Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Фантастика

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Книжная полка Бизнесмена" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Сентябрь 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Хуснуллин Давид

Статистика

1.709 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

В выпуске:


  6/2006 (95).
Заходите на форум. Там вы можете обсуждать худ. литературу, фильмы, игры и многое другое.
Критику, пожелания, вопросы направляйте по адресу drahus@yandex.ru.
    В выпуске:
  • Артур Кларк.
      «Пернатый друг».
      «Зеленые пальцы».
      «Сделайте глубокий вдох».
      «Специальная доставка».
      «Зов звезд».
  • Друзья.
  • Информация.

         Здравствуй, дорогой читатель!
         В прошлом выпуске я писал о конкурсе, который в данный момент уже завершился. Объявлено пять победителей, рассказы которых со следующего выпуска я начну выкладывать в рассылке.
         Хочу напомнить, что если Вы пишите рассказы каким-либо образом связанные с фантастикой (я включаю сюда также фэнтези, мистику и прочее в том же духе), Вы можете присылать их для публикации в рассылке.
         Приятного чтения!

 Об авторе.
[Вы сможете увидеть фотографию писателя, если подключитесь к интернету и откроете страницу в браузере]

Артур Кларк
Arthur C. Clarke

16 декабря 1917 г.

Артур Кларк


Так же писал под псевдонимами: E.G.O'Brien и Charles Willis.

    Родился 16 декабря 1917 года в г.Мэйнхэд (графство Сомерсет, Англия).
    В 1936 году он переехал в г.Лондон, где работал аудитором в казначействе. Являлся одним из активнейших членов Британского межпланетного общества (British Interplanetary Society, BIS), одной из целей которого являлась пропаганда идеи космических полетов. На конец 1930-х годов приходятся первые литературные опыты Кларка, однако, они заключались в написании бюллетеней общества. Научную фантастику, принесшую ему мировую славу, он начал писать лишь через 10 лет. В годы Второй мировой войны был призван в армию и служил в Королевских военно-воздушных силах. Участвовал в работах по созданию первого радара, а также испытаниями первой автоматической системы посадки самолетов. В 1963 году описал историю создания радара в книге "Укатанный путь" ("Glide Path").
    После окончания войны возвратился в Лондон и продолжил работу в BIS. Руководил обществом в 1946-1947 и в 1950-1953 годах. В 1945 году написал научную статью "Ретрансляторы вне Земли" ("Extra-terrestrial Relays"), в которой выдвинул идею геостационарных спутников ретрансляторов, успешно реализованную 25 лет спустя. Впоследствии эта идея принесла ему множество наград, в том числе международную премию имени Маркони за 1982 год, золотую медаль Института Франклина, премию Линдберга и другие. Международный астрономический союз (International Astronomical Union) официально присвоил геостационарной орбите наименование "Орбита Кларка" ("The Clarke Orbit").
    Первая фантастическая повесть "Спасательная команда" ("Rescue Party") была написана в марте 1945 года и опубликована в журнале "Astounding Science" в мае 1946 года.
    В 1948 году окончил лондонский Королевский колледж (King's College) с почестями первого класса в физике и математике.
    15 июня 1953 года женился на американке Мэрилин Мэйфилд (Marilyn Mayfield), но спустя полгода брак распался. Кларк так прокомментировал происшедшее: "Наш брак был обречен на неудачу с самого начала. Это лишь доказательство того, что я абсолютно не приспособлен к женитьбе, хотя и считаю, что каждый должен хотя бы один раз это сделать".
    В 1954 году Кларк написал доктору Гарри Векслеру (Harry Wexler), руководителю отдела научных исследований американского метеорологического бюро (Scientific Services Division, U.S. Weather Bureau), и предложил использовать спутники для долговременного прогноза погоды. Это предложение способствовало появлению нового направления в метеорологии - космической метеорологии, а Векслер стал активным проводником использования ракет и спутников для метеозондирования.
    В декабре 1954 года Кларк переселился на Цейлон (ныне Шри-Ланка), где и проживает до настоящего времени. Тогда же в 1954 году Кларк начинает все больше и больше внимания проявлять к морю. Позже он написал, что к океану он пришел через свое увлечение аэронавтикой. Но причиной этого является не то, что и аэронавтика, и океанография требуют проведения исследований. "Когда в конце 1940-х годов я впервые погрузился с аквалангом, я понял, что имеется простой и дешевый способ подражания волшебным аспектам космического полета", - писал Кларк. Артур Кларк
    В книге "Профили Будущего" ("Profiles of the Future") он попытался нарисовать контуры завтрашнего дня. В этой книге он сформулировал свои знаменитые Три Закона.
    Первый закон Кларка: "Если заслуженный, но пожилой ученый заявляет, что нечто возможно - он конечно же прав. Когда же он заявляет, что это невозможно - он вероятнее всего ошибается". "Пожилым" Кларк считает ученого после 30 лет в физике, математике и астронавтике, после 40 лет - в других дисциплинах. Конечно же встречаются исключения, но после 50 лет их нет. Второй закон Кларка: "Единственный путь обнаружения пределов возможного состоит в том, чтобы отважиться сделать один шаг в невозможное". Третий закон Кларка: "Любая перспективная техника неотделима от волшебства". Сформулировав эти законы, Кларк написал: "Так как трех законов было достаточно для обоих Исааков - Ньютона (Isaac Newton) и Азимова (Isaac Asimov) - я решил остановиться на этой цифре". Тем не менее он продолжал формулировать свои законы и во 2-м приложении к книге "Файл Одиссеи" приводит 69-й закон Кларка: "Чтение руководство пользователя без наличия компьютера - это то же самое, что чтение инструкций по сексу без сексуального контакта".
    В 1964 году он начал работать с кинорежиссером Стэнли Кубриком (Stanley Kubrick) над сценариями научно-фантастического фильма "2001: Космическая Одиссея", который через четыре года был удостоен премии "Оскар". Позже на основе сценария Кларк написал одноименную книгу.
    В конце 1960-х - начале 1970-х годов вместе с радиокомментатором Уолтером Кронкайтом (Walter Cronkite) и астронавтом Уолтером Ширрой (Walter Schirra) вел репортажи о полетах космических кораблей "Apollo-11", "Apollo-12" и "Apollo-15" для радиовещательной корпорации CBS.
    В 1985 году он издал продолжение космической одиссей "2010: Одиссея II" ("2010: Odyssey Two"). Позже вместе с Питером Хаймсом (Peter Hyams) работал над киноверсией книги. Так как оба находились на разных концах земного шара, то связь в основном шла через модем. Позже работу над сценарием они описали в книге "Файл Одиссеи - Созидание 2010" ("The Odyssey File - The Making of 2010").
    К настоящему времени Кларк завершил работу над тетралогией, написав в 1988 году "2061: Одиссея III" ("2061: Odyssey Three"), а в 1997 году - "3001: Финальная Одиссея" ("3001: The Final Odyssey").
    Кларк много работал на телевидении. Его 13-серийные телевизионные сериалы "Таинственный мир Артура Кларка" (Arthure C.Clarke's Mysterious World") в 1981 году и "Мир странных явлений Артура Кларка" ("Arthure C.Clarke's World of strange Powers") в 1984 году были показаны во многих странах мира. Он также подготовил несколько передач о космосе в сериале "Университеты Уолтера Кронкайта" ("Walter Cronkite's Universe") в 1981 году.
    Мировая критика называет Артура Чарлза Кларка "Фантастом Номер Один". Он собрал попросту невиданный урожай всяческих литературных премий - "Хьюго", "Небьюла", "Юпитер", Мемориальный приз Дж.У. Кемпбелла, Международная фантастическая премия и других.
Hugo Award (4): Девять миллиардов имен (1954), Звезда (1956), Свидание с Рамой (1974), Фонтаны рая (1980);
Nebula Award (3): Встреча с медузой (1972), Свидание с Рамой (1973), Фонтаны рая (1980)
полный список премий в базе isfdb.org
    Так же существует "Премия Артура Кларка" (Arthur C. Clarke Award) присуждаемая с 1986 года за лучший научно-фантастический роман, опубликованный в Великобритании.
    26 мая 2000 года в Коломбо на Шри Ланке прошла церемония возведения Кларка в рыцарское звание, которого он был удостоен за два года до этого.
    Серьезная болезнь писателя (у него подозревали даже рассеянный склероз) вынудила его все чаще прибегать к литературному сотрудничеству. Но все книги, написанные в соавторстве, далеко уступают произведениям самого Кларка, даже наиболее поздним. Вместе с Джентри Ли, специалистом НАСА и сценаристом, были опубликованы сначала крайне неудачная "Колыбель", а затем - три продолжения "Рамы". И, хотя критика указала, что стиль этих книг улучшается от тома к тому, она не преминула отметить, что книги явно почти целиком написаны Ли, напоминают "производственные романы" в духе А.Хейли, и с Кларком имеют мало общего. Показательно, что очередная книга, продолжающая тему "Рамы", вышла под именем одного Ли. Артур Кларк
    Несколько интересней оказались построенные по иному принципу шесть авантюрно-фантастических романов Пола Прейса под общим названием "Венера-Прим". Каждый из них обрамляет собой полный текст какого-либо известного рассказа Кларка. В целом же серия представляет собой, надо сказать, довольно занятный цикл фантастических боевиков о приключениях девушки-суперагента Спарты (что-то среднее между Джеймсом Бондом и сверхгероинями из фильмов Люка Бессона) на Земле и других планетах в конце XXI века. Судя по переизданиям, книги эти определенно выдержали проверку временем.
    Среди романов, написанных в соавторстве, есть и совсем новые - "Десять по Рихтеру" (Richter 10), "Триггер" (The Trigger), "Свет иных дней" (The Light of Other Days) и другие.
    Судя по некоторым заявлениям Кларка, он не прочь поработать над продолжением "Города и звезд", но тут возникают определенные трудности. Дело в том, что несколько лет назад известный американский физик и фантаст Грегори Бенфорд, получив разрешение Кларка, написал книгу "После наступления ночи" - продолжение романа "Против наступления ночи", то есть более ранней версии. Получилось довольно любопытное, но несколько тяжеловесное и перегруженное философскими рассуждениями произведение, вполне типичное для творчества Бенфорда, но с романом Кларка имеющее мало общего.
    Таким образом, продолжение в каком-то смысле уже существует. Но все дело в том, что право продолжить "Город и звезды" Артур Кларк оставил за собой. Подождем...
    В настоящее время из-за последствий полиомиелита Кларк не может самостоятельно передвигаться, но продолжает активно работать над новыми книгами, ведет переписку со своими коллегами во всем мире и надеется встретить свое столетие в космическом отеле на селеноцентрической орбите.

    Официальный сайт Артура Кларка:
    www.clarkefoundation.org

    © компиляция статьи с сайта "Космический мир" и очерка Тиграна Магакяна.
    Материал взят с сайта "Лаборатория фантастики".
 Работы.

  Я прекрасно знаю, что не существует устава, запрещающего иметь любимцев в космической станции. Никому и в голову не пришло, что это необходимо - но даже если бы такое правило существовало, я совершенно уверен, что Свен Ольсен его бы проигнорировал.
  Услышав такое имя, вы нарисуете себе Свена по меньшей мере Нордическим гигантом шесть-на-шесть футов, скроенном как бык и с громовым голосом. Если бы это было так, его шансы получить работу в космосе были бы очень малы; в действительности он был жилистым, небольшим парнем, как большинство ранних космонавтов и ухитрялся ограничиться весом в 150- фунтов, что многим из нас стоило уменьшенной диеты.
  Свен был одним из наших лучших монтажников и превосходил всех в хитроумной и специализированной работе по сбору и сортировке ферм и балок, плавающих вокруг в невесомости, заставляя их делать медленные движения, трехмерный балет, чтобы придать им правильное положение, и сваривая куски вместе, когда они занимали точное место в предполагаемом узоре. Я никогда не уставал наблюдать за ним и его командой, когда под их руками станция вырастала как гигантская игра-мозаика; это была мастерская и трудная работа, потому что космический скафандр не слишком удобная одежда для этого. Тем не менее, команда Свена имела большое преимущество перед монтажными бригадами, возводящими небоскребы внизу, на Земле. Они могли отойти в сторону и любоваться своим произведением не опасаясь, что оно развалится на куски из-за гравитации....
  Не спрашивайте меня, почему Свен захотел завести любимца, или почему он выбрал то, что выбрал. Я не психолог, но должен признать, что его выбор был очень разумен. Кларибел весила всего ничего, ее потребности в пище были исчезающе малы и ее не беспокоило, как большинство животных, отсутствие тяготения.
  Я впервые узнал, что Кларибел на борту, когда сидел в свой кубической норе, как в шутку называли мой офис, проверяя технические документы, чтобы решить, какой пункт мы будем выполнять следующим. Когда я услышал позади музыкальный свист, я решил, что он исходит из интеркома, и стал ждать, какое за ним последует объявление. Его не было; вместо этого послышался длинный, сложный узор мелодий, что заставило меня оглянуться с такой поспешностью, что я забыл об угловатой балке как раз за моей головой. Когда звезды перестали взрываться перед моими глазами, я впервые увидел Кларибел.
  Это была маленькая желтая канарейка, висящая в воздухе неподвижно, как колибри - и без малейших усилий, с крыльями, спокойно сложенными по бокам. Мы таращились друг на друга с минуту; затем, прежде чем я пришел в себя, она сделала любопытный переворот назад, на который, я уверен, не способна ни одна земная канарейка, и удалилась в несколько неспешных взмахов. Было совершенно очевидно, что она уже научилась действовать в отсутствие тяготения и не делала ненужной работы.
  Свен не признавался несколько дней в своем праве собственности на нее, что не имело значения, потому что Кларибел была всеобщей любимицей. Он провез ее контрабандой в последний рейс с Земли, когда возвращался назад - частично, как он утверждал, из научного любопытства. Он хотел посмотреть, как птичка будет себя вести, если лишится веса, но может использовать крылья.
  Кларибел процветала и толстела. Время от времени у нас были небольшие хлопоты, как спрятать нашего незаконного гостя, когда нас навещали представители VIP с Земли. На космической станции больше потайных мест, чем вы можете сосчитать; единственная проблема была в том, что Кларибел была наиболее голосиста, когда была расстроена и мы должны были быстро придумывать объяснение любопытным пискам и свистам, доносящимся из вентиляционных отверстий и грузовых складов. Пару раз мы едва избежали опасности - но кому придет в голову искать канарейку на космической станции?
  Мы теперь работали по двадцатичасовой вахте, которая не так плоха, как может показаться, поскольку в космосе вы мало нуждаетесь в сне. Хотя, конечно, здесь нет "дня" или "ночи", все-таки удобней придерживаться определенных промежутков времени. Когда я проснулся этим "утром", это ощущалось как 6:00 на земле. У меня была изводящая головная боль и смутные воспоминания о судорожном, беспокойном сне. Целую вечность я развязывал ремни своей койки и проснулся лишь наполовину, когда присоединился к дежурной смене в кают-компании. За завтраком было непривычно тихо и одно место пустовало.
  "Где Свен?" спросил я, без особого беспокойства.
  "Он ищет Кларибел," ответил кто-то. "Говорит, не может найти ее нигде. Она обычно будит его." Прежде чем я успел вставить, что обычно она будит и меня, Свен появился в дверях и мы заметили, что что-то случилось. Он медленно разжал свою руку, и там лежал крохотный пучок желтых перышек с двумя сжатыми лапками, трогательно торчащими в воздухе.
  "Что случилось?" спросили мы, все одинаково расстроенные.
  "Я не знаю," сказал Свен печально. "Я просто нашел ее такой."
  "Позвольте взглянуть на нее," сказал Джок Дункан, наш повар-доктор-диетолог. Мы все ждали в молчании, пока он держал Кларибел у своего уха, пытаясь уловить сердцебиение.
  Потом он потряс головой.
  "Я не могу услышать ничего, но это не доказывает, что она мертва. Я никогда не слышал, как бьется сердце канарейки," добавил он извиняющимся тоном.
  "Давайте дадим ей кислород," предложил кто-то, указывая на зеленополосатый аварийный цилиндр в нише за дверью. Все согласились, что это превосходная идея, и Кларибел была завернута в кислородную маску, которая оказалась достаточно велика, чтобы служить для нее настоящей кислородной палаткой.
  К нашему восторгу, она вдруг ожила. Широко улыбаясь, Свен убрал маску и она вскочила на его палец. Она выдала свою серию трелей на тему "Идите на кухню, мальчики" - затем вскоре опрокинулась снова.
  "Я не понимаю," пожаловался Свен. "Что с ней случилось? Она никогда так не делала прежде."
  В последущие несколько минут что-то шевельнулось в моей памяти. Казалось, моя голова в это утро работает очень лениво, как будто я все еще не мог стряхнуть с себя бремя сна. Я понял, что могу что-то сделать с кислородом, но прежде чем смог дотянуться до маски, понимание взорвалось в моем мозгу. Я повернулся к дежурному инженеру и поспешно сказал:
  "Джим! Что-то не так с нашим воздухом! Вот почему Кларибел умирает. Я вспомнил, что шахтеры берут с собой канареек, чтобы они предупреждали о газе."
  "Чепуха!" сказал Джим. "Сработала бы тревога. У нас двойные цепи, действующие независимо."
  "Вторая аварийная цепь сейчас не подключена," напомнил ему помощник. Это потрясло Джима; он без слова бросился прочь, в то время как мы спорили и передавали баллон кислорода по кругу как трубку мира.
  Он вернулся через десять минут с глупым выражением лица. Это был один из тех несчастных случаев, которые не могут случиться; ночью было редкое для нас затмение Земной тенью; часть воздухо-очистителей замерзла и единственная аварийная цепь не сработала. Химическое и электронное оборудование стоимостью в пол миллиона долларов подвело нас. Без Кларибел мы могли бы потихоньку умереть.
  Теперь, если вы посетите космическую станцию, не удивляйтесь, если услышите необъяснимые отрывки птичьего пения. В этом случае нет нужды тревожиться, скорее наоборот. Это означает, что вы гарантированы от неприятностей дважды и практически без особых затрат.

Наверх.

    «Зеленые пальцы».
    Перевод: Марков Ю. В.(Markov_y@nvnpp.vrn.ru), 1999.

  Я очень сожалею, хотя теперь слишком поздно, что никогда не знал хорошо Владимира Сурова. Как я помню, он был человеком небольшого роста, который понимал по английски, но не мог говорить достаточно хорошо, чтобы поддерживать разговор. Я подозреваю, что даже для своих коллег он являлся небольшой загадкой. Когда бы я ни приходил на борт Циолковского, он сидел в углу, работая над своими заметками или уставившись в микроскоп, человек, который цеплялся за свое уединение даже в тесном и маленьком мире космического корабля. Остальной экипаж, казалось, не считал его отчужденность недостатком; когда они разговаривали с ним, было ясно, что они относятся к нему с нежной терпимостью и уважением. Это не удивительно; работа, которую он проводил по выведению растений и деревьев, способных процветать далеко за полярным кругом, сделала его самым известным ботаником в России.
  Тот факт, что русская экспедиция взяла на Луну ботаника, явился причиной большого изумления, хотя никто не видел ничего необычного в том, что Британский и Американский корабли имели на борту биологов. За год до первой лунной посадки было собрано много фактов, позволяющих думать, что некоторые формы растительности могут существовать на Луне, несмотря на отсутствие воздуха и недостаток влаги. Президент Академии наук СССР был одним из ведущих сторонников этой теории и, будучи слишком стар, чтобы совершить путешествие самому, сделал самое лучшее, послав Сурова.
  Полное отсутствие такой растительности, живой или ископаемой на тысячах или около того квадратных миль, исследованных нашими различными партиями, было первым большим разочарованием, которое Луна приберегла для нас. Даже те скептики, которые были совершенно уверены, что никакие формы жизни не могут существовать на Луне, были бы очень рады, если бы удалось доказать обратное - как это было пять лет спустя, когда Ричардс и Шеннон сделали свое удивительное открытие в кратере Эратосфена. Но это открытие было еще в будущем; во время первой экспедиции казалось, что Суров прилетел на Луну напрасно.
  Он вовсе не выглядел подавленным, а был занят, как и остальная команда, изучением образцов почвы и наблюдением за маленькими гидропонными фермами, чьи герметизированные, прозрачные ящики формировали сверкающую сеть вокруг Циолковского. Ни мы, ни американцы не занимались вещами такого рода, рассчитав, что лучше привезти пищу с Земли, чем выращивать ее на месте - по крайней мере до тех пор, пока не придет время установить постоянную базу. Мы были правы с точки зрения экономики, но ошибались с моральной точки зрения. Крохотные, наполненные воздухом зеленые домики, в которых Суров выращивал свои растения и карликовые фруктовые деревья, были оазисом, на котором часто отдыхали наши глаза, когда уставали от окружающих нас огромных безлюдных пространств.
  Одним из многих недостатков должности командира было то, что у меня редко выпадал случай произвести какие-нибудь активные исследования; я был слишком занят подготовкой отчетов для Земли, проверкой запасов, организацией программ и расписаний дежурств, совещаниями с моими коллегами с Американского и Русского кораблей и пытался - не всегда удачно - предугадать, какая ошибка может быть следующей. В результате, иногда я не выходил с базы по два или три дня кряду, и постоянной шуткой было, что мой космический скафандр проест моль.
  Возможно поэтому я могу вспомнить все мои прогулки так ярко; я хорошо запомнил мою единственную встречу с Суровым. Это было около полудня, когда солнце стояло высоко над южными горами, а новая Земля казалась едва видимой серебряной ниткой в нескольких градусах от него. Гендерсон, наш геофизик, хотел снять магнитные характеристики в нескольких контрольных точках в паре миль к востоку от базы. Все были заняты, а я к этому моменту закончил свою работу, так что мы вместе поднялись на ноги.
  Путешествие не было достаточно длинным, чтобы брать скутер, в особенности потому, что заряд батарей был уже низким. Во всяком случае, я всегда получаю удовольствие от прогулки по открытой Луне. Это был не просто пейзаж, к которому, хоть он и внушал страх, можно было привыкнуть спустя какое-то время. Нет - я никогда не уставал от медленного, без усилий движения, когда каждый шаг превращался в прыжок, поднимающий меня над грунтом, давая ощущение свободы, которая людям до космических полетов могла только присниться.
  Мы закончили работу и были на полпути к дому, когда я заметил фигуру, движущуюся через равнину в миле от нас, недалеко от русской базы. Я опустил на глаза полевой бинокль внутри шлема и стал высматривать другого исследователя. Даже на близком расстоянии вы, конечно, не можете идентифицировать человека в космическом скафандре, но, поскольку скафандры всегда отличаются окраской и номерами, в этом практически нет надобности.
  "Кто это?" спросил Гендерсон по коротковолновому радиоканалу, которым мы оба были связаны.
  "Голубой скафандр номер 3 - это должен быть Суров. Но я не понимаю. Он один."
  Одно из самых фундаментальных правил лунных исследований состоит в том, что никто не ходит один по поверхности Луны. Может случиться очень много несчастий, которые тривиальны, если вы с компаньоном - но фатальны, если вы предоставлены сами себе. Что вы будете делать, например, если ваш скафандр стал давать медленную утечку на спине, где вы не можете наложить ремонтный пластырь? Это может звучать смешно, но такое случалось.
  "Может быть, с его приятелем случилось несчастье и он идет оказать ему помощь," предположил Гендерсон. "Может быть нам лучше вызвать его."
  Я покачал головой. Суров определенно не спешил. Он выходил по собственным делам и теперь медленно возвращался на Циолковский. Мне не было дела до того, что командор Краснин позволяет своим людям выходить наружу в одиночку, хотя это казалось прискорбной практикой. А если Суров нарушал устав, мне также не было интереса докладывать ему об этом.
  В продолжение следующих двух месяцев мои люди часто замечали Сурова, совершающего свои одинокие прогулки, но он всегда избегал их, если они подходили слишком близко. Я задал несколько сдержанных вопросов и обнаружил, что командир Краснин допускает, из-за недостатка людей, ослабление некоторых правил безопасности. Я не мог узнать, чем занимается Суров, но не предполагал, что его командир был в таком же неведеньи.
  Когда я получил аварийный вызов от Краснина, мне захотелось сказать "Я же вам говорил". У всех нас люди попадали в неприятности и мы высылали им помощь, но это было впервые, чтобы кто-нибудь потерялся и не отвечал, когда с корабля посылали сигнал вызова. Была проведена спешная радиоконференция, на которой выработали последовательность действий, и посланы наружу добровольные поисковые партии с каждого из трех кораблей.
  Мы снова были с Гендерсоном и здравый смысл подсказал нам пойти тем маршрутом, которым шел Суров, когда мы его видели. Это было в том месте, которое мы считали "нашей" территорией, на некотором удалении от корабля Сурова, и когда мы пробирались у подножия невысокого холма, мне впервые показалось, что русские делают что-то, что они хотели скрыть от своих коллег. Что это могло быть, я не мог вообразить.
  Его нашел Гендерсон и позвал помощь по радио. Но было слишком поздно: Суров лежал вниз лицом, его опавший скафандр был смят. Он стоял на коленях, когда что-то ударило в пластиковый шар шлема; было видно, что он упал вперед и умер мгновенно.
  Когда командир Краснин подошел к нам, мы все еще рассматривали невероятный объект, который исследовал Суров, перед тем как умер. Это был кожистый, зеленоватый овал высотой около трех футов, укоренившийся на скале широко протянутыми усиками. Да - укоренившийся; потому что это было растение. В нескольких ярдах дальше было два других, гораздо меньше и, по-видимому, мертвые, так как они почернели и увяли.
  Моей первой реакцией было: "Ведь это означает, что на Луне есть жизнь!" Я думал о том, как много чудес становятся правдой, пока мне в уши не ворвался голос Краснина.
  "Бедный Владимир!" сказал он. "Мы знали, что он был гений, но мы смеялись над ним, когда он рассказывал нам о своих мечтах. Поэтому он держал свою самую значительную работу в секрете. Он покорил Арктику своей гибридной пшеницей, но это было только начало. Он принес жизнь на Луну - но также и смерть."
  Когда я стоял здесь в первый момент удивительного открытия, это казалось чудом. Сегодня во всем мире знают историю о "Кактусе Сурова," как это было с неизбежностью неточно названо, и главное удивление прошло.
  Его заметки рассказали всю историю, они описывали годы экспериментов, приведших его в финале к растению, чья кожистая оболочка была способна вынести вакуум и чьи длинные, выделяющие кислоту корни давали ему возможность расти на скалах, где даже лишайникам было бы трудно выжить. А мы были свидетелями реализации второй стадии Суровской мечты, потому что кактус, который навсегда был назван его именем, уже разрушал обширные площади лунных скал и таким образом готовил путь для более специализированных растений, которые теперь кормят каждое человеческое существо на Луне.
  Краснин наклонился над телом коллеги и поднял его без труда в низкой гравитации. Он потрогал разбитые фрагменты пластикового шлема и в недоумении покачал головой.
  "Что могло с ним случиться?" сказал он. "Все выглядит так, будто это сделало растение, но это нелепо."
  Зеленая загадка стояла здесь, на небольшой бесплодной равнине, мучая нас своим обещающим и таинственным видом. Затем Гендерсон проговорил медленно, как бы раздумывая вслух:
  "Я, кажется, знаю ответ; я вспомнил кое-что из школьной ботаники. Если Суров выводил это растение для лунных условий, как он должен был организовать его размножение? Семена должны рассыпаться по очень большой территории в надежде найти подходящее место. Здесь нет птиц или зверей, которые могли бы разносить их, как на Земле. Я могу придумать только одно решение - и некоторые из наших земных растений используют его."
  Он замолчал, прерванный моим криком. Что-то ударилось с резким звуком о металлический ремень моего скафандра. Это не причинило вреда, но произошло так внезапно и неожиданно, что повергло меня в крайнее изумление.
  Семя, размером и видом напоминающее сливовую косточку, лежало у моих ног. В нескольких ярдах от него мы нашли другое, разбившее шлем Сурова, когда он наклонился. Он должен был знать, что растение созрело, но в своем стремлении к исследованию забыл, что это может означать. Я видел кактус, выстреливающий семена на четверть мили в низкой лунной гравитации. Суров был убит бессмысленным образом своим собственным творением.

Наверх.

    «Сделайте глубокий вдох».
    Перевод: Марков Ю. В.(Markov_y@nvnpp.vrn.ru), 1999.

  Уже давно я сделал открытие, что люди, которые никогда не покидали Землю, имеют свои понятия насчет условий в космосе. Каждый "знает", например, что человек умирает мгновенно и ужасной смертью, если попадает незащищенным в вакуум, который существует за пределами атмосферы. Вы можете найти многочисленные кровавые описания о взрывающихся космических путешественниках в популярной литературе и я не хочу испортить ваш аппетит, повторяя их здесь. Многие из этих рассказов, в самом деле, в основном верны. Мне приходилось втаскивать через воздушный шлюз людей, которые были бы плохой рекламой космических полетов.
  В то же время, есть исключения из любого правила - даже из этого. Я это знаю, потому что испытал на себе такое исключение.
  Мы были на последнем этапе строительства Спутника Связи Два; все главные части были соединены друг с другом, жилые отсеки герметизированы и станции было придано медленное вращение вокруг ее оси, что восстановило забытое ощущение веса. Я сказал "медленное," но край нашего двести-футового в диаметре колеса двигался со скоростью тридцать миль в час. У нас, конечно, не было ощущения движения, но центробежная сила, возникающая при таком вращении, давала около половины веса, которым мы обладаем на Земле. Этого было достаточно, чтобы вещи не плавали вокруг, но недостаточно, чтобы мы чувствовали затрудненность движений после стольких недель, проведенных вообще в отсутствие веса.
  Четверо из нас спали в небольшой цилиндрической кабине, известной под названием Спальный Домик Номер 6, в ночь, когда это случилось. Спальные домики находились на самом краю станции; если вы вообразите велосипедное колесо со связкой сосисок вместо шины, вы будете иметь хорошее представление о схеме станции. Спальный Домик Номер 6 был одной из этих сосисок, а мы мирно спали внутри него.
  Я был разбужен внезапным толчком, который не был достаточно сильным, чтобы вызвать тревогу, но который заставил меня сесть, чтобы выяснить, что произошло. Все необычное на космической станции требует немедленного внимания, так что я потянулся к выключателю интеркома около моей кровати. "Алло, Центральная," позвал я. "Что это было?" Ответа не было; линия была мертва.
  Теперь уже окончательно встревоженный, я вскочил с кровати - и испытал большой шок. Гравитации не было. Я ударился о потолок, прежде чем мне удалось ухватиться за стойку и удержаться, что стоило мне растяжения кисти.
  Было невозможно, чтобы вся станция внезапно перестала вращаться. Мог быть только один ответ; отказ интеркома и, как я вскоре обнаружил, цепей освещения поставили нас лицом к лицу с ужасной правдой. Мы больше не были частью станции; наша маленькая кабинка каким-то образом оторвалась и теперь улетала в космос как капля дождя, упавшая на вращающееся колесо.
  Здесь не было окон, через которые мы могли бы оглядеться, но мы не были в полной темноте, потому что зажглось батарейное аварийное освещение. Все главные воздушные выходы закрываются автоматически при падении давления. Некоторое время мы могли жить в нашей собственной атмосфере, даже если она не будет обновляться. К несчастью, постоянный свист сказал нам, что воздух где-то утекает из кабины.
  Не было способа узнать, что случилось с остальной станцией. Мы понимали, что вся структура могла разломиться на отдельные куски и все наши коллеги могли быть мертвы или в таком же положении, что и мы - плавающими в космосе в консервных банках, из которых утекает воздух. Наша надежда была в том, что были отброшены только мы, что остаток станции невредим и будет способен выслать спасательную команду к нам. В конце концов, мы двигались со скоростью не более тридцати миль в час и один из ракетных скутеров мог поймать нас за считанные минуты.
  В действительности это заняло час, хотя без свидетельства моих часов я бы никогда не поверил, что это был всего час. Мы уже чувствовали затрудненность дыхания и прибор на нашем единственном баллоне с кислородом показывал одно деление выше нуля.
  Стук в стену показался нам сигналом с того света. Мы энергично постучали в ответ и мгновением позже приглушенный голос позвал нас через стену. Кто-то снаружи лежал, прижавшись к стене шлемом скафандра к металлу и слова, которые он кричал, достигали нас благодаря прямой проводимости. Не так ясно, как по радио, но это сработало.
  Кислородный прибор медленно приближался к нулю, пока мы держали военный совет. Мы могли умереть прежде, чем нас отбуксируют на станцию; спасательное судно было в нескольких футах от нас с открытым воздушным шлюзом. Наша маленькая проблема состояла в том, как пересечь эти несколько футов без космического скафандра.
  Мы тщательно составили план, отрепетировали наши действия, сознавая, что представление нельзя будет повторить. Затем мы каждый вдохнули по последнему, глубокому глотку кислорода, омыв им легкие. Когда мы все были готовы, я постучал в стену, давая сигнал нашим друзьям, ожидающим снаружи.
  Последовала серия коротких, отрывистых ударов, когда мощные инструменты принялись за работу над тонким корпусом. Мы крепко уцепились за стойки, так далеко от входа, как только было возможно, зная, что должно произойти. Когда это произошло, это было так внезапно, что ум не смог зафиксировать последовательность событий. Кабина, казалось, взорвалась, и сильный ветер подхватил меня. Последние следы воздуха хлынули из моих легких через мой открытый рот. И затем - абсолютная тишина и сияние звезд через пробитую брешь, ведущую к жизни.
  Поверьте мне, я не переставал анализировать мои ощущения. Я думаю - хотя я никогда не мог быть уверенным, что это не было воображением - что мои глаза испытали жгучую боль, а по всему телу было ощущение зуда. И я чувствовал сильный холод, возможно из-за испарения, начавшегося с кожи.
  Только в одном я могу быть уверен - в том, что была невозможная тишина. На станции никогда не бывает совершенно тихо, поскольку всегда звучат какие-нибудь механизмы или воздушные насосы. Но здесь была абсолютная тишина пустого пространства, где нет и следа воздуха для распространения звука.
  Почти одновременно мы выпрыгнули наружу через разбитую стену прямо в ослепительное сияние солнца. Я мгновенно ослеп - но это было неважно, потому что люди, ожидающие в космических скафандрах, схватили меня сразу, как я появился, и втолкнули в воздушный шлюз. И здесь звук медленно возвратился, когда хлынул воздух, и мы вспомнили, что снова можем дышать. Все спасение, как нам сказали позже, продолжалось всего двадцать секунд....
  Итак, мы стали основателями Клуба Дышащих Вакуумом. С тех пор, по крайней мере, дюжина других людей сделали тоже самое в подобных аварийных обстоятельствах. Рекордное время в космосе теперь равно двум минутам; после этого кровь начинает пузыриться, как будто вскипает при температуре тела, и эти пузырьки быстро достигают сердца.
  В моем случае было только одно последствие. В течение, возможно, четверти минуты я находился в настоящем солнечном свете, не ослабленном веществами, которые фильтруют его при прохождении атмосферы Земли. Дышать космосом не повредило мне вовсе - но я получил большую дозу солнечного загара, чем за всю мою жизнь.

Наверх.

    «Специальная доставка».
    Перевод: Марков Ю. В.(Markov_y@nvnpp.vrn.ru), 1999.

  Я до сих пор вспоминаю, какое возбуждение царило в далеком 1957 - ом, когда Россия запустила первые искусственные спутники, подвесив здесь, за пределами атмосферы, несколько фунтов приборов. Конечно, я был в то время лишь ребенком, но я выходил вечерами на улицу, как и все, пытаясь увидеть этот маленький магниевый шарик, когда он рассекал сумеречное небо в сотне миль над моей головой. Забавно думать, что некоторые из этих спутников все еще здесь, но они теперь ниже меня и я должен смотреть вниз, в направлении Земли, если хочу их увидеть ...
  Да, много всего случилось в последние сорок лет и я боюсь, что вы, люди Земли, воспринимаете космические станции как нечто само собой разумеющееся, забывая о мастерстве, научных исследованиях и отваге, которые потребовались, чтобы создать их. Как часто вы забываете, что дальние телефонные разговоры и большинство ТВ - программ транслируются через тот или другой спутник. А как часто вы не доверяли метеорологам за то, что предсказания погоды были не точнее, чем в шутках наших дедушек, а теперь они точны в девяноста девяти процентов случаев.
  Сложная жизнь была в семидесятых, когда я отправился на работу на внешние станции. Они были предназначены для создания миллионов новых ТВ и радиоканалов, которые могли быть задействованы, как только мы установим в космосе передатчики, излучающие программы в любое место земного шара. Первые искусственные спутники были очень близки от Земли, а три станции, составляющие огромный треугольник трансляционной цепи, расположились на высоте в двадцать две тысячи миль точно вокруг экватора. На этой высоте - и ни на какой другой - они совершают оборот по орбите точно за сутки и поэтому остаются всегда над одним и тем же местом вращающейся Земли.
  В свое время я работал на всех трех станциях, но мое первое дежурство было на борту Транслятора Два. Это почти точно над Энтеби, Уганда, и отсюда предусматривалось обслуживание Европы, Африки и большей части Азии. Сегодня это огромная структура в несколько сотен ярдов в поперечнике, излучающая одновременно тысячи программ на полушарие внизу и обеспечивающая пропускную способность радиоканалов половины земного шара. Однако когда я увидел ее в первый раз в иллюминатор транспортной ракеты, доставившей меня на орбиту, это выглядело как куча хлама, дрейфующего в космосе. Различные детали плавали вокруг в безнадежном беспорядке и казалось невероятным, чтобы из этого хаоса мог возникнуть какой-нибудь порядок.
  Место размещения технического персонала и бригад монтажников было примитивным, состоящим из нескольких старых грузовых ракет, с которых было снято все, за исключением устройств очистки воздуха. "Остовы", как мы окрестили их; каждый просто имел достаточное пространство для себя и пару кубических футов для личных вещей. Ирония состояла в том, что мы жили среди бесконечного пространства и не имели места, чтобы вытянуться кошке.
  Это был великий день, когда мы услышали, что на пути к нам находится первый герметический жилой отсек - даже с игольчатым душем, который мог действовать здесь, где вода - как и все остальное - не имеет веса. Если вам не приходилось жить на борту переполненного космического корабля, вы не сможете оценить, что это значит. Можно было теперь выбросить свои влажные губки и почувствовать себя, наконец, по настоящему чистыми ...
  Душ был не единственной роскошью, обещанной нам. На пути с Земли находилась надувная комната отдыха вместимостью до восьми человек, библиотека микрофильмов, магнитный бильярдный стол, наборы легких шахмат и кое-какие новинки для скучающих космонавтов. Сама мысль обо всем этом комфорте сделала нашу скученную жизнь в Остовах совершенно невыносимой, даже несмотря на то, что нам платили около тысячи долларов в неделю, чтобы выносить это.
  Стартовавшая из Второй Заправочной Зоны, две тысячи миль над Землей, страстно ожидаемая грузовая ракета должна была за шесть часов добраться до нас со своим драгоценным грузом. Я не был на дежурстве в этот раз и обосновался около телескопа, где проводил большую часть своего скудного досуга. Было невозможно устать от исследования огромного мира, висящего в космосе рядом с нами; при максимальном увеличении телескопа поверхность Земли казалась всего в нескольких милях от нас. При хорошей видимости, когда не было облаков, отчетливо различались объекты величиной с небольшой дом. Я никогда не был в Африке, но хорошо узнал ее в часы, свободные от дежурства на Станции Два. Вы можете не поверить, но я часто наблюдал слонов, двигавшихся по равнинам и огромные стада зебр и антилоп, которые виднелись просто как колышащиеся волны прибоя на огромных просторах резервации.
  Но моим любимым спектаклем был восход, приходящий через высокие горы в самое сердце континента. Линия солнечного света двигалась через Индийский океан и новый день гасил маленькие мерцающие галактики освещенных городов в темноте подо мной. Задолго до того, как солнце достигало низменностей вокруг них, пики Килиманджаро и Маунт Кения блистали в лучах рассвета все еще окруженные сверкающими в ночи звездами. Когда солнце поднималось выше, день быстро опускался по их склонам, и долины наполнялись светом.
  Двенадцать часов спустя я мог видеть обратный процесс, когда те же горы ловили последние лучи закатного солнца. Они сверкали немного дольше в тесном поясе сумерек; затем Земля погружалась в темноту и ночь опускалась на Африку.
  Но теперь не красота земного шара интересовала меня. Я глядел не на Землю, а на яркую бело-голубую звезду над западным краем планетного диска. Автоматический грузовик вошел в тень Земли; то, что я видел, было раскаленными вспышками его ракет, которые вели его на подъем в двадцать тысяч миль.
  Я наблюдал корабли, поднимающиеся к нам, так часто, что знал сердцем каждый этап их маневров. Так что когда ракеты не погасли, а продолжали устойчиво гореть, я уже через секунду понял - что-то не так. Огорченный, в беспомощной ярости я смотрел, как все наши комнаты отдыха для комфорта - и, самое худшее, наша почта! - двигались быстрей и быстрей по непредусмотренной орбите. Автопилот грузовика сломался; если бы на борту был пилот-человек, он мог бы перехватить контроль и выключить двигатели, а теперь все топливо, которого должно было хватить на путь туда и обратно, горело в одном непрерывном взрыве силы.
  Когда топливные баки опустели и дальняя звездочка замерцала и умерла в поле зрения моего телескопа, станция слежения подтвердила то, что я уже знал. Грузовик двигался слишком быстро, чтобы стать пленником Земной гравитации - это было направление к космическим пустыням за орбитой Плутона....
  Понадобилось много времени, чтобы оправиться от такого удара и ситуация только ухудшилась, когда кто-то в компьютерной секции разработал будущую историю нашего сбежавшего грузовика. Видите ли, в действительности в космосе ничего не теряется. Если вы однажды вычислили орбиту, вы знаете, где будет находиться потеря, до скончания века. Когда мы наблюдали, как наша комната отдыха, наша библиотека, наши игры, наша почта удаляются к далекому горизонту солнечной системы, мы знали, что все это однажды вернется назад в превосходном состоянии. Если мы будем на корабле в этом месте, можно будет очень просто перехватить все во второй раз, когда оно вернется, завершив оборот вокруг солнца - точно ранней весной 15862 года от Рождества Христова.

Наверх.

    «Зов звезд».
    Перевод: Марков Ю. В.(Markov_y@nvnpp.vrn.ru), 1999.

  Внизу, на Земле заканчивается двадцатый век. Когда я смотрю на затененный земной шар, закрывающий звезды, я вижу свет сотен бессонных городов и в этот момент хочу оказаться среди толп, волнующихся и поющих на улицах Лондона, Кейптауна, Рима, Парижа, Берлина, Мадрида ....
  Да, я могу окинуть все их одним взглядом, горящие как светлячки в темноте планеты. Линия полуночи пересекает сейчас Европу: в восточной части Средиземного моря пульсирует крошечная блестящая звездочка, как будто какой-то прекрасный корабль направил в небо свои поисковые огни. Я подумал, что определенно его целью являемся мы; за несколько минут вспышки стали совсем правильными и поразительно яркими. Сейчас я вызову коммуникационный центр и узнаю, кто это, чтобы можно было по радио послать свое приветствие.
  Возвращаясь теперь к истории, унесенной навсегда потоком времени, можно сказать, что прошли самые невероятные сто лет, какие мир когда-либо видел. Они открылись покорением воздуха, увидели в середине срока расщепление атома - и теперь, в конце, наведение мостов в космос.
  (Последние пять минут я задавал себе вопрос, что случилось в Найроби; теперь я понял, что там запустили гигантский фейерверк. Ракеты на химическом топливе устарели здесь, но они все еще широко используются внизу, на Земле сегодня вечером.)
  Конец века - и конец тысячелетия. Что принесет следующее столетие, начинающееся с двойки с нулями? Планеты, конечно; здесь, в космосе, на расстоянии мили плавают корабли первой экспедиции на Марс. Около двух лет я наблюдал, как они вырастали, собираемые кусок за куском, как строились космические станции людьми, с которыми я работал, поколение назад.
  Эти десять кораблей теперь были готовы, со всеми экипажами на борту, ожидая последней проверки приборов и сигнала к отправлению. Прежде чем минует полдень первого дня нового века, они вырвутся на свободу от пут Земли, держа направление к чужому миру, который однажды может стать вторым домом человечества.
  Когда я смотрю на этот небольшой, отважный флот, который сейчас собирается бросить вызов бесконечности, мои мысли возвращаются на сорок лет назад, в день, когда были запущены первые спутники, а Луна казалась еще очень далекой. И я вспоминаю - в самом деле, я никогда этого не забуду - борьбу моего отца за то, чтобы я остался на Земле.
  Было не много аргументов, которые он безуспешно пытался использовать. Нелепым был самый первый: "Конечно, они могут это сделать," фыркал он, "ну и что из этого? Кто захочет отправиться в космос, когда здесь, на Земле, еще так много нужно сделать? Конечно, это не единственная планета в солнечной системе, где человек может жить. Но Луна просто куча выжженного шлака, а где-нибудь еще даже хуже. Здесь, вот где мы должны жить."
  Даже тогда (мне в то время, наверно, было восемнадцать или около того) я смог запутать его в вопросах логики. Я вспоминаю свой ответ, "Как ты можешь знать, Пап, где мы должны жить? В конце концов, мы обитали в море миллиарды лет, прежде чем решили посмотреть сушу. Теперь мы делаем следующий большой скачок: я не знаю, к чему бы мы пришли, если бы первая рыба не вскарабкалась на берег и не понюхала воздух."
  Когда он не смог мне возразить, он стал пытаться оказывать тонкое давление. Он говорил об опасностях космических путешествий и о короткой, трудной жизни тех, кто достаточно глуп, чтобы позволить вовлечь себя в ракетное дело. В то время люди все еще боялись метеоров и космических лучей; как пометка "Здесь Есть Драконы" на старых морских картах, они были мифическими монстрами на все еще пустых небесных картах. Но это меня не беспокоило; это было тем, что добавляло остроты опасности в мои мечты.
  Пока я учился в колледже, отец был сравнительно спокоен. Мои занятия имели ценность для любой профессии, какую бы я ни выбрал в дальнейшей жизни, так что он не мог быть недоволен - хотя иногда ворчал по поводу денег, которые я тратил, покупая все книги и журналы по астронавтике, какие мог найти. Мои успехи в колледже были хорошими и это, естественно, нравилось ему; возможно, он не сознавал, что это поможет и мне выбрать свою дорогу.
  Весь свой последний год учебы я избегал говорить о моих планах. Я даже создавал впечатление (хотя жалею теперь об этом), что оставил свои мечты о космосе. Не сказав ему ничего, я отправил мое прошение в Астротех и был принят, как только закончил учебу.
  Буря разразилась, когда длинный голубой конверт с выпуклым заголовком "Институт Технологии Астронавтики" упал на дно нашего почтового ящика. Я был обвинен в обмане и неблагодарности и не думал, что когда-нибудь прощу отца за то, что он разрушил удовольствие, которое я мог бы чувствовать от выбора наиболее исключительной - и наиболее чарующей - профессии, какую мир когда-либо знал.
  Каникулы были тяжелым испытанием; если бы не мать, я не думаю, что бывал бы дома чаще одного раза в год, и я всегда уезжал так быстро, как только мог. Я надеялся, что отец смягчится, видя мои успехи, и примет неизбежное, но этого не случилось.
  Затем пришло время жесткого, неуклюжего прощания в космическом порту, с дождем, струящимся со свинцового неба и бившемся в гладкие бока корабля, который, казалось, нетерпеливо ждал взлета в вечный солнечный свет за пределами шторма. Я знаю теперь, что стоило моему отцу видеть машину, которую он ненавидел, забирающую с собой его единственного сына: потому что теперь я понимаю много вещей, которые были скрыты от меня тогда.
  Он знал, уже когда мы прощались у корабля, что никогда не увидит меня снова. Но его старая, упрямая гордость не позволила ему сказать ни одного слова, которое могло бы удержать меня. Я знал, что он болен, но насколько болен, он не говорил ни разу. Это было единственное оружие, которое он мог, но не использовал против меня и я уважаю его за это.
  Остался бы я, если бы знал? Рассуждать о неизменяемом прошлом еще более бесполезное занятие, чем о непредсказуемом будущем; все, что я могу сейчас сказать: я рад, что мне не пришлось делать выбора. В конце концов, он позволил мне уйти; он проиграл свой бой против моих амбиций и немного позже свой бой со смертью.
  Итак, я сказал "прощай" Земле и отцу, который любил меня, но никогда не знал, как сказать об этом. Он покоится там, внизу, на планете, которую я могу прикрыть своей рукой; как странно думать, что из бесчисленных миллиардов человеческих существ, чья кровь течет в моих венах, я был одним из первых, покинувших свое отечество....
  Новый день поднялся над Азией; горячая линия огня обозначила восточный край Земли. Скоро она вырастет в бурном кресчендо, когда солнце взойдет над Тихим океаном - хотя Европа готовится ко сну, за исключением тех, кто остались, чтобы приветствовать рассвет.
  И теперь на флагманский корабль отправляется транспортная ракета с последним пассажиром со станции. Я получил сообщение, которое ожидал: КАПИТАН СТИВЕНС ШЛЕТ СВОЕ ПРИВЕТСТВИЕ КОМАНДИРУ СТАНЦИИ. СТАРТ СОСТОИТСЯ ЧЕРЕЗ ДЕВЯНОСТО МИНУТ; ОН БУДЕТ РАД ВИДЕТЬ ВАС НА БОРТУ.
  Ну, что же, отец, теперь я знаю, что ты чувствовал: время совершило полный цикл. Теперь, я надеюсь, что понял ошибки, которые мы оба делали. Я буду вспоминать тебя, когда поднимусь на флагманский корабль Старфайр и скажу "до свидания" твоему внуку, которого ты никогда не знал.
Наверх.

* * *
 Друзья.
  Приглашаем вас посетить наш сайт! Здесь вы сможете не только опубликовать свои произведения и почитать произведения других молодых авторов, а ещё и получить объективную критику. К вашему вниманию предоставляются учебные материалы, и ведение собственной рубрики на сайте, а так же свой личный кабинет, где вы сможете представить не только свои произведения, но и информацию о себе, фотографии, рисунки, обращения. Мы предоставляем вам неограниченный обзор для самовыражения. У нас ещё нет вашего рассказа? Тогда вперёд на сайт, мы ждём вас!
  BookWorm - это новый электронный журнал, посвященный книгам и всему, что с этим связано. А с этим связано: сами книги, пародии на них, стихи, всякие разные статьи, философия, обзор книг и, конечно же, юмор. Не все это конечно связано с книгами, но связано с литературой в общем.
  Проект создан для молодых, начинающих и всех остальных творческих людей пишущих свои произведения. На нем можно опубликовать свои статьи, рассказы и другие виды творчества. Достаточно только написать Администратору Проекта письмо с описанием того, что бы вы хотели выставить на сайте проекта. И вам будет открыт доступ к Админ панели сайта. Это дает возможность выставлять свои статьи, рассказы и другие произведения на сайте. Все произведения могут обсуждаться на Форуме Вселенной Фантастики и Фэнтези - Союз Молодых Авторов.
  Основная тематика проекта - Астрономия, Фантастика и Фэнтези.
  Здесь также можно подписаться на рассылки этой тематики, просмотреть архив некоторых рассылок входящих в данный проект!
  Рассылка посвящена уникальной технике росписи природного камня, выполненной в разных стилях и жанрах: коралловые звери и озерные лисы, духи стихий и орнаментальные пейзажи - всё это вас ждет на страницах рассылки. А так же: работы в стиле фентези, анонсы обновлений на сайте для молодых авторов Голубая Химера, ваше творчество и многое другое.

 

 Информация.

    Авторские права:
    © Все авторы мира. :)
    © Рассылка «Фантастика», 2003-2006.

    До встречи!

    С уважением,
    Хуснуллин Давид.
    email: drahus@yandex.ru
    ICQ: 164904077
    Тел.: 8 917 7593874

Наверх.
В избранное