Уважаемые друзья! Сегодня для Вас еще одна статья Галины Стручалиной из Белгорода - эссе "Сказочники Ерошенко и Миядзава". Перепечатываем с разрешения автора.

Ваши Юлия Патлань, Сергей Прохоров

Сказочники Ерошенко и Миядзава. Восемь совпадений

Он родился в многодетной семье в селе. Знал японский, английский, эсперанто. Увлекался науками, глубоко понимал и чувствовал музыку, сам музицировал.

Первое романтическое увлечение обернулось разочарованием, и он так никогда и не создал собственной семьи.
Он любил детей, любил природу, любил мир. Не став продолжателем семейных традиций, он всю энергию посвятил служению людям.
Его педагогические методы казались странными,  а он всего лишь уводил учеников из рутинного класса на прогулку.

 У него было тонкое ощущение жизни и смерти. Он размышлял о философии христианства и буддизма.
О нем как о писателе и поэте заговорили уже после его ухода. И он стал классиком японской детской литературы...

Его имя – Миядзава Кэндзи, он был младше Василия Ерошенко на шесть лет.

Судьба творческого наследия Миядзава оказалась более счастливой, чем у его русского современника. Все его рукописи, многочисленные варианты, черновики – всё было сохранено и издано в родной стране. Его сказки неоднократно экранизированы и вошли в мировой фонд анимационного кино, сама жизнь «бодхисатвы Кэндзи» тоже стала сюжетом для фильма.

У молодого японца было только несколько месяцев в 1921 году, которые судьба подарила ему для жизни в Токио: смертельная болезнь любимой младшей сестры заставила Миядзава вернуться в родительский дом. У Василия Ерошенко в том же году оставалось несколько месяцев перед высылкой из страны.
Знал ли Миядзава Кэндзи о пребывании русского эсперантиста в столице, читал ли его произведения – в то время или когда-нибудь после?
Считается, что к литературному творчеству Миядзава побудили сочинения поэта-модерниста Хагивара Сакутаро. Впрочем, не всё так просто: у Хагивара было особое отношение к русской литературе и, особенно, к творчеству Достоевского; он пережил то, что переживали герои романов русского классика, он ощутил себя частью мира Достоевского и даже чувствовал некую мистическую связь с писателем. Религиозные и философские искания героев «Братьев Карамазовых» были исканиями самого Хагивара, а образ Достоевского был символически запечатлён им в своей поэзии.
Так или иначе, но именно в тот, 1921, год Миядзава активно пишет рассказы и сказки.

В 1922 году, болезненно переживая кончину сестры, Миядзава предпринял поездку на Южный Сахалин. Распространено мнение, что дорожные впечатления, а также размышления о жизни и смерти, волновавшие тогда молодого человека, воплотились в будущем знаменитое произведение «Ночь в поезде на Серебряной реке» (иногда именуемое в русском переводе  «Ночь на галактической железной дороге»).
Это произведение называют сказкой, притчей, романом-аллегорией. Особая атмосфера книги, созданная автором, опережает время, в которое она была написана. Глубокие философские размышления выражены языком сказки – необыкновенно поэтичным и красочным. В этом – глубинное сходство творчества Миядзава Кэндзи и В.Ерошенко; но хотелось бы остановиться на странном совпадении (опять совпадение!), схожести «Ночи» Миядзава и сказки  Василия Ерошенко «Кораблик Счастья» (Koufuku no fune), созданной в... 1921 году.

Совпадение первое. Тосико. Итак, именно безвременная смерть юной сестры послужила отправной точкой к написанию «Ночи в поезде на Серебряной реке». Сестру Миядзава звали Тосико.
В жизни Василия Ерошенко тоже была встреча с Тосико – младшей дочерью профессора Накамура, у которого поселился русский гость сразу по прибытии в Японию.
«...Меня опекает самая младшая из моих сестер – Тосико, девочка лет семи-восьми. Делает она это очень серьезно, как взрослая. Как только я притрагиваюсь к какому-то предмету, она произносит его название. Я повторяю за ней, и несмотря на мой варварский русский акцент, она не смеется надо мной - поправляет. Звучание слов записываю на карточках по Брайлю – буду ощупывать их по ночам и заучивать наизусть.
    Проснувшись, я сказал Тосико: "Охайо годзаимос!" ("Доброе утро!"). Девочка ответила мне столь длинным приветствием, что от многочисленных поклонов, которые пришлось сделать, у меня заболела спина».

Совпадение второе. Ночь. Ночь понимается авторами как время, когда стираются грани между мирами и можно свободно путешествовать в иные миры. Это время, когда вступают в силу законы, противоречащие земному измерению времени и пространства. Это время, когда приходит смерть.
В ночь после смерти Тосико Миядзава написал:

«Моя маленькая сестричка
Сегодня уже будет так далеко отсюда.
За окном идет мокрый снег, но все залито ясным светом».

Этот призрачный лунный свет разливается повсюду в его новой сказке. Сверкает Млечный путь, по которому путешествует волшебный поезд, переливаются  серебром травы, мерцают фосфоресцирующим светом измерительные вышки, а цветы за окном кажутся вырезанными из лунного камня.
Сравним у Ерошенко: «Заметив открытое окно, я подошел к нему – моему взору открылось бескрайнее небо, а по нему, весь в лунном сиянии, плыл к луне прекрасный золотой Кораблик Счастья. В нем сидели Кин-тян и ангел – тот, что был в токонома. В руках у них были золотые весла, которыми они правили Корабликом. Они смотрели на меня и оба улыбались».
Именно в ночи исчезают герои обеих сказок. Да-да, они не умирают, а как бы растворяются в звёздном небе.

Совпадение третье. Друг. В «Кораблике Счастья» дружба связывает капризного и нервного двенадцатилетнего мальчика Кин-тяна и постояльца их дома, от лица которого и ведётся повествование. Постепенно взрослый и ребёнок  становятся настолько близки, что видения одного доступны и другому, повествователь вовлечён в череду странных событий, происходящих с его маленьким другом. Он печально переживает угасание болезненного мальчика и расставание с ним, но эта печаль светла.
В своей биографии Василия Ерошенко «Человек, увидевший мир», А.С. Харьковский ссылается на слова писателя о том, что его возлюбленная Камитика Итико послужила прототипом для создания образа Кин-тяна.
В книге Миядзава Кэндзи главным героем является мальчик Джованни. У него есть верный и преданный друг  – Кампанелла, который всё готов сделать для товарища и разделить с ним любую беду. Когда Джованни попадает на волшебный поезд, Кампанелла оказывается рядом. Вместе они путешествуют среди звёзд, и  Джованни убеждён, что они всегда будут неразлучны. Но Кампанелла грустит и не хочет говорить об этом. Приходит время и ему сойти на одной из остановок галактического странствия – одному, без своего друга. Очнувшись на Земле, Джованни узнаёт, что Кампанелла в эту ночь утонул в реке.
У Миядзава прощание с Тосико превратилось в прощание с Кампанеллой.

Совпадение четвёртое. Корабль и поезд. В сказке Миядзава таинственный маленький и нарядный поезд путешествует по Млечному пути, от Северного Креста (созвездие Лебедь) к Южному, перевозя души умерших людей. Иногда это одиночки, иногда – целые семьи. В сказке Ерошенко Кораблик Счастья отплывает по небу в волшебную страну; он необыкновенно красив, но может перевозить только одного-двух пассажиров; есть, говорят герои истории, и другие корабли, чуть большего размера, способные перевезти семью из нескольких человек.
Джованни понимает, что его время ещё не пришло, и что он должен остаться на земле и помогать людям. У Ерошенко рассказчик разделяет мнение своего предка, обвинённого в безумии, пожертвовавшего жизнью, но отказавшегося оставить страдающее человечество и в одиночку воспользоваться Корабликом Счастья.

Совпадение пятое. Вещи, которые видят не все. В творчестве Василия Ерошенко этот мотив встречается часто. Как правило, обычные люди не замечают посланцев из потустороннего мира, их видят рассказчик и те, кому скоро суждено уйти из страны живых. Этих людей весь мир считает в лучшем случае странными, а то и умалишёнными.
Так происходит и в сказке «Кораблик Счастья»: сначала то исчезает, то появляется фигурка ангела из ниши-токонома; ангел свободно путешествует между мирами, в какой-то момент его перестают видеть все, кроме рассказчика, Кин-тяна и безумного доктора; то же и с самим Корабликом Счастья.
В «Ночи» Миядзава, разумеется, и сам поезд дано видеть не всем, но и то, что проносится за окном, воспринимается пассажирами по-разному. В момент, предшествующий расставанию, Джованни видит за окном тёмную пустоту, а Кампанелла – нечто совсем иное.

Совпадение шестое. Христос и Будда. Миядзава был убеждённым буддистом. Он принадлежал к секте «Нитирэн», до самой смерти глубоко чтил «Сутру Лотоса», его жизнь в миру походила на жизнь монаха. Именно религиозные разногласия в семье подтолкнули его уехать в 1921 году из дома в Токио.
В книге Миядзава одними из пассажиров поезда становятся набожный христианин-наставник и вверенные его попечению дети. Направляясь через океан к отцу под присмотром учителя, они попали в катастрофу, напоминающую гибель «Титаника». Стоя на палубе тонущего корабля, видя, что лодок на всех не хватает, учитель приходит к мысли о промысле Божьем и принимает решение во всём следовать ему: он остаётся с детьми на гибнущем судне. В конце-концов, эти трое тоже сходят с поезда, чтобы присоединиться к другим христианам, идущим в неведомое Царство Божие.

Василий Ерошенко имел сложные и неоднозначные отношения с религией. Он понимал и принимал гуманистические идеалы, заключённые во всех учениях, Робиндранат Тагор в беседе первоначально счёл его христианином; живо интересовался Ерошенко и бахаизмом как экуменистическим вероучением; но обрядовость, наличие священного культа, замкнутость на внутренних ценностях и обособление во всех религиях отталкивали его.
В «Кораблике Счастья» у рассказчика в нише-токонома стоят фигурки Христа и индийского бога-создателя мироздания.  Между главными героями происходят философские разговоры о Боге.
«Однажды Кин-тян, показывая пальцем на этих двух богов, спросил у меня:
– Эти двое – боги, создавшие вселенную?
– Да, именно они...
Услышав ответ, он продолжил:
– А по их лицам этого не скажешь – смотри, какой у обоих отрешенный взгляд, полный равнодушия.
– А может они сами впервые услышали от священников, что каждый из них сотворил свою вселенную.
– То есть мир, созданный Христом, и мир, созданный этим индийским богом – не одно и то же?
– Да. Хотя вселенная-то одна, но вот богов, создавших ее, говорят, не то, что два, а очень много.
– Это очень странно. А это правда, что боги могут все?
– Говорят, что могут.
– А кто глупее – пастор из Америки, буддийский бонза или синтоистский священник?
– Не тебе судить об этом. Знания этих людей еще никто не пытался оценить.
– Да ну! Неужели их знания могут иметь ценность?
Я прикрыл ему рот своей ладонью.
Такие вот разговоры случались между нами, и мы стали с ним настоящими друзьями».

Совпадение седьмое. Счастье. В понимании Миядзава счастье есть пребывание в гармонии с миром и одновременно самоотречение ради других людей. Его герои размышляют и говорят о счастье по пути следования галактического поезда. Кампанелла переживает, сможет ли его мать простить его –  он спас из реки знакомого мальчика, но утонул сам –  и размышляет, что составляет счастье для его матери. Учитель также  задаётся вопросом, сделает ли его подопечных счастливыми на небесах его поступок. Девочка с затонувшего корабля рассказывает легенду о звёздном Скорпионе, согласившемся вечно гореть, чтобы служить людям.
В финале Джованни повторяет слова Скорпиона и клянётся в этом в память о Кампанелле: «Клянусь, быть как тот Скорпион. Для истинного счастья каждого пусть моё тело сгорает сотни раз.  Кампанелла... Не важно, где буду я, мы всегда будем вместе».

Для Василия Ерошенко счастье не может быть достоянием кого-то одного, его непременно нужно разделить, но не просто с близкими и любимыми, а со всем человечеством – потому что всё человечество любимо им, всё заслуживает счастья. Трудный  выбор между собственным маленьким счастьем и жертвой ради всеобщего также становится темой многих его сказок, не исключение и «Кораблик Счастья»: «Но иногда мне становится просто невыносимо. Тогда я готов оставить этот мир, и для этого я даже согласен воспользоваться тем маленьким Корабликом Счастья, на котором могут уплыть всего лишь два человека. О, сколько раз я уже был близок к этому! Стоило бы только позвать, как Кораблик был бы тут. В этом я не сомневаюсь. Ведь тайна этого Кораблика перешла ко мне вместе с кровью тех чудаков, которые мечтали осчастливить все человечество. Но так до сих пор я не воспользовался этой возможностью».

Совпадение восьмое. Игра ума. Ещё одна из тем, символическая тема безумия, многократно встречается в творчестве Ерошенко.  Как и в «Буревестнике» М.Горького, как и в его легенде о Данко, герои Ерошенко «безумны» и храбры, жертвуя собой ради счастья людей. Но не только их отважные поступки можно считать безумными; писатель исследует состояние «мнимого сумасшествия», исследует пристально, внимательно вглядываясь в своё собственное сознание. «Безумец» Ерошенко всегда выражает позицию автора, хотя в тексте он и рассказчик  могут быть разделены, даже противопоставлены.
В «Кораблике Счастья» сопоставляются странные фантазии больного мальчика, видения рассказчика и безумие доктора. Они то сходятся, то разветвляются, уходя в глубины разума каждого, в нравственную глубину каждой души.
«Тут мне показалось, что кто-то стоит за моей спиной, и я оглянулся – лицо доктора было страшным, как у привидения. Он стоял, не говоря ни слова. А высоко-высоко в небе, весь окутанный лунным светом, плыл Кораблик Счастья. Показав пальцем на Кораблик, я спросил:
– Видите вон тот Кораблик?
Доктор молча утвердительно кивнул.
– А голос Кин-тяна слышите?
Он снова кивнул.
– Ну, а сейчас вы верите, что я сумасшедший?
– Не ты один. Я тоже сошел с ума, – сказал доктор напоследок и пошел прочь из комнаты».

У Миядзава, по свидетельствам, были некоторые мистические видения, он видел бодхисатву Каннон, слышал голоса демонов. Его духовный опыт воплотился позднее, в 1924 году, в цикле стихов «Весна и Асура», где автор отождествляет себя со злым демоном, в цикле есть, например, такие строки:

«Асура и лес – музыка их едина.
Из нависшего ослепительно прозрачного небосвода
стаи облаков исходят знамением бедствий.
Печально простёртые к небу ветви,
раздвоившиеся пейзажи, замершее в беспамятстве дерево – с макушки
вспорхнула ворона.
(Всё прозрачней, всё чище воздух.
Кипарисы безмолвно тянутся к небу).
Что-то движется на золотистом лугу в отдаленье,
постепенно принимая человеческий облик, –
крестьянин в одежде рваной на меня смотрит,
но видит ли он меня, я не знаю».

В «Ночи» автор подводит итог двадцати двум месяцам истекшей жизни и даёт определение самому себе: «...то явление, как я сам, является частью воображаемого, одним из его синих живых огней, состоящих из всех видов прозрачных призраков <...> ...это голубое свечение лампы, чьи переменные токи в самом деле горят очень ярко, поддерживая свет, но лампа утрачена. <...> Всё это мерцает со мной и одновременно каждый может ощутить это. Кусочек тени и света, что я сохранил до сих пор,  которые, как вы видите, есть зарисовка ума».

Произведения  Ерошенко и Миядзава объединяет много общего, много общего и в судьбах их создателей; и тропинки, которыми шли они, сошлись на пути японской литературы и японского кинематографа второй половины XX и начала ХХI века (вспомним хотя бы сюжеты и поэтический язык фильмов всемирно известного сказочника Миядзаки Хаяо). Сошлись и стали проторенной дорогой для других людей, людей из разных стран – творцов и зрителей, писателей и читателей, детей и взрослых. И Кораблик Счастья, если ещё не может вместить всего человечества, то, по крайней мере, уже не представляется плодом странной фантазии. Значит, два человека, два сказочника, два поэта были по-своему правы.

 http://www.stihi.ru/2010/01/10/4031