет, - ответил он. - Но тебе повезло. Ты станешь очень сильным. Я уверен. Ты станешь моим лучшим творением.
  Иммануил почувствовал, как пот медленно стекает по затылку. Он торопливо полез в карман, вытащил носовой платок, сложил его вчетверо и начал вытирать шею.
  - Ты волнуешься, - заметил старик.
  Его собеседник вымученно кивнул.
  - Я тоже волновался, - продолжал Артуд, - но это было так давно... Я уже и не помню, как это волноваться. Но мы не будем спешить. Начнем в полночь. Это самое время для таких дел. Согласен?
  Иммануил не ответил и только лишь посмотрел на часы.

4.

  На троне из слоновой кости сидел старец в пурпурной мантии, голову его украшал золотой венец. На полу у его ног была начертана пентаграмма. Вокруг нее располагались символы древнего языка, известного немногим посвященным. В центре пентаграммы стояла женщина в длинном черном платье. С трепетом в глазах она смотрела на седовласого венценосца. Ей действительно было страшно.
  - Лидия, - сказал он, - сегодня ночь волшебства и магии. Ты знаешь, что она выпадает лишь раз в столетие. Ты знаешь, что ты единственная, кто решился придти ко мне и попросить. Так вот, я спрашиваю тебя: ты все еще хочешь этого?
  - Да, - тихо ответила женщина.
  - Твой голос дрожит. Ты боишься?
  - Да. Мне страшно, но я не отступлю.
  - Люблю решительных.
  Старец поднялся с трона и подошел к мраморному столу, на котором стоял таз наполненный кровью. Он стал помешивать ее длинной серебряной ложкой и что-то шептать. Пламя факелов дрогнуло. Тени заметались по стенам.
  Лидия опустила голову. Она думала о Веронике, которая ждет ее на набережной. О том, что придется бежать из города. О том, что может погибнуть. О том, что больше никогда не удастся раствориться в тумане и слушать пение лунного света. Ей стало грустно. Но тогда Лидия вновь вызвала из памяти знакомое лицо и улыбнулась. Грустной улыбкой.
  - Время наступает, - проговорил старец, отворачиваясь от таза.
  Лидия кивнула. Он подошел к ней и взял за подбородок, посмотрел в глаза.
  - Отступи! - раздался крик, и пламя факелов вновь дрогнуло.
  - Нет!
  - Тогда начнем!
  - Да!
  Старец хлопнул в ладоши, и погасли факелы, но в ту же секунду линии пентаграммы загорелись чарующим лиловым светом.
  - Колдовство начинается! - прогремело в сухом дрожащем воздухе.
  И Лидия почувствовала боль.

5.

  Иммануил смотрел в белый потолок. Он старался ни о чем не думать, но воспоминания наплывали нескончаемой чередой.
  Скучная лекция. По проходу между партами идет симпатичная девушка. Она роняет учебники на пол...
  Полутемный зал кинотеатра. Поцелуй...
  Тенистый вечерний парк. Кольцо в бархатном футляре...
  "Хотите ли вы взять в жены?.."
  "Да..."
  Горячие потные тела. Губы ищут другие губы...
  Иммануил всхлипнул. Воспоминания преследовали его так давно, он устал от них. Избавиться! Избавиться навсегда! Но как? Как?!
  Над ним наклонился Артуд.
  - Пришло время, - чуть слышно шепнул он.
  Иммануил кивнул и крепко зажмурился. Он почувствовал, что к его шее прикоснулись чем-то мягким, нежным. Легкая боль, неслышный укол. Голова закружилась.
  Пламя свечи дрогнуло. В комнату откуда-то ворвался ветерок и обдал свежестью, задув свечу. Тьма окутала своими липкими нитями жертву и хищника. Раздался чей-то тревожный шепот.
  Иммануила начало трясти. Он попытался закричать, но крик кто-то выпил. В голове мельтешили глупые мысли. В ушах гремели чьи-то голоса. А затем (прошла, кажется, вечность) на губах загорелся вкус соли.
  Пить...
  Пить...
  Пить...
  Голоса все громче. Громче.
  И вдруг Иммануил увидел горящую лиловым светом пентаграмму. И услышал: "Сегодня ночь волшебства и магии". А затем: "Ты все еще хочешь этого?" И в ответ: "Да". Эти голоса звучали, как набат. Разум не мог до конца осознать их. "Колдовство начинается!"
  Иммануил закричал звенящем воплем. Очки упали на пол, и нога Артуда властно их растоптала. Они были больше не нужны.

6.

  Боль.
  Она прожигала насквозь. Лидия не могла даже крикнуть. У нее подогнулись ноги, и она упала на пол. Лиловый свет окутал ее тело.
  Боль. Кругом: в горле, животе, голове - во всем теле. Ее согнула судорога. Лидия попыталась приподняться. Не получилось. В эту минуту правое запястье прожгла немыслимая, неутихающая боль. Затем левое запястье. Женщина попыталась закричать, но горло больше не принадлежало ей. Правую щиколотку пронзила огненная стрела страдания. Потом левая щиколотка. Лидия с ужасом поняла, что ее распяли.
  Боль.
  И вихрь воспоминаний.
  Книга упала на пол. Он поднял ее...
  На огромном экране сталкиваются машины, стреляют бандиты. Вкус чужих губ...
  Шелест листьев над головой. По пальцу скользит кольцо...
  "Хотите ли вы взять в мужья?.."
  "Да..."
  Сильные пальцы сжимают тугие ягодицы. Длинный, пронзительный стон в ушах...
  Будь проклята человеческая память!
  Лидия наконец-то смогла закричать. Вместе с воплем она выплюнула багровый, почти черный сгусток крови. А потом кровь потекла из носа, ушей, пор. Женщина зарыдала: по щекам заструились капли крови. Красная пелена перед глазами. И боль.
  Боль очищающая. Боль человеческая.
  Вдруг пелена расступилась, и Лидия увидела двух мужчин: один из них лежал на диване, другой наклонился над ним. "Пришло время". Старик неожиданно отстранился от лежащего, быстро прокусил свое запястье и прижал его к губам второго.
  Неожиданно пришло понимание, и Лидия закричала. Но вместо крика изо рта вырвался фонтан соленой крови.

7.

  - Теперь ты - вампир.
  Иммануил открыл глаза. Застонал.
  - Поздравляю.
  Артуд отошел к окну. В комнате пахло смертью.
  Иммануил неожиданно вскочил. Артуд лениво повернул голову.
  - Что случилось?
  Иммануил бросился к двери.
  - Стой!
  Артуд метнулся за Иммануилом. Схватился за дверную ручку и выглянул на лестничную площадку.
  - Стой!
  Ему ответил лишь шум торопливых шагов на вонючей лестнице.

8.

  - Теперь ты - человек.
  Лидия подняла голову и вздохнула. Боль исчезла.
  - Все прошло благополучно. Но на то сегодня и особая ночь.
  Женщина поднялась на ноги. Ее шатало.
  Старец подошел к тазу с кровью, зачерпнул серебряным ковшиком, отпил.
  - И помни - назад дороги нет.
  Лидия попятилась.
  - Беги из города. Ночной народ узнает. Узнает быстро. Так что, утром садись на самолет и улетай. Как можно дальше. Во Владивосток, например.
  Раздался шум торопливых шагов на лестнице. Старец повернулся, сделал еще один глоток, с тоской смотря на пустую пентаграмму. Ему было жалко Лидию.

9.

  Он пробежал, словно вихрь, под голыми ветвями старой осины и влетел в подъезд. Ступеньки замельтешили под ногами. Иммануил распахнул дверь и ворвался в темную квартиру.
  Пусто.
  Рычание сорвалось с его губ. Он дико повернулся и кулаком разбил зеркало. Осколки разлетелись по полу. Иммануил ринулся в гостиную. Он не включил свет, ибо свет не был ему нужен. И без него вампир, почти танцуя, скользил по комнате. Его цепкие пальцы хватали вещи и превращали их в мусор. Шкаф разлетелся на куски. У стула переломилась спинка. Диван взлетел к потолку каскадом материи, щепок и пружин. Люстра на мгновение превратилась в звенящий водопад. Статуэтки слетели с полки, а полка - с гвоздей. А потом Иммануил остановился и зарыдал. Он не рыдал так безысходно даже на похоронах жены, которую обнаружили обескровленной на набережной десять лет тому назад. Ему не было так плохо даже восемь месяцев назад, когда он узнал от одного молодого человека, что она жива, но, правда, уже не человек.
  Через минут пять хозяин квартиры успокоился. Он стал на колени и затих. Иммануил молился в первый раз в жизни. В жизни ли?
  За окном стих дождь. С одежды мужчины натекло порядочно воды.
  Тишина.
  Хруст стекла.
  Иммануил повернул голову. На пороге стояла Лидия.

10.

  Муж и жена смотрели друг другу в глаза, а на рассвете молча разошлись в разные стороны. Навсегда.
  Он начал бояться солнечного света. Она стала бояться темноты.
  Они слишком любили друг друга, чтобы быть вместе.

* * * * *

  Поделитесь впечатлениями о прочитанном!

Посредством e-mail

На сайте

---

Закон жизни.

  Шел дождь.
  Дождь.
  Она шла по блестящей в туманном свете фонарей мостовой. Мимо скользили призрачные фигуры идущих с работы под блестящими зонтами прохожих. Они были слишком заняты своими невеселыми мыслями, слишком спешили домой, чтобы заметить прекрасную, словно восходящий из-за горизонта лик солнца, в длинном белом платье, с сухими золотыми волосами женщину, которая, казалось, парила в каскаде дождевых капель на встречу с мужчиной, любящим ее до последнего удара своего человеческого сердца. Она безумно хотела увидеть его вновь. Обнять. Почувствовать вкус пропитавшихся табаком губ. И чтобы его рука обнимала ее за талию, и пальцы касались кожи спины. А глаза смотрели ей в глаза. И он говорил, говорил, говорил.... А она слушала, слушала, слушала....
  Он тоже хотел этого. Все его мысли вертелись вокруг желания снова обладать своей возлюбленной. Он желал этого до последнего удара своего человеческого сердца. Но нужно было ждать. Ждать, когда жена уснет над своим вечным вязанием, пока дети уйдут в свою комнату, чтобы поиграть в любимую компьютерную игру, а потом уйдут спать. Он ждал. И это отнимало у него последние силы. Голова кружилась в предвкушении скорой встречи. Перед глазами стояла она с распущенными длинными волосами и улыбкой, за которую не стыдно продать душу, если она, конечно, у него есть. Он часто подходил к окну и смотрел, как капли сливаются вместе, и струйкой стекают вниз. За окном была темень. За окном его ждала любовь, несущая с собой короткие минуты безысходного счастья. Он всем сердцем хотел за окно. Но надо было ждать. И он ждал, не обращая внимания на глупые вопросы жены. А та даже не замечала, что ее вопросы остаются без ответа. Сидела, вязала и разговаривала сама с собой. А он ждал.
  И вот жена уснула, и дети, пожелав спокойной ночи, ушли к себе. Сегодня они не будут играть в компьютерную игру, сегодня они решили собирать мозаику. И когда за ними захлопнулась дверь, он подождал несколько тягостно долгих минут, уверился, что супруга заснула надолго, и выскочил на улицу.
  Шел дождь.
  Дождь.
  Потоки воды текут по тротуару, сливаются в единый, подобный могучему мускулу, поток и водоворотом затягиваются в водосточную решетку. А он бежит в этих невероятных брызгах. На ногах домашние тапочки. Свитер прилип к телу. Сам он промок необычайно. Но нельзя обращать внимания на глубокие лужи и мокрые волосы, когда впереди тебя ждет любимая. Надо бежать. Надо забыть обо всем. Надо любить до умопомрачения. Только так можно отвоевать у сытой будничной жизни, у беспросветного существования редкие, но такие пленительные минуты радости наслаждения. Он отвоюет их. Что ему какой-то злосчастный насморк?
  Она ждала его под тускло светящим фонарем. Как всегда он опаздывал. Он она никогда не укоряет и не выговаривает его за это. Она улыбается. Она протягивает руку. Он кидается в ее объятия. Целует пахнущие малиной губы. И чувствует, что душа уже продана.он кто его знает, была ли у него когда-либо душа?
  Все мысли исчезают в водовороте поцелуев. Его руки ласкают ее тело. Он чувствует своими дрожащими от холода пальцами жар ее кожи. Она прижимается к нему. Что-то шепчет. Сладкие минуты наслаждения.
  Их никто не видит. Пелена дождя скрыла от нескромных тупых взглядов обывателей симфонию настоящего чувства. Прохожие низко опустили головы. Им не до своих ближних. Для прохожих сейчас важны только мысли о сухом и теплом доме, о мягком диване, о горячем ужине и о скучной и глупой телевикторине. Это их тихое и скучное счастье. И они не подойдут к окну, не посмотрят вдаль. Зачем? Там сыро, там холодно. Там дождь. И они ненавидят его за то, что он сырой и холодный. Сквозь эту вуаль никто и никогда не различит двух любовников, которые ищут наслаждения под дождем. Дождь их друг. Дождь их покровитель. Он дарит им самое дорогое - прибежище от нудных соседей, глупой жены и прочих радостей сытой спокойной и скучной жизни.
  В брызгах водяной пыли она вдруг спросила:
  - Альфред, почему ты никогда не называл ее по имени?
  - Я его не знаю.
  - Меня зовут Моргана.
  - Спасибо. Спасибо за эти слова.
  Она обняла его, прижала к себе и поцеловала. А потом он упал к ее ногам и застыл навеки.
  Тишина.
  Звон капель стих. Дождь закончился. Хляби небесные иссякли.
  Грустно.
  Она посмотрела вверх и увидела звезды.
  Звезды.
  Подняла руки, казавшиеся прозрачными, и прошептала:
  - Спасибо. Спасибо за все, Альфред.
  А затем растворилась в сиянии звезд.
  Впереди у нее века безмятежного покоя. И уже потом, в далеком будущем, она вновь спустится с небес и полюбит какого-нибудь мужчину. Полюбит до скрипа зубов. Ибо только настоящая любовь способна на настоящее чудо. Таков закон жизни.

* * * * *

  Поделитесь впечатлениями о прочитанном!

Посредством e-mail

На сайте