Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Пишем бестселлер. Главный секрет автора.

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Написать и заработать - Секреты Прибыльного Копирайтинга" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Апрель 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
Александр

Статистика

746 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Пишем бестселлер. Главный секрет автора. писательские гонорары

 

 

Бестселлер Главный секрет автора.

 

 

Бестселлер Главный секрет автора.

Поздравляю Вас с 1 Апреля. И хочу порадовать Вас рассказом о том какие были писательские гонорары раньше и как их зарабатывали. Это рассказывает Валентин Катаев о том как он заставил своего родного брата (которого мы знаем как Евгения Петрова и автора "12 стульев") заняться писательством.  Опыт общения двух одесситов пойдет Вам на пользу.



Будучи еще почти совсем мальчишкой, он служил в уездном уголовном 
розыске, в отделе по борьбе с бандитизмом, свирепствовавшим на юге. А что ему 
еще оставалось? Отец умер. Я уехал в Москву. Он остался один, не успев даже 
окончить гимназию. Песчинка в вихре революции. Где-то в степях Новороссии он 
гонялся на обывательских лошадях за бандитами - остатками разгромленной 
петлюровщины и махновщины, особенно свирепствовавшими в районе еще не вполне 
ликвидированных немецких колоний.
Я понимал, что в любую минуту он может погибнуть от пули из бандитского обреза. 
Мои отчаянные письма в конце концов его убедили.
Он появился уже не мальчиком, но еще и не вполне созревшим молодым человеком, 
жгучим брюнетом, юношей, вытянувшимся, обветренным, с почерневшим от 
новороссийского загара, худым, несколько монгольским лицом, в длинной, до. пят, 
крестьянской свитке, крытой поверх черного бараньего меха синим грубым сукном, в 
юфтевых сапогах и кепке агента уголовного розыска. Он поселился у меня. Его все 
время мучило, что он живет, ничем не занимаясь, на моих хлебах. Он решил 
поступить на службу. Но куда? В стране все еще была безработица. У него имелись 
отличные рекомендации уездного уголовного розыска, и он пошел с ними в 
московский уголовный розыск, где ему предложили место, как вы думаете, где? - ни 
более ни менее как в Бутырской тюрьме надзирателем в больничном отделении.
Он сообщил мне об этом не без некоторой гордости, прибавив, что теперь больше не 
будет мне в тягость.
Я ужаснулся.
...мой родной брат, мальчик из интеллигентной семьи, сын преподавателя, 
серебряного медалиста Новороссийского университета, внук генерал-майора и 
вятского соборного протоиерея, правнук героя Отечественной войны двенадцатого 
года, служившего в войсках Кутузова, Багратиона, Ланжерона, атамана Платова, 
получившего четырнадцать ранений при взятии Дрездена и Гамбурга,- этот юноша, 
почти еще мальчик, должен будет за двадцать рублей в месяц служить в Бутырках, 
открывая ключами больничные камеры, и носить на груди металлическую бляху с 
номером!..
Несмотря на все мои уговоры, брат не соглашался отказаться от своего намерения и 
аккуратно стал ездить на трамвае в Бутырки, до которых было настолько далеко от 
Мыльникова переулка, что приходилось два раза пересаживаться и еще одну 
остановку проезжать на дряхлом автобусе: получалось, что на один только проезд 
уходит почти все его жалованье.
Я настаивал, чтобы он бросил свою глупую затею. Он уперся. Тогда я решил сделать 
из него профессионального журналиста и посоветовал что-нибудь написать на пробу. 
Он уперся еще больше.
- Но почему же? - спрашивал я с раздражением.
- Потому что я не умею,- почти со злобой отвечал он.
- Но послушай, неужели тебе не ясно, что каждый более или менее интеллигентный, 
грамотный человек может что-нибудь написать?
- Что именно?
- Бог мой, ну что-нибудь.
- Конкретно?
- Мало ли... Не все ли равно... Ты столько рассказывал забавных случаев из своей 
уголовной практики. Ну возьми какой-нибудь сюжетец.
- Например?
- Ну, например, как вы там где-то в уезде накрыли какого-то типа по фамилии 
Гусь, воровавшего казенные доски.
- Я не умею,- заскрипел зубами брат, и его шоколадного цвета глаза китайского 
разреза свирепо сверкнули. Тогда я решил употребить самое грубое средство.
- Ты что же это? Рассчитываешь сидеть у меня на шее со своим нищенским 
жалованьем?
Мой брат побледнел от оскорбления, потом покраснел, но сдержался и, еще сильнее 
стиснув зубы, процедил, с ненавистью глядя на меня:
- Хорошо. Я напишу. Говори, что писать.
- Напиши про Гуся и доски.
- Сколько страниц? - спросил он бесстрастно.
- Шесть,- сказал я, подумав.
Он сел за мой письменный столик между двух окон, придвинул к себе бумагу, 
обмакнул перо в чернильницу и стал писать - не быстро, но и не медленно, как 
автомат, ни на минуту не отрываясь от писания, с яростно-неподвижным лицом, на 
которой я без труда прочел покорность и отвращение.
Примерно через час, не сделав ни одной помарки и ни разу не передохнув, он 
исписал от начала до конца ровно шесть страниц и, не глядя на меня, подал свою 
рукопись через плечо.
- Подавись! - тихо сказал он.
У него оказался четкий, красивый, мелкий почерк, унаследованный от папы. Я 
пробежал написанные им шесть страниц и с удивлением понял, что он совсем недурно 
владеет пером. Получился отличный очерк, полный юмора и наблюдательности.
Я тотчас отвез его на трамвае А в редакцию "Накануне", дал секретарю, причем 
сказал:
- Если это вам даже не понравится, то все равно это надо напечатать. Вы 
понимаете - надо! От этого зависит судьба человека.
Рукопись полетела на "юнкерсе" в Берлин, где печаталось "Накануне", и вернулась 
обратно уже в виде фельетона, напечатанного в литературном приложении под 
псевдонимом, который я ему дал.
- Заплатите как можно больше,- сказал я представителю московского отделения 
"Накануне".
После этого я отнес номер газеты с фельетоном под названием "Гусь и доски" (а 
может быть, "Доски и Гусь") на Мыльников и вручил ее брату, который был не 
столько польщен, сколько удивлен.
- Поезжай за гонораром,- сухо приказал я. Он поехал и привез домой три отличных, 
свободно конвертируемых червонца, то есть тридцать рублей,- валюту того времени.
- Ну,- сказал я,- так что же выгоднее: служить в Бутырках иди писать фельетоны? 
За один час сравнительно легкой и чистой работы ты получил больше, чем за месяц 
бездарных поездок в Бутырки.
Брат оказался мальчиком сообразительным и старательным, так что месяца через 
два, облазив редакции всех юмористических журналов Москвы, веселый, общительный 
и обаятельный, он стал очень прилично зарабатывать, не отказываясь ни от каких 
жанров: писал фельетоны в прозе и, к моему удивлению, даже в стихах, давал темы 
для карикатур, делал под ними подписи, подружился со всеми юмористами столицы, 
наведывался в "Гудок", сдал казенный наган в Московское управление уголовного 
розыска, отлично оделся, немного пополнел, брился и стригся в парикмахерской с 
одеколоном, завел несколько приятных знакомств, нашел себе отдельную комнату.

В. Катаев, Алмазный мой венец,
М., Советский писатель, 1979.

Хоть когда-то журналистский труд оценивался хорошо. Пришлите мне свои мысли о теперишных гонорарах. А я поделюсь своими мыслями и историческими изысканиями. 

Александр Макаров   
.

drmak@mail.ru 

 

Спасибо всем приславшим письма.

Александр Макаров

 

Проголосовать и подписаться на мою новую рассылку:

"Дрессировка компьютера. Наставление для ленивых писателей."

  Проголосовать за эту рассылку в рейтинге!

Уважаемые читатели!
Пожалуйста, проголосуйте за мою рассылку в рейтинге лучших рассылок интернета!

ГОЛОСОВАТЬ

 

 

 

В избранное