А вот этот мне просто понравился. Фэнтези, романтика, юмор. Мило и
ненапряжно!
Суженый.
Сверток в кружевных оборках лежал в колыбели и очаровательно пускал пузыри.
До полудня дитя развлекалось, изводя всех пронзительными гневными воплями, и
всех женщин благородного звания довело до мигрени. Замковым служанкам мигрень
была не по чину, и у них просто все валилось из рук.
Что касается мужчин, все они, невзирая на сословия, стали дружно искать занятия
за пределами крепостных стен.
Благородный отец ребенка немедленно убыл на охоту, уведя за собой немалое количество
приближенных счастливцев. Лорд-гофмейстер и лорд-мажордом сильно печалились,
что преклонные годы не позволяют им резво вскочить в седло и умчаться за повелителем.
Привычные ко всему солдаты замковой стражи вспоминали военные деньки, когда дед
юной дамы вот так же оглушительно вопил, отбивая атаки врага, штурмующего замок.
По всему выходило, что внучка удалась в него.
В счастливом неведении находился лишь глухой, как пень, старый садовник Гетин,
но и он жаловался своему помощнику, что у него с утра отчего-то свербит в левом
ухе.
Но теперь леди Карисса унялась и вела себя благонравно. Наверное, ее внимание
отвлекло появление женщины в клетчатой шали, которая, распугав кормилиц, прошествовала
в центр покоев и поставила на стол плоскую, курящуюся паром миску.
- Получилось, миледи. Вот он, - женщина в шали помахала над миской ладонью, разгоняя
пар.
Супруга благородного эрла Альбана проворно выбралась из кресла, сбросив со лба
полотенце, смоченное в уксусе. Вслед за ней к миске, округлив глаза, кинулись
остальные женщины.
А ничего там особенного и не было, в этой миске. Поверхность воды, как зеркало,
отразила парнишку лет пяти чумазого, исцарапанного, деревянным мечом воинственно
сокрушавшего заросли крапивы. Мелькали босые пятки, подпрыгивали торчащие во
все стороны рыжеватые вихры. Какой-то чернобородый здоровяк выхватил парнишку
из зарослей, хлопнул пониже спины и унес под мышкой, широко шагая по мокрой от
росы траве.
Пар скрыл воду, и леди Эдит задумчиво выпрямилась.
- Это все?
- Все, миледи, - женщина в шали развела руками.
Леди Эдит обвиняюще ткнула пальцем в облачко пара:
- Там видны были горы, Марго. А в предгорьях не водится богатых и учтивых кавалеров,
достойных дочки эрла. Не о такой доле для дочери я мечтала. Твоя миска ничего
не напутала?
- Нет, миледи, твердо заявила Марго. Велено было показать суженого, значит,
это суженый и есть. Правду молвить, мальчонка бойкий, и по всей выходке никак
не свинопас.
Леди Эдит задумалась.
- Пошлите узнать, кто такой. Суженый-то он суженый, но леди Кариссе не пристало
выходить замуж за неумытого баронского сына. Ее избраннику надобно иметь приятное
обхождение, учтивость, ну и толику ума, если бог пошлет, конечно. А то не погляжу
на судьбу, да и отдам леди Кариссу за достойного кавалера из столицы.
Решительную речь дамы прервал грозный вопль из колыбели. Дочь эрла, похоже, была
против кавалеров из столицы...
Стражники на стене плотнее надвинули шлемы на уши.
Бабку Бертину замучил ревматизм. Она перепробовала все, от жгучей крапивы и сушеных
рачьих усов, настоянных на злом местном самогоне, до пары сложных заклинаний.
Но ревматизм, как и тараканов, так просто не возьмешь...
Бертина доковыляла до сарая, где у стены притулилась поленница, и остановилась,
прислушиваясь.
Всадники, штук десять, на хороших воинских лошадях.
Бабка Бертина подперлась клюкой покрепче и стала ждать, когда гости появятся
на тропе.
Они вынырнули из леса через несколько минут. Да, сеньора Годфри ни с кем не спутаешь.
Кто еще может явиться к смирной знахарке с таким топотом и громом, будто на штурм
крепости? Он был из тех несносных типов, что ревут на охоте зычным голосом, заглушая
звуки рогов, гулко хохочут над своими шутками, совершенно не понимают чужих,
а всякое свое деяние считают единственно правильным.
Дом сеньора располагался в долине, милях в пяти, и только веская причина могла
заставить его самолично тащиться в эту чащобу, на встречу с женщиной, которую
он терпеть не мог.
С Годфри было несколько воинов и вьючная лошадь, поводья которой он намотал на
собственный кулак. Вьюк на лошади странный из старого ковра явственно торчали,
Бертина могла в том поручиться сапоги с золочеными шпорами.
Годфри спихнул поклажу с лошади, два стражника успели подхватить тюк, прежде
чем он грянулся о землю, и бережно опустили в траву.
В ответ на это перемещение тюк сдавленно зарычал.
- Добрый день, господин мой Годфри, - пропела Бертина и сделала вид, что, кабы
не поясница, обязательно бы поклонилась такой знатной особе.
Годфри фыркнул, не обманутый ее сладким голосом. Он покинул седло, на зависть
Бертине, с молодой легкостью. Сеньор, несмотря на годы, был великий удалец на
пирушках, и, как слыхала Бертина, завел себе новую служанку для застилания постели
бесстыжую тридцатилетнюю бабенку, каковую частенько лупил за поперечный характер.
- Здорово, ведьма, - сказал сеньор в своей обычной манере и слегка пнул сапогом
сверток. Тот заворчал слышнее.
- Вот, гостинец тебе привез. Помощника слабой женщине. Владей!
С этими словами он пнул сильнее. Сверток отчетливо выругался и обозвал сеньора
Годфри старым козлом.
Бертина глянула под ноги с гораздо большим интересом.
Ковер выражался последними словами, пока его раскатывали. На вытертом узоре из
красных роз обнаружился малый лет двадцати с небольшим. Он был тщательно обмотан
веревкой поверх бархатного камзола и штанов с вышивкой.
Нарядный паренек, одобрила Бертина.
С помощью нескольких свирепых рывков пленник принял сидячее положение, потом
встал, покачиваясь на затекших ногах. Выяснилось, что бабка Бертина не доставала
ему и до плеча.
Она оглядела обитателя ковра от макушки до каблуков. Несомненно, с Годфри парень
был в родстве, хотя и не перенял от сеньора тяжеловесной кабаньей стати. Он скорее
напоминал сильную верткую рыбину, и не выкрутился по дороге из веревок, похоже,
лишь по недостатку времени.
Судя по тому, что старый скупердяй потратился на звонкие шпоры и хороший заморский
бархат, парень приходился Годфри племянником, тем самым, которого сеньор воспитывал
с малолетства, взяв в помощь наемных учителей и прочный арапник.
Желтые кошачьи глаза малого с презрительным изумлением обозревали незнакомую
бабку с клюкой.
- Этельберт, сын моего покойного братца, - подтвердил ее догадку сеньор Годфри.
Теперь будет он жить у тебя, старуха. И все, что прикажешь ему, сделает.
Тут племянник ухмыльнулся, глядя на Бертину с высоты своего роста.
- И на что он мне сдался? подозрительно спросила она. Моя хижина не для благородных
господ.
- Я так велю! - рявкнул Годфри.
- Так ведь убежит, - рассудила Бертина. Ты можешь велеть, что тебе будет угодно,
но я ведь его силой не удержу!
Годфри набычился.
- Говорили как-то, что два разбойника от тебя до деревни на четвереньках шли.
Скажешь, нет?
Племянник скосил на старуху встревоженный желтый глаз.
- Ну, раз ты велишь... - проговорила Бертина скучно. А в чем провинился-то молодец?
Сеньор вздохнул.
- Головы я из-за него могу лишиться, старая. Он, видишь ли, суженый!
- Да ну! изумилась Бертина И что, в хорошее семейство суженый?
Это она так спросила. Ясное дело, у бедняков денег не хватит на такое гаданье.
Сеньор Годфри вздохнул еще горше.
- Леди Карисса, дочка эрла Альбана... - произнес он сокрушенно.
- Вот это да! Бертина чуть не подпрыгнула, забыв про ревматизм.
- Повеление оттуда было чтобы жениха представили воспитанного, скромного, благородному
обхождению обученного. Ну, я и взялся как следует. Порол нещадно, уши драл. Потом
учителей нанял всяких. Но благородное обхождение у него не задалось. Ему книжку
- а он на охоту, ему чистописание, - а он за меч хватается. Учителя танцев плетью
отходил. А философа повесить хотел, едва отняли. Только стихи слагать благородным
слогом научили на свою голову. Похабнее тех романсеров свет не видывал. Теперь
стражники мои как выпьют малость, так и заголосят...
Пригорюнившийся Годфри выглядел потешно, и Бертина чуть не расчувствовалась.
Благонравию племянника учил, кабан, надо же...
Оный племянник стоял столбом в своих путах, глазел по сторонам. Видно, прикидывал,
как ловчее бежать. Стража, однако, ворон не ловила, бдительно следила за ним
с краев поляны.
Сеньор откашлялся.
И вот теперь срок подходит его к невесте везти. Девица, слышно, разборчивая да
надменная, такой не угодишь. А я ей привезу драчливое отродье, которое ни одной
юбки в округе не пропустило! Да меня казнят, старая! За неуважение к эрлову семейству!
Годфри посопел, утомленный длинной речью.
- И вот тебе мое слово, ведьма. Делай с ним, что хочешь, хоть в телегу запрягай,
но к зиме должен он быть тихий и вежливый, как голубь.
Бертина скорчила жалобную гримасу.
- И как же я посмею на твоего благородного племянника, такого шелкового бархатного,
рот разевать? осведомилась она мрачно.
Годфри смерил Этельберта взглядом, махнул стражникам. Те мигом стянули с племянника
не только веревку, бархатный камзол и сапоги со шпорами, но и вышитые штаны.
Кое-что оставили, конечно, но так, малость всякую.
- Вот, не бархатный, не благородный, а босяк неизвестно чей! заявил Годфри.
Бери, старуха, воспитывай!
И всадники отправились восвояси, оставив Бертине старый ковер с не очень чтобы
одетой фигурой на нем.
- А ежели не выйдет ничего? прокричала она вслед.
- Тогда будем считать, что помер мой наследник! От лихоманки! угрожающе пообещал
бас сеньора Годфри. Пусть тогда из леса не является!
Стук копыт стих.
Парень на ковре прижмурил желтые глаза.
- Не явлюсь я из леса, хоть ты тресни, старый болван, - сказал он презрительно
и велел: - Лучше отрави меня, бабка, какой-нибудь своей гадостью. По рукам?
- Этельберт... Заковыристое имя, благородное... - рассуждала бабка, мешая дрова
в печке.
- У меня много имен, - равнодушно поведал гость, расхаживая по крохотной избушке
в юбке из клетчатой Бертининой шали. Третье имя у меня Катоган, например. На
старом горском наречии оно означает бой местного значения.
- Еще лучше! возмутилась Бертина. Только боев мне тут не хватало, хоть местных,
хоть каких... Ладно, я буду звать тебя Ганей.
- Что?! взревел ЭтельбертКатоган.
- Молчать! заорала в ответ рассерженная Бертина. Будет мне господина строить,
босота бесштанная! И глазами на меня не сверкай, пока клюки не заработал! Тут
я командую!
Катоган смерил старуху яростным взглядом и вышел, хлопнув дверью. Бертина в окошко
смотрела, как он широко шагает через поляну, даже босиком и в шали выглядя чрезвычайно
горделиво.
- Где мои шашнадцать лет... - вслух посетовала она, подобрала у печки уголек,
нарисовала на полу кружок и обстоятельно поплевала в его середину.
Вечером парень вернулся. Был он исцарапан, грязен, зол и хромал на левую ногу.
Бертина молча покидала на стол миски с ужином, а сама стала рыться в сундуке,
где за невесть сколько лет скопилось немало барахла.
Пока Катоган гремел ложкой, бабка нашла подходящие штаны и рубаху. Вот куртку
и башмаки на такого лося надо будет заказать в деревне, измерив чадо веревочкой.
Усталый и сытый, парень устроился на лежанке. Вид у него был мрачный. Не мудрено
целый день плутал по лесу, все время возвращаясь к хижине... Чуть позже, когда
с лежанки донеслось ровное сопение, бабка плотнее укутала страдальца старым беличьим
одеялом, подоткнув края под бока.
Спал новый жилец по-господски, норовя дотянуть до полудня, но был разбужен пронзительным
воплем:
- Ганька!
Он вскинулся с лежанки и с удивлением уставился на бабку, но, потом, видно, припомнил,
где очутился.
- Чего орешь? спросил недовольно.
- Вставай сейчас же! велела старуха. Вон, вещи из деревни принесли, одевайся.
Похлебка на столе. И за работу!
Катоган поднял брови, оглядел куртку и огромные разношенные башмаки с горьким
изумлением.
- Я что, должен это носить? вопросил он. Да ты с ума сошла!
- Не нравится ходи голым, бесстыжая твоя рожа, отрезала Бертина и швырнула
в него шерстяными чулками:
- Марш за водой! И дрова у меня кончились.
Катоган тут же сказал, что он думает о воде, дровах и самой старой кошелке, считающей,
что она может помыкать благородным дворянином. Жесткая старушечья ладонь больно
стукнула его по затылку. Такое обращение изумило господина племянника несказанно,
а Бертина меж тем голосила:
- Кошелкой обзывается! Бранится, как бродяга, а еще благородного из себя корчит!
Ежели ты решил, что за такое поношенье я буду тебя кормить, то ошибаешься! Пока
будешь бездельничать и строить из себя важную особу, все миски для тебя будут
пустыми, вот так вот!
Она выбралась из дома, гремя клюкой и громко поминая разными словами придурковатого
Годфри и его наглую родню, а про себя довольно подумала, что с подкидышем жизнь
стала не в пример веселее.
Через час, видно, крепко подумав, парень вышел из дома. Бертина невозмутимо сыпала
зерно курам и краем глаза поглядывала, как он подобрал ведра и потащился к колодцу
с быстротой и задором каторжника. Судя по тому, что ей удалось настоять на своем,
поесть паренек любил.
- Ганька! с этого вопля начинался каждый новый день. На лежанке происходило
угрюмое шевеление, Катоган продирал глаза и выслушивал ворох бабкиных приказаний.
Поначалу он ерепенился, но потом понял, что против невзрачной старушонки ему
не выстоять.
Он колол дрова, чинил загон для кур, лазал на крышу прибивать отставшую дранку,
рвал траву для кроликов, поливал крохотный бабкин огородик и время от времени,
для поддержания господского гонора, сообщал своей хозяйке, что делает все это
лишь из жалости к немощной старушке. Немощная старушка тут же осыпала его бранью,
с легкостью выговаривая такие слова, каких устыдился бы и пират преклонных лет.
Венцом своих воспитательных опытов Бертина сочла день, когда парень подоил козу.
Он выкатился из сарайчика с укушенной рукой и весь в молоке, но гордый донельзя.
Несмотря на смирное поведение питомца, Бертина решила, что эрловой дочке вековать
в девках - приятного в обхождении жениха из этого норовистого дурня никогда не
выйдет.
Девчонка пришла утром, нагруженная большим узлом и пышной подушкой.
Она выронила свою ношу, когда на глаза ей попался Катоган, пытавшийся добыть
молока у козы, привязанной к углу сарая. Он лаялся на свою подопечную, коза в
ответ норовила поддеть ногой ведерко, и оба, похоже, находили во всем этом пропасть
удовольствия.
Девчонка стояла столбом, пока Бертина не появилась на пороге дома.
- Здрасьте! пробормотала гостья и испуганно поклонилась.
Это была нескладеха лет шестнадцати, с растрепанной соломенной косой, курносым
носом и коровьими ресницами. Замызганный фартук и руки в цыпках навели Бертину
на мысль, что девчонка моет посуду на господской кухне. Поскольку господин поблизости
был один сеньор Годфри то ясно было, что тарелки в замке нынче остались немытыми.
- Чего надо? строго осведомилась Бертина.
- Я вещи принесла, - пролепетала служанка, - Подушку пуховую, рубашки для его
милости...
- Это сеньор велел? уточнила бабка.
- -Я сама...Убежала... - тоненько сказала девица. Я стирать могу, варить, полы
мыть...
- Ты что думаешь, тут постоялый двор? проворчала Бертина, уже догадавшись, в
чем дело.
- Я в сарае спать могу, - пискнула девица. Или вовсе на улице.
Бабка вздохнула.
- Ганька! К тебе пришли!
Катоган оторвался от своего занятия, щелкнул козу по лбу и выхватил из-под нее
ведерко, прежде чем оно опрокинулось.
Девчонка поспешно поправила на голове чепец и спрятала руки в цыпках под фартук.
- Привет, Брок, - небрежно сказал парень. Случилось что?
- Нет. Я вещи принесла для вашей милости. И служить здесь хочу...
Румянец на ее щеках принял совершенно устрашающую окраску.
- Это я тут служу, - саркастически поведал Катоган. И какая я тебе милость?
Слышала? Ганькой кличут, как дворнягу. Коза, дрова, огород все мое!
- Я вязать могу, шить, - тверже заявила девчонка и умоляюще вытаращилась на Бертину.
И травы лекарственные знаю.
- Этого я не умею, признал Катоган. Но ведь и не доил раньше. Коли бабка Бертина
прикажет, наверное, научусь и вязать. А, бабуся?
Бертина погрозила ухмыляющемуся парню клюкой. Так, для порядка.
- Развеселился, орясина бестолковая, - проворчала она. А тебя, девушка, так
и быть, беру.
- Смотри, она в меня влюблена, - предупредил безжалостно Катоган. Без году неделя
в замке, а уже глаза мне намозолила...
Лицо гостьи мигом уподобилось спелой свекле.
- Любовь зла, - спокойно заметила Бертина. Я тоже, когда молодая была, во всякую
шелупонь влюблялась.
Девчонка округлила глаза и зафыркала.
- Может, еще кто явится? осведомилась бабка сварливо. Все дуры, которые в него
влюблены?
Посудомойка затрясла головой.
- Так сильно его никто больше не любит, - непреклонно объявила она вдруг.
Катоган смерил девицу взглядом от макушки до пяток и сокрушенно вздохнул. Ясное
дело, она не была самой симпатичной и бойкой среди замковых служанок, и эта любовь
молодцу не льстила.
Стояла полная луна, большая и пышная, как сдобренная маслом оладья. Такой луны
Бертина даже в долине никогда не видела, только здесь. Ну, а в городе, так там
факелы ночных сторожей светили куда ярче, чем мутное пятнышко на небе. Городская
луна, она и есть городская луна...
Бабка бесшумно, стараясь не стукнуть калиткой, выбралась за ограду и направилась
к лесу. Задуманное ею лучше творить в тишине и одиночестве. Ганька, сокол, к
колдовству человек непривычный, так пусть спит себе спокойно. Эвон, как храпит...
Старый дурень задумал с Бертининой помощью из этакого прекрасного норовистого
малого сделать пучок вареного шпината. Как же, размечтался! Не станет она такое
добро портить, и никому другому не позволит. Колдовством можно заставить любого
по струнке ходить, только Годфри сам не знает, чего хочет. В радость ли ему будет
такой пентюх?
На мелкой курчавой траве возле родника Бертина разложила приготовленные припасы
и добыла из мешка кролика, на которого уже давно смотрела, как на жаркое, да
все рука не поднималась... Вот и пригодился.
Затеплился в глиняной плошке крохотный огонек; тревожно взблескивали в свете
луны вытаращенные глаза кролика, гадавшего, что замыслила с ним делать хозяйка.
Ну, на судьбу ему грех жаловаться... Бертина хмыкнула, представив физиономию
Годфри, который получит племянника, какого заказывал. Пусть поживут в одном доме,
а она посмотрит, много ли времени надо, чтобы сеньор озверел от такого соседства.
Кролики, конечно, тоже норовистые бывают, но этот уж до того безответный...
Уже на рассвете она распрямила ноющую спину, оглядела свое творение. В который
раз изумилась, что умеет такое. Все же пропасть мастерства в ней, Бертине, будто
в искусной вышивальщице или плетельщице кружев.
В двух шагах стояла столбом полная Ганькина видимость. Всем удался молодец, разве
что глаза не совсем получились. Глупая такая желтизна вышла, вроде яичницы. Впрочем,
Годфри не заметит этой мелочи.
Бертина похлопала двойника по плечу.
- Домой тебе пора, господин мой Этельберт!
И рослая фигура без звука двинулась по тропе, уводящей к деревне.
Бертина проснулась от тихой возни у печки. Ганька, олух этакий, времени не терял
и привычно очаровывал единственную близкорасположенную девицу, мешая ей ставить
на огонь огромный закопченный чайник.
Приоткрыв один глаз, бабка определила, что лохматый чаровник наступает в лучших
местных традициях, но чересчур торопится, видимо, ободренный мыслью, что девица
все равно в него влюблена.
Все верно, Брок была влюблена, но не только с поразительной ловкостью въехала
локтем под дых кавалеру, попытавшемуся изучить качество ткани на ее юбке, но
и обозвала подсвинком.
- Ты чего? прошипел Катоган, с трудом переводя дыхание.
На подсвинка он обиделся всерьез.
- А ничего! ответствовала избранная им дама. Я тебе не Люси, и не Молли из
прачечной, и не кривляка Агата.
- А говорила, что любишь, - печально заметил Катоган. Он подпустил патоки в голос,
а золотистый взгляд был нежен, как букетик одуванчиков.
- Люблю, - подтвердила девчонка строго, и пригрозила: - Если потребуется могу
за тебя и жизнь отдать, хоть ты и балда изрядная. Вот потому еще получишь, если
полезешь.
- В замке была как мышь, а тут за две недели развоевалась, - скорбно заметил
парень. Казнить бы тебя... Издеваетесь надо мной, как над деревенским дурачком.
Ну, ладно, бабка, она - колдунья, ей не запретишь. Но от тебя-то я чего терплю
все это?
- Женишься на эрловой дочке, так быстренько и казнишь, - разрешила Брок. А пока
ты и сам неизвестно кто. Иди к своей козе, заждалась...
Бертина фыркнула, и парочка проворно отпрянула друг от друга. Ишь, голубки...
Интересно, как там кроличий Ганя поживает? Не усох еще от дядькиной заботы?
Сеньор Годфри угрюмо обозревал стол с немудреным баронским завтраком и размышлял:
поваров сейчас прибить, или подождать до ужина? Есть не хотелось совершенно.
Золотистые спинки куропаток выглядели вовсе не так аппетитно, как должны были,
розовые ломти ветчины омерзительно красиво выложены на блюде, будто не для еды
приготовлены, а только для любования. Даже заветный хрустальный графинчик, в
котором благородным багрянцем сияло таргосское, не радовал.
Впрочем, ясное дело, не повара виноваты. Разве поешь от души, когда напротив
расположилось такое... Племянник, прах его побери!
Этельберт ровненько сидел в резном креслице, причесанный на прямой пробор, застегнутый
на все пуговички. Чтобы не запачкать кружевной воротник, он пристроил на шее
салфетку, которую специально для него слуги вырыли из глубин кладовой. В немаленьком
замковом хозяйстве водились и такие штучки, но до этого применения им Годфри
не находил. Этельберт изящно пилил ножом кусочек ветчины и сосредоточенно жевал.
Говорить с ним было не о чем. Грубых речей дядьки он пугался, все приказы выполнял
беспрекословно, поддакивал каждому слову, на охоту ездил безо всякого желания,
за девками не гонялся...Зато пятидесятилетняя экономка явилась к Годфри узнать,
дозволяется ли ей принимать от молодого сеньора знаки внимания в виде чувствительных,
вышибающих слезу сонетов.
Годфри решительно взялся за графин. Ох, Бертина, Бертина... Отравительница всей
баронской жизни...
Коза отвязалась и бегала по поляне, волоча за собой конец веревки. Это означало
грядущую драку с петухом, нападение на Бертинин огород и жевание белья на заборе.
Поэтому Катоган, то ругаясь, то называя ее ласточкой, носился за чертовкой, пытаясь
ухватить за рога. Коза ускользала. Дразниться она любила и полезла в колючие
кусты .
Всадники появились несколькими минутами спустя, заполнив мирную поляну грохотом
копыт и звоном оружия. Сперва Бертина решила, что это люди Годфри, но всадники
были до одного незнакомые.
Забеспокоившись, бабка первым делом рассеяла чары, удерживавшие Катогана возле
дома. Всего и дел пальцами щелкнуть.
Один из всадников почти наехал на нее конем:
- Где парень?
Пятеро остальных уже проверили хижину, заглянули в сарай и вытолкнули из курятника
удивленную Брок.
- Парень, - повторил незваный гость. Суженый, племянник здешнего сеньора, где
он? И не ври мне ведьма, а то пожалеешь!
Бертина надеялась, что коза уведет Ганю подальше, и приготовилась к бою, крепче
ухватив свою палку.
- Грозишься немощной старушке, молодец? осведомилась негромко и развязала узелок
на плетеном поясном ремешке.
Всадники посыпались на землю вместе с седлами, роняя оружие, и ловя сползающую
одежду. Бабка не особенно и колдовала, просто все пояса, подпруги, перевязи расстегнулись
разом. Простенький такой фокус, его любой начинающий колдун осилит. Пользы от
него вроде немного, но когда держишь штаны руками, то и пара женщин превращается
в опасных врагов.
Брок стремительно подхватила чей-то арбалетец, покрутила рукоятку, натягивающую
тетиву и решительно прицелилась главарю в живот. Толковая какая девочка, умилилась
про себя Бертина.
И тут в суматоху ворвался Катоган.
Бабка не заметила, когда он успел вооружиться мечом, перед ней мелькнула его
физиономия со свирепыми, как у рыси, глазами. Ох, не стоптали бы бедную старушку!
Одно прикосновение ладони к эфесу превратило мирного Ганю в черт-те что. Катоган
был рожден, чтобы сеять панику, и делал это с удовольствием.
Бертина было подобралась поближе, чтобы на чадо не напали со спины, но помощь
не понадобилась. Положительно, у Катогана не было спины, один воинственный фасад,
к которому было не подступиться.
Враги в панике бежали, и правильно сделали, между прочим. Только лошади остались
бродить по поляне между седлами и оружием. Бертина отняла у Гани двух пленных,
увела в сторонку, чтобы без помех дознаться, откуда и зачем пожаловали гости.
История выходила интересная.
Наняли бандюг за хорошие деньги, чтобы представить племянника сеньора Годфри
пред светлые очи благородной дамы Гризельды, богатой вдовы почтенных лет. С кавалером
велено было обращаться бережно и доставить в наилучшем виде. Наемники полагали
работу нетрудной, однако обнаружили возле замка еще три отряда соискателей, присланных
дамами из столицы. За стены замка было не сунуться, оставалось крутиться поблизости,
надеясь на удачу. В деревенском трактире посланцы дамы Гризельды узнали, что
племянник сеньора вроде бы слаб здоровьем, иначе зачем возить его к местной знахарке?
Наемники решили - чем толочься среди себе подобных, так лучше съездить, да проверить,
дома он, или где? Вот проверили, на свою голову...
Пленных бабка отпустила восвояси под недовольное Ганькино ворчание. Когда на
поляне восстановилось спокойствие, Бертина велела принести ведро с водой. По
велению сухонькой старушечьей ладони прозрачная колодезная вода заклубилась паром,
сквозь который знахарка всматривалась в глубину своей посудины.
Когда пар рассеялся, она поднялась и оглядела молодежь, с интересом наблюдавшую
за чудесами.
Брок до сих пор не рассталась с арбалетом, а Ганя привесил к поясу один из трофейных
мечей. Заметив вопросительный Бертинин взгляд, девчонка застенчиво призналась,
что она дочка лесничего, так что если требуется в кого выстрелить из лука там,
или арбалета, то можно попросить ее, Брок.
Бертина вздохнула.
- Уходить вам надо.
- Куда? удивился Катоган.
- Куда глаза глядят, - отрезала Бертина. Только подальше. Эта дура, неумеха
проклятая, что гадала на суженого, самое главное не углядела. А кто-то ее гадание
повторил, и это главное узнал. Теперь охотников прислали. Многие, молодец, тебя
в дом залучить желают!
- Что главное-то? не унимался Катоган.
- Ты не просто суженый девицы Кариссы, - мрачно объявила Бертина. Ты суженый
дочери эрла.
- И в чем разница? безмятежно осведомился Катоган, а Брок ойкнула.
- Олух! разозлилась бабка. Ты можешь жениться на любой, и твой тесть станет
эрлом. Вместо нынешнего.
Катоган фыркнул и покрутил головой.
- Смеешься? зловеще произнесла Бертина. Сколько, ты думаешь, найдется женщин,
что мечтают стать эрловыми дочками? И сколько их папаш желают так высоко забраться?
- А она? тихонько спросила Брок. Леди Карисса?
Бертина глянула на нее внимательно.
- А вот леди к Ганьке нашему приговорена, бедняжка.
- Ерунда все это! объявил парень. Ну-ка, Брок, давай поженимся!
- Ты чего, больной? изумленно спросила девчонка.
- Если я женюсь, то никому буду уже не нужен, - с триумфом сообщил он. -Ты сирота,
вроде? Значит, твой папаша не может стать эрлом! Вот и все дела.
- А леди Карисса? мрачно вопросила Брок. Вдруг увидишь ее, и она тебе больше
понравится?
- С чего это она мне понравится? изумился Катоган. Меня из-за нее растили,
как паршивого каторжника.
- Ну, а все-таки? уперлась она.
- Тогда я тебя утоплю, - отмахнулся Катоган весело и тут же изумился: Погоди,
ты что, не хочешь за меня замуж?
Брок подергала себя за косу, взглянула в его потрясенную физиономию.
- А чего тут хотеть-то?
- Ну как... Я красавец, - принялся перечислять он.
Брок прижмурилась, словно разглядывала сороконожку под листком.
- Дворянин, наследник Годфри...
Брок потерла переносицу и нахмурилась сильнее.
- Добряк, каких поискать, - веско сказал Катоган, - и ни одну женщину еще пальцем
не тронул.
Бровь Брок круто пошла вверх.
- Вот терплю же я сейчас твои гримасы, - привел он пример своей доброты. - Хотя
уже очень хочется накостылять тебе по шее.
- Мы друг другу не подходим, - дипломатично сказала девчонка. Я свое место знаю.
Да и из тебя муж, как из собачьего хвоста сито.
Они еще малость попрепирались, а Бертина уже сложила сумки с немудреными вещами
и провизией, и теперь не без восторга слушала все эти нежности. Нет, хорошая
девочка эта Брок, разумница. Не даст пропасть спесивому недорослю в дороге.
- Потом разберетесь, голуби! окликнула она. Убирайтесь отсюда, пока еще кто
не явился!
- Погоди, а дядька? вспомнил Катоган. Он же невесть что с тобой сделает, если
узнает, что я сбежал!
Бертина с жалостью оглядела неразумное чадо.
- А ты думал, почему он сюда столько времени глаз не кажет? Дядька уже месяц
тебя в замке воспитывает. Последний блеск наводит на племянника. Я ему такого
приличного паренька послала загляденье просто!
Катоган почти не удивился. Поживешь у настоящей колдуньи, так многому перестанешь
удивляться. Правда, из чего она этого бедолагу сделала? Спросить он не решился,
наверняка, из какой-нибудь дряни, оскорбительной для дворянской чести.
- Но паренек вышел неплох вылитый Ганя, - похвастала бабка. Поддельные персоны
мне хорошо удаются.
- А что ты понимаешь под приличным парнем? на всякий случай уточнил Катоган.
- Не лакает пиво и прочее ведрами, не пристает к девицам, не ругается, не задирается
с кем попало, - охотно перечисляла Бертина, - не орет сумасшедшим голосом, не
играет в кости... Да много всего. Ты этого не умеешь, милок.
- Живые парни так себя не ведут, бабуся, - укоризненно заметил он. Тогда это
и не парни вовсе, а...
Он поискал было слово, которого заслуживали подобные уроды, но не нашел.
- Что заказывали, то и сделано, - сказала Бертина. То-то Годфри, наверное, рад.
Ну, все, пошли отсюда...
Бертина замахала на них руками, как на забравшихся в огород куриц, а потом вышла
не тропу и смотрела вслед, вытирая фартуком нос. Ежели кто подумал, что она плачет,
то она не плакала вовсе. Ишь, чего придумали...
Годфри приехал рано утром, один, мрачный, как медведь, наколовший лапу об острый
сучок. Если он надеялся застать Бертину врасплох, то напрасно она встречала
его на тропе.
Сеньор вызверился на нее из-под насупленных бровей, и, ежели бы взглядом можно
было убить, то Бертина осыпалась бы на землю кучкой мусора.
- Все ты виновата, - сказал Годфри устало. Испортила такого парня!
- А чем же он плох? изумилась Бертина.
- Убежал он, - сеньор скривился, с экономкой! Записку оставил, что это его большая
сердечная привязанность. Тьфу!
- У-у-у! протянула бабка. - Да, неладно вышло.
Годфри привязал коня и уселся на поваленное дерево с видом совершенно потерянным.
Бертине даже совестно стало. Немного.
- Ты же хотел полную противоположность тому, что было, - ученым тоном напомнила
она. Заклинание и сделало наоборот. Нравились прежде пареньку девчонки, а теперь
солидные особы в возрасте. Все правильно.
- Издеваешься, ведьма? горько спросил Годфри. Делать-то теперь что?
- Ничего, - безмятежно заявила Бертина. Думаю, с мальчиком все будет в порядке.
Годфри подозрительно покосился на ее невозмутимую физиономию.
- Погоди, ты не чучело ли мне подсунула? осенило его.
- О чем это ты, господин мой? осведомилась знахарка.
- Говори-говори! Кто ко мне тогда на свидание чучелу подослал? возмутился он.
От тебя было не отличить, и разговорчивая такая получилась!
- От меня не отличить? Да у нее мозгов было, как у улитки! А ты с ней всю ночь
на сеновале разговаривал и разобрал, что к чему, только когда она в мышь превратилась!
яростно произнесла Бертина. А говорил-то мне: свет очей, единственная!
- А ты из-за этого удрала в город, к крон - принцу в любовницы! заорал Годфри,
и даже конь, привыкший к его голосу, удивленно поднял голову от травы.
- Я у него придворной чародейкой была! отрезала Бертина. Зато кое-кто, будучи
в обиде на весь белый свет, своему брату наследником помог обзавестись!
Годфри багрово покраснел.
- Что я, слепая, что ли? более мирно проговорила Бертина. Вся ухватка у него
твоя. Точно так же с коня слезает, руку на меч кладет. Вопит и то так же. Орел,
одно слово! Вот такого я тебя и любила...
Она глянула на Годфри, заметила сухо:
- Пояс подтяни, а то сейчас упадет - ты на четыре дырки худее, чем кажешься.
Я заклятье сняла.
Годфри поспешно подхватил ремень и утянул его плотнее.
- Зачем заклятье? испуганно спросил он.
- Чтобы всякие бессовестные негодяйки поменьше на тебе висли, старый хмырь!
Сеньор расправил плечи и насупился.
- Бертина, - сказал осторожно, - а тебе ревматизм мешает хвостом крутить... У
меня маг знакомый есть, я и попросил.
- Паразит, - с чувством сказала Бертина. А еще суженый!
- Кто суженый? Я? изумился Годфри, расплываясь в глупейшей ухмылке. А я-то
все думаю, чего я к тебе, селедка сушеная, прилип?
Катоган делал предложение, наверное, в сотый раз, благо впервые в жизни шел пешком
и имел на сватовство уйму времени.
- Значит, вот как? горестно вопросил он заросли лопуха вдоль обочины. Я посудомойке
в мужья не гожусь! А еще жизнь сулилась отдать...
- И отдам! заявила Брок. Но мозги ты благородным леди будешь пудрить, а не
мне.
- На фиг мне твоя жизнь! печальный до невозможности янтарный глаз скосился на
девчонку. Может, меня убьют скоро. Разорвут на части эти ненормальные бабы,
которыми грозилась бабка Бертина. А какая-то там служанка ломается, хоть временно
не хочет моей женой побыть....Так и помру холостым...
Брок еще подергала себя за косу.
- Ладно уж, - сказала вдруг охрипшим голосом. Только не пожалей потом.
Прозвучало угрожающе, но Катоган не обратил на это внимания.
- Быстренько надо пожениться, пока ты не передумала, - решил он, - а потом...
- А потом мы зайдем тут в одно место, - добавила Брок. - Я тебя кое с кем познакомлю.
И она неопределенно махнула рукой в сторону. До замка эрла оставалось всего ничего,
но счастливый жених об этом не подозревал...
www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)
-*Информационный канал Subscribe.Ru
Подписан адрес:
Код этой рассылки: lit.writer.meister.club
Написать в лист: mailto:lit.writer.meister.club-list@subscribe.ru
Отписаться: mailto:lit.writer.meister.club--unsub@subscribe.ru?subject=lit.writer.meister.club
http://subscribe.ru/ http://subscribe.ru/feedback
