Ноябрь в Израиле самый длинный месяц. Он, не особенно спеша, иногда спотыкаясь, начинает свой путь в конце ноября и тянется до марта, но немного не дотягивается и превращается в него где-то в конце февраля. Такое положение вещей устраивает всех, кроме зловредной троицы: декабря, января и февраля, пытающихся дать о себе знать мерзкими выходками, удающимеся слишком редко, чтобы кто-нибудь обратил на это внимание, а когда февраль, младший из них, злобный карлик, похожий на борца-легковеса, собирается показать ноябрю, где раки зимуют, тот, сложив кукиш из строптивой троицы и показав язык, плавно перекатывается в март. Раки в Израиле не зимуют.
     Ноябрь - месяц воспоминаний. Каждый раз, когда Алексей просыпался с левой ноги, а правой убеждался, что на дворе ноябрь, его руки сами собой тянулись к бороде и погружались в нее по самую шею, а глаза начинали видеть череду минувших событий.
     - Не вспоминай больше, чем помнишь.
     Эта фраза досталась Алексею от отца, а ему, вероятно, от его отца, то есть деда Алексея, которого он почти не помнил и потому вспоминал слишком редко.
     Хлопнула дверь на лестничной площадке - соседка по этажу, пышная крашеная блондинка, намного ближе к шестидесяти годам, чем к шестидесяти килограммам, отправилась на работу. Значит, сейчас минут десять седьмого. Ночь уже отошла ко сну, а утро еще не проснулось. В образовавшемся безвременье можно спокойно полежать с закрытыми глазами, помечтать, подумать о себе и о своей жизни. А если думать не хочется, можно помедитировать или, на худой конец, развлечься сочинением хокку. Это было любимое время Алексея - ничто не мешало оставаться самим собой.
    
     От прошлой ночи
     Остались только хокку.
     Любовь ушла. Жаль.
    
     (здесь и далее использованы хокку Алексея)
    
     А в ноябре на смену мечтам и думам приходили воспоминания.
     Главными героинями им служили женщины. Алексей вообще любил, когда женщины ему служили. Как-то он обнаружил, что и они любят это делать, и стал доставлять им это удовольствие, обращаясь со всякими малозначительными просьбами и наблюдая их рвение, по которому с помощью своеобразного эхолота безошибочно определял глубину их чувств. Пару недель назад Алексей расстался со своей очередной подругой, отрезал как впившийся в палец ноготь и теперь переживал-пережевывал их разрыв. Причиной ему стала банальная скука, не отличающая среды от четверга и которой так полон ноябрь. Это когда точно знаешь, что сейчас скажет подруга, и она знает это и потому ничего не говорит. Если есть любовь, то такие мелочи не замечаешь. Но в отсутствие оной....
     Обобщив свой не слишком богатый, но зато такой близкий и понятный опыт, Алексей пришел к выводу, что его отношения с противоположным полом складываются и раскладываются примерно по следующему сценарию: знакомство - надежда - сближение - надежда - приедание - скука - finita la comedia. Конечно, были и исключения, выпадали целые звенья этой цепи, последнее вполне могло зацепиться и за первое, как иногда в конце ноября четверг следует за воскресеньем, но, в общем-целом, описанный цикл с кажущейся неотвратимостью повторялся.
     С возрастом все составляющие этого цикла кроме надежды, когда ногти не растут, укорачивались, а вот паузы между ними как раз наоборот - удлинялись. С возрастом.... Алексей, между прочим, был молодым человеком лет пятидесяти. Да, да, молодым человеком! Ведь человек становится старым, когда начинает рассуждать о себе, как о старике. Когда он полагает, что то ему уже не по силам, а это - поздно, вот если б раньше, лет десять назад и тому подобное. Но это не про Алексея. Он и болел теми же болезнями, что изредка навещали его в те дни, когда в бороде еще не было прямо торчащих седых волос.
     Сегодня роящиеся в его полусонном мозгу мысли протоптали новую тропинку. Он вдруг подсчитал, что со времени развода с Машей прошло уже десять лет, можно сказать, юбилей. Они развелись спустя два года после приезда в Израиль. Приехали они из города, где разводятся даже мосты. Правда только на ночь, никто их в это время не попирает ногами, не топчет, и ничто их не касается. Просто кайф. Для кого-то это город белых ночей, а для Алексея - город, где разводятся мосты... Он уже не мог вспомнить даже месяц, когда были завершены все формальности. Свидетельство о разводе он потерял во время одного из переездов, ведь Алексей за десять лет сменил двенадцать адресов. Не помнил он и дату подачи на развод, но не сомневался, что это не ноябрь: воспоминания просто не отпустили бы его....
     Вот дату их свадьбы он помнит до сих пор. Все-таки пятнадцать счастливых лет совместной жизни чего-то, да стоят. К тому же они скрашены, чудесными детьми, рожденными еще в стране, где декабрь наследует октябрю, а снегом можно пользоваться бесплатно.
     Причина развода? Алексей не сомневался, что ею может быть только глупость, вот поводы могут найтись и обычно находятся разные. Для него поводом послужила теща. Прямо скажем, оригинальным он тут себя не проявил. Бывшую тещу звали Розой. Господи, кому пришло в голову так назвать будущую тещу? Впрочем, ее родители вероятно имели в виду шипы.... В какой-то медицинской книге она вычитала, что приближение смерти ощущается, как желание помочиться. Каждый раз, когда ей хотелось в туалет, она, чтобы лишний раз не вставать, прежде всего хваталась за пульс. Приехала теща на месяц погостить в Израиль и исцарапала душу до глубины. Сначала Алексей хотел развестись с тещей, но не встретил взаимопонимания ни у нее, ни у жены. Пришлось решить проблему глобально: он развелся с Машей.
    
     Бить женщин нельзя,
     Это бесчеловечно.
     Очень хочется.
    
     На момент развода их Юле, красивой девочке с черными глазами, полными будущего, исполнилось шестнадцать, и она уже обрезала косы, которые так любил заплетать Алексей. Развод родителей вряд ли отразился на ее судьбе. Она отслужила в армии, окончила университет, вышла замуж и даже, не спросив Алексея, успела сделать его дедом. Короче, все как у людей.
     Младший же, Гриша.... Ему едва стукнуло одиннадцать. Живой, подвижный, необыкновенно нежный мальчик, увлекающийся шахматами, математикой и компьютерами. После школы мечтал заняться астрономией. Последнее особенно льстило Алексею: ведь и он когда-то хотел стать астрономом и даже безуспешно пытался поступить на астрономическое отделение матмеха. Манго от манго близко падает.
     И вдруг все переменилось. Кто-то вдолбил Грише в голову, что он прирожденный гуманитарий. Мальчик забросил математику, а на смену астрономии пришла политика! В одночасье звезды переметнулись на политический небосклон. Начались бесконечные поездки на политические сборища, фотографирование с розовощекими партийными бонзами, министрами с различными портфелями и без. А затем и того хуже: Гриша, душа семьи, стал стесняться своих родственников, говорящих на иврите с явным русским акцентом. Лишь бабушке в виде огромного исключения милостиво разрешалось разговаривать с ним по-русски. Окончив школу, он призвался в армию, попросился в боевые части. Он знал, что самый верный путь в израильскую политику лежит через военную карьеру.
     Алексей виделся с сыном крайне редко. Из армии Гриша приезжал к матери и все свободное время пропадал в штабе своей партии. В лучшем случае они говорили по телефону. Смертельно уставшим голосом Гриша сообщал отцу, что у него все как нельзя лучше.
     - Помни, когда станешь премьер-министром, первыми придут брать интервью, не у тебя, а у твоих родителей, - наставлял сына Алексей и вырывал седой волос из бороды....
     Когда-то Алексей удивлялся обету своего друга не выезжать за границу, пока сын служит в армии. Теперь же он понимал его лучше: Гриша какое-то время находился в Рафиахе, и Алексей чуть не сошел с ума, ежечасно слушая сводки новостей по радио...
     От юбилея своего развода Алексей незаметно перешел к Грише. Он старательно гнал от себя всяческие предчувствия, считал их нелепыми, просто молился за сына, хотя не причислял себя к верующим. Но одна мысль все время пробивалась наверх: если с сыном хоть что-нибудь случится, хоть один волос упадет с его головы, сможет ли он, Алексей, простить себя? Ведь было очевидно, что если бы не развод, Гришина судьба потекла совсем по иному, неведомому руслу. Да и что бы стало с ним самим? И тогда Алексея, как иногда с ним случается, когда вторник выпадает на нечетное число, посетила мысль, от которой душа забралась в пятки, левое ухо свернулось трубочкой, а легкая горбинка, безусловно украшающая его семитский нос, превратилась в самый настоящий горб. Ему пришло в голову, а не пережить ли мысленно последние десять лет так, как будто не было никакого развода, хамсином держащего его за пересохшее горло. Но не сейчас. Пора было вставать и собираться на работу.
     Никогда еще Алексей не вел так плохо машину. Отдавил хвост кошке, перебегавшей дорогу в неположенном месте, и точно сделал бы то же самое старушке, чинно и по всем правилам переходящей улицу, но, к счастью Алексея, она оказалось бесхвостой.
     Ничего не клеилось и на работе. Компьютер без конца зависал, клавиши оказывались не на своих местах, файлы исчезали, и Алексею приходилось искать их по разным папкам. Сосредоточиться на программе он не мог, мысли как раскидай возвращались к той, главной, от которой уже пострадали его душа, ухо и нос. От крупных неприятностей Алексея спасло лишь то, что босс заболел и не вышел на работу.
     Спать Алексей лег пораньше и вопреки опасениям сразу уснул. Биологические часы (made in USSR!) работали хорошо, и он проснулся даже раньше обычного. Итак, прежде всего предстояло разобраться с тещей. Алексей набрался терпения, а было это не легко даже мысленно, и дождался, пока теща не убралась восвояси. В ее отсутствие мысль о разводе не могла бы прийти к Алексею даже в нечетный вторник.
     Маша работала не по специальности, Алексей перебивался случайными заработками. Он с легкостью представил, что оказался бы в той же киббуцной фирме, где начал работать и в реальной жизни. Его бы сократили одним из первых, когда фирма столкнулась с трудностями, но от этого он только выгадал: в отличие от оставшихся он получил причитающиеся ему деньги сполна, тем же пришлось долго бегать за киббуцным начальством, хорошо еще, что дело обошлось без суда. Ну а дальше.... Тут возникли первые проблемы.
     Пока все совпадало. Алексей начал искать работу по всей стране и нашел бы ее, но не в той фирме, координаты которой в «Новостях недели» откопала Элина, его тогдашняя подруга. Для поисков работы Алексей использовал только газеты на иврите, а русскоязычные не покупал, считая (и в целом справедливо) это бесперспективным. Но, насмешка судьбы, то самое, единственное, нужное Алексею объявление было обнаружено именно в «русской» газете. Как уже потом узнал Алексей, на иврите этого объявления не существовало вообще. Ведь и цены на объявления в «русских» газетах гораздо ниже, и «русская» рабочая сила стоит дешевле. Так что дорога в эту фирму Алексею была закрыта. Ведь для его знакомства с Элиной не существовало ни единого шанса.... А жаль. И не только потому, что Алексей любил свою работу, хотя уже семь лет проработал на одном месте. Алексей вспомнил ночи, проведенные с этой неугомонной дамой, сочетавшей, как казалось ему, несочетаемое: девичью стеснительность с неистовой сексапильностью. «Господи, как же я расскажу Маше об Элине?», - эта нелепая мысль привела его в чувства. Никакой Элины не было и нет! Мысли Алексея явно побежали не туда, сорвавшись с узкой тропинки в пропасть, и он заставил себя вернуться к Маше. Он нашел работу в Иерусалиме (а это был реальный вариант, Алексей прошел там несколько собеседований в одной американской фирме и даже начал вспоминать английский), и возникла проблема с Машей, тем временем начавшей работать по специальности на севере страны, где они тогда жили. Выход был лишь один: Алексей снял комнату в Иерусалиме, успешно прошел испытательный срок и перевез семью в столицу, где Маше предстояло вновь искать работу. Тут его мысли обратились аккордами «Золотого Иерусалима», способными превратить в сиониста любого еврея и не только, и под их торжественные звуки, Алексей отправился в душ.
     На работе опять все валилось из рук. Алексей пытался разобраться в куске программы босса, но из этого мало что получалось. К счастью босс еще болел и не видел Сизифовых усилий Алексея.
     Следующим утром он почувствовал себя в Иерусалиме. Хотелось летать! Ах, какой воздух, какие просторы! Просто кружится голова! Он вспомнил Розу из Иерусалима.... Настроение сразу упало до уровня Мертвого моря. Эти черные угли вместо глаз, чувственный рот, всегда готовый к поцелую, ощущение свободы и вседозволенности, переполняющее ее тело и душу и от избытка исторгаемое наружу. Алексей любил прижаться лбом к ее лбу, да так, что глаза-угли превращались в третий глаз - одно всевидящее и всепонимающе-принимающее око, и запустить при этом пальцы в черный космос Розиных косм. Две проблемы были у Розы. Во-первых, тещино имя, но это легко поправимо, Алексей уже называл ее Лопушек в ответ на Лапушку. Во-вторых, летом Роза увядала, впадала в депрессию и весь день стригла ногти. А как-то раз просто исчезла, решила одолеть свою психопатину, как она ее называла, один на один. Алексей удивился, подождал несколько месяцев, а когда Роза возникла снова, у него уже была Саня....
     Черт! Опять попутал некошерный! Ну при чем тут Роза и при чем Саня, ведь он же не развелся и живет замечательно с Машей. У них все отлично, как и во все предыдущие годы. Юля цветет, а у Гриши прорезался художественный дар. Он, оказывается, видит мир совсем не так.... Его картины полны жизни и красок, любимая тема «Цветы в Иерусалиме». Люди, понимающие в искусстве, говорят, что это призвание... Что ж, хоть и не астрономия.... Недаром мы перебрались в Иерусалим.
     В этот день Алексей опоздал на работу. Как назло босс поправился и пришел раньше его. Конечно, он решил, что Алексей все дни его отсутствия приходил поздно, и стал дотошно просматривать, как Алексей успел продвинуть их совместный проект. Его разочарование перемешалось с удивлением, и он чуть не проткнул себе барабанную перепонку, по привычке прочищая уши ключем от «Тойоты». Алексею досталось и за это. Допоздна он просидел на работе, заставляя себя что-то делать, но получалось не очень - иногда он ловил косые взгляды босса.
     Съеденная перед сном яичница из трех яиц, от души сдобренная хумусом и тунисской паприкой, переваривалась в серию нелепых, упорно повторяющихся сновидений: за Алексеем гонялось какое-то огнедышащее чудовище, что-то вроде китайского дракона, но с женским ликом. Этот лик все время менялся, принимая образ разных женщин, и Алексей без труда узнавал почти всех. Всякий раз, когда чудовище оборачивалось тещей, он просыпался.
    
     О вкусе крови
     Не каннибала спроси,
     Спроси комара.
    
     Окончательно Алексей проснулся в обычное время, но чувствовал себя совершенно разбитым. Сон быстро забылся, и Алексей приступил к своим виртуальным построениям.
     Гриша делал успехи. Сам Евгений Абезгауз позаботился о его участии в выставке израильских художников в Филадельфии. Юля вышла замуж и быстро превратила Машу с Алексеем в молодых бабушку и дедушку. Теперь они ездили к Юле на дежурства, а на выходные внука привозили к ним. Выпросив у Юли отпуск, они отправились во Францию, взяли на прокат машину и посетили почти все замки в долине Луары.
     Замки долины Луары.... Года три назад Алексей совершил это путешествие с Галей. Что там замки - Галя была великолепна. Она обладала педагогическим даром. Ее лекции и практические занятия «Кама сутрой» Алексей запомнит на всю жизнь. Жаль, что он завалил экзамен. Нет, не по «Кама сутре», тут дело до экзамена просто не дошло. Как-то Галя устроила ему психологическое тестирование. Алексею так и не удалось выяснить, где она взяла эти идиотские вопросы, ясно, что не придумала сама. Ответить на них правильно ничего не стоило, но Алексей дурачился, играл словами, выворачивал их смысл на изнанку. А Галя все воспринимала всерьез. Для нее каждое слово имело лишь одно значение, да так, будто она сама его назначила. Она всегда отличала среду от четверга, и ее уши никогда не менялись местами.... Конечно, она точно знала день, когда ей следует оставить Алексея.
     Алексей взглянул на часы, пора было собираться на работу. Он уже натянул левый носок на правую ногу, когда вспомнил, что сегодня пятница, выходной. Он прямо в носке плюхнулся обратно в кровать, закачавшуюся и издавшую радостный скрип. Когда кровать успокоилась, до Алексея стало доходить в какую ловушку он угодил. Чтобы счастливо жить с Машей, ему надо выкинуть из головы Галю с «Кама сутрой», Элину, Розу, Саню, Катю, двух Свет.... Выкинуть десять лет жизни и так дорого давшийся ему жизненный опыт. И все это ради спокойной счастливой жизни. Но он не хочет терять ни то, ни другое! Почему он должен выбирать? Почему так устроен мир? В полном отчаянии Алексей направился на кухню, нашел бутылку «Амадео», новогодний подарок от фирмы, с трудом из-за отсутствия опыта отколупал пробку.... Лет двадцать он обходился без спиртного, так что принятая доза надежно примирила его с жизнью. Вслед за пятницей пришел вторник.
    
     Истину в вине
     Устами младенца пью.
     Она глаголит.
    
     Алексей открыл глаза и тут же закрыл их снова. Представившаяся ему картина показалась невероятной. Он ущипнул себя, выдавил угря из мясистого носа, оттянул уши вниз и приоткрыл правый глаз. Все правильно. Он лежал на кровати, а рядом сидели Юля и Гриша, весело разглядывая его. Алексей покосился на «Галиль», удобно устроившийся на коленях сына, и со скоростью автоматной очереди пришел в себя.
     - Что случилось? - вместо приветствия пересохшими губами вымолвил он.
     - Это мы должны спросить тебя, папа, - сказала Юля. - Нам позвонил твой босс, сказал, что ты второй день не выходишь на работу, а твои телефоны не отвечают.
     - Отлично! Теперь я знаю что мне делать, когда захочу вас увидеть!
     - Ты остенешься без работы.
     - Ну нет, не останусь. Я ведь дружу со своим боссом. Просто попрошу его позвонить...
     Все рассмеялись, и Алексей начал собираться на работу.
     - Так может ты нам расскажешь, что с тобой произошло? - не отставал Гриша.
     - Ладно, в двух словах. Я тут разбирался со своими воспоминаниями и решил представить как бы сложилась наша жизнь, если бы мы с мамой не развелись.
     - И что?
     - Что что? Вот результат.
     - А напился зачем?
     - Так ведь как раз юбилей нашего развода, десять лет....
     - Понятно, - укоризненно кивнул Гриша.
     - Нельзя дважды войти в один и тот же поток, - многозначительно отметила Юля.
     - Зато можно дважды наступить на одни грабли, - возразил Алексей.
     - Не вспоминай больше, чем помнишь, - подвел черту Гриша.

     Вот такая история намедни произошла, граждане, о том, как бдительность помешала мошенникам нагло использовать государственное добро.
     Жила простая репатриантская семья: муж Соломон Маркович, жена его Соня Львовна да детишки. Муж по интеллигентской части работал - маклером или страховым агентом. Жена все больше по хозяйству - подоконники протереть, коврики вытрусить. Дети, надо полагать, в школе.
     Решили они квартиру купить. Дело хорошее, да и по съемным квартирам мыкаться надоело - квартирные хозяева они такие: то нос суют во все дыры, то претензии высказывают, что сливной бачок течет. А может, этот бачок и до жильцов тек, а хозяин из-за своего подлого интересу только сейчас внимание обратил.
     Пошли наши герои в банк, где после разных проволочек и выматывания нервов получили ссуду. И купили они себе на эту ссуду распрекрасную квартиру в городе Ашкелоне, с видом на море и двумя балконами.
     Соломон Маркович по-прежнему по страховой части подвизался, Соня Львовна половики трусила, детишки в новую школу пошли. И никакого хозяина над душой, разве что каждый месяц платежки из банка приходят - ссуду возвращать.
     А возвращать с каждым месяцем приходилось все больше и больше. Ссуду брали большую, вот и выплачивать не в пример много. Соломон Маркович извелся весь: на супругу покрикивать начал: почему работать не идет - хоть раскладчицей в супермаркете, хоть сборщицей апельсинов - все приварок к бюджету. А то ведь трусит и трусит новые половики - совсем в них ни пылинки не задерживается.
     А Соня Львовна так ему резонно возражает:
     - Если я домом не буду заниматься - мы все тут в грязи по уши зарастем и квартира товарный вид потеряет, а нам ее, может, еще продавать придется. А ты, любезный друг, вместо того, чтобы критику разводить, побольше бы клиентов страховал от смерти или еще от какой неприятности, тогда, глядишь, и ссуду будет чем покрывать.
     Но у Соломона Марковича ничего не получалось. То ли люди в Ашкелоне не боялись болеть, умирать и считали себя бессмертными, то ли природа там такая, что грустные мысли отскакивают от головы, как блин от тефлоновой сковородки - результат был один: не хотят несознательные граждане страховаться - хоть ты тресни!
     И, посоветовавшись с женой, решил Соломон Маркович вернуться в Россию на заработки. Там, говорят, беспредел, братки и разборки, людям до зарезу нужно страховаться, иначе так и помрут незастрахованными, что неинтересно. Поцеловал Соню Львовну, детишек по головкам погладил и улетел.
     Поначалу все было хорошо. Работы в России оказалось непочатый край, хотя Соломону Марковичу немало пришлось мелким бесом вертеться, чтобы себя показать, и людей убедить. Деньги понемного переводил, по телефону звонил, наказы давал, даже обещал на еврейский Новый год приехать навестить - чего еще надо?
     И вдруг умер! Получает Соня Львовна телеграмму, мол, скончался ваш супруг в России, после тяжелой болезни, именуемой простудой и переохлаждением. Не привык после жаркого израильского солнышка к слякоти и мокроте, простудился и умер. Тело завещал похоронить возле безвременно усопших родителей, дабы любимую жену в расход не вводить, а ей наказ: за детьми смотреть, квартиру не запускать, а как срок траура пройдет - замуж идти, так как негоже женщине в полном соку одной оставаться - от этого болезни разные и психические изменения в сознании происходят.
     Вот такой был человек Соломон Маркович - справедливый и благородный.
     Поплакала Соня Львовна, рвалась на могилку, да детей не с кем оставить. Успокоилась, стала жить дальше.
     А тут сосед, Исаак Давыдович, стал к ней в гости захаживать. Неплохой такой сосед, из разведенных с алиментным листом, но тоже мужчина. То спросит, не надо ли чего, может шкафчики повесить или там лампочку вкрутить, то детям мороженое принесет и цветочки Соне Львовне - в общем, ухаживает.
     А Соне Львовне он не нравился. Росту маленького, да и алиментщик - зачем такой в хозяйстве? Вот если бы найти, как ее покойный муж Соломон Маркович... Траур проходит, а идти не за кого.
     Не было бы счастья, да несчастье помогло. Решила Соня Львовна начать иврит изучать. В ульпане, что в переводе с иврита студия, но никакая это не студия, а обыкновенная комната, где сидят тридцать человек и слушают учительницу, ни слова на русском не понимающую. Конечно, иврит - дело хорошее, да и раньше надо было, но раньше времени не было, то да се, пятое-десятое: мужа накорми, половики вытруси, детей со школы забери. А тут время освободилось.
     В ульпане Соня Львовна познакомилась с одним человеком, совсем свежим репатриантом: благообразный такой - усы пышные, волосы до плеч, очки в роговой оправе со стеклами хамелеон, что на солнце темнеют - не иначе, художник. Стали они вместе за партой сидеть, на перемене под ручку прогуливаться и о разных душевных материях разговаривать. Соня Львовна все покойного мужа Соломона Марковича поминала, а художник не препятствовал, понимал, что любила его вдова всем сердцем.
     Пришло время, и художник, Семен Борисович Додельзон, начал к вдове домой захаживать, чаи распивать, с детишками в прятки-догонялки играть. Дело уже к тому шло, чтобы замуж за него идти и детям папой называть.
     А Исааку Давыдовичу от этого жутко нехорошо стало, скажем-таки противно! И почему этому художнику можно вот так запросто к вдове захаживать, ведь он, Исаак Давыдович, на цветы и мороженое тратился, и вообще в стране уже три года, знает почем фунт лиха. И сам он какой-то подозрительный, в усах. А кто у нас усы носит? Только арабские террористы. Нет, положительно, надо бежать в полицию и докладывать, а то быть беде.
     Сказано-сделано. Сообщил в письме Исаак Давыдович куда следует, мол так и так, учится в ульпане языку иврит настоящий арабский террорист, маскирующийся под нового репатрианта, да еще женщину преследует, может и насилие учинить, если наши доблестные стражи порядка не остановят злодея. И подписался: истинный патриот своего государства, Исаак Давыдович. Наклеил на конверт марку, денег не пожалел, и отправил, куда следует.
     В полиции долго не церемонились. Приехал отряд, все полицейские, как на подбор - высокие, рослые, любо-дорого глядеть. Скрутили художника в целях безопасности государства и отвезли на допрос.
     Принялись его расспрашивать, что да как, откуда приехал и не говорит ли по-арабски. Нет, отвечает Семен Борисович, я из России приехал, а по-арабски знаю только кус-кус и фалафель.
     Полицейские поняли, что произошла ошибка. Самый главный полицейский очень рассердился и приказал привести ему на правеж патриота Исаака Давыдовича, чтобы тому неповадно было. Только было собрались отпустить Семена Борисовича домой, как один из полицейских ему и говорит:
     - Вы уж нас извините, господин Додельзон, что мы вот так на вас напали. Разрешите нам исправить это недоразумение и предложить вам постричься и побриться за счет полиции. А то, не принято у нас евреям с такими саддамовскими усами по улицам ходить, не ровен час, еще кто-нибудь террористом назовет. Стыда не оберешься.
     И как не отнекивался Семен Борисович, посадили его в специальное парикмахерское кресло, постригли, побрили, одеколончиком «Дежавю» сбрызнули, и придали художнику благообразный вид.
     Поблагодарил Семен Борисович полицию, и бочком-бочком на лестницу, в ульпан бежать, на уроки, ведь там его ненаглядная Соня Львовна дожидается, наверное изнервничалась вся.
     И тут ему навстречу Исаак Давыдович, собственной персоной по лестнице поднимается, к большому начальнику за выволочкой.
     Глянул на него Исаак Давыдович, да как ахнет:
     - Ба! Соломон Маркович, да вы ли это? Вы же умерли!
     - Какой-такой Соломон Маркович? - заинтересовались полицейские. - Он же Семен Борисович Додельзон! А ну-ка пройдемте, гражданин, на предмет выяснения.
     И завернули лже-Додельзона назад, в полицию.
     А тут еще и Соня Львовна прибежала, вся в слезах. Как увидела своего воскресшего мужа, так в обморок и хлопнулась.
     Что же оказалось? Кто был. этот загадочный господин? Семен Борисович Додельзон или совсем наоборот - Соломон Маркович, восставший из мертвых?
     И никогда он не умирал. Просто, поняв, что ему дорого платить за квартиру, решился Соломон Маркович на хитрость иезуитскую: застраховал себя и квартиру на большую сумму, уехал в Россию, там купил подложное свидетельство о смерти и прислал его в Израиль, чтобы жена его, сообщница, могла получить страховку и уже не выплачивать непосильную ссуду. И очень просто.
     А сам, отрастив волосы и переменив внешность, купил паспорт и приехал в Израиль, где принялся ухаживать за своей собственной женой.
     Жить бы им так и поживать в дармовой квартире, да недремлющее око истинного патриота Исаака Давыдовича не дало свершиться мошенничеству.
     Конечно, Исаак Давыдович малость обознался, но зато результат оказался выше всяких похвал. А ошибся - так с кем не бывает?

    
     1
    
     Опять он… За ними что там, не следят? - Всё та же голубая маечка, белоснежные шорты… Я выхожу из машины и он как всегда отводит свой взгляд, и слегка отворачивается. - Я знаю, он стесняется своего лица, да и есть чего стесняться. Когда я впервые увидел его лицо, мне, уж столько повидавшему, и то стало не по себе…
     С той самой первой встречи здесь же, неподалеку от дома, прошла, кажется, неделя… А может и больше. Он сидел на скамейке и, как я тогда думал, что- то смотрел или читал, открыв книжку - монитор. Я, остановившись, стал разглядывать его тело. Оно чётко выделялось сквозь тончайшую маечку и полупрозрачные белые шорты. - “Фигурка потрясная! Интересно, сколько же стоит час с этим мальчишкой? Дороговато, наверное… Хотя для меня… На маечке номер фона компании и личный номер пацана. В общем - обычный “труженик постели”. Такие “работают” с утра до утра! А этот сидит и видимо никуда не торопится. Странно…” Я слегка тронул нежную голую коленку с татуировкой такого же номера как на майке. - Мальчик слегка вздрогнул и опустил монитор на колени.
     - Вам что-либо угодно? - нежным голосом спросил он.
     Я молчал несколько секунд. Потом быстро сказал “извини” и пошел к своей машине.
     …Боже!!! Такого я ещё не видел! Шрамы, аккуратными линиями протянутые замысловатой паутиной по лицу. И глаза… О, какие это глаза! Во всём спектре радуги, наверное не найдётся такого цвета! Может ОНИ там что - то новое изобрели, подумал я. Но кажется дело не только в цвете. Тут что - то другое… Выражение глаз. Взгляд. - Он видит тебя как бы насквозь. Нежный сканирующий взгляд! Вам приходилось когда либо видеть такое? Мне - нет.
     Я долго приходил в себя после увиденного. Потом посмотрел в зеркало заднего вида - мальчик всё так же сидел, раскрыв монитор.
     Выйти из машины, подойти, поговорить? Или набрать номер компании, назвать его личный номер и спросить стоимость?
     Я так и поступил. - По фону нежный детский голос ответил мне вежливо, что номер
     G-787 стоит недорого, всего десять единиц за час работы и в данный момент свободен. “Куда прикажете доставить?” - спросил голос. - В Центр Пластической хирургии, идиоты - зло ответил я и выключил фон. Вышел из машины, подошел к мальчишке и уселся рядом с ним. Он покосился на меня, как бы спрашивая: “Ну чё надо то?” и снова уткнулся в монитор. Краем глаз я заметил, что экран пуст. Выключен монитор.
     -А что же у тебя “женька” выключен-то? - кивнул я небрежно на ЖК.
     - Вам какое дело? Питание экономлю. Вечером пригодится, может быть…
     - Как зовут тебя, малыш?
     Он повернул ко мне обезображенное лицо, удивлённо посмотрел в глаза, потом взгляд его стал жестким и холодным - “Сейчас точно жалеть будет, совать несколько единиц…” - так, наверное, в этот момент подумал мальчик. - Уродом меня звать, понял? Стою я десять единиц в час! Делаю всё, что прикажет клиент! Минет у меня получается особо хорошо! Что тебя ещё интересует? Давай! Спрашивай! Мой номер ты видишь, да и все они видят. - Он обвел взглядом улицу… Толку - то? А сижу здесь потому, что заказов нет. Понял всё?!
     - Нет, не всё. Как зовут тебя, малыш?
     - Саша, - отвернувшись в сторону, тихо сказал мальчик.
     Он продолжал сидеть, делая вид, что читает. Мимо проносились машины, шли, не спеша, редкие прохожие, малыши резвились на аллее, а на скамейке, спрятав лицо за монитором, плакал мальчик. Искусственный мальчик.
    
     *****************************************************************************
    
    
     2
    
     Да… Неделя прошла - это уж точно. Он в этот день по - прежнему встречал меня у подъезда. И, как всегда отвернулся, когда я вышел из машины.
     - Ну, всё! Хватит играть в незнакомцев. Что ты тут делаешь каждый день? Заняться нечем? На тебя “заказов” что ли снова нет? - я вплотную подошел к нему и тронул за плечо. Он слегка вздрогнул, взглянул на меня и снова отвернулся.
     - Я…Я тебя жду… А заказов и правда, нет. - Кому нужен урод? Даже за десять в час…
     - Ну, тогда пойдём ко мне. Чего на этом пекле-то сидеть? Хотя тебе…, - я оборвал себя на полуслове, посмотрел ему в глаза и подумал: ”Ну, правда, совсем как настоящий пацан!” …Во, блин, до чего докатились! Мало ИМ было биопластиковых “игрушек”. - Решили взять себе роль Бога! И ведь стараются, черти! И получается у Них! Почти…”
    
     Лет двадцать назад вырастили Они первого искусственного человека, существо, почти ничем не отличающееся от нас. Ну, вырастили… А что дальше то с ним делать? Искали ему применение и там и тут, и что из этого вышло? - Да ничего хорошего. Существо почти так же уязвимо, как и сам человек. Имеет такой же интеллект, ну, может чуть выше нашего и ничем, в общем то не отличается от простого смертного. Дополнительная бесплатная рабочая сила? - “Ну, не в пятнадцатом же веке мы, в конце концов?”
     Сам процесс стоит недёшево, а результат - ноль. Простым Естественным путём - оно дешевле как- то будет. Да тут ещё церковь сказала своё слово в защиту Бога. - “Негоже, мол, брать на себя такую миссию - роль Творца!”
     Вот и решили власти пустить своё “Изобретение Века” на “благое дело” - на борьбу с “Великим Всемирным Злом”, как вещали тогда СМИ - с совращением малолетних, которое уже начало (по их мнению) принимать угрожающие масштабы. Впрочем, церковь и в этом Их не поддержала.
     А логика у этих сексологов, сексопатологов и разных там “…огов” проста. - Влечение к мальчикам, в простонародье БЛ, не является психическим расстройством, не поддаётся коррекции и лечению, а стало быть, и бороться с этим явлением не имеет смысла.
     Можно, конечно, как в старину заключать “совратителей” в тюрьмы, изолируя их на время от общества. Можно. Но это значит, четверть населения планеты должны быть изолированы? - Бред! Оставить всё как есть? - Тоже не выход. Ведь детям наносится “непоправимый моральный ущерб!”
     Вот и принял ВСЕМИРНЫЙ СЕКСОЛОГИЧЕСКИЙ ЦЕНТР Закон № 013 от 2255 года.
     В общем, разрешили вырастить в качестве эксперимента несколько тысяч “единиц” искусственных мальчиков, которых на законных основаниях может приобрести, за определённую плату, естественно, любой желающий. Приобрести может на какое то время, или навсегда. Всё зависит от желания и платежеспособности клиента. А “подогнать” всё это под статус “законного” бизнеса и создать интернаты, для содержания детей и Центры Заказа - это уже дело “предприимчивых сознательных граждан”.
     Мотивация Закона довольно груба и цинична: “Ребенок, то есть Существо, создано искусственным путём. - Стало быть, это не человек, а просто Су-ще-ство. А какой моральный вред можно нанести искусственному Существу? - А никакого вреда и быть не может! Ну, и опять таки дополнительный доход в бюджет…
     В общем, узаконило “цивилизованное общество” простую детскую проституцию, не забыв, однако, принять Закон о смертной казни, который распространяется только на “растлителей” детей, родившихся естественным путём.
     Вот только вопрос остался открытым: “А НА СКОЛЬКО ЦИВИЛИЗОВАННО ОНО, ЭТО ОБЩЕСТВО ???”
     …..
    
     - Ну что, ты идёшь? - оглянулся я на Сашку, который, отвернувшись, всё ещё сидел на ступеньке.
     - Нее. Нельзя мне. Не положено “без Заказа”, просто так…
     - Ну-ка повернись! - Саша встал и, повернувшись ко мне, опустил голову.
     Я включил фон и набрал номер, красовавшийся у него на майке.
    
    
     3
    
     Лифт поднял нас на седьмой этаж, и Саша вошел в мою квартиру. Он даже не стал осматриваться по сторонам, как это делают люди, впервые попавшие в незнакомое помещение. Просто стоял на пороге, как обычно, опустив голову.
     -Слушай, - начал я, - ты всегда так? Всегда пытаешься скрыть своё лицо, даже когда перед тобой клиент? Сейчас я купил тебя. Ты, пусть на время, но мой и обязан подчиняться во всём. Понимаешь? Подними голову. - Саша повиновался, но взгляд по-прежнему опустил вниз.
     “Интересно, они, “искусственные”, в “своём деле” такие же, как и простые люди? Или это что - то другое?” - подумал я, хотя мальчики меня, в общем то, никогда не интересовали.
     - Послушай! - Я совершенно спокойно отношусь к твоей “паутине” на лице, хотя для меня это пока загадка, и понимаю - эти шрамы возможно у кого-то вызывают отвращение, но поверь - я столько повидал всего этого. Не надо скрывать от меня свои “украшения”, а тем более взгляд!
     Сначала ты научишься вести себя достойно, позже видно будет. И давай на “ты”. Договорились? Посмотри мне в глаза. - Он поднял взгляд.
     Нет. Не показалось мне тогда, при первой встрече. - Он действительно сканирующий, этот взгляд. Но добрый. И печальный. - Ты знаешь, почему я тебя купил?
     - Известно, почему…Кто ж этого не знает? - тихо ответил мальчик.
     - Глупыш…Не из-за твоего красивого тела! И не потому, что твоя стоимость на много меньше цены на других Существ. - Средств на покупку красивого мальчика у меня более чем достаточно. Просто не нужно мне это. Вернее, не было нужно, пока не встретил тебя.
     При слове “Существ” мальчик вздрогнул. Взгляд наполнился слезами, и он отвернулся от меня.
     Я подошел к нему сзади, обнял, и долго гладил мягкие, пахнущие радугой волосы. Гладил, целовал и говорил то, что копил в себе все эти дни, чего никогда никто от меня не слышал. - Прости меня, Саша! Прости. Я никогда больше не позволю себе так называть тебя. Я не отпущу тебя больше от себя ни на шаг. Слышишь? Прости! Ты и сам не понимаешь, что ты со мной сделал! А я и сам не пойму - что со мной происходит…
     Он вдруг резко повернулся ко мне, крепко обнял обеими руками и прошептал: ” Как долго я ждал тебя! Как долго надеялся и отчаивался! Верил и сомневался… Как долго я тебя искал!”
     Господи! Ведь он совсем как настоящий! Беззащитный маленький мальчик, с которым, купив его, какой ни будь подлец может делать всё, что захочет! Он, этот мальчик, ничем не отличается от простого маленького ребенка, которого запросто можно обидеть грубым словом. Он так же беззащитно плачет, как и все дети, когда в их ДУШУ бросают камень презрения. Вот только простые дети могут сопротивляться, могут и “послать” обидчика куда подальше! А ЭТИ? - ОНИ обязаны молча терпеть всё и выполнять любые прихоти очередного клиента!
     Какая же “изобретательная сука” узаконила это насилие, это средневековое рабство???
     И почему общество не воспротивилось этому выбору? Да. - Выбору! Мы выбрали в жертву беззащитных, нами же изобретённых существ с такими же чувствами, с такой же ДУШОЙ, как у нас. Выбрали в жертву ради благополучия наших, нами рожденных детей!
     В голове пульсирующими ударами бились эти мысли, а я целовал шрамы и глаза этого чудного мальчика и с таким трудом сдерживал в себе слёзы.
     Понемногу малыш успокоился. Перестал всхлипывать, вытер своими кулачками последние слёзы и улыбнулся мне, - А для чего ты меня купил?
     “ДЛЯ ЧЕГО ТЫ МЕНЯ КУПИЛ?” …Какая странная, какая нелепая фраза! Как дико слышать её от ребенка! Пусть даже искусственного. Хотя какой он для меня теперь искусственный? Для меня он самый НАСТОЯЩИЙ и РОДНОЙ!!! Самый БЛИЗКИЙ и ЕДИНСТВЕННЫЙ на всей планете, ради которого стоит жить! Я полюбил его с того самого первого дня. Полюбил так, как любит отец своего, внезапно обретённого сына, которого потерял когда - то…Давным-давно.
     - Как же тебе всё это объяснить-то?…Сам пока ещё не понимаю, что со мной происходит. Просто ты мне нравишься. Просто никогда не видел такого взгляда, как у тебя, никогда не слышал такого грубого ответа от пацанов, подобных тебе. - Помнишь, там, в парке, как ты мне “представился”…
     - Помню…Прости, но это от обиды. Во мне тогда столько всего накопилось! А тут ты ещё пристал со своими вопросами, - «Почему у тебя “женька” выключен? Как зовут?» - хотелось вежливо улыбнуться, и, соблюдая Закон, показать пальцем на коленку. - Нет же! Не сдержался! - Прости! Ладно?
     - Да забудь ты…Знаю я все эти ваши “Законы”. - “Это” запрещено, “то” запрещается, жалоба от клиента - гарантия сурового наказания от воспитателя интерната. - Невесёлая у вас там жизнь-то.
     - Да, всякое бывает…Привык уж.
     “ПРИВЫК…” Саша привык к такой жизни! Можно ли привыкнуть к насилию? К наказанию электрошоком? К их “практическим занятиям”?
     - Можно. Привыкнуть можно ко всему, - Сашка будто прочитал мои мысли!
     - Послушай, Саш, а что, действительно тех из вас, которые вырастают или тех, на которых нет спроса, уничтожают? Это правда?
     - Дима! А ты меня надолго купил? На день? На неделю?
     -А как бы ты хотел?
     Он долго молча смотрел мне в глаза. И я, кажется, понял его ответ.
     - Не знаю, - тихо сказал он, - многие пацаны просто исчезают неизвестно куда. А некото- рые вот уже несколько лет так и не растут. - Я редко их вижу в интернате. “ Работают” наверное, много… А не растут, видимо, потому, что им вводят какую то инъекцию. У нас вообще много чего непонятного, одно лишь понятно. - Всё построено по иерархии. Есть “Высшие”, есть “Средние”, ну и, конечно же “низшие” - “неперспективные”. - Это те, на кого мало “Заказов”. Но такие долго не задерживаются. - Пропадают куда то…
     Я задумался, - Саша, а ведь и на тебя заказов то, наверное, почти нет?
     - Не почти. - Вообще нет. Но ты не подумай! Я не из-за этого к тебе…
     - А я ничего и не думаю.
    
    
     4
    
     - Ну, вот что. - Снимай свою “форму”. - Малыш беспрекословно разделся.
     - А теперь мы с “этим” сделаем вот так, - я открыл корзину для мусора, и туда полетели белые шорты и голубая маечка - символы “Мальчика, который вам нужен”. - Так называется Отдел Заказов, к которому приписан Сашка, - Пора забыть тебе, малыш, об этой идиотской форме. - Мальчик удивленно посмотрел на меня, но промолчал. Я открыл дверь в ванную комнату. - Что делать, знаешь?
     - Угу, - кивнул Сашка и включил воду.
     - Саша, скажи, а откуда ты знаешь, как меня зовут? Я же вроде не представлялся, - спросил я, когда малыш уже вовсю плескался под струями тёплой воды.
     - Просто всё, - отозвался он, - Номера-то на твоей машине запомнить не сложно…
     - Шампунь и полотенце сам найдешь?
     - Ага!
    
     Спустя несколько минут Саша открыл дверь в ванной и появился на пороге зала. Появился “ в чем, так сказать, мама родила”. Хотя, какая в этой ситуации может быть Мама? - Ну вот. Я выполнил то, что ты мне приказал. - Ложиться на диван? Или куда?
     - Послушай! - Никуда ложиться не надо. - Не для “этого” я тебя отправил под душ. И ничего я тебе не приказывал. Одевайся давай. - Там, в другой комнате шкаф стоит. Поройся в нём и найди себе что нибудь…
     - Спасибо Дим! Я щас!
    
     Надо же! Он и вправду подумал, что я буду с ним что то делать!
     Пока я накрывал стол Сашка, что - то, напевая себе под нос, перебирал мои шмотки. Он как - то сразу оживился, повеселел. Ну, совсем как простой пацан! Будто и не было в нём прежней скованности.
     - Есть будешь? - Сашка оторопел от такой неожиданности.
     - Конечно! Я ведь как с утра в интернате позавтракал, так больше ничего и не ел, - он появился на пороге кухни в моих старых, но ещё крепких джинсах с подвёрнутыми штанинами и в майке, которой лет десять, наверное.
     - Для дома сойдёт, а завтра что нибудь купим, - оценил я.
     - Дим, а сколько тебе лет? - спросил Сашка, отпивая сок из стакана.
     - Двадцать три уже.
     - А чем ты занимаешься? Ну, где работаешь?
     - А тебе всё так интересно?
     - Ой, прости!
     - Что простить? - удивился я.
     - Ну, что снова “Закон” нарушил. - “Клиента ни о чём нельзя спрашивать, если он сам этого не пожелает.” - Вот, - залпом выпалил Сашка.
     - Господи! Да когда ты забудешь об этом? Ладно. Считай, что я пожелал. Работа моя пока для тебя представляет маленькую тайну. Ну, как для меня твои “узоры”. Хорошо? Но за эту маленькую тайну я получаю большие деньги. А эта убогая хижина, где мы сейчас с тобой находимся - просто моя городская квартира. Настоящий дом - за городом…
     - Ни чего себе, “хижина”!!! А “узоры”…Хочешь, я тебе про них расскажу?
     - Ты ешь. Успеешь ещё рассказать.
     - А я и так ем.
    
     Глядя, как ест Саша, можно было подумать, что его не кормили дня три. Настолько быстро он управлялся со всем, что было на столе!
     - Вас плохо Там кормят? - спросил я, глядя в окно.
     - Да когда как…Если берут несколько клиентов в сутки, - это здорово! - А если
     “Пусто” - стандарт…Как у меня.
     - “Стандарт” - это что?
     - Это глюкоза и ещё какие то таблетки. Есть от них хочется меньше, но только на время…Вот и весь завтрак.
    
     Да уж…Настрадался пацан за год. - Я когда читал его данные, выяснил, что “Существо номер G-787 выращено в 2278 году”, то есть год назад. “Существу присвоено имя Александр.”
    
     - Спасибо, Дим! В меня уже не лезет…Я помою посуду?
     - Зачем? Машина же есть…
     - А.., - эти машины не совсем чисто моют. Я сам. Ладно?
     - Ну, хорошо, чистюля! - Мой…
     Саша минут тридцать возился с посудой. Наконец всё закончил, вошел в комнату и объявил: “ Я всё сделал! Что теперь прикажешь, хозяин?”
     Минутная пауза…После чего я четко и понятливо объясняю ему, что не хозяин я вовсе.
     - Сашка, когда же ты начнешь понимать, что нет у тебя хозяина? Больше нет! - Включи “женьку”.
     Саша, повинуясь, включил свой комп.
     - Введи свой номер. - Саша ввёл свои данные.
     - Только в обморок не падай!
     И всё же он чуть не упал…” - В связи с тем, что номер G- 787 продан в частную собственность навсегда, информация о нём отсутствует.
     -Дим! Значит мы теперь вместе? Ты и Я? Да? - спросил Саша, когда пришел в себя и бросился ко мне на шею.
     -Да-а… Не зря говорят, что соображаете вы быстрее, чем люди.
    
     *****************************************************************************
    
     - Осужденный 45333, на выход!
     Сашка нехотя встал, протянул перед собой руки. Щелкнули звонко наручники. Длинный серый коридор вёл куда то вниз, казалось глубоко под землю. Сашка сначала считал шаги, но потом ему надоело это скучное занятие и он, время от времени оглядываясь, стал изучать сопровождающих. Впрочем, те не обращали на мальчика никакого внимания. Одеты они были в какую то форму, напоминающую не то военную, не то службы безопасности. Сашка не очень то разбирался в этих мундирах Власти. Наконец коридор логично закончился какой то дверью.
     Один из сопровождающих снял с Сашки наручники (зачем одевали то?), другой нажал клавишу монитора на стене. В ответ на мониторе появилась надпись: “Свободны”. Сопровождающие развернулись и пошли обратно, оставив мальчика наедине с закрытой дверью и монитором. - Тот не заставил долго ждать, выдал: “Входи”. Сашка вздохнул и приоткрыл тяжелую дверь, за которой мерцал голубоватый свет. “Наверное, Так выглядит НЕИЗВЕСТНОСТЬ?” - подумал он.
     - Заходи, не стой на пороге, - сказал чей то мужской голос. - Сашка вошел. Комната большая, какие то непонятные приборы стояли там и тут, стол, похожий на операционный. “Во черт, что за хирургия?” - подумал Сашка.
     - Подойди сюда, - снова тот же голос в глубине комнаты. Сашка подошел.
     За столом сидел парень. “Лет, наверное, двадцать”, - подумал Сашка.
     - Садись напротив. Сашка сел.
    
     - Ну, что выберем? Обратно пойдешь, или на свободу?
     - А Вы бы что выбрали?
     - Я спрашиваю. Понял?
     - Отвечаю. Хочу домой.
     - Значит, на свободу. Хорошо. Но для этого надо будет немного поработать. Ты же у нас “спец”…
     - Куда ни будь надо “войти”?
     - Нет, “юное дарование”. В нашем деле твой талант вряд ли пригодится. Здесь всё гораздо прозаичнее. Тебе, наверное, не раз говорили, что ты очень красивый мальчик? Снимай всё с себя.
     Сашка разделся, хотя снимать с себя было, в общем то, почти что и нечего. Один лишь желтый халат.
     - Да-а! И телом ты не плох, как я посмотрю. Ну, что ж. Ты, конечно же, слышал об искусственных мальчиках, о “Существах”? - Знаю. Слышал. А откуда берутся эти мальчики, знаешь?
     - Ну, а кто не знает…Выращиваются где то…
    
     Окончание на сайте: ukamina.com/books/sushestvo.html