[Club Gopal.ru] Уголь

Насколько я помню папоротник ищут в ночь на Ивана Купала - это в июле.
А перед Рождеством это вряд ли возможно, т.к. зима, холодно, ничего не
растет... зато очень удобно на чертях кататься и черевички у царицы
тырить.:)

On Thu, 19 Jan 2006 13:53:02 +0300
Адити <ava-bod***@m*****.ru> wrote:

Ыыыыы ... Перепутал произведения ... Каюсь!
А по сути как Вам зарисовка?

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

У вас вообще интересные рассуждения о высоком и вечном,
уголь-папоротник, перестать быть растением (а кем надо стать?), про
мороз вообще очень актуально... но рассказики мне больше нравятся.:)

Максим, а куда делась ссылка на ваши стихи 2005 г. я что-то ее сегодня
не обнаружила.

Хм.. А она была? Если и была, то только в новостной ленте, которая с
нового года большей частью ушла в новостной архив.

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Ушла и не вернулась.:)

И точно... Спасибо, исправил.

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Всеволод Ревич. Штурмовая неделя

Изд. Фантастика, 1965. Выпуск III. -- М.: Молодая гвардия, 1965
OCR: Владислав Заря
И когда Бог задумал сотворить нашу Землю и Вселенную в придачу к ней,
он сразу же столкнулся со множеством затруднений. И хотя за долгий-долгий
срок это мероприятие было продумано им во всех аспектах, он неоднократно
переносил конкретный срок закладки первого камня. Задача была столь
уникальной и величественной, что даже он боялся что-либо упустить или
перепутать. Бог был всемогущ, конечно, но он же был и един. Другими словами,
у него не было помощников.
Представив себе, каким великолепным зрелищем будут извержения вулканов,
Бог вдруг вспоминал, что совершенно не продумал вопроса о химическом
составе, температуре, количестве и ассортименте лавы. Потом открывалось, что
он и понятия не имеет о том, сколько прожилок должно быть на крыльях у
стрекозы, что он так и не пришел к заключению, должны или не должны
пересекаться параллельные в бесконечности и как, в сущности, будет выглядеть
цвет, который впоследствии назовут "ультрафиолетовым".
От неисчислимости подобных мелочей Бог не раз в отчаянье опускал руки.
Не раз приходила ему в голову соблазнительная мысль: а не бросить ли всю эту
затею, пока не поздно? Обходился же он прежде без всяких земель, и все было
хорошо, спокойно, тихо. И главное -- если ничего не будет, никого не будет,
никто никогда ни в чем не сможет его упрекнуть. А так -- о боже! -- сколько
проклятий посыплется на его седую голову за все неизбежные при таких
масштабах недоделки и промахи.
Так размышлял он и колебался довольно долго. (Впрочем, понятие "долго"
имеет здесь весьма условный характер. Не было ни Земли, ни Солнца, ни теории
относительности, а следовательно -- ни дня, ни ночи, ни месяцев. Время было
безмерным.)
Короче, Бог пришел к решению создать себе помощников -- без них он не
чувствовал себя в состоянии довести свои идеи, наброски, проекты, эскизы до
стадии внедрения.
Однако вслед за тем Бог снова погрузился в раздумья: ведь материи еще
не существовало, помощники прежде всего и должны были придумать эту материю.
Из чего же их самих изготовить? Бог долго скреб рукой затылок, пока не нашел
выход: "Ну что ж, пусть они будут нематериальны, пусть не едят, не пьют, не
производят себе подобных, а только работают в поте лица -- фигуральном,
конечно, -- во имя мое и на благо мое. Да будет так!"
Бог взмахнул рукой. Появились ангелы. Собственно говоря, именно это и
следует считать первым актом творения.
Свежеиспеченные ангелочки ровненькими рядками выстроились перед
начальником, ожидая руководящих указаний. Это были не боги, они не могли
чертить и дифференцировать мысленно. Поэтому Богу пришлось сотворить для них
нематериальные ватман, рейсфедеры, тушь, рейсшины, логарифмические линейки и
многое другое. Бог был особенно горд собой, изобретя такое хитрое
приспособление, как кульман. Он предчувствовал, что сотворение солнца
потребует от него гораздо меньших усилий. Правда, с нематериальными
противовесами ангелам-конструкторам пришлось изрядно помучиться.
Бог разделил своих работяг на группы, засадил за дело и больше уже не
знал ни минуты покоя. Это были ужас до чего несамостоятельные существа. У
них ничего не было: ни клея, ни кнопок, ни корзинок для бумаг. По каждому
вопросу бегут прямо к нему. Все создай да создай, Господи. Когда один из
ангелов потребовал от Бога, чтобы тот сотворил табак, так как с сигаретой
легче думается, Бог вышел из себя и с удовольствием хватил бы кулаком по
столу. К сожалению, стола еще не было.
Бог решил твердо: как только появятся хоть какие-нибудь стройматериалы,
немедля создать себе кабинет, завести ангела-секретаря с неангельским
характером, и без доклада -- ни-ни...
Однако рабочие чертежи все не появлялись. Ангелы жаловались, что им при
черчении очень мешают крылья. Но хуже было другое: руководители специальных
конструкторских бюро за отсутствием опыта в сотворении миров не смогли
избежать параллелизма в работе. У авторов проектов возникали споры и ссоры,
которые нередко кончались рукоприкладством. Перья пострадавших при этом
крыльев валялись повсюду, и ветер не уносил их вдаль, так как и ветра еще не
было. Бог хватался за голову, слыша, как называют ангелы друг друга, и никак
не мог понять, откуда они всего этого набрались. Наконец Бог понял, что их
деятельности не будет конца, и решил приступать к сотворению мира, не
дожидаясь окончания этапа проектирования, а недоделки устранять на ходу.

И вот он настал -- Первый День Творенья.
По этому случаю -- не каждый день миры создаются -- Бог облачился в
приличествующее торжественности момента парадное одеяние. Но парада не
получилось. Вызванные из ОКБ-1 ангелы-конструкторы явились не стройными
колоннами, а мелкими переругивающимися на ходу группками. И сказал Бог:
-- Слушаю вас.
И заговорили все одновременно.
-- Это плагиатор! Это плагиатор! Господи, он украл у меня идею
пи-мезонов... -- жаловался один.
-- Разойдись, -- предупреждал другой. -- У меня радиоактивные элементы.
На бумаге, конечно, но все равно разойдись.
-- Ваши слова, ангел мой, -- бубнил третий, -- это материализм
чистейшей... этой... как, бишь, она будет называться?.. Да... воды. Вы
подрываете основы божеской власти...
-- А я придумал бензольное колечко! А я придумал бензольное колечко! --
приплясывал четвертый, маленький и веселый.
И слушал Бог этот безответственный гомон. И поднялся, величественный и
грозный. --
Тиха-а! -- крикнул он. -- Прекратить этот бедлам!
Все замолчали. Только маленький веселый ангел высунул голову из-за
плеча другого ангела и спросил:
-- Что такое бедлам, Господи?
Бог сверкнул очами, но тут же подумал, что сердиться на ангелочка не
следует -- откуда ему действительно знать, что это такое?
Утихомирив конструкторов, Бог стал выслушивать доклады руководителей
групп. На первых порах его привлек своей простотой проект, по которому
предлагалось создать всю Вселенную из атомов одного вида. Атомы должны были
представлять собой маленькие, твердые, неделимые шарики. Все многообразие
веществ предполагалось обусловить разным количеством шариков в молекулах.
Бог уже собирался утвердить этот проект, как вдруг, на горе свое,
проявил излишний демократизм и спросил, нет ли других мнений. Как и
следовало ожидать, проект был торжественно похоронен по первому разряду.
Сколько ядовитых слов было сказано о бедности фантазии у незадачливого
проектанта, осмелившегося принести эту примитивную халтурку на суд божий --
ведь в таком строении материи легко разберутся не только разумные существа,
но и любая обезьяна... Нет уж, Господи, материю надо соорудить такую, чтобы
до скончания веков никто ничего в ней не мог понять!
-- Ладно, -- сказал Бог, выслушав всех, -- убедили, ангелы. Давайте
самый сложный проект. Есть такой?
Наступило неловкое молчание. Потом из рядов вышел старший
ангел-физик-теоретик и тихо сказал:
-- Такой проект, великий Боже, есть, но он еще не совсем доработан.
-- Как это не доработан? Терпение надо иметь с вами, ангелы...
-- Не согласовали, -- еще тише сказал ангел.
-- Боже мой, -- сказал Бог, -- уже прошло полдня, а не создано ни
единого атома. Кошмар! Ну что стоишь, докладывай!
Ангел поклонился, взял указку и начал:
-- За основу нашего проекта строения материи мы взяли сингулярности
нелокальных полей... Квазидискретная структура материи, очевидно, будет
определяться инвариантностью относительно некоторых групп преобразований
четырехмерного пространственно-временного континуума. Элементарные частицы
по их групповым свойствам можно будет разделить на два существенно отличных
класса, откуда имеем...
-- Стоп! -- сказал Бог, послушав еще немного и окончательно потеряв ход
мысли. -- Благодарю вас. Достаточно. Уж если я ничего не могу понять, то
люди и подавно не разберутся. Проект утверждаю.
-- Но, Господи, в нем есть явные противоречия, -- попробовал робко
возразить кто-то.
-- Тем лучше. Сколько всего этих атомов нужно создать на всю мою
Вселенную?
-- М-м... Мы предполагали так... что-нибудь около десяти в семьдесят
третьей степени, великий Боже...
-- Что значит "около"? Мне нужны точные цифры!
Припертый к несуществующей стенде, ангел в отчаянье указал первое, что
пришло ему на ум:
-
2468931462758942615879314257485693564829314675829192847615312984716539132947
штук...
-- А не маловато? -- усомнился Бог. -- Ну да ладно, хватит авось. -- И
торжественно произнес: -- Да будет так!
И во тьме возникли не освещенные ничем куски материи. Где-то плескалась
невидимая в темноте вода. Бог немного полетал над водой, убедился в ее
наличии и вернулся на место.
Вторым пунктом повестки дня (первого) значилось сотворение суши, неба и
светил. Но проекты оказались еще менее подготовленными, чем предыдущий.
И разгневался Бог.
-- Вы срываете мне графики! -- кричал он на покорно склонившего голову
завспиргала (заведующего отделом спиральных галактик и газовых туманностей).
-- Что же, по-вашему, я должен сотворять свет раньше, чем сотворю Солнце? Да
это же курам на смех! Каким курам? Занимайтесь своими делами, милейший! И
чтобы завтра... Что такое завтра? О, Господи!
-- Понятно, -- вздохнул ангел-заведующий. -- Разрешите выполнять?
-- Идите!
Следующей была теория света. Перед тем как подойти пред грозные очи
Генерального Конструктора, руководитель подгруппы шепотом осведомился у
завспиргала:
-- Сам-то как сегодня?
-- -- Беда. Лютует. Я вам, говорит, покажу, говорит, как надо работать!
Но на этот раз обсуждение прошло сравнительно спокойно. Было выдвинуто
всего два проекта. Одна бригада теоретиков предлагала создать свет как поток
маленьких частиц. Вторая -- разработала волновую теорию. И те и другие
сходились на том, что скорость распространения света должна быть наивысшей в
природе.
Бог долго слушал доводы обеих сторон, но так и не мог прийти к
заключению, чей же проект лучше. День клонился к исходу, голова у Господа
разламывалась от бесчисленных интегралов, диаграмм, формул и прочих
премудростей, которые совали ему под нос вошедшие во вкус
ангелы-физики-теоретики. И Бог принял решение, которое тут же про себя
назвал соломоновым.
-- Вот что, крылатые, -- сказал он, -- есть компромиссное предложение.
Пусть будет свет и тем и другим одновременно.
-- То есть как? -- недоуменно спросили ангелы. -- Это же исключающие
друг друга теории. ИЛИ то, ИЛИ другое. Одновременно невозможно.
-- Невозможно? Это вы кому говорите? Мне? Ничего невозможного для меня
нет!
-- Есть, -- раздался голос из задних рядов.
Богу стало смешно.
-- Это что еще за атеист отыскался? А ну, покажись!
Вышел ангел с сильно потрепанными в многочисленных драках крыльями.
-- Так это ты утверждаешь, что я не все могу?
-- А скорость света будет наивысшей в природе? -- в свою очередь,
спросил ангел.
-- Безусловно!
-- Значит, вы не сможете двигаться быстрее света. Вот.
-- Почему? -- удивился Бог.
-- А потому, что тогда скорость света не будет наивысшей.
-- Ну, в таком случае пусть скорость света не будет наивысшей.
-- Значит, великий Боже, вы не сможете создать такой свет, чтобы его
скорость была наивысшей? -- ухмыльнулся дерзкий ангел и скрылся в толпе.
Бог призадумался. Значит, рассуждал он, если я не обгоню света, то я не
всемогущ, а если обгоню, то, обратно, не всемогущ, потому как не могу
создать такую скорость, которую бы сам не обогнал. Чертовщина какая-то! Как
же из этого выпутаться?
Он думал долго. Проклятая логика оказывалась сильнее его божеской воли.
Пришлось обойтись без логики. Отступать было поздно -- Вселенная нуждалась в
свете. Тяжело вздохнув, Бог поднялся над бездной и широко распростер руки.
-- Да будет свет! -- громко воскликнул он.
И все вокруг осветилось. Даже сам Творец зажмурился с непривычки. Потом
вытер пот со лба и тяжело опустился на пока еще бесформенный кусок материи,
носившейся в пространстве.

Во Второй День Творенья, Третий День Творенья и Четвертый День Творенья
тоже все шло вкривь и вкось. Проекты приходилось утверждать не в
соответствии с графиком, а по мере их поступления. Плоды создавались раньше
деревьев, планеты -- раньше звезд, атмосферы -- раньше планет. Потом
приходилось долго разбираться, что к чему. Но как бы там ни было, а к концу
четвертого дня Бог, потирая ладони, с удовольствием взирал на расстилавшийся
перед ним зеленый земной пейзаж, на гряду гор, где уже начали собираться
ледники, на красный закат новенького, еще совершенно не запятнанного Солнца.
-- А все-таки хорошо, -- говорил он, любуясь делом рук своих. --
Все-таки она вертится! Ладно, завтра займемся зоологией, это куда приятнее
термоядерных реакций и межзвездного водорода... О Господи, трудное дело ты
возложил на себя, -- обратился к себе Бог во втором лице.
В это время, огненной полосой прочертив небосклон, у ног его с шипением
упал метеорит. От неожиданности Бог вздрогнул. Потом осторожно поднял
раскаленный камень и, дуя на пальцы, огорченно покачал головой.
-- Бездельники... Не смогли чистенько сработать... Тунеядцы!..
И, ворча, удалился на покой.

Утром Пятого Дня в приемной Создателя столпились
ангелы-художники-анималисты. У дверей кабинета, висела табличка "Без доклада
не входить", сидел (или сидела -- род в этом случае никакого значения не
имеет) ангел-секретарша и решительно отваживал (отваживала) всех просителей
и любопытствующих. Приемная была невелика, а художников набралось порядком,
но они были существами нематериальными, а поэтому на одном квадратном метре
их могло уместиться бесконечно большое количество: ангелы входили друг в
друга.
Бог встал в этот день с правой ноги и был в благодушном настроении. Он
с удовольствием разглядывал картинки, которые демонстрировали художники, и
без лишних слов ставил кресты в знак утверждения. Ознакомившись с выходными
данными мамонта, кита-полосатика и жирафа, Бог непонятно усмехнулся и
произнес:
-- Бедный Ной! Бедный Ной!
Но рабочие чертежи утвердил.
Когда покончили с млекопитающими и пара волосатых горилл, расшвыривая
все на своем пути, помчалась в лес, Бог почувствовал легкое утомление. Он
даже не успел сказать гориллам обычного напутствия: "Плодитесь,
размножайтесь", -- и у него до конца дня на душе было неспокойно -- было
смутное ощущение чего-то недоделанного.
Перешли к рептилиям. На столе появились проекты бронтозавра,
ихтиозавра, диплодока и других ящеров. Понимая, что этих чудищ не выдержит
никакой ковчег, Бог приготовился было вычеркнуть их из списков. Но тут ему
пришла в голову гениальная идея.
-- Эти, -- сказал Бог, -- будут жить только до потопа. И вымрут.
Плодитесь, размножайтесь! Аминь!
Солнце уже перевалило через зенит, а впереди еще было необозримое море
работы. Бог мельком взглянул на медуз, голотурий, раков, устриц, червей и
прочую мелюзгу. Насекомых он вообще не стал смотреть, а просто приказал
ангелу -- ученому секретарю отдела:
-- Читайте список!
Зарозовел первозданными красками закат, а ангел -- ученый секретарь все
еще заунывно тянул:
-- 14275 -- муха навозная, 14276 -- муха цеце, 14277 -- муха дрозофила,
14278 -- муха...
"Словно пономарь", -- подумал Господь. Его неудержимо клонило в сон. Он
уже несколько раз встряхивал головой, сгоняя сон. А голос все тянул и тянул:
-- 15923... 15924... Пятнадцать тысяч де...
-- Стой, -- не выдержал, наконец, Создатель, -- сколько их там у тебя?
Ангел глянул на последний лист списка:
-- 2443877, Господи...
-- Господи, Господи, -- передразнил его Бог. -- Давай сюда список. Все
давайте, все.
В полном изнеможении он поставил один общий крест и слабой рукой
благословил списки.
Некоторое время присутствующие молча смотрели, как из окон, из дверей,
из щелей кабинета по всем направлениям расползалась, разбегалась и
разлеталась всяческая мерзость, а потом удалились. Остался только заведующий
отделом микробов и бактерий.
-- Прости меня, Господи, -- сказал он. -- Я тоже не успел посмотреть,
что там насочиняли мои гренадеры.
-- Ах, мне все равно, -- сказал Бог и откинулся в кресле. -- Иди себе с
богом, старина, и помни, что в больших делах без проколов не обойтись. Я это
уже понял и смирился. Благословляю тя...

Шестой День обещал быть нетрудным. Предстояло утвердить всего два
проекта -- мужчину и женщину.
Утверждение мужчины не вызвало особых пререканий, установка была дана
твердая -- по образу и подобию Нашему. Правда, Богу пришлось зайти в ателье,
где с него сняли мерку, затем в лабораторию, где у него брали всевозможные
анализы; несколько часов он должен был посидеть неподвижно -- позировал
художникам. Т1о труды эти не пошли прахом -- готовый мужчина стоял посреди
божеского кабинета, с детским любопытством разглядывал себя, окружающих и
обстановку. Бог захлопнул дверь перед сунувшейся было ангел-секретаршей и
произнес напутственную речь:
-- Ты, человек, сотворен по образу и подобию Нашему, и да будешь ты
владычествовать над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями
лесными, и над скотом домашним, и над всей землей, и над всеми гадами,
пресмыкающимися по земле. Н нарекаю я тебя Адамом, сын мой. И иди себе. И
жди подругу. И благослови тебя Господь, то есть я. Аминь.
Адам поблагодарил Создателя и удалился под сень ветвей. Руководитель
п/я 13 появился перед Богом в несколько смущенном состоянии. Он заикался и
никак не мог вразумительно объяснить, что произошло. Господу пришлось долго
выбивать из него полезную информацию. Оказалось, что ангелы-физиологи и
ангелы-антропологи его группы неожиданно отказались работать, разорвали в
мелкие клочки уже готовый проект и сейчас митингуют.
-- Чего они хотят? -- спросил Бог.
-- Они г...г... говорят, простите меня, Г... Г... Господи, что вы
поступили с ними несправедливо, создав их бест... т... т... телесными
созданиями... Они кричат: "Ангелы -- не люди" -- и отказываются работать...
-- В последний день подсовываете мне такую свинью! -- загремел глас
Божий. -- Опять график полетел! Ну и бог .с ним! Все равно завтра будем
отдыхать от трудов праведных.
-- А как же, Господи, с женщиной?
-- Ничего, несколько дней поживет Адам в одиночестве... Не помрет... А
женщину я после сам сотворю. Из Адамова ребра. Должен же я что-нибудь
сотворить непосредственно, без посторонней помощи! Будьте уверены,
справлюсь. К тому же у меня есть уже кое-какие пробы, -- сказал Бог и резко
распахнул дверь. За ней стояла, нагнувшись к замочной скважине,
ангел-секретарша.
Бог, уперев руки в бедра, молча и гневно уставился на нее. Но
секретарша не смутилась. Она гордо выпрямилась и повела крылышками.
-- В интересах истории, -- небрежно заявила она, -- я собираюсь
написать воспоминания. Естественно, меня интересуют некоторые подробности.
Бог хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и пошел спать.

Он спал весь седьмой день. Неделя действительно была довольно
утомительной.

Нитьянанда-Рам дас

ОЖИДАНИЕ

Стучит. Сейчас зайдет. Всякий раз, когда он стучит, Я хочу спросить:
"Кто там?". Но если Я спрошу, он очень удивится. Он не ждет, что я его
спрошу. Потому Я и не спрашиваю. А он стучит по привычке.
Постучался и не заходит... Хм... Моет пальцы, которые макнул в тарелку
с Моим супом. И не идет... Уже опаздывает. Нужно будет ему часы дать,
а то он ориентируется по Солнцу и в пасмурные дни сильно опаздывает.
Он думает, что когда он опаздывает, то ничего страшного не происходит.
Он уверен, что Мне все равно - день на земле или день на Брахмалоке.
Поэтому, часом позже, часом раньше, в принципе, большой разницы нет.
Вот он и не идет. С Моим обедом.
Хотя сам не скрывает, что его любимый стих, который мы еще с Арджуной
обсуждали, - о том, как важно соблюдать режим еды, сна, отдыха и
работы. Особенно ему нравится соблюдение режима сна и еды. Он их очень
строго соблюдает. Свой сон и еду. А вот про Мой обед иногда забывает.
И сейчас уже опаздывает на час.
Но Я его все равно люблю. Хоть и не просто ему сейчас, он все же
старается. Иногда, правда, мечтает не о том, что надо. Просит что-то у
Меня. Женится недавно просил. Счастья ищет. Глупенький! Да если бы ты
вспомнил хотя бы последнюю сотню своих прошлых жен и мужей, то уже
давным-давно бы саннйасу принял. Удивительно, как тебе это еще не
надоело? Даже Я устал. Ты же всякий раз так просил Меня избавить тебя
от всего этого, просил защитить, помочь. Я избавляю, защищаю, помогаю,
а ты опять за старое? Все, хватит, Мой дорогой. Теперь, когда ты рядом
со Мной, носишь, точнее, опаздываешь носить Мой обед, Я Сам поведу
тебя. Я больше не дам тебе глупости делать. А то мы с тобой так вечно
кругами ходить будем. Я тебе помогу, Я тебя не брошу. Хотя ты сам еще
не знаешь, хочешь ты того или не хочешь. Ты еще до конца не понял,
есть ли Я вообще. А если и есть, то ты сомневаешься, оставил Я тебя
или нет.
Дурачок ты Мой! Я помнил тебя, когда ты усиками шевелил в своей норке,
и когда икру метал. Вместе с другими селедками. И когда яйца
высиживал, индюшачьи. Кстати, а ты знаешь, что на одного из своих
индюшат ты и смотришь сейчас с надеждой жениться. Ох, морока Мне с
тобой.
Но ничего, ничего... Я тебя не оставлю. Я про тебя никогда не забывал.
А сейчас-то и тем более. Когда ты ко Мне каждый день стучишься. И
опаздываешь.
Вот, опять стучит. На этот раз заходит. Как всегда роняет хлеб.
Поднимает, сдувает пыль. И кладет на поднос. Точнее, в тарелку. С чем
сегодня? Ага! С борщом! Через день они предлагают Мне борщ. И жареную
картошку с солеными огурцами. А Я уже и привык. Я и к квасу привык.
Они летом ставят квас из хлебных корок. Старых хлебных корок.
Замачивают, добавляют сахару для крепости. Оставляют на неделю. Потом
снимают перчатку, и приносят Мне. С любовью и преданностью. В граненом
стакане.
Итак, спутник Мой, ты уже пришел. И что Мне сейчас делать? Ой! Куда же
ты опять? Хм, поставил поднос и молча ушел. В туалет? Ну что ж, Я не
против. Не терпеть же, в самом деле. Сходи, конечно. А Я не тороплюсь.
Я тебя здесь подожду. На поднос посмотрю. А когда позволишь, Я
покушаю...
Все? Вернулся? Даже руки вымыл? Умница! Кто же немытыми руками мудры
делает? Интересно, какие мудры ты Мне сегодня покажешь? Вчера такую
загнул, какой Я и не видел ни разу.
Что ты там бормочешь? Обойдусь и без мудр? А что, обойдусь. Без мудр,
так без мудр. У нас ведь с тобой любовь. Начало, так сказать,
рагануги. Рагануга теперь очень модна стала. Многие Мне теперь в
рагануге признаются. После Бхакти -Шастр. "Хватит, - говорят, -
фанатичное давление правил только портит отношения. Время отнимает.
Никакой эмоциональной окраски. Вайдхи для неофитов!" Поэтому и
обращаться ко Мне стали проще. Одна матаджи даже дхоти джинсовое
сшила. На молниях. И кепку с павлиньим пером. Чтоб не отставал от
жизни. А Я что? Я не против. Когда Я сюда собирался, Я знал, что вы
Мне и дхоти джинсовые и чадры спортивные шить будете. И огурцы соленые
принесете...
Итак, Мой друг, ты уже мантры читаешь? Можно кушать? Знаешь, дружок,
борщик холодный уже, а вместо ложки ты Мне вилку положил. Ничего, не
страшно: Я через край отопью. А теперь можешь идти. За посудой приходи
чуть позже. Да не бойся! Оставлю я тебе покушать, все не съем.
Думаешь, Я не понимаю, что вы не для Меня одного готовите? Думаешь, Я
не знаю, что вы сами голодные? Потому-то Я и оставляю для вас. Если
только Мне одному, я бы съел все. Ничего не оставил бы. А так ведь Я
же не один. Я же в обществе живу. Потому и оставляю спутникам Своим
вечным.
А вот, кстати, и он. Вечный спутник. Что уже забираешь? Стой! Стой! Я
еще квасу не попробовал!
Эх, унес! Не успел Я опять. Да разве за пять минут успеешь? А молоко
принесет, так Я на него даже посмотреть не успеваю.
Так и живу здесь. А что, Мне нравится. Кошка иногда зайдет, потрется
кругом, да и уйдет с миром. Таракан порой пробежит. Со всей семьей. А
вот как раз и он. Рыженький.
Я как вспомню, как мы с ним... Там... Дома... Когда он еще не был
таким. Слеза наворачивается. Зачем ушел? Мы же каждый день телят...
Вместе... С пастбища... На Йамуну... Эх!
А сейчас? Сейчас ты под плинтусом. Света белого боишься. И зачем?
Свободы захотел... Вот она - шестилапая свобода! Глупенький, ты
глупенький...
Но Я тебя всегда любил больше, чем ты об этом знал. Потому мы с тобой
скоро опять на Йамуну. С телятами... Скушай крошку. Молодец! Беги,
теперь, беги. Тебе немного осталось.
Многим немного осталось. Очень многим. Я уж Сам жду не дождусь.
Соскучился. Не хватает Мне вас, ребята...
Соскучился Я по вашему смеху. Настоящему звонкому смеху. Когда вы
здесь плачете, могу ли Я там смеяться? Без вас?... Ваши слезы - Мои
слезы. Поэтому, пойдемте домой, ребята. Пойдемте домой.
Я пришел за вами... Я без вас не уйду...

(с) Нитьянанда-Рам дас, Джанмаштами, 2001г., Владивосток

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Подробности:

http://bashnia.sannata.ru/008/konkurs08.shtml

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Всем привет еще раз!

Сегодня у нас День Рождения у Адити. :) По традиции не скажу сколько
ей стукнуло, но четверть века она в этом мире уже отмотала :)

Адити, поздравляю вас с днем явления в этом не самом из худших из
миров, и желаю чтобы он был к вам благосклонен и давал все, что вам
необходимо для духовного развития, для материального и ментального
благополучия.

Всего самого самого... :)

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

On Wed, 1 Feb 2006 23:26:41 +0500
"Maxim A. Meister" <m-meist***@y*****.ru> wrote:

Присоединяюсь к словам Максима! Желаю попутного ветра в пути
самоосознания, счастливого года и конечно же большой и чистой Любви!

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Что вы думаете об этом тексте? про кого это?

В НАШЕЙ СИНАГОГЕ
В нашей синагоге живет зверек величиной с куницу. Он часто очень хорошо виден,
на расстояние примерно до двух метров он подпускает людей. Окраска у него голубовато-зеленоватая.
До его меха еще никто не дотрагивался, насчет этого, стало быть, ничего нельзя
сказать, думается даже, что и настоящий цвет меха его неизвестен, а видимый цвет
получился только от пыли и от известки, забившейся в шерсть, ведь цвет этот походит
и на штукатурку внутри синагоги, только он немного светлее. Если бы не его пугливость,
это был бы необыкновенно спокойный, малоподвижный зверек; если бы его так часто
не вспугивали, он вряд ли менял бы место, любимое его местопребывание-решетка
женского отделения, он с явным удовольствием вцепляется в петли решетки, вытягивается
и смотрит вниз в молельню, эта смелая поза, кажется, радует его, но служке наказано
сгонять зверька с решетки, а то он привыкнет к этому месту, чего из-за женщин,
которые боятся зверька, допустить нельзя. Почему они боятся его, неясно. Пр
авда, на первый взгляд он страшноват, особенно длинная шея, треугольная мордочка,
почти горизонтально торчащие верхние зубы, над верхней губой ряд длинных, нависающих
над зубами, явно очень жестких, светлых щетинистых волос, все это может испугать,
но вскоре видишь, как неопасна вся эта кажущаяся страшность. Прежде всего, он
ведь старается держаться подальше от людей, он пугливей лесного зверька и ни
к чему, кроме самого здания, кажется, не привязан, и личная беда его состоит,
видимо, в том, что здание это синагога, а значит, порой очень оживленное место.
Если бы можно было со зверьком объясниться, его можно было бы хотя бы утешить
тем, что община нашего горного городка из года в год уменьшается и ей уже трудно
добывать средства на содержание синагоги. Не исключено, что через некоторое время
синагога превратится в амбар или что-то подобное и что зверек обретет покой,
которого у него сейчас, увы, нет.

Боятся зверька, впрочем, только женщины, мужчинам он давно безразличен, одно
поколение показывало его другому, его видели снова и снова, наконец на него перестали
обращать внимание, и даже дети, которые видят его впервые, уже не удивляются.
Он стал домашним животным синагоги, почему бы синагоге не иметь особого, нигде
больше не встречающегося домашнего животного? Если бы не женщины, то о существовании
этого зверька, наверно, уже забыли бы. Но и женщины-то по-настоящему не боятся
зверька, да и странно было бы бояться такого зверька изо дня в день, годами и
десятилетиями. Они, однако, оправдываются тем, что зверек обычно гораздо ближе
к ним, чем к мужчинам, и это верно. Спуститься вниз к мужчинам зверек не осмеливается,
его никогда еще не видели на полу. Если его прогоняют от решетки женского отделения,
он пребывает по крайней мере на той же высоте на противоположной стене. Там есть
очень узкий выступ, шириной от силы в два пальца, он обходит три стены синагоги,
по этому выступ
у зверек иногда шмыгает взад-вперед, но чаще он сидит на определенном месте
напротив женщин. Почти непонятно, как ухитряется он с такой легкостью пользоваться
этой узкой дорожкой, и замечательна ловкость, с какой он там, наверху, дойдя
до конца, поворачивает обратно, это ведь уже очень старый зверек, но он не останавливается
перед самыми смелыми прыжками, которые неудачными никогда не бывают, он повернется
в воздухе и побежит назад той же дорожкой. Правда, увидев это несколько раз,
вполне насыщаешься, и неотрывно смотреть на это не тянет. Да и женщин приводит
в волнение не страх и не любопытство, будь они больше заняты молитвами, они совсем
забыли бы о зверьке, благочестивые женщины и в самом деле забыли бы, если бы
это допустили другие, которых гораздо больше, но тем всегда хочется обратить
на себя внимание, а зверек для этого удобный предлог. Если бы они осмелились,
они приманили бы зверька еще ближе к себе, чтобы можно было пугаться еще сильнее.
Но на самом-то деле звер
ек совсем не стремится к ним, если на него не нападают, ему до
них так же нет дела, как и до мужчин, он рад был бы, наверно, оставаться в том
уединении, в котором живет в часы, когда нет службы, по-видимому, в какой-нибудь
еще не обнаруженной нами дыре в стене. Только когда начинают молиться, он появляется,
вспугнутый шумом. Хочет ли он посмотреть, что случилось, хочет ли оставаться
настороже, хочет ли быть свободным, способным к бегству? От страха он выбегает,
от страха выделывает свои прыжки и не удаляется, пока не кончится богослужение.
Высоту он предпочитает, конечно, потому, что там безопаснее и бегать удобней
всего по решетке и по стенному выступу, но он вовсе не всегда там, иногда он
спускается ниже к мужчинам, занавес завета держится на блестящей медной перекладине,
она, кажется, манит зверька, он довольно часто туда прокрадывается, но там он
всегда спокоен, даже когда он у самого кивота, нельзя сказать, что он мешает,
своими сверкающими, всегда открытыми, вероятно, без век, глазами он словно бы
взирает на общину, но, конечно, ни
на кого не глядит, а только подстерегает опасности, которые, как он чувствует,
ему угрожают.

В этом отношении он, во всяком случае до недавнего времени, казался не более
смышленым, чем наши женщины. Каких таких опасностей бояться ему? Кто собирается
что-то ему сделать? Разве он целиком не предоставлен себе уже много лет? Мужчины
не замечают его присутствия, а большинство женщин было бы, наверно, несчастно,
если бы он исчез. А поскольку он единственное животное в этом доме, врагов у
него вообще нет. Это он мог бы за долгие годы наконец-то уразуметь. Да и богослужение
своим шумом, наверно, очень пугает зверька, а оно ведь регулярно и без перерывов
повторяется в скромной мере по будням и в усиленном виде по праздникам; даже
самый пугливый зверек мог бы уже привыкнуть к этому, особенно убедившись, что
слышит не шум преследования, а шум, которого он просто не понимает. И все-таки
этот страх! Память ли в нем о далеком прошлом или предчувствие будущего? Может
быть, этот старый зверек знает больше, чем те три поколения, что собирались в
синагоге в разные времена?

Много лет назад, так рассказывают, действительно были попытки прогнать зверька.
Возможно, что это правда, но вероятнее, что это какие-то выдуманные истории.
Достоверно известно, во всяком случае, что вопрос, можно ли терпеть зверька в
Божьем доме, разбирали тогда с точки зрения религиозных законов. Были получены
заключения разных раввинов, мнения разделились, большинство было за изгнание
и за то, чтобы освятить Божий дом заново. Но легко было давать указания издалека,
в действительности же было невозможно поймать зверька, а потому невозможно и
прогнать его. Ведь только поймав его и удалив, можно было быть более или менее
уверенным, что избавились от него.

Много лет назад, так рассказывают, действительно попытались прогнать зверька.
Служка будто бы помнит, что его дед, который тоже был служкой, любил об этом
рассказывать. В детстве дед этот часто слышал, что от зверька невозможно избавиться,
и с тех пор ему, отличному верхолазу, не давало покоя его честолюбие, в одно
светлое утро, когда все углы и уголки синагоги заливал солнечный свет, он прокрался
туда, вооружившись веревкой, пращой и посохом.

www.gopal.ru - Творчество души (сайт этого клуба)
www.bhaktiCD.by.ru - Музыка и философия на CD (это наш спонсор!)

Всем привет!

Прикольная история. :) Может там завелся Рикитикитави - не помню как
это животное называется...
А есть ведь животные которые охраняют дома, людей и т.д. - опять не
помню как называются, кажется тотемные :)

Спасибо, Кирилл! :)

Спасибо, и вам того же и побольше. :)

Кстати, еще раз спасибо, все приехало, все играет. :)

Найдена редчайшая кинопленка, на которой запечатлен сам Шрила
Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур, дающий лекцию!

Ссылку на видеофайл прислал Индрадьюмна Махарадж. Его можно скачать и
посмотреть по сайте

http://www.gurudeva.ru/miscellaneous/index.shtml#bhaktisiddanta