Доброй ночи, уважаемые дамы и господа!

Счастливы Вам сообщить, что сайт, наконец-то заработал, хоть пока ещё и находится на стадии завершения ремонта. Тем не менее, мы будем рады Вас видеть у нас в гостях- на сайте: www.podval-opera.narod.ru/ и на форуме: www.offtop.ru/podval. Заходите в любое время суток! Ну, а сейчас предлагаем Вашему вниманию творение одной из наших подвальных жителей - Ксени. Интересный и красивый фик, к сожалению, без названия. Прошу!

P.S.: Внимание! Просматривайте сайт в браузере Internet Explorer! В других, к примеру Mozilla Firefox, наблюдались глюки. Приносим извенения за неудобства.

«Эрик умер». Одна короткая фраза в огромной парижской газете. Человек, не знающий, о ком идёт речь, даже не обратит внимания. Мег в задумчивости рассматривала заметку. Перс доверчив, обмануть его было легко. Она перевела взгляд на человека, лежащего в кресле спокойно и неподвижно. Как же, умер он.
-Я решительно не понимаю, Эрик, зачем тебе был нужен этот цирк?
Он поморщился, и вяло пробормотал:
-Жизнь короткая и скучная штука, а меня развлекло это приключение. Красиво ведь получилось, Мег, признайся.
-Красиво, конечно,- она поднялась и подошла к камину,- но под конец я в тебе засомневалась. Мало ли…
-Я?! С этой?! Ты чудо, Мег, воистину чудо! Как ты только подумать могла?
-Ты великолепный актёр, Эрик,- Мег усмехнулась, увидев на секунду мелькнувшие в тёмном углу огоньки, и продолжила,- Хотя, иногда ты всё-таки переигрывал.
Она видела, что он обиделся, поднялся и спросил ворчливо:
-Я переигрывал? Когда же? -Ну, ладно, ты гений, никто не спорит. Но неужели Кристина и вправду поверила, что тогда, на кладбище, ты бы проиграл этому мальчишке?
Эрик рассмеялся настолько заразительно, что Мег невольно улыбнулась.
-Кстати, кажется, мы сегодня собирались прогуляться?..
Через несколько минут они уже были у решётки на улице Скриба. Дверь беззвучно распахнулась, и перед ними раскинулся ночной Париж. Опасный и таинственный, красивый и загадочный. Эрик любил этот город. Они неторопливо бродили по улицам, разговаривая ни о чём. Мег обожала такие прогулки, даже несмотря на несколько нежданных встреч. Эти люди до самой смерти будут помнить Эрика в ярости. Даже она опасалась его в эти моменты. Но он, после неизменного бегства нападавших, откидывал волосы со лба, незаметно сматывал удавку и так виновато улыбался, что Мег не могла ни сердиться, ни бояться его. И сейчас, глядя на Эрика, едва различимого в темноте, как всегда напряжённого на улице, она думала, сможет ли когда-нибудь полностью узнать этого человека. Он иногда отталкивает её и пугает своей жестокостью. А иногда, Эрик – сущий ребёнок. Его любимое развлечение – играть с ней в прятки. Он замолкает, бросает на неё быстрый взгляд и растворяется в темноте. Мег знает, что он поддаётся, иначе ей никогда его не найти. Если поиски продолжаются слишком долго, прямо перед ней в темноте загораются два золотистых огонька. Хотя, иногда Мег не принимала условий игры. Тогда приходилось разворачиваться и уходить, слыша за спиной виноватое бормотание. Но сегодня она с удовольствием всматривалась в темноту, надеясь хоть раз найти Эрика без подсказок. Откуда-то сбоку послышались странные звуки, и Мег двинулась в ту сторону. Перед ней предстала странная картина. Мальчик лет двенадцати сидит, забившись в угол, и к нему приближаются трое мужчин с ножами. Мальчик закрыл голову руками…
-Эрик!- крикнула Мег, озираясь.
Один из мужчин обернулся, подтолкнул второго и, глумливо ухмыляясь, двинулся навстречу девушке. Тут же оба упали, хватаясь за горло. Мег ослабила удавку, и оба мужчины бросились бежать. Через несколько секунд за ними последовал и третий. Мальчишка подскочил, пригнулся и рванулся вперёд. Мег решительно схватила его за руку.
-Стой, ты куда? Ты потерялся?
Ребёнок вырвался, но далеко не убежал, натолкнувшись на Эрика. Мальчик закричал и бросился обратно к Мег.
-Как тебя зовут?- спросила она.
-Владимир, мадам,- кажется, он был здорово напуган.
-А кто были эти люди, Володя?- Эрик задумчиво улыбался чему-то своему.
Мег хотела взять мальчика за руку, но он вскрикнул и отшатнулся, хватаясь за плечо. Эрик легко поднял мальчонку на руки и донёс до ближайшего фонаря. Там он снял с Володи рубашку и, хмурясь, осмотрел плечо. После этого он повернул мальчика к себе лицом и спросил:
-Что с тобой?
-Просто… Меня наказали.
Эрик горько усмехнулся.
-Что же ты такое натворил, если такое наказание? У тебя на спине и плечах живого места нет!
Володя мялся, переступая с ноги на ногу. Мег стало его невероятно жаль.
-Эрик, прекрати этот допрос. Ребёнка нужно согреть и накормить. Где ты живёшь, Володя?
На лице его появился страх.
-Нет, мадам, я туда не вернусь! Лучше убейте меня!
Он заплакал, размазывая по щекам слёзы. Эрик погладил его по голове и негромко пробормотал:
-Что-то это мне уж больно знакомо,- и добавил, обращаясь к мальчику,- Успокойся, никто тебя не заставляет туда возвращаться. Просто скажи – откуда ты?
-Я… Я путешествовал… с цыганами.
Эрика передёрнуло. Он поднялся, протянул руку мальчику и спросил:
-Хочешь пойти с нами?
Володя посмотрел на него снизу вверх большими чёрными глазами и принял приглашение.

Через некоторое время все трое сидели в библиотеке у камина. Точнее, Володька лежал, закутавшись в плед и глядя на огонь. Сказать, что на него неизгладимое впечатление произвело путешествие по подвалам Оперы, значило ничего не сказать. Кое-где Эрику приходилось переносить его на руках, но он, казалось, странного человека в маске ни капли не боялся. Эрик обработал его раны, разжёг огонь, накормил. Сейчас Мег сидела у него на коленях, рассматривая заснувшего мальчишку.
-Сморило,- коротко заметил Эрик.
Мег улыбнулась. Он никогда не затруднялся в чтении её мыслей. Но вот о чём он сам сейчас раздумывал, Мег не понимала. Лицо его было серьёзно, даже немного грустно.
На её вопросительный взгляд Эрик ответил, невесело улыбнувшись:
-Да вот… Ему-то за что?
Мег поняла. С какой стати ребёнок, не достигший ещё, пожалуй, и двенадцати лет, по ночам в одиночку бродит по опасному, не знающему пощады городу. Она взъерошила волосы Эрику и сказала задумчиво:
-Всё теперь будет хорошо. Он попал к нам, он в безопасности.
Он вскинул на Мег глаза в крайнем недоумении.
-Ты что, думаешь… Он будет жить с нами?
-А что, у тебя поднимется рука выгнать мальчишку на улицу?
Эрик задумался.
-Нет, конечно, но… В холоде подземелья не место детям.
-Здесь не место людям, Эрик, но люди ко всему привыкают. И он к нам привыкнет.
Мальчик заворочался, закричал во сне. Мег поднялась, подошла к Володе и легонько тронула его за руку. Он вздрогнул, открыл глаза и отшатнулся.
-Всё хорошо, никто тебя не тронет, ты в безопасности,- негромко, успокаивающе проговорила Мег.
Владимир перестал дрожать, успокоился и несмело улыбнулся. -Это вы. А я думал…
Он снова помрачнел.
-Спи,- спокойно и властно сказал Эрик,- В такое время дети должны спать… Наверное.
Он вопросительно посмотрел на Мег. Она кивнула. Мальчик хотел что-то сказать, но, взглянув на Эрика, непроницаемо спокойного из-за маски, покорно улёгся в соседнее кресло. Эрик беззвучно поднялся и вышел из комнаты, Мег последовала вслед за ним, но за дверью никого не было – Эрик не собирался никого ждать. Мег вздохнула и тихо прошла в его мастерскую.

Когда-то, в кажущемся таким далёким, детстве, мама говорила Володеньке, гулявшему по дальнему лесу:
-Не ходи туда, Вольдемар. Злые люди схватят тебя и увезут.
Володя маменьке не верил и спрашивал весело:
-Какие люди?
Мать понижала голос, оглядывалась по сторонам и испуганно произносила:
-Цыгане.
Быть может, именно потому, что запретный плод сладок, так привлекала молодого барчука цыганская жизнь. Песни у костра, погони. И, наверное именно это и заставило его остаться, а не спасаться бегством, когда на их карету напали посреди леса. Володя, как зачарованный, наблюдал, как двое молодых, смуглых парней распрягают их лошадей и, с гиком и свистом, угоняют их. Как одноглазый цыган выстрелил в грудь отцу, выступившему навстречу грабителям, он не видел – мать закрыла ему глаза ладонью. Казалось, хуже уже некуда. Одноглазый подошёл к ним, сорвал с матери все драгоценности, а, когда она попыталась сопротивляться, ударил её рукоятью пистолета в висок. Потом, всё было как в тумане. Мать лежала рядом с Володей и с её головы тонкой струйкой текла тёмная, вязкая кровь. На мальчика нацелили пистолет, но кто-то крикнул: «Не трожь мальца!» и пистолет убрали. Володю куда-то оттащили, пришёл в себя он в таборе.
Оказалось, что романтики в цыганской жизни не было. Володя пытался бежать, но был пойман и избит. Одноглазый цыган просто объяснил: за непослушание будут бить, за побег убьют, если поймают. Володька понял. Ему поручили чёрную работу, пока не заметили, что мальчонка ловок, быстр, невелик ростом – в самый раз для карманника. И снова унижения, угрозы, побои. Володя обычно возвращался с пустыми руками – он успел узнать, что такое разъярённая толпа. Там не посмотрят, сколько тебе лет. Но цыгане не ошиблись, и Володька быстро приноровился. Однажды, когда одноглазый тиран вошёл в кибитку, где Володька спал, в мальчике зажглась жажда мести. Убийца его родителей остался лежать на грязном земляном полу, а Володька, которому ярость придала сил, бежал. Пробирался через лес, прятался от людей, отсыпался днём, по ночам снова бежал. Когда он решился спросить дорогу, Володя долго поджидал кого-нибудь на краю леса. В отдалении показалась телега с ворохом сена, поверх которого сидел крестьянин. Володя спросил, далеко ли ближайшая деревня, и мужчина ему ответил, но Володя не понял ни слова. Чудной какой-то язык, незнакомый. Мальчишка здорово струхнул: один, в чужой стране. Мужчина пытался что-то расспрашивать, но Володька, одним прыжком преодолев расстояние до обочины, скрылся в лесу. Там он присел под деревом и горько задумался. Конечно, лучше всего было бы вернуться, но была вероятность нарваться на цыган, да и некуда было возвращаться. Оставалось только одно – в Париже у него жила тётка, у которой они с маменькой давеча гостили. Володя поднялся и пошёл, углубляясь в лес.
Первые дни он голодал, держался подальше от деревень, чурался людей. Но потом чувство голода пересилило страх и стыд, он вспомнил уроки цыган. Воровать было унизительно, обидно, но… легко. Он был ловок, силён, рассудителен и казался старше своих лет. Отец был строг, воспитывал из единственного сына первоклассного солдата. Володька умел всё, что могли его сверстники-крестьяне, не боялся жары, мороза, физической боли. Сейчас все навыки ему здорово пригодились. За воровство, даже мелкое, били безжалостно, эту науку не пришлось повторять. Лишь однажды его поймали за руку, потом долго отходил, хотя обычно раны на нём заживали, как на собаке. Спал Володька всего по четыре-пять часов в сутки, привык. Шёл долго, не было желания считать дни, да и незачем. Постепенно учился говорить на незнакомом языке, потом другие люди, другие порядки, другой язык. И снова бесконечные дни пути. За это время Володька окреп, стал выносливее, но ни в росте, ни лицом старше не стал. Несмотря на бродячую жизнь, старался не выглядеть оборванцем, научился приноравливаться к людям. Однажды утром, подходя к небольшой деревеньке, он сперва даже не заметил, что крестьяне говорят на знакомом языке.
-Франция?!- крикнул он, подбегая к ближайшему мужчине. Тот покивал в ответ и вернулся к своим делам.
-Ну, вот и всё, прошептал мальчик.
До Парижа он добрался за два дня.

-К кому?- резко спросила высокая хмурая девушка, окидывая неодобрительным взглядом невысокого худощавого мальчишку.
-Я к тёте…
-Какой тёте? Здесь нет никакой тёти, ты что-то путаешь, мальчик.
Впервые за долгие дни пути Володька впал в отчаяние.
-Как же это?- растерянно пробормотал он,- А где же она?
-Не знаю. Этот дом принадлежит моему хозяину, месье Люпену.
Сверху раздался звучный мужской голос:
-Кто там, Софи?
-Никто, месье, нищие милостыню просят.
Володька прошептал с ненавистью:
-Я не нищий!
-Уходи, быстро,- прошептала девушка и, заслышав тяжёлые шаги, захлопнула дверь.
Весь день Володька бесцельно шатался по городу, раздумывая над дальнейшими своими действиями. Наверное, нужно было возвращаться в Россию. Деньги на билет не были проблемой, но ребёнок, путешествующий в одиночестве, вызовет слишком много вопросов. А врать Володька не любил и не умел.
Уже вечером он услышал за спиной по-пьяному злой вопль:
-А ну, стой! Попался, гадёныш!
Он ещё не успел понять, что произошло, но уже инстинктивно бросился бежать. Его всё же поймали, высекли и потащили куда-то. Володька нашёл в себе силы вырваться и побежал, спотыкаясь и вздрагивая от дикой боли в плече. Забежал в тёмный угол, сжался в тщетной надежде, что его не найдут. Нашли, но на этот раз их было трое. Дальше случилось совсем уж невероятное. Откуда ни возьмись, появилась девушка, расправившаяся с двумя из нападавших, третий сбежал. Володька, не желая попасть из огня да в полымя, хотел было бежать, легко вырвался из рук девушки, но тут же натолкнулся на мужчину, закричал и бросился обратно – лицо мужчины было ужасно. Но девушка не отшатнулась, не стала звать на помощь. Они спокойно, даже весело разговаривали, причём, когда заговорил мужчина, Володя почему-то сразу успокоился.
Вскоре он лежал у камина и слушал их разговор, в котором решалась его судьба. Из разговора этого он понял, что мужчину (который, кстати, сразу после встречи одел белую полумаску) зовут Эрик, а девушку Мег, что они живут в каком-то подвале и не знают, что с ним, Володькой, делать. Конец разговора Володька не дослушал. Он заснул и видел во сне ту страшную ночь, когда он остался сиротой. Видимо, он кричал, потому, что его разбудили. Володька уже понял, что его дальнейшую жизнь определят эти два человека, но вопросов задавать не стал. Само собой всё решится.
Мег вошла в мастерскую. Эрик сидел, низко склонившись над столом, и ожесточённо разламывал какой-то механизм. Это показалось Мег кощунством, она тронула его за рукав, препятствуя разрушению. Эрик поднял глаза, и устало спросил:
-Ну, что? Что мне, по-твоему, нужно делать?
-Мальчишка остаётся, Эрик.
-С чего это ты взяла?- растерянность его сменялась раздражением.
-Что такое?
-Что-то в нём есть странное. Не знаю, что, но точно есть.
Мег только улыбнулась его подозрениям.
-А мне кажется, что он неплохой парнишка, но без нас пропадёт.
-Да,- ответил Эрик, смягчаясь,- неплохой. Только вот любопытный.
Он скользнул к двери, распахнул её, и Мег увидела на пороге закутанного в одеяло Володьку. Эрик вернулся на место, усадил мальчика себе на колени и начал расспрашивать:
-Значит, тебя Володей зовут?
Мальчик кивнул.
-А фамилия твоя как?
-Соболев.
-Так ты русский?
Снова кивок. Эрик, без тени напряжения, заговорил по-русски. Мег смотрела на него удивлённо.
-А родители где?
Володя короткими, отрывистыми фразами рассказал свою невесёлую историю.
-Жил-то на что?- сочувствующе спросила Мег (Володька рассказывал на французском).
Мальчик потупился, покраснел, чем вызвал у Эрика невольную улыбку, и буркнул:
-Воровал.
Володя ждал, что мужчина скажет что-нибудь вроде «Ах, как нехорошо!», но вместо этого он внезапно развеселился. Девушка, напряжённо наблюдавшая за ними, тоже улыбнулась.
-Так это тебя за воровство так?- Эрик кивнул на плечо.
-Нет, это…- Володя замялся. Об убийстве цыгана он смолчал,- это…
И, неожиданно для самого себя, всё честно рассказал. После чего он слез с колен Эрика и, избегая смотреть ему в глаза, попросил:
-Вы меня выведите, я пойду.
-Куда же?- насмешливо спросил Эрик, пристально глядя на мальчишку.
Володька задумался.
-Тут и думать нечего. Ну, парень, видимо, судьба у тебя такая. Будешь,- Эрик усмехнулся,- младшим Призраком.
-Кем?- непонимающе спросил Володя.
На этот раз пришла Эрику очередь рассказывать. Володька задумчиво покачал головой.
-Да… Надо же…
Призрак тряхнул головой, отбрасывая воспоминания.
-Кстати, хорошо получалось?
-Что? Красть-то? Да, только стыдно.
-А ещё когда-нибудь будешь?
Володька отрицательно помотал головой.
-Ну, хорошо,- подвёл итог разговору Эрик,- Куда бы тебя положить…
-Да ничего, я так, - попытался было возражать Володька, но тут в разговор вмешалась Мег.
-Ну уж нет, пускай он переночует у меня, а я в библиотеке.
-Свою «спальню» не предлагаю,- шутливо заметил Эрик,- А сейчас предлагаю всем идти спать.

На следующее утро Володька, проснувшись, не сразу понял, где он. В комнате не было ни одного окна, темень, хоть глаз выколи. Не успел он подняться, как дверь распахнулась и вошла давешняя девушка. Володька быстро прикрылся одеялом, а рассмеялась, бросила ему одежду и сказала:
-Примерь. Эрик принёс, он редко ошибается.
И ушла, всё посмеиваясь.
Одежда оказалась как раз впору. Эрик осмотрел его критически и буркнул:
-Сойдёт.
Но Володька видел, что он доволен. Одежда была полностью чёрной, только рубашка белая, и, взглянув на них, Мег воскликнула:
-Два сапога пара!
Эрик серьёзно кивнул и сказал:
-Не хватает только одной детали.
-Эрик, не вздумай…
Но он уже вынимал из-под плаща тонкий шнур. После чего он подошёл к Володьке, опустился на колено, чтобы лица его и мальчика были на одном уровне, протянул ему удавку и сказал:
-Поклянись мне, Володя, что никогда не воспользуешься ей ради баловства, не убьёшь невиновного, не применишь против ребёнка.
Володька недоверчиво улыбнулся, он решил, что это какая-то шутка, но лица Эрика и Мег были серьёзны.
-Клянусь,- ответил он также серьёзно и торжественно.
-Ну, вот и славно. Я тебя научу с ней обращаться. А сейчас предлагаю экскурсию по моему театру.
И Володька с радостью согласился.

Первый год Володя примерялся, привыкал к странной жизни этих людей. Они к нему привыкли, Эрик звал его Володей или Владимиром, Мег… Впрочем, как только Мег его не называла. А вот Володьке было сложно, он всё никак не мог определиться, как ему называть Эрика. Тот вроде относился к нему неплохо, но Володька его всё же немного побаивался. Жить его определили в небольшую комнатку, неподалёку от Мег. Кстати, что за отношения между этой странной парой он долго не мог понять. Пока однажды не увидел их целующимися в библиотеке. Володька смущённо кашлянул, Мег ойкнула, залилась краской и выбежала, а Эрик, который покраснеть не мог по техническим причинам, весь день прятал глаза. Только вечером Володька осмелился выдавить смущённо:
-Да ладно вам… Что уж там…
Эрик улыбнулся и пробормотал:
-Ты только не думай ничего плохого, мы собираемся пожениться.
Свадьба была тихой, они праздновали втроём, как шутил Эрик, в узком семейном кругу. Вечером в комнатку Володьки зашёл «молодожён» и с порога заговорил:
-Я вижу ты, Володя, никогда не решишься об этом заговорить, поэтому скажу я. Имя ты моё знаешь, можешь меня так называть, можешь… В общем, как хочешь.
Володька замялся.
-А можно…
Он замолчал в нерешительности.
-Ну же, говори,- поторопил его Эрик.
Володя сам ещё наверняка не знал, что он хотел спросить, вырвалось само собой:
-А можно мне вас отцом называть?
Эрик оторопело смотрел на него. -Да… Можно, конечно,- Лицо его постепенно оживлялось,- Тогда мне тебя сыном звать?
Володька вспомнил родного папеньку, который сыном его звал всего пару раз и кивнул. Эрик обнял Володьку, взъерошил ему волосы и спросил:
-Постой… А Мег, тогда, получается, что мамой?
-Получается, что так,- вздохнул парнишка.
Маму он любил горячо и искренне, её, конечно, не забыл, но Мег обижать не хотел.
-Тогда… Слушай, завтра мы устроим вот что…

Утром Мег ворвалась в комнату Володьки в прекрасном настроении.
-Пора вставать!
Он вскочил, моментально оделся и выбежал в библиотеку.
-Не забыл?- шепнул сзади Эрик.
-Давай…
За завтраком Эрик со скучающим видом попросил:
-Сынок, передай мне, пожалуйста, соль.
-Хорошо, пап,- также спокойно ответил Володька.
Мег сидела, потрясённо переводя взгляд с одного на другого.
-Что такое, мам?- невозмутимо спросил Володька, но, не выдержав, расхохотался.
-Как ты его назвал? Как ты меня назвал?
-Ты против?- весело осведомился Эрик.
-Нет, но… Ах вы, хулиганы!
Она обняла мужа и сына.
Жизнь медленно, но верно устраивалась. Эрик, когда выяснилось, что сын видел его лицо ещё при первой встрече, временами снимал маску, ощущая себя совершенно счастливым. И ничто не предвещало нежданных гостей…
Ещё утром, выходя из дома, Володя приметил странного типа, неторопливо прогуливавшегося неподалёку от калитки. Днём он услышал крик с другого берега подземного озера и, так как отца дома не было, за незваным гостем пришлось ехать Володе.
-Кто вы, сударь?- спросил он холодно, подгребая к берегу.
-Вы не Эрик! Кто вы? Где он?
Внешне Владимира с отцом перепутать было нельзя. Отец высок - Володька среднего роста, про лицо и говорить не стоит. За время жизни с… родителями Володька ещё больше вырос, густые чёрные волосы подчёркивали бледность лица, на котором светились большие чёрные глаза. Эрик гордился сыном, и уж конечно сын никогда не вспоминал о внешности отца. Эрик никогда не говорил о своих друзьях, поэтому Владимир был удивлён. Но незнакомцу ответил:
-Садитесь в лодку.
-Так кто вы?
-Сначала скажите, кто вы?
-Я - Перс,- ответил он таким тоном, будто Володя обязан был его знать. Парень пожал плечами, но переспрашивать не стал.- Итак, ваша очередь.
-Я его сын, - коротко сказал Володя.
Реакция Перса была неожиданной. Он взвился, едва не перевернув лодку и быстро заговорил, пытаясь заглянуть Володьке в глаза.
-Постойте… Этого не может быть! Кто ваша мать? Сколько вам лет?
-Не слишком ли много вопросов?- резко спросил Володя, усаживая на место беспокойного друга отца.
-Умоляю, я должен это знать!
-Мне четырнадцать, я сирота, Эрик и Мег воспитали меня, как сына.
-Эрик жив?
Но Володька, которому странный отцовский знакомый успел порядком надоесть, ничего ему не ответил. Тем временем, они причалили к берегу. Володя выпрыгнул из лодки и, не оглядываясь, двинулся к дому. Только в библиотеке он остановился, сел и спокойно воззрился на Перса. Тот, видимо, всё ещё ждал ответа.
-Итак, вы мне ответите?
-Что именно?
-Эрик жив? Володька улыбнулся. Отец уже был здесь, чревовещание было лишь одним из множества его талантов.
-Идите за мной,- сухо сказал Володя, проводя гостя в комнату отца. Эрик лежал в гробу, увидев его Перс вздрогнул, пробормотал «Мне очень жаль…» и шагнул вперёд. Эрик сел, сурово взглянул на Перса и проговорил насмешливо:
-Как же, жаль тебе. Не дождёшься.
Володька едва успел подхватить Перса.
-Опять твои шуточки, Эрик. И, тем не менее, рад тебя видеть в добром здравии.
Призрак спустился и сказал негромко, обращаясь к сыну:
-Иди, Володька, прогуляйся по театру. Мне нужно поговорить с… другом.
Уходить Володе ужасно не хотелось, но перечить отцу он не решился.

На поверхности светило яркое солнце, и жизнь казалась просто замечательной. Но, несмотря на это, выходы наверх Володька не любил. Внизу, в темноте, он был всесилен и, хотя и ориентировался хуже отца, всё же чувствовал свою власть. Наверху же он становился будто ниже ростом, сутулился и был явно не в своей тарелке.
Сзади послышался оклик:
-Эй, сударь, что это вы здесь делаете?
Володька мягко, беззвучно обернулся и сказал весело:
-А, Моклер, неужто всё здесь?
Осветитель вздрогнул, смял шляпу и дрожащим голосом произнёс:
-Господи… Господин Призрак… Извините, я вас не узнал.
Младший призрак шагнул к стене и исчез. Моклер перекрестился, трижды сплюнул через левое плечо и бормотнул зло:
-Не дай бог, ещё внуки будут.

Фирмен сидел за широким столом мрачнее тучи. Моншармен бегал по кабинету, заламывая руки.
-Но мы же не можем ему всю жизнь платить,- спокойно и уверенно проговорил Фирмен.
-Да, но мы должны! Помнишь, что было в прошлый раз? Мы обязаны ему…
-Всем,- твёрдо закончил фразу человек, стоящий в углу кабинета. Моншармен споткнулся, подавился словами и затих. Фирмен достал сигару и нервно закурил, почти сразу закашлявшись.
-Ну, во-первых, здравствуйте, господа,- он усмехнулся, но почти сразу заговорил серьёзно.- А теперь, во-вторых. Что это за настроения? Вы всем, даже своими ничтожными жизнями обязаны отцу, и если вы попытаетесь нарушить договор…
Он не закончил фразы, но оба директора нахмурились, поняв, что ничего хорошего не произойдёт.
-Что вы, Владимир, мы просто…- он вновь закашлялся.
-Сигарами, сударь, не затягиваются. И вообще, курение сокращает жизнь.
-Не больше, чем вы,- буркнул Фирмен, но, увидев, что услышан, быстро проговорил.- Шучу, шучу.
-Да, я так и понял. Так вот, вы, кажется, уже поняли, зачем я прибыл именно сюда, к вам в кабинет, в одно из неприятнейших мест Парижа, а не предпочёл… Булонский лес, например?
Фирмен молча бросил на стол конверт. Человек сделал шаг вперёд, причём из-за чёрного капюшона, наброшенного на голову, можно было увидеть лишь тёмные глаза, в которых отражалась откровенная насмешка.
-Благодарю вас, господа. Надеюсь, нам не придётся видеться до следующего месяца. К вашим услугам.
Он холодно поклонился, шагнул обратно в угол и пропал из вида.
-И всё-таки он приятнее отца, хотя у того и голос лучше, приятнее…- начал было Фирмен, но осёкся. На столе лежала английская булавка.
Володька, радуясь возможности вернуться домой, спускался вниз. На всякий случай он замер возле двери, опасаясь помешать отцу. Оттуда послышались отрывки разговора. Володя, понурившись, хотел, было подниматься, как вдруг заинтересовался беседой.
-Ты не имеешь права его здесь держать,- срывающимся голосом кричал гость.
-Никто его здесь не удерживает. Он волен уйти, как только захочет.
-Он подвержен твоему влиянию!
-Какое влияние, Перс, что ты несёшь?- устало спросил Эрик.
-Как будто сам не знаешь! Как его зовут? Ты хоть знаешь, кем были его родители?
-Конечно. Он из России, родители были дворяне, погибли при налёте цыган, когда ему было двенадцать лет. Он путешествовал, ехал к родственникам, их не нашёл. Мег вытащила его из крайне неприятной истории, и он уже два года живёт с нами. Искренний, светлый парень, мы к нему очень привязались. Зовут его Владимир Соболев.
-Как?- вскрикнул Перс,- Да ты хоть знаешь, кто это? Его ищут по всему свету, этот мальчишка наследник огромного состояния. Он обязан вернуться и вступить в свои права.
Володька явственно представил себе, как сейчас внешне спокоен отец, но что творится у него на душе, и решительно шагнул вперёд, но, положив ладонь на ручку двери, не осмелился открыть.
-Входи уже, всё равно ведь всё слышал,- услышал он спокойный голос отца.
Володя вошёл, остановившись в дверях, не зная, что делать.
-Ну, и что ты обо всём этом думаешь?
Перс вскинулся и проговорил:
-Кого ты спрашиваешь, он же ещё ребёнок… Он…
Володька шагнул к столу, бросил конверт и процедил с ненавистью:
-Я не ребёнок и способен решать сам. Сейчас я ехать никуда не собираюсь, а если и придётся, то ненадолго. Родители мне дороже всяких там наследств.
Эрик смотрел на сына с нежностью. И в первый раз у него появилась мысль: «А мальчик-то вырос». И эта мысль его удивила. Он посмотрел на сына по-новому и увидел не маленького забитого мальчонку, каким он к ним попал, а вполне взрослого юношу, которого они воспитали. И именно сейчас он понял то, о чём он никогда не говорил и даже не задумывался: как он любит сына. Одна мысль потерять его была невыносима, но он готов был смириться.
-Ты должен ехать, Володя.
В первый раз Володька осмелился спорить с отцом.
-Нет…
-Выслушай меня. Ты уже взрослый, тебе нужно жить в обществе людей. Ты всегда, как только захочешь, сможешь вернуться. Но поехать ты должен. Причём, сейчас. Мег я сам скажу.
Эрик отвернулся. Никто не знал, как тяжело ему далась эта речь. Но сын почувствовал, бросился к нему, обнял и прошептал:
-Хорошо, папа, я поеду. Но я вернусь, слышишь? Я вернусь очень скоро!

Аня привычно скучала на балах. Все местные кавалеры были на редкость скучны и неинтересны, а новые люди появлялись крайне редко. Но в этот вечер она была приятно удивлена, когда увидела незнакомое лицо. Местные девушки все косились на красавца-корнета, которому, впрочем, до них не было никакого дела. Только на Ане он на пару секунд задержал взгляд, но тут же отвернулся, когда увидел, что замечен. Несмотря на его скрытность, вскоре Аня знала о нём более чем достаточно. Подружки-сплетницы, перебивая друг друга, рассказывали ей всё новые подробности его жизни. Оказалось, что он – тот самый Соболев, который пропадал где-то два года, пока все его искали, а потом появился, как снег на голову. Говорят, что его усыновили какие-то люди в Париже, что друзей у него мало, потому как он необщителен, ему семнадцать лет, хотя выглядит он старше…
-И крайне не любит любопытных барышень,- добавил сзади звучный голос.
Аня обернулась и увидела предмет их обсуждений, взиравший на девушек с крайним неудовольствием. Но Анна не зря была с детства в свете. Без тени стеснения она сказала:
-Теперь единственное, чего я не знаю о вас, так это вашего имени.
Он очаровательно рассмеялся, отчего стал ещё лучше, и Анечка смотрела на него с откровенной симпатией.
-Владимир,- выдавил он, наконец,- но позвольте же узнать тогда и ваше имя.
-Аня, - сказала она, но это слишком по-детски получилось, и она поправилась,- Анна. Княжна Оболенская.
Он улыбался так обезоруживающе просто и искренне, что она тоже рассмеялась. Володька поклонился, протянул ей руку, и они вышли в центр залы. Аня слышала за спиной завистливые перешёптывания подруг, но сейчас ей это было безразлично.
Танцевал Володька с поистине медвежьей грацией, но легко отшутился, что танцевать, пожалуй, единственное, чему не учил его отец. На вопрос, кем же был отец, он ответил, внезапно посерьёзнев:
-Был… Родной был мне чужим человеком, а Эрик… Он - гений.
Он замолчал, задумавшись.
-А я сирота. Меня с детства бабушка воспитывала.
И, почему-то это их сблизило.
Никто так и не смог понять, что же общего было между хмурым, неразговорчивым Владимиром и светлой, улыбчивой Анной. Никто, кроме них самих. Юная княжна замечательно знала, что наедине с ней Володька может и пошутить, и посмеяться. Он рассказывал ей очень многое о себе. Что в России бывает наездами, предпочитает Париж. Даже говорил об отце, причём с такой фанатичной любовью, что Анечке было очень интересно узнать, что же это за человек. Володька обещал, что обязательно съездит с ней в Париж и познакомит с родителями. И она ему верила, только вот…
-С кем мне ехать? Это же сочтут неприличным, если узнают, что мы путешествуем вместе.
-Что в этом предосудительного? Мы ведь просто друзья.
-Да, конечно,- неизменно соглашалась Аня,- просто друзья.

Придя домой, Анечка закрылась в спальне и достала из-под подушки маленькую книжечку – свой дневник.
«Глупый Володька, неужели он действительно в это верит? Прошёл уже месяц со дня нашего знакомства, а он всё считает, что мы просто друзья. А я люблю его!»
Володе не спалось. Он метался по комнате, не понимая, что с ним происходит, и вспоминал Анечку, её глаза, улыбку. Как всегда, как он привык с детства, он обратился за помощью к человеку, которому верил больше всех на свете – сел за письмо Эрику.
«Дорогой отец.
У меня всё хорошо, но очень скучаю по тебе и маме. Служба идёт своим чередом, мне ужасно не нравится, что приходится большую часть времени проводить на балах. Но им же я благодарен – именно там я встретил Аню. Если ты не против, я привезу её к вам. Она чудесная, добрая, она… Пап, я не понимаю, что со мной. Я постоянно думаю о ней, не могу жить без неё. Подскажи, что мне делать.
Твой сын, Володька».
И, успокоенный, он лёг спать.
Через пару недель пришёл ответ отца:
«Здравствуй, Володя.
Мама очень скучает по тебе, да и я, признаться, не против тебя увидеть. Конечно, можешь привозить сюда свою Аню. А что насчёт того, что с тобой происходит… Володька, ты влюбился. Служба службой, но тебе семнадцать и, как я понял, никого лучше своей Ани ты не нашёл. Нет причин не доверять твоему вкусу, жду вас обоих.
Твой отец, Эрик»
Володька потёр лоб в глубокой задумчивости. Странная мысль пришла в голову отцу. Чтобы он влюбился в Аню? Хотя… Да нет, не может быть. Но что это тогда? Нелегко разобраться в чувствах, особенно в семнадцать лет. Он поднялся, подошёл к двери и остановился в задумчивости, привалившись к притолке. Потом, решившись, спустился в конюшню, приказал Матвею, кучеру, седлать лошадь и на участливый вопрос:»куда ж вы в такую рань?» рассеяно ответил:
-Не знаю… Наверное, к княжне Оболенской.
И, вскочив на лошадь, погнал во весь опор.
Каково же было удивление Анечки, когда утром она увидела у себя под окнами Володьку. Он, заметив её, несмело улыбнулся, махнул рукой и, быстро спешившись, двинулся к дверям. Уже через несколько минут он стоял перед ней, глядя прямо в глаза и решительно не зная, что и говорить.
-Володька, ты? Так рано?
-Нам нужно поговорить,- серьёзно сказал он.
-Идём в гостиную?
Он порывисто схватил Аню за руку.
-Нет, давай лучше здесь.
-Что случилось?- тревожно спросила она,- Ну же, говори!
Володька улыбнулся отчаянно, совершенно по-детски, упал перед Аней на колени и выпалил на одном дыхании:
-Анечка, родная, выходи за меня!
Она смотрела непонимающе, но в глазах её появилась такая искренняя радость, что у Володьки отлегло от сердца – до этого самого момента он ужасно боялся отказа. Володя на секунду закрыл глаза, а когда вновь взглянул на Анечку, увидел, что она плачет. Он поднялся с колен, обнял её, утер слезы.
-Ну что ты? Ты меня не любишь?
-Володька, глупый, да я без тебя жить не могу!
Ему хотелось сейчас подхватить её на руки, кружить по комнате, хотелось клясться в вечной любви и верности, но он просто ссутулился, уткнулся лбом ей в плечо и затих.
-Ты что, плачешь?- удивлённо спросила Анечка.
-Нет,- задумчиво ответил он,- я в детстве много плакал, отец эту привычку вытравил. Потом никогда, даже когда мать погибла. Разве что… Да, когда в первый раз Эрика встретил.
Он внезапно распрямился и улыбнулся.
-Когда возвращаться нужно было, кричал, упирался, а слёз не было. Приехал… Со всех сторон бегут, кричат «Владим Сергеич, родной!» А я-то сроду не знал, что Сергеич. Тут народу было, всех и не упомнишь. Друзья отца, родственники какие-то, а всю жизнь думал, что сирота. И тут же узнал, что в армии служу. Только не по мне это. Думал, откажешь – поеду на Кавказ, вот там жизнь. Теперь, конечно, останусь. Мы с тобой обвенчаемся и поедем в Париж. Сегодня же напишу родителям.
«Дорогой отец!
Сперва я сомневался в твоих словах, но потом понял, что ты совершенно прав. Сегодня я сделал Ане предложение. Мы поженимся через неделю, в тот самый день, когда мы познакомились. После свадьбы будем у вас, я рассказывал ей о тебе, она очень заинтересовалась. Целую тебя и маму…»
Над этой строчкой Володька улыбнулся. В жизни ни отца, ни мать он никогда не целовал, даже как-то не задумывался об этом. И сейчас эта мысль показалась странной.
«Любящий и влюблённый сын ваш, Володька».
Ответ отца был предельно короток. «Жду», кроме этого в конверте лежало тяжёлое золотое кольцо. Володька невольно рассмеялся. Он знал, какую роль сыграла эта вещица в жизни его отца. Володя засунул кольцо в карман и бросился бежать. Скорее, к ней, к Анечке, родной, единственной.

Свадьба представителей двух старинных родов не могла не привлечь к себе внимания. Невеста, вся в белом, светилась счастьем, жених, облачённый в чёрное, был по обыкновению неразговорчив, но улыбался благожелательно. Гостей было столько, что никто уже даже не пытался проверить, родные это, знакомые или просто прохожие. Правда, сами виновники торжества исчезли после первых двух часов, но этого никто не заметил.
Они медленно брели по улице, наслаждаясь близостью друг друга, ночным небом, звёздами. Впереди внезапно послышались голоса. К ним приближались двое мужчин, по виду из благородных, причём оба были сильно пьяны. Один из них остановился напротив Анечки, явно не замечая скрытого темнотой Володьку.
-Хочу уверить вас, мадмуазель, что вы самая прекрасная девушка из всех, кого мне приходилось видеть. Позвольте поцеловать вам руку.
Анечка испуганно отшатнулась, из темноты шагнул вперёд Володя, но это мужчину не охладило. Он вытянул руки вперёд и пошёл навстречу Ане.
-Сударь, вы забываетесь!- резко сказал Володя, закрывая собой жену.
-Пошёл отсюда, щенок,- крикнул нападавший, выдёргивая из-под одежды кинжал.
Реакция сработала мгновенно. На секунду раньше, чем мужчина успел нанести удар, Володька выдернул удавку и одним рывком затянул петлю.
-Ты должен уехать! Мы же собирались к твоим родителям!
Володя сидел в комнате, закрыв лицо руками. Анечка тормошила его, пытаясь привести в чувство, но он только временами поднимал голову, смотрел с ужасом и удивлением на свои ладони и вновь поникал.
-Ну что с тобой?!- с отчаянием, чуть не плача воскликнула она.
Он вытянул руки, ладонями вверх. Аня непонимающе смотрела на широкие, крепкие ладони мужа.
-И что это значит?
-Я убил человека, Аня, вот этими руками. Понимаешь?
-Успокойся, ты должен был это сделать, иначе он убил бы тебя!
Она обняла Володю, прижала его голову к груди, взъерошила тёмные волосы. Он сник, плечи его вздрагивали. Надо было что-то делать.
Все заботы о поездке легли на хрупкие Анечкины плечи. Володька находился в состоянии глубокой апатии, большую часть времени проводил, лежа в комнате, лицом вниз и молчал. Очнулся он только в поезде.
-Зачем ты это делаешь? Я должен понести наказание.
-Прекрати говорить глупости, ты ни в чём не виноват.
-Виноват, ох как виноват…
-Нет, понимаешь, ты раскаялся, это снимает с тебя вину.
Он помолчал, глядя в ночь за окном, и сказал негромко:
-Я тебе никогда не рассказывал о своём детстве. Как я попал к родителям. Я ведь ещё тогда, в двенадцать лет, убил человека, оставившего меня сиротой. И весь ужас в том, что испытал я при этом только нелепую, злую радость. Отец брал с меня клятву, я ни разу её не нарушил, хотя, видит бог, это было нелегко. И теперь… Я ведь ни капли не жалею. В том-то и проклятие моё, что величайшее чудо – человеческая жизнь, не имеет для меня никакой ценности.
Анечка взяла нож со стола, приставила его к груди и спросила:
-И что же, моя жизнь тебе тоже безразлична?
Володя вздрогнул, во взгляде его появилась осмысленность. Поднявшись, он отобрал у неё нож и сказал ласково:
-Твоя жизнь… Я украду ради тебя, убью, умру.
-А ради твоего отца?
-И ради него, и ради мамы. Но остальные…
Анечка вздохнула.
-Так уж устроен человек… Твоей вины в этом нет.
Он несмело улыбнулся. И что-то было в этой улыбке, похожее на прежнего Володьку.
-Спасибо тебе, родная. Ты меня спасаешь.

Поезд, пуская клубы дыма, остановился у перрона. С подножки спрыгнул крепкий, среднего роста юноша и подал руку девушке. Тоненькая, совсем девчонка, но в её зелёных глазах была недетская серьёзность. Сын вырос, и иногда у Эрика возникало ощущение, что не было того времени, когда в его жизни не было Володьки. Он вздохнул, запахнулся в плащ и вслед за сыном двинулся по платформе.
Володька остановился у дороги, ожидая извозчика. Сзади послышался хриплый голос:
-Куда?
-Что?- переспросил Володя, оборачиваясь.
-Куда вам ехать?
-На площадь Оперы.
-Идёмте, у меня лошадь недалеко.
Когда они зашли за угол, извозчик дёрнул Владимира за рукав, увлекая вниз. И вновь стремительный бросок удавки, и резкий рывок.
-Молодец, сноровку не потерял,- весело сказал «извозчик» приятным, звучным голосом, похлопывая по плечу Володьку, который пытался унять дрожь в руках и стягивая с запястья шнур.
-Отец,- воскликнул Володя,- Не умеешь ты обходиться без своих шуточек!
Эрик рассмеялся, обнимая сына, потом повернулся к Ане и проговорил негромко:
-Рад, наконец, увидеть вас, Аня. Мы уже заочно знакомы по Володькиным восторженным письмам. Ну, что же мы стоим? Идёмте, Мег уже заждалась.

Володя в задумчивости бродил по дому и не мог понять, что с ним творится. Ведь именно сюда он так стремился, но сейчас не ощущал никакой радости. Его ужасно угнетало ночной отъезд из родной страны, больше походящий на бегство. Никто в доме не замечал его угнетённого состояния. Никто, кроме отца. Володька всё ему честно рассказал.
-Даже не знаю, что тебе посоветовать.- задумчиво ответил на это отец.
И, пожалуй в первый раз в жизни, Володька не знал, что делать. Точнее, была одна мысль, но на её осуществление у Володьки пока не хватало решимости. Только через пару недель он понял, что другого выхода нет. О своём решении он не сказал никому, только написал короткую записку отцу.
«Я понял, что мне делать. Врядли мы когда-нибудь ещё увидимся. Пусть Анечка живёт у вас. Прощай. Володя».
Когда Эрик читал эту записку, сын быстро и решительно шагал по перрону. На душе у него скребли кошки, но от принятого решения было спокойно.

-Владимир Сергеич, вы? Откуда?
-Всё оттуда же, Матвей. Ко мне никто не заходил?
-Как же, заходили. Жандармы каждый день наведываются.
-Сегодня уже были?- обеспокоено спросил Володя.
-Нет, не было ещё. Что же это твориться-то, а?
-Убийца я, Матвей.
Конюх остановился, потрясённый, а Володька, усмехнувшись, двинулся к дому.
-Так бежать вам надо!- крикнул ему вслед Матвей.
Володька остановился на секунду, помотал головой и пошёл дальше. Едва он успел войти в свою комнату, как дверь распахнулась, и появились трое жандармов. Володя спокойно вышел им навстречу.
-Соболев?- хмуро осведомился первый.
Владимир кивнул.
-Владимир Сергеевич? Вы арестованы по обвинению в…
-Не стоит, я знаю,- перебил его Володя.
Через час он осматривал стены своей камеры. Осмотр его разочаровал, но за свою жизнь Володьке приходилось ночевать и в более неприятных местах, так что он спокойно лёг на расстеленную шинель и попытался заснуть. Суд был назначен на утро. Но Володя напрасно считал, что его приключения на этот день закончены. Уже ночью к нему подсадили ещё одного арестанта.
-Сергей,- коротко представился он, когда дверь камеры с лязгом захлопнулась.
-Владимир Соболев,- буркнул Володька, которому было не до разговоров.
Сергей присвистнул.
-Так это вы, тот самый? Который сына Шереметьева убил?
-Наверное,- равнодушно отозвался Володя.
Сергей протянул ему руку и Володя, удивлённо взглянув на него, ответил на рукопожатие.
-Вы, может, слышали обо мне? Я – Кравчинский.
-Сергей Кравчинский? Как же, слышал.
Володьке не было дела до политики, но о неуловимом революционере слава шла по всей России.
-Попались всё-таки?
-Ничего, весело отозвался Сергей,- они решат устроить показательный суд, как же, такой успех. А к нему готовиться надо. Сбегу. А если и не получится, наша идея стоит того, чтобы за неё умереть.
Они проговорили всю ночь, а утром Володьку увели.

Неторопливый пожилой судья с сочувствием смотрел на парнишку-подсудимого и искренне жалел его. Наверняка отправят в ссылку, в Сибирь, постараются влиятельные родственники убитого. На суде он сперва был спокоен, потом появилась в глазах обида и растерянность, а после оглашения приговора, злость. Фрол Григорьевич за долгую службу много видел таких лиц, но помочь именно этому ничем не мог. Через десять лет из этого юноши выйдет разочарованный в жизни старик. И, прежде чем его повели обратно в камеру, Фрол Григорьевич повёл его к себе. Шереметьев проводил его презрительным взглядом и процедил в спину:
-Ничтожество…
Парень косился на судью с ненавистью. Фрол Григорьевич вздохнул, налил ему чаю и сказал:
-Клянусь вам, моей вины в этом нет. Я, как мог, смягчил приговор.
Владимир безучастно держал в руках чашку, смотрел на судью уже спокойными, пустыми глазами и молчал.
-Я могу предложить вам один вариант… Каторга сломает вас, но если вы согласитесь…
Он замолчал, не решаясь произнести этого.
-Ну же,- поторопил его Володя.
-Начинается война, губительная для России. И вы можете пойти добровольцем. Там у вас будет хоть какая-то вероятность выжить.
Володька улыбнулся задумчиво и ответил:
-Наступают страшные времена. Со мной в камере сидел человек… Будущее за ними.
Самодержавие свергнут, дворяне попадут в опалу, народ будет править Россией. Но, что мне до этого… Я согласен.

Эрик проснулся посреди ночи. Он сам не знал, что именно заставило его подняться и пойти в комнату сына. Какое-то смутное беспокойство. Комната была пуста. Эрик знал, что сын уйдёт, но не ждал. Что так скоро. Пробежав глазами записку, он снял маску, стало трудно дышать. И, скорей всего от непривычки, ведь они всегда жили втроём, резко обернулся на шум и успел краем глаза зацепить падающую Анечку. Он быстро надел маску и бросился к девушке. Она открыла глаза и испуганно спросила:
-Где Володя? Кто это был?
-Это… Это был я. А Володя уехал.
-Как?- вскрикнула она,- Куда?
Эрик поднял Аню на руки, перенёс на диван и встал рядом.
-Успокойтесь, Анечка, он сделал свой выбор. Ему это подсказало его сердце. Он любил вас и не забыл, вы будете жить с нами.
И, увидев, что девушка намерена спорить, выпалил:
-Он так хотел.
Анечка сникла, закрыла глаза и спросила что-то одними губами. Эрик переспросил.
-Почему «был»? Почему вы говорите о нём в прошедшем времени?
Эрик отдал ей записку, встал, отвернувшись и услышал… Это было нечто среднее между криком, плачем, стоном. Эрик вздрогнул, будто его ударили.
-Не плачьте, Анечка, это его решение. Он бы всё равно не смог жить, как прежде. Но что-то мне подсказывает, что мы ещё его обязательно увидим.
Как хотелось сейчас Эрику действительно в это поверить!

Он вышел из невысокого барака рано утром. Яркое, горячее солнце било в глаза, медленно поднимаясь с Востока. Володька хмуро сплюнул сквозь зубы и зашагал в сторону штаба. Там он узнал о предстоящем наступлении, получил винтовку и, вернувшись в барак, сел за письмо домой.
«Любимая, родная моя. Я подлец, я не имел права уезжать, не попрощавшись, но пришлось, ведь одно твоё слово и я бы остался. Зато теперь я спокоен – моя вина снята, меня чуть было не сослали, но судья посоветовал идти добровольцем на фронт. У нас здесь тихо, ещё ни разу не видел ни одного японца. Ребята у нас боевые, только они шли воевать за Родину, а я… Даже не знаю, за что я воюю. Но ты не волнуйся, я обязательно вернусь. Очень тебя люблю, надеюсь, у родителей тебе будет хорошо, ты им понравилась. Не бойся отца, он странный, но на самом деле замечательный человек. Не думаю, что эта война продлится долго.
Да, чуть не забыл. Не пиши мне, мы, кажется, собираемся наступать, там письмо потеряется. Ну, до встречи.
Любящий муж твой, Володька».
-Соболев,- рявкнул над ухом офицер,- Ты что, особенный? Все строятся на плацу!
Володька засунул письмо в конверт, подхватил винтовку и бросился бежать вслед за остальными.
-Володька, иди сюда.
Он догнал Аскера, нового своего друга и запел громко и отчаянно.
Глубокий, приятный голос его разносился над строем. Припев грянули так дружно, что спугнули воронов, рассевшихся вдоль дороги в предчувствии скорой добычи.

Как всегда, Володька сошёлся характером с полной своей противоположностью. Именно таким был Аскер. Порывистый, резкий, в отряде его в шутку звали Чёртом. Володьку же, который не курил и от спиртного наотрез отказывался, прозвали сперва Святошей, пока не узнали, как он попал на войну. Тогда его здорово зауважали, даже немного побаиваться стали. Но сейчас все были нервически веселы, у одного началась истерика, пришлось вернуть его в лагерь. Дальше шли молча, в состоянии подавленном. Только Володька с Аскером идут себе, смеются, друг над дружкой подшучивают.
-Вот ведь, всё им веселье,- переговаривались в рядах.
Но тут засвистели первые пули, стало уже не до разговоров. Впереди показались первые враги. Хотя, какие там враги?! Володька не испытывал к ним никакой ненависти, люди, как люди. Но тут царапнула по плечу пуля, красная пелена ярости закрыла глаза, и Володька первый ринулся в атаку. На него бросилось сразу трое, он раскидал их легко, будто и не заметил и побежал дальше. Аскер прикрывал друга со спины. Только через несколько минут Володька остановился, поняв, что они уже далеко оторвались от своих.
-Аскер!
-А,- отозвался он, тревожно озираясь.
-Пропали мы.
-Не умирай раньше смерти,- процедил Аскер, перезаряжая ружьё.
Японцы, заметив их, двинулись, медленно окружая незадачливых солдат. Аскер и Володька встали, спина к спине, вытянув перед собой сабли. Бились долго, отчаянно, руки обоих покрылись кровью, к месту схватки уже спешили русские, отбить своих, когда Володька почувствовал, как сзади осел Аскер. Резко развернулся и тут же получил удар в спину. Не вскрикнул, не застонал, только вымученно улыбнулся бескровными губами. И, меньше чем через минуту, когда свои уже пробились вперёд, оттаскивая закадычных друзей, кто-то взглянул на Володьку и вскрикнул. Через всё лицо проходил широкий, сочащийся кровью разрез. И особенно страшно выглядела алая кровь на его бледном лице. Аскер не потерял сознания, его рубанули по ногам косо, почти плашмя и он намертво вцепился в друга, шепча:
-Не умирай, слышишь, Володька? Ты только держись. Всё, отвоевались, теперь домой поедем…
Бывают люди, рождённые под счастливой звездой. Но Володька к таким явно не относился. И, когда на их небольшой отряд напали японцы, Аскер, из последних сил стоящий на ногах, тащил друга, пока не свалился сам. Его подхватили под руки и потащили вперёд, не обращая внимания на крики. При отступлении не до криков.

Володька пролежал без сознания целые сутки. Очнулся на следующее утро, с трудом открыл глаза из-за запёкшейся крови. Дотронулся пальцами до лица и охнул от дикой боли. Вокруг была лишь голая степь, покрытая мёртвыми телами. Встать сил не было, но он понимал, что ползком далеко не уйдёт.
-Ой, живой! Бабушка, тут один живой,- услышал он звонкий мальчишеский голос,- Слышь, ты живой? Русский?
-Да,- выдавил Володька и потерял сознание.
Очнулся вновь он в избе, над его лицом появилась голова мальчишки. Голубоглазый, с белыми, выгоревшими волосами, спокойное широкоскулое лицо. У Володи почему-то появилась мысль, что звать мальчика должны непременно Иваном. Он прошептал высохшими, потрескавшимися губами:
-Как… зовут?..
-Ванька,- весело ответил мальчик.
Володька слабо улыбнулся и вновь закрыл глаза. Проснулся он оттого, что кто-то тронул его за плечо.
-Парень, ты живой ещё?- голос был не звонкий, Ванькин, а старческий, надтреснутый. Перед Володей, видимо, была та самая бабушка, которую звал Иван.
-Как… наши? Кто победил?- прошептал он.
-Где? Эх, милый, да с того боя уже трое суток минуло.
-Как?!- вскрикнул Володя, порываясь подняться,- Я же… должен…
Силы оставили его, он повалился обратно на кровать.
-Ишь, как скрутило парня,- жалостливо сказала бабка.
-Он выживет?
-Не знаю, Ванюша.
Старуха истово перекрестилась на икону.
-На всё воля божья.

Долгих три месяца он метался в бреду, между небом и землёй. Всё это время, почти целыми днями, сидел рядом с ним Ванька, с тревогой вглядываясь в искажённое лицо Володи. Но время скрывало страшные раны, затянулись сабельные удары на спине и лице. Любой врач может сказать, что это невозможно и, без должного лечения, человек с такими ранами неминуемо бы погиб. Но крепкий, молодой Володькин организм яростно боролся за жизнь. И, в конце концов, победил.
Володька очнулся днём, солнце приближалось к зениту. Он приподнялся, перебарывая боль, и огляделся.
-Ну, здоров!- весело сказал Ванька, глядя на него с восторгом и плохо скрываемым удивлением.- А я уж думал, всё.
-И долго я так?- хрипло спросил Володя.
-Всё лето провалялся! Ну, бабка сказала, если очнёшься – всё нормально будет. Ты встать-то сможешь?
-Не знаю,- растерянно ответил он.
-Ничего,- радостно сообщил Иван,- я тебе помогу. Идём, в баню тебя сведу.
Володя поднялся, пошатнулся и вынужден был навалиться на Ванькино плечо.
-Тяжёлый ты,- пожаловался он, тем временем подволакивая Володю к двери.- Худой, а тяжёлый.
Во дворе Володька остановился, привалившись к бадье с водой, и взмолился:
-Стой, Иван, дай передохнуть.
Он заглянул через край. На него смотрел череп, обтянутый кожей с широким шрамом наискось. Володька откинулся назад (Иван едва успел его подхватить) и расхохотался.
-Что? Что такое?- испуганно спрашивал Иван, заглядывая ему в лицо.
-Да вот,- всхлипнул Володя, вытирая выступившие от смеха слёзы,- Теперь я и внешне копия отец.
В бане он стянул рубаху и Иван вскрикнул.
-Что там?- спросил Володя, морщась – раны всё же давали о себе знать.
-Господи,- прошептал Ваня, крестясь,- Так вот почему меня бабка за дверь выставляла, когда тебя перевязывала.
Обессиленный Володька лежал на кровати лицом вниз, распаренная спина ныла.
-Иди есть скорей, а то остынет,- поторопил его Ванька,- тут бабка тебе отвар приготовила, на травах.
-Знахарка что ли твоя бабка? Где она сама-то?- спросил Володя, медленно перебираясь к столу.
-Да ну,- рассмеялся Иван,- скажешь тоже, знахарка. Просто… Ушла в соседнюю деревню, тебя небось за мёртвого считают.
Володя помрачнел и сказал холодно:
-Я туда не вернусь. Хватит, отвоевал своё. С Аскером свижусь и домой поеду.
-Куда тебе? Да ты пока и ходить-то не можешь. Да, кстати,- спохватился Ванька,- звать-то тебя как?
-Владимир Сергеевич Соболев,- вяло представился он и, увидев, что мальчишка собирается продолжать расспросы, сказал:
-Во избежание лишних вопросов: мне восемнадцать лет, я дворянин, сирота,- и добавил, подумав,- но родители у меня есть. Женат. Всё?
-Я думал, ты старше! Мне десять, зовут меня Михайловым Иваном Осиповичем, я тоже сирота,- увидев, что Володька пытается встать, сказал,- Постой, я тут тебе палку принёс, походишь с ней пока.
Он помог Володьке добраться до кровати и внезапно заторопился.
-Что это я заболтался? У меня ещё дел невпроворот, да и тебе спать надо.
-Постой,- прошептал Володька, чувствуя, что проваливается в сон,- почему вы мне помогли? Ванька улыбнулся и сказал спокойно:
-Как почему? Тебе же нужна была помощь.
Володька почувствовал ком в горле и отвернулся, чтобы мальчик не видел его слёз.
-Спасибо,- выдавил он, пытаясь перебороть эту нечаянную слабость.
Ванька постоял немного у кровати, глядя на этого чудного человека, и вышел. Надо же, от боли никогда ни звука, а тут расплакался. Побродил немного по двору, подтащил брёвен на широкий пень и принялся рубить дрова. Тяжёлый отцовский топор был велик для паренька, он с трудом ворочал объёмные брёвна, погружённый в эту работу не заметил, как к забору подошли двое парней с соседней улицы.
-Слышь, Ванька, пойди-ка сюда.
-Что вам?- хмуро спросил он, утирая лоб.
-Ты, говорят, дезертира у себя держишь?
-Неправда, раненый он!- обиженно воскликнул Иван.
-Брешешь, Ванька. Пусти, а то отцу скажу, а он в отряд сходит. Расстреляют твоего «раненого».
Ванька взялся двумя руками за топор и встал в дверях.
-Не пущу! Нельзя, спит он.
Один из парней ударил Ивана и бросился к двери. На пороге внезапно возник Володя. Он опирался на палку, но был грозен, тёмные глаза его метали молнии. Он одним ударом сбил с ног ближнего к себе парня, тяжело подошёл, склонился над ним и презрительно процедил: -Если ты ещё когда-нибудь тронешь его, тебе никто не поможет. Ясно?
Тот испуганно закивал. Володька вытянул руку и Иван вложил ему в ладонь топор. Лезвие рассекло землю прямо у головы парня. Володя развернулся и, уже стоя в дверях, бросил небрежно:
-Иван, проводи юношей.
Но никто не видел, как Володька съехал по стене, кусая до крови губы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Вернувшийся Ваня помог ему подняться и дойти до кровати.
-Спасибо. Они…
-Не стоит,- процедил Володька сквозь стиснутые зубы,- учить таких надо. По крайней мере, так всегда считал отец.
-А кто он? Хотя… Тебе сейчас, наверное, не до разговоров.
-Давай завтра,- попросил Володя,- а сейчас я очень хочу спать.
Иван накрыл его одеялом и тихонько выбрался из дома.

Когда Володька проснулся, Ванька уже стоял у его кровати.
-Ты вообще когда-нибудь спишь?- весело спросил Володя.
-Ага,- коротко ответил Иван, но потом пояснил,- По ночам сплю, а сейчас уже день.
-Ну, раз день, будем учиться ходить.
У Ваньки аж глаза на лоб полезли.
-Чего?
-Совсем я, Иван, ходить разучился. А если домой, то только на своих двоих. Не хочу я перед отцом калекой выглядеть.
Весь день они бесцельно бродили по двору. Первое время у Володьки аж слёзы выступали от боли, потом попривык, а к вечеру ноги так ныли, что он думал, не заснёт. Но, как только коснулся головой подушки, провалился в сон. Во сне он видел отца, маму и Анечку, потому проснулся в прекрасном расположении духа.
-Иван, где ты?- крикнул он, поднимаясь,- Помнишь, я тебе обещал про отца рассказать? Ванька, ну где же ты?
Он вышел во двор. Мальчишки нигде не было. Володька взял топор, взвесил его на руке и рубанул по бревну. Так ново, радостно было чувство полного контроля над собственным телом, что он без устали рубил, напевая что-то под нос, пока не услышал за спиной шаги. Резко развернувшись, он замер, радостный восторженный, и увидел Ваньку. Лицо мальчика было опухшим от слёз, рубашка на груди насквозь промокла.
-Ванька, что с тобой?
-Бабка… померла…- выдавил он, и вновь крупные слёзы потекли по его щекам. Володька вмиг оказался рядом, прижал к себе мальчика и зашептал:
-Ну, тихо, всё будет хорошо. Вот хочешь… Хочешь со мной поехать?
Мальчик утёр слёзы и с надеждой посмотрел на Володю.
-Вот Аскера увижу, и поедем. А пока, помоги-ка ты мне в одном деле…

-Дяденька, помоги, там мужик какой-то отца бьёт!
-Ну, веди, парень,- весело сказал Аскер, перевешивая на спину винтовку.
Они зашли за угол, и тут же чья-то сильная рука зажала солдату рот.
-Тихо, Аскер, только не вздумай кричать. Это я.
Он обернулся потрясенно.
-Володька?! Ты? Господи, да мы тебя уж месяца четыре, как схоронили. Я же даже родным твоим написал!
Володя помрачнел, но тут Иван дёрнул его за рукав и спросил:
-Может, мы твоего друга к себе отведём?
-Это что ещё за партизан?- весело спросил Аскер.
-Иван, мой спаситель и оруженосец. В общем, уезжаю я, Аскер. Вот мой адрес, будешь в Париже, обязательно заходи. Извини, даже поговорить толком нет времени. Ты только не лихачь, голову береги. А нам с Ванькой пора.
Уже через несколько дней они сидели на вокзале, рассматривая билеты. Внезапно, Володька напрягся и прошептал:
-Ванька, кликни Матвея, быстро в поезд. Я скоро приду.
-Это кто?- Ванька кивнул в сторону неприметного человека в чёрном.
-Молодец, сметливый,- похвалил Володя,- это наёмник. Шереметьев, старый чёрт, почуял, что я уйду от наказания. А сына он мне простить не мог. Иди, только не высовывайся.
-Я с тобой!
-Куда? Вот тебе адрес дома, купленного отцом. Езжайте туда. Не бойся за меня, сами оторвитесь от них.
Володька поднялся и заскользил по перрону. Проводил взглядом тронувшийся поезд и облегчённо улыбнулся – Ванька в безопасности. Подошёл к краю платформы, краем глаза зацепив метнувшуюся к нему тень, и резко упал на одно колено. Первый агент перелетел через него.
-Один есть,- весело пробормотал Володя. Преследователей оставалось двое,- Ничего, путь долгий, оторвусь.

И на самом деле, дорога оказалась долгой. Уже после первого дня пути он почувствовал себя совершенно измотанным. Он не мог остановиться ни на минуту, преследователи умны. Несколько раз Володька резко менял направление, что ещё больше его замедляло, но наёмники неминуемо настигали его. Вечером остановился на постоялом дворе, утром ушёл в одиночестве. Володя не хотел убивать этих людей, но выбор был невелик. Шереметьев пришлёт новых, но пока можно выиграть время. Теперь ему было проще, всё-таки мал он был при первом своём путешествии, но взрослый человек, облачённый в чёрное, волей-неволей оказывался белой вороной среди толпы крестьян. Но он и не нуждался в компании, его занимали мысли о доме.
Володя всё-таки решился добраться до пригорода Парижа на поезде, дальше шёл пешком, вечером остановился в гостинице, предвкушая завтрашнюю встречу с родными. Когда в дверь постучали, автоматически дёрнул из кармана пистолет – удавка была при нём, но уж больно приметное оружие.
-Соболев?- спросил посыльный, протягивая ему письмо.
Володька забрал конверт и захлопнул дверь.
«Что, Соболев, действительно решил, что отделался от меня? Спускайся вниз, учти, я не шучу, мальчишка у меня».

Он стоял, спокойно глядя в глаза Шереметьеву.
-Я и не сомневался, что ты придёшь.
-Где Иван?- быстро спросил Володька, окидывая скользящим взглядом подвал, куда его привели люди князя.
Он не сопротивлялся, не хотел их злить. К Володе сзади подошли двое мужчин, связали ему руки за спиной. Только после этого Шереметьев осмелился, подошёл и с наслаждением влепил Владимиру пощёчину.
-Что с ним сделается, с твоим Иваном. Дома, небось, тебя дожидается.
Шереметьев, словно в насмешку, вытащил точно такой же револьвер, какой лежал у Владимира в кармане. Даже обыскать не додумались, олухи. Володя неторопливо выжидал. «Ожидание – не бездействие, а вычисление выгодного момента для действий»,- учил когда-то отец. Володька сейчас с благодарностью вспоминал его уроки, не к месту вспомнилось: сколькому успел научить его отец за два года! Володя улыбнулся своим воспоминаниям, отбросил плечом первого наёмника, резко рванул верёвки, выдернул из кармана пистолет. Выстрелил опомнившийся Шереметьев. Володька чертыхнулся, пуля прошла чуть пониже правой ключицы, пришлось перебросить пистолет в левую руку.
Когда он оглянулся, выходя из подвала, князь был ещё жив.
-Ты умираешь,- холодно сказал Володя,- из-за тебя я попал на войну, чуть не умер. И сейчас тебе можно помочь, только пристрелив. Но я не доставлю тебе такой радости.
-Я тебя ненавижу,- прохрипел Шереметьев.
-Я знаю,- улыбнувшись, ответил Володя и пошёл наверх.
Рана оказалась тяжелее, чем сперва показалось, каждый шаг приносил мучения, кровь пульсировала, плащ пропитался насквозь. Он понял, что в одиночестве не выживет. К Ваньке идти было глупо, оставалось только… Да, не так он хотел предстать перед отцом.
Даже переодеться не успел после долгой дороги.

-Куда ты?- спросила Мег, не особенно ожидая ответа.
-Не знаю,- ответил Эрик, набрасывая плащ.
Он на самом деле не знал. С тех пор, как он узнал о смерти сына, ему был безразличен маршрут. Эрик просто бесцельно бродил по театру и окрестным улицам, сегодня он решил выйти на поверхность. Всё труднее давался ему этот подъём. Эрик враз постарел лет на двадцать, когда получил последнее Володькино письмо с короткой припиской чужой рукой «Владимир Соболев погиб в бою». На него вновь навалились воспоминания, он и не заметил, как оказался на поверхности. Он отпер калитку и наткнулся на человека, лежащего у самого входа в подземелье.
-Сударь, что с вами?
Человек был без сознания. Эрик тронул его за плечо, пальцы окрасились кровью. Тяжело вздохнув, Эрик вскинул человека на плечо и понёс вниз.
Мег потрясённо смотрела на мужа.
-Кто это?
-Не знаю, но ему нужна помощь, он ранен.
Эрик положил незнакомца на кровать, закрыл за Мег дверь и вернулся к человеку. Осторожно снял с него плащ, сюртук, мельком взглянул на лицо, но оно было закрыто спутанными чёрными волосами. Рубашку пришлось разорвать, она присохла к ране, и снять её не получалось. На спине у человека был широкий, едва зарубцевавшийся шрам. Эрик с трудом отодрал ткань от простреленного места, от боли незнакомец очнулся и застонал.
-Держись, всё нормально будет.
Он стянул обрывки рубашки и невольно вздрогнул, увидев на запястье тонкий шнур. Эрик поднял голову и натолкнулся на такой знакомый взгляд чёрных глаз.
-Здравствуй, отец,- хрипло, едва слышно выдавил Володька.
И Эрик заплакал, смеясь сквозь слёзы.
-Что?
-Смешно… Узнал о твоей смерти – ни слезинки, а теперь вот расклеился.
Он отбросил волосы с лица сына и невольно воскликнул:
-Господи, что это, Володя?
-Это, папа, война,- коротко и сурово ответил сын, но тут же повеселел,- до сих пор не пойму, как Ванька не пугался, когда свежая рана была. Да, кстати, я ж тебе внука привёз.
-Что?!
-Ваньку… Друг мой, он мне жизнь спас, славный парнишка. Он в доме сейчас.
-Постой… Так ведь ни Мег, ни Аня ничего не знают! Ты хоть понимаешь, что натворил? Я боялся ей говорить о твоей гибели!
-Слухи о моей смерти сильно преувеличены,- отшутился Володька, переворачиваясь на бок и невольно вздрагивая.
-Чёрт, я уже и забыл, что ты ранен. Так как матери-то скажем?
-Зови её сюда.

Мег уже давно не видела Эрика таким. Внешне спокойный, он будто светился изнутри какой-то особой радостью.
-Идём,- коротко сказал он, ведя её за собой в комнату. Она вошла и увидела человека, лежащего лицом вниз.
-Вставай,- не выдержал Эрик,- вставай, хватит.
Человек тяжело поднялся, медленно подошёл к Мег. Что-то было странно знакомое в этом человеке и она, не сдержавшись, отвела ему назад волосы и вскрикнула. Мег не могла его не узнать, пусть лицо его сильно изменилось, посуровело, его пересекал широкий шрам, из мальчика он превратился в мужчину, и всё же это был её сын. Уже через секунду она рыдала у него на груди.
-Тихо, мам, ну что ты?- повторял он негромко, обнимая мать за плечи.
-Господи, Володенька, родной,- шептала Мег.
-Ну, хватит,- наконец вмешался Эрик,- мы ещё должны Ане сообщить.
Володька, морщась, натянул рубашку и сказал загадочно:
-Нет уж, это я сам. А ты, пап, сходи пока за Иваном.
Эрик коротко кивнул и вышел, а Володька направился в сторону спальни жены.
Дверь раскрылась, и он замер на пороге.
На стене висел портрет. Когда-то давно отец, от нечего делать, рисовал Володьку. Здесь ему лет четырнадцать, он сидит вполоборота и тяжёлым взглядом исподлобья смотрит на отца. Это был его любимый рисунок, но где Эрик его нашёл, Володя не представлял.
-Я ничего не хочу, пожалуйста, оставьте меня.
Аня лежала лицом вниз и на вошедшего не обернулась. Он подошёл мягко, неслышно, присел рядом и провёл рукой по её волосам. Голос внезапно подвёл его, он сказал хрипло:
-Аня, бедная моя девочка…
Она повернулась, посмотрела на него с надеждой и спросила:
-Это сон?
Володька помотал головой. Аня провела ладонью по его щеке, легонько коснулась шрама и проговорила с недоверием:
-Ты жив?
Он негромко рассмеялся, наклонился, чтобы их лица были на одном уровне, и прошептал:
-Я жив. Я призрак…
Утром, взъерошенный Володька сидел на кухне и упрямо игнорировал насмешливый, понимающий взгляд отца.
-Ну, что?!- Не выдержал он, наконец.
Эрик хмыкнул и отвёл взгляд.
-Просто, вчера мы с Мег долго пытались объяснить Ивану, почему тебе сейчас не до него. Володька густо покраснел, а Эрик продолжил, будто не замечая состояния сына:
-Хороший парень, шустрый. Да, Володя, может, сделаем из него твоего преемника?

-Эй, сударь…
Человек повернулся, и осветитель схватился за сердце.
-Да, Моклер, я вас слушаю.
-Нет, ничего, я обознался.
Иван кивнул и хотел, было двинуться дальше, но вдруг вспомнил:
-Постойте! Давно хотел спросить – кем вы сейчас работаете?
-Закрывальщиком дверей,- важно ответил тот.
Иван беззвучно рассмеялся и сказал:
-Идите, Моклер, работайте.

На этом я думаю закончить повествование об этой семье. Стоит, пожалуй, ещё добавить, что у Володи и Анны родилась дочь, которую назвали Кристиной, и крёстным отцом девочки стал Аскер. Иван стал неплохим Призраком, через двадцать лет они с Кристиной… Впрочем, это уже совсем другая история…

Copyright 2004 - 2006 Подвалы Оперы , по всем вопросам пишите по адресу podval@land.ru
Материалы сайта и рассылки охраняются законом об авторском праве. Ни одну статью или стихотворение, частично или полностью, нельзя использовать в какой бы то ни было форме, с целью получения прибыли, без согласования с автором или правообладателем. При копировании материалов обязательна ссылка на сайт "Подвалы Оперы" podval-opera.narod.ru