Роман =Рейд сквозь прошлое= Фентези
| Глава 7. Начало великого замысла. Древний Египет. Окрестности Луксора. Гробница божественного Аменхотепа величественно вырастала среди седых гор ущелья, обещая стать еще одним символом славного и мудрого правления великой Хатшепсут. Сама женщина-фараон неотлучно присутствовала возле стен строящейся усыпальницы, вникая в чертежи своих инженеров и приглядывая за работой надсмотрщиков. К строительству были привлечены значительные силы. На одном только возведении стен трудилось семь тысяч рабов. Такое же количество каменотесов и носильщиков занималось подготовкой и транспортировкой строительного камня. Работа была невероятно трудной, сотни людей ежедневно гибли и калечились на стенах величественного мавзолея и в тоннелях каменоломен. Но неумолимая воля царицы влекла подданных к любым, даже самым непосильным свершениям, если они отвечали духу великого государства и прославляли деяния божественных фараонов. Это была удивительная царица. Натура, в которой державная жесткость и величие гармонично уживались с живейшей любознательностью, государственная искушенность в интригах с детской непосредственностью мировосприятия, готовность карать врагов с состраданием к нуждающимся и убогим. Одним словом, Хатшепсут было тесно в наряде царицы. Она разрывалась между государственными делами, изучением жреческих таинств, строительством величественных пантеонов и изучением окружающего мира. Жаль, что нельзя отправить корабли к звездам и выяснить их предназначение. В жреческую чушь, про рассыпанных по небу скарабеев, Хатшепсут не верила. С Великим морем было гораздо проще. Загруженная оружием и провиантом флотилия из пяти судов три месяца назад покинула родные берега Египта. Корабли взяли курс к таинственной стране Пунт, славящейся, согласно легендам, удивительными маслами, красками, деревьями и, конечно же, драгоценностями. Правда, из того же поверья выходило, что страна эта заселена злобными драконами, стерегущими удивительные самоцветы. Подобное обстоятельство вызвало, было, ропот среди подневольных путешественников, однако высверк глаз царицы, присутствовавшей при оглашении ее воли, быстро рассеял в душах буянов страх перед какими-то там драконами. Подумаешь! Прошло уже три месяца, а о кораблях по-прежнему не было известий. А ведь небесной красоты деревья из чудесной страны Пунт должны быть высажены на верхней террасе отцовской гробницы. Она сама пообещала это ему через верховного жреца Эулатэпа. Царица вздохнула и вновь, было, склонилась над папирусом с чертежами террасы, но гул и конское ржание заставили ее поднять голову. Сквозь оживленное столпотворение рабочего люда неслась воинская колесница, управляемая, судя по расцветке мундиров, экипажем из берегового патруля. Неужели пришли известия о мореплавателях? С удивительной живостью и грацией царица сбежала по строительным мосткам на землю и нетерпеливо обратилась к упавшим ниц воинам: - Худые или добрые известия привезли вы мне с побережья? - О, могущественная, - приподнял голову старший колесницы,- зная о твоем великом нетерпении в ожидании известий из земли Пунтов, всепокорнейше сообщаю тебе, что к берегам великого государства твоего прибыл корабль чужеземцев. С корабля того сошел человек, представившийся Уддаллаком. Явился он из земель паропамисадов и неплохо говорит на нашем языке. Командующий Хосеп приказал незамедлительно доставить его к тебе, о великая, дабы ты сама расспросила бы его, коль пожелаешь, и решила его судьбу. - Где же он? - О великая, он следует с конвоем, который мы опередили на половину дня. Кроме того, мы не могли сразу доставить его сюда - на священную землю упокоения великого Аменхотепа - не испросив на то твоего всемилостивого разрешения. Хатшепсут нетерпеливо притопнула ногой. - Сколько церемоний, препятствующих мне расспросить чужеземца о новых событиях, произошедших по ту сторону великого моря! Может быть, он знает что-то и о моих кораблях, отправленных в Пунт. Хорошо же вы с Хосепом исполняете мою волю! - Не гневись, великая, конвой с чужеземцем со всей возможной поспешностью приближается к эти святым стенам. Мы старались выполнить твою волю, как можно более ревностно. Взглянув внимательно на воина, Хатшепсут решила сменить гнев на милость. - Ступайте, отдохните после долгого пути, вы привезли хорошие известия и я довольна вами. Развернувшись к стоявшим поодаль верховным сановникам, царица распорядилась: - Завтра утром, сразу после великого служения богу Ра, распорядитесь привести ко мне чужеземца. Не забудьте накормить его и успокоить, сказав, что фараоны не едят пленников на богослужениях, как о том болтают некоторые на той стороне моря. *** Шаги стражников царских покоев гулко отдавались под сводами величественного дворца фараонов. Уддаллак шел в окружении воинов, опасливо погладывая по сторонам. О могуществе и кровожадности фараонов ходило множество легенд, и вот ему самому выпал случай установить истину. В сумраке больших покоев нарисовался силуэт величественного трона, на котором восседала женщина с необычайно красивым и строгим выражением лица. Однако, большие лучащиеся любопытством глаза скрадывали замкнутость черт и придавали лицу чрезвычайную свежесть и привлекательность. Согласно строгому этикету, заранее объясненному чужестранцу, последний, не доходя десяти шагов до трона царицы, упал на колени и низко поклонился с такими словами: - О великая Хатшепсут, прости мою отчаянную смелость появиться перед твоим божественным ликом. Только слава о твоих добродетелях, летящая по свету, заставила меня дерзнуть прийти сюда. - Что ж, я рада, что дерзость твоя превзошла те вздорные слухи, которые разносит молва о повелителях здешних земель. Рада оттого, что услышу из первых уст дивные рассказы о таинственных землях, лежащих за горизонтами великого моря. Хатшепсут движением руки отпустила стражу и предложила гостю сесть подле сервированного фруктами и напитками стола. - Расскажи сперва, откуда ты, что повлекло тебя в столь далекие странствия, не встречал ли ты известий о моих воинах, отправленных на розыски ароматной земли Пунт? - Родом я из горных районов земель, именуемых землями паропамисадов, царица, славные седые горы окружают наши родовые селения. Сказывают, что за этими горами расположена таинственная страна, населенная мудрецами и удивительными животными – страна Индии. От природы я непоседлив и любознателен, с ранней юности мечтаю постичь все премудрости этого мира. - Что ж, обошел ли ты мудрецов у себя на родине? Что выяснил о тайнах мироздания? - Обойти-то обошел, великая, да только тамошние мудрецы только и знают, что талдычить про законы великого Хаммурапи, про покорность богам и жертвоприношения. Все это я и сам постиг. Но вот только слышал я, что жрецы твоей страны превосходят своей ученой мудростью все наши народы по великим рекам и владеют удивительными таинствами, завораживающими дух. - Ну, знаешь, - засмеялась Хатшепсут, - магические фокусы и познание истины - это не одно и то же. Да, мои жрецы могут многое, но знаешь, ни в одном из их таинств я не видела Бога. Только болтовня про него и ничего более. - Тем не менее я слышал, что твой неуемный дух, царица, заставляет подданных творить настоящие чудеса: отправляться в неизведанные гиблые просторы морей, строить грандиозные капища для ваших богов. Неужели это только мифы и здешний дух познания также спит за занавесями глупых жертвоприношений? Тут Уддаллак почувствовал, что «перегнул палку», и испуганно склонился перед царицей. Та же смотрела на него с удивлением от его смелости и удовольствием оттого, что на свете есть еще один человек, который готов пожертвовать всем ради нового знания. - Не спеши, Уддаллак, не будем торопить события. Отдохни, поешь, а потом я покажу тебе кое-что из своих реликвий и послушаю твои речи о них. Думаю, что смогу тебе кое-чем помочь, но не люблю спешить с принятием решений. Итак, отдыхай, ешь, пей вино, я пришлю за тобой, когда придет время. С этими словами Хатшепсут величественной и грациозной походкой хищницы удалилась из зала в какой-то боковой придел. Глава 8. Знакомство с первым звеном Коломейцев и Горин Они родились и выросли в одном городе. Город Муром – город исторический, город легендарный. Парни росли на территории, буквально пропитанной эпосом. В таких условиях характер может сформироваться целостным, полнокровным, а может сломаться под гнетом глубокой провинциальной безнадеги, которой этот бывший духовный светоч древней Руси совершенно не достоин. Женька Коломейцев рос добрым и безобидным малым. Его родители – работники городской больницы – привили парню любовь к своей гуманной профессии. Совсем ребенком Женька таскал во двор собак, кошек, белок и ежиков, которые, по его мнению, нуждались в немедленном «амбулаторном» лечении. Старожилы двора, наверное, до сих пор помнят, как этот самый двор сотрясали возмущенные вопли свободолюбивых кошек, протестующих против заботливых манипуляций Жени с бинтами, в которые тот пытался замотать конечности этих непокорных животных. С Эдиком Гориным Женька подружился в восьмом классе. Эдик привлекал Женьку какой-то живительной энергией, которая вела интровертного юношу навстречу новому жизненному опыту. Эдик был увлечен спортом, техникой, девушками, словом всем тем, что доселе Жене было неведомо и малоинтересно. К девятому классу это были уже неразлучные друзья, уверенные в том, что остаток жизни они проведут дружно и сумеют преодолеть любые трудности предстоящего пути. В шестнадцать лет парни увлеклись восточными стилями боевых искусств. Точнее говоря, этим видом спорта увлекся в первую очередь Эдик, а потом приволок в секцию Женьку. Стиль карате кеокусинкай преподавал интернированный в далекие советские годы мастер Суй Кей Мин, получивший в годы молодости четвертый дан в искусстве «пустой руки». Остается только гадать, как старый китайский мастер сумел найти диалог с озорными и непослушными русскими мальчишками и создать настоящую боевую общину, ориентированную на постижение философии карате и поиск собственного пути. Школьный выпуск десятиклассников не был особенно помпезным, как это принято в шумных столичных городах. Первоклашка в скромном платьице, сидя на плече выпускника, скромно прозвонила в маленький звоночек, и для мальчишек наступила пора самостоятельных мужских решений. Спустя год городская комиссия военного комиссариата приняла решение о направлении спортивного вида призывников Коломейцева и Горина на Запад… «Князь» Владимир Горбачевский родился в большой и дружной семье. Высокообразованные родители, требовательные «предки» в лице дедушек и бабушек по обеим линиям, строгие лица более отдаленных предков на семейных фотографиях словно диктовали маленькому Володе высоконравственную и ответственную линию поведения в предстоящей жизни. Впрочем, надо сказать, что Володю с самых малых лет было грешно упрекнуть в отсутствии самых благородных жизненных устремлений. Отец, военный, с раннего детства был весьма требователен к воспитанию сына и с нежного возраста привил сыну ненависть ко лжи и любовь к закаливанию. Невзирая на естественную тревогу Надежды – матери маленького Володи, отец ежеутренне обливал сына из ведра холодной водой, после чего заставлял бегать вокруг дома с маленькими полукилограммовыми гантелями в руках. Зарядку завершал силовой тренинг, в ходе которого Володя как мог, подражал отцу в его упражнениях по подтягиванию и отжиманию. Отец Володи был заместителем прокурора военного округа и пользовался большим авторитетом среди сослуживцев. Никто так и не сумел внятно объяснить, откуда, из какого дела у этого кристально честного и неподкупного офицера взялись враги, способные умышленно повредить тормозную систему служебного автомобиля. Авария повлекла гибель не только Анатолия Семеновича Горбачевского, но и его супруги, а также водителя автомашины - Сегачева Анатолия, гражданского служащего Советской Армии. Похороны были торжественными, по военному громкие, с оркестром и траурными залпами. Отец Анатолия Семеновича, пожилой ветеран Великой Отечественной, не смог выдержать смерти сына и отошел на следующий день. У его жены хватило сил пережить супруга только на период его похорон. Единственный оставшийся в живых родственник Володи - дед Матвей, отец матери, имел слишком преклонный возраст для опекунства, и Володя попал в интернат для детей-сирот. Выросшему в дружной и культурной семье, ему было нелегко привыкнуть к хулиганским нравам интернатовских сирот, но закаленный отцом дух и спортивная подготовка способствовали быстрой адаптации парня к предложенным условиям выживания. Через год его физическая сила и мастерство драчуна, вкупе с прирожденным чувством справедливости и готовности прийти на помощь друзьям, сделали из него весьма уважаемого подростка среди местных парий. Незаметно пролетели годы. Володя учился почти на «отлично» и мечтал о карьере военного – в честь обоих дедов и отца. Увлеченность учебой и спортом не позволили ему соблазниться хулиганским ухарством сверстников, кичившихся полукриминальными подвигами, а цельность души и память о матери исключили потребность волочиться за сомнительными девицами-сверстницами. В восемнадцать лет Володя, не дожидаясь повестки, явился в военкомат и выразил твердое желание служить в ограниченном контингенте советских войск в республике Афганистан. К сожалению, для Володи шел 1988 год - год вывода наших войск из этой мятежной азиатской республики. Комиссия военного комиссариата распределила Володю на Запад – в Чехословакию… «Карен» Каренный Александр Петрович, будущий сапер и инженер-взрывник 1-го штурмового звена подразделения «Фантом», с детства являл собой весьма колоритную личность. Еще в бытность Саши учеником пятого класса киевской средней школы с «химическим» уклоном, местное отделение милиции теряло покой в канун каждого советского праздника, ибо тяга юного Саши к увековечению любого торжественного события не знала предела. Неожиданные петарды из центра пионерского отряда и оглушительные хлопушки, взрывавшиеся из-под трибуны в момент торжественной речи директора школы, были не самыми изощренными изобретениями юного инженера. Все педагогические приемы, начиная с выговоров по пионерскому отряду и заканчивая педсоветами с участием родителей, особого успеха не имели. Саша публично опускал голову и бормотал что-то покаянное, однако, вырвавшись на свободу, увлеченно обсуждал с преданными ему сорванцами ближайшие планы предстоящих выходных. К седьмому-восьмому классам Саша увлекся химической кинетикой, теорией горения и взрыва. Он постепенно отошел от юношеских «практических» мероприятий. Его путь был предопределен. Окончив школу, он поступил в Московский химико-технологический институт имени Менделеева, хотя сумел успешно отучиться только один курс. Олицетворением краха научных изысканий Саши явился доцент кафедры политических наук химфака Дорофеев Петр Кузьмич, весьма пожилой потомок пламенных революционных родителей, успешно трудившихся в НКВД на ниве борьбы с тотальным иностранным шпионажем. Сашку подвела курсовая работа на тему «Роль РКПБ в новейшей истории России». Саша не стеснялся в выражениях. Большевики, по его мнению, ничего не внесли в социально-экономическую составляющую нового «государства трудового народа», но зато научная составляющая химических составов взрывчатых веществ, с использованием которых «кузница кадров» - «Народная воля» - перемочила половину губернского состава Российской империи, безусловно, заслуживает уважения. Доцент был в шоке. По его настоятельному требованию Сашка был исключен из института, лишен воинской брони и направлен в ряды Советской Армии. Мнение воинской комиссии военкомата было единодушным – рекомендовать перспективного, с военной точки зрения, молодого химика в состав специальных частей Центральной группы войск Советского Союза в ЧССР… Леха «Вот ни хрена себе погулял!», - огорченно думал Леха, поглядывая на державших его за руки «красначей» из комендатуры и на их командира – старлея с красной повязкой военного патруля. Леха Егоров отбывал «воинскую повинность» в качестве младшего сержанта. Местом его службы являлась в/ч 573851, куда его перевели из танковых войск полтора года назад. Выбрал Алексея некий таинственный подполковник, оценив его таланты, и вот почему: Алексей на первых же учебных стрельбах из автоматического оружия показал такие результаты, что присутствовавшие там офицеры, включая неизвестного подполковника, изумленно переглянулись. Через неделю Леху вызвал офицер особого отдела штаба полка и сообщил, что с этого дня Егоров переводится в другое подразделение, где его способности отвечают установленным требованиям и найдут достойное применение. Тогда Леху везли в армейском уазике, причем везли довольно долго. Когда доехали до ворот с красной звездой, он понял, что это и есть новое место его назначения. Двое молчаливых сопровождающих провели Леху через КПП части и направились далее к красивому двухэтажному дому, судя по всему, старинному. На первом этаже их встретили два сержанта и моложавый офицер. - Это и есть выдающийся стрелок? - насмешливо, но по-доброму спросил офицер, а два дюжих сержанта за его спиной покосились сперва на Леху, а потом, как по команде, ехидно уставились на Лехиных конвоиров, причем не особенно приветливо. - Он, он, - кивнули сопровождающие, подталкивая парня к ступенькам красивого крыльца. - Добро, - подытожил офицер, - у тебя пожитки есть? Все посмотрели на Леху. Он кивнул. - Забери из машины и поднимайся на второй этаж. В казарму не заходи, а сразу ко мне, в 23-й кабинет. Леха козырнул и направился к КПП части. Это было полтора года назад и за это время многое изменилось в судьбе парня… *** Леха - Алексей Михайлович Евдошин - родился в 1970 году в сельском пригороде г. Оренбурга. Родители его трудились в местном РМЗ и сына особо не баловали. На что баловать, особенно в последние годы? Но Леха никогда не унывал и не завидовал сверстникам из более состоятельных семей. Он рос веселым дружелюбным парнем, имел много друзей, с которыми ходил купаться на речку, знакомился с подругами, отправлялся в походы, ездил в Оренбург «за культурной жизнью». Впрочем, Леха никогда не был сторонником пустого времяпрепровождения. С десятилетнего возраста занимался боксом, много читал, ездил на курсы ДОСААФ в город, где изучал стрелковые виды вооружения Советской Армии. В 14 лет у Лешки появилась смешливая девчушка Ленка с параллельного класса, за которой он долго и терпеливо ухаживал. В общем, жизнь у Алексея складывалась, по его мнению, очень даже неплохо, и ближайшая перспектива манила светлой надеждой. Беда пришла внезапно и оттуда, откуда ее никто не ждал. Здоровяк отец, спортсмен и трезвенник, был мгновенно сражен сердечным приступом прямо на рабочем месте. Вызванная «скорая помощь» лишь констатировала факт смерти. Это была первая страшная потеря для парня и первое осознание серьезности жизни. Вскоре Лешку призвали в армию. Поседевшая мать организовала для сына небольшие проводы с друзьями. Когда друзья разошлись, Лешка долго гулял с Леной по темным улицам, выслушивая и давая в ответ клятвы верности. Потом была армия… *** Затравленно озираясь, Леха брел рядом с бойцами военного патруля, оцепенело представляя себе реакцию Свирепого на известие о его самовольной прогулке по ночному городу. «Свирепым» называли солдаты командира своей части - подполковника Карелова Артема Николаевича - громадного мужика средних лет, прошедшего Афган командиром разведывательного взвода. В могучих ручищах этого чудовища станковый пулемет выглядел легкой детской игрушкой. Прозвище «Свирепый» Карелов приобрел отнюдь не за жестокости в отношении личного состава. Наоборот, никто никогда (по крайней мере, из числа солдат) не видел его рассерженным. Тем не менее, когда солдат или офицер совершал по нерадивости какой-либо дисциплинарный проступок, не выполнял поставленную задачу, в глазах внешне спокойного командира проявлялось нечто такое, что заставляло внутренне дрожать даже бывалого бойца. Одним из самых неприятных для подполковника проступков выступало самовольное оставление воинской части. Если же речь шла об оставлении боевого поста, то… Реакция командира на такое событие была просто непредсказуема, поскольку в обозримом прошлом ни у кого из военнослужащих не возникало желания испытать подобное на себе. Леха был первым. Строго говоря, внутренний пост на втором этаже дома, занимаемого личным составом подразделения, можно было назвать боевым рубежом с большой натяжкой, поскольку до него потенциальному нарушителю нужно было сперва миновать два поста на первом этаже и скрытую сигнализацию по пути на второй этаж. Окна закрывали могучие решетки, сам вид которых свидетельствовал о непреодолимости этой преграды. Однако, если бы это было так, то Леха просто бы не смог покинуть свой пост. Он первый усомнился в крепости старых решеток и оказался прав. Два штыря, удерживающих могучие оконные рамы в недрах стены, расшатались от времени, что позволяло худощавому телосложением человеку проскользнуть сквозь образующуюся брешь, выдвинув решетку из стены вместе со штырями. Леха был очень добросовестным парнем и, если бы не исключительные обстоятельства, ни за что бы ни покинул пост. Но обстоятельства возникли очень даже исключительные. Лучший Лехин друг, «дембельнувшийся» два месяца назад, прислал тревожное письмо о том, что видел Ленку Терехину - Лешкину подругу - танцующей на городской дискотеке с бойким юношей «не из местных». Известие грянуло как гром. Лешка никогда не сомневался в верности своей подруги, регулярно получал от нее нежные длинные письма без единой орфографической ошибки и млел от счастья, считая дни до возвращения домой. Выход был только один – немедленно добраться до городской телефонной станции и организовать международный звонок к любимой. Надо разобраться, понять, что происходит. Наверняка, этот лопух Витька все спьяну перепутал и сбил Леху с панталыку. Алексей кинулся к дежурному офицеру за увольнением и получил отказ. Его отделение заступало на дежурство, что в спецназе приравнивалось к боевой задаче. Данное обстоятельство исключало возможность отлучиться по внеслужебным делам. «Ничего», - думал Леха, возвращаясь из кабинета офицера на пост. «Ничего, сутки пролетят быстро, и завтра же я обязательно доберусь до телефона». Но сутки не хотели пролетать быстро. Более того, ночные часы просто застыли на месте, причем именно в то самое время, когда пылкое воображение молодого парня уже разрисовало во всех мысленных вариациях ужасную картину измены. В три часа ночи Леха «сдался». Дав себе страшную клятву «мигом обернуться», он после недолгих поисков нашел уже описанную брешь в защите дома и вполне профессионально - сказывалась спецназовская подготовка - проскользнул мимо всех нарядов и технико-охранных систем войсковой части… Зураб Колпашев Он родился и вырос в горах Северного Кавказа. Помогал отцу и деду пасти отары овец, с детства постигая нелегкую профессию чабана. С малых лет лишенный привольностей городской жизни, он вырос добродушным и бесхитростным богатырем, мечтавшим о простых радостях жизни: красивой жене и скромном достатке. Его школой и университетом были горы. Отец научил Зураба читать и писать по-русски, а большего чабану и не надо. Восемнадцатилетие застало Зураба на далеком горном пастбище... Отец был против службы в армии: в семейном хозяйстве дел невпроворот, а тут отправляй сына на два года неизвестно куда. Исход спора решил дед - ветеран Великой Отечественной: мужчина должен отслужить в армии, а дела подождут. Зураб явился в военкомат прямо с гор. Оглядев могучего богатыря, военком искренне восхитился и рекомендовал младшего Колпашева к службе в десантных войсках. Глава 9. Знакомство с великим Муратуном Древний Египет. Две недели пробыл Уддаллак в гостях у египетской царицы, не переставая удивляться величию инженерной и военной мысли великого государства. Огромные пирамиды захватывали дух, а удивительные приспособления, с помощью которых тяжелые каменные блоки поднимали на сотни метров, заставляли усомниться в их происхождении от рук человеческих. Хатшепсут ничего не таила от путешественника. За долгие часы, проведенные с ним в беседах, она сделала вывод о добропорядочности пытливых намерений Уддаллака докопаться до таинств мироздания. Во всяком случае, у него не было и крупицы той отталкивающей алчности во взгляде, с которой пару лет назад пришлые иудеи допытывались у нее о тайне философского камня. Впрочем, обряды жреческих поклонений главным египетским божествам не произвели на путешественника (как и на саму Хатшепсут в свое время) особого впечатления. Оценив это, царица решила, что пришло время для серьезного разговора. После одной из вечерних трапез, куда Уддаллак был приглашен по особой милости царицы, она, подав знак следовать за ней, повела путешественника по мрачным переходам дворца, сквозь неведомые покои и гротескные залы, само величие которых заставляло прикусить язык и воздержаться от вопросов. Спустя некоторое время, Уддаллак заметил, что рукотворные строения внутренних покоев дворца окончились, и они идут во мраке внушительного подземного грота, освещенного редкими факелами, торчащими из стен. Постепенно стены стали сужаться, неровный свет факелов выхватил фигуры двух воинов, скрестивших копья по пути следования царицы и ее гостя. - По чьему приказу следует нарушить покои великого Муратуна? – грозно осведомился один из воинов. - По приказу Хатшепсут, ты что ослеп от света факела? Разглядев царицу, воины, согласно этикету, присели на одно колено и склонили головы. - Отдайте ваши факелы и оставайтесь тут. У нас секретное дело не для посторонних глаз и ушей. Войны беззвучно отдали факелы важным путникам, а Хатшепсут, отойдя в глубину подземелья на пару десятков шагов, негромко произнесла: - Твоя выдержка делает тебе честь, чужестранец. Если бы меня так долго водили по гротам без объяснения причин, я бы, наверное, лопнула от любопытства. - Дозволь воспользоваться случаем и спросить об этом, великая? - Ты уже и сам догадался: мы идем к Муратуну. - А кто он? - Если в этом мире и существуют мудрецы, то Муратун, уж точно, один из них. Вот уже двадцать пять лет, сидит он в дальнем гроте этой пещеры и размышляет о великих вещах мироздания. Питается ящерицами, скорпионами, даже скарабеев жрет, проклятый, хотя знает, что мы им поклоняемся как священным тварям. Кстати, он выходец из той самой страны Индии, о которой ты упоминал в своем первом рассказе. Беда только в том, что он не любит приходящих. Ну да ладно, постараюсь его уговорить, хотя бы памятью отца, с которым он был дружен. Тем временем лабиринт подземелья сузился до таких размеров, что идти рядом становилось невозможным. Уддаллак пристроился сзади царицы и заметил впереди огонек, напоминающий рыбацкий костер на его родине. Постепенно огонек становился ближе и, действительно, превратился в костер, разожженный посреди небольшой круглой пещеры. Стены были увешаны пучками высушенных трав и тушками каких-то животных или больших насекомых. Сам старик сидел на куче хвороста, по восточному поджав под себя ноги. Впрочем, все эти детали Уддаллак заметил гораздо позднее. Первым делом его приковал взгляд старика, весьма недружелюбно и бесцеремонно обследовавшего фигуры пришельцев. Показалось даже, что с его уст готов был слететь недружелюбный окрик. Но узнав царицу, Муратун издал лишь недовольное ворчание. - Хватит квохтать, как наседка, - рассмеялась Хатшепсут,- мы к тебе по делу. Вот привела чужеземца, которому, также как и тебе, не нравятся многие вещи, творящиеся на поверхности. - Будь она неладна эта ваша поверхность, - пробормотал старик, мешая угли в костре. - Великие мистерии забыты, а вместе с ними забыта и великая страна. - О какой стране ты говоришь, дедушка? - присел на корточки Уддаллак. - О той, что над нами, или о своей, откуда ты явился сюда? - Об обоих. Брахманы мало, чем отличаются от жрецов. Священные Веды забыты, их суть извращена в угоду корыстолюбцам. То же и здесь. - Как же найти истину? Старик с интересом посмотрел на Уддаллака. - А какую истину ты ищешь? И как ты ее ищешь? Вот главные вопросы. Если ты увлечен поиском божества для удовлетворения своей плоти и наполнения кошелька – смело выбирай любую страну, какую встретишь, и не промахнешься. Религии вспыхивают подобно звездам, но алчный человеческий ум все перемешивает в темной бурде своекорыстных интересов. Если же ты ищешь истинное учение - пусть сердце подсказывает тебе верный путь. - Сердце мое слишком молодо и неопытно в исканиях. Я ехал сюда с надеждой обрести великое знание и обрести подлинную цель в жизни. Что же получается: истина так хорошо сокрыта, что не видна даже из этой великой страны? - Отвечай же, противный старик,- топнула ногой Хатшепсут,- где сокрыты тайны божественных знаний, как их найти сему достойному путнику? Старик усмехнулся. - Тайны сии сокрыты в сердцах и сознании великих аватар. Только добраться до них не просто. Через большие испытания придется пройти тебе юноша и от многого отказаться. Жажда знания - она как проклятие тяготеет над человеком. Не дает ему замкнуться в своем мирке и отгородиться куцым довольством. Разобьет она этот мирок, как скорлупку, и выкинет тебя в огромный мир. Готов ли ты к этому? - Да, мудрый, я готов ко всему, - убежденно воскликнул Уддаллак. - Хорошо, - рассмеялся старик, - приходи через семь дней. Я подготовлю инициацию твоего посвящения. Только не ропщи потом, сам напросился. А теперь вот что, идите-ка отсюда во имя великого Аменхотепа. И так уже испортили мне вечернюю медитацию. Из пещеры выходили молча. В глазах Уддаллака светилась радость и надежда. В глазах Хатшепсут – неутомимая любознательность. У королевских покоев царицу почтительно встретила стража, и Уддаллак, почтительно склонившись до земли, отправился в отведенную ему комнату. Зайдя за полог своих покоев, путешественник, было, скинул с себя верхнюю одежду, однако передумал, развернулся обратно и, выйдя из дворца, отправился в сторону постоялого двора. В помещении, напоминающем чулан и шалаш одновременно, спал, не снимая одежды, верный соратник Уддаллака – Ханун. Хануну было двадцать пять лет, не больше, но Уддаллак, который сам-то был старше его лет на пять, относился к нему по-отечески, ценя преданность и мужество молодого рыбака. Присев на краешек скамейки, служившей Хануну кроватью, Уддаллак прикрыл глаза и вызвал из памяти переживания недавних лет... Выходец из богатой семьи, Уддаллак имел право на все скромные радости родового быта своего племени пуштун, но не удовлетворился одним лишь материальным достатком. Его с детства мучили вопросы: «Кто он сам? Кто есть Бог и где он? Зачем звезды на небе и почему так высоки горы?» С этими вопросами Уддаллак и ушел из племени. С этими вопросами прошел через земли ахеменидов, через удивительные города Двуречья, пересек Аравийский полуостров… И везде он учился. Учился языкам, верованиям, боевым искусствам, хотя нигде надолго не задерживался, поскольку все религии были очень похожи на религию его племени, уклад чужеземцев – на уклад его соплеменников, а он искал волшебную страну с великой философией, способной дать ответы на мучавшие вопросы. В Аравии, на одном из рыбных базаров, он и познакомился с Хануном – старостой рыбацкого суденышка. Глаза молодого рыбака засверкали от восхищения, когда Уддаллак рассказывал ему о своих странствиях. Да, он нашел единомышленника на всю оставшуюся жизнь. Вскоре это знакомство позволило Уддаллаку сохранить здоровье, а то и жизнь. На одном из религиозных собраний, посвященных выбору жертвенных животных для бога урожая, Уддаллак не удержался и резко раскритиковал глупые жертвенники, чья смрадная вонь наверняка не доходит до Бога. После таких слов Уддаллак еле успел убежать на пристань и затеряться среди рыбацких судов. Утром он разыскал Хануна и все ему рассказал. Было решено брать курс к великой стране, где, как говорили старшие, правит мудрая и справедливая женщина-фараон, которой доступны многие тайны вселенной. Через двадцать пять дней пути утомленная команда из пяти человек устало сдалась на милость подоспевшим египетским воинам… Ханун приоткрыл глаза и, увидев наставника, соскочил со скамьи. - Ну, как встреча с мудрецом? Куда надо держать путь? - Не спеши,- улыбнулся Уддаллак. - Куда держать путь, я пока не знаю, но, о счастье, такой путь есть, и вскоре мы отправимся по нему. Вот только вопрос: на чем? Твое суденышко окончательно разбито последним штормом, команда разбрелась. Разве что попросить корабль у Хатшепсут? Либо верблюдов, если придется идти сухим путем. Ты как думаешь? - Боязно. - То-то и оно. Ладно, утро вечера мудренее. Я пойду к себе, а ты спи, завтра все обсудим. Завернувшись в короткую накидку, Уддаллак отправился в сторону дворца. Глава 10. Центральная Группа Войск в Чехословакии. Чехословакия, г. Миловицы. Штаб Центральной группы войск 11 марта 1989г. Командующий ЦГВ генерал – лейтенант Нагорный Петр Иванович вяло встретил на утреннем совещании старших офицеров своего штаба и руководителей направлений. Мысль о выводе войск была командующему такой же ненавистной, как ненавистно быку красное полотнище в руках тореадора. Так же вяло он слушал доклады о локальных военных учениях бронетехники, отчеты о строительстве новых казарм и благоустройстве существующих, о том, сколько надо запросить комплектов солдатского и офицерского обмундирования, и прочее, прочее, прочее. Генерал словно впал в ступор и находился в нем с той самой минуты, как узнал о грядущем выводе войск. Он смотрел на своих офицеров, как доктор на отделение дебилов в психбольнице. Смотрел и не мог понять того усердия, с каким офицеры и гражданские специалисты выполняли задачи и решали вопросы уже совершенно неактуальные. Неужели не понимали, что конец ЦГВ - это одновременный конец карьеры большинства сидящих тут людей. Наконец, словно решившись, генерал тряхнул головой и, поднявшись, остановил монотонный доклад полковника Долина, отвечавшего за строительство объектов под казармы солдат и общежитий квартирного типа для офицерского звена. - К сожалению, товарищи офицеры, вынужден прекратить совещание раньше намеченного времени. Доклады и прочие документы оставьте на столе у секретаря. Офицеры послушно встали и начали выходить из кабинета генерала. В глазах у многих откровенно светилась радость от того что «пронесло». Но были среди офицеров и такие, которые понимали генерала и смотрели на него с сочувствием. Оставшись в кабинете один, Петр Иванович дернул рычаг переключения своего кресла в полулежащее положение и закурил. Он никогда не рвался к карьере и уделял семье и детям столько внимания, сколько нужно было им самим. Невзирая на это обстоятельство, служебная карьера генерала состоялась. Петр Иванович рассчитывал уйти на отдых именно из Центральной группы войск (оставалось два года до пенсионного предела), спокойно передать дела новому командующему, съездить с семьей на отдых в Венгрию, к озеру Балатон, и лишь затем подать рапорт об отставке. Под грузом несбывшихся ожиданий генерал стал все чаще замыкаться на себе и перепоручал своим заместителям все те дела, в которые он раньше так любил вникать. Вот и сейчас, расписывая подчиненным бумаги, он не обратил никакого внимания на служебную телеграмму о незамедлительном приведении в боевую готовность спецподразделения в/ч 573851. Документ был расписан начальнику штаба группы генерал-майору Шитову. Тот, прочитав лаконичную телеграмму, пожал плечами и отдал распоряжение майору-связисту о немедленной передаче командиру в/ч 573851 его распоряжения об оперативно-боевой готовности. Начальник штаба несколько раз был на территории этой части. Давно, правда. Знал, какие вопросы решались подразделением, и подумал, что оно поднято, скорее всего, по причине скорого прибытия очередного высокого начальства с инспекцией. Узнав о месте дислокации в/ч 573851, начальник вспомогательной штабной службы, взяв с полки красный справочник с номерами телефонов, набрал один из них. - Слушаю вас, - раздался в трубке уверенный, властный голос… Глава 11. Отправка первого звена. Чехословакия, пригород г. Оломоуц. Место дислокации отдельной группы спецназа. 12 марта 1989г. 20.10 Тишину казармы, набитой уставшими на полигоне солдатами и сержантами, прорезала команда дежурного поста: «Горбачевский, Евдошин, Каренный, Колпашев, Горин, Коломейцев - к командиру». Не ожидая ничего хорошего от позднего визита к Свирепому, группа направилась на второй этаж дома. ...- Вот, собственно, и все, что я знаю, - медленно проговорил подполковник Карелов, грустно глядя на притихших бойцов. Он чувствовал, что отправляет их в белый свет, как в копеечку. - Передали, что приказ сверху… весьма срочно и особо важно… Короче, строго между нами, работать можете по схеме «Росомаха» по усмотрению командира. В случае чего, точка поддержки вам известна, позывные тоже. Рация на прежнем месте, хорошо что забрать не успели. Командиром группы назначается старший сержант Горбачевский. Командир взвода с вами не пойдет, поскольку будет придан сторонний офицер-куратор. Инструктаж от него получите у караульного поста возле брошенных радиоантенн. Укомплектуетесь на спецскладе, начальник склада уже извещен и ждет. Все, выполняйте. Бойцы козырнули, спустились и вышли из дома к скамейке. - Ну, че делать будем? - спросил Каренный. - У нас что, есть выбор? - огрызнулся Коломейцев. - Выбор всегда есть, - спокойно изрек командир звена Горбачевский и чуть медленнее добавил, - хотя я этого выхода не вижу пока. А отсюда следует, что нам пора на инструктаж. - Ужин же пропустим. Целый день на полигоне не жрали, - воскликнул возмущенно Леха Егоров. Командир звена медленно повернул голову в сторону Алексея. - Ты еще на губе семь суток не отсидел за вчерашний вояж, а уже метишь под трибунал за невыполнение секретного приказа? Хороший ты себе дембель готовишь. Запомни: командир - это я, а ты - мой подчиненный, который отныне будет молчать, глупо улыбаться и быстро выполнять указания. - Так точно, - сердито буркнул Леха. В темноте вечера бойцы подошли к месту расположения батальона связи, который уже полгода назад погрузился и отбыл к месту новой дислокации – на Дальний Восток. Внутри за колючкой стоял под снопами света часовой. Вообще, только Красная армия и партийные перестарки могли прописать в уставе, что в ночное время часовой стоит на ярко освещенном месте. Можно было бы еще, ради прикола, нарисовать мишень на груди караульного – «бей не хочу». Однако, стоявший на своем посту казах Мурактаев в вопросы тактики охраны особых объектов не вникал, хотя и считал себя крутым специалистом в своем деле. Ребята посмотрели на вооруженного часового. Это проблема. Ночью тебе может примерещиться, черт знает что. У них самих был подобный горький опыт, когда одному из радистов, дежуривших в радиорубке, показалось, что рация открытым текстом закричала тревожными позывными. Солдат ломанулся вниз на первый этаж, где квартировались бойцы спецназа, оттолкнул дневального и заорал в полный голос: «Подъем, братва, тревога, мы окружены!», и для убедительности саданул очередью по красивой лепнине потолка. «Братва» заученно кувыркнулась с кроватей на пол. В таких ситуациях необходимо быстро сориентироваться и определить огневой и численный потенциал противника. Противником оказался собственный радист… в трусах, ботинках и с автоматом в руке. Наконец, опомнившийся дневальный подскочил сзади к солдату и одним рывком вырвал у того автомат из рук. - Здесь все свои, придурок, - заорал он, замахиваясь на обезумевшего от недосыпа бойца. Дело замяли… Бойцы, оценив часового, переглянулись и побрели на свет прожектора, на ходу привычно разбиваясь в две оперативно-тактические подгруппы. Мурактаев продолжал улыбаться. Да и как не радоваться посланцу далекого аула, который вернется обратно в погонах старшины. Все девчонки будут смотреть только на него. Выбирай. Мурактаев сунул сигарету в рот и немного согнулся, пытаясь разжечь спичку, а когда выпрямился, возле него стояло шесть жутких призраков в размалеванных одеждах, с короткими автоматами в руках . - Ой,- только и успел сказать закрытый собственной пилоткой рот Мурактаева, в то время как он сам стремительно лишался автомата, ножа, фонарика и спичек. Человек в штатском возник из ниоткуда. - Идите со мной. - А еще чего, - ухмыльнулся Горбачевский, - кажи документы. Неизвестный в подполковничьих погонах подошел вплотную к командиру звена и медленно произнес: - Ты, Владимир Горбачевский – старший в звене, по совместительству - снайпер. Справа от нас Егоров Алексей – снайпер - штурмовик 1-го звена и не состоявшийся арестант гауптвахты. Рядом с ним выцеливает мой лоб не кто иной, как Каренный Александр – сапер и инженер-взрывник. Слева хмурится Зураб Колпашев – водитель, снайпер и очень уважаемый боец-великан. На заднем плане - Коломейцев Евгений – фельдшер звена. Ну и, наконец, - Горин Эдик – «второй пилот» и штурмовик-снайпер. Ну, как? - Стою и падаю, - буркнул Володя и переложил автомат под цевье левой рукой. - Нас вызвали для инструктажа. - Знаю, - улыбнулся неизвестный. - Меня зовут Андрей Андреевич, и я уполномочен довести до вашего внимания приказ Генерального штаба СССР и инструкции, следовать которым вам предстоит неукоснительно. - Ясно,- хмуро ответил командир звена. - Ну, раз ясно, пойдем отсюда. Группа прошла мимо обалдевшего часового. Один из ребят подошел к нему, вернул все ранее отнятое. При этом доверительно намекнул, что если часовой проболтается о случившемся, то все молодые солдаты части будут восторженно шептаться о нелепом пленении часового – вооруженного дембеля - фу! Подполковник Решкин (это был именно он) провел гостей к своему уазику, припаркованному с противоположной стороны ограждения радиоточки. - Вы, бойцы, покурите пока, мне нужен только ваш командир. Андрей Андреевич сел в машину со стороны водителя, Горбачевский залез на правое переднее сиденье. - Вот что я скажу тебе, сынок, инструктаж весьма прост. Ваша задача – сесть в закрепленную за вами автомашину и, всего-то, проехать километров 350 по удобной главной магистрали на северо-запад. Путевой лист в порядке. Не доезжая до населенного пункта Теплице, свернете на второстепенную магистраль № 349 и проследуете до двадцать шестого километра, согласно придорожному указателю. Далее увидите грунтовку, уходящую в правую сторону от дороги. Проедете по ней пару километров и упретесь в ворота брошенной войсковой части в/ч 053299. Она там, в лесу, одна стоит, не промахнетесь. Характерная примета – водонапорная вышка, издалека увидите. В подвале двухэтажного здания казармы найдете металлический контейнер, сработанный в виде массивного ранца. Этот контейнер с документами необходимо провезти до сто шестидесятого километра местной трассы Теплице - Хомутов. Именно там расположен мост через Эльбу. Ну, а дальше с вашей подготовкой совсем просто! Выше по течению от моста в Эльбу впадает приток. Названия его я не помню, да вам и без надобности. Идете вверх по притоку до сетчатого ограждения. Там начинается территория какого-то занюханного заводика. Располагаетесь там и ждете. Контейнер прикопаете… Дата выхода к этой точке – 15 марта. Да, двигаетесь только ночью, днем маскируетесь и отдыхаете, не мне вас учить. Ночью у тебя по двое бойцов должны просматривать протоку впереди себя. Вы должны сработать осторожно и незаметно, но с соблюдением графика. В ночь на 16 марта, ровно в 2.30 вам будет сигналить фонариком три раза наш сотрудник. Сигналить будет с того берега. Видеть вам его совсем не обязательно, посему вы, просигналив ему в ответ, разворачиваетесь и добираетесь до мотострелковой части 053824 – она там недалеко – три километра по трассе. Дальше совсем просто. Проходите через КПП и требуете, чтобы к вам подошел офицер местного особого отдела. Передайте ему привет от Андрея Андреевича и вас свяжут со своей частью. Ну, мне уже пора, а вам искренне рекомендую собираться и не терять времени. Наряд на КПП в курсе относительно выпуска автомашины из части. С вашим командованием все оговорено. Да, позывные у вас остаются прежними, оперативные псевдонимы тоже. Непорядок, конечно, но ничего не поделаешь – время. Ну, удачи, ребята. Горбачевский вылез из уазика и хмуро проводил взглядом отъехавший автомобиль куратора. Бойцы стояли неподалеку от командира и молча смотрели друг на друга. - Надо ехать, - с усталостью сказал Володя. - Итак, боевую вводную я получил: надо просто кое-что забрать из одной части неподалеку и доставить куда надо. Остальные объяснения по ходу. Итак, мужики, рекомендую всем сосредоточиться на поставленной задаче. Понятно, что ни о чем, кроме дома вам думать уже не хочется, но все же еще раз прошу сосредоточиться. С этого момента переходим на нелегальное положение, обращаться друг к другу только по оперативным псевдонимам. Кто подзабыл за два месяца спокойной жизни, тому напомню. Итак: Алексей Егоров – «Шустрый», Каренный Саша – «Карен», Зураб Колпашев – «Моджахед», Коломейцев Женя – «Док», Горин Эдик – «Барон», ну и, наконец, я с этого момента и до конца операции буду именоваться «Князь». - Скромно,- фыркнул Леха. Командир звена опять покосился на неугомонного Евдошина и процедил тихо: - Еще одно слово, Шустрый, и до конца операции ты будешь именоваться «Отстой». Итак, Моджахед и Барон – осмотреть ЗИЛ. Бензин долить до краев бака и две канистры с собой – в кунг. Шустрый – в столовку: пожевать чего суток эдак на 5. Гюрза – в мед. комнату: собери там у Михалыча чего-нибудь от укусов до переломов. Карен и я идем к спецскладу за вооружением. Там одна проблема есть, старого прапора замели за неучтенку, а новый, наверное, еще не въехал, короче, придется объяснять по ходу дела. На все даю 30 минут, разошлись. Солдаты бесшумно скользнули в разные стороны. *** Прапорщик Ломейко был очень доволен новой должностью ответственного за спецхран в/ч. Особенно он был доволен поставленной перед ним задачей - провести ревизию склада и оценить степень нанесенного ущерба. «Ну что ж, оценим»... Появление спецназовцев в момент таких приятных размышлений было сродни внезапному северному ветру на солнечном пляже Сочи. -Здорово, маленький генерал- лейтенант, давай заправляй нас на полную катушку. - А че ночью приперлись? - Не твоего ума дело, - спокойно ответил Князь. - Итак, цинк калибра 5,45, три СВД с тройным боекомплектом, «макаровы» – шесть штук с двойным боекомплектом, эфок дашь пять штук, десантные ножи тоже шесть штук, маскхалаты – шесть комплектов, два ночных бинокля, рации-малогабаритки – шесть штук, два комплекта «Выживание», шесть комплектов гражданской одежды, компас да пару лопаток дашь. И давай суетись быстрее, если че еще вспомню, скажу по ходу сборов. Прапорщик с готовностью прыгнул внутрь своего склада. Все перечисленное в требовании их командира было по тем временам мечтой не то что десантников, но и элиты ВДВ – разведчиков. Затребованные материальные ресурсы относились к боекомплектованию разве что автономной диверсионной группы. Серьезная публика, с такими лучше не связываться. Да и опять же выгода: расписки не будет, погреться можно на остатках, когда эта шпана уберется. Карен тоже удивленно посмотрел на командира и вполголоса осведомился: - На хрена нам эфки, эсведешки и целый цинк патронов? Мы же просто какое-то штабное барахло из части забирать едем. - Ты слушал Свирепого? Вариант «Росомаха». Видно чует что-то старик, а может и знает, хотя и не говорит… Так что подстрахуемся, а что останется, обратно привезем, не переживай. - А гражданка зачем? - По бабам пойдем. Ровно через 30 минут бойцы собрались вместе перед могучим ЗИЛом, накрытым выцветшим кунгом. Добытые припасы забросили внутрь грузовика. Князь и Барон сели в кабину, остальные попрятались в кузове. ЗИЛ завелся, через пару минут вздрогнул 1-й передачей и величественно отчалил от места ночной стоянки. Когда шум мотора стих, прилегающие к парковке кусты зашевелились, показалась усатая физиономия, которая, поднеся рацию ко рту, тихо проговорила: - Пятый для Гранита, для Гранита. Посылка отправилась. - Понял тебя, Пятый, отлично, - поднеся рацию к губам, проговорил Гранит, он же Андрей Андреевич. Закончив разговор с оперативником, он взял с переднего сиденья автомобиля телефон спутниковой связи, набрал номер, а когда в трубке прозвучало пренебрежительное: «ну», негромко сказал: - Операция началась, Первый, щенки в машине. - Их кто–то сопровождает? - Зачем лишний раз светиться? Конечную точку и время прибытия мы знаем, условный сигнал тоже. Зажмем – пикнуть не успеют. Впрочем, контрольный пост по трассе выставлен. - Твой пост что в курсе операции? - Нет, конечно, они знают только номер и марку автомашины. В нашей конторе не принято задавать лишних вопросов. - А эти твои щенки не допрут, что к чему? - Это же срочники. Офицера нет, я об этом позаботился, так что не переживайте. - Добро, - ответил Первый. Первый медленно приподнялся из кресла и в который раз подошел к окну, открывающему вид на ночную Москву. «Я тебя сокрушу», - улыбнулся он. |
| В избранное | ||
