Повесть эта о том, что случилось, когда твой дедушка был маленьким. Она очень важна, потому что без нее не поймешь, как установилась связь между нашим миром и Нарнией.
В те дни Шерлок Холмс еще жил на Бейкер-стрит, а патер Браун еще не расследовал преступления. В те дни, если ты был мальчиком, тебе приходилось носить каждый день твердый белый воротничок, а школы, большей частью, были еще хуже, чем теперь. Но еда была лучше; а что до сладостей, я и говорить не стану, как они были дешевы и вкусны, - зачем тебя зря мучить. И в те самые дни жила в Лондоне девочка Полли Пламмер.
Жила она в одном из домов, стоявших тесным рядом. Как-то утром она вышла в крошечный садик позади дома, и мальчик из соседнего садика подошел к самой изгороди. Полли удивилась, до сих пор в том доме детей не было, там жили мисс и мистер Кеттерли, старая дева и старый холостяк. И вот, Поли удивленно посмотрела на мальчика. Лицо у него было грязное, словно он копался в земле, потом плакал, потом утирался рукавом. Примерно это, надо сказать, он и делал.
- Здравствуйте, мальчик, - сказала Полли.
- Здравствуй, - сказал мальчик. - Как тебя зовут?
- Полли, - сказала Полли. - А вас?
- Дигори, - сказал мальчик.
- Ой, как смешно! - сказала Полли.
- Ничего смешного не вижу, - сказал мальчик.
- А я вижу, - сказала Полли.
- А я нет, - сказал мальчик.
- Я хоть умываюсь, - сказала Полли. - Вам умыться надо, особенно… - и она замолчала, потому что хотела сказать: «…после того, как вы плакали», но решила, что это невежливо.
- Ну и что, ну и ревел! - громко сказал Дигори; ему было так худо, что чужое мнение уже не трогало его. - И сама бы ревела, если бы жила всю жизнь в саду, и у тебя был пони, и ты бы купалась в речке, а потом тебя притащили в эту дыру…
- Лондон не дыра, - возмутилась Полли. Но Дигори так страдал, что не заметил ее слов.
- … и если бы твой папа уехал в Индию, - продолжал он, - и ты бы приехала к тете и дяде (а он сумасшедший, да, самый настоящий), и все потому, что за мамой надо ухаживать, она очень больна… и… и… и умрет. - Лицо его перекосилось, как бывает всегда, если пытаешься не заплакать.
- Простите, я не знала, - смирено сказала Полли и помолчала немного, но ей хотелось отвлечь Дигори, и она спросила:
- Неужели мистер Кеттерли сумасшедший?
- Да, - сказал Дигори, - или еще хуже. Он что-то делает в мансарде, тетя Лети меня туда не пускает. Странно, а? Но это еще что! Когда он обращается ко мне за обедом – к ней он и не пробует, - она говорит: «Эндрью, не беспокой ребенка», или «Дигори это ни к чему», или «Дигори, а не поиграть ли тебе в садике?»
- Что же он хочет сказать?
- Не знаю. Он ни разу не договорил. Но и это не все. Один раз, то есть вчера вечером, я проходил мимо лестницы, - ох и противно! - и слышал, что в мансарде кто-то кричит.
- Может быть, он там держит сумасшедшую жену?
- Да, я тоже подумал.
- А может, он печатает деньги?
- А может, он пират, как в «Острове сокровищ», и прячется от прежних друзей…
- Ой, как интересно! - сказала Полли. - Вот не знала, что у вас такой замечательный дом.
- Тебе интересно, - сказал Дигори, - а мне в этом доме ночевать. Лежишь, он крадется к твоей комнате… И глаза у него жуткие.
Так познакомились Полли и Дигори; и поскольку были каникулы, а к морю в тот год никто из них не поехал, они стали видеться почти каждый день.
Приключения их начались потому, что лето было на редкость дождливое. Приходилось сидеть дома, а значит – исследовать дом. Просто удивительно, сколько всего можно найти в доме или в двух соседних домах, если у тебя есть свечка. Полли знала давно, что с ее чердака идет проход, вроде туннеля, с одной стороны – кирпичная стенка, с другой – покатая крыша. Свет проникал туда сквозь черепицу, пола не было, ступать приходилось по балкам. Под ними белела штукатурка, а если станешь на нее, провалишься
прямо в комнату. До конца туннеля Полли не ходила, а в начале, сразу за дверцей, устроила что-то вроде пещеры контрабандиста. Она натаскала туда картонных коробок и сидений от сломанных стульев и положила между балками, как бы натаскала пол. Там она хранила шкатулку с сокровищами и повесть, которую она написала, и несколько яблок; там любила выпить имбирного лимонада – какая же пещера без пустых бутылок?
Дигори пещера понравилась (повести он не видел), но ему хотелось залезть подальше.
- Интересно, - сказал он, - докуда можно дойти? Дальше твоего дома или нет?
- Дальше, - сказала Полли, - а докуда, не знаю.
- Значит, мы пройдем все дома насквозь.
- Да, - сказал Полли. – Ой!..
- Что такое?
- Мы в них залезем.
- И нас схватят, как воров. Нет уж, благодарю.
- Ох, какой умный! Мы залезем в пустой дом, сразу за твоим.
- А что там такое?
- Да он пустой, папа говорит, что там давно никого нету.
- Посмотреть надо, - сказал Дигори. На самом деле боялся он гораздо больше, чем можно было предположить, судя по его тону. Конечно, он подумал, как и вы бы подумали, о том, почему в этом доме никто не живет; подумала об этом и Полли. Никто не сказал слова «привидения», но оба знали, что теперь отступать стыдно.
- Идем? – сказал Дигори.
- Идем, - сказала Полли.
- Не хочешь, не иди, - сказал Дигори.
- Нет, я пойду, - сказала Полли.
- А как мы узнаем, что мы в том доме?
Они решили пойти на чердак и, шагая с балки на балку, отмерять, сколько балок приходится на комнату. Потом они отведут балки четыре на промежуток между чердаком и комнатой служанки, а на саму эту комнату – столько, сколько на чердак. Проделав такое расстояние дважды, можно сказать, что миновал оба дома и дальше идет уже тот, пустой.
- Не думаю, что он совсем пустой, - сказал Дигори.
- А какой же?
- Кто-нибудь там скрывается, а выходит ночью, прикрыв фонарь. Наверное, шайка… жуткие злодеи… они от нас откупятся… Нет, не может дом стоять пустой несколько лет. Это какая-то тайна.
- Папа думает, там протекают трубы, - сказала Полли.
- Взрослые всегда думают неинтересное, - сказал Дигори.
Теперь, при дневном свете, как-то меньше верилось в привидения – не то что в пещере, при свечах.
Измерив шагами чердак, они записали, что вышло, и у каждого вышло иначе. Как-то они свели результаты воедино, однако я не уверен, что и тут получилось правильно. Слишком хотелось им начать исследование.
- Ступай потише, - сказала Полли, когда они полезли в проход. Ради такого случая каждый взял по свече (у Полли в тайнике их было много).
Проход был пыльным, и темным, и холодным. Полли и Дигори ступали с балки на балку молча, только иногда шептали: «Теперь твой чердак», или «Наш дом мы почти прошли». Они не споткнулись ни разу, и свечи у них не погасли, и дверцы в кирпичной стене они достигли, только на ней, конечно, не было ручки, потому что никто не входил в нее снаружи. Однако внутри была ручка, а снаружи торчал шпенек. Дверь распахнулась, и солнечный свет ослепил их. Потом, к большому своему удивлению, они увидели, что
перед ними не пустой чердак, а простая, хотя и пустоватая комната. Ведомая непреодолимым любопытством, Полли задула свечу и ступила туда бесшумно, словно мышь.
Конечно, потолок был здесь скошен, но мебель стояла самая обычная. Стены не были видны из-под книжных полок, всплошную уставленных книгами, в камине горел огонь (вы помните, лето было холодное), а перед камином, спинкой к ним, стояло высокое кресло. Между креслом и Полли, посреди комнаты, стоял очень большой стол, а на нем были книги, блокноты, чернильницы, перья, сургуч и микроскоп. Но прежде всего в глаза бросался ярко-алый деревянный поднос, на котором лежали кольца. Разложены они были
по два – желтое и зеленое, потом промежуток, потом еще одно желтое и еще одно зеленое. Размера они были обычного, но сверкали ослепительно. Вы и представить себе не можете, как дивно они сверкали. Если бы Полли была помладше, ей бы захотелось сунуть одно из них в рот.
В комнате было так тихо, что Полли сразу услышала тиканье часов. И все-таки тихо было не совсем: где-то что-то гудело. Если бы тогда уже изобрели пылесос, Полли подумала бы, что это он работает за несколько комнат и этажей отсюда. Но звук был приятней, чем у пылесоса, и очень, очень тихий.
- Иди, тут никого нет, - сказала она, и грязный Дигори, моргая, вышел из прохода (грязной, конечно, стала и Полли).
- Было чего лезть! – сказал он. – Совсем он не пустой. Давай уйдем, пока они не вернулись.
- Как ты думаешь, кто здесь живет? – спросила Полли, указывая на зеленые и желты кольца.
- А, какое нам дело! – сказал Дигори, - Давай… - Но фразы он не кончил. Кресло с высокой спинкой, стоявшее перед камином, задвигалось, а из-за него, как в пантомиме, вылез жутки дядя Эндрью. Они были не в пустом доме, они были в доме Дигори, да еще и в заповедной мансарде! Дети хором выговорили «О-о-ой!». Теперь обоим казалось, что иначе и быть не могло, слишком мало они прошли.
Дядя Эндрью был очень высоким и тощим, длиннолицым, остроносым, с необычайно блестящими глазами и седыми взъерошенными волосами. Сейчас он казался гораздо страшнее, чем обычно. Дигори просто говорить не мог. Полли испугалась меньше, но ей стало не по себе, когда дядя Эндрью молча прошел к дверям и запер их на ключ. После этого он повернулся к детям, взглянул на них сверкающими глазами и обнажил в улыбке острые зубы.
- Ну вот! – сказал он. – Теперь моя дура-сестрица до вас не доберется.
Просто не верилось, что от взрослых можно такого ожидать. Полли ужасно испугалась, и оба они с Дигори попятились к дверце, в которую вошли; но дядя обогнал их – он запер и ее, а вдобавок встал перед нею. Потом он потер руки так, что пальцы затрещали (пальцы у него были длинные и белые).
- Счастлив вас видеть, - сказал он. – Двое деток – именно то, что мне нужно.
- Мистер Кеттерли, - сказала Полли, - мне пора обедать, меня ждут дома. Отпустите нас, пожалуйста!..
- Со временем, со временем, - сказал дядя Эндрью. – Нельзя упускать такой случай. Мне не хватало именно двух деток. Понимаете, я ставлю небывалый, великий опыт. С морской свинкой как будто бы получилось. Но свинка ничего не расскажет. Да ей и не объяснишь, как вернуться.
- Дядя, - сказал Дигори, - обедать и правда пора, сейчас нас станут искать. Вы должны отпустить…
- Должен? – спросил дядя Эндрью.
Дигори и Полли переглянулись. Говорить они не смели, но взгляды их значили: «Ужас какой!» и «Надо его умаслить».
- Если вы нас отпустите, - сказала Полли, - мы придем после обеда.
- Кто вас знает? – сказал дядя Эндрью и хитро усмехнулся. Но тут же передумал.
- Хорошо, - проговорил он, - надо, так надо. На что таким детям старый, скучный человек!.. – Он вздохнул. – Если бы вы знали, как мне бывает одиноко. До что там… Идите, обедайте. Только сперва я вам кое-что подарю. Не каждый день у меня бывают маленькие девочки, особенно – такие милые…
Полли подумала, что он не такой уж и сумасшедший.
- Хочешь колечко, душечка? – спросил ее дядя Эндрью.
- Желтое или зеленое? – спросила она. – Какая прелесть!
- Нет, не зеленое, - сказал дядя. – Мне очень жаль, но зеленое я дать не могу. А желтое – с удовольствием. Бери и носи на здоровье. Ну, бери!
Полли больше не боялась, дядя был совсем не сумасшедший, а кольца и впрямь прелестны. Он подошла к столу.
- Смотрите-ка! – сказала она. – Гудит и гудит, как будто сами кольца.
- Какая странная мысль! – сказал дядя и засмеялся. Смех был вполне естественный, однако Дигори не понравилось слишком бодрое, чуть ли не алчное выражение дядиных глаз.
- Полли, не бери! – крикнул он. – Не трогай!
Но было поздно. Он еще говорил, когда Полли коснулась одного кольца – и сразу же, без звука, исчезла. Дигори и его дядя остались одни.
Ну вот и все на этот раз :)
Читайте в следующем выпуске: «Нарния I. Племянник чародея. Глава 2. Дигори и его дядя».
